Куда приводят мечты

Когда он зашел в дом, его жена сидела на кресле перед камином, поджав ноги, и задумчиво смотрела на огонь. Надо сделать так, чтобы сегодня она не выходила на рынок и не узнала, что этот чертов принц хочет ее забрать себе. - Белль, дорогая! Постирай это, пожалуйста. Гастон вывалил перед женой кучу одежды разной степени загрязнения. Я пойду пристрелю пару уток на ужин. Белль с недоверием посмотрела, как он вытирает тряпкой свои сапоги, и надевает чистую рубаху, перед тем как собраться на охоту. - Чистишь сапоги, чтобы пойти в лес? - Ты же не терпишь грязную обувь. Будут менее грязные, когда вернусь. Он встал, и Белль подошла ближе, заглядывая ему в лицо. - Ты не заболел? – она дотронулась до его щеки. - Нет. Я скоро вернусь, не волнуйся. - Ты же не пойдешь в замок, - нахмурилась девушка. Гастон приложил все усилия, чтобы его лицо казалось безмятежным: - Нет, я же пообещал. Гастон вышел из охотничьего домика и пошел по направлению к лесу. Когда он зашел в лес, тот выглядел странно, будто расступился и теперь к замку вела широкая тропа. Гастон быстро зашагал по ней, оглядываясь по сторонам, в этих местах часто бывали волки. Но в этот раз их не было, и мужчина подходил к замку все ближе и ближе. Он кинул в кусты лук со стрелами и нож, было бы глупо идти туда с оружием. Замок был огромный, Гастон, задрав голову, разглядывал флаги на шпилях, белые стены и каменных англов наверху. Разноцветные стекла на узких окнах сверкали в вечерних лучах солнца. Охотник прошел по территории замка, кусты там имели разнообразные формы, были подстрижены как какие-то непонятные фигуры, а причудливый фонтан приносил прохладу. Гастон дотронулся до сверкающих струй – все было реальным – и вода, и цветы, и сам замок. Около ворот стояли высокие парни в металлических доспехах. Гастон когда-то в детстве видел таких рыцарей в книжках с картинками. Рыцари молчали, но их оружие перегораживало путь. Гастон решил сказать сам: - Ваш хозяин искал мою жену. Ее зовут Белль, девушка из городка рядом. Один из рыцарей наклонился к другому: - Надо сказать Когсворту. Первый рыцарь скрылся за воротами замка, а Гастон стал ждать. Через некоторое время рыцарь вернулся вместе с пухлым человеком, который был одет в коричневый c желтым костюм, а на цепочке у него висели карманные часы. Гастон однажды видел часы у городского священника, который ими очень гордился. - Меня зовут Когсворт, я дворецкий, - церемонно обратился человечек к охотнику. – Пройдемте за мной. Рыцари расступились, и Гастон зашел в ворота замка за дворецким. Замок был очень большой, Гастон шел по длинным коридорам, стараясь особо не пялиться на картины на стенах и разнообразные скульптуры около комнат. Коксворт шел молча, но периодически оборачивался и смотрел на Гастона, будто пытаясь что-то понять. Охотник занервничал, несколько раз одернул рубаху и пригладил волосы. Может он одет как-то не так, или что? Когда толстяк обернулся еще раз, Гастон не выдержал: - Что вы так смотрите на меня? У меня лицо испачкалось или что-то с волосами? - Нет-нет, - смутился дворецкий. – Нет, что вы… - он помолчал, будто не решаясь спросить, но все-таки не смог с собой совладать. – Вы… Вы муж Белль? - Да, - ответил Гастон. – Иначе зачем бы я пришел. Лицо Коксворта почему-то стало грустным, будто он ожидал отрицательный ответ. Они зашли в большой зал, на полу которого лежал ковер. - Подождите здесь, - сказал дворецкий, и скрылся за резной дверью. Гастон остался стоять, не решаясь сесть на маленькие стулья, обтянутые светлой тканью с вышивкой. Ожидая, он раз пять то снимал перчатки, то надевал их обратно, гадая, как будто правильнее предстать перед принцем. Мимо прошла служанка, девушка-брюнетка, смахивающая невидимые пылинки с больших свечек и статуй. У нее был такой глубокий вырез на лифе, что Гастон сам того не желая уставился на ее грудь. Она неодобрительно хмыкнула и прошла дальше по залу, в коридор. “Все понятно”, - с упавшим сердцем подумал Гастон. Если и были какие-то слабые сомнения и надежды, зачем принц затребовал себе самую красивую девушку из городка, то глядя на эту служанку и ее униформу, все сомнения рассеивались. Нет, он не может допустить того, чтобы Белль стала служанкой у этого принца-развратника. - О, Гастон? – окликнула его какая-то девушка. Охотник обернулся и увидел еще одну девушку в униформе служанки, блондинку. С удивлением он узнал одну из близняшек городка. - Полетт? – предположил он, не имея подсказки в виде зеленого платья. - Да, это я, - девушка подошла ближе и нахмурилась. - Что ты здесь делаешь? - А ты? – Спросил Гастон, не отвечая на ее вопрос и разглядывая ее широкий вырез. Значит, уже все симпатичные девушки города здесь? Полетт отступила на шаг, покраснела и прижала руки к груди, подтягивая лиф платья: - Я уволилась из таверны, Гастон. Понимаешь, мне нужно было что-то поменять в жизни. Мне сложно видеть тебя каждый день, после того, как ты женился. Глаза Гастона расширились. Вот дура. - Да я что, преследую тебя, что ли? Нужна ты мне… Она почему-то обиженно поджала губы. - И ты что, из-за своих глупых переживаний не нашла ничего лучше, чем устроиться сюда служанкой? К этим развратникам-аристократам? Посмотри на себя! Они сделают из тебя профурсетку, если еще не сделали. Глаза Полетт округлились, пока она обдумывала то, что он сказал, а потом она пришла в ярость: - Ты… Ты назвал меня шлюхой? - Я не так это сказал. - Именно так! – она сжала руки в кулаки. – Ну, Гастон… Ты… Я даже не думала, что ты такой хам. Я… Я всегда была приличной девушкой, всегда, даже в твоей таверне никому ничего лишнего не позволяла. - А теперь посмотри на себя! Ходишь полуголая на радость этим богачам. - Да у меня всегда было такое декольте! Слушай! Я работала в таверне, я должна была как-то поменять свою жизнь или нет? Что хорошего там может быть? Одни и те же пьяные рожи, да еще и на тебя женатого смотреть. Я тоже, может быть, хочу быть счастливой. - Счастливой? – Он наклонился к ней и прошипел. – Ой, ты дура, набитая дура. Побрезговала простыми ребятами. Да пойми ты, идиотка, что, если какой-нибудь Дик или Стенли ущипнет тебя, ты спокойно можешь дать ему по морде и все будет отлично. Тебя все поддержат. А тут ты не имеешь права сказать “нет” этим людям, они по праву рождения могут с тобой делать все, что захотят. Ты скоро это увидишь, так что мой тебе добрый совет, не пытайся понравиться новоявленным хозяевам жизни. Наплачешься потом. - Это не твое дело, что мне делать, - еще больше нахмурилась Полетт и отступила. – Вечно ты про всех гадости говоришь за спиной. Принц Адам не такой, он не развратник. - Ага, уже защищаешь его! И смотри, как осмелела. Раньше двух слов при мне сказать не могла, а теперь думаешь, раз прислуживаешь принцу, то и сама принцесской стала? Давай, давай… Полетт, видимо, задели его слова и она стояла, не уходя, и кусала губы. Ее бледное лицо пошло пятнами а руки тряслись. - Кто ты такой, чтобы учить меня, что делать? Называешь меня шлюхой, а сам что здесь делаешь? – она помолчала, раздумывая. – Да, точно. Пришел к тому же принцу Адаму выпрашивать себе должность королевского охотника. Боишься, что тебя опередят. Лицемер ты, вот ты кто. Гастон промолчал, поэтому она воодушевилась и только набрала воздух в легкие, чтобы выдать что-нибудь еще, как дверь открылась и выбежал Когсворт. -Да что же вы так кричите! – толстячок чуть не плакал. – И такими словами выражаетесь… У хозяина почти все слышно. Полетт развернулась и ушла, а Гастон стоял, тупо поправляя волосы. Из-за этой идиотки Полетт у него весь разговор накроется. - Пойдемте, - махнул рукой Когворт в приглашающем жесте. – Я уже о вас доложил. Гастон пригладил волосы еще раз, надел перчатки и вошел в высокий проем двери. В зале на кресле сидел молодой человек, одетый как аристократ. Синий сюртук, белая рубашка со всякими кружевами, черные брюки. С сожалением Гастон отметил, что этот принц был очень молод и, как говорится, довольно смазлив. Нет, не довольно. Очень смазлив. Таким мордашки всегда нравятся юным девушкам. Гастон опустил глаза и поклонился. Он не знал, как это делать правильно, и уж тем более не хотел вставать на колени или что-то вроде этого. Когсворт его никак не поправил, значит все было в порядке. Потом дворецкий вышел, и они остались вдвоем.