Терпи меня или уходи

Шастун проснулся значительно рано. Сделав все дела, он залез на кровать. Взяв листок и пробежавшись глазами по написанному, парень слегка ахуел. «Арсений что ли? Блять, хули приебался?» — думает Антон. Сонные, ещё ничего не понимающие глаза Шаста скакали по буквам и вчитывались в слова. «Я блять, сценарист нахуй.» — думает Антон. Потупив в лист, Шастун откинул его и просто ждал, пока всех разбудят. Весь день Антон усердно составлял шутки, даже почти всю ночь это делал, пока Дима не дал ему подзатыльник и не уложил спать. Когда наступило двадцатое число, все отдыхали, а Шастун, Попов и Матвиенко репетировали. — Антон, соберись уже, — крикнул Арсений. — У нас осталось тридцать минут. — Щас, — нервно ответил Шаст и громко выдохнул. — Кидай тему. — Пусть будет: «Жизнь как в сказке.». — Серёг, только без действий, у меня спину заклинило, — попросил Антон. — Живу себе, значит, спокойно, а из леса прибегает Арсений и орёт: «Кощей повесился!»… — А почему не Арсений? — перебил Матвиенко. Шастун уже не обращает на это внимание. — Ну, значит, я и спрашиваю: «А чего это не ты?», он заорал: «Я не успел, давай быстрее, я только время подходящее выбрал.». — Ладно, ты тухлый какой-то, — махнув рукой, сказал Попов. — Шутку одну скажи и будем собирать людей. — Тебе говно подать или сам подберёшь? — шутка это или нет, понять нельзя, лицо Антона было максимально напряжённым. — Серёг, пошли звать, — позвал Арсений, выходя из актового зала. «Ой, блять, зачем я согласился?» — думает Антон. Шаст разлёгся на сцене и ждал своей участи, ждал, пока его шутки нахуй исчезнут в один миг из головы. Зал начал наполняться учениками, странно было одно – учителей тут не будет, только когда начнётся выступление Арсения и Алёна, а шутки они не услышат. — Копыта убери, иди за занавес, — послал Попов, забираясь на сцену. — Штаны не порви от моего напряжения, — фыркнул Антон и поплёлся скрываться от людей. За занавесью стояли уже пару ребят, но Шастун общаться с ними не спешил, а просто успокаивал себя. Он прослушал всё. Только когда Арсений пришёл, парень очнулся. — Не переживай так, шутки тут все уместные, даже если будет плохо, я похлопаю, — подбадривал Попов, поглаживая Шаста по спине. — Ну спасибо, выйду, наебнусь, прокукарекаю, вернусь и услышу только твой смех над своим ужасом. — Антон, тут все расслабленные, давай, я верю, что неделя прошла не зря. Они так простояли, пока Шастуна не вызвали на сцену. Он, сбросив с себя всю напряжённость, спокойной походкой вышел. Взяв микрофон, он глянул на учеников и сказал детскую тупость: — Поднимите руки — кто не лох. В зале сразу все подняли руки. Антон показал рукой на тёмноволосую девушку в чёрном платье и спросил: — Какую тему хочешь? Брюнетка посоветовалась со своими подружками, а потом ответила: — Восемнадцатый век, ты служишь графу. — Ой, наклоняться ещё кому-то, боюсь моя корона упадёт, — улыбаясь, ответил Антон, в голове нет ничего. Он лишь перебрасывал из руки в руку микрофон. — О, граф мой Арсений… — А я говорил, что членик залетит, — крикнул Матвиенко, а Шастун хотел ему доброе слово сказать, а тут уже и не слово, а нецензурную брань надо метать в него. — Чем обязан Вам служить? — Антон даже слегка уебался, когда Арсений оказался рядом. Обычно он сам хуярил текст, но ему говорили, что могут прийти ещё люди на сцену и вместе играть. — Жизнью, на колени, — приказал Попов, а Шаст готов послать его к чертям. Встав на колени, он зло посмотрел на него. — Мы вроде договаривались, что я Вам газон подстригу, бокальчик на похороны принесу, а Вы на меня всё имущество перепишите… — Тогда имущество не переписывали, — перебил Серёжа. — А Вы кольцо мне своё подарите с каратом на полмира… — переделал Антон и тут прогадал. — У тебя цацек полно, куда ещё? — не устроил такой ответ Матвиенко. — А Вы мне жену свою отдадите, — только Шастун успел обрадоваться, что такой ответ устроил всех. — Ещё бы она у меня была, — сказал Арсений. — Московский граф, Вы прекрасны даже под говном, найдите жёнушку себе, а потом отдайте мне, — стихами говорил Антон. — Шаст, опять с открытым ртом ходишь? — спросил Серёжа, ведь плохие слова из уст Антона должны вылетать очень редко. — Извиняюсь, на коленях стоишь, — исправился он. — Не смогу её найти, занесло не туда меня как-то, — ответил Попов, а Шастун посмотрел на него взглядом: «Ты типо гей и я должен отсосать?», а брюнет кивнул. — Серёг, ты не говорил, что твои слова правда, — повернувшись к залу, сказал Антон. — Ты не больной, случайно? Чего с пустотой говоришь? — спросил Арсений. — О, мой господин, повинуюсь Вам, целую пятки, но мать зовёт на грядки, — выгоняя Арсения со сцены, говорил Антон. — Ой, если ещё будет вот этот господин, — взмахивая рукой в сторону брюнета. — Я на его пятки такое сделаю, — парень даже указательным пальцем помахал. — Так, новая тема! — он указал рукой на Фролову. — БДСМ, — это была такая ошибка. Антон готов умереть прямо сейчас. Теперь понятно, что это за шмакодявки. — Оксан, ты само золотце, как в твою светлую голову пришли анальные пробки? — спросил Шастун, подкидывая микрофон в руках. Есть вероятность, что его один раз подкинут и он прилетит кому-то в глаз. — Всё для тебя, Шаст. — Так, Б — бегемот, Д — дельфин, С — сова, М — медведь… — ну, хотя бы что-то сказал Антон. — Не, не, не, Антох. Мы, конечно, рады за твоё познание животного мира, но давай, как прописано, — перебил Серёжа, гадко улыбаясь. — В общем: Б — бандаж, Д — доминирование, С — сопли, М — минет, — Шаст подзабыл, как расшифровываются последние буквы. — Антон, ты любишь грубо или нежно? — спросил Матвиенко, увидев, что Шастун ничего не помнит. — Ну, не очень люблю грубо, — затуманено отвечает Антон. — А я люблю, особенно причинять, — говорил Серёжа. все начали смеяться от тупежа Антона. — А, нихуя, — крикнул Шаст, вспомнив последние буквы. — С — садист, М — мазохист. Щас вам расскажу, что там применяется, — парень в этом разбирается, три месяца в пансионе и он ничего не помнит. — Там нужны плети, они так хорошо бьют и оставляют красные следы. — Пробовал? — спросил Серёжа. — Я не мазохист, не люблю боли, а вот бить люблю. Там чисто один размах и головы у человека нету, — Шаст решил сделать маленькую рекламу, всё равно шуток не может придумать. — Есть ещё анальные пробки, вот тут интересно. Смазываешь её смазкой, вставляешь, и если задеть плетью, то человек возбудится и попросит ещё, — парень громко задышал в микрофон, но Матвиенко и там нашёл к чему прикопаться. — Как-то ты не правильно изображаешь человека, которого бьют плетью, — глаза Антон полезли на лоб, а рот открылся. Все смеялись. — Тебе реально надо изображать? — Серёжа махнул головой. — А я не знаю, меня не били, я только делал это. В ушах беруши были, прослушал. — отмахнулся Шастун. — В общем, БДСМ — это жёстко, грубо, больно. — Я думал, ты больше скажешь. Хотя, ты такой хлюпик, что этого достаточно, — сказал Матвиенко. — Щас я тебе расскажу, — уже начал закипать Антон. — Есть игрушка в виде хуя, её пихаешь в анальную дырочку, водишь вперёд-назад, а потом сам присоединяешься. В принципе, штучка интересная. Вот уретральный зонд — это опасная штучка, она представляет из себя некий стержень из стали. Этой штучкой можно помучать мужчину, вгоняя её прямо в член, — в голове открылись старые миры, поэтому парень время не терял и всё рассказывал. — С этой штучкой ничто не сравнится. Вибраторы — это самое нормальное, но только не кольцо, с ним не кончить. А вот которые вставляются в жопу — самое то. Я вам рассказал не всё про анальные пробки, поэтому слушайте: есть пробки с вибратором и пультом управления. Вставляешь и выбираешь там, что ты желаешь, они обычно силиконовые. Есть металлические пробки, но это намного удобнее, так как они сделаны из металла, вы будете чувствовать холодок, что вам и понравится. Все пробки сделаны разной формы. Например, металлические чаще всего в виде большой пули и кружочком наверху, чтобы держать. Силиконовые разной формы: с бугорками, длинные, короткие, широкие, с зигзагами. В общем, на любой вкус и цвет. — Ладно, мы тебя поняли, давай другую тему, — крикнул Матвиенко, а Шастун самодовольно улыбнулся и показал рукой на первого попавшегося человека. — Это последняя познавательная история, хотя, наверно, я щас читаю лекцию. Вообще похуй, что ты хочешь? — Что ты можешь рассказать о нашем директоре, — определённо надо было выбирать, смотря на учеников. На кой хер Шаст выбрал парня в очках, он сам не знал. — Что я могу сказать. Думаю, что если я щас пошучу на счёт того, что он дохуя задаёт и всё время лыбится, мне потом сильно прилетит, — зал засмеялся. — Не переживай, тут никого нету, — сказал Серёжа. — Будет по вашему. Когда я сюда пришёл, я вообще был не в настроении… — А когда ты был в настроении? — перебил Матвиенко. «Да заеби своё ебало.» — думает Антон. — Когда я мечтаю заклеить тебе рот, — мило улыбаясь, ответил Шастун. — Ну вот, мы там что-то обговорили, потом он мне показал комнаты, его шуточки за триста, в общем, веселей некуда. С каким довольным лицом я сидел, когда он вышел из комнаты, вы даже представить не можете. Будто меня кто-то сильно раздражал, хотя так и есть. Вообще он хороший, но иногда хочется застрелиться. Вот я как будто специально въебал Арсению, так сложилась ситуация, — зал опять наполнился хохотом, а кто-то за занавесью громко кашлянул. — Так и есть, ты специально въебал мне, — теперь понятно, кто кашлял. — Я щас тебе ещё раз въебу, ротик на замок и слушай дальше, — крикнул Антон за своё плечо. — Так вот, — микрофон не сработал и парень ахуел. — Эй, пидор, включи микрофон, — конечно, он догадывался, кто балуется с его микрофоном. — Я же говорю, обиженка, — микрофон снова выключился и Шастун направился к этой самой причине неполадок. — Я тебя щас убью, Арсений. — В ногах только не запутайся, — выкрикнул Попов, а как увидел запутывавшиеся длинные ноги в шторе, довольно улыбнулся. Шастун рухнул на пол почти лицом, но Попов успел поймать его за руки. — Накаркал, цыган, — ворчал Шаст, поднимаясь с пола. — Кто тут ещё цыган, у тебя вон, — Арсений показал рукой на руки Антона. — Сколько колец. Злость всегда идёт на себя самого. — Иди на философа, там пудри мозги, а не тут. Попов фыркнул, включил микрофон и вытолкал Шастуна на сцену. — Вот люди пошли, не уважают своё же поколение, — ворчал Антон, — История закончена, Серёжа закрыл свой рот. Теперь перейдём ко второму испытанию. — Да ты так говорил, что я слово вставить не мог, — ответил Матвиенко, обиженно поджимая губы. — Ну чего ты? Ты, главное, не плачь, у тебя ещё Арсюша есть, твой любименький. Сморозит шутку, а у тебя головка отлетит, — издевательски слащавым тоном говорил Шастун. Все смеялись, а Матвиенко сначала как рыба рот открывал, а потом и сам засмеялся. — говорите слова, а я вам, так сказать: «Шутки за триста от Павла Воли.», — парень посмотрел на учеников, которые не прекращали смеяться. Подождав пару минут, он увидел поднятую руку и указал на девушку. — Забор. — Ты, наверно, мечтала услышать: «Здрасьте, забор покрасьте.»? — шутки летят, как из Антона мат с утра. — Что могу придумать на забор? — сам себя спрашивал парень. — Тётя Зина вышла из магазина, купила краски, да колбаски, проходит мимо забора, видит, написано: «Зинаида Степановна, поставте мне пять.», Зина покачала головой и, достав из сумки краску, написала мягкий знак. — у парня с анекдотами беда. — Бежал Попов по двору, выбегает собака, а он от неё рванул. Бежать некуда, кругом забор. Не теряя ни минуты, он забрался на забор и подумал: «Тьфу ты, ты же не моя самооценка, тебя я точно подниму и смогу отдать в красивые руки.», — вот этот анекдот Шасту понравился. — Твой стёб над Арсом – лучший! — крикнул Серёжа. — У тебя таких анекдотов, за пять секунд придуманных, можно сказать, уже под сто. — Это ты ещё не слышал ночных. Я там такое могу придумать. Ребят, давайте ещё, — попросил Антон, поднялось сразу несколько рук, и он указал на парня. — Мазут. — Ты слесарь, что ль, ёпта? — Шастун не особо знает, где используется мазут. — Арс, как мазут, вляпаешься и больше не отляпаешься, — все начали смеяться. — Давай уже не про Арса, — попросил Матвиенко, смеясь. — А что? Он в сторонке плачет? — спросил Антон и пошёл к Арсению. Увидев недовольное лицо, парень улыбнулся. — Ты плачешь? — Нет, — грубо ответил Попов, скрещивая руки на груди. — Ты же понимаешь, что это всё, — Антон взмахнул руками. — в шутку? — Понимаю, — холодно ответил брюнет и пинком под зад выгнал Антона. — И это вы говорите, он обиделся? Да он в трусы наложил от смеха, — буркнул Шаст, потирая задницу. — Как хотите. Рухнул Серёжа в мазут, пришёл в комнату и заорал: «Ребят, как это отмыть?», а они спросили: «Что отмыть?». Серёжа показал на себя и сказал: «Мазут.», ребята переглянулись и спросили: «Так ты же такого же цвета, зачем отмывать?». — Шаст, я тебя убью, продолжай делать шутки с Арсом, — крикнул недовольно Матвиенко. — То не надо, то надо, ну и пожалуйста, — кривляясь, ответил Антон. — Последнее слово, прошу, — он показал на парня за последним рядом. — Каблук, — ответил парень в зелёной рубашке. — Серёж, я не могу не пошутить про… — Шаст сделал тайной, про кого он не может не пошутить. — Валяй, — махнув рукой, ответил Матвиенко, а у Шастуна глаза заискрились. — Это мой каблук треснул или это Арсений сказал своё мнение? — зал засмеялся. Даже Серёжа, поэтому Антон в голове придумал, про кого будет следующая шутка. — Ляйсан указывает: «Паш, ты должен прекратить с ними общаться! Они плохо на тебя влияют.». Воля понятливо кивает. На следующий день встречается с родителями и говорит: «Нам надо прекратить общение и это я решил!». Всё начали смеяться громче обычного, Антону же было не смешно, от слова «совсем». Возможно, он правда плохо составляет анекдоты, а возможно, просто слишком много мучился для такого результата. «Блять, ещё четыре шутки. может, лучше выпить четыре рюмки? Потом дурацкие рифмы, а затем отдых.» — думает Антон. — Хорош, — похвалил Матвиенко. — давайте поаплодируем за прекрасно придуманные анекдоты, — все начали хлопать, что аж в ушах зазвенело. — Перейдём к моему нелюбимому. Вы, наверное, подумаете, что я про Арсения, но нет, как бы грустно это не казалось, я про шутки, — забавлял учеников Шастун и начал собираться с мыслями. Он знал, что проебётся очень сильно. Он знал, что он не умник, который выплюнет эту шутку прямо в лицо. Он всё прекрасно знал. — Поднимайте руки, кто хочет сказать слово, — вот он, ответственный момент, выбрать из тридцати рук именно ту, обладатель которой скажет действительно что-то интересное, а не ту, которая скажет: «Столб.». — Давай ты, — парень показал на девушку за вторым рядом. — Харчо, — ответила девушка, а Антон подавился, он знал, что это суп, но, блять, почему тогда не щавель? — Ты, наверное, хотела сказать: «Хач.», да, Серёж? — Да в смысле, я — хач? — возмутился Матвиенко, а все расхохотались. — В коромысле, хач и чо? — Сам ты хачичо, — передразнил Серёжа, сам еле успевая говорить от наступающей волны смеха. — Так, давайте, что бы я не спрашивал вас, выкрикивайте слово, но так, чтобы я смог понять, а не все сразу и в говно ничего не понятно, — попросил Шастун и сразу послышалось из одного конца зала: «Ясно!», из середины: «Батон!», из другого конца: «Арсений!», просекли, что парень делает потрясные шутки над Поповым. — За ясно — ебут потрясно. Батон — во Франции, а в России — буханка. Над Арсением шутить не буду, он там слёзы сеном стирает, — по порядку ответил Шастун. — Всё, Антох, настраивайся под аплодисменты, которые мы сейчас сделаем, — Серёжа похлопал, а все за ним начали. — И будешь рифмовать! Ребят, кого хотите с Шастом? — еле успел договорить, как выкрикнули: «Арсений!», а где-то: «Илья!». — Я считаю, что если щас выйдет Илья, то это будет грех. Так что прошу Арса! — Щас посмотрим, как ты запоминал, что я тебе объяснял, — выходя из занавеси, смотря прямо в зелёные глаза, говорил Попов. — Глаза шире открой, а то на китайца смахиваешь. Все начали аплодировать громче, так как знали, что щас будет расплата и Антона нахуй пошлют с его шутками про Арсения. — Правила просты: кто первый не попадёт под рифму, сваливает отсюда, а кто попадёт, тот выиграл. Арс, у тебя есть все шансы отыграться, — улыбаясь, объяснял Серёжа. — Э, бля, а кто за меня? — спросил Шаст, а правда, схерали все вдруг захотели болеть за Попова. — Я! — крикнула Оксана. — Ну, заебись, БДСМ подруга, — подытожил Антон. — Так, самое простое. Используйте имена друг друга, кто первый? — спросил Матвиенко. — Уступаю обиженке, — специально поклоняясь Арсению, сказал Антон. — К тому же дедам надо уступать, — выпрямившись и улыбаясь во все зубы, закончил парень. — Начали! — выкрикнул Серёжа. Послышалась музыка, которую надо ещё попробовать перекричать. — Охает, ахает, нахуй садится, это же наш Антошка, на тракториста годится! — зачитал Арсений, а по ебалу Антона можно понять, что сейчас ему будет плохо. Хоть и с рифмами хуйня, но придумать, как ответить, он сможет. Всё крикнули: «А!», сильнее начали хлопать, а кто-то и вовсе ногами стучать. — Арсюш, кинь шутку за триста, отсосёшь у тракториста, а трактористом буду я, отсосёшь ты у меня! — Шастун ахуеть напряг мозги, чтобы придумать что-то нормальное, но когда услышал: «А!», понял, что он заебись молодец. — Смена, про личную жизнь! — крикнул Матвиенко. — Начинает Антон. — Арс — проститутка в жизни личной, отсосёт он хуй публичный! — если можно употребить слово: «Сосать», Шаст употребит. — Твой словарный запас меня поражает, baby, ротик открой, папочка хочет твой сладкий вой! — Арсений, видимо, подготовился к этому, пока Антон составлял свою рифму исподтишка. — Темы про минет используем реже. Сейчас делаем ублюдские комплименты, — сказал Матвиенко. — Арс начинает. — Зелёные жабы в глазах у тебя, а изо рта льётся мазут, так и хочется влипнуть в тебя и провалиться в небеса! — слишком быстро для Антона придумал Арсений. С тяжелым вздохом под хохот и аплодисменты, парень начал придумывать что-то. — На моём члене не хватает колец, твой привлекательный ротик сосёт под конец! — вытащил из души Шастун, затем глянул на Матвиенко взглядом: «Я не приделах, оно само выскочило.». — Хер с тобой, — сказал Серёжа, придумывая тему. — Он со мной, — ответил Антон, гадко улыбаясь. Понеслись смешки, а Арсений продолжал стоять, пристально смотря за всеми действиями и эмоциями парня. — Глаз прикрой, плюнуть могу, — фантазия летит где-то у ядра планеты. — Кто-то сказал: «Ваш первый раз.», хотите? — передал Матвиенко, все крикнули «Да!», а тем, кто на сцене ничего не оставалось. — Начинает Антон. Стуча ногой по паркету, Шастун думал. Думать — это точно, долго и важно, но это никак не думать по Антоновски. Там пронесётся первое слово и давай что-то выкрикивать. Дай Бог, попадёт в рифму. — Уложить Попова — не составит вам труда, на раз-два зашёл и вышел, оплатил, прогнал к хуям! — быстро, но плохо. Только Шастун так может. — С рифмами у тебя точно проблема, но вот незадача, на моём члене Антошка запеть захотел: «А!»! — тут гораздо лучше, но последнее слово вылетело, как стон. «Ой, блять, можно подумать, что ты сказал: «Захотела», идиот, я тоже могу одно слово зачитать, как два.» — думает Антон. — Стони ты подо мной, любуйся грудью, задом, наслаждайся, милый котик мой! — не сдавался Шаст. Матвиенко даже рот прихлопнул от такого. — Гляньте-ка, кто рот открыл, прихлопни, пока не занят, а то исправлю! — не остался в долгу Попов. — Стоп! — остановил Серёжа, — На этой прекрасной ноте мы закончим, а то у Шаста уже лоб мокрый, — Антон и вправду уже весь мокрый, не только лоб, но и всё тело вспотело от этих уёбских шуток. — Вы согласны на ничью? — Да мне поебать с Пизанской башни, — ответил Шастун. — Согласен, просто кто-то уже придумать, ничего не может, — не смог сдержать издёвку Арсений, а Антон рыкнул на него. — Я щас послушаю твои идиотские шутки и пойду поплачу в подушку от дебилизма. — Надеюсь на это. — Когда надеятся — крестятся, а от твоих шуток в могилу можно лечь. — Да, у меня шутки такие смешные, что можно от смеха умереть. — От смеха тупости, если только, — огрызнулся Антон. Арсений покачал головой и, проведя рукой по спине парня, спустил того со сцены. — Хватит обижаться. Я согласился на ничью, хотя ещё мог с тобой перекинуться рифмами раз пять, — шептал Попов. — Думаешь, что я слабак? — вздёрнув нос, шёпотом спросил Шаст. — Нет, не думаю. Но если бы я сначала шутил, а потом с тобой по тысячу раз перекидывался фразами, то, конечно, я устану. Кстати, шутил ты хорошо, — сказал Арсений и ушёл на сцену. «Ну и заебись, что сказать? Я получил оргазм, бессилие, конвульсии, ну и ещё пересохшее горло.» — думает Антон. — Серёг, а кто там следующий? — садясь ближе к Матвиенко, спросил Шаст. — Вика, потом Щербак, Илья и Арс, — ответил Серёжа. — Можно с тобой покричать? — с озорством вопрошал Антон. — Да, без проблем, — согласился Матвиенко. Первых двух Шастун изредка перебивал, так как хриплый голос не давал нормально ничего сказать, слова застревали в горле. Потом Оксана принесла ему воды, он опустошил её почти всю, и началось. — Илья, а чего это ты так грустно говоришь? Помер кто? — перебил Антон. — Ну, во-первых, меня можно звать Макар, а во-вторых, твои шутки были слишком смешные, что челюсть заклинило, — ответил высокий, рыжеволосый парень. — Так получилось, что Дима… — Макар, а почему не Марина? — подал голос Шастун. Ему определённо нравилось занятие Матвиенко. — Марина – женщина моей жизни… — Макар, а почему ты за Антоном повторяешь? — уже спросил Серёжа. Выводить из себя людей, точно у них в крови. — Серёжа и Антон — оболтусы страны. Перейдём к важным новостям: мой друг дал мне чётко понять, что перебивать людей некрасиво. Возьмём, например, Антона и Серёжу. Они два пиздуна, которые суют свои слова и сбивают человека. На этом всё. «Ахуенная была идея взять тему: «Почему перебивать некрасиво?».» — думает Антон. — Серёг, ты там слушай, я подойду попозже, — сказал Шастун и вышел из зала. После того, как он выхлебал почти целую бутылку воды, он захотел всё это выпустить наружу, поэтому пошёл в ближайший туалет. «Блять, как же я устал, наверно приду под конец, а то щас умру.» — думает Антон. Шаст быстро сделал все свои дела и поплёлся на четвёртый этаж, чтобы покурить. Подхватив пальцами пачку сигарет и открыв окно, Шастун вынул одну сигарету, поджёг кончик и затянулся. Минут так тридцать точно прошло, а пачка опустела на половину. Кинув её на кровать, Антон поплёлся обратно в актовый зал. «Пожалуй, посижу молча.» — думает Антон. Зайдя в помещение, Шастун увидел Попов на сцене. Планы хотели поменяться, но усталость не дала этого сделать. Сев рядом с Матвиенко, он спросил: — И долго он балаболит? — Истории рассказал, теперь анекдоты идут. — Я посплю, хорошо? — поинтересовался Антон, сползая вниз по креслу. — Ты прикалываешься? Смотри и слушай, — приказал Серёжа. «Блять, что он хоть говорит? Нихуя уши не работают.» — думает Антон. — Закончим с анекдотами, а то Антоша хочет покемарить, больно громко я их рассказываю, — даже не глядя на парня, говорил Арсений. Шастун вмиг очнулся и вытянул руку, чтобы сказать слово. — Надо же, медведь из берлоги вышел, лапу вынул, теперь рот открыт, и он что-то хочет сказать. — Слышь, Дед Мороз, ебальник прихлопни и придумай шутку на слово: «Вырос.», — Антон вообще мастер давать лёгкие слова. Смотря прямо в голубые глаза, он ждал ответ. — Шаст нас перерос, но кое-где он уступает в длине, — ответил Попов, а по залу прошлись смешки. — Ты имеешь в виду в ноге? — спросил Шастун. — В хуе имею в виду, — объяснил Арсений. Антон приподнялся и шепнул на ухо Серёже: — Скажи ему слово: «Столб». Матвиенко кивнул и поднял руку. — Антон, мог бы ещё слово крикнуть, мне не жалко, — сказал Арсений. — Чего он хочет Серёж? — Столб, — ответил Матвиенко, а Попов усмехнулся. — Долго тужился? Не смог придумать рифму и мне её отдал придумывать. Хорошо. Упал мой столб, а поднял его Антон, становясь рядом на колени. — Я потом его отдал на металлолом и теперь у нас безстолбный Арсений, — выкрикнул Шастун, от чего даже Серёжа засмеялся. А если он смеётся, значит это ахуеть не смешно. — Очень благодарен, а то мне лень его было нести, — ответил Попов, указывая на девушку. — Чего хочешь? «Кокаин, блять.» — думает Антон. — Шпала, — ответила девушка. — Ты хочешь Антона? Интересно, — сказал Арсений, указывая на парня, — А ты тоже его хочешь? — Не, трактор. — Что же вы прицепились к тракторам и трактористам? — спрашивал Попов. По нему видно, что устал, но надо держаться. — Шастун стоял у своего трактора и ждал, пока пройдёт Воля и что-нибудь эдакое скажет. У Антона уже в ушах звенит, от: «Антон.», «Шастун.», «Шаст.», ебал он в рот таких людей. Прилёг парень на бочок и уснул. Ему настолько было всё равно, что скажет Арсений. Проснулся он под конец. На сцене Попов с Макаром рифмами перекидываются. — Что же ты так орёшь? У меня дитё двухметровое спит. Кричи на мне, но только у себя во сне! — с шёпота на полный голос сказал Арсений. Антон потёр глаза и огляделся. — Много я пропустил? — спросил Шаст у Матвиенко. — Не очень, шуток было немного. Ты как уснул, он рифмы похуячил, — ответил Серёжа и перевёл взгляд на сцену. — У тебя дитё уже не спит, давайте последнюю тему, — парень толкнул Антона. — Чего желаешь услышать? — Воплей Арсения, давай тему: «Пробка.», — ответил Шастун, садясь поудобнее. — Тема: «Пробка.»! — выкрикнул Матвиенко. — Начинает Арс. — Только вставил, а уже завопил. Может, тебе пробку и в рот засунуть? А то, глядишь, и в жопу не просунуть! — из последних сил придумал Попов. — Что, сдулся наш Арсений? Из актового зала вылетит как пробка, потому что хочется к Антошке! — выкрикнул Илья и понял, что хуйня. — Вылетишь ты, Макар, плохо, — сказал Матвиенко. — Арс, ты молодец! — они спустились со сцены. Макар сразу вылетел из зала, чтобы попить, а Попов начал искать бутылочку с водой прямо в зале. — Будешь? — спросил Антон, поднимая бутылку с водой, которая наполовину пуста. — Будешь, — кивая, ответил Арсений и выхватил из рук бутылку. «Росист, ебать, блять.» — думает Антон. — Щас ещё через час будет выступление, там получается проторчим час, а потом к девочкам в комнату, — выпив всю воду, которая недавно находилась в бутылке, сказал Попов. — А чего так дохуя дел? — возмутился Шаст. — Ты там вообще делать ничего не будешь, в основном. Выйдешь на конкурс или чего там, сделаешь что-то и снова сядешь, — возмущался в ответ Арсений. Некоторые ученики разошлись, а некоторые остались. Шастун входил в тех, которые остались. Спина болезненно ныла. Попов пошёл за занавесь, ему надо было подготовиться. А Матвиенко пошёл к Позову, который молчал на протяжение всего выступления. «Когда там выпить уже можно? Я так заебался.» — думает Антон. Шаст чувствовал себя ужасно. Он как-будто рассказал все шутки на свете. Парень поклялся, что больше в этом году не будет шутить. И в следующем, желательно. Когда вот-вот должно начаться выступление, ученики и учителя наполнили собой зал. Антон пустыми глазами смотрел в выпирающую доску из сцены и думал, как хорошо, что он за неё не зацепился. — Прошу внимания, — Арсений вышел с Алёной на сцену. — Мы хотим дать пару слов Павлу Алексеевичу, — подзывая директора, промолвил брюнет. Воля запрыгнул на сцену и, взяв микрофон, начал свою речь: — Дорогие ученики, вот и закончился этот весёлый год. Надеюсь, что вы добились и получили всё, чего хотели в этом году. Теперь вас ждёт другой год, такой же весёлый и дружный! На этом закончу, не хочется много говорить. — Спасибо, — поблагодарила Алёна, забирая микрофон и унося на стол. Павел Алексеевич кивнул и спустился со сцены, усаживая свою пятую точку в кресле. — Сейчас будет пару конкурсов, просто чтобы поднять настроение, а потом мы все пойдём болтать, — подбадривала девушка. Первые пятнадцать минут было что-то весёлое, что Антон пропустил, так как нечаянно задумался. «Интересно, как связан Новый год и складывание из спичек член. А, извиняюсь, ножницы.» — думает Антон. Шастун знал, что его вызовут в конце этих всех конкурсов. Там будет какой-то «ебать» конкурс, собственно он и ждал его. «Блять, если щас будет какая-то хуйня, я пойду отсюда далеко.» — думает Антон. — Последний конкурс, — Шастун радовался, что всё сейчас закончится. — Надо вот на эту бутылку, — Попов показал на бутылку с водой. — Закинуть стаканчик, — поднимая со стола пластикой стаканчик, объяснил он, показывая, как это должно быть. — Антон, Оксана, выходите, — позвала Алёна, и названные вышли. «Можно мне книгу абсурдных ситуаций и слов за сегодня?» — думает Антон. Шастун встал рядом с бутылкой. Нацепив на себя улыбку, он смотрел, как Фролова делает то же самое. «Не, библию надо, какая нахуй книжка.» — думает Антон. — Насчёт три, — начал отсчёт Арсений. — Раз, — он загнул указательный палец. — Два, — следом загнул безымянный палец. — Три, начали! Шастун начал подкидывать пальцами стаканчик. Куда он только не летел. — Шаст, нежнее, — сказала Алёна. — Да куда нежнее? Я тут уже дышу в него, — возмущение выходило из Антона. — Вот, у Оксаны всё нормально, — сказал Попов. — Иди подальше, ты мне ауру портишь, — отодвигая Арсения, невозмутимым тоном ворчал Антон, так как нихуя не получалось. — Она у тебя давно испорчена, — ответил Попов. — Так и я об этом, ты мне её ухудшаешь. Оксана аккуратно подкинула стаканчик, и он приземлился на крышку бутылки. — Всё, Антон, можешь не стараться, — забирая стаканчики, сказал Арсений. — Ой, больно надо, — фыркнул Шастун, спускаясь со сцены. — На этом мы заканчиваем, всех с наступающим, — попрощалась Алёна и скрылась за занавесью. Ученики разошлись по комнатам, а Антон, Серёжа, Дима, Ира и Оксана пошли в комнату девочек.