***
— Если все ангелы так храпят, то я рад, что ты не спишь. — Демон с неприязнью смотрел на дрыхнущего с открытым ртом архангела. — А я за сегодня так устал, что уже об этом жалею. Будим? Они синхронно потрясли Гавриила за плечи с двух сторон, но тот даже тембр своих рулад не изменил. Кроули подавил в себе желание хорошенько пнуть засранца. Создал им такую кучу проблем, а сам разлёгся тут… — Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы воздать каждому по делам его. Я есмь Альфа и Омега, начало и конец, Первый и Последний. — Архангел сел на постели так резко, что раскладушка чуть на нем не схлопнулась, как капкан. — Это что, блядь, сейчас было? — демон отпрянул от Гавриила, чуть не обрушив книжный стеллаж. — «Откровение», глава 22, стихи 12 и 13, — мрачно ответил ангел. — Боюсь, дорогой, мы в полной жопе. Глаза архангела утратили свой обычный лиловый цвет и стали снова вполне человеческими. — Привет! Я так рад вас снова видеть! А что такое «откровения»? И что такое «блядь»? — Ангел, давай закончим с этим побыстрее, пока я себя ещё контролирую!***
— Ты меня понял, Джим? — Я понял. Ходить в наружу нельзя, быть в безопасности можно. Здорово! Вы классные! А какао ещё есть? Кроули только глаза молча закатывает. Дружелюбный Гавриил раздражает, если такое в принципе возможно, сильнее враждебно настроенного. Проще было бы совсем его игнорировать, но ни хрена не получается. — Ангел, когда ты сказал, что мы в полной жопе, ты имел ввиду?.. — Именно ее. Это были слова Иисуса о его втором пришествии, а так как я там был, то точно знаю, что в тот раз с Иоанном точно говорил Сын божий, а не галлюциногенные грибы. Но надо ещё все как следует проверить. Дай мне день, хорошо? Сейчас совсем туго соображаю. Ангел с усилием трёт переносицу и в этом жесте столько усталости, что у демона сердце от сочувствия заходится. Мозговой штурм приходится переместить в спальню: поближе к кровати, подальше от настырных архангельских ушей.***
— По-моему, вышло неплохо. — Ангел с блаженным вздохом вытягивается поверх одеяла: день был кошмарно долгим и никак не хотел заканчиваться. — А по-моему, просто отлично. Я прямо почувствовал… Не знаю даже, что, но однозначно крутое. — Да? А я-то подумал, что просто подзабыл, какие при этом бывают ощущения. Ох, Кроули, надеюсь мы не переборщили! — Это было самое ювелирное, мастерское и незаметное получудо. Дай пять! Как раз в этот момент Наверху Михаил и Уриил орали друг на друга, пытаясь перекричать оглушительную, на все Небеса, тревожную сирену. Из Пульта валил густой сиреневый дым.***
— Просто поверить не могу, что ты отдал этому мудаку свою кружку. И всё какао! — Попью чай. Все равно давно пора худеть. — Ты кладешь четыре ложки сахара на чашку, так что вряд ли это сработает. — Иначе невкусно. И мозгу необходима глюкоза для усиленной работы. Но сейчас мне не поможет даже целая сахарница. — А что поможет? — Хм, не знаю даже… Возможно, немного примирительного секса? Я соскучился. — Ангел, меня не было всего час! — Целый час, Кроули! Поцелуи ангела, конечно, сладки, но улучшению работы мозга совершенно точно не способствуют. Как, впрочем, и текуче движущиеся по телу руки демона. — Ты только мой, — бес хищно нависает над любовником, запускает руку под пояс брюк, а там, между прочим, и так уже тесно. — Ясно тебе? — Жадина. — Азирафель приподнимается, чтобы чмокнуть любовника в кончик острого носа. — Говорит тот, кто ухитрился приревновать к смертному. — Кроули уже стащил рубашку через голову, не расстёгивая, и возится теперь с пуговицами ангелова кошмарного, мешающего жилета. — Да я тебя даже к кружке кофе могу приревновать. Ты бы видел себя, когда его пьешь, пальцы, губы, горло… — херувим притягивает Кроули ближе, целует названные места. — Ты выглядишь так, будто ему отсасываешь, от такого зрелища встанет у кого угодно. Да даже при одном воспоминании об этом, вот смотри, что ты со мной творишь… — Бляяядь, ангел! Ты бесстыжий, как суккуб в течке! Как тебя на Небеса твои пускают! — Что я там забыл, тем более без тебя? И у суккубов не бывает течки. — Тебе-то откуда знать? — расстегивать пуговицы на ширинке одной рукой не слишком удобно, но вторая нужна для упора, потому что целовать ангельские шею и ключицы так гораздо сподручнее. К тому же, демона выручает многолетний опыт. — Википедия. Родной, можно я сегодня побуду бревном бесчувственным, а? Очень тебя хочу, но сил просто нет никаких. — Только сегодня? Да ты всегда такой! — А, так вот за что ты меня любишь, ботаник? — Не путай растения с овощами. Так про кружку с кофе — это был намек? — Это было приглашение. Расстегивать молнию быстрее, чем пуговицы, но чтобы сдернуть с Кроули узкие, в облипку, штаны и двух рук оказывается мало. — И я рассчитываю, — тут Азирафель добирается, наконец, до чего хотел, сжимает, гладит — никакой дрочки, только подразнить, и демон глухо стонет ему в шею, — тоже… — У меня кончилось какао, — доносится от двери отвратительно бодрый голос. — А что вы делаете? Азирафель прекрасно помнит, что демон запирал дверь, но если архангелу куда-то нужно, он просто входит. Даже защёлка не клацнула. — Блядство, ангел! Если я из-за этого дебила заработаю импотенцию, это будет целиком на твоей совести, — шипит Кроули тихо куда-то любовнику в шею. — Джим, — херувим говорит настолько терпеливым голосом, насколько вообще способен в такой ситуации, — эта комната — спальня. И мы собираемся спать. В спальню нельзя заходить без стука и не дождавшись разрешения. — А почему вы не спросили разрешения зайти в комнату, где спал я? — В голосе «Джима» ни тени осуждения, только благожелательное любопытство. У Кроули уже трясутся плечи, и он издает такие звуки, что Азирафель не может сходу определить, это яростный рык или сдавленное ржание. Рука автоматически тянется погладить любовника по спине, но ангел вовремя себя останавливает — не хватало ещё ласкаться на глазах у бывшего босса. — Это был экстренный случай, Джим. Больше этого не повторится. — Экстренный? — Это значит срочный и очень важный. Не терпящий отлагательств. — У меня тоже важный. Какао кончилось. А ещё у меня такое чувство, что мне нужно срочно что-то сделать. Вот тут! — и он показывает, где именно. — Сколько чашек какао ты выпил? — Азирафель старается не смотреть, как архангел с недовольным видом возится руками у себя в промежности, иначе импотенция может приключиться и с ним, и демон будет крайне недоволен. Он и так уже подвывает в подушку, поди пойми, от смеха или от злости. Скорее первое, но мало ли. — Все! На ангела снисходит дзэн.