И лодочку оттолкнуть.

      Оказалось, что Хайду не хватало людей.       Изнутри вся эта кочевая кухня выглядела совсем иначе. Сверхъестественная их везучесть была результатом качественно состроенной мины при плохой игре, а так - и своих теряли, и обжигались на ошибках по-всякому больно. При этом идейность легендарного размаха оказалась правдой на сто процентов, на этом, видно, и держались. То и дело приходило время оплакивать непоправимое, туго затягивать пояса, сжимать зубы - и двигаться дальше, от одной призрачной надежды к другой, пока не произойдет что-то фундаментальное, например, они все перемрут, или все отыщут выход. Второе, естественно, считалось предпочтительнее, но и к первому был готов каждый.       Минимум под это условие Пох не подходил: разбазаривать жизнь, ближе которой у него не было - свою, то есть - готов он не был, а для беспочвенной надежды был недостаточно наивен. В разговорах о статистике предполагалось начинать отсчёт рисков каждой неудачи с нуля, но тот, кто так рассуждал, никогда не сталкивался с их чередой. Или, снова, не искоренил в себе наивное мурло, а следовало бы. Пересчитать по головам можно, кому следовало бы, и начать с Чейни. - Пожалуйста? - в ход пошел последний аргумент, Чейни слепил снежок из манипулятивной вежливости, и теперь заглядывал в лицо, проверяя, попал ли. Не попал. Пох медленно и неуклонно свирепел, как будто его, стотонного гиганта твёрдого мнения, за пятки кусала маленькая назойливая собачка, возвращавшаяся каждый раз после того, как от пинка отлетала на пару метров. - Ты наныть пытаешься? - не очень-то Чейни смутило разоблачение, он даже руками развёл, мол, а как ещё с тобой. Он перебирал все языки, пытаясь перейти на тот, который Пох понимает, и упорно не принимал во внимание, что тот вообще не хочет общаться. - Иди Хэла доеби! Вараба! - Вараб нужнее здесь. И Хэл тоже. - А я не нужен? - Нет, - беспощадно отрезал Чейни, и прежде, чем получить с места в зубы, добавил, - тут ничего особенного не надо. Три человека быкам хвосты крутят или четыре - без разницы, а там кто попало не подойдёт.       Хайд, может, и был психом, но не дураком. Из положения, в котором другой был бы рад любому куску, он предпочёл отхватить либо весь каравай, либо не брать ничего - и мог себе такое позволить. Экспедиция была готова, снаряжена, распланирована, не хватало только пары людей закрыть незакрытые функции. Учитывая двойственную репутацию кочевников-испытателей, а также откровенно самоубийственную на этот раз цель, очередь из желающих за забором не стояла. Стратегии Чейни до сих пор выгорали, но на этот раз он проебался, поддавшись эмоциям и показав слишком много заинтересованности, и Хайд поставил ему условие: либо донабираешь людей из своих, либо прощаемся. Разумеется, Чейни побежал добирать.       Помимо общей, неспециализированной работы, вроде слежки за тем, чтобы костёр не потух, у каждого человека в экспедиции было своё место, и с этим обстояло строго. Даже то, что может сделать любой, этот любой подхватывал в крайнем случае, если по каким-то причинам ответственный человек не мог справиться сам. По правде говоря, такой подход был Поху симпатичен. Жаль, что на всё остальное закрыть глаза не получалось - например, на то, что Хайд закидывал на жернова своего идейного психоза живых (до поры до времени) людей, мать его в качель. В их поселении тоже был порядок, просто не такой выдроченный по линеечке, свободные руки подхватывали то, что могут понести, и не страшно, если охотник в один из дней пойдёт полоть свёклу. По-другому они бы и не выжили, осёдлый образ жизни всё-таки диктует другие условия, нежели ограниченные рамками времени и конкретной задачи вылазки. Наверняка и кочевники Хайда в период промежуточных долгих стоянок ослабляли повода, иначе они бы регулярно коллапсировали оттого, что главный по огуречным жопкам утонул на переправе, а нанять замену не успели.       Перед грядущим походом их подкосило, по слухам, банальное человеческое предательство; это не афишировалось, но Чейни всё ещё правильно выбирал, когда и с кем поговорить. Крысиному поступку можно было найти оправдание: Север. Не по дороге бросили, к тому же, а заранее взвесили силы и ушли. Незаменимых людей не существовало, конечно, и в лице Чейни одна из замен сама вплыла им в руки. С точки зрения Поха, задачу ему поставили мутную, что-то на тему урегулирования конфликтов, взяли этаким решалой через испытание на входе, если не сможет договориться среди своих, то о чём вообще речь.       Для того, чтобы подбить крошку Ти, вообще почти ничего не пришлось делать. Тот мальчишка, который просто хотел домой, шкерился внутри него не так уж глубоко, и давно ждал подходящего случая. Ти не ворчал, очень редко лежал пластом в припадке морального бессилия, принимал активное участие в жизни поселения, но так и не смирился с тем, что его путь свернулся в петлю однообразных действий, суровую и безрадостную, и оборвётся она лишь тогда, когда настанет смерть. - Я пойду, - он подошёл неслышно и вышел из-за спин в поле зрения, выдыхая на замёрзшие пальцы, он собирался со снастями к лунке и снял рукавицы, пока возился с мелочёвкой, крючками и приманками. - Я шарю, меня гоняли в радиокружок.       Речь шла о вещах, в которых Пох не выгребал никаким, даже самым захудалым веслом. Чейни, вооружившись маленькой воображаемой тяпочкой, осторожно окучивал чужие мозги, пока не наседая. Повествовал о том, что узнал от кочевников, а точнее, об определенных результатах их экспедиций, которые, оказывается, были. Так, например, приличное количество времени назад у них появилась связь. Что-то там они пересобрали, вкрутили винтики в шпунтики, приладили механический источник питания по принципу динамо-машины, и понеслись сигналы по волнам, долгий пип и пип короткий. Из всей морзянки Пох знал только три точки, три тире, а в понимании самой технологии клубился туман войны и не валялся конь, и был он в этом, скромно говоря, не одинок - Пох, а не конь, конечно. Он хотел сказать, что очень интересно, хоть и ничего непонятно, но Ти вмешался первым. - Нахера радист в походе? - вместо этого хмыкнул он, и оказался неправ, а юный радиолюбитель всё верно уловил, к чему Чейни клонит. Кочевники не собирались броситься грудью на льды всем скопом, часть оставалась лагерем принимать радиограммы. В случае, если по каким-то причинам никто из них не вернётся, массив полученной информации не должен был кануть вместе со всей группой.       Оставался веревочно-карабинных дел мастер. Предыдущий, как и прочие, ничего с собой не прихватил, кроме своего навыка, и вряд ли планировал реализовать его где-то ещё, но, к сожалению, бросить верёвки быстрее и проще, чем передать знания. Хоть за годы скитаний народ наверняка нет-нет да и перенял спутанную только поначалу науку, сдвигание ролей внесло бы хаос. По крайней мере так, судя по всему, Чейни это воспринял, потому что вцепился в Поха бульдожьей хваткой, заметив ранее, что тот в быту пользуется различными хитрыми узлами. - Могу вам петельки связать, чтобы не мучились, - сдвинув ударение на первый слог, Пох изобразил, как закручивает вокруг своей шеи удавку, и выпихнул язык, подкатив глаза. - За этим - обращайтесь. - Это нам не нужно, - с какой-то неприятной вежливостью ответил Чейни и отстал, признав вопрос закрытым. У Поха вдруг мощно отлегло от сердца. Либо справятся без него, либо Чейни побубнит и успокоится, а там уже и весна настанет, закрутятся в новых заботах и никто не сгинет к чертям собачьим... Хорошо же.       Так бы и вышло, не дай Вараб ёбу резко и конкретно. Они тогда уже пережили зимний экватор и конфликты пошли на спад, было всё так же холодно и тяжело, но с каждым днём предстоящее становилось короче пережитого, и дышалось легче, кто-то делал зарубки на дереве и чаще им улыбался, у многих открылось второе дыхание. В самом себе Пох не ощутил сильных перемен, но уж точно не ожидал, что посреди простого мирного дня Вараб налетит на него с кулаками. - Ты чё? - немногословно охуел он, сначала аж попытавшись придержать его под локти, а потом сообразив, что он не падает, и в растерянности отступившись. - Дерись со мной, сволочь, - рыкнул Вараб и стервенело пнул в его сторону снег, недавний, лёгкий и сыпучий, обрывками едва долетевший до колен. - Нахуя? Слышь, тебе солнышко напекло? Надень, бля, кепочку! - то, что понимал он примерно ничего, не остановило завод механизма злости, Вараб конкретно так его дёрнул, мотор внутри пока чихал, но грозился взреветь.       Кепочку Вараб не надел, задрался ещё сильнее, из-под зимней шапки-треуха его лицо торчало нелепо, меховые лопасти разметались и одна загнулась, как ухо вздрюченного зайца. Он напирал, он резко толкнул Поха в грудь - тот обтесался плечом об дерево и вышагнул влево на прогалину, чтобы не чувствовать себя загнанным в угол. Против воли Поха разбирал злой смех, он клокотал в горле и вышел кашлем, потому что заржать ему всё-таки не захотелось, он зашёлся в приступе тяжело, как будто ему уже двинули под дых, и Вараба это только раззадорило. - Сука, - он сплюнул сквозь зубы вообще не в своей манере, встряхнул головой, откидывая лопасти шапки по левую и правую стороны, и начал слегка припадать к земле, почему-то решив, что драка уже переходит от петушиных тычков к серьёзной. - В крысу, бля... Кто бы тебя держал, а ты в крысу...       Пох охуел повторно и разум не выдержал двойного удара, оставив инстинкты разбираться с этим дерьмом самостоятельно. Он негуманно перехватывал всё, что летело в ебало - а Вараб целился исключительно туда, без разнообразия, как в двенадцать лет за гаражом, как будто за каждый выбитый зуб ему обещали монетку - выворачивал, бил в ответ, не гнушался двинуть по коленям и ничего, ничего не понимал.       Он уложил Вараба в снег быстро. Тот остался в сознании, но выдохся и дышал со свистом, ему было жарко и пока что не больно. Говорить с ним не хотелось абсолютно, гораздо больше его увлекло трогать языком с внутренней стороны подбитую губу и каждый раз чувствовать, как становится солонее и горше. На душе происходило что-то такое же, несправедливые и хер проссышь о чём они вообще обвинения потрогали его здорово, прямо-таки отлично. - Пошёл ты, - ему показалось, что Вараб собирается что-то спиздануть, но он всё равно ответил бы так на любое, что исторгнется из охрипшей глотки, так что реплику можно было пропустить, и он ушёл, оставив его лежать на вытоптанном снегу, он мог бы помочь встать и довести до юрты, но он оставил. Конечно, Варабу ничего не угрожало, до полусмерти там было, как до Севера раком, но той мелочности, которая безоговорочно победила в нём в этот момент, Пох забыть уже не смог.       Тем же вечером к нему подошёл крошка Ти, почти с ним не заговаривавший с того дня, как он сунул его в костёр. Рука зажила давно, да и конфликт, в принципе, был исчерпан, но как-то не складывалось, по делам они всегда были заняты порознь, а по желанию - не возникало. Ничему, впрочем, больше не удивляясь, Пох, уже залезавший в невысокую жилую юрту, распрямился и повернулся, поклявшись себе, что если услышит за сегодня в свою сторону ещё одну крысу, то возьмёт дорожный мешок и уйдёт из злобных селян в добровольные изгнанники. - Он не так понял, - сказал Ти, слегка хмурясь и делаясь оттого чересчур серьёзным, и с удивительной, сука, лёгкостью Пох догадался, о ком идёт речь. - Чейни ему сказал, я сказал, а ты - нет. - Я никуда не собирался, если вдруг никто этого не заметил, добрый вечер, - Пох снова тронул языком трещину, но больше не кровило. - Про сколько раз сходить посрать ему, случайно, не отчитаться? - Ну, я бы на его месте не хотел знать, - Ти пожал плечами спокойно, но в роли почтового голубя себя явно уютно не чувствовал, он прилетел голубем мира, а носить туда-сюда едкие слова, которые они с Варабом не договорили друг другу в лицо, тоже не хотел. - Но он... Все ебланят, слушай. - Но не все... - он было начал, но проглотил окончание, поймав красноречивый взгляд. Ну да. Костёр. - Мы, короче, завтра уходим. Не разнесите тут всё. - Не разнесём, - пообещал Пох и ушёл в юрту, и не спал до утра, всё ворочая и ворочая что-то тяжёлое в груди. Было душно и липко, как будто одна ранка закрылась, но открылась вторая, и сколько себя ни ощупывай - не найдёшь, где подлатать.       Утром прощались с крошкой Ти и Чейни, не как в последний путь, даже ободряли улыбкой, а те улыбались в ответ, и все врали всем, потому что никто никому не мог ничего пообещать. - Захватите сувениры! - хохотал почти без надрыва хромой загонщик из своей катастрофически разросшейся бороды и показывал на свою вихлючую ногу, - Я бы с вами, но лошадка притомилась, ха-а... - Щипай травку, дружище, тебе за выслугу лет отдыхать положено, - Чейни хлопал его по плечу и загонщик не обижался, уже давно выбрав смирение и наперекор веселый взгляд.       Пох наблюдал со стороны, сидя у входа в юрту на объемном мешке. Потом поднялся, закинул притороченную к мешку лямку на плечо и неспешно подошёл к сборищу, он не привлекал внимания и не окликнул бы, если бы не успел, но он успел и молча встал по правую сторону от Чейни, лицом к поселению. Чейни посмотрел на него вполоборота и Ти тоже посмотрел, но никто ничего не сказал. Все всё поняли.