Oceanbound

Ветер усиливался. Корабль раскачивался из стороны в сторону чуть сильнее, чем обычно. Паруса наполнялись ветром, свистя и шурша, деревянные доски палубы то и дело поскрипывали. Облака закрыли небо, утренний солнечный свет теперь остался лишь мимолетным воспоминанием. К счастью, было еще не холодно, но Феликс знал, что с наступлением темноты станет холоднее, слава богу, у него не было ночной смены. Завтра они достигнут одной из выбранных бухт. Затем они спрячутся за одним из маленьких островов этой бухты, пока один из кораблей «Лос-Галеонса», «Эль-Сальвадор», гордость испанской армады, не пройдет мимо бухты на рассвете (если верить слухам), и под покровом темноты они нападут. Это то, что слышал Феликс, и это то, что он мог собрать воедино из тех небольших разговоров, которые он слышал, и мест, которые они с Джисоном тщательно исследовали с помощью множества карт несколько дней назад. Он просто не был уверен, в какой бухте это случится. Моряки забеспокоились. Все были на нервах. Феликс чувствовал напряжение в воздухе. Прошлой ночью Чан приказал всей команде снова наточить мечи, трижды проверить склад пороха, а затем почистить ружья. Снова. В четвертый раз. А экипаж все еще не знал всего плана. Чан тоже явно был на грани. Феликс сидел рядом с Чонином на главной палубе между парой пушек, прислонившись к лееру и нервно ерзая. Юноша оглядывался по сторонам с комом в горле, комом, который последние дни только рос. Он был напуган. Он был напуган сильнее, чем когда-либо. И это был не панический страх, а страх перед неизвестным, но неизбежным. Ему придется сражаться. Ему придется бороться за свою жизнь. Испанцы были хорошими, бесстрашными воинами, которые делали все возможное, чтобы защитить свой корабль, свою гордость. И Феликс боялся именно этого. Они просто сидели молча, ожидая звонка к ужину, Хёнджин и Джисон были в трюме, делая последние проверки. Прошлой ночью юноша увидел «Андромеду» на горизонте. Они миновали несколько бухт, в том числе печально известную бухту Гвадиана, полную русалок. Они ничего не видели. Никто из членов экипажа не выглядел более нервным, чем обычно, так что, возможно, рассказы о бухте русалок были чушью. Феликс не видел ни следа Чанбина в последние дни. Сынмин тоже был необычайно тихим (не то чтобы он обычно был таким разговорчивым), просто молча выполнял свои кухонные обязанности, прогонял Чонина и Феликса тогда, когда они пытались остаться с ним после каждого обеда и ужина. Минхо все еще не разговаривал с юношей. А теперь ему и Чонину тоже не о чем поговорить. Чонин глубоко задумался. Когда они миновали залив Гвадиана, мальчик просто стоял и смотрел на море, ни на что не реагируя. Феликсу это казалось довольно странным, пока Хёнджин не сказал ему, что мальчик иногда так делает, ничего необычного. Санён прошел мимо них с большим количеством пистолетов в руках, и Феликс надеялся, что они не заряжены. Парень улыбнулся им и кивнул, прежде чем спуститься по лестнице на батарейную палубу. Слухи. Корабль был полон слухов, и даже юноша слышал большинство из них. Вчера вечером Макс даже болтал о них с Феликсом, поскольку большинство слухов касалось некоего французского корабля, единственной целью которого было потопить все пиратские корабли, и Макс думал, что юноша что-то знает о нем. Эта команда уже затопила несколько пиратских экипажей и отправила их в шкафчик Дэви Джонса. Феликс не был уверен, верить этому слуху или нет, поскольку французы не были обычными гостями бурных вод Карибского моря. Да, у них были во владении некоторые острова, даже несколько групп островов, но они были больше ориентированы на Ост-Индию и Африку. И уж точно французы не были известны как те, кто сражался с пиратами. К несчастью для Макса, Феликс никогда не слышал о таком корабле. Никто не знал, как он называется, но он продолжал миссию, которую HMS Victory оставила невыполненной. Или, ну, это был всего лишь слух. Некоторые члены экипажа «Индиго» говорили об этом на небольшом пиру, и, естественно, нынешние члены «Эвриалы» принесли эти слухи с собой на корабль. И теперь все боялись этого корабля и предстоящего рейда. Двери юта распахнулись, и через несколько секунд все уже были на ногах и бежали из бака и кухни на главную палубу. Все, включая Феликса и Чонина. Капитан, каблуки которого громко стучали по половицам, выглядел еще мрачнее, чем обычно, он источал такую ​​силу, которую Феликс не мог выразить словами. — Моряки. Время пришло. Ропот прекратился. Чан появился откуда-то позади капитана и встал рядом с ним. Удивительно, но Чанбин не присоединился к ним двоим. — Нам не понадобится и дня, чтобы добраться до места, куда мы направляемся. После этого только от «Андромеды», «Индиго», «Консепсьона» и «Сциллы» зависит, провалится наш план или нет. Тишина, всего на несколько секунд. Капитан прислонился к лееру юта. — Вдоль береговой линии до Гаваны есть несколько бухт, и каждая из команд выбрала свою собственную, чтобы остаться и ждать. Наша бухта будет последней перед Гаваной, Сирена Бэй. Шепот распространился как лесной пожар. Внезапно воздух наполнился вопросами и паническими криками. Феликс посмотрел на палубу и увидел, что Сынмин смотрит на Хёнджина явно напуганно. Он схватил мальчика за руку, но в следующую секунду отстранился. — Сирена Бэй?! Там ведь полно сирен! — прокричал один из старых матросов. — Вы хотите нас убить? — на этот раз кричал Цзя. Капитан выглядел раздраженным. Возможно, это была не та реакция, которую он ожидал. — Разве вы не моряки «Эвриалы»? Не люди капитана Со?! — крикнул он в ответ экипажу, подавив паническое бормотание. — Что с вами сделают несколько щебечущих дам? Разве вы раньше не проплывали сквозь песни сирен? Мне нужно напомнить вам о Гибралтаре? Члены экипажа начали взволнованно переглядываться друг с другом. — Разве вы не знаете, что несколько часов назад мы проплывали мимо залива Русалок? Вы видели хоть одну? Тишина. — Видели?! — закричал капитан и получил ответ от Одноглазого Джексона. — Нет, капитан! В его голосе не было никакого испуга, в отличие от остальной команды. — Тогда почему вы думаете, что Сирена Бэй наполнена сиренами? — О-он называется залив Сирена, капитан, — сказал дрожащим голосом молодой человек, имени которого Феликс не знал. Вероятно, он мало разговаривал с капитаном. Или, скорее всего, он никогда не разговаривал с ним. Капитан Со посмотрел на паренька с того места, где тот стоял. — Как тебя зовут, мальчик? — Дж… Джейкоб. — Джейкоб. Думаешь, я не знаю, что означает «Сирена Бэй»? О боже, Феликс услышал раздражение, исходившее из голоса капитана. — Н-нет, капитан. — Тогда закрой свой чертов рот. И молодой человек действительно закрыл свой чертов рот. Капитан поднял взгляд, осматривая всю команду, стоящую на главной палубе, и уж точно не упустил Феликса. — Вы, заплесневелые трюмные крысы. Как вы думаете, если бы у нас был другой выбор, мы бы поплыли в Сирена Бэй? Вы забыли, как заткнуть уши воском на случай их пения? Сирены — легкий враг по сравнению с русалкой. — Мы плывем за «Эль-Сальвадором», величайшим и лучшим кораблем испанской армады, вы это понимаете? — Да, капитан, — зашумела команда. — Понимаете?! — Да, капитан! Феликс не мог в это поверить, но он бормотал вместе с остальной командой. — Внутри этого корабля есть богатства, о которых вы даже не могли и мечтать. Вы это понимаете? — Да, капитан! — Позвольте мне перефразировать мой вопрос: собираетесь ли вы позволить нескольким щебечущим дамочкам помешать вам заполучить эти богатства? — Нет, капитан! Экипаж превратился из панического беспорядка в собранный экипаж, стряхнув со своих плеч страх перед сиренами. Феликс восхищался этим. Он восхищался капитаном, тем, как он мог так легко говорить, как он мог легко манипулировать командой, лепить из нее, как из воска. Какой он обладал силой и как он ее использовал. Юноша мог это видеть, он наконец мог понял, как и почему «Эвриала» добилась такого успеха, как она заслужила репутацию одного из бедствий семи морей. — После того, как мы доберемся до Сирена Бэй, мы спрячемся. Обождем. И когда «Эль-Сальвадор» проплывет мимо, мы атакуем. Только если «Андромеда», «Индиго», «Консепсьон» и «Сцилла» справятся, «Сальвадор» проплывет мимо нас. Если хотя один из них потерпит неудачу и «Сальвадор» получит предупреждение, они изменят маршрут. Кивки. Кто-то выругался себе под нос. — Мы нападаем ночью, незадолго до рассвета, и помолимся каждому богу, чтобы было пасмурно, и они нас не увидели. Когда мы подплывем ближе, мне нужно будет, чтобы каждый. Каждый. Из вас. Оставался тихим. Никто не двигался. Никто ни черта не говорил. Когда Чан прикажет вам, вы сможете говорить снова. И тогда начнется сражение. — Мы будем атаковать, как обычно. Прикрепляемся к кораблю, перепрыгивает первая волна, сразу за ней вторая, ждём, третья и четвёртая. На корабле останутся стрелки, вас будут защищать матросы. Феликс понятия не имел, что такое обычная атака и волны, но голос капитана был настолько гипнотизирующим, что он кивнул вместе с командой. — Места распределят накануне вечером. — А теперь, — капитан, казалось, немного успокоился, его голос понизился. — Вы знаете мои правила. Мертвые не болтают. Вся команда затаила дыхание. — Но я хочу, чтобы эта история была рассказана. Я хочу, чтобы вы оставили в живых одного человека. Я хочу, чтобы его вынесло на берег Гаваны, я хочу, чтобы он рассказал историю «Эвриалы» этим грязным адмиралам, я хочу, чтобы они устроили погоню за нами. Я хочу разбить их мечты о неприкасаемой армаде. Я хочу развеять их заблуждения о том, что они — короли Карибского моря. Возбужденное бормотание. — Кто короли Карибского моря? — снова крикнул капитан Со. — Мы, капитан! — Да. Мы. Пираты. Нас следует бояться, и у нас есть сила. Феликсу не хотелось этого признавать, но он тоже это чувствовал. Сила. Страх превратился во что-то, названия чего он не знал. Словно он был готов захватить «Эль-Сальвадор», присвоить его богатства, потопить его на дно моря и отпраздновать это вместе с остальным экипажем «Эвриалы». — После того, как все, кроме одного, будут убиты или брошены за борт, я хочу, чтобы все богатства были перенесены сюда. Возьмите все, что сможете. Быстро. Потому что у меня есть подозрение, что капитану Виссеру может понадобиться немного больше золота, чем он получит с первого корабля. После этого мы отплывем, и за нами погонится испанский флот. И нам придется ускользать от них, оторваться от них, а это будет непросто. — До сих пор плавание было легким, но после ограбления так не будет. Я проложил нам маршрут, который будет зигзагом проходить через побережье Кубы, прежде чем выйти в открытое море.Мы столкнемся с водоворотами. Мы столкнемся с сильными приливами и ветрами, и нам придется быть осторожными. Нам придется плыть туда, куда флот не осмелится. И только после этого мы будем праздновать. Вы поняли меня? — Да, капитан! Немного колеблясь, Феликс, тем не менее, прокричал это вместе с Чонином. — Теперь. Я хочу, чтобы вы отдохнули. Спали. Ели. Готовились. Завтра начнется наше ограбление. — Да, капитан! — Вы поняли меня? — Да, капитан! — За «Эвриалу»! — За «Эвриалу»! От последних слов у Феликса по спине пробежал холодок, он схватился за леер позади себя. Для «Эвриалы. Он делал это для «Эвриалы». Капитан кивнул и, взмахнув рукой, вернулся в свою каюту и захлопнул дверь. Экипаж разразился шумом и бессвязными криками. Феликс судорожно вздохнул, было слишком много всего. — Вы слышали кэпа! Сынмин, скоро ужин? — крикнул Чан с юта. — С минуты на минуту! — ответил Сынмин и вернулся на кухню, Рауль последовал за ним. Хёнджин и Джисон подошли к Феликсу и Чонину. — Это было что-то, да? Джисон улыбался до ушей, явно более чем готовый к следующему дню. Хёнджин выглядел… настороженно. И немного растерянно. — Да… — Феликс попытался улыбнуться. Попытался. И затем он вспомнил, несмотря на все хорошие слова капитана, ему придется сражаться. В худшем случае убивать. В другом худшем случае – умереть. Какова здесь была политика в отношении раненых членов экипажа? Их выбрасывали за борт? Или просто оставляли умирать? Феликс надеялся, что ему не придется это узнать. *** Феликс не мог заснуть. Неудивительно. Он только беспокойно ворочался. Рядом с ним крепко спал Джисон, с другой стороны спал Макс. Феликс был совершенно уверен, что только он один не спал: прошло несколько часов с тех пор, как последний член экипажа вернулся с главной палубы в кубрик. Каким-то образом храп вокруг Феликса раздражал его даже больше, чем раньше, обычно он мог нормально спать, потому что был очень уставшим после многочасовой работы на корабле, но последние несколько дней ему требовалось слишком много времени, чтобы заснуть. Он не мог отключить свои мысли. А когда он это делал, ему снились только кошмары о том, что должно произойти, и обычно они заканчивались тем, что Феликса либо бросали за борт, либо его пронзали мечом. Феликс фыркнул, поднялся в сидячее положение и сбросил с себя одеяло. Возможно, небольшая прогулка на свежем воздухе отвлекла бы его от мыслей, в любом случае сон не собирался овладевать им. Юноша поднялся на ноги, пробрался сквозь спящую команду к двери и открыл ее со скрипом так тихо, как только мог. На палубе было еще темнее, чем обычно, весь свет был выключен, чтобы не дать близлежащим деревням и городам понять, что они проходят мимо. Луну закрыла туча, тьма вокруг Феликса выглядела всепоглощающей, единственное, что выдавало, что они плывут в сторону Сирены Бэй, это рябь волн и покачивание корабля. Ветер был уже не таким сильным, как днем, но паруса все еще были наполнены им, толкая корабль вперед вдоль береговой линии. Феликс на цыпочках подошел к краю корабля и взглянул вверх. Паруса закрывали воронье гнездо, но Феликс знал, что Джонни сидит там. Большую часть ночи за штурвалом будет стоять Санён, по крайней мере, так услышал Феликс, а утром его сменит Чан. Ветер развевал волосы мальчика, и он убрал пряди со лба. Довольно забавно, что прошло уже три недели. Три недели назад его похитили и притащили на этот корабль, и в течение этих недель он плавал по Карибскому морю, сталкиваясь со своими главными страхами, и теперь ему придется столкнуться с новым. Живот скрутило. Эта мысль заставляла его волноваться, заставляла мурашки бежать по коже. Несмотря на то, что друзья говорили ему, что с ним все будет в порядке, они все выживут и через неделю будут праздновать, у Феликса было плохое предчувствие. Они шли против «Эль-Сальвадора». Корабля, наполненного лучшими моряками испанского флота. Это будет не так просто, как сказал капитан. Что, если четыре других экипажа потерпят неудачу? Что, если корабли «Лос-Галеонса» изменили свой строй, что, если они плывут не длинной шеренгой, а красиво выстроились в ряд? Что, если капитаны первых кораблей в начале ночи заметят пропажу последнего и изменят свой маршрут? Что, если слухи, собранные капитаном Со, оказались ложными, и за грузовыми кораблями следовал военный флот, а не ждал в Гаване, как говорили слухи? Что, если они не смогут уйти достаточно быстро, и флот настигнет их, и Феликса запомнят как «сына губернатора Нассау, который утонул возле Кубы из-за того, что испанский флот потопил их пиратский корабль»? Что, черт возьми, ждало его после смерти?! Холод пропитал кости Феликса, дыхание застряло в горле. Он не мог паниковать! Юноша схватился за ванты и уставился на далекий источник света, проплывавший на горизонте (что, если это был «Сальвадор»?), вероятно, торговый корабль, направлявшийся в Гавану. С ним все будет в порядке, верно? Капитан поставит его в такое положение, чтобы его не убили? Он не мог рисковать, что если Чарльз Ли взял корабль и поплыл за Феликсом? С ним все будет в порядке. Чан знал, что он не умеет пользоваться мечом, поэтому он будет стрелком, верно? И им не понадобятся пушки, пока бой не закончится, они нужны, чтобы потопить корабль. Хотя, если испанцы выстрелят по ним из пушек, тогда они, естественно, им понадобятся. Значит, технически Феликсу не придется никого убивать, он мог даже не прикасаться к пушкам и позволить делать работу всем остальным, верно? Он не хотел никого убивать, даже тех испанцев, которые украли острова у Англии и были «ох, такими отвратительными», по словам Чарльза Ли. Но Чарльз Ли ошибался насчет пиратов, не так ли? Почему тогда Феликс верил, что он прав насчет испанских моряков? Феликс глубоко вздохнул, задержал дыхание на секунду и выдохнул, расслабляя мышцы. С ним все будет в порядке. Скорее всего, с ним будет Чонин, и с ними все будет в порядке. Джисон был в первой волне, самой опасной, как он объяснил за ужином. Хёнджин был во второй, Сынмин был стрелком (по словам Джисона, нельзя потерять еще одного прекрасного повара). Чан был в той волне, в какой хотел, обычно в четвертой, поскольку он командовал. Капитан был в третьей, Чанбин тоже. Некоторые члены экипажа собирались остаться на корабле вместе со стрелками на случай, если испанцы смогут забраться на борт их корабля. В худшем случае им придется взорвать корабль. Феликс боялся этого больше всего. Потому что он был одним из тех, кто останется на борту. — А что тогда? Что, если мы потерпим неудачу? Феликс остановился как вкопанный, он дошел до кормовой части главной палубы. Юноша узнал голос Чана. — Мы отступим, если успеем. Я не хочу потерять «Эвриалу». Капитан. Феликс быстро спрятался в тени под лестницей, ведущей на ют. Казалось, эти двое его не заметили. — Экипаж будет недоволен. — Я знаю. Но я не могу рисковать мятежом. — Они не посмеют поднять против вас мятеж. — Если только кто-нибудь из стариков не восстанет. Ты знаешь, как на них смотрят молодые моряки. Я знаю, что обо мне говорит экипаж, Чан. Некоторые из них считают, что мне уже пора выйти на пенсию и переехать в маленький фермерский домик на безымянном острове. Они не слишком рады нашим последним ограблениям. Капитан и Чан прошли немного дальше, Феликс уже не мог как следует разобрать слова, поэтому поднялся по лестнице, стараясь не наступить на скрипучие доски. К счастью, тени скрывали его. — Феликс? Желудок скрутило. — Держите его на «Эвриале». Я не хочу, чтобы он оказался на палубе «Сальвадора». Ох. Волна облегчения захлестнула Феликса. — А что насчет Хёнджина? — Он не незаменим. — Я бы так не сказал. Чан казался обиженным, и на это была веская причина. Тишина. Паруса шумели на ветру. — Если нам понадобится отступить, мы сделаем это тихо. — Что? — Ты слышал меня. Быстро. В этом случае на корабле должны быть только я, ты, Чанбин и еще один повар. Если ситуация ухудшится, мы молча отступим и подадим Санёну знак. Те, кто останется на палубе «Сальвадора», несут ответственность за свою судьбу сами… — Мх-мхм-мр! Кто-то прикрыл рот Феликса рукой, другая рука обхватила юношу за талию и потянула его назад, подняв в воздух, так что никто из них не издал ни звука. Затем его снова резко толкнули в тень под лестницей. — Опять прячешься, да? Чанбин выглядел очень недовольным. — Я просто… — Прекрати нести чушь, сухопутный. Сколько ты слышал? Шепот Чанбина звучал сердито. Феликс мог различить лишь его очертания в темноте. Он стоял очень близко, сильными руками прижимая Феликса к стене. — Н-не так уж и много, — прошептал Феликс. — Значит, ты все слышал. — Нет! Клянусь! — Феликс захныкал себе под нос. Он слышал, как Чан и капитан шли по юту, подходя немного ближе. Юноша молился всем богам, чтобы они не нашли его и Чанбина. — Что. Ты. Слышал? — Чанбин зарычал, он не шутил. — Почему это так важно? — Потому что! Или ты хочешь, чтобы я позвал сюда капитана? — Нет! Я услышал свое имя. И Хёнджина. И кое-что о плане отступления. Вот и все… — Черт, — Чанбин выругался себе под нос. Он отпустил Феликса и уже развернулся, но затем снова повернулся к юноше. — Нельзя об этом никому рассказывать. Понял меня? — П-почему? — Если скажешь, я сделаю так, что ты окажешься в первой волне на абордаж «Сальвадора» с незаряженным ружьем, понял? — Д-да. — Понял? — Да! — Хорошо. Перестань совать свой нос в чужие дела, сухопутный, а иначе тебя убьют. И на этом Чанбин ушел. Он побежал вверх на ют, оставив Феликса в темноте под лестницей, рядом с оружейным шкафом, в полной растерянности. — Ты кого-то нашел? — спросил капитан. — Нет, никого не видел. Наверное, просто ветер. — Ах. Чан, ты мне нужен… Голоса снова затихли. Какого черта? В чем, черт возьми, была его проблема? Почему он вдруг стал таким чертовски грубым? Феликс ни разу не видел его за последние четыре дня, а теперь Чанбин просто обзывал его и кричал на него? Ну, кричал шепотом. Какого черта? Неужели было так плохо разговаривать с Феликсом в доках той деревни? Неужели юноша действительно так раздражал? И что, черт возьми, имел в виду капитан, говоря, что Хёнджин не незаменим? Феликс считал мальчика незаменимым, среди моряков не было еще одного такого же гибкого и ловкого члена экипажа, как Хёнджин, никто не умел так хорошо лазить по вантам вверх и вниз, не говоря уже о том, чтобы делать это так же быстро, как Хёнджин. Какого черта? В чем была проблема Чанбина? Неужели он не мог просто отругать Феликса и не говорить ни слова? Не нужно угрожать смертью. Но, видимо, юноша был слишком раздражающим. Феликс чувствовал, как на глаза накатывают слезы. Нет. Он не собирался плакать! Они бы не стали выполнять этот план отступления, верно? Ограбление пройдет гладко, им не нужно будет оставлять других моряков на «Сальвадоре». Феликс не собирался терять Джисона и Хёнджина. Нет. Он не хотел. Он не мог вынести потери людей, которые сделали последние недели намного более комфортными, чем первоначально ожидал юноша. Он не мог вынести потери людей, которых теперь называл своими друзьями. Феликс всхлипнул и на цыпочках вернулся в кубрик. Нужно рассказать им! Но он не мог! Но что, если он расскажет прежде, чем придет время наступления? Это может сработать! Или нет, если другие пираты услышат это и решат не подчиняться командам, это может обернуться беспорядком. Это было ужасно. Так ужасно. И страх был сильнее, чем когда-либо. *** Феликс ничего не слышал, кроме собственной крови, текущей по венам, и ускоренного сердцебиения. Его уши были заткнуты пчелиным воском. «Просто мера предосторожности», — сказал Чан, когда они бросили якорь на дно океана. Якорь меньшего размера, который легче поднять, когда «Сальвадор» проплывет мимо, и им нужно будет последовать за ним. Когда с наступлением темноты они достигли залива, Феликс увидел затонувший корабль недалеко от берега. Старый, почти сгнивший. К их счастью, ночь выдалась пасмурной. Изредка проглядывала луна, было темно, их корабль был хорошо спрятан. Они не заметили ни единого движения на берегу, ни людей, ни дамочек, как назвал их капитан. Если честно, юноша думал, что восковые беруши немного глупые, но остальная часть команды, похоже, верила в сирен, и поэтому Феликсу пришлось заткнуть уши. Чонин смотрел на него своими большими умоляющими глазами, когда юноша смеялся над Чаном и его маленькими кусочками пчелиного воска. С минуты на минуту должна начаться атака. В любой момент они могли увидеть силуэт «Сальвадора», скользящий мимо залива. Феликс был напуган. Ох, так сильно напуган. Ему казалось, что его вот-вот вывернет, но Чонин держал его за руку. Они заняли свои позиции. Чанбин не сдержал своего обещания, Феликс не попал в первую волну. Юноша не сказал ни слова из того, что слышал. И это пугало больше всего. Что, если они потерпят неудачу? Что, если испанцы знают, что их поджидают пираты? Что, если Феликс всего в нескольких минутах от потери Хёнджина и Джисона, которые наверняка будут на «Эль-Сальвадоре», когда начнут отступать? Феликс и Чонин не были стрелками. Нет. У юноши в руке был меч. Острый смертоносный меч в правой руке и нож за поясом. Феликс и Чонин оба защищали стрелков, как и Лианна. Они должны были подойти ближе к лестнице на батарейную палубу, когда начнется бой, и не дать испанцам войти на нижние палубы. Ветер был на их стороне, дуя с моря вглубь острова. Это не помогло бы им двигаться в сторону «Сальвадора», но заглушило бы все звуки, а это именно то, что было нужно. Кто-то спросил капитана, который, к удивлению Феликса, тоже стоял на палубе, указывая всем, что делать, почему они не используют шлюпки, чтобы приблизиться к кораблю и затем атаковать, но капитан просто отмахнулся и сказал что-то о том, что на их стороне внезапность. Юноша не совсем его понял, но он предпочел бы остаться на палубе «Эвриалы», а не на какой-нибудь жалкой гребной лодке. Хёнджин ходил по кораблю, нервный и беспокойный. Феликс пытался его успокоить, но это было трудно, ведь он не мог поговорить с мальчиком. Все находились на батарейной палубе или на главной, ожидая в темноте. Весь свет потух. Если расчеты Феликса были верны, корабли сейчас проплывали мимо капитана Кая, и если все идет по плану, они уже потопили четвертый корабль «Лос-Галеонса». Комок в горле Феликса стал только больше. Он не мог нормально дышать. Он устал, он не смог заснуть после прошлой ночи, слова Чанбина крутились у него в голове, страх сковывал горло. Утром Джисон спросил, почему мальчик такой тихий, и Феликс чуть не сорвался рассказать все своим друзьям, но Хёнджин пришел на помощь и отмахнулся от молчаливого юноши, так как тот тоже нервничал. Что ж, Хёнджин не ошибся. Он нервничал не просто так. Сынмин похлопал Феликса по плечу и посоветовал ему запомнить то, что он сказал юноше еще в вороньем гнезде. Если он не доберется до врага первым, враг доберется до него. И Феликс не мог позволить этому случиться. Казалось, что все в порядке, а затем в следующую секунду он случайно столкнулся с Чанбином на лестнице с батарейной палубы в трюм, и мальчик посмотрел на него с таким отвращением и ненавистью, что Феликс чуть не заплакал. Почти. Он старался смириться с этим, возможно, юноша ему просто не нравился, вот и все. — Феликс… Сынмин подошел и встал рядом с Чонином и Феликсом после того, как добрую минуту искал их в темноте. Он выглядел обеспокоенным. Испуганным. Но он не трясся так, как это делал Феликс. Он дико замахал руками, указывая на что-то Чонину. — Феликс… Капитан что-то сделал, и вдруг весь ют пришел в движение. Возможно, они кого-то увидели. — Феликс… мой маленький плюшевый медвежонок… Что? — Феликс, милый… Я так по тебе скучала! Феликс повернулся и посмотрел на берег по другую сторону корабля. Мама? — Феликс, дорогой, где ты был? Эрик приехал! — Эй, Феликс! Я вернулся из Лондона! Скучал по мне? Эрик?! Эрик! — Иди сюда! Мы ждали тебя! Там устроили целый праздник, и Чарльза на нем нет! — Я так скучал по тебе, Феликс, ты понятия не имеешь, сколько у меня для тебя историй из Лондона! — Иди сюда, на берег, мы здесь ждем тебя! — Мне нужно идти. Феликс что-то пробормотал Чонину и отпустил его руку. Осторожными шагами, глядя в одну точку стеклянными глазами, он проталкивался сквозь толпу матросов, ожидающих приказа. Но его мама была здесь! Амелия Ли была здесь! О, Феликс так скучал по ней! И Эрик! Эрик вернулся из Лондона, и никто не сказал об этом Феликсу! Как грубо с их стороны! — Мы здесь, Феликс! Все здесь! Голос Эрика звучал точно так, как юноша его помнил. — Мы так любим тебя, дорогой, просто иди к берегу, и мы снова будем вместе! — Я иду, мама, я иду! Эрик, я так скучал по тебе! Я иду! — О, мой милый маленький мальчик, мой маленький анге… Кто-то схватил Феликса сзади и яростно повалил на землю. Юноша ударился челюстью о доски палубы, при этом укусив себя за щеку. Затем его развернули, и кто-то засунул пальцы в его уши, загоняя пчелиный воск глубже. И вдруг юноша вернулся в реальный мир. Какого черта? Почему его мать и Эрик были здесь? Как они оказались на берегу? Почему они кричали Феликсу, чтобы он шел к берегу, у него была другая задача… Феликс посмотрел в фиолетовые глаза Чонина, и тут его осенило. Не было ни Амелии Ли, ни Эрика Сона. Это были не его мать и лучший друг, это были сирены. Сирены. Настоящие живые сирены пели Феликсу свою песню. Глаза юноши расширились от осознания. Страх охватил его еще сильнее. Какого черта? Сирены блять реальны? Он только что чуть не умер. Он только что собирался перелезть через леер и броситься в море, доплыть до берега, и бог знает, что с ним случилось бы дальше. Сирены почти добрались до него и чуть не убили. И они околдовали его, если бы не Чонин, Феликс сегодня был бы кормом для «дамочек». Как? Феликс засунул воск достаточно глубоко в уши. Или нет? Он не верил ни в каких сирен, живя на берегу. Но сейчас? Какого черта? Значит, русалки тоже были реальными? Все, каждая сказка, которую Феликс слышал перед сном, об огромных морских чудовищах и водяных человекоподобных существ, все они были реальными? Что за хуйня? Чонин помог Феликсу подняться на ноги, его колени тряслись, и, конечно же, он бросил и нож, и меч, пока шел по палубе. Сынмин передал их Феликсу, юноша смущенно поблагодарил, кивнув. Его щеки горели. Какого черта? Почему сирены пели голосами матери и Эрика? Почему они? Почему они не спели ему о богатстве и золоте, как любому другому человеку? Как они пели Одиссею. Феликс убрал нож за пояс, где он находился большую часть прошлых недель. Свободной рукой он снова схватил руку Чонина. Он был так благодарен мальчику. Мальчику-русалке. Вот как он читал моря, верно? Он знал, как оно работает. И именно поэтому он смотрел на залив, когда они миновали залив Гвадиана. Полурусалка. Какого черта. Феликс взглянул налево и понял, что они уже в движении. Смущение быстро сменилось страхом. Захватывающим, всепоглощающим страхом. Началась. Атака началась, и, ох, как же Феликс молился, чтобы «Сальвадор» даже не подозревал об их приближении. Хёнджин стоял рядом с Феликсом. Мальчик смотрел на береговую линию, так же, как это делал Чонин, глаза остекленели, руки сжимали леер, костяшки пальцев побелели. Феликс заметил, что у Хёнджина в ушах нет пчелиного воска. И тогда Чонин дернул его за руку и увел от Хёнджина, Феликс попытался сказать что-нибудь, что угодно, но, взглянув на Чонина, он понял, что в этом нет необходимости. Хёнджин их слышал, но они просто не могли до него достучаться. Все были в движении, спешили, на палубе собиралась первая и вторая волна, Феликс и Чонин спускались по лестнице на батарейную палубу. Они встали на свои места, вскоре рядом с ними оказалась и Лианна. Минхо, Сынмин, Джонни и еще несколько пиратов, в основном пожилых людей, собрались у своих пушек. Двое из них были глухими. Некоторые стрелки и мечники все еще подгоняли «Эвриалу» ближе к «Эль-Сальвадору». Все казалось таким сюрреалистичным, потому Феликс ничего не слышал. Ничего. Кроме собственного сердцебиения. Чан появился в дверном проеме и жестом указал им убрать воск из ушей. Они были далеко от залива. Они приближались к кораблю. Чан выглядел испуганным. Страх. Холод. Безжалостный, неумолимый, он охватил Феликса так сильно, что он не мог проглотить ком, застрявший в горле. Юноша теперь мог слышать. Плеск волн. Не об один корпус корабля, об два. Они были близко. Так близко. Юноша затаил дыхание. Они подошли слишком быстро. Пять. Чан поднял руку. Феликс знал, что все люди на главной палубе залегли на случай перекрестного огня. Он слышал разговоры, но не на английском. Четыре. Чонин слегка толкнул Феликса. Три. Чан попытался одарить Феликса слабой, ободряющей улыбкой, но потерпел неудачу. Сирены и русалки были настоящими. Два. Артиллеристы зажгли факелы и поднесли их к запалу. Один. — ¿Qué... Чан опустил руку. — Огонь!