Другая сторона медали

Иккинг рубил и кромсал дерево топором, разворачиваясь и бросая его, чтобы снова вытащить, промыть и повторить. Гнев никак не покидал его. Он бурлил и кипел внутри, скручиваясь тугим узлом в клубок ненависти к этой девке. Покоритель драконов унизила его перед своим племенем и сбежала, когда Иккингу было приказано не спускать с неё глаз и доставить на остров отверженных. Юноша отвел топор назад, взмахнул им перед собой и вонзил в сухое дерево с такой силой, что оно раскололось пополам. Плечи затряслись от ярости, когда он посмотрел на свое оружие. Иккинг развернулся и бросил топор на землю, наблюдая, как оно падает к ногам его отца. — Отец, — он выпрямился, хотя его губы скривились в ядовитой усмешке. Элвин некоторое время наблюдал за своим сыном. Он смотрел, как Иккинг оттачивал свой бросок и прицеливался до тех пор, пока вся техника не была доведена до совершенства. Сомнений нет, он бы больше не промахнулся. Иккинг кипел от ярости, не особо отличаясь от маленького ребёнка, закатывающий истерику из-за любимой игрушки, так что Элвин просто приподнял бровь в ответ на насмешку. — Подними свой топор. Младший нахмурился, прежде чем выполнить приказ, едва успев поднять его вовремя, прежде чем отец опустил свой собственный. Иккинг выкатился из-под острого лезвия, поднимая свой топор, чтобы блокировать атаку Элвина. В его глазах не было вопросительного недоверия или каких-то других чувств, которые обычно описывают, как «нож в спину», вместо этого они опасно сузились, когда он нанес ответный удар. Это было нормально. Такое случается. Они ходили взад и вперед, парируя и блокируя удары, расходясь и начиная всё заново. Пока, наконец, Элвин не прижал Иккинга к земле и не лишил его оружия. Впрочем, нельзя было сказать, что после этой битвы им хватало сил дышать. Иккинг с вызовом уставился на своего отца. Это был поступок, за который был бы убит член клана помельче. Вот они, привилегии сына вождя. Элвин ударил его по голове тыльной стороной ладони, прежде чем недалеко откинуть топор, и схватил Иккинга за рубашку, тем самым заставляя приподняться. — У тебя была только одна задача, малыш! — рявкнул вождь, брызгая слюной во все стороны, да так, что Иккингу пришлось поднял руку, чтобы вытереть рукавом лицо, — Одно задание. И ты позволяешь женщине взять над тобой верх! Она даже не была болотной грабительницей, проклятой Одином! — Я не буду искать оправданий своей неудаче, отец, — выплюнул он в ответ, пропитываясь злостью и ненавистью до глубины души. Он знал, что оправдания только разозлят Элвина еще больше. Знаем, проходили. Впрочем, на острове изгоев это известно каждому, — У нее был такой странный способ обращения с животным. Я не могу объяснить, что именно, но, отец, она оседлала дракона! Она летела на нём. Отец, можете ли вы представить армию осёдланных драконов в нашем распоряжении? Иккинг заметил выражение лица Элвина и кивнул сам себе. Он на верном пути. Но подлизываться он точно не будет. Иккинг Ужасный мог позволить это кому-то другому, но точно не себе. Это ниже его достоинства. Так что вместо этого он поднял свои маленькие ручонки и сжал их, чтобы высвободить кулак отца из-под рубашки и отодвинулся назад. — Мы могли бы править небесами, — прозвучало так гордо, что стало заманчиво. — Для начала нам нужно узнать, как они ими управляют, — проговорил Элвин, разминая пальцы и отпуская ворот. — Я уже думал об этом, — Иккинг подошел к своему топору и поднял его с того места, где он упал во время их поединка. Он осмотрел клинок, прежде чем вложить его в ножны за спиной и повернул голову, чтобы посмотреть на Элвина. Глаза его блестели в темноте, впрочем это уже ничуть не пугало, — Позволь мне внедриться в Олух, — увидев отвращение отца, тот быстро продолжил, — Подумай об этом. Я родился на острове Олух. Я могу сказать, что ты заставлял меня работать на тебя и всю жизнь держал в страхе. Стоик будет слишком занят свои гневом и негодованием, чтобы понять, что это всё обман. — И тогда ты узнаешь, как приручать драконов, — подхватил его мысль Элвин. — Именно. Старший наклонил голову, улыбаясь сыну сверху вниз, прежде чем рассмеяться. — Ты такой же вероломный, как и твой старик, Иккинг, — Элвин опустил руку, чтобы яростно взъерошить волосы сына, продолжая это делать, даже когда сын капризно фыркал и ойкал. Впрочем, на мордашке Иккинга красовалась гордая и злобная ухмылка. Стоик с тяжелым стуком опустился на свой стул, когда Астрид покинула большой зал со своим драконом и друзьями. Его сын был жив. После стольких лет неведения его сын был жив. Изгой, но живой. Стоик не знал, испытывает он облегчение или ужас. О, Один, его мальчик был изгоем. Судя по описанию Астрид, с ним все было в порядке, даже несмотря на то, что случилось с его лицом. — Он жив, Плевака, — вождь Олуха лишь смутно осознавал присутствие своего друга. Резко все остальные звуки, кроме потрескивания камина, исчезли. Он сложил руки взамок и издал негромкий смешок, — Мой мальчик жив. — Да, он жив, — блондин сделал глоток из своей кружки, расслабившись и прислонившись спиной к столу, закинул свою деревянную ногу на обычную, — А ещё он изгой. Итак, что нам это даёт? Стоик поник и тот поднялся со своего места. Он начал расхаживать по комнате, заложив руки за спину. К чему всё это привело его? Стоик, возможно, и был викингом, но он не был уверен, что сможет снова убить своего сына. После потери жены ему было тяжело, а это… Возможно, будет ещё тяжелее. С каждым днем вождь все больше и больше ощущал свой возраст, вплоть до того, что Плеваке пришлось стать его подменой. — Боги, Плевака, что мне делать? — он посмотрел вверх, на потолок большого зала, в сторону Асгарда, — Валька, подай мне знак. Что делать с наши мальчиком? Мальчиком, которого он должен был вырастить. Мальчиком, чьим рождением он так гордился, но из-за обычаев был вынужден выбросить в море. Боги сделали свой выбор. Иккинг был изгоем и ничего уже не изменить. Стоику оставалось только надеяться, что они не столкнуться в ближайшее время. А лучше никогда. Астрид вздохнула, садясь на трап, ведущий вниз к пирсу. Громгильда села рядом с ней и уткнулась носом в ее макушку. Что-то не сходилось. Она понимала их традицию, понимала, что Боги сделали свой выбор. В конце концов, он стал их врагом, к худу это или к добру. Но Астрид не могла перестать видеть выражение его глаз в тот момент. Всю ту ненависть, когда она произнесла имя вождя. Это выглядело неправильно. Чувствовалось неправильным. — Почему я так много думаю об этом, Громгильда? — спросила она со вздохом, протягивая руку, чтобы провести пальцами под челюстью своего дракона, царапая ногтями сладкое местечко. Громгильда обеспокоенно пропищала и снова уткнулась носом в Астрид. Дракон щёлкнула зубами, что прозвучало как вопрос. — Со мной все будет в порядке, девочка. — Эй, Астрид! — Услышав голос, она посмотрела вниз и увидела Забияку, карабкающуюся по нему с ухмылкой. Добравшись до верха, она вздохнула и перевела взгляд на горизонт, — Что ж, теперь я знаю, что ты пришла сюда не ради вида. Темные, сердитые облака усеивали линию горизонта. Это явные признаки гнева Тора. Астрид почувствовала, как Забияка толкнула ее ногой, положив одну руку на бедро. — Поужинаешь, подруга? — М? О, привет, Забияка. Забияка подняла бровь, прежде чем занять сидячее положение рядом и протянула руку через Астрид, чтобы погладить Громгильду. — Я не видела тебя такой задумчивой с тех пор, как мы раньше… Ну, ты знаешь, — неловко пожала плечами Забияка, — Давай, что у тебя на уме? — Я не могу перестать думать о том, что произошло, — Астрид повернула голову, чтобы посмотреть на Забияку и снова перевела взгляд на остров, — Какой отец стал бы ставить обычаи выше своего собственного сына? — Подруга, ты чего? — Иккинг Ужасный — сын вождя Стоика, так? Что за отец так поступает? Что должно было происходить у него в голове тогда? И что происходит с ним сейчас, когда я сказала, что он жив? — Ты задаешь какие-то действительно трудные вопросы, — Забияка откинулась назад, опираясь на руки и наблюдая за пляжем, где ее брат и Сморкала дурачились, в то время как Рыбьеног взбесился и попытался выступить в роли посредника, — На самом деле, это не наше дело. Мы же не спрашиваем, как Старейшина общается с Богами, так ведь? — На самом деле, это не одно и то же, Забияка. — Ну вроде так и есть. Если Иккинг Ужасный появится здесь, то разбираться с ним вождю. Вот так и произойдёт. Сморкала, может быть, и следующий в очереди на пост вождя, но заботиться обо всем по-прежнему будет обязанностью Стоика. — Эй, девчонки! — отвлёк их от разговора Задирака, а Астрид так и не успела ответить, — Вам лучше пойти и посмотреть на это! Астрид посмотрела вниз и увидела, что другой близнец указывает на пляж, куда убежали Сморкала и Рыбьеног. Астрид нахмурилась, прежде чем подняться на ноги и начать спускаться по трапу, услышав крик Забияки: — Эй, подожди! Что, чёрт возьми, они могли найти? На Олух обычно ничего не выбрасывало, так что подобный расклад можно исключить. Похоже, это была очередная глупость. Громгильда уже была внизу к тому времени, когда она спрыгнула с последнего яруса, приземлившись ногами на мягкий песок, все еще влажный после вчерашней бури. Астрид потребовалась всего лишь небольшая пробежка, чтобы догнать остальных и она заметила что-то, беспорядочно лежащее на пляже. Нет, не что-то. Кто-то. — Что это? — Не знаю. Рыбьеног заметил это, когда мы бесились, — сказал Сморкала, слегка фыркнув, хотя Астрид могла понять, что ему было не менее любопытно, по тому, как его глаза возбуждённо блестели. Внезапно Громгильда пронзительно закричала. Ёе крылья захлопали, когда она остановилась, а ее морда зацепилась за рубашку Астрид. — Эй! — девушка раздраженно крикнула, когда ее подняли с земли, как будто она была детенышем, прежде чем повернуть голову, чтобы посмотреть, куда направляются ее друзья и с замиранием сердце узрела знакомую фигуру. Конечно, она была знакомой — Астрид провела целую ночь и большую часть утра на его корабле. Иккинг.