Oceanbound

Если днем ​​Тортуга и была спокойна, то вечером это было уже не так. Как только Чонин и Феликс преодолели дверь из таверны на улицу, кто-то слева от них выстрелил из пистолета. Юноша чуть не закричал, уже на грани и готовый бежать с места происшествия. Рука Чонина, удержала его от побега и немного успокоила. Снова. Как и каждый раз, когда мальчику было страшно на корабле, этот раз ничем не отличался. Сердце колотилось, обострились чувства, дышать было немного тяжело, но рука успокаивала, делала все это менее ужасным, менее пугающим. — Что случилось? — немедленно спросил Чан, обеспокоенно сдвинув брови. Феликс не мог сказать правду, не так ли? Или, ну, он мог бы, но другие, возможно, не захотят этого слышать… нужно было многое объяснить. А юноша не хотел вспоминать об отце, хоть остальные и не разделяли мнение капитана о нем. Или, ну, так сказал Джисон, но было ли это правдой? — Кто это был? — Хёнджин тоже звучал обеспокоенно. — Э-э, я не знаю, просто какой-то… — Какой-то пьяница, искавший драки, — перебил Минхо. Феликс взглянул на парня, стоящего рядом с ним. Минхо бросил на него взгляд, говорящий, что он знает все его секреты. Все. Феликс сглотнул комок в горле. — Ах, обычный день на Тортуге, — отмахнулся Чан, он не видел ничего странного в этой ситуации. Хёнджин все еще обеспокоенно бросал взгляды на Феликса. — Лжец, — прошептал Чонин так, чтобы никто не услышал (кроме Минхо, конечно же). Феликс посмотрел на него извиняющимся взглядом, обещающим все объяснить. Он знал, что Чонин спросит об этом, ему хотелось знать все, Феликс уже заметил это. Спрашивает каждую мелочь и все запоминает. Как… как русалка из старых, как мир, сказок. Феликс отогнал эту мысль. Джисон немного протрезвел после того, как холодный воздух ударил ему в лицо (или из-за громкого выстрела). Это означало, что он мог идти самостоятельно, Сынмин взял Хёнджина в свое распоряжение («Минни только притворяется равнодушным к нему», — снова прошептал Чонин Феликсу). Минни, какое милое прозвище. Видимо, Чонину нравились прозвища, обычно он называл Феликса «Ликси». Это было мило. Это заставляло Феликса чувствовать себя более комфортно. Юноша был рад, что Чонин все еще держал его за руку. Этот выстрел был не единственным, что прогремел на улицах Тортуги. И они даже не шли по главной улице! Повсюду были люди, большинство куда-то пробиралось сквозь толпу, но некоторые группы все еще стояли возле пабов, гостиниц, борделей. Время от времени кто-то узнавал Чана и что-то кричал, обычно что-то об «Эвриале», и Чан просто махал им рукой. Феликс держал голову низко, он не хотел, чтобы кто-то еще узнал его сегодняшним вечером. Темнота показывала настоящую Тортугу. Это был город из ночных сказок, которые он когда-то слышал, Феликс теперь был в этом уверен. Город был не тот, что купался в солнечном свете и скрывал свои тайны, нет, тайны выходили ночью наружу. Хотя Феликс все еще был немного пьян, его глаза функционировали нормально. Мужчины без глаз. Женщины с черными полосами на лицах. Кривые ноги, крюки вместо рук, ужасающие крики, доносившиеся из открытых окон борделя, мимо которого они прошли (Хёнджин, казалось, остановился на долю секунды). Шепот. Звякали мечи, клинки блестели в лунном свете, Феликс резко выдохнул: зрелище было таким же, как и столкновение в Нассау той ночью. Он держался рядом с Чонином, чувствуя себя неловко. Факелы и фонари, горящие возле пабов, освещали путь, но не доходили до самых темных уголков улицы. Город утоп в ненависти. Скрытный. Таинственный, и он хотел сохранить свои тайны при себе. Феликс чувствовал на себе глаза, множество взглядов, исходящих из темных углов и переулков. Кто-то хихикнул рядом с ним, когда они прошли один особенно темный и узкий переулок. Переулок, который юноша мог поклясться, только что видел освещенным факелами. Феликс взглянул на Чонина, идущего рядом с ним, и понял, что он не единственный, кто чувствует холодную дрожь, пробегающую по спине. Мальчик схватил его за руку мертвой хваткой, он продолжал настороженно оглядываться по сторонам. Он был напуган. Так же напуган, как и Феликс. Юноша успокаивающе сжал руку мальчика, как Чонин делал с ним уже несколько раз. Каким-то образом это заставило Феликса почувствовать себя немного лучше. Он был не единственным, кто боялся темных углов. Он был не один. Лунный свет указал им путь обратно к пирсу. Чан и Минхо болтали, Джисон громко комментировал любую обсуждаемую тему. Рыночная площадь перед пристанью теперь была пуста, не было слышно крика чаек, только всплески маленьких волн о столбы пирса. Было бы тихо, если бы не шум, доносившийся из города за их спинами. И чьи-то шаги. Феликс оглянулся, но никого не увидел. Топот ног по докам немного разрядил атмосферу. Чонин слегка ослабил хватку, но все еще не отпускал, поэтому Феликс делал то же самое. Паруса огромных кораблей отбрасывали тени на доки, но они уже не были такими зловещими. Юноша увидел нескольких ночных стражников, стоящих на палубах своих кораблей, некоторые даже махали рукой проходящей мимо группе. Дружелюбно. Феликс также заметил, что большинство трапов на других кораблях было снято, досок нигде не было видно. Просто на всякий случай. И у них тоже. — О, сторож! — пропел Чан, и вскоре охранник, в котором Феликс узнал Рауля, опустил доску. — Добрый вечер, джентльмены! Как поживает старый добрый город? — Такой же старый, такой же добрый, чарующий и опасный одновременно, — легкомысленно ответил квартирмейстер. Феликс сразу почувствовал себя комфортно, ощущая покачивание корабля, когда он ступил на деревянную палубу «Эвриалы», хотя он и знал, что ему придется снова привыкать к нетвердой земле. Проклятье сухопутных. — А ты, Феликс? Первый пиратский город, в котором ты когда-либо был? — Рауль улыбался, но было в этом что-то странное. Как будто он пытался казаться дружелюбным, но все еще был чем-то обеспокоен. — Да, ценный опыт, — Феликс слегка улыбнулся. Мужчина уже не казался таким устрашающим. Что-то похожее на всхлипы послышалось из-за спины Рауля, нарушив сонную атмосферу, нависшую над доками. — Санён? — тут же подскочил Чан. И действительно, это был он, сидел, опустив голову, на одной и ступеней, ведущих на ют, рядом с дверью на кухню. Чанбин сидел рядом с ним и похлопывал его по спине, успокаивая пирата. Плачущего пирата. Рыдающего и отчаянно пытающегося остановить истерику (ему было стыдно, что его видели плачущим?), вытирая слезы с лица. — Эй, эй, что происходит? Что случилось? Чан присел на корточки рядом с Санёном, Чанбин немного отодвинулся. Нетрудно было догадаться. Даже Феликсу, который всего трижды разговаривал с Санёном на корабле. — М-мой отец, — всхлипнул Санён; голос сорвался. — Он умер. Чан обнял боцмана, который сразу прижался к нему и сорвался. Санён рыдал в рубашку квартирмейстера, плечи дрожали, пальцы отчаянно хватались за ткань. Чан был явно близок с парнем, и Феликс на мгновение задумался, как долго они плавали вместе. Или, возможно, Чан был просто очень добрым и понимающим, раз все доверяли ему и плакались в плечо. Внезапно Феликсу стало стыдно наблюдать за явно интимным моментом, разворачивающимся перед его глазами, и он отвернулся. Чонин наконец отпустил руку юноши. Он подошел к Санёну и обнял его с другой стороны, и парень прижал его к себе свободной рукой. Феликс знал, что делает мальчик, рыдания Санёна немного утихли. Немного объятий. Просто чтобы облегчить боль. Феликсу стало жаль боцмана. Сердце его болело. Он не мог представить, через что проходит сейчас Санён. Или, он мог, он сам потерял нескольких близких родственников несколько лет назад, но каждый человек чувствовал боль по-своему, и юноша не мог чувствовать то же самое, что и Санён. Он повернулся, чтобы посмотреть на Хёнджина, который беспомощно смотрел на боцмана, держа в руках Сынмина, который не совсем понимал, что происходит из-за пьяного состояния, бормоча что-то бессвязное себе под нос. Джисон покачнулся рядом с ним, полузакрыв глаза. Он выглядел опасно близким к потере сознания. Хёнджин посмотрел на Феликса и кивнул в сторону бака. Юноша понял, что он имел в виду, взял Джисона за талию и обвил правую руку парня вокруг своей шеи, просто на всякий случай, если его не будут держать ноги. — Мхм… Куда м-мы идем? Ликси-и-и! — пробормотал Джисон. Феликс был уверен, что сейчас его состояние больше похоже на сонливость, чем на опьянение. — Спать, мой дорогой Джисон. — Но ведь ночь только началась! — Рассвет уже через два часа. Феликс не знал точного времени, но у него было предчувствие. Хёнджин обнял Сынмина, который тоже засыпал, ухватившись за рубашку парня (мило). Феликс бросил последний взгляд на четырех человек, сидящих на лестнице, трое из них утешали плачущего Санёна. Он заметил, что Чанбин смотрит на него. Этими грозными глазами, глубже океана, темнее теней Тортуги. Феликс сглотнул, нервничая из-за внезапного внимания, и потянул Джисона за собой, не сказав ни слова. *** Феликс застонал, когда кто-то рядом с ним поерзал во сне и случайно пнул его в голень. Конечности были ватные, но, к счастью, от портвейна у него не разболелась голова. Юноша открыл глаза и уставился на потолок над собой. Ему очень не хотелось двигаться. Доставить Джисона в его собственную кровать было настоящим испытанием, мальчик отчаянно хотел, чтобы юноша остался с ним, потому что «очень-очень холодно, Феликс, пожалуйста», а затем парень просто уснул в середине своей мольбы. Никаких предупреждений, он просто уснул. Поэтому Феликс решил снова остаться на ночь в постели Чонина. Чонин тихонько посапывал рядом с Феликсом. Юноша не осмелился разбудить мальчика, медленно встал и натянул туфли. Хёнджина нигде не было видно, Сынмина тоже. Некоторые члены экипажа все еще спали в своих кроватях. Возможно, сегодня вечером Феликс наконец-то получит свое место? Не то чтобы спать рядом с Чонином было ужасно, на самом деле это было довольно приятно из-за тепла и уюта, Феликс не чувствовал себя одиноким, но он больше привык спать в своей собственной постели, чтобы никто не пинал и не душил, случайно перевернувшись через него. Феликс подошел к двери и открыл ее. В лицо дунул нежный прибрежный ветер. Как и ожидалось, они все еще были привязаны к докам. Юноша вышел на палубу, ветер трепал его волосы. Тортуга снова купался в солнечном свете, редкие облака то тут, то там закрывали солнце. В доках кипела жизнь, несколько команд паковали вещи на корабли, готовясь к отплытию. Следов команды «Эвриалы» по-прежнему нигде не было, поэтому Феликс предположил, что сейчас еще довольно раннее утро. Может быть, около девяти. Отплытие только после полудня. — Утра. Голос Феликса с утра был еще более грубым. Юноша удивился, что Хёнджин уже успел проснуться. — Чонин все еще спит? — Да, и Джисон тоже. — Неудивительно, у него худшая переносимость алкоголя. И я готов поспорить, что он весь день будет жаловаться на головную боль и начнет клясться, что больше никогда не будет пить. Феликс усмехнулся, он ни капельки не удивится. Ему снова вспомнились события прошлой ночи. Вся эта история с баром, а потом Санён. — Как Санён? — спросил Феликс немного тише. Хёнджин пожал плечами. — Не видел его. Надеюсь, ему лучше. Я знаю, что он и его отец не были так близки, они почти не виделись, оба пираты и все такое, но он всегда хорошо отзывался о нем. Феликс кивнул. — А как насчет Сынмина? Щеки Хёнджина покраснели, румянец за несколько секунд окрасил уши в насыщенный красный цвет. — А что с ним? Феликс не смог сдержать хихиканья. Очаровательный. — Ты исчез вместе с ним после того, как я уложил Джисона спать. Хёнджин почесал затылок, пытаясь скрыть легкую улыбку на лице. — Ну, ничего такого не произошло. — Ничего? — Ага. Феликс приподнял брови, хитро глядя на мальчика, чуть приподняв уголок губ. Черные локоны Хёнджина немного упали на глаза, красиво обрамляя лицо. Как нимб. — Ничего, — повторил Феликс вслед за Хёнджином. — Ну… — Продолжай. Феликс плотнее прижался к лееру. Он слышал, как волны разбиваются о береговую линию, и пение птиц на деревьях (наконец-то это были не чайки). — Ну, э-э, — румянец на лице Хёнджина усилился. — Мы пошли прогуляться по баку, и после этого он, ну, настоял, чтобы я спал рядом с ним на его кровати, от чего я не мог отказаться, а потом он всю ночь прижимался ко мне. — И? — И, — Хёнджин вздохнул, улыбка пропала с лица. — Он встал раньше меня, а когда я проснулся, он яростно стучал кастрюлями и сковородками на кухне. А теперь отказывается со мной разговаривать. Хёнджин вздохнул. — О нет. — Действительно, о нет. И это происходит не в первый раз, он… обычно такой. Было немного лучше, когда его мама была еще жива, но сейчас он просто… притягивает-отталкивает, притягивает-отталкивает… Хёнджин замолчал. Феликс нахмурился. — Мне кажется, я сказал слишком много, — поспешно добавил парень. — Чонин рассказал мне это несколько дней назад. — Так ты знаешь о его маме? — Не все, я знаю только, что она скончалась. — Ага. Не знаю, мне кажется, что с тех пор Сынмин стал еще более закрытым и начал отталкивать меня и всех остальных. Хёнджин закусил губу и уставился на город перед ними. На рыночной площади уже собрались люди. Феликс видел печаль в глазах Сынмина. Она была очевидна, он мог видеть ее каждый раз, когда смотрел мальчику в глаза. — Ты говорил с ним об этом? О том, что он постоянно притягивает и отталкивает тебя? — Не совсем. Я… плох в таких разговорах, когда дело касается его… понимаешь? Феликс криво улыбнулся Хёнджину. Конечно, он понимает. — Может, стоит хотя бы попробовать? Сынмин, кажется, из тех парней, которые готовы выслушать, тебе просто нужно открыть рот и рассказать ему о своих чувствах. Возможно, сначала он этого не поймет, но он умен, и со временем до него дойдет. Хёнджин кивнул. — А если это не поможет, скажи Чонину. Кажется, он единственный психолог среди всех вас. Феликс не ожидал, что неделю спустя он окажется консультантом по отношениям какого-то молодого пирата, испытывающего душевную боль, но теперь он здесь, и у него даже не было опыта в подобных вещах, касающихся отношений. Он не был для этого достаточно квалифицирован. Губы Хёнджина растянулись в легкой улыбке, глаза превратились в полумесяцы. — Да, я сделаю это. Но не сейчас, потому что он выглядел так, будто хотел швырнуть мне в лицо сковородой, когда я недавно заходил на кухню. Феликс усмехнулся при мысли о разъяренном Сынмине со сковородками. — Спасибо, Феликс. — Нет проблем, это меньшее, что я могу сделать как твой друг. — Как мой друг? Улыбка превратилась в ухмылку. Феликс на секунду остановился, обдумав то, что только что сказал. — Ага. Как твой друг. *** — Я сейчас умру. — Не умрешь. — Нет, я клянусь, мой череп просто раскалывается на части. — Возможно, следовало подумать об этом, когда ты вчера пил портвейн. — Смело с твоей стороны предположить, что он когда-нибудь думает. — Эй! Следи за языком, иначе в следующий раз я построю маршрут в бухту русалок! А портвейн был чертовски хорош, и вы все должны радоваться, что я не пил ром! Феликс фыркнул на Джисона, который лежал под солнцем, накрыв глаза мокрой тряпкой. Его голова покоилась на бедре Хёнджина, чья голова, в свою очередь, лежала на бедре Феликса. Чонин сидел рядом с юношей, Сынмин — с другой стороны. Они сидели на юте, прислонившись к кормовому украшению. Резные узоры давали им приятную тень, под которой можно было сидеть, спасаясь от палящего солнца. Как и ожидалось, у Джисона было похмелье, но он настоял на том, чтобы сегодня не оставаться в постели. Сынмин приготовил для них небольшой завтрак после того, как Чонин тоже проснулся, и Феликс никогда не был так рад простым апельсинам, яблокам и свежеиспеченному хлебу. Прямо сейчас они сидели в стороне от всей суеты, происходящей на главной палубе, пока члены экипажа таскали на складскую палубу огромные мешки и бочки, полные черт знает чего. Еда, порох, еще еда, вода, ром… все. Все, что им понадобится на несколько недель плавания. Феликс понятия не имел, куда они направятся в этот раз, и остальные мальчики, сидевшие вокруг них, тоже не знали. Он слышал, как Чан выкрикивал указания с главной палубы, время от времени кто-то спрашивал, куда положить то или это. Юноша был очень рад, что ему не пришлось таскать по палубам тяжелые мешки, поскольку его мозоли, образовавшиеся несколькими днями ранее, еще не полностью зажили. Воздух был немного напряжен. Не между ними всеми, а между Сынмином и Хёнджином. Джисона это нисколько не беспокоило, и это не было удивительным. — Как дела у Санёна? — тихо спросил Чонин у Сынмина. — Немного лучше. Подождите пару дней, и он, как обычно, будет улыбаться у руля. Огненные волосы Сынмина упали ему на глаза, но мальчика это, похоже, не беспокоило. — Это хорошо. — Ага. Феликсу стало немного жаль Сынмина. Мальчик точно знал, с чем столкнулся Санён, и это, вероятно, вызвало у него очень мучительные воспоминания. Мучительные, но очень дорогие. Это заставило Феликса вспомнить о собственной матери, и на секунду его пронзила острая тоска. Он очень скучал по ней. Главным образом потому, что он не знал, в порядке ли она, жива ли она вообще. Он не знал о своем отце, но юноша, честно говоря, не слишком заботился о нем. Он мог бы сгореть вместе с городом, по крайней мере, Феликсу никогда больше не придется его видеть. Это было довольно забавно, то, как разлука с ним выявила истинные чувства Феликса к отцу. В Нассау, он, конечно, терпел его, всегда делал то, что он ему говорил, но была ли в этом любовь? Феликс не был до конца уверен. Чарльз Ли всегда старался напоминать Феликсу, что он не был идеальным сыном, и что сыновья всех остальных его друзей были лучше. Он всегда напоминал ему о его месте, и теперь Феликс наконец понял, насколько… счастливее он был, когда отца не было рядом. И прошла всего неделя. Шесть дней, если быть точным, и за эти шесть дней Феликсу дважды пришлось столкнуться со своими худшими кошмарами. А кошмары обычно были преувеличенными и нелогичными, не так ли? Далеки от реальности. — А вот и старые добрые пираты, которые бездельничают и отлынивают от работы. Голос Чанбина отвлек Феликса от тяжелых раздумий. — Это не безделье, если у нас нет работы, — прохрипел Джисон снизу. — Твоя работа — быть пиратом и помогать своей команде. Чанбин съехал спиной по резному орнаменту и сел рядом с Сынмином, тоже подальше от солнца. Джисон попытался бросить в него мокрую тряпку, но промахнулся. — А теперь ты тоже сидишь здесь с нами, отлынивая от своей работы. — Мне не назначили работу. — Видишь? Твоя логика отстой, приятель. Чанбин показал язык Джисону, который из-за тряпки этого не видел. Феликс прижался головой к корме и на время закрыл глаза. Ах да, то, что произошло вчера. Юноша почувствовал, как его щеки горят. Он все еще не был уверен, действительно ли Чанбин его ненавидел или нет, и что, черт возьми, это все значило. Теперь, когда голова Феликса прояснилась, и он был трезв, он мог объяснить, что, возможно, мальчик не ненавидел его до глубины души. Может быть, слегка недолюбливал, иначе он бы не проводил с ними время прямо сейчас. Должно быть, так оно и есть. Ага. Феликс не мог его винить, верно? В конце концов, он был Со. Сын капитана. Но неприязнь можно превратить в симпатию, верно? Возможно, он мог бы подружиться с мальчиком, поскольку он, похоже, был очень хорошим другом с остальной частью команды, а это значит, что парень также был в очень хороших отношениях с друзьями Феликса. Значит, в какой-то момент он мог бы с ним подружиться, верно? Они не могут ненавидеть друг друга до конца своей жизни, так? Или, по крайней мере, Феликс не мог. Он даже не не любил Чанбина. На самом деле ему было очень даже любопытно. — У нас есть дальнейший маршрут? — спросил Сынмин. — Мгм, — пробормотал мальчик, сидевший слева от него. — Это означает «да»? — Мгм. Сынмин закатил глаза. — Ладно! Надеюсь, речь не идет о похищении маленьких мальчиков с каких-нибудь далеких островов. Феликс открыл глаза и посмотрел на Сынмина, делая вид, что шокирован словами кока. Парень озорно улыбнулся ему, он говорил это несерьезно. — Надеюсь, что нет, бог знает, как долго мой отец планировал это. До меня дошел слух, что наш следующий курс как-то связан с побережьем Кубы. Значит, планирование похищения Феликса заняло много времени? Хорошо. По крайней мере, они не схватили его просто так, не задумываясь. — Разве это не то место, где штормов больше, чем во всем остальном Карибском бассейне? Хёнджин положил голову в более удобное положение. Чанбин пожал плечами. — Что-то вроде того. — А еще там есть Акулий остров! — вмешался Чонин. — Акулий остров? — спросил Феликс. Он подозревал, что уже слышал это название раньше. — О, ты знаешь о нем? Моря, окружающие его, наполнены акулами. И история рассказывает, что на острове спрятано старое сокровище, но остров довольно большой и состоит в основном из джунглей, так что найти клад невозможно, если мы не найдем карту. Ах. Акулий остров. Понятно. Акулы, кости и сокровища. Очень по-пиратски. — «Карта Королевы»! — воскликнул Джисон. Феликс задумался. — Какой королевы? — Что значит «какой королевы»? — Джисон сдвинул бандану на глаза, чтобы защитить зрение от солнечного света. Феликс не совсем понимал, как он грелся на солнышке, когда у него похмелье. — В этом мире довольно много королев, какая из них спрятала сокровище на каком-то маленьком острове? Была ли это королева Англии? Или королева Испании? Или королева Португалии? Или, может быть, какая-нибудь королева пиратов? Феликс сомневался, что королева Елизавета или королева Мария Вторая имеют отношение к сокровищам. — Ты не можешь задавать такие сложные вопросы, я всего лишь обычный пират! — закричал Джисон. — Это просто называется «Карта Королевы», и это все, что я знаю! — Может быть, это королева Анна! — воскликнул Чонин. — Возможно, у правящей королевы Англии действительно есть какие-то секреты, спрятанные под юбкой. Феликс хихикнул. Он был очень удивлен, что мальчик так много знал обо всем, что связано с империей. А может быть, юноша мыслил слишком стереотипно, ведь пираты много путешествовали и посещали множество мест, поэтому, естественно, они могли что-то слышать о том, что происходит в аристократической Европе. В конце концов, это все, о чем говорили светские люди, Феликс испытал это на собственном опыте. — Может быть, там есть золото из британских хранилищ! Тайны империи! — Сотни золотых монет! — Бриллианты, а может быть, даже корона! Или две! — Или еще одна карта для еще одного приключения! — Ставлю на потерянную тиару королевы Марии, — Феликс присоединился к затянувшейся шутке. — Она потеряла свою тиару? — Так гласит старая сказка. Феликсу это нравилось. Ему нравилась атмосфера. Ему нравилось то, что Хёнджин почти дремал, положив голову на его бедро, расслабившись. Тепло Чонина, сидящего рядом с ним, и то, как юноша мог слышать по голосу, как мальчик улыбался. Феликсу даже не пришлось смотреть на него. Тот факт, что Сынмин свободно шутил и больше не стрелял острым взглядом в сторону Хёнджина (хотя им все еще было неловко друг с другом). Ему нравилось тепло палубы, солнце, ласкающее его кожу, пение птиц на берегу. Шум, шедший с улиц Тортуги, донесся и до их корабля. Чайки, крики с нижней палубы. Чувство, охватившее Феликса. Немного тревожное ожидание. В то же время такое захватывающее, но жуткое. Юноше хотелось посмотреть, что приготовило для него море, но он боялся. Боялся чего? Всего. Но он устал всего бояться. Он просто хотел расслабиться, забыть обо всем, чему его когда-либо учили о пиратах и ​​морях, и просто наслаждаться плаванием в открытом море. Возможно, однажды. Возможно, однажды. — Эй, вы, маленькие негодяи! Ром не отнесет сам себя в трюм! *** — Что, черт возьми, это было вчера? — Чонин опустился и сел рядом с Феликсом. Наконец они все сделали, все мешки, деревянные ящики, тонны еды, рома, воды, пороха, пушечных ядер, одежды и еще еды, и еще больше еды, рома и воды были спрятаны в трюме. Руки, плечи и ноги Феликса болели от того, что он носил тяжести и бегал вверх и вниз по лестнице. Они сидели на перилах юта. Чан сказал Хёнджину и Джисону сходить в город за чем-то важным, Сынмин снова был на кухне. Чанбин исчез, как только дотащил последний ящик до трюма (не то чтобы Феликс действительно обращал на парня внимание, но он чуть не столкнулся с ним как минимум трижды на лестнице, и Чанбин выглядел так, будто хотел убить юношу на месте, что было, мягко говоря, страшно). Что касается остальной команды, то почти все уже были на корабле, отдыхали и отсыпались от похмелья перед вечерним отплытием. Солнце было в самой высокой точке, Феликс вытер рубашкой пот со лба. Горячо. Очень жарко, слишком жарко. Слава богу, на верхней палубе гулял ветерок, остужая воздух. — А что было вчера? Феликс притворился глупым. Ему очень не хотелось об этом говорить. — Тот человек. Он узнал тебя. Почему старый пират узнал именно тебя в маленькой таверне Тортуги? Феликс вздохнул и убрал с лица рыжие пряди волос. — Я тоже его узнал, — признался Феликс. — Я не помню, как его звали… Я думал он мертв. Чонин немного смущенно посмотрел на Феликса и кивнул ему, чтобы он продолжал. — Несколько лет назад я и мой друг Эрик забрели в небольшой бар в Нассау. Мы старались вести себя сдержанно, так как практически все знали, кто мы такие, и либо люди в баре узнали нас, но не выдали, либо им было все равно и они нас вообще не узнали. Или нас не выгнали, потому что хозяин — друг отца Эрика. В любом случае. Там была эта громкая группа людей, они говорили о плавании под парусами, и я был так очарован этим, что мы сели за столик рядом с ними и, э-э… Ему действительно нужно было это говорить? — Через некоторое время мы… Мы поняли, что это пираты. По крайней мере, большинство из них. А я… тогда мне рассказывали только ужасные истории о них, и я побежал к отцу так быстро, как только мог, и мой отец взял своих вооруженных людей и арестовал пиратов. Всех них. И я думаю, что этот человек понял, кем был мой отец. Феликс знал, что Чонин поймет его, но ему все равно было не по себе. — Мужчины были приговорены к повешению на следующей неделе. Я тоже присутствовал на слушаниях. Мужчина, который был в таверне, думаю, был кем-то вроде капитана, по крайней мере, высокого звания. В своих последних словах он поклялся, что убьет меня, потому что знал, что это я донес, а потом он убьет моего отца. А затем, следующей ночью, он сбежал. Люди моего отца снова поймали его, или нам так сказали, но, видимо, этого не сделали. Они повесили кого-то, похожего на него. И именно таким я его помню. — Ах. Чонин просто кивнул. Отец Феликса приговорил пиратов к повешению. Феликс был причиной гибели нескольких пиратов, тех, которым не удалось сбежать. Чонин был пиратом. Юноша прикусил внутреннюю часть губы, когда Чонин прислонился спиной к одному из вантов, удерживающих бизань-мачту. — Гнев был вполне заслуженным, — сказал Феликс. Ему стало стыдно. И он определенно не хотел, чтобы Чонин думал, что юноша снова поступит так же. — Ты так думаешь? Феликс посмотрел на Чонина. Радужная оболочка мальчика была более глубокого фиолетового цвета. — А ты нет? — Он угрожал убить тебя. И я ни на секунду не сомневаюсь, что он сделал бы это в таверне, если бы Минхо не вмешался. Тон речи Чонина был спокойным. Он не звучал обвинительно. Феликс знал это. Чонин поймет его. — Тебе интересно, сделал бы ты то же самое сейчас, не так ли? Побежал бы ты к своему отцу теперь, когда провел время с пиратами, подружился с некоторыми из нас. Сдал бы ты нас и приговорил бы к смерти? Феликс сглотнул. Он восхищался тем, как Чонин умел выудить даже самые глубокие мысли одним лишь взглядом. — Тебе интересно, все ли мы одинаковые, и являешься ли ты теперь одним из нас. И это тебя пугает, не так ли? Ты задаешься вопросом, приговорили бы тебя к повешению, как одного из пиратов. Феликс кивнул. Верно. — Ты бы сделал это теперь, Феликс? Повесил бы ты кого-нибудь за то, что он пират? Пират, который утверждает, что он разбойник семи морей, но ты ничего не знаешь о его происхождении. Никакой информации о том, откуда он родом, есть ли у него дети, семья, любят ли его и лелеют ли среди своего экипажа. Никакой информации, убивал ли он когда-нибудь кого-нибудь и был ли он хорошим человеком, несмотря на то, что назывался пиратом. Ты бы все равно сделал это? Сделал бы он? Для своего сословия, просто чтобы избавиться от пиратов, пиратов, о которых он ничего не знал, кроме однотипных историй. Всегда однотипных, всегда услышанных от отца или учителя. Истории. Не факты. — Нет. — Тогда это твой ответ на остальные вопросы. На губах Чонина играла легкая улыбка, когда Феликс наконец осмелился взглянуть на мальчика. Он потянулся, чтобы взъерошить рыжие локоны Феликса. — Однажды ты познаешь свободу, я в этом уверен.