Другая сторона медали

Проснулся Иккинг от стука в дверь и нахмурившись, провёл ладонью по волосам. Вечером он умудрился заснуть между своими драконами. Положил голову на живот Беззубика, а голова Фенрир лежала у него на коленях. Честно говоря, это был лучший сон почти за всё время. С тихим ворчанием он столкнул Фенрир со своих колен, почесав ее за ухом и зевнул, вставая. Стучаться стали всё настойчивее и это раздражало. — Иду я, иду. Попридержи своих драконов! Беззубик заворчал на стук, приоткрыв один глаз, когда его наездник встал. А потом обернул хвост вокруг себя, обмахивая оставшимся плавником морду, пока Фенрир сонно щебетала там, где ее столкнули. Она развернулась, чтобы с любопытством наблюдать, прищурив глаза. Иккинг открыл дверь, подняв бровь. — Что? — рявкнул он, заставив мужчину немного съежиться. — П-прошу прощения, ваше премерзкое высочество, но Элвин хочет, чтобы вы вышли на арену убийств с вашими… Э-э-э. — охранник быстро посмотрел парню за плечо, чтобы убедиться, что драконы в его комнате. Иккинг проследил за его взглядом, повернув голову и снова посмотрел на охранника. Мужчина выпрямился, кашлянув в ладонь, — Н-немедленно. — Тогда скажи моему отцу, что я скоро буду, — не дожидаясь ответа, он отошел и захлопнул дверь перед носом мужчины. С тихим стоном парень прислонился к двери, закрыв ладонями лицо. Иккинг не хотел видеть своего отца так скоро после вчерашней ночи, но если он не пойдет, то у него и его драконов будут большие неприятности. Он медленно отодвинулся от деревянной двери, начиная подбирать одежду и на ходу соображая, куда ещё он мог её закинуть прошлой ночью, — Извините, ребята, похоже, сегодня утром у нас не будет времени на рыбалку. Фенрир и Беззубик обменялись взглядами и снова повернулись к своему всаднику, наблюдая, как он облачается в доспехи. Тряхнув головой, Беззубик встал и неуклюже подошел, уткнувшись носом в спину Иккинга. Он оглянулся через плечо на ночную фурию, вспомнив прошлую ночь и то, как его драконы обвились вокруг него, словно защищая. Прикусив нижнюю губу, парень покачал головой, схватил свои наплечники и надел их, пробормотав себе под нос. — Я изгой. Я изгой. Астрид вздрогнула от рёва чудовищного кошмара, когда охранник, пришедший в их с Рыбьеногом камеру, толкнул ее на арену убийств. Теперь это была знакомая ситуация. Огромный круг убийств ради выживания. Драконы. Сегодня это кошмар, хотя и не такой спокойный, как Кривоклык. Охранники отказались от попыток держать его под контролем. Это можно было понять по тому, как хилая верёвка почти не обвязывала его шею. Взглянув на изгоев, окружавших ринг и с интересом наблюдавших за происходящим, она поджала губы. Иккинга нигде не было видно, хотя она была уверена, что он наблюдает. Наблюдает и злорадствует. Изгой же в это время подтащил Рыбьенога к решётке, чтоб тот испуганно взвизгнул, когда его подругу чуть не съели. Жирдяй прикусил свою ладонь, полностью переключая внимание на Астрид и чуть не подпрыгнул, когда услышал рядом смешок Иккинга. Наследник-изгой кивком отослал охранников и Астрид устремила к ни взгляд, чтобы точно знать, что они делают. Воздух вокруг неё потеплел. Увидев надвигающийся кошмар, Астрид уклонилась влево, едва избежав зубов, которые грозили разорвать ее надвое. Девушка отпрыгнула назад, подальше от огня, который разящей трубой полетел на неё и выставила руку вперёд. — Почему это не мог быть змеевик? — пробормотала себе под нос, когда кошмар растерянно заморгал, склонив голову набок при виде раскрытой ладони. Дракон с любопытством понюхал воздух около руки и отпрянул назад, оскалившись. Вот и весь план. Иккинг положил руку Рыбьеногу на плечо, пока они оба наблюдали, как Астрид совершает еще один круг по рингу, едва увернувшись от покушений на свою жизнь. Если бы она не была такой проворной, то давно бы стала шашлыком. Парень что-то напевал себе под нос, чувствуя, как светловолосый парнишка слегка дрожит. От нервов или чего ещё, он не знал. Иккинг хлопнул ладонью по ключице Рыбьенога, когда Астрид прыгнула кошмару на шею и повалила его на землю рогами вперед, мгновенно успокоив его. — Она действительно знает все о драконах. — О, нет, — Рыбьеног покачал головой, наблюдая за тем, как Астрид на мгновение прижала дракона к себе, прежде чем отпустить, отряхивая руки, — Этому она научилась у Сморкалы. Это единственное, что успокаивало Кривоклыка, — между ними повисла тишина, пока они смотрели, как Хофферсон протягивает руку, а кошмар с любопытством обнюхивает ее, прежде чем ткнуться мордочкой в ладонь. Он краем глаза взглянул на Иккинга, поджав губы, — Я не могу поверить, что ты снова солгал ей. Иккинг закатил глаза и отодвинулся от парня, поведя плечами. Другие изгои вокруг ринга были слишком заняты, чтобы наблюдать за ними. Они с благоговением наблюдали, как чудовищный кошмар наклонил свою шею к Астрид, моргая прищуренными, но широко раскрытыми глазами. — Я не лгал ей, придурок, — прошипел он, прищурив зеленые глаза на Рыбьенога, — Я допустил ошибку и намерен ее исправить. Рыбьеног приподнял бровь, прежде чем понял, что в Иккинге что-то изменилось. По сравнению с их последней встречей он стал совсем другим. В нем чувствовалась легкость, и, на самом деле, он не казался таким внушительным, как в ту ночь. — Который из тебя настоящий, Иккинг? — в ответ на вопросительный взгляд Ингерман продолжил, понизив голос, — Ты выдумал так много лжи, так много личин. Который из всех них настоящий ты? Услышав вопрос, он отвел взгляд от Рыбьенога, сосредоточившись вместо этого на наблюдении за тем, как Астрид усмиряет кошмара от его бушующей ярости. Нахмурив брови, он несколько раз прокрутил вопрос в голове. После минуты или двух молчания Иккинг скрестил руки на груди, нахмурившись еще больше. — Наследник племени изгоев. Это настоящий я. — Я почему-то в это не верю, — Рыбьеног снова обратил свое внимание на арену, не заметив взгляда, который бросил на него Иккинг. Тем временем кошмар успокоился и Астрид вздохнула, в ожидании следующего дракона. Под ними раздался грохот, заставивший обоих парней ухватиться за перила клетки. Глаза блондинки расширились, когда показался следующий дракон. — Шепот смерти… Мы никогда не видели ничего подобного! Она не знает, как с ним справиться! — Ингерман схватил Иккинга за руку и потряс ее, — Ты должен остановить это! Иначе Астрид может погибнуть! — Тогда ее убьют, — прорычал Иккинг, высвобождая руку из хватки жирдяя. Но, даже сказав это, он перевел взгляд на арену убийств, наблюдая, как Астрид нервничает, прикусив губу. Иккинг втянул воздух одновременно со всеми остальными изгоями, наблюдая, как Астрид подсунула к ней ногу, присела на корточки и протянула руку. Шепот смерти еще раз вдохнула воздух, прежде чем открыть пасть, обнажив тысячи острых зубов, и бросилась на Астрид, но промахнулась, вместо этого зарывшись в землю. Оба парня наблюдали, как взлетали камни, а дракон создавал мириады туннелей под ними и заставлял Астрид оборачиваться, наблюдая, как земля разрывается. — Что он делает? — Шепот смерти — это дракон, который прокладывает туннели под своими жертвами, где заманивает их в ловушку в лабиринте, — ответил Рыбьеног, кусая ноготь большого пальца. Астрид увернулась от дракона, когда тот выпрыгнул на неё и зарылся снова, волоча за собой хвост, — Жертва может заблудиться на несколько часов, а то и недель, — краем глаза парень заметил, что Иккинг смотрит на него, и повернул голову, нахмурившись, — Разве не ты сказал, что «Тогда ее убьют»? Оба викинга посмотрели на арену, когда до их ушей донесся испуганный крик. Повернувшись, они увидели, как Астрид падает в разверзшуюся под ней яму. Даже не задумываясь, Иккинг проскользнул сквозь решетку на арену. Крики и бормотание раздавались вокруг, пока он бежал к дыре. Иккинг даже не обращал внимания на призывы отца остановиться, потому что в этот момент ничто не могло остановить его. Парень вытащил свой топор из-за спины как раз в тот момент, когда увидел, как мимо него пронеслась черная тень — Беззубик! Ночная фурия нырнула головой вперед в одну из дыр в тот самый момент, когда Иккинг прыгнул в ту, которая поглотила Астрид. Яма была действительно глубокой. Иккинг приземлился на ноги сбоку и сделал пару шагов вперед, держа топор обеими руками перед собой и быстро оглядываясь по сторонам. Туннели отдавались эхом вокруг него, и он обернулся, проходя мимо перекрестка и бросив взгляд в оба туннеля. — Отцу не следовало посылать ее на арену без оружия, — пробормотал он себе под нос, напрягая слух, чтобы расслышать голос Астрид и вот! Направо. Звуки яростной драки эхом донеслись до него, когда Иккинг бросился туда, перекинув топор через плечо, прежде чем налететь на что-то, отчего растянулся навзничь. Парень покачал головой, подняв руку, чтобы провести пальцами по волосам, прежде чем открыть глаза и увидеть, как Астрид смотрит на него. Иккинг едва успел выразить свое облегчение, как она набросилась на него, схватив с такой силой, что они откатились назад. Астрид оказалась сидящей у него на животе, ее рука была поднята, чтобы ударить его, когда она схватилась за перед его кольчугу. — Назови мне хоть одну вескую причину, почему я не должна убивать тебя! — прошипела Хофферсон, слегка опуская кулак и абсолютно не замечая двух драконов, сцепившихся в конце коридора, — Ты солгал мне! Даже после заключения кровавого договора ты солгал мне! Изгой поднял руки в знак защиты, учитывая, что его топор был отброшен в сторону во время их столкновения. Но всё равно опустил их, вздыхая — Принцесса, пожалуйста. Позволь мне объяснить!.. — Мне не нужны твои оправдания! — Астрид дрожала над ним и Иккинг посмотрел на нее снизу вверх, отмечая, как яростно она стискивает зубы, — Рыбьеног рассказал мне все. Как вулкан был частью твоего плана завоевать мое… Наше доверие. Как ты убил вождя… — девушка резко остановилась, когда поняла, как он только что назвал ее, и отдернула руку, ударив его по щеке, — Не называй меня так! Иккинг опустил руку к лицу, потирая то место, куда она ударила, прежде чем схватить ее за запястье, чтобы помешать Астрид сделать это снова. Когда показалось, что девушка собирается воспользоваться другой рукой, Иккинг схватил и эту, наблюдая, как она яростно смотрит на него. Впрочем, Хофферсон позволила ему заговорить, хотя и пыталась высвободиться из его хватки. — Я не убивал Стоика, — медленно произнес он, садясь и отталкивая ее назад, пока она не села к нему на колени, — Я собирался, но не сделал этого. Да, я подбросил огненный камень в дом Гнильца, и да, все это было сделано для того, чтобы ты мне доверяла. Да, голубые олеандры — моих рук дело. Да, я велел Дикарю привести сюда Рыбьенога, но я собираюсь всё исправить. — Как? — выплюнула она, поднимая голову, когда услышала рычание драконов, доносящееся из коридора и приблизилась к его лицу, — Как, во имя Одина, ты думаешь, всё это исправить? Что исправит подвержение наших драконов опасности, почти потерю своей жизни и подвержение опасности весь архипелаг? — Астрид помолчала, прежде чем покачать головой. Повернув ее в сторону, девушка пробормотала себе под нос, — Я должна была заметить это в тот момент, когда ты назвал Фенрир. Локи, Бог обмана и лжи. Фенрир — его дитя и конь. Как я могла быть такой слепой? Иккинг подождал, пока она успокоится, прежде чем снова попытаться заговорить. Он отпустил одно из ее запястий, потянулся и обхватил ладонями ее лицо, поглаживая большим пальцем щеку в том месте, где он порезал ее прошлой ночью. — Я собираюсь вытащить тебя отсюда. Тебя и Рыбьенога. А после я собираюсь бросить вызов отцу, только на этот раз серьезно… Я… — Малыш! Рев Элвина эхом разнесся по пещерам, образованным шепотом смерти, и Иккинг съежился. Оттолкнув Астрид, он поднялся на ноги и взял ее за одну руку, а другой схватил свой топор. Астрид почувствовала, как ее гнев угас, когда она увидела выражение его лица перед тем, как он повел ее к выходу. Это был… Страх? Сердитые серые тучи плыли над головой, когда оба викинга выбирались из ямы. Иккинг наклонился, чтобы помочь ей подняться, но получил отказ в своем предложении и вздохнул. Парень слегка поморщился от холодного приема, на мгновение задавшись вопросом, где же Беззубик. Иккинг повернул голову туда, где на арене стоял вождь изгоев, собираясь заговорить. Его сердце чуть не остановилось, когда он резко вдохнул, услышав, как Астрид сделала то же самое позади него. Фенрир пронзительно закричала и забилась, когда она увидела своего наездника, связанного, как и она сама, тугими веревками и удерживаемого тремя сильными на вид изгоями. Элвин подбрасывал топор вверх-вниз с сердитым выражением лица, и Иккинг сделал шаг вперед, протянув руку. — Отец, нет! Пожалуйста! Вымещай на мне мои ошибки, но не причиняй ей вреда! — Время, проведенное на Олухе, сделало тебя слабым, Иккинг, — усмехнулся Элвин, скривив губы от отвращения, когда Фенрир пустила трель для своего всадника — Пришло время избавиться от того, что делает тебя слабым. — Отец, пожалуйста! Я даю слово, что я не слабак! Я съел сердце, не так ли?! — в его голосе слышалось отчаяние, тревога, и Астрид поймала себя на том, что кладет руку ему на плечо, чтобы удержать от продолжения, — Отец, не надо! Я… Папа, нет! Иккинг едва услышал, как у Астрид за спиной перехватило дыхание, когда топор опустился, перерубив шею змеевика. Он стоял неподвижно, наблюдая, как под драконом растекается лужица крови. Ее движения затихли, и ему показалось, что его сердце вот-вот остановится. Иккинг задрожал, вытянутые пальцы заколебались в воздухе, когда Астрид спрятала лицо в свободной руке у него за спиной, ее плечи сгорбились. Шум его собственной крови бил в ушах, но он отчетливо услышал громкий хохот, когда сжал кулаки. Фенрир была мертва. И все же вместо того, чтобы испытывать чувство удовлетворения, которое он испытывал раньше во время смерти дракона, все, что он чувствовал, была боль. Смутно он слышал, как Рыбьеног что-то крикнул, но это потонуло в грохоте, который издавало его сердце, холодные когти вины и печали разрывали его надвое. Глубоко сглотнув, Иккинг поднял голову, чтобы посмотреть на Элвина. Когда его отец вышел вперед, кровь змеевика капала с его топора на пол арены убийств. Один из его драконов все еще находился под землей в лабиринте шепота смерти. Парень почувствовал, как большая рука отца запустила пальцы ему в волосы, чтобы отбросить в сторону. Однако Иккинг стоял на своем. Каким бы потрясенным он ни был, он все еще осознавал, кто стоит у него за спиной и откуда она родом. Он должен был защитить ее. Иккинг раскрыл объятия, вырывая голову из хватки Элвина и отступая назад перед Астрид, еще больше хмурясь от боли, которая, как он чувствовал, разрывала его изнутри. Элвин приподнял бровь, увидев вызывающий взгляд своего сына и усмехнулся, прежде чем наклониться и прошептать мальчику на ухо то, чо заставило Иккинга застыть на месте. — Да, вождь, — пробормотал Иккинг, затаив дыхание. Повернувшись на каблуках, вождь изгоев зашагал обратно к воротам. Только когда племя ушло и остались только Астрид и Рыбьеног, Иккинг позволил себе упасть на колени, обхватить себя руками и опустить голову к земле, оплакивая потерю своего змееныша. Астрид не хотелось это признавать, но этот Иккинг был самым человечным из всех, кого она когда-либо видела. Девушка подождала, пока охранники вытолкнут Рыбьенога на арену, прежде чем опуститься рядом с Иккингом на колени и положить руку ему на спину. — Мне не нужно твое сочувствие, — услышала она, как парень выдавил из себя, стараясь говорить так, как обычно. Самоуверенно, высокомерно, самодовольно. Что угодно, лишь бы избежать боли, разрывающей его прямо сейчас, как будто топор Элвина пронзил его, а не Фенрир. Он почувствовал знакомое прикосновение к своему боку, когда Беззубик, вернувшийся после своей импровизированной схватки с шепотом смерти, низко заскулил, почувствовав его страдания, — Я изгой, а не слабак. — Это не слабость — проявлять эмоции, Иккинг, — сказала Астрид, забыв о своем прежнем гневе после того, как стала свидетельницей смерти Фенрир. Она положила подбородок ему на макушку, когда Беззубик обогнул его спину, тихо напевая, — Она была твоим драконом. Твоим первым. Это нормально — грустить по этому поводу. Хофферсон услышала, как он пробормотал что-то о том, что подхватил какую-то болезнь, и закрыла глаза, тихо вздохнув. Пошел дождь, когда Иккинг, наконец, встал и провел ладонями по плечам, как будто ничего не произошло. Даже когда он посмотрел на тело дракона, казалось, его ничего е волновало. Изгой сдержал свое выражение лица, обернувшись, чтобы посмотреть на них. — Вам двоим нужно убираться отсюда. — Но… — Вы должны забрать Беззубика и уйти! — Иккинг указал в ту сторону, где ворота все еще были открыты, с отчаянием глядя на нее, — Если ты этого не сделаешь, если я снова облажаюсь, Элвин убьет и тебя тоже, — парень кивнул, словно решая за них, как поступить, прежде чем опустился на колени перед ночной фурией и провел пальцами по переносице, — Вы все будете в большей безопасности. — А как насчет тебя? — спросил Рыбьеног, протягивая руку, чтобы удержать Астрид, прежде чем она успеет опуститься на колени рядом с Иккингом. Удерживая ее на безопасном расстоянии от наследника-изгоя, пока тот бормотал инструкции Беззубику, который приподнял ушную раковину, как будто понимая, — Мне неприятно это говорить, но мы не можем просто оставить тебя здесь. Только не после всего, что произошло. Иккинг покачал головой и снова встал. Капли дождя стекали по его лицу, когда он повернулся к ним спиной, подальше от тела своего змеевика. — Со мной все будет в порядке. Иди. Ты знаешь, как управлять хвостовым плавником Беззубика, принцесса. Нет ничего быстрее ночной фурии. — Иккинг, пожалуйста, мы можем помочь тебе… — Уходите, черт возьми! — прорычал Иккинг, указывая на ворота. Словно по скрытой команде, Беззубик ткнулся головой в ноги Рыбьенога, проскальзывая под ними, когда жирдяй взвизгнул, прежде чем проделать то же самое с Астрид. Едва дождавшись, пока оба подростка хорошенько схватятся за него, фурия взлетела в небо. Под вспышки молний раздались крики охранников-изгоев. Убедившись, что они ушли, Иккинг подошел к отрубленной голове своего змеевика и опустился перед ней на колени. Положив руку её на щеку, парень поморщился. Холод, исходивший от обычно теплого тела, был слегка шокирующим, но он наклонил голову дракона, уткнув ее подбородок в изгиб своей шеи, как она делала обычно, когда они спали. Потянувшись, Иккинг опустил её веки. — Сладких снов. Иккинг был в ярости. Он буквально кипел от ярости, из-за которой почти невозможно было думать. Даже яростнее, чем тогда, когда Астрид унизила его перед своим племенем. Опустив голову Фенрир на пол арены, он встал с того места, где стоял на коленях, вытаскивая из-за спины свой топор. Его рука переместилась на рукоять своего оружия, сжимая его так, что побелели костяшки пальцев, прежде чем он подбросил его в воздух один раз, поймав после того, как оно упало обратно к нему. Что-то внутри него кричало, требуя вырваться наружу.Отомстить монстру… Нет, дракону, который каким-то образом проник ему под кожу за последние несколько недель на Олухе. Она принадлежала ему. Возможно, поначалу ему и не нравилось быть связанным с ней узами, но она все еще принадлежала ему. Его дракон, его змеевик. Элвин всегда убивал или избавлялся от вещей, к которым привязывался. Это не должно было иметь такого значения, как сейчас, но сейчас все было по-другому. И он увидел красное. Воины-изгои расступились с его пути, когда он уходил с арены убийств. Иккинг оттолкнул одного в сторону, когда тот, кто бы это ни был, спросил, что им следует делать с телом. Насколько, интересно, он был уверен, что сегодня вечером там будут два трупа. Иккинг стиснул зубы, вспоминая свой первый полет, то, как Фенрир каждую ночь подкрадывалась к нему все ближе, пока он не позволил ей уснуть, уютно устроившись рядом с ним, как он продолжал просыпаться, прижавшись к ней. Воспоминание за воспоминанием проносились в его голове, затуманивая зрение, пока он не распахнул двери большого зала. Грудь его вздымалась, и он не закричал от ярости. — Отец! Всякая активность в зале прекратилась, голоса стихли. Элвин отвернулся от того места, где он что-то обсуждал с Дикарем, и посмотрел на мальчика, которого он вырастил. Иккинг бросился вперед, как разъяренный бык, отведя топор назад и приготовившись нанести удар, прежде чем почувствовал, как кулак ударил его в живот. Парень выдохнул воздух, обхватив свободной рукой запястье и уставившись на Элвина снизу вверх. — Почему?! — Потому что ты становишься слабым, — Элвин скривил губы в самодовольной ухмылке, схватив сына за кольчугу и подняв его с земли, легко отбросил в сторону, наблюдая, как Иккинг легко встает на ноги, расправляя плечи и хрустя костяшками пальцев, — Мы отсекаем то, что делает нас слабыми в племени изгоев. Или ты забыл об этом всего за три недели на Олухе? — Она принадлежала мне! — Иккинг поудобнее перехватил топор. Плечи его напряглись, когда он восстановил равновесие. Его сердце учащенно билось в груди, и краем глаза он увидел, как другие изгои, находившиеся в комнате, уходят. Они знали, что происходит, — Ты убил ее! — Это. Я убил это, малыш. Драконы — монстры. — Она была не такая, как все! Она что-то чувствовала. Она… Она заботилась обо мне! — удар был нанесен прежде, чем Иккинг успел поднять топор, чтобы защититься, и силы, стоящей за ним, хватило, чтобы он отшатнулся в сторону. Используя силу удара, он развернулся, крепко сжимая топор, и замахнулся им на человека, который поднял его. Поднялась рука и схватила рукоять над его головой, притягивая его к Элвину, так что они оказались лицом к лицу, — Она не была монстром. — Ты бредишь, — промурлыкал Элвин, вырывая топор из рук Иккинга и пинком отталкивая подростка от себя. Сокращая дистанцию, он начал наматывать свои волосы на кулак, подбрасывая топор вверх и вниз, — Тот, кого ты должен винить в этой потере — это не я. Покоритель драконов поставила тебя в такое положение. Она заставила тебя заботиться о чем-то, что ничего не может чувствовать. — Прекрати, — прошипел Иккинг, зажимая уши руками, — Я тебя больше не слушаю! — У тебя нет шансов против меня, малыш. — Но я, чёрт возьми, могу попытаться!