***
Демон возвращался домой в отличном настроении. В конце месяца планировалась интересная конференция, на которой, как уже предвкушал Кроули, можно будет вдоволь поглумиться над бездарностями из Оксфордского ботанического сада, которым он и росянку не доверил бы поливать. Но главным спонсором его сегодняшней лёгкой эйфории; тем, что заставляло безудержно ухмыляться, подпевая Фредди, было содержимое бардачка Бентли. Там лежало два кольца. Одно, в обычном черном футляре — платина и голубые сапфиры, глаза и перья — суть херувимьего облика. Второе силиконовое, из секс-шопа. На оба бес возлагал большие надежды. Не то, чтобы демон собирался предлагать ангелу руку и сердце — они и так уже были полностью его, вместе со всеми остальными частями тела и тем, что демон, хоть пока и с опаской, но уже называл душой. Просто хотел подарить что-то красивое, и не книгу. Ну, или так он себя убеждал. По второму предмету простора для интерпретаций не было: сексуальнее всё контролирующего Азирафеля был только Азирафель, утративший самоконтроль, и бес всерьез рассчитывал на то и другое сразу. Мысли в этом направлении закономерно приводят к тому, что Кроули топит в пол педаль газа, стремясь скорее добраться домой, перевернуть табличку на входе правильной стороной и устроить им с ангелом сиесту на часок-другой. Телефонный звонок застает его врасплох.***
Пару лет назад назад Кроули подарил-таки любовнику смартфон: до неприличия дорогой и снобистский гаджет местного производства от фирмы с вполне подходящим для ангела названием. Но Азирафель с истинно херувимьим упрямством предпочитал пользоваться проводным (и дисковым, рай раскаленный) телефоном, подключить который ещё в начале прошлого века демон его тоже буквально заставил. А если все же припадала экстренная нужда в мобильном, пользовался им ангел весьма оригинально — просто вежливо и благожелательно объяснял, что ему нужно (это при отключенном-то голосовом помощнике) и это всегда срабатывало как надо. Почему друг предпочитает именно такой способ обращения с девайсом, Кроули понять не мог. Азирафель был старомоден и очень постоянен в своих привычках, но вовсе не так отстал от жизни, как казалось на первый взгляд. Если уж на то пошло, компьютер у него появился даже раньше, чем у демона. Правда, с тех пор ангел его ни разу не менял и даже не апгрейдил, но работал тот исправно, не зависал и не глючил, был неведомо каким образом подключен к интернету и отлично подходил для того, чтобы с его помощью проводить лингвистический анализ, вести бухгалтерию и азартно торговаться на интернет-аукционах. И потому, что звонил ангел именно с сотового, бес, ещё не приняв вызов, почувствовал — что-то случилось. — Две минуты, — встревоженно бросает он в трубку, и Бентли демонстрирует, что скорость 150 миль в час по Лондону — далеко не предел.***
Нина не была, в сущности, плохим человеком. Просто устала. Кофейня приносила доход, но нанять бариста в подмену ей было пока не по карману, а это означало работу без выходных. Ее подружку такой расклад страшно бесил, а когда Линдси что-то не нравилось, она становилась просто дьяволом во плоти. А сладкая парочка из магазина напротив своим неприлично счастливым видом внушала острое чувство зависти. К тому же, они не были ее постоянными клиентами. Так что откровенно неэтичную, с профессиональной точки зрения, шпильку про «голого друга» она подпустила вполне сознательно, и испытала приступ злорадного удовлетворения от того, как покраснел мистер Фэлл и побелел его дружок, или кто он ему там. — Ангел, что за хуйня происссходит? — голос впервые за много лет срывается на шипение, в голове начинает клубится черно-багровый шторм ревности. Вельзевул! Он развоплотит этого… эту наглую суку, и плевать на последствия! Стремительно вытягивающиеся когти царапают столешницу, когда демон вскакивает из-за столика, но чертов херувим ловит его руку, бесстрашно переплетает мягкие белые пальцы с антрацитово-черными и усилием воли когти удается убрать — не хватало ещё, чтобы его ангел о них порезался. Азирафель тоже встаёт. Такого выражения лица — умоляющего, почти испуганного — Кроули никогда раньше у него не видел. — Родной мой, я тебе дома все объясню, клянусь! Пойдем, на нас смертные смотрят. — Плевать! И не называй меня сейчассс так! И не сссмей оссстанавливать, я всссе равно её убью! А ссс тобой я потом поговорю! — опять срывается на зловещее шипение демон. — Кого — её? — вопрос на секунду сбивает накал ярости, и Кроули удается буквально выплюнуть, чудом ничего попутно не взорвав: — Вельзевул! — Бог с тобой, Кроули, она-то тут причем? — ангел выглядит озадаченным. — Зачем бы я стал пускать ее в книжный? Следует признать, что логика в словах Азирафеля есть. — Тогда кто?! — Это Гавриил. — Что? Грёбаный Арх… — Тише, дорогой, нас слышат люди! Давай поговорим дома. Только дьявола ради, не нужно его с порога развоплощать! — Ничего не обещаю. Но Кроули знает, что сделает так, как скажет ангел. Ему нечего противопоставить горячим пальцам, сжимающим его руку и теплому успокаивающему поцелую в тыльную сторону запястья. — Ну, пошли. В голове проясняется настолько, что до демона доходит: если бы в магазине происходило что-то из того, что он себе навоображал, Азирафель просто не стал бы ему звонить. И вообще, его ангел никогда бы… …Реальность, хоть минуту назад он и не мог такого представить, оказывается даже паршивее домыслов. Грёбаный архангел Гавриил! Кроули чувствует, как вновь начинает свирепеть, особенно из-за того, что в первый момент его испугался, а ещё — потому что на ублюдке сейчас простыня, на которой они не так давно занимались любовью. Но главное — гадкая улыбочка, точно с такой же он отправлял демона, отправлял его ангела в Адское пламя. С какой радостью демон вернул бы сейчас мерзавцу этот должок! — Почему, черт побери, ты просто не захлопнул дверь у него перед носом? Азирафель, кажется, слегка приходит в себя, собирается с мыслями и даже выглядит уже почти так же невозмутимо, как обычно, только в глазах остаётся тревога. — Потому что ему нужна помощь. И нам надо разобраться, что происходит, я думаю, что это может быть что-то важное. — Он враг! А ты пустил его в наш дом и хочешь здесь оставить? — демон до сих пор не может поверить, что его любовник настолько по-идиотски себя повел. Вся их с таким трудом выстроенная, такой кровью выстраданная счастливая мирная жизнь кажется теперь хрупкой и быстротечной, как цветок кадупула. — Даже ты не можешь быть настолько наивен! Он опасен для нас! — Сейчас он опасен разве что для себя самого! Он утверждает, что над ним нависла страшная угроза и я убежден, что он говорит правду. — Еще одна веская причина отправить его куда-нибудь подальше! Азирафель и сам не до конца понимает, почему ввязался во все это, ведь бес, откровенно говоря, прав по всем пунктам. И разобраться в происходящем беспамятный Гавриил тоже вряд ли поможет. Только вот… «Знаешь, каково это, когда ничего не понимаешь, но точно знаешь, что тебе будет лучше с каким-то конкретным человеком?» О, да, ангел точно знал, каково это. А ещё архангел просто лучился любовью. Не обычной ангельской, которой, кстати, от него никогда даже и не пахло, по крайней мере, в присутствии херувима. И не, слава Господу, к Азирафелю — вот это было бы по-настоящему стрёмно. Но любовь из него просто текла потоком. Существо, настолько переполненное любовью, было невозможно воспринимать, как опасность. — Хорошо, ангел, я понимаю, что ты не можешь в таком участвовать. Я сам все сделаю, отвезу его в Дувр, запихаю на паром и… Пожалуйста, ангел мой! Ему не место здесь! — Он должен остаться, пока мы не выясним, что, черт возьми, вообще происходит! Мы не можем его просто выгнать! Кроули чувствует себя таким усталым… Клокочущая внутри злость сжигает его силы, как взбесившаяся паровозная топка. Переубедить Азирафеля, уверенного в собственной правоте — непосильная для него сейчас задача. И стоит ли, раз ангел выбирает заботиться о враге, а не о них двоих? — Я — могу. Но не буду, — Кроули говорит тяжело и глухо. — Это твой дом… — Это наш дом! — Это твой дом, раз ты принимаешь решения, кому здесь оставаться, единолично. Но пока он здесь, ноги моей в твоем доме не будет. Если понадоблюсь, звони. На ангела жалко смотреть. Демон и не смотрит. Себя ему тоже очень, очень жалко. — Кроули, прошу… Но тот уже скрывается за дверью. Он надеется на то, что успеет выскочить из магазина, прежде чем взорвется. «Считай до десяти, как делают смертные». Демон успевает — до одного, прежде чем инферно разрядом молнии прорывается наружу. В нескольких соседних домах гаснет свет, в припаркованных автомобилях включается сигнализация, но Кроули это совершенно не интересно. Он садится в машину и упирается в руль лбом, чтобы отдышаться. Нужно уезжать и припарковаться где-нибудь в уголке поукромнее и подальше отсюда — сегодня он не настроен смотреть в окна дома, который больше двадцати лет считал своим. Загнав Бентли в один из узких переулков где-то в Гринвиче, он пытается успокоиться в достаточной степени, чтобы подумать. Ангел за ним не пошел. Он даже не звонит. Значит, считает себя правым. Желание вернуться становится нестерпимым, но, не без участия самого Азирафеля взращенная гордость, останавливает и, блядь, как же это больно!***
Азирафель задерживается всего на несколько минут, чтобы сформулировать предельно четкие инструкции для архангела — не выходить, никому не открывать, ничего не трогать, кроме чашки с какао и вообще сидеть на месте, не вставая. Но все равно опаздывает — Бентли на его глазах скрывается за поворотом. Телефон любовника недоступен и никакие уговоры тут не помогают. А на то, чтобы найти его, требуется время и вообще переходить в облик при Гаврииле — плохая идея, черт знает, что он помнит и как отреагирует. Если воспримет как угрозу, без контроля архангельского начала облик серафима вполне вероятно возьмёт верх и тогда от Азирафеля только мокрое место останется. Тут демон прав — с памятью или нет, осознанно или бессознательно, но бывший босс опасен не только для себя — стихийное бедствие, а не ангел. С трудом спровадив Гавриила в гостевую комнату, наскоро переделанную из кладовки посредством установки древней, неизвестно откуда взявшейся раскладушки (гостей, которые могли бы остаться с ночёвкой, у ангела и демона никогда не было), херувим решил час подождать, дать любимому остыть и успокоиться самому. Только как это сделать после таких слов? Азирафель с неприязнью смотрит на дверь кладовой, сейчас он этого блядского архангела и сам ненавидит. Неужели правильный поступок в отношении самодовольного ничтожества стоил ссоры, стоил боли, которую он причинил другу? Больше всего на свете ангел не любит испытывать сомнения, а сейчас полон ими по уши. И это вовсе не помогает успокоиться, как и «Абонент временно недоступен» в телефоне. Ещё никогда час не длился так долго.***
Как будто мало было ему злоебучего архангела! В списке тех, кого демон никогда не хотел бы видеть в своей машине, Вельзевул делила с Гавриилом почетное первое место. Что с Князем что-то не так, Кроули заметил сразу. Помимо ее привычного состояния «за секунду до того, как спалить к херам весь мир», появилась в Повелителе мух какая-то темная жадность, отчаянное, алчное нетерпение. И то, что она предлагала взамен… Не просто помилование и восстановление в должности, что было бы разумно и ей даже вполне выгодно. Князь ада! Демон не то, чтобы был лишён амбиций напрочь, но от мысли, в каком направлении и скольких усилий потребует построение карьеры в Преисподней, его с души воротило. Поэтому после своего триумфа с яблоком он не стал взбираться по служебной лестнице, а начал изучать, чего ещё интересного можно учудить на этой маленькой, но богатой разнообразием планетке. А потом с ним случился ангел. Но для Вельзевул такое предложение было верхом щедрости, потому что ей, фанатичной карьеристке, просто фантазии не хватило бы придумать более высокую награду. Демон даже проникся к ней сочувствием, как к товарищу по несчастью — видно и ее этот гондон Гавриил уже достал до печенок, раз она так жаждет его заполучить. Кроули страстно надеялся, что она сотворит с засранцем, при случае, нечто жуткое. Конечно, доверия к бывшей начальнице он никакого не испытывал, но следовало признать, что она была… не честной конечно, потому что это не в природе демонов вообще, а она являлась самым демоническим из демонов, беспримесным, сферическим в вакууме. Но у Вельзевул имелось какое-то свое понимание справедливости или, возможно, воздаяния. Некая толика идеализма, не утерянного при падении и принявшего довольно причудливую форму: Князь верила в концепцию сделки. Вот только условия этой сделки Кроули категорически не устраивали. Книгу Жизни демон, по здравом размышлении, все же счёл мифом. Гораздо более вероятным было то, что кто-то из райских имеет от имени Неё право изымать из существования особо неугодных. Взгляд Антихриста, способный запросто вычеркнуть тебя из мира, Кроули помнил отлично, как и надломленный, безнадежный голос его ангела: «Я не хочу так». И демон тоже так — не хотел. Оставшись один в Бентли, он наконец, делает то, что должен был с самого начала — достает из кармана нечто, в прошлой жизни бывшее сотовым телефоном. Молнию гаджет перенес плохо — теперь это спекшийся в шлак комок из оплавленного пластика и микросхем. Спасти его может только чудо, но предложение Вельзевул открывает перед демоном карт-бланш: щелчок тельцами, и телефон снова готов к работе. 11 смсок, оповещающих о попытке дозвониться абонента «Мой Ангел»; раз в пять минут, как по метроному. После такого просто перезвонить явно недостаточно, и даже смысла тратить время на попытки нет — Бентли уже сорвалась с места, а Кроули, проклиная лондонскую топографию и собственную бездарность в ориентировании на местности, врубает зелёную волну, потому что место его сейчас — там, в книжном, рядом с херувимом. Он оставил его в опасности, наедине с неадекватным и очень могущественным существом, которое и в здравом уме себя вело как полный психопат. О чем он думал вообще? Гордость свою лелеял уязвленную, блядь? А головой подумать? … — It's late — but I'm bleeding deep inside It's late — is it just my sickly pride? — подливает масла в огонь Бентли. — Только ты не начинай, а? Машина понятливо затыкается и прибавляет ходу.***
Час истек. Пауза все же принесла хоть какую-то пользу — Азирафель сообразил, что сверхъестественная деятельность в магазине гарантированно привлечет внимание Сверху, и если уж без этого не обойтись, нужно убраться от него подальше. Здраво рассудив, что для этого подойдет не слишком близко расположенная церковь, ангел на всякий случай подпирает дверь кладовки стулом, хотя оттуда раздается такой богатырский храп, будто он копился в архангеле всю предыдущую вечность и сейчас стремится наружу, потому что второго шанса показать себя ему могут и не дать. Размышляя, где бы в такое время лучше отловить редкого в Сохо зверя — пустое такси, херувим сталкивается с демоном на пороге магазина. «Я был неправ, прости», — они говорят практически хором.