Oceanbound

— Добрый вечер, товарищи гуляки и корсары. Капитан Со стоял на юте перед штурвалом, глядя вниз на команду. Его кольца и медальоны мерцали, рукоять меча сияла на солнце. Теперь он выглядел немного менее устрашающе, когда Феликс стоял позади и практически прятался за плечом Хёнджина, вдали от капитана. Чан стоял рядом с капитаном Со, прислонившись к лееру. Ветер сдувал черные кудри с его лица. Чанбин стоял по другую сторону от капитана, скрестив руки на груди, и тоже смотрел на толпу. На секунду Феликс задумался, как шляпа капитана не слетела из-за сильного ветра. Они покинули порт вскоре после того, как Хёнджин и Джисон вернулись на корабль. «Сцилла» также сняла якорь и уплыла в открытое море незадолго до «Эвриалы». Феликсу наконец-то удалось сделать что-то полезное: он забрался с Джисоном на бизань-мачту, чтобы развязать узлы парусов, а спустившись, помог завязать их на гиках. Как настоящий моряк. Теперь они плыли в неизвестность на полных парусах. Волнение шевельнулось внутри Феликса, тени Тортуги давно покинули его разум, но они не были забыты. Чонин сидел на леере рядом с ним, Джисон цеплялся за ванты. Феликс увидел Сынмина и Рауля, стоящих возле кухонной двери, мальчик в фартуке собирался готовить ужин для команды. — Надеюсь, прекрасный город Тортуга отнесся к вам с добротой и вниманием. Надеюсь, ваши желудки наполнились, а вы позволили себе расслабиться и подготовиться к следующему курсу. Речь капитана вызвала среди экипажа гул согласия. Отдых на Тортуге? Феликс не был уверен, что такое вообще существует. Или, может быть, так оно и было, если вы были ужасным пиратом и город боялся вас больше, чем вы боялись его. С другой стороны, в таверне Феликс почувствовал какое-то умиротворение. Юноша почему-то восхищался тем, как команда молчала и подчинялась командам капитана. Обычно они были шумными, не обращали особого внимания на других и были невежами, прерывали, когда кто-то говорил, а иногда были просто откровенно грубы. Но не к капитану, естественно. Теперь они все молчали, отвечая только на вопросы. — Товарищи пираты… Вы слышали историю об испанском флоте с сокровищами? О прекрасных кораблях «Ла Флота» и «Лос-Галеонс»? Ропот стал немного громче, кто-то отчетливо узнал названия. И Феликс тоже. О, конечно он слышал о них. Даже видел один из «Лос-Галеонс». Один из тех огромных, великолепных, белоснежных кораблей, которые каждый год плавали из Мексиканского залива в Испанию. Его отец рассказал ему немало о флоте с сокровищами. — Корабли полны сокровищ, о которых можно только мечтать. Тонны золотых слитков, серебра, бочки, полные денег, бриллиантов и драгоценностей. Гул стал громче. Нетерпение наполнило воздух. Голос капитана был… опьяняющим. Он захватил все внимание Феликса. Юноша мог даже представить их: бочки с золотом и драгоценными камнями, мерцающие в трюмах великолепных галеонов. Сложенные друг на друга золотые слитки, привезенные из далеких земель Вест-Индии. — Ребята. Мы собираемся их присвоить себе. Заявление капитана заставило команду разразиться аплодисментами, криками и воплями. Чонин и Хёнджин хлопали в ладоши, и Феликс последовал за ними. Он не хотел выделяться. Юноша видел улыбку Чана, но Чанбин оставался бесстрастным и серьезным. С этими грозными глазами. — Слишком долго вы сидели на задницах и ничего не делали на этой палубе. Слишком долго мы плыли без подходящего пункта назначения. Слишком долго мы атаковали только маленькие бригантины без золота на борту. Но теперь, моя дорогая команда, у нас есть пункт назначения. Капитан вытащил из-под пальто что-то похожее на тубус. Феликс понял, что это карта, когда капитан открыл его. — Ребята, это подробная карта Мексиканского залива, наш следующий пункт назначения. Как некоторые из вас знают, я встретился с капитаном «Сциллы» и капитаном «Индиго», пока вы все пировали на Тортуге. Во время этого рейда к нам присоединятся еще четыре корабля, так как в «Лос-Галеонс» есть пять кораблей. Один корабль для каждого экипажа. Наряду со «Сциллой» и «Индиго» к нам присоединятся «Андромеда» и «Ла Консепсьон». Как вы знаете, «Андромеду» возглавляет капитан Сольер, и последние годы они совершали набеги в Средиземном море. Что касается «Консепсьона», вы с ними встречались, капитанша — моя старая подруга, капитанша Джулия. — Разве «Сцилла» не плавает под английским флагом? — крикнул кто-то из толпы. Именно об этом и думал Феликс. — Капитан Кай больше не плавает под короной, — капитан Со коротко взглянул на Феликса с ухмылкой. — Он оставил империю и теперь плавает самостоятельно. Судя по тому, что я слышал, их команда беспощадна. Ах. Что ж, это всё объясняло. — Разве «Медуза» к нам не присоединится? Еще один вопрос от дамы. — Мой брат преследует «Ла Флоту», поэтому не встретится с нами. — Да, кэп. Феликс вздохнул с облегчением. По крайней мере, ему не придется встречаться с другим Со. — Наш план состоит в том, чтобы встретить четыре корабля, которые присоединятся к нам, на маленьком острове недалеко от Каймановых островов. В Рам-Пойнте есть небольшая гавань, созданная для таких пиратов, как мы, и в этом маленьком городке проживает всего несколько сотен жителей. Тортуга, но намного меньше. Капитан начал подробно объяснять предстоящее путешествие. — Будем плыть от Тортуги до Рам-Пойнта неделю со скоростью пять узлов. Мы могли бы идти быстрее, но нет смысла ждать «Андромеду» и «Ла Консепсьон» в гавани несколько дней, поскольку они не доберутся до Рам-Пойнта раньше этого времени. «Сцилла» уже ушла, чтобы рассказать им о плане. Оказавшись в Рам-Пойнте, мы составим более детальный план нападения. Нападение. Феликсу придется сражаться. Ему придется столкнуться с опытными моряками испанского флота и, в худшем случае, убить некоторых из них. Если придется. Но он не стал бы этого делать, если бы ему это не было необходимо. Испанцы были врагами империи, но все же… они были людьми. Моряками с семьями. Как и сказал Чонин. Что вообще делало моряков и пиратов такими разными? Или разница была лишь в том, что один плыл под флагом, а другой нет? — Известно, что воды между Ямайкой и Кубой опасны не только для судов, перевозящих груз, но и для пиратов. Отнеситесь серьезно к разговорам о морских существах и другим слухам. Если что-нибудь увидите или услышите, доложите боцману или квартирмейстеру. Чан кивнул капитану. Капитан Со свернул карту и обвязал ее шелковой лентой. — Что касается предстоящего плавания… наточите и отполируйте свои мечи и ножи. Почистите пушки, убедитесь, что они исправны. Оружие тоже проверьте. И готовьтесь к битве, ведь «Лос-Галеонс» известны своей жестокостью, но и мы не пальцем деланые! Команда аплодировала. И снова. И снова. Хлопки, крики, свист. Они явно были в восторге от предстоящего набега. Феликс чувствовал, как его желудок скручивало. Плавать под парусами было прекрасно, да, но необходимость атаковать и сражаться… не особо радовала его. Даже если он прекрасно владел мечом и, вероятно, выжил бы в битве, поскольку его отец и нанятый им учитель стремились научить Феликса всему, что касается боя на случай нападения, но тем не менее, он никогда никого не убивал. И он не собирался это менять. Может быть, он мог бы просто… защищать что-нибудь во время набега и оставаться на корабле. И позволил бы капитан вообще ему атаковать другой корабль? Они не могли убить его в случае, если отец решит их догнать и потребовать его обратно (в чем Феликс очень сомневался). Капитан кивнул Чану, отдал ему карту и повернулся спиной к команде, помахав рукой в ​​последний раз. Он выполнил свою работу, пираты были взволнованы и возбуждены, и теперь пришло время заняться своими… капитанскими делами. Чанбин вернулся в каюту капитана вместе с отцом. Чан, в свою очередь, взял на себя инициативу. — Вы слышали кэпа! Курс на запад, поднять фок-парус! Ветер на нашей стороне, ночью мы будем идти со скоростью три узла. Завтра проверим ружья и мечи. Что касается оставшейся части дня, нужно организовать груз, поэтому те, кто балду пинал при его переноске, отправляйтесь на складскую палубу. Остальные... Делайте, что хотите. Шевелитесь! Экипаж начал двигаться, около десяти человек исчезли под главной палубой, чтобы помочь с грузом. — Джисон! — крикнул Чан с юта. Джисон быстро спрыгнул с вант на палубу и побежал к квартирмейстеру. Феликс предположил, что это как-то связано с картой, так как Джисон был отличным картографом. — Капитан когда-нибудь… делает что-нибудь? Феликс повернулся к Чонину. — Что ты имеешь в виду под словом «что-нибудь»? — Чонин приподнял бровь. — Ну… управляет кораблем. Я никогда не видел его у руля или смотрящего на карты с кем-либо. Или отдыхающим с командой по вечерам или что-то в этом роде. — Э-э… ​​не совсем. Я имею в виду, если бы у меня была прохладная комнатка на пиратском корабле, я бы, скорее всего, смотрел карты там, а не под палящим солнцем. — И команда считает, что это справедливо? — Ага. Ну, он капитан, он владеет этим кораблем и собрал нас всех вместе, чтобы плыть под его флагом. То же самое, что Чан и Чанбин имеют свои собственные каюты, поскольку Чан выполняет так много работы, а Чанбин… ну, э-э, он, вероятно, станет следующим капитаном. Феликс кивнул. Это имело смысл. Было немного странно, что капитан, казалось, никогда ничего не делал, кроме как объявлял следующий курс и отдавал приказы Чану, который, в свою очередь, передавал их команде. — Кто-нибудь из обычных членов экипажа когда-нибудь с ним разговаривает? — Бывает. Время от времени он приходит поиграть с нами в настольные игры или выпить. Он неплохой капитан, просто немного отрешенный. Не то чтобы я знал кого-то лучше, я никогда не плавал ни с кем другим. Феликс снова кивнул. Настольные игры с капитаном Со. Звучит как прекрасный вечер! Юноша надеялся, что ему никогда не придется присоединиться к нему, по крайней мере, в качестве одного из игроков. *** Несколько ночей назад у Феликса наконец появилась собственная кровать, как раз на следующий день после того, как они отплыли с Тортуги. Точнее, у него появился матрас, старая подушка, пахнувшая овцой, и одеяло. Это было неплохо, хотя и не могло сравниться с его огромной кроватью с тремя матрасами дома. Но местечко было хорошим, и Феликс хорошо в нем спал. Лучше, чем рядом с Чонином, который имел привычку переворачиваться каждые пять минут. Матрас Феликса находился рядом с койкой Джисона, так как рядом с койкой Чонина не было места. С другой стороны от Феликса, на другом матрасе, спал Макс, крупный мужчина с огромными мускулами и густыми бровями. И улыбкой во все тридцать два. Он был милым, он самым любезным образом представился Феликсу, а потом они немного обо всем поговорили. Так приятно. Здорово. И, на удивление, совсем не страшно. Феликс смотрел в потолок. Он не мог уснуть, ровное дыхание Макса и Джисона не убаюкивало его, как в предыдущие дни. Юноша знал причину – он не так сильно устал, как в первую неделю. Он наконец-то во всем разобрался, запомнил, какие ванты развязывать и привязывать к рымам, какие паруса нужно расправлять, когда ветер дует с правого борта корабля, в каких местах легче всего подняться наверх мачты. Он все еще не был таким быстрым, как Джисон или Хёнджин, но с каждым днем ​​​​становился лучше. Его ноги и руки уже не так сильно болели, а большая часть синяков зажила, включая запястья и щеку. Возможно, это было как-то связано с мазью Чонина, которая пахла мятой и травой, название которой Феликс не мог вспомнить. Он узнал много нового о своих друзьях. Джисон не был первым пиратом в семье, он пошел по стопам своего отца, и, скорее всего, его дедушка тоже был пиратом. Он был отличным пловцом (что не было удивительным) и имел привычку морщить нос каждый раз, когда слишком сильно смеялся. Парень решал свои проблемы юмором. Не то чтобы у него на самом деле были какие-то трудности, но каждый раз, когда Феликс задавал вопрос, а Джисон не знал ответа (в основном на вопросы «почему»), он просто шутил. И как бы это не забавляло Феликса, все же немного раздражало то, что он до сих пор не понимал, почему паруса белые, а не какого-то другого цвета и почему фон пиратского флага черный, а не, например, красный. Но в целом Джисон был великолепен, Феликс был рад называть его своим другом. Его оптимизм был необходим, когда Феликс слишком много думал о своей матери. Парень сразу понимал, как нужно его подбодрить. Развеселить Феликса было несложно, нужно было лишь отвлечь его от мыслей, и Джисон знал, что делать. Его рассказы о далеких островах с сокровищами и битве за Сингапур всегда было так интересно слушать. Феликс раньше не знал об этом сражении, но, по словам остальных членов экипажа, это было правдой, и капитан чуть не погиб там. Битва за Сингапур, звучит захватывающе! (И ужасающе!) Хёнджин напоминал Феликсу Эрика. Во многих аспектах. У них обоих была привычка сначала действовать, а потом думать. У Эрика была улыбка ярче солнца и умение добиваться от людей того, что он хотел, даже если они сомневались. Хёнджин и Эрик также разделяли схожие взгляды на мир: они любили закаты, обращали внимание на детали и скептически относились ко всему новому, за исключением знакомств с новыми людьми. Феликс помнил, как мальчик-полусирена сел перед его маленькой клеткой и сломал его немой образ. Юноша был счастлив, что это сделал Хёнджин, он был совершенно уверен, что если бы это был Джисон, его шаги в мир пиратов прошли бы совсем по-другому и это заставило бы Феликса волноваться еще больше, поскольку мальчик временами был… слишком возбужденным. У Хёнджина также была привычка петь себе под нос, когда он был сосредоточен на чем-то, будь то лазание по вантам или чистка пушек. Последние дни они чистили пушки и точили ножи и мечи. Феликс приобрел себе нож, простой, без каких-либо украшений. Он был острым, и им легко было разрезать узлы. У него появился пояс, на котором висел нож в маленькой кожаной кобуре. Пояс был темно-фиолетовым и прекрасно сочетался с его светло-лиловой рубашкой. Было приятно, что его одежда была не королевской синей или красной, эти цвета так сильно ассоциировались у него со своим домом. Там каждый день были солдаты в красных мундирах, Феликс видел, как они шагали взад и вперед по главной улице из окна своей комнаты. И его отец тоже всегда одевался в красное, а иногда в глубокие оттенки синего. Так вот, фиолетовый ему подошел просто прекрасно. И он даже не выделялся! Один из пиратов, которого теперь знал Феликс, носил имя Бэмбэм и всегда был одет в яркие цвета и носил тонны золотых украшений. Юноша расспрашивал о нем Джисона, поскольку ему сказали, что только пиратам, занимающим высокие посты, разрешено так ярко одеваться, но, видимо, Бэмбэм был исключением, потому что он был великолепным фехтовальщиком. Бэмбэм был не единственным новым знакомым Феликса за последние дни. Брайан великолепно шил, он был родом из Англии. Джэ стал частью команды в Сингапуре после битвы, как Лиса и Джонни. Лиса и Джонни уже много лет плавали вместе и были лучшими друзьями, постоянно ругаясь друг с другом. Лианна была пожилой дамой, которой почти исполнилось шестьдесят, но ее разум был все еще ясным. Ей запретили въезжать в Англию, поскольку когда-то она работала на королевскую семью, но предала их, продав испанцам информацию о планах Англии по завоеванию Вест-Индии у испанцев. Марк был всего на несколько лет старше Феликса, и у него и Джисона было схожее прошлое. Джексон был забавным и вел себя так, будто Феликс всегда был частью команды. Он тоже был новичком: несколько лет назад он покинул испанский флот и занялся пиратством. «И это дорого обошлось мне», — сказал он юноше. Болван, Бум, Юнхо, Ирэн, Цзя и Одноглазый Джексон, другой Джексон, тоже познакомились с Феликсом. Что касается остальной части команды, человек двадцати, Феликс слышал их имена, но они держались особняком. В основном это пожилые люди, пожилые пираты, те, кто с самого начала плавал с капитаном Со. У одного из них не было пальцев. У одной из них не было языка, она не говорила. Но она выглядела устрашающе со своими растрепанными белыми кудрями и острыми мечами на поясе. В целом команда отнеслась к Феликсу хорошо. Он мыл полы на палубе вместе с Минхо. Они не разговаривали. Совсем. Феликс сначала попытался завязать разговор, но у него ничего не вышло. Минхо отвечал лишь коротким мычанием, если вообще подавал голос. Феликс задавался вопросом, должен ли он поблагодарить парня за то, что тот спас его в таверне, но, раз он не мог получить никакого ответа, кроме мычания, он правда не знал, как это сделать. Но рано или поздно он все равно заставит парня заговорить. Ему придется это сделать, если ему придется работать с ним матросом в следующие… следующие десятки лет? Работа юнгой привела его на кухню. Он и Минхо мыли тарелки и кастрюли вместе с Сынмином. Рауль сильно порезался и не мог как следует вымыть посуду, поэтому Минхо и Феликс помогали на кухне. Сынмину стало еще комфортнее рядом с Феликсом, он продолжал задавать вопросы об обычной жизни в Нассау. Что Феликс знал об империи, истории, религиях, о том, как ездить на лошади («Ты можешь оседлать это мерзкое животное?!» «Держу пари, что можешь!» «Что за черт?»). У Сынмина было другое чувство юмора, не как у Джисона, который мог шутить обо всем. Он был немного язвительнее, его комментарии были резкими, пронизанными сарказмом и иронией. Джисоном спустя годы все еще не понимал некоторые шутки Сынмина и чуть не разозлился на них за то, что они смеялись над ним. Его нельзя было винить. Чонин, когда его не было рядом с остальными, держался особняком. Феликс не раз заставал его сидящим на кормовом резном орнаменте и смотрящим на открытое бескрайнее море. Он часто находился глубоко в своих мыслях и не слышал шаги Феликса. Но он был самым добрым человеком, которого юноша когда-либо встречал. Мальчик постоянно спрашивал Феликса, как у него дела, когда он, наконец, привык жить на корабле и работать за еду, и у него появилось время думать. В основном о матери. Время от времени Феликс ловил себя на мысли о Маргарет и Аннелизе, и, ох, какой гнев вскипал внутри него каждый раз, когда он вспоминал мистера Смита. Как мог мистер Смит вырастить таких нежных и красивых дочерей, если сам был куском дерьма? Но все-таки, если бы не мистер Смит, Феликсу никогда бы не представилась возможность встретиться со своими новыми друзьями и ощутить настоящий вкус плавания под парусами. Как и говорил Сынмин, Санён стоял за рулём уже спустя два дня после того, как узнал о кончине своего отца. Улыбаясь, как будто ничего не произошло. Конечно, юноша видел, что его улыбка натянута. Они с Феликсом мало разговаривали, только «Привет», «Спокойной ночи» и болтовня о погоде за обеденным столом с остальными, но Санён был хорошим. Он был как… фигура отца. Феликс чувствовал, что может доверять ему независимо от обстоятельств. Всю неделю Чан бегал туда-сюда в каюту капитана, строил маршрут, управлял штурвалом, приказывал всем вокруг готовиться к бою, хотя им все еще нужно было доплыть до Рам-Пойнта, и уже потом приступать к плану. Феликс и Чан особо не разговаривали, квартирмейстер просто улыбался ему каждый раз, когда проходил мимо. С Чанбином то же самое, только он даже не улыбался. Просто проходил мимо. Однажды Чанбин стоял за штурвалом, так что он не был совсем… бесполезным (но он все еще называл таковым Феликса). Феликс не мог уснуть. Он, конечно, устал, руки болели от всей проделанной им уборки (не так сильно, как неделю назад), но больше всего болело сердце. Ему не хватало матери. Аннелизы. Маргарет. Госпожи Смит. Все тех хороших людей, которые были у него в Нассау. Он все еще хотел знать, пережил ли город нападение или нет. Жива ли его семья… В такие моменты, когда он лежал в постели, мысли становились все тяжелее, сводя его с ума. Часть его хотела свернуться калачиком и заплакать, выплакать чувство одиночества и тоски. Одиночество заставляло его чувствовать себя потерянным и сбитым с толку, потому что, с одной стороны, он был в восторге от своего нового окружения, его мечты о плаваниях становились реальностью, и за почти две недели он увидел большую часть Карибского моря, и его все время окружали люди, люди, которых он теперь называл своими друзьями, но с другой стороны… Он все еще был так одинок. Вокруг него не было старых знакомых, он узнал всех недавно. Новые знакомства очень утомляли. Джисон перевернулся на своей двухъярусной кровати, деревянные ножки слегка скрипнули. Феликс решил, что ему нужно выйти, он не мог заснуть. Может, немного прогуляться по палубе? На ней все равно никого не было. Все спали, потому что они бросили якорь в маленькой тихой бухте. Вблизи береговой линии не было ни деревень, ни городов, они были совершенно одни, нет необходимости в ночной страже. Завтра они поплывут в открытое море на полных парусах, а через два дня достигнут Рам-Пойнта, если ветер будет на их стороне. Феликс откинул одеяло и поднялся на ноги. Он не стал надевать туфли и пояс. Юноша на цыпочках пробрался через спящую команду к двери. Петли слегка скрипнули, Феликс осторожно открыл дверь и вышел наружу. Он тихо закрыл дверь и вздохнул с облегчением, парень сумел никому не наступить на ноги и никого не разбудить. Наверное. Палуба выглядела волшебно, купаясь в лунном свете. Все факелы потушили, но было не так темно. Коричневые цвета сменились оттенками синего и серого, золотые детали сверкали. Свет отбрасывал длинные тени на деревянные доски, но они не выглядели жутко. Они выглядели немного загадочно и привлекательно. Феликс подошел к лееру, чтобы посмотреть на сияющее море. Лунный свет создавал мост к высокому небу на маленьких, покачивающихся волнах. Плескаясь, танцуя, заманивая Феликса сделать шаг в неизвестность. В море. Феликс прислонился к лееру и закрыл глаза. Вокруг было тихо, если не считать тихий плеск волн о корпус корабля и легкого храпа, доносившегося из кубрика. Воздух пах солью, немного деревом и свежестью. Феликс вдыхал его, наслаждаясь запахом, он не мог вспомнить, пахнул ли когда-нибудь воздух в Нассау так же свежо. Нассау. Мысли снова пожирали мозг. Феликс вздохнул и открыл глаза. Он смотрел, как на берегу возвышались дикие джунгли. Они находились на мелководье, но не настолько мелком, чтобы сесть на мель. В джунглях было на удивление тихо, Феликс не слышал пения птиц, вероятно, потому, что была ночь. Или остров был проклят, и теперь их корабль затонет. «Сколько историй хранит в себе этот маленький остров», — на мгновение задумался Феликс. Феликс перешел на другую сторону палубы, ближе к джунглям. Они выглядели спокойно, так что, вероятно, не были прокляты. Наверное. Не то чтобы проклятия вообще существовали, хотя Джисон утверждал обратное (на шее мальчика висели два талисмана, так что было неудивительно). Кто-то в кубрике кашлянул. Феликс коснулся пальцами поверхности деревянного леера, а потом пушки. Когда-нибудь ему придется научиться стрелять из этого оружия. Вероятно, на следующей неделе. Теоретически он уже знал, как это работает, но на практике… совсем другое дело. Канаты под кончиками пальцев казались грубыми, контрастируя с холодным железом рымов, ввинченных в леер, чтобы ванты оставались на своих местах. Деревянный леер оказался на удивление гладким и не оставил на пальцах Феликса заноз. Юноша убрал с лица мешающую прядь волос и поднялся по лестнице наверх. Одна из ступенек скрипнула под тяжестью его тела, и Феликс торопливо пересек ют. Ему не хотелось никого будить, ни капитана, ни его сына, ни квартирмейстера, которые уже спали. Парень на цыпочках подошел к штурвалу и положил руки на руль. Почему-то это казалось таким правильным. Было так здорово стоять там, легкое дуновение ветра трепало его волосы, слегка цепляясь за свободную светло-лиловую рубашку. Феликс осторожно взялся за ручки, но не осмелился повернуть штурвал. В конце концов, это сдвинуло бы корабль с места, а Феликс не хотел никого беспокоить. Хотя, может быть, однажды. Возможно однажды он сможет стоять здесь и быть рулевым, как Санён, Чан, Джисон, Джексон, Чанбин и один из тех стариков, глядя на горизонт перед собой, оставив Нассау позади. Феликс оторвался от штурвала и на цыпочках подошел к большому нактоузу. В отличие от нактоузов, которые Феликс видел раньше, у «Эвриалы» он представлял собой большой деревянный стол со встроенным в него огромным компасом. На столе рядом с компасом лежали инструменты, которые, как понял Феликс, использовались для чтения карт и расчета расстояний. Карта была той же самой, которую капитан дал Чану, и на ней были очень подробно показаны Мексиканский залив и берега Кубы. Ну, по крайней мере, подробнее, чем карты Карибского моря, которые Феликс когда-либо видел. Неужели это были работы пиратов? Или эта карта была украдена с какого-нибудь испанского галеона, Феликс сомневался, что у англичан есть столь подробные карты этой части Карибского моря. Феликс позволил кончикам пальцев коснуться поверхности. Пергамент казался довольно старым, как будто когда-то он был картой чего-то другого, и поверх него была нарисована новая. Юноша проследил путь, по которому, как он предполагал, они уже плыли, а затем от Тортуги в направлении Нассау. Он уже проделал довольно долгий путь. А до того места, куда плывет корабль, было еще далеко. Наверное. Феликс выпрямил спину. Он все еще не чувствовал усталости, но теперь был немного спокойнее. Если бы ему было чем занять руки, он бы перестал думать о матери, перестал думать обо всем, чего ему не хватало, об одиночестве. Ему не пришлось бы думать о невыносимой неизвестности, о том, как поживают самые дорогие ему люди. Ноги Феликса стучали по доскам палубы, когда он поднимался по лестнице, ведущей на ют. Или зад корабля, как учил его Чонин. Феликс смотрел на море, поднимаясь по лестнице, и вел рукой по лееру. Одна большая волна, и во время шторма он может выпасть за борт. Феликс этого немного боялся, он понятия не имел, каково это — оказаться на корабле во время шторма. Да, он пережил пару штормов во время путешествия из Лондона в Нассау, но толком ничего не мог вспомнить. Только то, что он был напуган. Очень напуган. Феликс повернулся лицом к резному орнаменту, ступив на последнюю ступеньку, и внезапно остановился, схватившись за поручень. Там, прямо на украшении рядом с фонарным столбом, кто-то сидел. Он был повернут спиной к юноше. Феликс был не один. Он быстро отвернулся, ему следовало бы спуститься и удрать обратно на бак, но было слишком поздно. — Ты не такой тихий как кажется. О нет. Это был Чанбин. Феликс сглотнул и повернулся к нему лицом. Юноша поднялся на палубу и глубоко вздохнул. Чанбин смотрел на мирный пляж, прижавшись боком к столбу фонаря. — Прости, — пробормотал Феликс. — Радуйся, что мой отец так глубоко спит. Он ведь не был настолько громким. Юноша даже не надел туфли. Феликс не знал, что делать. Прошлый раз, когда он пытался поговорить с Чанбином, закончился не очень хорошо. Немного поразмыслив, Феликс развернулся на выход. Чанбин, вероятно, хотел побыть один или, по крайней мере, не в присутствии Феликса. — Не уходи, ты что, зря проделал весь этот путь сюда? — А? А? Умно, Феликс! Поддержание разговора на высшем уровне! Феликс не мог просто неловко стоять на месте. Чанбин даже не обернулся, поэтому Феликс решил подойти к нему самостоятельно. Видимо, теперь ему отсюда не уйти. Поэтому он решил сделать то, что сделал бы, если бы был близким другом Чанбина. Он подошел к корме и забрался на украшение, по другую сторону фонарного столба. В отличие от Чанбина, он не осмелился перекинуть обе ноги по другую сторону кормы, а только одну. Он устроился поудобнее, прислонился к одному из деревянных завитков и просунул другую ногу в маленькие отверстия между украшениями под собой. Это действительно было лучшее место, откуда можно было смотреть на мир. Он повернулся лицом к носу корабля, и перед ним развернулись все палубы, бухта, горизонт. Луна висела прямо над ним и Чанбином, освещая все серебристым светом. Вид, на который смотрел Чанбин, был немного другим: узкая береговая линия залива, а за ней — обширное открытое море, мерцающее в лунном свете. Захватывающий дух. — Почему не спишь? Феликс был немного удивлен вопросом. Он думал, что это ему придется начать разговор. — Бессонница. Феликс не осмеливался посмотреть на Чанбина, вместо этого он смотрел на вид, открывающийся перед ними. Другой ногой он слегка раскачивал взад и вперед. — А ты? Он не был уверен, что услышит ответ. — Тоже. Чанбин ответил! Удивительно. Вероятно, это был первый раз, когда юноша разговаривал с сыном капитана. Тишина. Глубоко в джунглях закричала птица. — Было ли это легко? Приспособиться к жизни на корабле? Ох? Феликс на секунду задумался. — И да и нет. Ну, у меня резко отобрали мою прошлую жизнь, и теперь моя судьба полностью поменялась, но да, я быстро научился делать всякие вещи. По крайней мере, я так думаю. Чанбин кивнул. Он смотрел не на Феликса, а на пляж. В конце концов взгляд юноши упал на Чанбина. Он был спокоен, ноги слегка покачивались вперед и назад, как и у Феликса. Одна рука обхватывала фонарный столб, голова тоже опиралась на него. Его темные волосы немного лезли глаза, лунный свет красиво падал на лицо. Феликс заметил, что на Чанбине не было ни красного пояса, ни колец. Но на нем были амулеты, и лунный свет тоже мерцал на них. — Ты часто сидишь здесь по ночам? Настало время Феликсу задавать вопросы. Хотя часть ответа он уже знал. Чонин уже сказал ему это. — Смотря что для тебя является этим "часто". — Э-э… каждый день? Феликс этого не заметил, но уголок губ Чанбина слегка приподнялся. — Я бы сказал три или четыре раза в неделю. Зависит от того, хочется ли мне спать. Зависит от того, чем я занимался в течение дня. В такие моменты, когда делать особо нечего, я прихожу сюда. — Делать особо нечего? Феликс был уверен, что последние три дня чистил каждый проклятый уголок этого корабля, а сыну капитана было «делать особо нечего»? — Я не разбираюсь в уборке. Чанбин одарил Феликса улыбкой, которая не коснулась его глаз. И это не было похоже на счастливую ухмылку, скорее на… улыбку «Мне-нельзя-ничего-делать-потому-что-я-на-высоком-положении». Феликс фыркнул. Его плечи были напряжены, но не было похоже, что Чанбин собирался его укусить, так что, возможно, он мог просто расслабиться и попытаться продолжить разговор. Постараться не дать пирату еще одного повода возненавидеть его. — Тогда чем ты увлекаешься? Разве ты не должен работать с командой, чтобы поддерживать настрой? — Ну, кто-то же должен планировать все ограбления, маршруты и так далее, не так ли? — Верно. И это предстоящее маленькое ограбление — твоя идея? — Частично. Отец хотел чего-то интересного, я немного покопался, когда мы в прошлый раз были на Тортуге. Знаешь, когда мы собирались приплыть и украсть тебя. В речи Чанбина не было того язвительного тона, который был раньше, когда он разговаривал с мальчиком в таверне. Он не выглядел… злым. — Ты говоришь так, будто вы все прибыли в Нассау, чтобы спасти меня. Феликс приподнял бровь. — А разве это не «спасение»? Что такое жизнь моряка по сравнению с жизнью уличной крысы? Блаженство, я бы сказал. — Такие прекрасные слова исходят из таких грязных уст пирата, — Феликс не смог сдержать улыбку, растянувшуюся на его лице. — Я умею читать. И я не грубый, по крайней мере, не больше, чем ты. — Я не говорил, что я не груб. — Но ты не пират. — По крайней мере, пока. Чанбин повернулся к Феликсу, он выглядел немного удивленным. Волосы на лбу вились и немного трепались из-за ветра. А глаза… черные как смоль. Не такие грозные, как днем, но уж точно не безмятежные. — Пока? — Разве предстоящее ограбление не сделает из меня пирата? Я стану частью него и выстою до конца. — Пиратство исходит из сердца, а не из кражи вещей, — Чанбин нахмурил брови. — Разве «пират» не означает буквально «морской разбойник»? Феликс знал латынь. — Да? Но это все равно не делает тебя пиратом. Каперы воруют, но они не пираты. — Это потому, что у них есть разрешение воровать под флагом империи. — Разве это воровство, если у тебя есть разрешение? Как они перешли к этой теме? — Да, поскольку ты забираешь чужое имущество. Чанбин фыркнул. — Быть ​​пиратом — это не просто воровать вещи у других людей. Речь идет о братстве, о том, чтобы иметь свою собственную команду, видеть и испытывать такие вещи, о которых ты и мечтать не мог. Чанбин перекинул другую ногу через украшение и оказался прямо перед носом Феликса. — Быть ​​пиратом означает, что все, независимо от короны, под которой они находятся, ненавидят нас и видят в нас угрозу, но быть пиратом также означает, что ты свободен от всех государств и не принадлежишь никому, кроме себя. Все люди на этом корабле — свободные люди, они выбрали быть здесь. Итак, если ты готов отказаться от своей семьи, своего короля, своей земли, то да, Феликс, ты тоже пират. Чанбин перекинул еще одну ногу и спрыгнул на палубу. — Спокойной ночи, Феликс. — С-спокойной.