Два клинка

Лань Хуань выдохнул и отложил свиток, который читал. Ничего нового он не обнаружил, ни о самом проклятии, ни о том, каким способом можно было бы его снять или хотя бы облегчить симптомы. Однако разочарованным он себя не чувствовал. После столь бурных утра и дня спокойный вечер был поистине благословением небес. Закончив тот самый разговор, они с Цзян Ваньинем сразу же вернулись в библиотеку. И углубились в чтение трактатов по медицине. Впрочем, Лань Хуань не разрешил Цзян Ваньиню перенапрягаться, а тот (о чудо!) не стал перечить и артачиться. А потому уже добрых три часа сидел, как самый прилежный ученик, и медитировал. Лань Хуань позволил себе минутную передышку и не без любопытства окинул взглядом сурового главу ордена Цзян. Закатное солнце окрасило мягкими красками всё вокруг, отчего даже Цзян Ваньинь казался моложе и нежнее чем обычно. Он был по-прежнему бледен, под глазами едва ли не обозначились тёмные круги, а морщинка между изящными бровями стала как будто бы глубже. Но в целом Лань Хуань остался доволен увиденным, течение ци Цзян Ваньиня было непрерывным. Так и хотелось взять чужое запястье в свою ладонь, чтобы проверить пульс и возможно даже почувствовать биение золотого ядра. Но, конечно же, этого делать не стоило. По крайней мере теперь, когда между ними лежало обещание. — Глава ордена Цзян, — тихо позвал Лань Хуань своего гостя и тут же встретил внимательный, но вместе с тем настороженный взгляд серых глаз, — время близится к отбою. — Ах да, Облачные Глубины и их несокрушимые правила, — проворчал Цзян Ваньинь, но реального раздражения в его словах Лань Хуань не заметил. Как будто утренняя вспышка разом выжгла все ярость и гнев, даже Цзыдянь на чужом пальце не трещал и не плевался искрами. — Целый вечер медитации и сон в девять часов, не слишком ли горькое лекарство для такого пустяка как проклятье? — Но ведь помогает же? — Лань Хуань примирительно улыбнулся и направился к двери, глава ордена Цзян даже не пытался скрыть своего разочарования и послушно поплёлся следом. — Нам в одну сторону? — покрутив головой, спросил он, когда они вышли на узкую тропинку, петляющую среди тёмных деревьев. — Да, я намерен провести ночь в медитации недалеко от ваших покоев. — Но для чего? — вопрос слетел с губ Цзян Ваньиня, прежде чем он осознал смысл сказанных слов. — Вы полагаете, приступ случится ночью? — Я не хочу рисковать, — дипломатично ответил Лань Хуань, не без волнения наблюдая за порозовевшими скулами главы ордена Цзян. — Возможно, моя помощь и не понадобится. — Мгм, — неопределённо промычал Цзян Ваньинь и, чеканя шаг, устремился в сторону, отведённых для ночлега покоев, словно бы внутри его ждала целая стая голодных наг. А Лань Хуань отправился в соседний павильон. Его комната должна была быть пуста, но на полу обнаружилась мягкая циновка, гораздо мягче, чем нужно для простой медитации. И Лань Хуань невольно улыбнулся. Послание от дяди было совершенно очевидным. Лань Цижэнь не одобрял путь, выбранный его племянником, но забота никуда не делась. С дядей всегда было так: нужно было смотреть не на гневливые слова, а на стоящие за ними поступки. И это забавным образом роднило его с главой ордена Цзян. Лань Хуань с благодарностью провёл ладонью по циновке, но садиться не стал. Несмотря на предложение дяди, дремать он не собирался. Поэтому просто подошёл к окну и выглянул наружу. Павильон, где укладывался спать Цзян Ваньинь, был всего в нескольких шагах впереди. Из окна лился мягкий желтоватый свет, но силуэта главы ордена Цзян видно не было. Можно было только гадать, чем он занимается. Уже лёг, не скинув верхних одежд, готовый в любой момент противостоять чему угодно, а может сел в самом углу, погрузившись в тяжёлые думы о том, что принёс ему сегодняшний день? Нет, не ему. Губы Лань Хуаня снова чуть дрогнули — им. Эта мысль вызывала внутренний трепет, почти равнявшийся с тревогой о том, что случится в следующие два дня. Но мысль так и осталась незавершённой, свет в соседнем окне погас. Вот теперь Цзян Ваньинь точно лёг спать, а Лань Хуань весь обратился в слух. Он бы услышал даже вздох, мимолётный стон или своё имя, сказанное неясным шёпотом. Но глава ордена Цзян молчал, и ночь наполняли только природные звуки: далёкое журчание ручья, писк пролетающих летучих мышей и редкие трели певчих птиц. Спокойствие пришло в Облачные Глубины, но не к самому Лань Хуаню. Однако заботы о другом человеке, как это ни странно, вытеснили всё то мрачное и жуткое, что оставалось в его душе и мучило во снах много лун, дав увидеть то, что действительно важно. Лань Хуань так и простоял всю ночь у окна, то ли боясь, то ли надеясь, что Цзян Ваньинь его позовёт. Но темнота ушла за горы, а из чужой спальни не донеслось ни шороха. Это должно было обрадовать Лань Хуаня, приступ ночью не повторился, но вид выглянувшего на рассвете главы ордена Цзян ему не понравился. Нет, он не промакивал кровь из носа, но очевидно был нездоров и прятал за чересчур громкими словами нарастающую боль. Как человек, не желающий идти к лекарю с резью в животе и притворяющийся перед всеми и каждым, что с ним всё в порядке. — Думаю, нам стоит продолжить нашу работу в библиотеке, — сказал глава ордена Цзян, избегая смотреть в глаза Лань Хуаню. — Как вам будет угодно, — Лань Хуань решил не провоцировать очередную перепалку и просто двинулся следом. Он был готов в любой момент поддержать Цзян Ваньиня, хотя бы подставить локоть или плечо, но просьба снова не прозвучала. Хотя и новых споров тоже не возникло. Цзян Ваньинь шёл впереди, вбивая пятки в твёрдую землю, так, словно бы узкая тропинка, ведущая к библиотеке, нанесла ему личное оскорбление. Та же тень пала и на адептов, случайно попавшихся им на пути: глава ордена Цзян едва ли не испепелил их взглядом. Можно было подумать, что даже птицы страшились его приближения и в спешке разлетались в разные стороны. Лань Хуань тихо вздохнул, он понимал причину такого сумрачного настроения, но идей как избавить Цзян Ваньиня от мук у него не было. Как и ожидалось, тот наотрез отказался от завтрака, сразу же закопавшись в древние рукописи. Но Лань Хуань видел, что всё это лишь подобие работы, главе ордена Цзян было плохо, и он не мог сосредоточиться ни на одном из текстов. А вместе с тем встала и работа самого Лань Хуаня, смотреть на чужие страдания было выше его сил. Когда ёрзание и злое сопение Цзян Ваньиня стало больше походить на агонию, он наконец не выдержал. — Могу я предложить вам утреннюю медитацию? — Мне это не поможет, — Цзян Ваньинь поднял потускневший взгляд на Лань Хуаня и замер, словно бы ожидая, что ему сделают ещё одно предложение, о котором подумали они оба, но Лань Хуань промолчал. Он не хотел посягать на чужую гордость, но эта самоубийственная непреклонность тяжёлой глыбой давила на грудь. Насколько же глава ордена Цзян себя не ценил, что предпочитал терпеть невыносимую боль, а не попросить помощь? — У меня не получится сейчас медитировать, — всё-таки признался Цзян Ваньинь, и Лань Хуань был благодарен даже этому знаку доверия. — Вы могли бы посетить Холодные источники, — предложил он, чтобы хоть как-то сгладить повисшую неловкость, — помните, когда-то давно они помогли молодому господину Вэю справиться с последствиями наказания? Лань Хуань не вкладывал в свой вопрос двойной смысл, но сразу понял, что зря напомнил о Вэй Усяне, лицо главы ордена Цзян потемнело. — Не сильно-то он торопится, да? — И всё же я уверен, он успеет вовремя, — Лань Хуань видел, что слова достигли цели, тонкие губы Цзян Ваньиня скривились в уничижительной ухмылке, но на этот раз он не стал спорить, а лишь кивнул. — Да, в прошлый раз источники ему действительно пришлись по вкусу. Только, боюсь, причиной этого была не столько их целебная сила, а сколько возможность подразнить вашего брата. — Думаю, вы правы, — не стал отпираться Лань Хуань, мягко улыбнувшись, — и всё-таки умалять целебные свойства местной воды не стоит. — Ну раз так, то мне терять нечего, — чуть покачнувшись, Цзян Ваньинь встал со своего места, — пойдёмте. Этот путь тоже прошёл в напряжённом молчании. Лань Хуань старался уверить себя, что предложение посетить источники не было всего лишь актом отчаяния, но убедительных доводов не находилось. Вода не имела силы против проклятья, но, с другой стороны, против него ничего не имело силы: ни травы лекарей, ни порошки. Им был нужен второй клинок, чтобы восстановить золотое ядро главы ордена Цзян. А пока оставалось только тянуть время и хвататься даже за тонкую соломинку. Такую как Холодные источники. Ранним утром здесь, как и всегда, было сумрачно и прохладно. И внезапно, совершенно безлюдно. И в этом тоже читалась воля Лань Цижэня. Он не вмешивался в происходящее между Лань Хуанем и Цзян Ваньинем, но незримо помогал, как считал правильным. Например, охранял их уединение. Глава ордена Цзян опустился на одно колено возле самого берега и потрогал недвижимую воду в каменной чаше. — Ледяная! Как у вас ещё никто не умер от переохлаждения, полоскаясь в этой луже? — Если кто-то и умер, то уже никому об этом не расскажет, — пошутил Лань Хуань, пытаясь отразить болезненную улыбку Цзян Ваньиня, — всё не так уж и плохо. Озёра в Пристани Лотоса зимой наверняка холоднее. — Мне стоит пригласить вас в гости, чтобы убедить в обратном. — Думаю, что стоит, — согласился Лань Хуань и почему-то смутился от собственного ответа. А Цзян Ваньинь снова поднялся на ноги и принялся развязывать пояс на своём ханьфу. Быстро и чётко, как наверняка делал бесчисленное количество раз. Но Лань Хуань видел это впервые и ему понадобилось только мгновение, чтобы осознать то, что происходит, а потом отступить под полог ивы и отвернуться. Это не было решение разума, а какая-то внутренняя необходимость, у которой не было объяснения. Чужая нагота никогда его не смущала, он прошёл войну и видел самые жуткие, самые неприглядные проявления людской телесности. Но в этот раз что-то изменилось. Лань Хуань чувствовал, что его лицо залила краска, а ладони странно потеплели. И причиной всему был Цзян Ваньинь. Лань Хуань потоптался на месте, пытаясь успокоить свои эмоции и вернуть себе хладнокровие. Но это было не так-то и просто. За спиной раздавались звуки, предшествующие любому купанию: мягкое шуршание подошв на влажной земле, шелест скользящей по плечам ткани и облегчённые вздохи после избавления от одежды. Ничего необычного, но всё это бесстыдным образом будоражило воображение Лань Хуаня и заставляло думать о совсем неподобающих вещах. И врать о причинах он себе не хотел. Но это было глупо и даже опасно. Цзян Ваньинь мог поскользнуться, мог потерять опору, у него мог начаться приступ, а Лань Хуань ничего бы этого не видел, продолжая пялиться в противоположную сторону. — Вам не нужна моя помощь? — попытался оправдать своё бездействие Лань Хуань. — С чем? — немного помедлив, спросил Цзян Ваньинь. — С вашей одеждой, — всё так же скомкано продолжил Лань Хуань и получил в ответ нервный смешок. — Я одеваюсь и раздеваюсь сам с четырёх лет. Не думаю, что мне нужна в этом помощь другого мужчины… По крайней мере пока. И вот теперь неловкость стала обоюдной. Лань Хуань задержал дыхание, вслушиваясь в тягостную тишину позади себя и не зная, как исправить положение. Простая фраза прозвучала как обещание или предсказание того, что могло случиться уже завтра. — Я.., — снова начал Лань Хуань, но вымученную отповедь прервал громкий всплеск воды. Цзян Ваньинь поспешно шагнул с берега и теперь барахтался в воде по самую шею. — Проклятье! — выругался он, — лучше б меня сразу прикончил тот заклинатель. Ваши источники будут пострашнее любой пытки! — Не преувеличивайте, — мягко возразил Лань Хуань, наконец покинув своё убежище под ивой. От стати и достоинства Цзян Ваньиня не осталось и следа, но это его совсем не портило, — я уверен, что вы скоро привыкните. — А знаете, в чём уверен я? — не остался в долгу Цзян Ваньинь, — что вы заговорили бы иначе, находясь здесь, со мной, — и, потеряв терпение, встал на ноги. Кромка воды осталась на уровне пояса штанов его нижних одежд, открывая взору всё, что было выше. Прозрачные капли скользили по гладкой коже, но взгляд приковывал рваный шрам, пересекающий грудь. — Не болит? — и Лань Хуань быстро прикусил язык, понимая, что снова затронул запретную тему. Ему ли не знать, как выглядят следы от дисциплинарного кнута и сколько страданий и унижений несут подобные отметины. Скулы Цзянь Ваньиня окрасились в красный, то ли от гнева, то ли от смущения. Он так и остался стоять в воде, но от глаз Лань Хуаня не укрылось, как сильно поникли его плечи. — Н-нет, — всё-таки выдавил он, — я уже давно ничего не чувствую. И Лань Хуань с готовностью кивнул, мучительно соображая, как завершить этот бестактный разговор. Но не успел он придумать отговорку, как рука Цзян Ваньиня метнулась к груди, а сам он весь резко сжался. На миг показалось, что его побеспокоил старый шрам, но уже очень скоро ошибка стала очевидной. — Глава ордена Цзян? — Лань Хуань сделал быстрый шаг к воде и тут же резко остановился, понимая, что не знает, как поступить дальше. — Да, это всё еще я, — уже задыхаясь, ответил Цзян Ваньинь, и из его носа потекла алая струйка крови. — Вы знаете, скажите лишь слово, и я помогу. — Я справлюсь сам, — Цзян Ваньинь непреклонно замотал головой, так что из прежде аккуратного пучка на макушке выбилось несколько прядей. — Ради чего вы упираетесь? — теперь страх накатывал на Лань Хуаня волной. Но он ничего не мог сделать без разрешения, ведь он дал обещание. И нарушить его нельзя. — Я сказал, нет. — Упрямец! — Зато я не буду вашим должником! И Лань Хуань прикрыл глаза, вот значит, что беспокоило главу ордена Цзян, помимо всего прочего. Он боялся стать зависимым от кого-то другого. Так глупо, но в то же время очень знакомо. — Прошу вас.., — выдохнул Лань Хуань, в отчаянии глядя, как Цзян Ваньинь стёр капли крови под носом, неловко размазав их по щеке. Его повело в сторону, и он чуть не упал, — ну же! Без результата. Но в этот раз Цзян Ваньинь крепко зажмурился и стиснул зубы, словно бы окончательно закрываясь от этого мира, и воздвигая стену между собой и всем вокруг. Время тянулось мучительно медленно, но потом, что-то произошло, как будто он пришёл к соглашению с самим собой, и в полной тишине Облачных Глубин прозвучало слабое: — Помогите. Помогите мне.