***
Международное бюро по борьбе с нечистью официально было основано в середине шестнадцатого века после падения династии Чёрного Солнца — Королевства Каэнри’ах — но на тот момент не имело большого статуса среди больших регионов Тэйвата. Среди «большой семёрки» только Сумеру — на тот момент пустынное царство без лесной территории — участвовал в поддержке основания организации, так как напрямую столкнулся с первопричиной её создания — монстрами, что появились от проклятия на Каэнри’ах. Как оказалось, один из проходов в царство нечисти открылся в небольшом подземном гроте между болотной территорией и пустынными землями. Неглубокая горизонтальная пещера со сводчатым потолком и широким входом стала местом трещины межмирья. Одним из основателей бюро, а также его первым председателем выступил сумерский политик Аль-Ахмар. Это был невысокого роста мужчина с загорелой кожей, выжженными на солнце платиновыми волосами и воинственным нравом. Его горящие, словно золотистый обелиск, глаза острым копьём пронизывали насквозь, хоть мягкий голос и звучал доброжелательно. Своё прозвище «Алый Король» он получил не за успешную операцию по созданию запечатывающего заклинания, а за то, каким образом он придумал его. По этому поводу в древних письменах изложены разные версии, однако всех их объединяет один факт — для создания запечатывающего заклинания была использована кровь и запрещённая магия. Если одна история имела хоть какое-то благородное начало, то другая повествовала о том, что Аль-Ахмар нечестивым образом воспользовался кровью девственницы. Каким бы способом он тогда не придумал запечатывающее заклинание, это стало началом новой эпохи — эпохи охотников на нечисть. Их называли матрами. Аль-Ахмар собрал людей и построил большие врата в той пещере, где впервые появился портал. Закрыв брешь и запечатав опасных монстров, он предложил сумерскому народу перебраться в лесные земли и создать большие стены, что могли бы отгородить их от внезапного нападения новых чудовищ. По его словам было понятно, что есть опасения по поводу новых брешей, и пока они не в силах заранее находить их, лучше перебраться в более безопасное место. Местное божество поддержало это предложение и помогло всем существам перейти в лесные земли. Однако, некоторые жители отказались покидать пустыню: для них это место всё ещё являлось священным и родным, а переезд казался неким предательством. Народ Сумеру оставил себе обе территории для проживания. Таким образом, центральный город был построен на болотах и, на удивление, стал очень быстро развиваться. Деревня же, существовавшая за пределами стен, стала местом остановки различных торговцев, держащих путь к городу. Аль-Ахмар, естественно, следил за тем, чтобы защищать весь народ от монстров. Он набрал самых смелых воинов и начал их обучать, пока стена Самиэль строилась под руководством его правой руки. К сожалению, Алого Короля не стало слишком рано, поэтому он не успел увидеть возвышенные высокие стены, разделяющие пустыню и зелёные леса. По официальной версии, его настигла плата за знания, которые он получил во время создания запечатывающего заклинания. Как и имя любого другого героя, время стёрло его значимость новыми открытиями и достижениями охотников на нечисть. Народ мог не помнить, но каждый матр — с момента признания данного статуса главой бюро — знал, кто основоположник защиты человечества. Международное бюро по борьбе с нечистью взяло на себя ответственность за громкие дела по всему миру и стало расширяться. Казалось, нет никаких чудовищ, которых они не могли бы победить и защитить мир. Однако, монстры из Каэнри’ах оказались не единственной угрозой. Спустя четыреста лет в Сумеру началась эра тяжелой болезни. Элеазар. Она проявлялась у некоторых младенцев без каких-либо известных предпосылок, а потому, верующие называли его проклятием Архонтов и наказанием за грех родителей. Однако вскоре болезнь стала появляться и у людей постарше, которые пару десятков лет жизни проживали без каких-либо намёков на надвигающуюся беду, и потому первая теория потеряла значимость для учёных. — Одними из них стали биологические родители Сайно Радкани, — мужчина прерывает свой рассказ на очередной глоток воды, чтобы утолить жажду. В кабинете председателя бюро пахло лавандой. Странно было осознавать, что глава предпочитает такой душистый аромат цветов, при этом смотря на своих подчинённых с жутко подозрительной улыбкой. Мальчишка нервно сглотнул, почувствовав себя слишком маленьким для кресла гостей. На вид ему меньше четырнадцати, и утопая в изношенной большой одежде, он выглядел очень слабым. Но глаза — эти большие и блестящие надеждой глаза — внимательно рассматривали окружение с таким любопытством, что Аято не мог перестать очаровываться. Дети всегда были его слабостью, наверное, в этом надо винить его милую младшую сестрёнку. Чёрные обои и потолок в модно обставленном помещении придавали атмосфере некое величие. Среди всех тёмных стен лишь одна имела яркую краску — та, что расположена к выходу. Вокруг двери можно было заметить узоры в виде веток дерева с распускающимися цветами сакуры. Будто предупреждая, что чем ближе ты к главе организации, тем меньше красок останется в твоей жизни. Но мальчишку это не останавливало. — Люди из деревни Аару назвали причиной гибели молодой пары — рождение их проклятого ребёнка, — продолжил он рассказ, и мальчик, услышав название знакомой местности, повернул к нему голову, — соседи его родного дома приглядывали за осиротевшим Сайно и были единственными людьми, которые не видели в нём предвестника несчастья, а в элеазаре — искупление грехов. Про эту болезнь знали все, в том числе и этот ребёнок. Главным симптомом болезни было онемение всего тела. На лёгких стадиях оно проявляется в виде проблем с подвижностью пальцев и конечностей, делая человека неуклюжим. По мере развития болезни онемение продолжает усиливаться — человеку становится трудно передвигаться и выполнять точные действия руками. На терминальных стадиях элеазар приводит сначала к полному параличу тела, затем и органов, вызывая тяжёлую смерть. Она не передавалась от человека к человеку, поэтому больные не представляли эпидемиологической опасности. Количество больных элеазаром было настолько ничтожным, что в сочетании с неинфекционным характером болезни затрудняло разработку полноценного лекарства из-за незаинтересованности учёных в исследовании не опасной для стабильности Сумеру болезни. — Этот… — подал он осипший голос, после чего закашлял, — человек, о котором вы говорите — это он меня спас? Аято удивился тому, что мальчишка до этого момента не знал имени своего героя, но всё же кивнул. Это было в стиле Сайно. Он не был тем, кто первый начинает диалог, даже после назначения Камисато председателем никогда не тянулся к нему — если только не по делу — что тут уж говорить о детях, которых он встречает во время своей миссии. Основными задачами бюро являлись защита людей от распространяющегося «проклятия» и борьба с её последствиями во имя защиты человечества. Можно насчитать более семи тысяч работников по всему Тейвату, которые занимаются мелкими поручениями и борьбой с мелкой нечистью. Более крупными задачами и монстрами высокого ранга занимаются же матры. Их намного меньше, так как для того, чтобы получить это звание, нужно подходить по особым критериям: физическая подготовка, стрессоустойчивость, знание всех тварей, способы борьбы с ними и смекалка. Последний пункт добавил Сайно, описав так свою изворотливость и умение выбираться из безвыходных ситуации при столкновений с нечистью. Кавех называет это удачей, а Аль-Хайтам — живучестью. Радкани уверен, что так этот невыносимый парень имеет в виду «а, ладно, ты ещё не умер, пидрила» и их вечные перепалки тут ни при чём. Аято же называет это чуйкой охотника. Как бы там ни было, охотников крайне мало, потому что добровольно идти рисковать собой никто не рвался. Профессия мечты только для отряда неудачливых суицидников. Понимал ли мальчишка, на что напрашивался, сидя сейчас перед главой международного бюро по борьбе с нечистью? Аято не жаловал такой изощрённый способ набора будущих матр среди детей. Каждый из них через это прошёл, но он надеялся, что с его становлением председателя дети младше шестнадцати не будут рассматриваться. А тут какой случай подвернулся: мальчишка захотел последовать за тем, кто его спас. Сайно, твою мать, чем ты думал, когда привёл этого ребёнка и ушёл, не разобравшись? Что ты в нём увидел такого? Может ли это быть чем-то секретным, как происхождение того же Тигнари Гандхарвы, которое он обещал держать в секрете от всех? — Напомни, как тебя зовут? — Камисато наклонил голову набок и упёрся щекой в ладонь. — Чун Юнь. Будь здоров. — Окей, Чугун, давай договоримся, — с улыбкой произнёс мужчина, — для начала ты мне расскажешь, почему на самом деле захотел прийти сюда, а затем и то, почему я должен тебя принять, хорошо? — Я уже… — Всю правду, мальчик мой, — любезно повторяет он, — Как бы я не любил свою работу, у меня есть чувство ответственности за каждую жизнь, которая уходит из-за неё. Ты думаешь, что представляешь, каково это — быть сильным и сражаться с монстрами, как твой герой Сайно, но реальность не такая радужная. Никто не становится охотником только потому, что мечтает быть вершителем справедливости. Ни он, ни я, никто другой. Так что ты хочешь на самом деле? У мальчика руки сжимаются в кулаки, и Аято понятия не имеет, от злости это или от обиды. Ему даже на мгновенье стало жаль, что он так резко сменил тон. Камисато должен наезжать не на этого парнишку, а на своего коллегу. Радкани, честное слово, при первой же встрече получишь огромную порцию нотации и хороший подзатыльник за то, что детей приводишь к нему. Не быть ему Камисато Аято, если он этого не сделает. Он не повторит ошибок прошлого главы. Десять лет назад, когда Аято ещё не был главой, Сайно в первый раз привёл ребёнка в бюро. Это была маленькая девочка, которую он спас. Тогда Камисато даже посмеялся, посчитав этого человека весьма забавным. Это же надо так делать. Не в полицию, не в органы по защите прав ребёнка, а в бюро, где на каждом повороте обсуждают способ истребления чудовищ, красочно описывая свой опыт. Это не сказки братьев Гримм. Намного хуже. Кстати об этом. Сайно Радкани был известен в кругах одной отличительной чертой, которой не мог похвастаться ни один охотник в это время. Он был чёртовым заклинателем, сила которого ходила молвой не только у работников бюро, но и у самих монстров — тех, кто высокого ранга и имел разум. Среди матр Сайно на голову выше других. Ему не нужно было закупаться запечатывающими бумагами и свитками; достаточно было использовать свою силу с помощью энергии ядра духа, с которым он заключил контракт ещё в молодости. Обычно такие люди занимались медициной, устраивались в храмах и становились для людей какими-то святыми. Знаете, популярность там, деньги, многожёнство или просто тайные любовные связи с поклонницами. Однако, медицина уже была достаточно развита, Сайно при рождении был заклеймён ходячим проклятьем, поэтому ни разу не мог представить себя каким-то любимцем народа, что поднимал бы инвалидов с колясок. Да простит его Святой Бай Чжу, который последние десять лет у всех на слуху с этим. Он действительно крутой мужик, но ассистентка у него — змея такая, а не милая девушка — та ещё избалованная вниманием сука. Радкани использовал свою силу для того, чтобы запечатывать не болезни, а нечисть. Камисато тогда думал, что этот Сайно, о котором все говорили, как о ком-то талантливом и великом, человек страшный и недостижимый. Как Аль-Ахмар или герцог крепости Меропид. Такие же пугающие и таинственные. Но увидев его вживую — маленького роста, смуглого, с каменным выражением лица, когда он рассказывает странные шутки — образ грозного охотника вмиг сменился на более приземлённый. Даже обычный. Скучный. Не мог же гроза всех монстров Тэйвата быть таким простаком? Это потом, узнав всю историю и увидев его в деле, Аято проникся симпатией к этому парню. А сейчас же этот Сайно повторяет то происшествие, что произошло с прошлой главой лет десять назад. Ладно, тогда ещё оправдала юность, — на тот момент матре двадцать — это была первая одиночная миссия, которую ему доверили. Ну с кем ни бывает? Каждый ребёнок с улицы может принести котёнка домой. Потом уже, когда старшие доходчиво объяснят, что так делать без предупреждения нельзя, ребёнок больше не совершает необдуманные действия. Радкани, которому уже далеко не двадцать, казалось, тем более всё поймёт. Они тут не в благотворительность, дом кормильцев или постоялый двор играют. Его — тридцатилетнего взрослого мужчину — можно же отправить на ответственную миссию. А оно вон как оказалось. Тридцатилетний взрослый мужчина привёл домой котёнка. Сегодня в роли уличного зверька оказался этот очаровательный мальчик. — Я устал бояться их, — хмурится он. Мяукает. Как мило. — Кого? — Чудовищ. Аято удивленно вскинул брови. Ему еле удалось удержаться от саркастического «а кто же не устал от этого? Я вот устал слушать жалобы других государств на нехватку матр». — Я тебе только что рассказал всю историю создания бюро и появления первых охотников. Ты в курсе, что наши люди постоянно с ними сталкиваются? — Да, — кивнул мальчишка, — но господин Сайно сказал, что здесь мне помогут противостоять им. Мужчина откинулся на спинку кожаного кресла и сжал пальцами виски: у кого-то скоро начнётся мигрень. Счёт на оплату лечения выпишите на имя Сайно-кошмар-монстров-и-нервов-главы-бюро-Радкани. Можно сверху добавить ещё двойные проценты за обслуживание. Чтоб ему мало не показалось. — Почему он так сказал-то? Наш психолог занимается этим не для того, чтобы детей успокаивать, — вздохнул Камисато. Вопрос был риторический, но Чун Юнь продолжил: — Я ему рассказал о тенях, которые ощущаю, — на его слова мужчина резко голову поднимает, — когда… когда кто-то пахнет очень странно, через некоторое время он умирает. Мне никогда не верили и считали странным. Господин Сайно сказал, что тут мне поверят. Вот чёрт. Этот мальчишка… Аято наклонился вперёд и внимательно посмотрел на него. Ясноглазые снежинки, в холоде которого пылало голубое пламя. Обжигающий мороз может с ума свести своим контрастом. Так не смотрят обычные четырнадцатилетние дети. Так смотрят маленькие воины, которые готовы идти против своего страха. А воинами не рождаются, ими становятся. Ох, Сайно, какого ребёнка ты привёл на этот раз? — Ладно, Чун Юнь, — глаза главы блеснули любопытством, — можешь рассказать поподробнее?***
Когда руководители говорят «нам нужно поговорить», они имеют в виду разговор о работе своего подопечного. А где для этого проводится беседа? На рабочем месте первого, чтобы во всю показать важность обсуждения, немного добавить давления, чувство нервозности. Знаете, как в школе, когда ученику говорят о том, чтобы он шёл к директору в кабинет. Но у Аято «нам нужно поговорить» проходит в баре Миллениум, потому что хозяин этого заведения подарил ему бессрочную скидочную карту на семьдесят процентов. Такую любезную услугу он предоставил ему в благодарность за великолепную работу. Сайно, кстати, тоже имеет эту карту, потому что именно он занимался спасением его дочери от лап монстров во время поездки за границу. Помимо этого у них была возможность «пожелать всё, что угодно» для удобства их личной вип-комнаты. Камисато воспользовался возможностью устроить себе уголок Родины: попросил сделать комнату в национальном стиле Инадзумского народа. Сайно же ограничился одной просьбой — кондиционер помощнее. Потому что в общем зале дышать было невозможно. — Прости, я тебя задерживаю от твоего долгожданного возвращения домой. Знает, что Радкани после трёхнедельного отсутствия в городе спешит к своему парню, и всё равно не спешит перейти сразу к делу. Гандон. — Ничего, — он махнул официантке, чтобы та подала пепельницу, — что ты хотел обсудить? Девушка в платье с сексуальным вырезом в районе груди поставила стеклянную посудину на деревянную тумбочку возле кожаного дивана и с очаровательной улыбкой спросила, не нужно ли парню что-нибудь ещё. Вот поэтому Радкани и не приходил сюда так часто. Неважно как Сайно держался за него, всё равно все его похождения — до их отношений, к сведению — выскакивали в шутках друзей над ним, и это часто напоминало Гандхарве о том, что его парень когда-то соблазнялся горячими девушками в кожаных лосинах. Просто кожаные лосины это вещь непростительная. Увидь их сейчас Тигнари на официантке, пришлось бы выкинуть эту скидочную карту и вообще забыть дорогу в это заведение. Просто для спокойствия его души. А здесь вкусные тайяки, Радкани заглядывает ради них по пути домой, потому что его парню они тоже нравятся. Их добавили в меню тоже по просьбе главы. — Этот мальчишка, — Аято делает глоток виски, — родом из Ли Юэ. — В бюро много выходцев оттуда, — кивнул парень, — есть ровесник даже. Правда Син Цю не метит в матры. Его интересует больше предпринимательская и бухгалтерская часть. — Меня удивляет то, что все эти малыши имеют такие мозги в их возрасте. Чем мы с тобой занимались? Ладно, ты в бюро с одиннадцати лет, это исключительный случай… — С десяти, — поправил его Сайно. — Я в их возрасте учился в школе и занимался стрельбой только в тире или кружке. — Ты родился в полной семье, — прозвучал как обычный факт, но Аято вздохнул как-то печально. Или сделал вид. Радкани вообще никаких возражений не имел на этот счёт. — Хотя, все у вас вроде бы худые. Камисато пол минуты просидел с задумчивым лицом, затем устало вздохнул. — Домой, Сайно, просто вали домой, — естественно, он не в прямом смысле говорит это. Дом. Какое прекрасное слово. Ему хочется поскорее добраться до него, чтобы у порога его встретили любимые тёплые руки и согрели в своих объятиях. Голос бы услышать, и возмущение, что опять без предупреждения пришёл. Но какая разница, если его всё равно ждут — с предупреждением или без, утром или поздно ночью. Главное ждут ведь. Вот этого Аято сейчас никто дома не ждёт, поэтому он не торопится. Жена у него в Инадзуме, а поедет он туда не скоро. — Не хочешь в Инадзуму съездить? — внезапно спрашивает Камисато. Вместо него к жене, что ли? — Зачем? — Думаю, тебе нужен отпуск. — Какой ещё отпуск? — вдруг поднимает на него глаза, — с моей работоспособностью всё в порядке. — Обычный, Сайно, — пожимает плечами парень, — задание там будет скоро, но до него ещё много времени. К этому моменту ты отдохнуть успеешь, привыкнешь к новому климату, и наконец-то, попробуешь настоящие инадзумские блюда, а не эту пародию на них. — У тебя явно нет проблем со спонтанными решениями, — хмыкнул Радкани, — отправляешь меня для того, чтобы я заранее освоился в регионе, в котором потом буду выполнять задание? — Опять мы туда возвращаемся, — цокнул недовольно глава, — даже если и так, не воспринимай отпуск перед возвращением к заданиям частью работы. К тому же, разве тебе не хотелось провести больше времени со своим мальчиком? У него приближаются каникулы, насколько я помню. Ему наверняка надоело постоянно сидеть дома и ждать тебя. Однажды, он захочет сбежать от этих оков. — Ты сравниваешь нас по опыту своей семейной жизни? Ни для кого не было секретом то, что у Аято жена весьма… скажем так, самая властная и хитрая женщина во всей Инадзуме. А дома тем более. — Есть у нас пословица — не смейся над другом, если не хочешь получить кару дружескую. Я тебе добро делаю, а ты? Подумай над моими словами на досуге, поговори с Тигнари. Знает, что одно желание Гандхарвы — и Сайно через час будет сидеть в аэропорту, чтобы отвезти его на другой конец планеты. Камисато в курсе о всех слабостях своих подчинённых. Вот почему Радкани никогда не тянулся к нему. Какой полоумный будет стараться маячить перед таким главой? Все. Кроме него. — Кто-нибудь ещё едет? — Ризли, — кивнул Камисато, — но он по делу. А ты — в отпуск. Да что же заладил-то с этим отпуском. — Я понял, — хмыкнул Сайно, — у меня отпуск. И пальцем не пошевелю до нужного времени. Если это всё, мне пора домой. — Может прихватишь домой что-нибудь из инадзумской кухни? — Тебя я не возьму к себе домой. — … Парень двинулся в сторону выхода. — Это ужасная шутка, Сайно!