И лодочку оттолкнуть.

- Покатит. Следующий!       Подошел крошка Ти, самостоятельный и в желании научиться дальновидный, на ходу подтягивая низ. Пох оглядел его и качнул головой. - Это не сюда, - он перестегнул сам, чтобы не тратить время, и ещё в другом месте ослабил перетяжку, - повернись. А это... Это - сюда, всё нормально. Остался кто?       Никого не осталось, все были обвязаны и готовы. Стоял сухой дубак, мороз щипал за щеки и те, кто не разговаривал, заматывали лица по самые глаза. Минимум для одного из людей Хайда, сурового только с виду и до того, как откроет рот, Райтрауна не пиздеть больше пяти минут было непосильным испытанием, и он размахивал своим шарфом, почти непрерывно что-то вещая. Сильнее всего почему-то доставалось крошке Ти, и Пох с необъяснимо недобрым удивлением не понимал, как тот его вообще выносит.       И этот провайдер словесного поноса ещё оставался за главного. Как и было оговорено, часть людей шла с ними только до подножья и вставала лагерем на приём радиопередачи. В теории они также были готовы принять сигнал SOS, но ближе к практике Пох относился к этому со скепсисом. Пока суперотряд будет лезть через горы на помощь, экспедицию уже доедят падальщики. В ответ со скепсисом относились и к нему, но Пох плевал и не подавал виду, что от сложности поставленных задач у него отлетает колпак. А ведь восхождение - не самое трудное из того, что предстояло, горы есть горы, они неласковы, но более-менее понятны. Пространство, лежавшее за ними, изведано было до одного факта: оно желало убивать. Или, если не нагнетать - безразлично порождало смерть только потому, что ничего другого породить не умело.       До подножья дошли в общей сложности за полсуток. Здесь, поддаваясь суевериям, не прощались, а Хайд провёл крайний брифинг перед подъемом, пока не трогая спуск. Подниматься должны были около пяти часов и было необходимо обязательно найти подходящую для ночлега плоскость до наступления темноты. Там разбивали бивак и до утра стояли, а дальше - по ситуации, по погоде и отплясывая от пройденного. В случае возникновения на пути особенно трудного участка - в этот момент Хайд подчёркнуто не смотрел ни на Ти, ни на Чейни - вперёд засылали забойщика провесить перила. Эта честь выпала бы Поху, и синдром самозванца попытался прикусить его за жопу, но встретил отпор: по сути, он и так всё время будет находиться впереди, а сложный кусок всё равно придётся проходить, и если каждый начнёт корячиться за себя, то выйдет ещё хуже.       Заранее распределили вещи. Кроме личного, каждый нёс ещё часть общака, и Поху досталась большая часть инструментов и одна из зимних палаток, вторую забрал сам Хайд. Вещей было, честно говоря, просто дохрена, хоть и расчитано почти по минимальной необходимости, вдобавок к этому, зимняя многослойная одежда и вовсе превращала их в пухлых болванчиков со сниженной подвижностью. Пох крякнул, поднимая на плечи перешитую на манер рюкзака сумку, повернулся и почувствовал себя игрушечной собакой, набитой рисом, которую кинули в лужу, и начинка разбухла от воды. Надо было привыкнуть к новому, в два раза тяжелее, себе. - Спасибо, - голос Чейни прозвучал раньше, чем Пох закончил тучный разворот, и увидел он его уже с приподнятыми руками - вроде как, дай договорить. - Я знаю, что это не ради нас. Всё равно. - А "мы" - это у тебя теперь кто? - Мы, - Чейни очертил рукой небольшой круг, слишком доброжелательно реагируя на едкий вопрос. - Я, Ти. Никто никого не кидал вообще-то, Варабу с Хайдом делить нечего.       Пох только пожал плечами. Ему хотелось закрыть тему, он и считал её закрытой, и для чего Чейни снова дёрнул дверцу - пёс его знает, логика его поступков постепенно превращалась в решето. - Пожалуйста, - потому он и предпочёл согласиться, чтобы не разматывать этот клубок дальше: узелков внутри было слишком много, а тянуть они уже начинали в разные стороны и не за те концы. - Давайте теперь постараемся друг друга не проебать. Ты бы, кстати, уши не морозил, мамкин бунтарь. - Мама говорила голову в холоде держать, - Чейни улыбнулся, но шапку всё-таки натянул поглубже. Что ещё ему говорила мама, неизвестно, но закаливания они в семье, похоже, уважали, и в своём облегчённом пухане, который сам же и сшил начале зимы, он чувствовал себя спокойно. Дай боже, и на Севере не превратится в сосулю - чего и всем хотелось бы пожелать.       Разговорчивый Райтраун так и не отлип от крошки Ти до самого старта. Что-то объяснял ему, параллельно шутил, в конце, кажется, взялся пересказывать какие-то события с участием неизвестных никому людей - и явно не заморачивался, благодаря чему он удерживает фокус внимания. Вмешиваться не хотелось, хотя в какой-то момент Пох уже был на грани, к счастью, новоиспеченные коллеги пожали, наконец, руки, Ти подхватил своё оборудование и бочком отошёл к группе. - Шутка, - мрачновато предупредил он и, не меняя интонации, пошутил-таки. - Почему среди радиолюбителей так мало райтраунов? Потому что редкий райтраун сможет много слушать и мало говорить. - Смешно, - без улыбки оценил Пох и кивнул туда, где герой анекдота, зажав зубами перчатку за средний палец, что-то у себя там в технике крутил и чем-то щёлкал. - А этот как справится? - У нас передача односторонняя, только оттуда сюда, - Ти немного подумал и расщедрился на мнение. - Вообще у него башка варит, и он мне много показал. А потом я слишком быстро всё понял, и у него остались неиспользованные слова.       У Поха слова наоборот, заканчивались, примерзали к нёбу. Он буркнул что-то среднее между "угу" и "ага" и ушёл в начало, выдвигаясь почти вровень с Хайдом, умалчивавшим о своём опыте альпинизма, но раз он решил двигаться впереди, значит, был в себе достаточно уверен. За ними потянулись остальные - семь человек в сумме, не считая самого Поха, то есть, две четвёрки или четыре двойки в связку в случае чего. Количество можно было считать оптимальным, удачным даже, но после долгой жизни в крупном поселении казалось, что они, песчинки человеческие, все вместе составляют лишь песчинку побольше - и легко затеряются среди льдин.       В жизни, о которой не принято было вспоминать, Пох никогда не держался за компанию, но теперь почти не помнил, каково это - выживать в одиночку. То, что выживать вообще не приходилось, казалось настолько нереальным фактом, что в воспоминаниях возникали ложные эпизоды. К примеру, он смутно помнил, как однажды ему пришлось кого-то убить, не животное - человека, а для чего - он не мог ответить, к тому же, был уверен, что по-настоящему в жизни никого не убивал, но спорить со своей головой было сложно, и на выдаче флешбеков он их просто принимал и скидывал в общую кучу, которую не планировал разгребать. Убил так убил, ладно, местные высшие судьи по деяниям вообще не спешили воздавать, по воспоминаниям мало отличаясь от них же в прошлом. Безо всякого замысла, просто куча хуйни просто случалась с ними, и справедливее этого мирового безразличия Пох выдумать не мог.       До первого крутого склона шли хорошо, без срывов. Распределились они таким образом, чтобы самые неподготовленные не тащились в конце, и замыкал их цепочку один из людей Хайда, небольшой, но жилистый и поэтому сильный, в самом начале ещё и обвязавшийся безошибочно и сам, так что за хвост Пох не переживал. Остальные кочевники, включая Хайда, пёрли тоже достаточно уверенно, компенсируя недостающие навыки хорошей физической подготовкой, да и крошка Ти после пары косяков словился и приловчился, так что опасения вызывал лишь один человек. Сам отлично это понимая, Чейни старался держаться поближе к ним и шёл третьим, что было до определенного момента терпимо, но на крутых скалах из-за этого начала притормаживать вся группа. - Мы дальше хрен пройдём вот так, - прикинув, что на участке впереди станет совсем мало естественных точек опоры, Пох негромко предупредил Хайда, но Чейни услышал и промолчал, втянув со свистом воздух сквозь стиснутые зубы. Хайд ещё в самом начале дал понять, что ответственность у них коллективная, и прицельно Чейни никто не обвинял, тем не менее, факт был фактом, и с ним что-то надо было делать. - Там почти плита. Давай я вперёд забью, вы повисите тут пока. - У нас есть время? - Хайд, даже остановившись, экономил дыхание и говорил отрывисто. - Темнеет. - У нас есть... - начал Пох и осёкся по соображениям этики, краем глаза поймав уёбанный в конец взгляд злого на себя Чейни, - проблемы! Я вот вообще не уверен, что половина щас не начнёт летать. - Сцепитесь и втащи его. Мы справимся, - Хайд забил на этику неожиданно, но решительно, и закрыл второй вопрос до того, как он прозвучал. - Ти тоже справится. - Черт с вами. Сами хотя бы сцепитесь по три, - уловив бессмысленность спора, дополнительно жравшего время, Пох махнул рукой и поувереннее встал на уступ, - Чейни, греби сюда.       Они почти вылезли на плато, когда сорвался Ти, и сердце у Поха тут же оборвалось следом. Коварство момента заключалось в его неожиданности: большую часть паренёк преодолел ловко, прижимаясь к плитам, как ящерка, и Пох практически перестал волноваться. Они с Чейни уже добрались туда, где одна плита накладывалась на другую, образуя широкую ступеньку; Чейни мало чем мог помочь, а потому в основном не мешал себя втягивать, и всё прошло сравнительно легко. Хайд и его тройка, как он и заявил, справились сами и достигли аналогичного уступа немного левее. Все расслабились, и это было ошибкой. Мысленно уже находясь на надёжной поверхности и улыбаясь с облегчением, Ти полностью положился на опору, которую не проверил - камень шевельнулся и тут же отцепился, Ти нелепо взмахнул руками, будто отмахиваясь от гравитации, и рухнул вниз, сшибая за собой последнего в их связке. Пох зажал себе ладонями рот, глухо замычав в перчатки. В затылке стало больно и горячо, прошла секунда или две, а Ти всё падал и падал, и в этом была его, Поха, вина, засунувшего перед Хайдом язык в жопу. Они выиграли десять минут, но потеряли двух людей. - Всё, всё, всё нормально, Пох, да послушай ты меня, - сквозь гул крови в ушах он услышал Чейни и следом понял, что тот практически висит на нём, как шлейка, обхватив под мышки вместе с рюкзаком и спиной вжимаясь в скалу, - их там трое, Хасан удержал, выдыхай.       Бесконечное падение перед глазами закончилось, и оказалось, что за время панической атаки и Ти, и тот, кого он сорвал за собой, уже добрались до уступа, а тройка Хайда перебралась выше. Хасан проверял страховку, а Ти немного дрожал, но в целом оклемался и что-то негромко говорил против ветра - расслышать было невозможно. - Отцепись от меня, - почему-то вырвалось у Поха первым делом, и они оба от облегчения рассмеялись. Солнце уже несколько минут как бодро вкатилось за горизонт, но они почти вышли на плато, и то, что им придется немного пошарахаться по сумеркам, разбивая палатки, было не так уж страшно.       Снега там, конечно, было немеряно. Места под палатки пришлось копать, сами палатки поставили на снежные якоря и со всем этим провозились действительно до темноты, зимой она наступала особенно резко и рано. Под костёр тоже выкопали яму, завалили сосенку, разложили нодью. На тепло стянулась вся группа, расположились вокруг, сообразили ужин. Провизию с собой старались брать высококалорийную, вместе с привычным вяленым мясом и сухими овощами несли спрессованные с патокой семена и орехи, транспортировали в плотных пакетах сгущёнку и безвкусные крахмалистые комочки из корней странного растения, которые шли для сытности во всё, даже в чай. И к сладкому, и к странному Пох был равнодушен, но опасался к концу экспедиции заиметь ненависть и к тому, и к другому, хотя был готов признать всё вышеперечисленное пищей богов, если тошнилово от специфического и однообразного рациона станет их главной проблемой. Вероятность этого, к сожалению, стремилась к нулю. - Нужно гостинцы оставить, - серьезно сказал парень, который шел замыкающим, после срыва он как-то помрачнел и задумался, а теперь ещё и поглядывал в темноту без опаски, но будто с ожиданием, - здесь и здесь, у палаток. - У нас будут гости? - ему ответили не в тон, крошка Ти поднял брови, но удивление носило скорее характер недоверия к абсурду. Не говоря о людях, им не встречалось на пути даже мелкого зверья, да и странно прикармливать что-либо на стоянке. - Надеюсь, что нет, - парень, имя которого почему-то мгновенно вылетало у Поха из головы, переглянулся с Хайдом, видимо, спрашивая, стоит ли травить байки, и с молчаливого одобрения продолжил, - но они не всегда ждут приглашения... Нас и самих сюда никто не звал. Надо хотя бы попытаться быть вежливыми.       Все молчали, с разной степенью интереса дожидаясь, к чему он ведёт. Наползали неприятные тучи, из-за них луна светила совсем бледно, а отблески костра ложились на лица слегка зловеще. Легко было поверить, что за световой границей, в темноте, в расщелинах обитает что-то, что ест их сгущёнку. - Мы же не первые сюда лезем, - в голосе рассказчика послышался вздох сожаления, кажется, тем, о ком должна была пойти речь, он сочувствовал. - Разведка ходила, и возвращались не все. Один раз с собой мальчишку потащили, чьего-то сына, оставить вроде бы не нашли, с кем. Он был... Как ты, наверное, только помладше.       Крошка Ти, которому сравнение и досталось, только хмыкнул. Он и правда выглядел самое большее на семнадцать, не шибко меняясь с годами, и новостью это для него не было. - Лавина, в общем, тогда сошла. И, представляете - все откопались. Только мальчика не откопали. Он так и остался где-то здесь, ходит, жрать хочет. А сегодня вот... Друга к себе забрать попытался.       Последнее он сказал, стушевавшись и ни на кого не глядя, и Пох осознал, что парень-то верит в то, что говорит. Хорошо бы он не заразил своими страшилками всю группу, но оценить, насколько остальные прониклись, он не смог, потому что Чейни взял инициативу и закрыл тему. - Оставим гостинцы, - он спокойно кивнул, как будто по сто раз на дню кормил в заснеженных горах мёртвых мальчиков. - У меня сгущенка осталась, сойдет? - В самый раз. - Скажи, а с артелью ты тоже собираешься расплатиться объедками? - вдруг холодно спросил Хайд, и вечер, завершавшийся на нейтральной ноте, резко перестал быть томным. - Или так удачно решил соскочить?       Пох впервые увидел Чейни растерянным больше, чем на две секунды. Его как будто вытянули на живую опору и отпустили верёвку. Он резко вдохнул, бессмысленно шлёпнул губами, и только после этого собрался, нехорошо сузив глаза. - Вопросы с артелью я буду решать с артелью, - ему удалось прозвучать ещё холоднее, и взгляд помешанного малость на контроле Хайда заметно потемнел. - То, что ты берёшь в расчёт провал, я уважаю, но соскочить через смерть от обморожения - не мой план.       "Как же меня всё заебало" - почти безотносительно подумал Пох, представив, как ко всем чертям бодро катятся и скотоводы на своих быках, и дохлые мальчики, и горячие головы, и снежные вершины. Катились рюкзаки и палатки, клинья и колья, катился Вараб со всем своим говном в обнимку, катились солнце, луна и звёзды, а вперёд всего катился тот мудак, который однажды, до начала мира сказал: "Да будет свет". Эта медитативная картина успокоила его душу, и он, бережно унося её перед глазами, ушёл в палатку. О том, что в чём-то Хайд был прав, на сон грядущий он принципиально думать не стал.