Стратегия главного злодея

      Самый страшный кошмар Шэнь Цзю был не водной тюрьмой и не десятью тысячами стрел, доставшихся Ци-гэ. В своём кошмаре он вышагивал одетый в одежды лорда Цинцзин, но настолько промокших от крови, что его узнать можно было разве что по короне. Его меч был залит кровью не воинов, не демонов, не заклинателей из других школ. Лишь ученики Цанцюн падали, сражённые им. Ло Бин-гэ изумлённо поднял брови и оглянулся. Школа Цанцюн полыхала, полная криков горящих людей, что никак не могли умереть. Прямо у ног будущего императора упал Мин Фань. Не тот взрослый главный ученик, будущий лорд Цинцзин, которого император скормил живьём муравьям. А мальчик Мин Фань, настолько молодой, что Ло Бин-гэ даже не помнил его таким. Наверное, таким он был, едва придя обучаться заклинательству. Его ноги превращались в липкую дрянь, его руки горели, его сердце хранило след меча учителя, а голову пожирали муравьи.       Всё вокруг полыхало не только огнем, но и болью, безысходностью. Знакомые и незнакомые дети, все они были тут в своём младшем возрасте, а не в том, в котором умирали в первой жизни. Во сне они то и дело погибали от рук демонов, были съедены ими живьём, но снова воскресали, чтобы страдать вновь. Бесконечно страдать, если только лорд Цинцзин, с непоколебимой, ровной спиной и не дрогнувшим мечом, не прерывал их страдания.       Ло Бин-гэ не видел лица учителя, зато он видел лица других десяти учителей — всех, кроме Шан Цинхуа. Похоже, его Шэнь Цзю за предательство так и не простил. Все они умирали вновь и вновь, застыв между поздней юностью и закоренелой зрелостью. Их пробивали мечами, зубами, стрелами, душили, палили огнём. Император демонов лично не наблюдал за смертью каждого, когда уничтожал школу. Но учитель, наверное, слишком хорошо знал слабости каждого своего шисюна и предполагал, от чего именно они могли погибнуть. Например, Лю Цингэ раз за разом вырывался вперёд, уверенный в своём бессмертии, оказывался в окружении врагов, против которых едва мог продержаться, но слабый, едва заметный демон убивал его со спины. Похожий на того, что его едва не убил в ученичестве. Бог войны воскресал через мгновение, чтобы вновь быть убитым чистеньким двойником лорда Цинцзин.       Ло Бин-гэ осмотрелся. Тяжело запугать и остановить человека, который раз за разом собственными руками претворял в жизнь свой худший кошмар. Но среди раскаяния Шэнь Цзю нигде не было видно семьи Цю Хайтан, малышки Нин Инъин, тех четырёх убитых из зависти их талантам учеников и Бесконечной бездны. Зато за окунутым в кровь своей секты учителем ползло нечто, широкоплечее, сильное, с длинными, густыми, волнистыми волосами, красивое, но из-за одновременно жадного и сладкого выражения его морда-лицо выглядело омерзительно. Несмотря на живописный талант, Шэнь Цзю не удалось передать и половину мерзости чудовища из фантазий.       Чудовище не участвовало в битве. Оно ползло за Шэнь Цзю и поедало только сердце каждого убитого им человека. Когда тот добрался до последнего — Ци-гэ — чудовище выело всё нутро главе Юэ, а потом прыгнуло на Шэнь Цзю, разодрало его спину когтями и съело не его сердце. Его душу.       Такова была плата за пробуждение раньше срока.       Ло Бин-гэ проснулся злющий, желающий немедленно схватить учителя и растерзать. Как именно — используя насилие или похоть, он ещё не определился. Синьмо не определился. В этот раз учитель ошибся. Он слишком затянул с жизнью, и ученик успел завладеть проклятым мечом, но ни разу не использовал, боясь себя выдать. И именно из-за того, как быстро Синьмо вдохновился "речным лотосом", Ло Бин-гэ пришлось позволить Шэнь Цзю окунуться в свой кошмар. Нет, он хотел поглядеть на учителя во сне, но не прикасаться даже там, чтобы не напугать преждевременно. В итоге меч, впервые в этой жизни, постарался получить удовольствие быстрее, чем решил его хозяин, и начать со сна. Будущий император вовремя себя остановил, но пришлось ещё два часа повозиться, напоминая, кто тут главный.       А после он велел мечу отвести его к учителю. Не напрямую, а так, чтобы можно было незаметно подкрасться. К его удивлению, Ло Бин-гэ оказался не где-то, а перед Цветочным Дворцом. И если будущий император что-то и выяснил об учителе наверняка, так это то, что за исключением подготовки к союзу бессмертных, Шэнь Цзю ни разу, после первой жизни, не приближался к месту своего заточения. И тем не менее он тут. А три дня назад глава Юэ и Лю Цингэ направились сюда с визитом. С визитом, которого не было в предыдущих жизнях. Кажется.       Ло Бин-гэ ожидал чего угодно — ловушки, интриги, того, что учитель ускользнёт от него, раскроет перед всеми заклинателями его происхождение. Он не ждал того, что уже опоенных его кровью главу Юэ и Лю Цингэ кровяные паразиты не найдут. А проникнув в Цветочный Дворец под предлогом срочного послания обнаружит, что сами ученики старого дворцового мастера удивлены, куда девались гости из своих спален. Они так и не нашли ответа. Его нашел Синьмо. Один зеленоглазый учитель, которого недавно принял хозяин обучать младшее поколение, последним беседовал с посланниками Цанцюн. Как он сумел незаметно увести их в водную тюрьму в ближайшую пустую камеру, Ло Бин-гэ не понял. Но в том, что и его тело, и остальных пропавших растворили отравленные воды этой тюрьмы ещё до прибытия "зверя", сомнений не осталось.       В первой жизни Ло Бин-гэ следил, чтобы учитель не имел возможности убить себя подобным способом. Поэтому с его талии никогда не снимали цепь, даже когда Шэнь Цзю лишился конечностей. И вот теперь, спустя столько времени, он всё же использовал эту возможность — не оставить тел, которые можно было бы воскресить. Опять.       За Шэнь Цзю можно было бы гоняться десятками жизней. Но Ло Бин-гэ не ради того возвращался к истокам. Такая игра могла стать бесконечной. Учитель знал, как демонический ученик использует свои знания и опыт и насколько быстро развивается. Он знал, примерно в каком времени тот сможет тягаться с Синьмо, став достаточно сильным. А значит, надо было во что бы то ни стало повзрослеть ещё быстрее. Стать великим ещё раньше. Но один он это не потянет. С наставниками Ло Бин-гэ развивался быстрее, но недостаточно. Нужен был учитель лучше, чем Чжан Миншэн, Лю Цингэ, старый хозяин Цветочного Двора, Мэнмо и Шэнь Цзю.       И такой наставник был.       В следующей жизни он отправился на Цанцюн, но не на Цинцзин. Глава Юэ, а точнее, Ци-гэ, предложил ему другой пик, но "белый лотос" рьяно настаивал, и в конце концов его приняли. Как странно. И в этой жизни, Ло Бин-гэ уже не совсем был уверен, в пятой или шестой, сильнейший заклинатель был молодым, сильным, добрым… Но это не был друг Шэнь Цзю. У него был другой меч, слабее прошлого, но всё равно сильнее Синьмо. Наверное, его "родной" меч до сих пор покоился ничейным в скале, как покоился этот в предыдущих жизнях. Он стал… ещё более мягким, если это только было возможно. Более наивным? По сравнению с этой умной, но очень жизнерадостной версией самого себя, которая слишком легко верила во враньё своих учеников, когда им нужно было оправдаться в какой-то мелкой шалости, прошлый глава Юэ был образцом неприступности, сдержанности и недоверчивости. Будто находясь рядом, учитель делал своего шиди более проницательным и осторожным. И более несчастным.       В обеих ипостасях Ци-гэ оставался умным, наблюдательным и безумно талантливым. Но теперь он больше походил на великого воина, искусного заклинателя, обаятельного, общительного человека. Только на фоне этого Ци-гэ становилось ясно, что глава Юэ никому не позволял забраться себе под кожу, после того как там поселилась змея Шэнь Цзю. Змея отравляла его своим ядом? Та маска хорошего человека была только маской? Вряд ли. Он же бросил всё ради друга и вряд ли когда-нибудь мог об этом пожалеть. А до этого? Нынешний Ци-гэ без сомнения любил свою школу. Любил открыто и честно. Любил всё двенадцать пиков, мосты между ними, горные водопады, ранее пение птиц, улыбку каждого нового ученика и каждый успех этих учеников. Глава Юэ… Ло Бин-гэ никогда так близко за ним не наблюдал. Император знал, кто был главной слабостью заклинателя, и этого хватило для победы. Но глава Юэ был именно главой. При нём позиции Цанцюн как лидирующей школы были более устойчивыми, его улыбка более непоколебимой и более неподвижной. Ци-гэ слишком явно радовался и не смущаясь грустил. Глава Юэ публично не изменял своё настроение никогда и нигде, кроме последней битвы и рокового для него суда. Он в первую очередь был лидером. Если в первой жизни он так же сильно любил свою школу, то не став крушить всех вокруг, как в своей последней битве, а позволив заточить своего шиди, он сделал это ради школы? Кого он больше любил — человека, назвавшего его братом, или сотни душ, обитающих на Цанцюн? Наверное, тогда глава Юэ и сам не знал. Наверное, на суде ему предстоял выбор, равносильный выбору между отцом и матерью. Кого ни выбери — всё равно пожалеешь.       Знал ли это сам Шэнь Цзю? Наверное, знал. Учитывая, какой пагубной для него оказалась новость о смерти того, кого он звал братом… Быть может, он намеренно ускорил процесс приговора? Чтобы глава Юэ не показал, какое сильное влияние он имеет на душу друга. Сильное, но недостаточное, чтобы удержать от убийства детей.       Быть может, поэтому глава Юэ был мудрее? Не доставал свой меч, надеясь показать Шэнь Цзю, что можно быть сильным, не применяя силу? Так или иначе Шэнь Цзю не усвоил урок. Учитель, как бешеная собака, прыгающая на колья, игнорировал опасность, не чувствовал боли. Будто всю свою боль отдавал главе Юэ. Наверное, без этой боли Ци-гэ тонул в чужих интригах, но с ней хоть и не мог так открыто радоваться жизни, научился лучше разбираться в людях. И это знание приносило ему много горя, прикрытого улыбками.       Ло Бин-гэ взрослел, заглядывал ему в глаза, учился. Ци-гэ необычайно щедро делился знаниями. Как никто и уж тем более не Шэнь Цзю. Будущий император качал головой и мысленно усмехался. Ци-гэ сам отдавал оружие в руки врага. В отличии от Шэнь Цзю, чью технику убийства бамбуковыми листьями никто так и не смог повторить. А став старше, Ло Бин-гэ заглянул в его сны. Впервые. Впервые стены разума этого заклинателя не были настолько сильны, чтобы в щель можно было бы подглядеть и самому, а не только просунуть нужный кошмар. И не нашёл там и тени Шэнь Цзю. Ни под своим, ни под чужим именем Шэнь Цзю никогда не поднимался на гору Цанцюн. Никогда не был даже в поместье Цю. Никогда не сталкивался с ним до. Правда, первые воспоминания о себе Ци-гэ уже приобрёл после десяти лет. Что-то случилось, из-за чего он забыл прошлое и помнил лишь своё имя и что держит путь на гору Цанцюн, расчитывая стать учеником. Мог ли пяти-шестилетний Шэнь Цзю сотворить такое? Вряд ли. Мог ли маленький Шэнь Цзю, помнящий рецепты ядов, опоить друга? Конечно.       Зато в воспоминаниях Лю Цингэ учитель всё же появился. Кто-то вовремя окликнул будущего бога войны, когда на того напали со спины. Кто-то в широкой круглой шляпе, прячущей лицо, и поношенных выцветших одеждах. Лю Цингэ некогда было рассматривать своего спасителя, а тот, крикнув, сразу исчез. После сражения будущий бог войны оббегал половину города в его поисках. Но так и не узнал без шляпы переодетого в фиолетовое молчаливого помощника продавца трав.       Под руководством главы Юэ, Ло Бин-гэ и правда начал быстрее развиваться. Настолько быстрее, что смог получить свой меч на два года раньше. Ну, как свой — выбрать любой из заключённых в скале. И его выбор пал на Сюя. Как отреагирует учитель, узнав судьбу своего брошенного меча? Представив его выражение лица, Ло Бин-гэ ухмыльнулся, коснулся ещё новой ручки и дёрнул.       Проще было сдвинуть скалу. Ло Бин-гэ моргнул. Он уже был выдающимся заклинателем, и ему не мог отказать какой-то там меч. Он дёрнул ещё раз! Рукоять обожгла мелкими холодными иголочками ладонь, не оставив следов. До этого дня будущий император никогда не слышал, чтобы духовный меч сражался самостоятельно против кого-то, тем ещё более не имея хозяина. Проклятый меч Шэнь Цзю решил его игнорировать и отгонять от себя так же, как и учитель! Или Сюя помнил прошлые жизни и того, кто его разрушил? Вот Синьмо точно не узнавал Ло Бин-гэ, а этот… А этот тонкий, изящный, железный подонок осмелился тягаться с ним даже без поддержки своего настоящего хозяина!       Закатав рукава, Ло Бин-гэ упёрся ногой в скалу и покрепче перехватил Сюя. Меч гудел под руками, дрожал, отбивался и, похоже, предпочёл бы, чтобы ему отломали рукоять, чем достали из скалы. Ло Бин-гэ готов был бороться с ним до того дня, как встретит Шэнь Цзю, но все ученики уже достали свои мечи и ушли, а снаружи ждали учителя. Нужно было торопиться. Но он всё равно получит этот меч! Призвав на помощь духовную энергию, Ло Бин-гэ по кускам разрушил укрытие меча — скалу. На месте заточения Сюя остались не трещины, а целая выбоина. Довольный собой, будущий император поднял с пола пещеры меч и вытащил из ножен. Впервые за все жизни новый Сюя покинул ножны словно с ржавым скрипом. Ло Бин-гэ улыбнулся своему отражению на его поверхности. Тонкое лезвие воинственно блеснуло.