«Растворись во мне.
В сердце током бей,
Если сможешь остановить.
Дай мне сил извне первым вдохом.
Я знаю, ты во мне будешь жить».
©️ 4 Апреля «Растворись»
Если Воропаев напоминал Кате кровожадного Цербера, то Кира — керинейскую лань. Высокая, статная женщина. Снежная Королева, знающая себе цену. Но всё это маски. На деле же блондинка была не такой холодной и сильной, какой казалась окружающим. Её слабость — Андрей, ради которого она готова пожертвовать своей гордостью, а порок — высокомерие. Правда проявлялось оно в большей степени по отношению к Пушкарёвой. Воропаева чуть ли не с презрением смотрела на серую мышь, наслаждалась её неудачами. К остальным она относилась прохладно и в какой-то степени нейтрально. — Здравствуйте, Катя. Встретить Киру в своём кабинете, да еще и рано утром — это не то что редкость, такого вариант даже невозможен. Но Воропаева стоит в проходе и наблюдает, как Пушкарёва собирает вещи. До ухода Катерины оставалась неделя. — Доброе утро, Кира Юрьевна. Вам что-то нужно? — Поговорить с вами. Было заметно, что этот диалог Воропаевой давался с трудом. Лицо, как обычно, было вытянуто, словно ей все должны. Однако глаза смотрели на помощницу Жданова по-другому. Воропаева присела на стул напротив Кати, при этом сохранив во взгляде гордость. — Я узнала, что вы уходите из «Зималетто». — Немудрено, Женсовет об этом уже болтает неделю, — Пушкарёва убрала фотографию родителей в небольшую коробку и подняла взгляд на собеседницу. — Вы, наверно, счастливы, только я не могу понять причину вашего раннего визита, если разговор действительно пойдет не о делах? — Вы изменились Катя. Раньше вы так открыто не дерзили. — Времена меняются, Кира Юрьевна. Так о чём конкретно вы хотите поговорить? У меня не так много времени, как видите: необходимо собрать вещи и разгрузить оставшиеся бумаги. Воропаева нахмурилась и недовольно сжала губы. Катерина знала, что за таким выражением лица скрывалось отвращение и злость. Ещё чуть-чуть и Кира должна начать атаку. Поток оскорблений не заставит себя ждать. — Я знаю всё, Екатерина Валериевна. О кредитах, «НиКамоде» и ужасном плане по вашему соблазнению. Андрей мне всё рассказал, — блондинка не повела и бровью. Не начала кричать, ругаться на всю компанию, чем удивила Катю. — Если вы думаете, что я пришла злорадствовать, то ошибаетесь. Пушкарёва села на стул. Такого заявления от Воропаевой она не ожидала. — Тогда, что вам надо? — Катерина сжалась и начала теребить край рукава. — Или вы хотите узнать подробности? Кира, вероятно, сначала не поняла, что имела в виду Пушкарёва, так как у неё появилось глупое выражение лица, но после того, как она осознала, губы скривились, а в глазах появилось всем знакомое отвращение. — Нет! Избавьте меня от них. Андрей сказал, что дальше поцелуя дело не зашло. Я пришла уговорить вас остаться в «Зималетто». — Зачем вам это? Катя дернулась, когда Кира схватила её за руки. У блондинки была холодная отталкивающая кожа. Она стала смотреть на помощницу Жданова умоляюще и, казалось, пытать физически Пушкарёву не собиралась. По крайней мере сейчас. Почему у всех Воропаевых полностью отсутствует понимание личных границ? — Послушайте, Катя, — руки она отпускать не стала, но хватку ослабила, поймав на себе недовольный взгляд карих глаз. — Будем откровенными, вы мне не нравитесь, я вам, конечно же, тоже, но ваш уход сильно отразиться на делах компании. Андрей вам доверяет больше, чем кому-либо другому. — Если бы это было так, то он бы не стал так со мной поступать. Роман Дмитриевич к нему ближе… — У Ромы нет вашего интеллекта, а про совесть и мораль я вообще молчу. Вы можете не прощать Андрея, но это не должно вам мешать, как профессионалу. Подумайте, — Воропаева обвела взглядом коморку. — Вам давно стоит переехать в нормальный кабинет.***
О любви говорить было рано. Александр чувствовал какую-то влюблённость. Она окрыляла. Хотелось разговаривать с Катей, а не просто целовать, уделять ей больше внимания, а не только заваливать подарками. Воропаев был немного самовлюблённым, потому что думал: нужен он Пушкарёвой весь. Без остатка. Отдаться во власть светлых чувств полностью не получалось. Работа. Впервые в жизни Александр задумался о смене профессии, хотя в министерстве ему нравилось проводить время больше, чем в стенах «Зималетто». Больной мозг, отравленный чувствами, шептал упрямому мужчине, что это любовь. Настоящая, кусачая и обжигающая, но до Воропаева всегда долго доходит. Избегает принятия, как может. Разговоры по вечерам и невинные эсемэски стали причиной появления счастливой и немного глупой улыбки на лице Александра. Такие коренные изменения в поведении Воропаева пугали работников министерства, а личная секретарша подумала, что Железный Алекс не иначе как заболел. Искреннюю улыбку на его лице она видела разве что никогда. В воодушевлённом состоянии Воропаев на удивление работал продуктивней, за что его погладило по головке начальство и всучило какую-то благодарственную грамоту, коих у Александра было бесчисленное количество. Сомнения всё-таки возникали. И они все были связаны с Катей, которая хоть и не избегала его, но явно была всегда настороже. После поцелуя вживую они не общались, что заставляло Воропаева нервничать. Свидание было назначено на пятницу. Трепетное ожидание встречи нарушило появление тревожных новостей. Чёрная папка лежала на столе, и уже час мозолила глаза. Воропаев потёр виски в надежде, что головная боль утихнет, но не помогало. Информация, что добыли осведомители, могла бы вызвать эффект атомной бомбы, попади она не в те руки. Воропаев же был осторожен. Чёрная папка обличала финансовый крах «Зималетто». Кредиты. Вот для чего Катя ходила по банкам. Компания находилась в полной заднице! Александр нутром чувствовал, что это ещё не всё. Ветров обещал добыть больше компрометирующей информации. Воропаев был зол, но не обсудить с Катей ситуацию — означает бросить всё на самотёк. В четверг он сумел вырваться с работы во время обеденного перерыва. Путь его лежал в «Зималетто», а спутницей стала чёрная папка. Александр беспокоился о компании. Всё-таки в неё были вложены деньги его семьи. Жданов же эти деньги стремительно тратил. Но ещё больше нервировало мужчину участие во всём этом Пушкарёвой. Он и раньше догадывался, что она подделывает отчёты, но всё было намного хуже, чем представлялось. Плачевно. За такие махинации можно и присесть на нары. Пустоголовая девчонка! Где она ещё успела замараться под руководством Жданова? — Ты думаешь головой, Катя?! — зарычал Воропаев и потряс перед лицом девушками бумагами. — Это же подлог! Как ты умудрилась на это согласиться? Ладно Жданов, но ты? Они стояли в архиве. Лишь старые листки бумаги были свидетелями ссоры. В воздухе витали не только частички пыли, но напряжение. Воропаев не понял, как перешёл на «ты». Пушкарёва его взбесила своим невинным взглядом и непонимающей улыбкой. Она играла. Пыталась соврать. Но всё было видно. Катю хотелось взять и встряхнуть за плечи, чтобы одумалась, а затем забрать из компании и посадить дома на десять замков и не выпускать. — Хватит на меня кричать? Думаешь, я не поняла твой замысел. Поцеловать пару раз дурнушку — и дело в шляпе. Влюблённая дурочка сразу выдаст информацию. Не дождёшься! В словах Катерины было столько злости, что Воропаев опешил. Пушкарёва чуть ли не ревела, но с гордостью вскинула голову и, не отрывая взгляда, смотрела на Александра. Ее глаза были полны ярости, а голос дрожал. Ещё чуть-чуть и случится истерика. Он никогда не видел Катерину в таком состоянии, и ее злость заставила его ощутить некоторое беспокойство. — Что ты несешь? Может быть, я и подлец, но не настолько, — Воропаев схватил девушку за запястья и прижал к себе. — Если бы я играл, то мне бы не было смысла с тобой разговаривать, а эта папка сразу бы пошла в руки Павлу. В лучшем случае тебя бы уволили, а в худшем… Сама должна понимать, не маленькая. — Хоть что говори — не верю! — Катя стала вырываться из цепкой хватки Александра, но было тщетно — он держал крепко. — Ты копал под меня в «Тройбанке». Я не глупая, всё понимаю. — Я начинаю сомневаться в твоём интеллекте, — Воропаев отпустил Пушкарёву и отстранился. — Не хочешь мне верить — не верь. Я всё равно не буду тебя переубеждать. — Почему ты хочешь сместить Жданова? — она всё ещё тряслась от гнева, но голос стал более спокойным. — Ответь мне честно. — Потому что он раздражает! Андрюшеньке всю жизнь всё достаётся за красивые глазки. В детстве — игрушки, в юности — девушки, а сейчас — компания. Мне же приходится бороться за работу, за сестру, теперь и за тебя, — Александр потёр виски, головная боль от недосыпа вновь подступила. — Катя, я не хочу, чтобы «Зималетто» развалилось. Я не прочь продать компанию, но не хочу терять деньги. Естественно, я буду доставать Андрея не только по личным вопросам. Он же тянет фирму на дно, неужели ты не видишь? Катя перестала трястись. Она опустила голову и больше не говорила, но не уходила, давая Воропаеву надежду на примирение. Неожиданно девушка схватила Александра за галстук и притянула к себе. В растерянности мужчина не сразу понял, что происходит. Папка вывалилась из рук, с грохотом упав на пол, но он не обратил на это внимание. В глазах Катерины Александр увидел небывалую решимость. В янтаре было можно утонуть, но Воропаев не против. — Я хочу тебе верить, — сказала она и поцеловала. Он не понял, как оказался прижат к стене девичьим телом, но и не сопротивлялся. Воропаев ещё никогда так не целовался. Полностью отдавая себя во власть женщины. Мозг перестал работать, когда тонкая рука коснулась его волос. Поцелуй разительно отличался от всех предыдущих. Он был умопомрачительным! В нём не было обжигающей страсти и нежности. Надежда, она была их спутницей в этом чувственном танце языков. Казалось, что преград между ними больше не существовало. Стены рухнули. Всё встало на свои места. Даже нехватка воздуха не была проблемой — они целовались снова и снова. Каждой клеточкой тела Воропаев ощущал, как волнами накатывает счастье. Катя идеальная! Мужчина понял, что окончательно пропал. Больше он не даст ей возможности усомниться в себе, даже если придётся пожертвовать своей гордостью. — Саша, — прошептала Катерина, когда воздух действительно закончился. И это были самые прекрасные звуки на планете! Продолжение следует…