Обстоятельство сна (The Sleeping Circumstance)

В четвертый раз речь идет об исцелении. Это происходит во вторник, в День Бургеров, когда ее не оказывается рядом, чтобы подать ему гамбургер. Все четверо парней сидят за своим обычным столом, горячо обсуждая преимущества клонирования после просмотра серии "Отравленное небо" из сериала "Доктор Кто" прошлым вечером. — Да, но при наличии клона, мне больше никогда не придется страдать от разговоров с родителями! Пусть они его заставляют жениться на женщине, которую он никогда не встречал, а я бы сбежал на Карибы и завел там красивую местную девушку, которая бы подносила мне коктейли каждые пять минут. — О, пожалуйста, метод клонирования сонтаранцев не кажется практичным, Радж, — возражает Шелдон. — Ты что, не внимательно смотрел? Чтобы от твоего клона был хоть какой-то толк, тебя нужно будет подключить к машине, которая экстраполирует твои воспоминания и перенесет их в его разум. Что хорошего в залитом солнцем пляже и алкоголе, когда ты, по сути, находишься в искусственной коме? Радж смущенно утыкается взглядом в свое меню. — Никакого подключения! — подхватывает Говард. — Если бы у меня под рукой была дерзкая рыжеволосая цыпочка и сексуальная бывшая компаньонка-военная, я знаю, кого бы я клонировал. — У него на лице появляется мечтательное выражение. — Только представьте, если бы я использовал достаточное количество клонирующих машин, у меня бы могла быть целая комната дам, которые меня любят. — Я думаю, мы все знаем, в чем недостаток этого плана, — замечает Леонард. — Только потому что ты их клонируешь, не значит, что они будут тебя любить, Воловиц, — говорит Шелдон. Леонард закатывает глаза. — Я думал, что был достаточно очевиден, Шелдон, но спасибо за разъяснения. Радж ухмыляется, Говард просто задумчиво смотрит в стол. Шелдон только открывает рот, чтобы возразить, но тут к их столику подходит официант с вымученной улыбкой на лице, потому что он знает, что эти ботаники настоящая заноза в заднице. На лице Шелдона возникает замешательство. — Вы — не Пенни, — объявляет он. — Ну, в последний раз, когда я проверял, я был парнем, — отвечает официант. — Что вам принести? — Я буду... — Ну, прежде всего, вы можете позвать нам Пенни, поскольку она единственный человек в этом заведении, где подают подозрительную с точки зрения гигиены нездоровую пищу, которому я доверяю правильное выполнение моего заказа. — Вы называете это место грязным? — недоуменно моргает официант. Леонард пытается отвлечь своего друга. — Она наверное занимается другим столиком, Шелдон. Просто скажи ему свой заказ. — Пенни здесь нет, — сообщает официант. — Она ушла примерно час назад, сказала что плохо себя чувствует. - Пенни больна? Говард, Радж и Леонард мысленно готовятся к его разглагольствованию о бактериях. Она больна? Она, что принесла своих микробов в место, где едят люди? Но, как ни странно, Шелдон, кажется, решил сосредоточить свое внимание на другом аспекте этого сообщения. — Но тогда... кто правильно примет мой заказ и проследит, чтобы его положили поверх салфетки, служащей бактериологической защитой от повторного использования тарелки? И снова их официант недоуменно моргает. — А что не так с тарелками? — Нет! — кричит Говард. Радж бьет себя меню по лбу. — Началось, — стонет Леонард. Шелдон открывает рот. — Что не так с тарелками? Ну, для начала...

***

К тому времени, как двое соседей возвращаются к себе домой, на улице идет дождь. Стоянка, где жители оставляют свои машины, находится под крышей, но путь оттуда к дверям дома — нет. — Это всего лишь небольшой дождь, Шелдон, — Леонард пытается уговорить друга выйти из машины. — Идем, мы пропустим начало "Звездные врата: Атлантида". — У нас он есть на DVD. — Хорошо, позволь мне сформулировать это так: ты пропустишь начало, потому что я зайду и начну смотреть без тебя, — он бросает соседу ключи. — Закрой машину, когда решишь бросить вызов природе. — Возможно, это займет некоторое время, — отвечает Шелдон. Сквозь стук дождя по крыше парковки, он слышит сначала шум шагов Леонарда, а затем относительную тишину. В машине становится душно. Он открывает пассажирскую дверь и сидит, наполовину высунувшись наружу и позвякивая ключами в руке. — Что плохого в том, чтобы знать причины, по которым можно заработать пневмонию? — спрашивает он вполголоса. Пневмония. Болезнь. Пенни. Внезапно, Шелдон осознает следствие отсутствия Пенни на работе. Да, конечно, она теперь будет кашлять и брызгать слюной, распространяя свои микробы повсюду. Но вместо того, чтобы планировать войну с армией бактерий, он ловит себя на мысли о том, какой суп она, вероятно, сочтет наиболее полезным. Вслед за этой мыслью приходит другая: кто-то плачет. Сначала ему кажется, что померещилось, но нет. Сквозь шум дождя отчетливо слышны сопение, икота и всхлипы доносящиеся со стоянки. Шелдон осторожно выбирается из машины и вытягивает шею в сторону тени. И тут же ругает себя — приближение к темноте на несколько сантиметров не поможет ему разглядеть что там происходит. — Эй, — тихо зовет он. — Там есть кто-нибудь? Снова раздается всхлип, а затем нервное: — Шелдон? Голос немного выше, чем обычно и искажен болезнью, но ошибиться в том, кто этот человек невозможно. — Пенни? — зовет парень. — Где ты? — Иди сюда. Он идет на звук ее голоса в угол автостоянки. — Пенни. — Снова выдыхает парень, когда объект его размышлений внезапно материализуется перед ним. Девушка сидит съежившись между своей машиной и дальней стеной, ее колени прижаты к груди. Она бледная и дрожит, по щекам текут слезы. Шелдон пытается придумать, что сказать ей в утешение. — Сегодня День Бургеров. Тебя не было на работе. Пенни давится смехом. Он пустой и совершенно не похож на ее обычный смех. — На самом деле я не больна, — объясняет она. Шелдон нависает над ней в углу, и, если бы это был кто-то другой, девушка почувствовала бы желание свернуться в клубок, в поисках безопасности. — Я просто хотела уйти пораньше, потому что один парень в ресторане не переставал пялиться на меня. После того, как я обслужила его, он просто сидел и наблюдал за мной всю мою смену. — Она сглотнула и провела по лицу мокрой, холодной рукой. — Он заставил меня чувствовать себя очень некомфортно. — Значит ты ушла с работы раньше, потому что на тебя смотрел мужчина? — Тебя там не было! - Огрызается Пенни. — У него был такой жуткий взгляд. А на лице такое выражение, будто он знал что-то, чего не знала я. И, даже после того, как он закончил есть, то просто сидел за столиком, будто собирался ждать меня до самого закрытия. Он замечает, что девушку практически трясет, и решает, что если сесть рядом с ней, это может немного ее успокоить. Пенни немедленно прижимается к нему, как растение, тянущееся к солнечному свету. — Я подумала, что если уйду в другое время, например, не в то время, когда он ожидает, что закончится моя смена, то он не станет меня искать. Но он увидел, как я ухожу и пошел за мной к машине. Шелдон не хочет слышать, что было дальше. Еще никогда всего пара предложений не доводили его до ярости. Он замечает, что его дыхание участилось, а руки, впервые в жизни, сжались в кулаки. — Этот парень пытался напасть на тебя? - спрашивает он неестественно ровным голосом. Девушка кивает, и по ее щекам начинает течь новый поток слез. — Я говорила ему оставить меня в покое, но он продолжал говорить, что считает меня красивой и как он хочет... — Пенни замолкает, не в силах продолжить объяснение из-за слез. — Ох, Шелдон, — стонет она, когда тот пытается неловко обнять ее. — Почему мужчины не могут быть такими, как ты? Почему они не могут просто не замечать меня? Иногда мне хочется надеть мешок на голову или выколоть им глаза! — Она прижимается к его груди, прячась в неуклюжих объятиях длинных рук. И тогда Шелдон чувствует исходящий от нее запах насилия. Он в ее волосах, пахнущих потом и бензином. В отпечатках ногтей на ее руке, в почти незаметной ссадине на губе. Он готов сказать ей, что она не должна скрывать свое лицо, что он с радостью предоставит ей необходимое оборудование, для удаления роговицы у каждого мужчины, который попадется ей на пути. Да он готов сделать это лично, черт возьми. Но, хоть убей, не понимает почему. Шелдон колеблется всего мгновение, прежде чем обнять ее крепче. — Я замечаю тебя, Пенни, — шепчет он. А затем, чтобы скрыть внезапную уязвимость, которую чувствует, добавляет. — Ты не смотрела фильм "Сталкер"? Ты никогда не должна выходить одна. Всегда предупреждай кого-нибудь. — Я знаю, — плачет она ему в плечо. "С таким же успехом можно было выйти под дождь" — думает Шелдон. Она все равно уже вылила целую реку слез на его одежду. — Я такая идиотка. Просто тупая блондинка, которая выезжает только на внешности... — Цветики, — перебивает ее парень. Это удивляет их обоих. — Ч-что? — спрашивает Пенни, шмыгая носом. — Ты сделала тысячи Пенни-цветиков за одну ночь. — Ну, да... но вы же, ребята, помогали. Какое это имеет отношение к...? — Забирая еду на вынос, ты всегда проверяешь, чтобы в заказе у Воловица не было орехов, прежде чем покинуть ресторан. — Только потому, что однажды мне пришлось ударить его по лицу, не означает, что я хочу, чтобы он умер от анафилактического шока. Шелдон отказывается сдаваться. Он достучится до нее, даже если ему придется пропустить целую серию "Звездные врата: Атлантида". Девушка подняла лицо от его груди, чтобы взглянуть на него, но он не может посмотреть в ее глаза. Парень слегка дергается, решительно глядя вперед и продолжает сыпать комплиментами. — Ты значительно лучше стала понимать слова, которые я говорю. Год назад ты едва ли смогла бы произнести слово "анафилактический". — Ты хочешь сказать, что в прошлом году я была глупой? — едва заметно улыбается Пенни. На этот раз он все таки смотрит на нее, и в его глазах появляется тоска. — Позволь мне выиграть в этом споре, Пенни. — Ты всегда выигрываешь, Шелдон. В его голову приходит мысль. — Кроме Halo. Ты разносила меня в пух и прах во всех играх. Девушка снова опускает голову на его плечо и закрывает глаза, пока он продолжает говорить тихим голосом. В какой-то момент она перекидывает ноги через его колени, а руками обвивает шею. Если он и придал этому значение, то ничего не сказал. Пенни чувствует, как его руки легко касаются ее спины, физически воплощая слова, что он роняет в ночь. Она с покрасневшими щеками вспоминает как эти руки касались ее в последний раз. Они сидят и болтают невообразимо долго. Дождь уже прекратился к тому времени, когда Пенни осознает, что он делает. Она чувствует, как теплая волна благодарности занимает то место, которое раньше было заполнено страхом и гневом. — Ты можешь остановиться, — шепчет девушка. Он замолкает, вздыхая, с облегчением в уставшем горле. В конце концов, он все еще Шелдон. Он — Шелдон, думает Пенни про себя, хотя, в последнее время ее так часто посещала эта мысль, что почти потеряла всякий смысл. Она теперь не воспринимает его так, как прежде. Она видит его как человека, который стоит выше остальных во многих отношениях. Он может быть одновременно раздражающим и сексуальным, когда увлеченно говорит о физике. Он может взять ее оскверненную душу и перевернуть ее так, что она станет абсолютно новой. Каким бы бескомпромиссным, тщеславным и упрямым он ни был, стоит отдать ему должное: Шелдон часто пытается быть человеком. Он не любит пустой болтовни, постоянно сопротивляется ее попыткам физического контакта и заступается за Леонарда, когда это нужно. Он смотрит на нее, и она смотрит в ответ. Пенни тянется, чтобы поцеловать его... ...но он уже отвернулся. — Приношу мои глубочайшие извинения, Пенни, — быстро говорит парень, — пожалуйста не истолковывай мою реакцию неправильно. Похоже, у меня возникло элементарное желание homo sapiens поцеловать тебя. Но, если бы я поцеловал тебя сейчас, в данных конкретных обстоятельствах... это было бы то, что люди в киноиндустрии называют "клише". Честно говоря, я бы не смог вынести подобной безвкусицы. Она должна быть раздражена, потому что он только что испортил такой момент, но она уловила слова, которые он произнес так буднично. Как будто они ничего не значат, или будто он не заметил своего признания. ...желание поцеловать тебя. — Я... я бы хотела зайти домой, — говорит ему Пенни. Я бы тоже хотела тебя поцеловать. — О... да, дождь прекратился. Хорошо. Шелдон сидит совершенно неподвижно, пока она не выпутывается из его объятий, и становится странно холодно, после того, как ее ноги покидают его колени. Когда он встает и снова возвышается над ней, девушка чувствует странную потребность взять его за руку и делает это. Его пальцы напряженные и неловкие, и к ней приходит осознание... Шелдон никогда не держался за руки с девушкой, с которой не состоит в родстве. Он осматривает сплетение их ладоней и пальцев, будто не совсем понимает механику — это достаточно простое соединение, их плоть и кости тесно переплетены. И все же, кажется, что между ними горит пламя. Как будто близость можно измерить в градусах и запереть под кожей. Шелдон приходит к выводу, что единственная причина, по которой она взяла его за руку, заключается в том, что Пенни все еще не чувствует себя в безопасности. Он не винит ее. Удивительно, но винит он себя. Если бы он приехал в ресторан всего на час раньше, этой ситуации бы не произошло. Шелдон размышляет о последствиях этого, пока они идут через стоянку в тихий вестибюль, поднимаются по всем четырем пролетам этой проклятой лестницы и переступают порог квартиры Пенни. Он приходит к еще одному выводу — что он, кажется, становится мягче под ее влиянием и осознает... — О, кажется, мы добрались до твоей спальни. Отпустить ее руку, легче, чем не отпускать. Из-за отсутствия контакта между ними, Пенни снова начинает дрожать. Прикосновение его тщательно вымытых мягких рук временно сгладило воспоминание о мозолистых руках мужчины из ресторана. Мужчины с горящими похотью глазами, с тяжелой рукой и ртом, произносящим грязные слова... — Пенни, пожалуйста, воздержись от слез, — умоляет Шелдон. При виде этого, у девушки бегут мурашки по коже. — Послушай, я могу... давай я снова возьму тебя за руку. — Он ловит ее пальцы с легкой неохотой. Забавно, как часто ее сердце управляет ее головой. Парни, которые стали ее близкими друзьями, все люди науки — люди, которые знают химию эмоций, которые могут вывести влюбленность в виде уравнения. Вряд ли той, кто идет за своими мечтами и позволяет гормонам взять верх над собой, имеет смысл обращаться за утешением к самому расчетливому из этих мужчин. Пенни — девушка с опытом, когда дело касается мужского пола. Почти каждый из тех, кому принадлежало ее сердце, разбил его, включая ее собственного отца. Она достаточно умна, чтобы знать, что у нее есть чувства, но это не то, о чем она думает. Сегодня Шелдон Купер спас частичку ее души, и одного этого факта достаточно, чтобы ей захотелось поцеловать его. Сначала он отстраняется, потрясенный, с плотно сжатыми губами. Шелдон отводит голову назад на несколько сантиметров, прежде чем Пенни сокращает пространство и ловит его губы во второй раз. Он на вкус как специи и напоминает ей о далеких странах. Это странно. Учитывая всю физику, которая изливается из его рта каждый день, она ожидала вкуса чернил, цифр и холодных неопровержимых фактов — вкуса ученого. Он вообще в курсе, что внутри него все это время был экзотический вкус бегства? Хотя у Шелдона не было практики, у него не возникает сложности с тем, что делать дальше. Он притягивает девушку в объятия и прижимается своими губами к ее под гораздо более удобным углом. Все происходящее — не что иное, как результат растрепанного душевного состояния Пенни, ее потребность в чем-то позитивном и, желанием того, чтобы к ней относились с уважением после того, как у нее отняли власть. Он чувствует себя обязанным дать ей то, что она хочет. Чего Шелдон не ожидает, так это того, как далеко они зайдут. Звук захлопывающейся двери, тяжело выдыхаемый воздух, одежда, падающая на пол с легким шорохом. Эти звуки для него загадка, потому что он не может постичь скорость, с которой они раздаются. Когда он успел скинуть ботинки? Как получилось, что Пенни оказалась у него на коленях? Эти вопросы становятся мелкими и неуместными, неважными по сравнению с тем фактом, что то, что бы они ни делали, кажется, дает Пенни утешение, в котором она нуждается. И это, безусловно, более полезно, чем его первоначальная идея с супом. Девушке кажется, что она сделана из стекла, и он держит ее так, будто она может разбиться в любой момент. Однако, она не хочет, чтобы с ней нянчились. Это гонка всей ее жизни, попытка обогнать воспоминания о встрече на парковке. Чем быстрее они движутся, тем легче сосредоточиться, забыть о том, от чего она бежит. — Слушай, я просто хотел сказать тебе, какая ты красивая. — Да, спасибо. Послушайте, я плохо себя чувствую, мне надо домой. Ее руки сжимают волосы на затылке Шелдона, когда она целует его, втягивая язык в свой рот, желая высосать из него всю невинность, потому что ее невинность была утеряна давным-давно. — Извините, вы заставляете меня чувствовать себя некомфортно. Вы не могли бы позволить мне дойти до моей машины? — Но я хочу пойти с тобой. Я хочу... Они оба рвано вдыхают, когда он погружается в нее, тела плавно повторяют движения друг друга, а их разумы совершенно пусты. Его пальцы выводят уравнения на коже ее спины, вычисляя точное количество отчаяния в ее глазах, настойчивость ритма ее бедер. — Перестаньте так говорить, это отвратительно. Уйдите с дороги и дайте мне пройти к машине. — Ну, конечно. Только потому что твои глаза затмевают солнце, ты думаешь, что можешь говорить со мной так, будто я кусок дерьма. — Уйди с моей дороги! — выдыхает Пенни, сама того не желая. Шелдон проводит рукой по ее волосам, распутывая пряди. — Тише, тише, — выдавливает он, потому что это все, что ей нужно. Девушка кивает, ее глаза закрываются. Она начинает двигаться быстрее. Ее мышцы сжимаются в судорогах, и она стонет в равной степени от страха и от удовлетворения. Это грубо и резко, но правильно, именно так, как ей нужно, чтобы сохранять разум в настоящем. Пенни проводит ногтями по спине Шелдона, не в силах забыть, как царапала лицо того мудака на парковке, когда он не отпускал. — Отстань от меня, ублюдок! Ты делаешь мне больно! — Заткнись! Я просто хочу поцеловать тебя! Шелдон делает все возможное, чтобы не отставать, позволяя ей взять инициативу в свои руки, позволяя ей запускать пальцы в его волосы и тянуть, несмотря на то, что от этого у него на глазах выступают слезы. В его организме происходит слишком много химических реакций одновременно: зрачки расширены, артерии сужены, а температура поднимается до опасного уровня. И это не говоря еще о безумной скорости электрических импульсов, проносящихся в его мозгу. Как эта мешанина гормонов и ногтей может быть объектом желания каждого мужчины? Это разрушительно, это пугает... и, вероятно, опасно для его здоровья. В следующий раз, когда Воловиц поднимет эту тему, он будет готов к серьезным дебатам. И, конечно, все это вылетает из его головы в тот момент, когда он кончает. Это как решить уравнение, получить прозрение по теории струн и посмотреть новый фильм "Звездный путь" одновременно: всеобъемлюще, захватывающе, достаточно невероятно, чтобы заставить его трепетать. Он слишком ослеплен это изысканной пыткой, чтобы понять, что причина этого — в ее собственном ужасающем блаженстве. Пенни кончает через несколько мгновений после Шелдона, прижимаясь к нему достаточно сильно, чтобы у него перехватило дыхание — не то, чтобы она могла что-то с этим поделать. Она еще никогда не была так потрясена таким быстрым оргазмом. Эхо ее стонов смешивается с криками в ее голове, прогоняя демонов. Закрыв глаза, девушка видит, как бьет мужчину коленом в пах, подбегает к двери своей машины, запрыгивает и резко жмет ногой на газ. Пенни утыкается лбом в плечо Шелдона, вцепляясь в него изо всех сил, когда вспоминает, как силуэт мужчины становится все меньше и меньше в зеркале заднего вида. Она не двигается несколько минут. Тишина в комнате достаточно тяжелая, чтобы заставлять ее продолжать прижиматься к Шелдону. — Пенни, — в конце концов шепчет он в ее волосы, — как ты себя сейчас чувствуешь? Она касается губами изгиба его шеи, достаточно легко, чтобы это почти не ощущалось. — В безопасности, — отвечает девушка и слышит, как он выдыхает с облегчением. Они не смотрят друг другу в глаза, когда она слезает с его колен и забирается под одеяло. Пенни зарывается головой в подушку, ткань наволочки теплая под ее щекой. Шелдон смотрит на вторую половину кровати с чем-то похожим на тоску во взгляде. — В прошлый раз я спал здесь, — тихо говорит он, но это звучит как вопрос. — Я знаю, — она похлопывает по подушке. Парень встает с кровати, пытаясь стыдливо укрыться от ее любопытного взгляда, пока натягивает одежду. Он ничего не говорит, когда скользит под одеяло полностью одетый. В конце концов, он только что вышел далеко за пределы своей зоны комфорта ради нее. Меньшее, что она может сделать, это не поднимать эту тему. Между ними пролегла линия разлома, которую они не осмеливаются пересечь. Пенни не против дать ему пространство, она слишком измотана, чтобы думать о чем-либо. Взгляд Шелдона безостановочно мечется между ее лицом и простынями. — Шелдон? — Да, Пенни? — Спасибо. Он переворачивается на спину и смотрит в потолок. — Не за что. Проходит несколько секунд, прежде чем он поворачивается к ней снова. — Пенни, почему ты обозначила свое присутствие только после того, как Леонард ушел? Он был бы вполне готов и способен утешить тебя, подчеркнув твои положительные качества. — Знаю... но мне нравится, как ты это говоришь. - Как именно я это говорю? Ее улыбка похожа на сахарную вату — такая же легкая и сладкая. — Как будто это факты, а не твое мнение. Будто, если бы кто-то усомнился в этом, я могла бы сказать: иди и посмотри, это написано в книге. Книге Пенни. Шелдон зевает и кивает. В этом нет особого смысла, но он готов принять такой ответ.