***
До новогодних каникул оставалось две недели, Миша обещал Виктору исправить неудовлетворительную оценку по литературе. Но к заявленной дате урок так и не выучил. Людмила Борисовна уже подходила к директору школы и Поляков решил взять эту ситуацию под свой контроль. — Да, я не понимаю, что людям раньше без интернета скучно жилось? Зачем стихи и другие произведения сразу писать! — Возмущался Морозов — младший, стоя в кабинете директора. — «Весь в отца»! — подумал Виктор, но вслух произнёс совсем другое: — допустим не только «Войну и мир» сочиняли, кто-то, например, «Лунную сонату» сочинял, некоторые электричество изобретали, автомобили, радио, пенициллин открыли, паровозы создавали там всякие. Вообщем, развлекались как могли. — Ого! — Удивился мальчик, а потом восторженно добавил, — и это всё без интернета? — Представь себе, — улыбнулся Виктор и добавил сурово, — после этого, я думаю, тебе не составит труда выучить урок. — Не составит! — Согласился Миша и, выйдя из кабинета, направился в сторону жилого крыла.***
Авдеев стоял в кабинете начальника, понуро опустив голову, и ждал когда тот закончит телефонный разговор. Наконец, гневно бросив трубку стационарного телефона так, что та отлетела на край стола и, упав, повисла на проводе, сурово взглянул прямо перед собой. Взял мятую пачку сигарет со стала, … вытащил одну и задумчиво повертел ее в руках. И только спустя некоторое время, как будто вспомнив, что он не один, слегка встрепенулся в своем служебном кителе и обратил внимание на Андрея. — Присаживайся, — он указал рукой на стул. Пододвинув к молодому человеку два листа бумаги и ручку, вяло махнул рукой, — пиши. Образец перед тобой. Вячеслав Николаевич закурил. В кабинете запахло едким сигаретным дымом, подполковник закашлялся, вытер нос платком в темно-синюю клетку, снова закашлялся. Авдеев вернул письменные принадлежности своему бывшему начальнику, повертел в руках ключи от машины и, не решаясь, встал было в сторону двери, дабы покинуть душный и пропитанный табачным дымом кабинет, но подполковник его окликнул. — Погоди, Андрей. Молодой человек круто развернулся и каким-то отрешенным, безучастным взглядом посмотрел на Савина. — Один мой бывший сотрудник из другого ведомства, когда-то я и там успел поработать, — криво ухмыльнулся мужчина, удивляясь этому факту, и неопределенно махнул рукой куда-то в сторону, — так вот, он собирается открывать фирму, что-то вроде частного сыскного агентства. Ищет себе компаньона по бизнесу. Пойдешь? — Вы всех своих бывших подчинённых устраиваете на работу? — Нет, только избранных. У меня есть его телефончик, могу черкануть, — подполковник зажал в зубах сигарету, взял со стола листок для заметок и быстро написал номер телефона и имя своего бывшего подчинённого. Андрей взял листок, повертел его в руках, взял со стола забытые ключи от машины и вышел из кабинета.***
— Ну, что тут у нас? — Одинцова зашла в кабинет к доктору Мазуреву. — Да, в том-то и дело, Лариса Андреевна, что ничего. Компьютерная томография не выявила абсолютно ничего! -А такое бывает? — Нахмурилась женщина, прикидывая варианты у себя в голове. — А то. — Усмехнулся Иван Андреевич, перебирая бумаги на рабочем столе. -И как часто? — Как попросят, — попытался отшутиться мужчина, но увидев недоуменный взгляд коллеги, поспешил добавить, — почти каждый третий ребенок симулирует какое-либо недомогание. Мазурев повернулся к Ларисе на стуле, закинув правую руку на спинку, — дабы примирить родителей или других родственников, как правило, взрослые забывают о насущных проблемах, когда ребёнок чем-то болен; например, есть ещё такой вариант — откосить от учебы, но это редко, ибо потом тяжело сидеть на стуле после тяжелого родительского ремня; или же, как вариант, откосить от детских оздоровительных лагерей, где нет телефонов, компьютеров и обожаемых всеми детьми продуктов фастфуда. Это может быть, конечно, и нервное, но это покажет только электронейромиография. Если найдете, где сделать, сделайте. Вдруг, что покажет. — Вы в этом уверены? — Засомневалась Одинцова. — Насчет электронейромиографии? — Нет. Насчёт симуляции! — Я двадцать лет отработал в детской областной больнице. — Иван Андреевич посмотрел на женщину поверх узких очков и, приложив руку к груди, продолжил, — поверьте моему опыту. — А почему ушли? — Скептически взглянула на него Лариса Андреевна. — Штат сократили, но клялись и божились, что откроют детское отделение в этой больнице, но увы, — мужчина поднял брови, — чуда не случилось. Так, что никакого инородного тела нет. Забирайте свою симулянтку. Лариса строго посмотрела на Еву. — Не, ну а я что? Вот почему они постоянно ругаются? — Не знаю. — Вздохнула Одинцова, пожала плечами и, подхватив на руки девочку, прижала её к себе. В последнее время отношения Лизы и Максима нестабильны, они пугают маленькую дочь, вселяют настороженность Мише об ужасном исходе семьи, о чем он успел поделиться с Поляковым, и тревожат Ларису, Виктора и Марию с Володей.***
— Здравствуй, Максим. Как жизнь? — В столовую вошёл Матвей Владиславович. Евгения Николаевна укоризненно посмотрела на мужа, но промолчала. — Ничего, спасибо, сокращается. — Усмехнулся Макс и поморщился от боли в левом боку. — Шутишь?! Значит, уже оклемался-то, поди, а? — Прищурившись, Вершинин остановил свой цепкий взор на молодом человеке. — Наверное. — Сухо бросил парень, поджимая разбитую губу. — Ладно, не сердись, что не вмешался. Деньги нужно зарабатывать трудом. Ежедневным и непосильным. Будет тебе уроком. Максим тяжко вздохнул, от такого «урока» болело все тело, оно было покрыто гематомами, ссадинами. Ему было больно стоять, сидеть, лежать. Он устал от этой боли. — Максим, поверь, люди очень похожи на книги. Одни обманывают нас своей обложкой, другие — удивляют своим содержанием. Но когда ты их видишь впервые, не зная о них ничего, то какие выводы делаешь выводы? — Я читаю аннотацию, перевернув переплётную крышку. — Макс даже не удивился неожиданному вопросу, нарушающему тишину. — А с людьми? — А что с людьми? Они не книги! Их просто так не прочтешь. — Верно, но все же… Ты делаешь те выводы, которые удобны тебе. И так во всем! В делах, в работе, в семье, в друзьях. Разговор для молодого человека казался бессмысленным. Он ничего не понимал, в голове как будто лежала вата. Началась головная боль. — Так, — Вершинин промокнул губы салфеткой, лежащей подле него, и взглянул на Максима, — лицо целое, это хорошо. Сидеть времени тоже нет. Поедем в главный офис, будешь представлен коллективу, как новое начальство.