Другая сторона медали

Неделю спустя Иккинг был признан достаточно здоровым, чтобы покинуть уютный домик Готи и переехать в другое место. Беззубик все это время почти не отходил от него, присматривая за своим всадником, словно желая убедиться, что они снова не разлучатся на пять месяцев. Астрид поднялась по лестнице, ведущей в дом старейшины, и обнаружила Иккинга и Беззубика, стоящих на дороге. Дракон внимательно изучал своего всадника, прежде чем посмотреть на неё и склонить голову в благодарности. Парень обернулся, услышав шорохи. Одна из рук Иккинга лежала на спине Беззубика. Он использовал её, чтобы удержаться в вертикальном положении. Иккинг слегка поморщился, запоздало пытаясь это скрыть и неловко почесал затылок. Вся ситуация ощущалась неестественно неловкой. — Не знал, что ты придешь навестить меня, принцесса. Ты всегда заходишь на дом? Было очевидно, что он пытался вновь заявить о себе, как о самоуверенном воине, но, честно говоря, на это было немного больно смотреть, особенно зная, насколько физически он сейчас слаб. — Только в особых случаях, — подыгрывая, она скрестила руки на груди и закатила глаза, — Не считай себя счастливчиком. Астрид отодвинулась в сторону, чтобы Беззубик мог помочь Иккингу пройти мимо нее, прежде чем она поравнялась с ними. — Старейшина позволила тебе уйти так скоро? — Никаких слишком напрягающий физических нагрузок, — протянул он, чуть не споткнувшись, но Беззубик вытянулся и поймал его. Пробормотав слова благодарности, Иккинг лениво почесал шею ночной фурии, и они продолжили свой путь, — Мне не разрешается начинать восстанавливать свои силы, пока не пройдет еще пара дней. Хофферсон нахмурилась, ничего не сказав, хотя было очевидно, что он ненавидел быть слабым, особенно таким, каким был прямо сейчас. То, как Иккинг хмурился из-за каждой мелочи, которую не мог взять в руки, и тому подобное, давало понять это. — Что ты собираешься делать? — она скрестила руки за спиной, склонив голову набок, — Ты не можешь уйти в твоем состоянии. — Почему нет? Это единственный вариант, который у меня есть. Что ж, это была ложь, но он не был готов переехать в дом Стоика. Ни в коем случае. Хотя предложение все еще оставалось в силе, несмотря на его проступки. — Ты мог бы переехать ко мне, — под его взглядом Астрид заправила прядь волос за ухо, — Я сирота, так что в доме только я и Громгильда. Оба моих родителя были убиты во время войны с драконами, когда я была ребёнком. Твоя мать и моя погибли, сражаясь спина к спине. Услышав новую информацию, Иккинг остановился и уставился на нее одним широко раскрытым глазом. Его пальцы скользнули по спине Беззубика, прежде чем он протянул свободную руку, чтобы взъерошить волосы на затылке. — Какой она была? Моя мать. Оте… Элвин никогда особо о ней не рассказывал. Астрид удивлённо уставилась на него, хотя, честно говоря, могла понять, почему он никогда ничего о ней не слышал. Элвин, скорее всего сосредоточился на том, чтобы усилить ненависть к Стоику, да и Валгалларама была давно мертва. — Она была искательницей приключений и потрясающим воином, — девушка слегка улыбнулась, — Я мало что помню о ней с тех пор, как была маленькой, но я помню ее глаза. Они всегда смеялись и были полны жизни, — Астрид перевела взгляд на горизонт, — Она всегда уходила на поиски сокровищ, но всегда возвращалась с рассказами о том, что видела. О трофеях и победах, подобных которым никто из нас никогда не мог себе представить. Наблюдая за выражением ее лица, Иккинг не мог не почувствовать легкой зависти к тому, что Астрид знала его мать. Он проследил за ее взглядом, успокаивающе скользя пальцами по чешуе Беззубика. Впрочем, делал он это в основном для себя. — Единственная мать, которую я помню - это одна из рабынь, которых Элвин заставлял растить меня первые пару лет моей жизни, — Иккинг не мог видеть, как на него смотрят, потому что Астрид была с его слепой стороны, но он знал выражение, которое, вероятно, было у нее на лице, — У нас нет… В племени изгоев нет женщин. Все, что у нас есть - это рабы, которых мы отбираем у других племен, в основном для удовольствия, а не для размножения. Что ж, это определенно объясняло, почему он находил таким забавным то, что девушка была покорителем драконов. Астрид поджала губы, потянувшись, чтобы взять его за руку, и заставив его немного подпрыгнуть, учитывая, что он не мог видеть ее. — Тебе не обязательно продолжать говорить «мы», Иккинг. Ты больше не изгой. — Но часть меня всегда будет таковой. Я не могу просто взять и забыть этот образ жизни, Астрид, — он повернул голову, чтобы как следует рассмотреть ее, — Я уверен, что часть тебя все еще помнит, как убивать драконов. Хофферсон вздрогнула и прикусила нижнюю губу, отводя взгляд. Это было правдой. Она всё ещё делала это. Каждый раз, когда Рыбьеног начинал болтать о драконах, часть ее уже представляла каким образом их лучше убить. Через секунду Астрид снова посмотрела на него, сжимая его руку. — Тогда, я думаю, мы оба не так совершенны, как нам казалось, — тихо проговорила она. Когда Иккинг улыбнулся, она не могла не отметить, что это, похоже, первый раз, когда он улыбнулся так искреннее. Парень убрал руку со спины Беззубика и потянулся к ее щеке, проведя большим пальцем по шраму. — Я не хотел, чтобы он остался навсегда, — пробормотал Иккинг, осматривая отметину, которая отражала его собственную на правой щеке. Однако лезвие его ножа было тоньше, чем шип змеевика, так что ее шрам был тоньше, чем у него. Астрид хватило порядочности немного покраснеть, прежде чем она потянулась свободной рукой, чтобы заправить прядь волос за ухо и слегка смущённо отвела взгляд. — Я не возражаю, — сказала она, чувствуя себя теперь немного неловко. Астрид опустила руку на плечо, слегка нахмурив брови, — И ты не назвал меня принцессой, — заметила она, поджав губы. Иккинг отвернулся, отпустив ее подбородок и опуская руку к своему предплечью, чтобы потереть его. — Называть тебя принцессой было способом напомнить себе, что не стоит слишком привязываться. У меня была миссия узнать ваши секреты, чтобы я мог использовать их там, на острове изгоев, для подготовки драконьей армии, которая позволила бы изгоям править небесами. Привязываться… Не входило в мои планы, — он покачал головой, отпуская руку Астрид, — Ты была препятствием, а не человеком. Возможно, ты и покоритель драконов, но все, что я тогда видел — это женщину, которая не знала своего места. — Пока ты не влюбился в меня, верно? — услышав молчание Иккинга, она позволила ему осмыслить услышанное, — Точно так же, как ты не понимал, что драконы — тоже живые и нежные существа, пока… Астрид не позволила себе произнести имя Фенрир. Она не знала, как Иккинг отреагирует, учитывая всепоглощающее выражение печали и отчаяния, которое она увидела на его лице в тот день. — Да, — голос охрип от воспоминаний, но Иккинг проглотил это, закрыв глаза, прежде чем прочистить горло, — Итак… Э-э… Насчет того, чтобы остаться с тобой. Ты уверена, что хочешь этого? Тяжелый момент миновал, атмосфера сменилась неловкостью. Астрид провела ладонью по своей руке, наклонив голову. — Я бы не предложила, если бы не хотела. И как только ты полностью восстановишь здоровье, я помогу тебе возобновить тренировки. Сейчас мы могли бы ездить верхом на драконах, но всегда полезно поддерживать наши физические навыки, если нас разлучат с ними. Беззубик что-то проворчал и покачал головой из-за этой неловкости, как будто раздраженно говоря «Люди!». На мгновение они замолчали, глядя друг на друга, прежде чем Иккинг кашлянул в ладонь, указывая вниз по тропинке. — Сначала дамы. — Да-да, — Астрид откинула челку с глаз и снова начала спускаться по лестнице, спеша впереди него. Иккинг же двинулся следом, снова используя Беззубика, чтобы нормально идти. Лёгкая улыбка заиграла на его губах. В течение следующего месяца атмосфера вокруг Олуха менялась всякий раз, когда Астрид и Иккинг оказывались в одном районе. Деревня была маленькой, поэтому, конечно, информация и слухи распространялись быстро. Того факта, что они были двумя подростками, не связанными кровными узами и не состоящими в браке, но живущими в одном доме, было более чем достаточно, чтобы возбудить сплетни, которые жители Олуха скрывали, чтобы не казаться, такими же прожженными, как болотные грабители. Деревня особенно оберегала Астрид, учитывая, что все они приложили руку к воспитанию девочки Хофферсон после смерти ее родителей. Как говорится, для хорошего воспитания нужна целая деревня. Как только Иккинг получил разрешение от Готи, эти двое приступили к тренировкам, чтобы вернуть ему прежнюю силу. Хотя, конечно, они знали, что это будет нелегко. Будучи коротышкой и после того, как тринадцать лет тренировок были сведены на нет недоеданием, стало очевидно, что, возможно, Иккинг не сможет вернуться к тем стандартам, которых он придерживался для себя. Они работали с его слепой стороной, что оказалось еще сложнее, поскольку раньше он предпочитал левую руку, хотя и мог пользоваться двумя. Единственное, что отличало его от других иккингов, которые бы почти сразу сдались — это его упрямство и решительность. В конце концов они разработали систему, при которой Беззубик производил небольшой предупредительный выстрел слева от него и который бы Иккинг улавливал своим слухом. Так что вскоре парень смог уловить звук топора Астрид, рассекающего воздух с левой его стороны. Первоначальная враждебность, с которой он столкнулся в течение первых нескольких недель жизни в Олухе после своего последнего проникновения, рассеялась после того, как Иккинг начал самостоятельно передвигаться по деревне. Получение работы помощником Плеваки определенно помогло, хотя все еще были те, кто до сих пор ему не доверял. Сморкала был одним из них. Иккинг скорчил гримасу вслед своему кузену, когда тот выходил из мастерской, вальяжно бросив оружие. Парень поднял его со скамейки и повертел в руке, сделав пару легких поворотов в воздухе. — И вообще, в чем его проблема? — спросил Иккинг, приподняв бровь и подошёл точильному кругу, чтобы запустить его, проведя свободной рукой по поверхности клинка, — Я уже сказал ему, что не заинтересован в том, чтобы стать вождём несколько месяцев назад. — Ах, ну, вот тут-то все и усложняется, — Плевака почесал нос большим пальцем, — Видишь ли, Йоргенсоны всегда считали себя законными наследниками Олуха, а не Хэддоков. Обе линии происходят от Мрачной бороды Ужасного, последнего Великого короля Архипелагов. У Мрачной бороды было три сына, двое из которых основали Олух вместе с моим прадедушкой Борком. Когда ты был… Э-э… Ну, ты понял, Сморкала был выбран в качестве наследника, поскольку он был ближайшим родственником, достаточно подходящим, чтобы возглавить следующее поколение. — Идиот не смог бы выбраться из лабиринта огненных червей, даже если бы от этого зависела его жизнь, — сказал Иккинг, закатывая глаза и переворачивая лезвие, чтобы начать с другой стороны. С тех пор как он стал учеником Плеваки, он начал говорить вещи, а не думать о них, по крайней мере, в уединении мастерской. — Да, он не смог бы, — викинг постарше усмехнулся, приподняв бровь, — Несмотря на то, что ты сказал, что не заинтересован в том, чтобы стать вождём, ты все еще представляешь угрозу для его титула. Сморкала, да, он может быть немного настырным со своим отношением, но именно таков характер Йоргенсона. Ты должен отнестись к ним со всей серьезностью. Слюнявый слишком суров с мальчиком, что, я думаю, делу не помогает, — пожав плечами, Плевака вернулся к своей работе, оставив Иккинга наедине с его мыслями. Казалось, что на самом деле они не так уж сильно отличались друг от друга. Конечно, Сморкала вырос на Олухе, но у них обоих в юном возрасте были неоправданные ожидания, навязанные им отцами, которые давили на них. Они оба использовали свою дерзость, чтобы скрыть то, что они на самом деле чувствовали… Или, по крайней мере, так это виделось Иккингу. Он не знал, правда ли это о Сморкале или нет, но на первый взгляд все выглядело именно так. — Почему в последнее время все такие веселые? — спросил Иккинг, поднося меч поближе и проверяя остроту лезвия, проводя пальцем по лезвию, — Что-то происходит? — День весенья состоится на следующей неделе! — увидев непонимающий взгляд на лице мальчика, мужчина вздохнул, — Только не говори мне, что тебе никто не объяснил, что такое «день весенья». Это наше ежегодное спортивное мероприятие, на котором дети соревнуются за звание чемпиона. Конечно, Йоргенсоны были победителями с тех пор, как начался «день весенья», — Плевака закатил глаза, прежде чем оглянуться через плечо на Иккинга, — Тебе следует пойти. Он поднял взгляд, приподняв бровь и скривив губы в кривой улыбке. — Но я же не хулиган. Есть ли у меня право на это? — Парень, ты хулиган по крови, — Плевака неуклюже подошел и постучал своей крючковатой рукой по груди подростка, — Здесь. Официальный член племени или нет, но ты родился здесь. Я говорю, что ты такой же хулиган, как и любой другой. Иккинг посмотрел вниз на руку с крюком, лежащую у него на груди, прежде чем снова поднять взгляд, прикусив нижнюю губу. — Ну… Я думаю, если все в порядке… — Что он здесь делает? Иккинг приподнял бровь, глядя на Сморкалу, когда тот подошел к другим подросткам-викингам и занял позицию рядом с Астрид. Беззубик с тяжелым стуком сел позади него, фыркнув в ответ на вопрос парнишки, в то время как Рыбьеног и близнецы переглянулись. — Я участвую в соревнованиях, — ответил Иккинг, слегка закатив глаза и возвращая свое внимание к Стоику и Плеваке, которые собирались объявить о начале дня весенья. Он почти не разговаривал со Стоиком с тех пор, как месяц назад проснулся в домике Готи, но он мог поклясться, что увидел огонек гордости в глазах вождя и почувствовал, как по нему разливается небольшое тепло. — Он не может! — Сморкала оглянулся через плечо на отца в поисках помощи, но, похоже, Слюнявый не собирался его поддерживать, — Он же… Он же не хулиган! — Нет такого закона, который гласил бы, что тебе нужно было вырасти в Олухе, чтобы стать участником дня весенья. Только то, что ты здесь родился, — заявил Плевака, слегка подмигнув Иккингу, — Я перепроверил правила и все такое прочее. Парню разрешено участвовать в соревнованиях. — Но он не сможет принять участие в марафоне «родитель-ребенок», — сказал Слюнявый, скрестив руки на груди рядом со своим сыном, — Правила действительно гласят, что вы должны участвовать во всех соревнованиях, — мужчина слегка фыркнул, — У парня нет родителей. Толпа викингов зашикала, когда это было сказано. Все уставились на Иккинга, словно ожидая реакции. Он сохранял невозмутимое выражение лица, уперев руки в бока, и если внутри и были какие-то сомнения, то они никак не проявлялись. Парень слегка пожал плечами в ответ на эту оценку, открывая рот, чтобы ответить, когда… — У него есть родители. Поднялся ропот, когда Стоик спустился с помоста, пересек арену и встал рядом со своим сыном, который посмотрел на него с некоторым шоком. Однако Стоик смотрел поверх него, прямо на Слюнявого Йоргенсона, когда тот, подражая позе своего брата, скрестил руки на груди: — В конце концов, я его биологический отец, и в правилах нет ничего, что не говорило бы, что я не могу, — вождь снова посмотрел на Иккинга с более мягким выражением лица и приподнятая бровь, — Если он меня примет, конечно. Викинги, окружавшие их за пределами арены, начали переговариваться, ожидая оценки ситуации Иккингом. Наступила тишина. В толпе стало так тихо, что можно было услышать, как падает булавка. Наконец, Иккинг кивнул, нетерпеливо ухмыляясь и протягивая Стоику руку для рукопожатия. Пожатие, встретившее его, было крепким, может быть, даже сильнее, чем у Элвина, и его отец усмехнулся, прежде чем хлопнуть его по спине, когда толпа с ревом вернулась к жизни. День весенья начинается! С этого момента тренировки на дне весенья стали важнее всего остального. Но и впоследствии Иккинга выгнали из дома Астрид. — Но только на ближайшие пару недель, — весело объяснила она ему, когда парень и дракон недоверчиво уставились на нее, — Просто, чтобы мы не подглядывали за стратегиями друг друга. Я буду тренироваться с Джоанной для участия в состязании «родитель-ребенок». Тебе следует воспользоваться этой возможностью, чтобы поближе узнать вождя. Вы же будете участвовать в гонках вместе. Увидимся на дне весенья! После этого она закрыла дверь у них перед носом, оставив Иккинга и Беззубика обмениваться взглядами. И как оказалось, Стоик изначально планировал этот поход в преддверии дня весенья. — Небольшой опыт сближения для нас четверых, — сказал он, указывая на стоявшего рядом с ним громобоя, которого он представил как Торнадо. Очевидно, Стоик приобрел большого синего дракона за те месяцы, что Иккинг пробыл на острове изгоев. Что ж, казалось, что это скорее сблизит Иккинга с вождем и его драконом, учитывая, что Беззубику, казалось, было комфортно рядом с Торнадо. Они разбили лагерь далеко за пределами деревни, на другой стороне острова, где их никто не должен был беспокоить. Поскольку питьевая вода поступала к ним из талого снега на склоне горы, а в ручье было полно рыбы, первая ночь была просто неловкой, нежели тяжёлой. Или, по крайней мере, так казалось Иккингу, когда он ковырялся в своей рыбе. — С твоей едой все в порядке? — Стоик приподнял бровь, наблюдая, как его сын отщипывает кусочек от палки. Он был поражен тем, как быстро Иккинг съел все, даже голову и глаза! Парень отвёл взгляд, подражая выражению лица своего отца. — Э-э… Да, я думаю. Почему ты спрашиваешь? — Большинство людей оставляют голову нетронутой, сынок, — мужчина усмехнулся, увидев растерянное выражение на лице мальчика, как будто тот даже не подозревал, что делает что-то не так. Не то чтобы это было так, но Стоику просто захотелось указать на это. Иккинг пожал плечами, вертя палочку в ладони и наблюдая, как свет костра отражается от мяса. — На острове изгоев никогда не было много еды, — объяснил он, вспомнив, как говорил то же самое Астрид несколько месяцев назад, — Урожай рос не очень хорошо. Любая еда, которую мы добывали, была украдена с кораблей, которые заходили в наши воды. Или это были люди — подняв глаза, он увидел выражение лица Стоика, на котором ясно читалось потрясение, и снова пожал плечами, — Зачем выбрасывать хорошее мясо впустую? Оно просто сгниёт в земле. — Я слышал, что племя изгоев славилось каннибализмом, — сказал Стоик, поглаживая бороду и пытаясь переварить полученную информацию. Его сын — каннибал, — Ну, я, конечно, надеюсь, что не проснусь привязанным к жаренному на вертеле борову. — Я не думаю, что тебе стоит сильно беспокоиться, — Иккинг наклонил голову, — Если это тебя утешит, то жизнь в Олухе с прошлого раза отучила меня от этого. Я даже не мог съесть сердечко без того, чтобы его не вырвало обратно, и потребовалась пара кружек медовухи, чтобы удержать его в желудке. Кроме того, я думаю, что мое желание убить тебя уже не так сильно, как раньше. Услышав это, вождь расхохотался, потревожив драконов, которые мирно отдыхали неподалёку. — Приятно это слышать. Это очень приятно знать. Потому что мы будем нужны друг другу во время марафона. Парень наклонился вперед, положив длинные руки на колени, и ждал, пока отец успокоится. Смех Стоика так сильно отличался от смеха Элвина. В нем чувствовалась беззаботность, которой не было у вождя отверженных. — Итак, какую стратегию придумали Йоргенсоны? Они не кажутся мне умными людьми. — Иккинг, ты говоришь о своих дяде и двоюродном брате, — Стоик приподнял бровь, глядя на него, но это было все, что он сказал в укор. Он воткнул кочергу в землю, положил руку на голову Торнадо, чтобы извиниться за то, что помешал, прежде чем сцепить пальцы домиком, — Мой брат — наш стратег, когда дело доходит до войны. Без сомнения, прямо сейчас он обдумывает несколько идей. — Без сомнения, он обдумывает то, что касается использования моей слепой стороны, — немного горько сказал Иккинг, передавая оставшуюся часть рыбы Беззубику, который проглотил ее одним большим глотком, — Мы с Астрид работали над этим, пока я выздоравливал, но это… Не идеально, — парень поморщился от этого признания, — Все еще чего-то не хватает. Беззубика не допустят к гонке, поэтому я не могу полагаться на то, что он выстрелит рядом с моим левым боком, когда что-то приближается ко мне с этой стороны. — Я буду присматривать за твоим левым боком, — старший Хэддок кивнул, когда его сын поднял глаза с некоторым удивлением, — Состязание «родитель-ребенок» — это все о доверии. Мы будем отдавать наши жизни в руки друг друга в разные моменты, и нам понадобится все, что мы можем, чтобы победить Йоргенсонов. — Тогда нам понадобится план, который будет противостоять им на каждом шагу, — Иккинг задумчиво провел большим пальцем по подбородку, прежде чем ухмыльнуться, обнажив зубы. В свете камина он выглядел таким же злобным, каким был раньше, и он сложил пальцы домиком, постукивая указательными по носу, — Расскажи мне о любых их слабостях или травмах…