***
Лиза наводила порядок, попутно складывая в коробки ненужные вещи. Близился переезд в новый дом. Ева бегала из комнаты в комнату, мешаясь у девушки под ногами, а потом задумчиво подошла к Лизе и спросила: — Мааам, а знаешь сколько зубной пасты в одном большом тюбике? — Нет, моя зайка, не знаю… — Ответила Морозова машинально, открывая подряд все шкафы, в поисках того, что ещё в скором времени не пригодится и это смело можно укладывать в картонную коробку. — От ванной комнаты, через всю прихожую и гостиную, вокруг дивана и обратно. — Довольно заявила девочка, пытаясь оттереть остатки засохшей зубной пасты со своих ладоней. Лиза недоуменно взглянула на дочь, в надежде, что результаты она выдала путем каких-то своих расчетов. Но какого же было её удивление, когда выйдя в прихожую, девушка ахнула. По указанному девочкой маршруту тянулась узкая белая змейка, а возле ванной, где был сделан последний виток лежал пустой скрученный тюбик. Представьте сколько времени и сил нужно затратить для того, чтобы убрать это безобразие.***
— Ларис, — Виктор окликнул, спускающуюся по ступенькам больницы женщину. Ее ночное дежурство закончилось. Она замерла на месте, слегка сомневаясь стоит ли подходить к человеку, который поставил под угрозу их семью из-за каких-то амбиций. Нет, с одной стороны она его прекрасно понимала. Когда-то она была многообещающим специалистом в области вирусологии, но ничем хорошим это не закончилось. А с другой стороны, ведь она очень сильно любит Виктора и прекрасно его понимает. Чувствует его, переживает вместе с ним, даже если он этого не видит. — Я слушаю, — она всё-таки подошла к мужчине, но из-за женской обидчивости, присущей абсолютно всему прекрасному полу держалась как-то холодно и отстраненно. — Я хотел попросить прощения. Мне плохо без тебя, в квартире пусто, а на душе холодно. — Да? — Недоверчиво спросила женщина, только сейчас понимая, что всё это время не держала на мужа ни зла, ни затаенных обид. — Да! — Виктор приложил руку к своему сердцу, — вот вчера, например, стелю постель. Открываю ящик с постельным бельем. Достаю кота. Достаю подушку. Достаю кота. Отвлекся на телефон. Достаю кота. Достаю одеяло. Достаю кота. Достаю простынь. Заглядываю в ящик — кота нет, а в это время мимо пробегает простынь. Лариса весело рассмеялась. А Виктор улыбнулся, как последний идиот. Спасибо коту Марселю, которого несколько лет назад притащил Андрей, ссылаясь на жалобный писк из картонной коробочки в подъезде дома, где жили Виктор и Лариса. Давно Поляков не слышал ее задорного смеха и таких, искренне светящихся, глаз. Он по ним успел соскучиться, да что там по глазам, он по ней, по родной любимой жене успел тысячу раз соскучиться. Он улыбнулся в ответ уголками губ, взглянул в хмурое небо, срывался снег. Но Виктор был счастлив. — Пойдем домой, — Одинцова взяла его под руку. Но не сделав и несколько шагов, Поляков резко остановился, близко подошёл к супруге и впился страстным поцелуем в ее нежные губы. Повалил хлопьями густой снег. Но они так и стояли, целуясь под хмурым московским небом.***
В дверь постучали, из-за нее высунулась голова мужчины. — Че надо? Парламента нет. — Суровый охранник холодно и отстраненно посмотрел на Макса. — Парламент не курю. Предпочитаю Мальборо. Морозов. Сверившись со списком, охранник отступил от двери, впуская Максима с морозного воздуха в душное, пропитанное табачным дымом и алкоголем помещение. — У вас свободно? — Несколько человек, сидевших за столом, обернулись на голос. — Молодой человек, вопрос неуместен в данном обществе. Есть лаве, свободное место — считайте вашим. — Благодарю. — Кивнул Макс, отодвигая кожаное кресло. — А позвольте полюбопытствовать, вы чьих будете? — Очки опустились на стол, мужчина потер красные, от выпитого алкоголя, глаза и вновь надел очки. — Вершинин. Внук Вершинина. — Вершинин, Вершинин. — Пробормотал, сидевший слева от Максима, мужчина, как бы стараясь припомнить кто это, перебирая в руках две «карманные» карты. — Матвей Владиславович — фирма. Магнат. — Будто подсказывая своему коллеге по столу, очкастый встрепенулся и оживлённо заерзал на одном месте, но это выглядело мерзко и отвратительно. На некоторое время Морозову показалось, что этот господин, как бы пытался выслужиться перед ним. — Да. Акула большого бизнеса. — Подтвердил слова «очкастого» человек в темно-синем костюме. — Почему покер? Почему не вист? — Обратился к Максу один из незнакомцев. — Альберт Эдуардович, зачем пристаёшь к молодому человеку? — В разговор вступил молодой человек, грузинской национальности. (По крайней мере, так считал Морозов). Альберт Эдуардович отмахнулся от «грузина» и залпом выпил остатки коньяка. — Вист — игра взяточников! — Не задумываясь выпалил Максим. — А покер? — А покер — это риск! А риск — благородное дело. — За благородство! — Альберт Эдуардович поднял очередной бокал коньяка. — Что поставишь на кон, внук Вершинина? Альберт не отставал со своими вопросами, он порядком Максу надоел, но Морозов не подал виду. — Миллион. — Смело. — Тихо произнес «грузин». — Ещё бы. — Усмехнулся Максим. — Нет, ЕЩЁ, нельзя. — Погрозил указательным пальцем Эдуард, делая ударение на слове «ЕЩЁ». — Мы игрем в Техасский холдем. Здесь нет прикупа, молодой человек. Игра не шла, Макс это прекрасно понимал. «Анте» составлял чуть больше тридцати тысяч долларов. Это был большой «блайнд». Но именно его, и нужно поддерживать. А малый «блайнд» — наименьшая ставка. Тысяч пятнадцать баксов. Не меньше. «Префлоп» — два туза. А толку с них? Ничего не узнаешь. Блефовать Морозов не умел. Круги торговли шли один за другим, ставка росла не по дням. От выпитого алкоголя кружилась голова, от сигаретного дыма появилась легкая тошнота, которую он то и дело борол лимоном, принесенным миловидной официанткой в качестве закуски. Когда ставки привысили пять миллионов американских долларов, Макс от отчаянии залпом начал пить снифтер за снифтером коньяк. Крупье выложил на стол «флоп». Максим немного напрягся. «Валет», «тройка», «туз»… У него появляется шанс завладеть кругленькой суммой. После ещё нескольких кругов торговли, сумма общего «банка» взлетела до небес. Вот крупье открывает следующую карту — «тёрн». Там «валет». Макс внутренне напрягся, у него есть ещё шанс на две комбинации и он заберет все деньги, если же его комбинация окажется сильнее, чем у других игроков. На стол упала пятая карта — «ривер». Молодой человек внутренне напрягся, собрался весь. «Семерка». «Семёрка пик». Как хочется рыдать от отчаянии. Почему? Зачем эта семерка на столе? Он ведь на «тёрне» верил в чудо нереальной победы, чувствовал ее вкус и почти уповался, пойдя в ва-банк. Начался очередной круг торговли. Альберт Эдуардович окинул всех насмешливым взглядом и сообщил: — Господа, не вижу смысла торговать. Предлагаю «вскрываться». Все дружно поддержали его идею. На стол от каждого игрока начали падать карты. Но ни у кого желаемой комбинации не было. Остались только Максим и Альберт. Макс в надежде, что его комбинация всё-таки старше, уверенно кинул два «туза» на стол. Альберт сделал это чуть позже, замешкавшись, но какого было удивление Морозова, когда на стол упали два «валета». Он понял, что стал банкротом. У Альберта Эдуардовича было «каре». Максим в гневе поднял свои карты и кинул на стол, хотел было перевернуть его, но от перенапряжения обессилел и просто, опустив голову на поверхность суконного покрытия, схватился за голову. Он был близок к победе, если бы не шулерство крупье, в котором Макс обвинил, ничего не понимающего мужчину, спокойно собиравшего карты. Морозов накинулся на него с кулаками. Альберт щёлкнул пальцами. Подошли охранники. — Остудите юношу. Подняв и встряхнув обезумевшего Максима, охранники поволокли его на выход. — Да пошли вы, уроды! — Выкрикнул он, когда охранники уже собирались возвращаться в покер-клуб. Но вернулись и, повалив молодого человека на землю, начали жестоко избивать. Он потерял счет времени. Подошёл Эдуард Альбертович, наклоняясь к самому лицу, лежащего на снегу Максима. — Как самочувствие? — Лицо Альберта было расплывчатым и туманным, но когда картинка встала на свое место, то перед ним возникло лицо Алексея, за спиной которого стоял Матвей Владиславович. — Норм… Нормально. — Отплевываясь от крови и пытаясь подняться со снега, произнёс Максим. — А мне, кажется, что ты меня обманываешь? — Вдали вновь раздался голос Шаргина. — Нет. Удар по ребрам, острая мгновенная вспышка боли заставила снова согнуться пополам, обхватить корпус и вновь повалиться на грязный, от автомобильных колес и крови Макса, снег, пачкая белую рубашку. — Запомни, не умеешь блефовать, не садись играть. Дурилка, ты, покерная. — Шаргин, с небывалой лёгкостью, запрыгнул во внедорожник и укатил, оставив после себя дымовую завесу из выхлопной трубы. Морозов поднялся, пошатываясь побрел к своему автомобилю, сев за руль, он поморщился от отстрой боли в левом боку.