Омовение вечности

      Как-то так вышло, что Данковский потихоньку узнавал все больше фактов из жизни Горхонска. Так, когда он спросил у Лары про воду в реке, та неожиданно смутилась. Глядя в сторону, она попросила сигарету и закурила, потом сказала, что это очень тонкая тема, касаться которой без надобности не следует       — В каком смысле, уважаемая? — спросил Данковский — Здесь как раз про воду все известно. А что конкретно, извиняюсь, не следует?       — Вы извините меня, Даниил, но на эту тему нужно говорить только с людьми, которым она интересна. Я могу вам как женщина сказать, что к этой теме с такой серьезностью не подходят.       Тогда Данковский решил искать ответы в другом месте. Он решил поговорить об этом с одним приятелем. Так, Бакалавр дошёл до Александра.       — Уважаемый Александр, — спросил он, — можно задать один вопрос? Только для протокола? Простите за глупое слово «протокол». Это очень личное, но… Вы могли бы рассказать мне про реку Горхонска? Если можно? Понимаете, это для меня очень важно.       — Что конкретно вас интересует? — переспросил Александр, хотя сразу понял, что к чему.       — Я понимаю, что вопросы могут быть личными, но я сейчас в странном состоянии — меня в этот город занесло волею судеб, так сказать, и…       — Давайте ближе к делу, Бакалавр.       — Да-да, я сейчас всё объясню, только очень коротко. Вы знаете про вашу речку Горхонска? Знаете же. Так вот, в чем её проблема?       Александр задумался. Вид у него стал такой, как если бы он решал непростую задачу, между прочим, глубоко эзотерическую. Но потом его осенило (впрочем, это озарение было озарением во всех смыслах, включая самый главный). И он ответил:       — Бурахи, у них странные… традиции. Если коротко, они считают её «мистической рекой». И в ней они мылись из поколения в поколение. На что, кстати, уходит огромная часть их жизни — это трудно объяснить. Считается, что лучше всего это делать, когда становится совершенно темно.       — Простите, в каком смысле? Мылись? Прямо в темноте? — удивился Бакалавр. — Как это возможно, блять? Вы мне скажите.       — Здесь ведь не так всё просто, Бакалавр. Они не просто мылись, они омывали свои пятые точки. Видите ли, они верят, что всё, что происходит на свете, имеет начало и конец…       — Вы мне зубы не заговаривайте! — почти закричал Бакалавр. — Что вы несёте? Вы хотите сказать, что они на этом кайфовали все эти тысячи лет? Что они готовы были перебирать своими блядскими пятками пиписьки целую вечность?       — Даниил Данковский, успокойтесь.       — Да иди ты сам куда подальше со своим «успокойтесь»! На себя посмотри — «успокойтесь»! Тебе плохо, блять, или хорошо? Что с тобой? Ты с ума, что ли, сошёл? У тебя ум за разум зашёл?       — Даниил, вы так кричите, что меня не слышно. Хотя… Вот сейчас вас отлично слышно… Так что произошло? Вас удивляет факт того, что Бурахи использовали реку для своего очищения?       — Для чего «очищения»? — продолжал кричать Бакалавр. — Какое такое очищение? Что вы мне всякую херню порете? Я сегодня видел человека, который оттуда пил. Из реки вашей. Всю дорогу он так смеялся, что два раза упал. Я думал, он под кайфом, — Данковский помолчал и добавил, — идите вы все со своей рекой… Туда, блять, и хуй с вами, куда хотите. Мне, если честно, похуй.       Воздух вокруг дрожал от напряжения.       — Хотите – помрите, хотите — в землю втяните. Просто мне надоел этот бардак. Эта херня. — продолжил Бакалавр. — Блядская чушь. Я сам себе такое придумать не могу. Я хочу как человек жить, как нормальный. Я хочу... Я хочу...       Александр понимающе покачал головой, потом подошёл к окну, открыл его и высунулся наружу. На другой стороне улицы горел фонарь, были видны тёмные громады домов и мокрая от недавнего дождя трава. Бакалавр ждал чего-то ещё. Но Александр ничего не говорил. Бакалавр начал успокаиваться. Он поднялся со стула и несколько раз прошелся из угла в угол по комнате. Его тощая грудь тяжело вздымалась. На скулах ходили желваки. Наконец Бакалавр взял свой плащ с вешалки, накинул его и пошёл к двери. В коридоре он столкнулся с Катериной.       — До завтра, — сказал он, уходя. — Бля буду, я до вашего пидараса доберусь. Ох, бля буду.       «Ишь, — подумала Катерина, глядя Бакалавру вслед, — а говорили, что он хороший. Зря я его пидарасом назвала. Он, может, и хороший. Но для меня всё равно пидорас».       Бакалавр исчез за углом. Катерина вернулась на кухню. Александр сидел все на том же месте и глядел в окно.