Oceanbound

Солнце снова поднялось над горизонтом, начав новый день на «Эвриале». Как однажды сказала мать Феликса, несмотря на все плохое, вскоре взойдет солнце и начнется новый день, оставив все плохое позади. Неприятности еще не оставили Феликса в покое, но после вчерашнего разговора с друзьями ему стало как-то легче дышать. Юноша уснул на плече Хёнджина, сплев пальцы с Чонином. Они поговорили обо всем и вернулись на бак только после того, как небо начало светлеть на горизонте. Феликс понятия не имел, как он оказался в собственной постели, но у него было подозрение, что его друзья имеют к этому какое-то отношение. Большую часть ночи его сон был спокойным, и только утром сны снова превратились в кошмары, наполненные красным. Джисон разбудил его от ночных кошмаров с грустным выражением лица. Сынмин явно был недоволен тем, что потерял сон прошлой ночью, поскольку ему пришлось рано вставать, чтобы приготовить завтрак для всей команды. Рауль был прикован к постели с похмельем и не мог даже поднять голову с подушки, жалуясь на агонию. Большую часть прошлой недели они просто праздновали победу, члены экипажа пили и веселились, но у Феликса было ощущение, что некоторые из них напивались, чтобы заглушить свое горе. Однако сегодня празднование придется прекратить и подождать, пока они доберутся до Тортуги. День уборки Чан объявил накануне, а это означало, что пока остальная часть команды чистит пушки и проверяет паруса на предмет необходимости ремонта, Феликсу придется вымыть палубы, начиная с гауптвахты, вверх-вверх до самого юта. И ему придется сделать это с Минхо. Все должно быть в первоклассном состоянии, иначе придется мыть заново. Приказ капитана. Итак, он мыл трюм в дальнем углу. Он и Минхо уже закончили мыть гауптвахту и небольшой коридор, ведущий к ней. Они не произнесли ни слова, как и ожидал Феликс. Юноше это не нравилось. У него было слишком много времени, чтобы думать обо всем и вся. Мрачные мысли поглощали его целиком. Каждый раз, когда у него было слишком много времени для размышлений, он ловил себя на мысли о мальчике, о красном нимбе вокруг его головы, о тошнотворном, железном запахе крови на его руках. Феликс вздохнул, всхлипнул и продолжил мыть пол, двигаясь от самого дальнего угла к лестнице, ведущей наверх. Минхо был в углу с другой стороны. Шарк-шарк-шарк. Вода плеснула вокруг, несколько капель попало Феликсу на брюки. Хёнджин и Чонин поспешили за чем-то с трюма, ободряюще похлопав Феликса по спине. О, мальчик не мог дождаться окончания этого дня. Бессонные ночи его тяготили. Негативные мысли, роившиеся в голове, медленно съедали его живьем. Руки уставали быстрее, конечности становились тяжелыми, ох, как ему не хватало хорошего ночного сна. Он устал. Устал от неспособности думать ни о чем другом, устал чувствовать себя чертовски виноватым. Мальчик был при исполнении обязанностей, не так ли? Если бы не меч Феликса, это мог бы быть меч Джонни, или Сынмина, или Чонина, или кого-то еще, находившегося в то время на батарейной палубе. Это просто был меч юноши. Мальчик заключил сделку, ту же, что и Феликс (правда, против его воли, поскольку его затащили на корабль силком), и на месте этого мальчика мог быть Феликс. Это может быть он в будущем. Вот такими были моря. — Я уверен, что эти доски уже чистые, — мягкий голос Минхо отвлек Феликса от мыслей. Он снова и снова энергично протирал одну и ту же небольшую территорию. — Извини, — пробормотал Феликс и сделал шаг назад. Минхо уже не был таким устрашающим, но все равно оставался довольно жутким. То, как он беззвучно двигался, как он все слышал, и как его зоркие глаза замечали все, что происходит вокруг. Его присутствие оказывало небольшое давление, и не раз Феликс обнаруживал, что не может расслабиться, когда Минхо был рядом. — Мальчик этого ожидал. Перестань грустить. Ох? Минхо с ним разговаривал? — М-мне грустно не из-за него. Феликс очень быстро начал защищаться. Зачем? Он сам этого не знал. И дело было не в том, что ему было грустно, он был… виноват. — Перестань лгать. Твоя хандра заполняет всю комнату, и становится трудно дышать. Феликс не мог понять, почему голос Минхо был таким мягким, таким тихим, таким приглушенным, и в то же время в нем был острый укор. — Извини. Феликс закусил губу. Минхо вздохнул. — Если ты не сможешь с этим справиться, у тебя будут проблемы в следующий раз, когда ты столкнешься с битвой. Совет от того, кто уже сталкивался с подобным. Минхо был в такой же ситуации, что и Феликс? Это было удивительно. Юноша никогда не думал, что Минхо вообще способен на сочувствие, эмоции или что-то в этом роде, но опять же, он едва знал мальчика. — Как… как ты тогда с этим справился? — тихо спросил Феликс. — Я не говорил, что справился с этим. — Н-но ты сказал… — Я никогда не говорил, что у меня есть подобный опыт. Просто сказал, что тебе следует спросить у того, кто сталкивался с этим. Парень пожал плечами. Феликс не мог этого видеть, так как Минхо отвернулся, чтобы помыть последнюю часть батарейной палубы. На его губах играла легкая ухмылка. — О-о. Минхо схватил ведро и направился к лестнице. Тон его голоса стал гораздо мягче, когда он бросил быстрый взгляд на Феликса. — Это непросто, но нужно с этим справиться и перестать наполнять воздух такой негативной энергетикой. Иначе я начну жалеть тебя. *** Феликс проснулся от ужасного сна, в котором ему пришлось столкнуть испанского мальчика через леер в море, наполненное акулами. Его сны изменились, теперь они были не просто наполнены красным и сверкающими лезвиями, вместо этого он теперь убивал мальчика всеми возможными способами. Феликсу хотелось плакать. Почему, почему его голова не могла оставить его в покое? Почему голова заставляла Феликса смотреть на эти ужасные вещи, как будто юноша еще не чувствовал себя достаточно виноватым? Феликс не мог этого понять, ему просто хотелось поспать, избавиться от мешков под глазами и тяжести в конечностях. Просто немного полноценного сна. Феликс надеялся, что утомительный день уборки усыпит его бессонной ночью, но его пожелания не сбылись. Поначалу ему потребовалось довольно много времени, чтобы хотя бы заснуть, так как он не мог выкинуть из головы небольшой разговор с Минхо. Это, конечно, было самое большее, о чем этот странный мальчик когда-либо говорил с ним. И это не ответило ни на один из вопросов Феликса о нем. Он был таким загадочным, так мало рассказывал о себе. Что он имел в виду под «опытом»? Наверняка он говорил о себе, не так ли? Он просто не хотел рассказывать это. Не только юноше. Вообще никому. Феликс «наполнял воздух негативной энергией» — тоже странная формулировка. И тон Минхо внезапно изменился? Что значит «иначе я начну жалеть тебя»? Значит, Феликс был не пустым местом для другого матроса? Но, возможно, Феликс просто снова слишком много думал об этом. Но! Что, если бы Минхо был похож на Чонина? Сверхъестественное существо или что-то в этом роде, и он мог чувствовать энергию? Феликсу еще многое нужно было обдумать по этому поводу, все истории, которые он слышал в детстве, содержали больше правды, чем юноша предполагал. Сирены в Сирена Бэй. Почему они пели Феликсу голосами его матери и Эрика? Разве они не должны были петь о великом богатстве и любви? О вопросах, на которые нет ответов, обещать большую память и еще большего интеллекта. Разве они не должны были петь… о том, чего слушатель хотел больше всего? Ох. Это все объясняло. Феликс очень скучал по матери и Эрику и не хотел ничего, кроме как снова увидеть их, снова почувствовать их объятия. Юноша никогда не говорил об Эрике после того, как тот уехал в Лондон, так как не хотел, чтобы отец знал, что Феликс скучает по нему. По словам Чарльза Ли, привязанность присуща женщинам, не мужчинам. Прошло слишком много времени с тех пор, как мальчик в последний раз видел своего лучшего друга, слишком, слишком много. Он даже не знал, жив ли тот еще. Сейчас он мог быть пищей для рыб, как тот испанский мальчик. Нет! Нужно перестать думать об этом! Прямо сейчас! Эрик не умер, а испанский мальчик умер, но он дал клятву! Феликс фыркнул и скинул одеяло. После того, как часть членов экипажа ушла в шкафчик Дэви Джонса, некоторые спальные места опустели, и Макса рядом с Феликсом больше не было. Теперь он спал в старом гамаке Юнхо. Так оно и было, и Феликс понял, что его матрас до него, вероятно, тоже принадлежал кому-то другому. Юноша на цыпочках прошел между спящими телами к двери. Он не мог спать, ему нужен был свежий воздух. С мыслями об Эрике и его матери все остатки сна покинули его тело. Воздух снаружи был свежим, пахло солью. Они благополучно пришвартовались на ночь в небольшой бухте на побережье Кубы, рядом с ними не было ни деревень, ни городов. Если легенда была правдой, то в заливе обитал корабль-призрак и его команда-призрак, но Чан не обращал внимания на подобные слухи. Феликсу не особо хотелось встречаться с призраками, поэтому он надеялся, что слухи были всего лишь слухами. Крик какой-то птицы разнесся над водой и звучал так, будто он донесся где-то очень близко к их кораблю. Феликс слегка вздрогнул, волосы на затылке встали дыбом. Это звучало немного жутковато, а залитый лунным светом лес только добавлял мрачности картине. Залив, по которому они плыли, был очень маленьким, но это было их преимуществом. Ни Виссер, ни испанская армада не догадались бы, что их огромный корабль окажется здесь. Не видно ни души, Чан приказал всем идти спать, уверенный в своем укрытии. Они даже не знали, преследуют ли их испанцы или Виссер. Палуба залилась лунным светом, отбрасывая длинные серебристые тени на деревянные доски. Вода в бухте была почти неподвижной, их корабль не раскачивался, как обычно. Никакой ряби волн, просто тишина. И случайные звуки, доносящиеся из джунглей. Ноги Феликса шлепали по половицам, пока он шел по главной палубе. Он не знал, что делать, часть его не хотела снова сидеть на баке, он делал это уже слишком много раз, у него не было открытого пространства, на которое можно было бы смотреть. Но у него было ночное небо, полное звезд, напоминавших ему о доме, напоминавших ему обо всем, что его ждало. Потому что, в каком-то смысле, он делал именно то, о чем когда-либо мечтал, и ему не терпелось увидеть, что приготовило для него море. Затем Феликс услышал это. Легкие шаги по деревянным доскам, доносящиеся откуда-то снизу. Батарейная палуба? Или трюм? Но все должны были спать? Юноша заметил открытый люк рядом с леером, ведущий вниз. Он мог бы взглянуть, кто там, не так ли? Так он и сделал. Мальчик на цыпочках подошел к люку, встал на колени и засунул голову. Никого. На батарейной палубе было тихо. Но следующая лестница в середине палубы была освещена, указывая на то, что кто-то находится в трюме. И теперь Феликс услышал какой-то лязг. Меч? На долю секунды Феликс запаниковал, что на них напали, и кто-то там умирал, но потом он понял, что слышал только одну пару ног. Один человек. Так что боя на мечах не было. Но кто мог быть там в этот час? Феликс на цыпочках спустился по лестнице, стараясь не наступить на скрипучие ступеньки. Он просто хотел посмотреть. На дереве были темные пятна, но Феликс быстро выбросил эту мысль из головы. Там ничего не было. Просто кусок грязного дерева, возможно, на него пролили вино. Здесь ничего не произошло. Он подошел к источнику света и снова высунул голову через люк. Чанбин. Спиной к Феликсу. При свете факела он размахивал мечом вверх и вниз, босиком делая разные пируэты, по крайней мере, так это выглядело для юноши. Не то чтобы его сеты были действительно так хороши. Чанбин принес в центр трюма бочку с чем-то, что, как предположил Феликс, было ромом. Или чем-то другим. Могла быть и пустая. Каждый раз, когда Чанбин должен был ударить по бочке, он останавливался в воздухе, всего в нескольких дюймах от того, чтобы прорезать ее, чтобы не сломать. Мудро. Судя по всему, Чанбин не услышал приближения Феликса. Рубашка прилипла к спине, он явно вспотел после ночной тренировки, он был напряжен, мышцы напряжены, Феликс это видел. Но почему в этот час, почему здесь? Почему сын капитана разучивал искусство боя на мечах с самого начала? Он уже был хорош. И тогда Феликс вспомнил, что произошло в последний раз, когда он разговаривал с Чанбином. Или, ну, когда Чанбин кричал на него шепотом. Им никогда не приходилось использовать такую ​​тактику отступления, не так ли? Он все еще злился? Он сказал Феликсу перестать во все совать свой нос, так что, возможно, ему следует просто вернуться обратно на главную палубу. Сидеть на корме. Оставить Чанбина в покое. Но, возможно, эта маленькая часть Феликса не хотела, чтобы мальчик его ненавидел, и ему хотелось извиниться за то, что он скрывался в тени. И, возможно, работа ног Чанбина действительно была неправильной. — Ты плохо переставляешь ноги. Чанбин в недоумении развернулся и направил меч на Феликса. Юноша явно застал его врасплох. — Что? — прохрипел он. Феликс спустил ноги с люка и спрыгнул вниз. — Я сказал, что ты плохо переставляешь ноги. — Что, черт возьми, ты знаешь о работе ног? Значит, слухи до него не дошли. Хорошо. Феликс слегка улыбнулся Чанбину. — При движении вправо тебе следует сделать два маленьких шага вместо одного большого. И всегда держи свой меч немного наклоненным в ту сторону, куда ты идешь. Чанбин посмотрел на Феликса, все еще сбитый с толку. — Что? Юноша закатил глаза, возможно, слишком театрально, прежде чем выхватить меч у Чанбина. — Ты делаешь это так. И он, возможно, немного преувеличенно, повторил шаг, который только что сделал Чанбин. — А тебе нужно сделать это. Он сделал два маленьких шага, шаг вперед и совершил удар, остановив меч прямо перед тем, как он ударился о бочку. Меч Чанбина был слишком тяжелым, по мнению Феликса. Долю секунды Чанбин молчал, как будто не знал, что и как чувствовать, что Феликс перебивает его. Потом он возмутился. — Разве ты не говорил, что плохо обращаешься с мечами? Чанбин говорил так, словно думал, что глаза его подводят. Феликс слегка ухмыльнулся. — Я никогда этого не говорил, просто я знаю, как защитить себя. Защита включает в себя довольно много вещей. Чанбин прищурился, когда юноша вернул ему меч. — О чем еще ты солгал? — Ни о чем. Феликс хихикнул, прежде чем жестом предложить Чанбину сделать то же самое, что только что сделал сам. Чанбин подчинился. Его шаги больше походили на топот. — Нет, встань на цыпочки. — На цыпочки?! — Парящий шаг. — Что за чушь? Мне никогда не приходилось ходить на носочках, чтобы нанести удар мечом. Феликс фыркнул. — Просто сделай, это переместит твою силу от ступней к верхней части тела. Чанбин уставился на него, открыв рот. Он ничего из этого не понял. Феликс снова показал шаги и подождал, пока Чанбин повторит за ним. — Где, черт возьми, ты вообще всему этому научился? Несмотря на то, что Чанбин был, ну, немного вспыльчивым, его раздражение было другим по сравнению с тем, когда они разговаривали в последний раз. Это не было прямо злостью, скорее, просто растерянностью. — Часть королевского обучения, которое выбрал мой отец. — Ты и твоя королевская подготовка… — усмехнулся Чанбин. Феликс заметил возле лестницы в ведре несколько мечей и поспешил за одним. Хотя мечи и не нуждались в чистке, они не использовались долгое время, вероятно, они просто нуждались в заточке и были найдены в каком-то углу трюма во время уборки. Просто идеально подходит Феликсу! — Чему еще ты научился на «королевском обучении»? Есть что-нибудь полезное? Несмотря на язвительный тон, Чанбину было немного любопытно. Феликс мог это слышать. — Как красиво говорить. Как ездить верхом на лошади. Языки, математика, звезды. Манеры, тебе бы тоже пригодилось. При этом он получил удар от Чанбина вперёд и легко заблокировал его своим клинком. В прошлый раз, когда он держал в руке меч, он… нет. Не время для этого. — Я научу тебя хорошим манерам, — пробормотал Чанбин. Феликс беззаботно рассмеялся Он просто не мог оставить Чанбина в покое, не так ли? Нет. Он был слишком интригующим. Лезвия звякнули друг о друга. — Носочки, Чанбин! Феликс сделал небольшой шаг назад и отодвинул бочку в сторону. К счастью, в ней было пусто. Раз, два, три, Феликс заблокировал меч сверху, снизу и снова сверху, прежде чем нанести удар слева от Чанбина. Мальчику удалось заблокировать его в последнюю секунду. — Хорошо! Но было бы лучше, если бы твои ноги ступали легче! — Какого черта ты вообще здесь делаешь, Феликс? — спросил Чанбин, нанося удар справа от юноши. Феликс заметил, что Чанбин был левшой. — Учу тебя некоторым приемам на случай, если тебе придется сражаться с английским солдатом. Их стиль отличается от испанского. Вверх, вниз, Феликс сделал пируэт и сделал один, два, три шага влево от Чанбина. — Я дрался с английскими моряками! — воскликнул сын капитана. — Это было торговое судно? — Да? — Это были не солдаты, а просто моряки, у них нет подготовки. Брови Чанбина сдвинулись вместе, он попытался сосредоточиться, пока Феликс ускользал прочь от его меча. — Носочки, Чанбин, это ключевой момент, если ты хочешь быть быстрым и смертоносным! — Почему? — Это делает тебя более гибким, более чувствительным к внезапным изменениям в движениях противника. Это заставило Чанбина наконец замолчать, пусть даже на несколько мгновений. Он действительно старался сосредоточиться на том, чтобы его шаги были меньше и легче. И ему это удалось! — Хорошо! Нанеся удар вперед, Феликсу пришлось наклонить голову. Затем он, наконец, нарушил свой план просто блокировать удары Чанбина и бросился вперед, приближаясь к мальчику справа, рубя, нанося удары вперед, раз, два, три, он нырнул под руку Чанбина и вонзил свой клинок вперед в его бок, остановившись всего в нескольких дюймах от того, чтобы меч пронзил кожу и погрузился в нее глубоко. — Ты мертв. Чанбин удивленно посмотрел на Феликса. — Как, черт возьми, ты это сделал? — Воздушные шаги! И твои движения вполне предсказуемы, без обид. — Все равно не понял. Я хочу, чтобы ты научил меня, как это делать. Жемчужины пота висели на лбу Чанбина, мерцая в свете факела. Воздух в трюме был теплым, почти душным. — О, ты хочешь, чтобы я тебя этому научил? Что я только что сказал о манерах? Чанбин закатил глаза, Феликс ухмыльнулся. Он получал от этого огромное удовольствие. Было приятно, что он наконец смог правильно использовать свои навыки, которым он учился столько лет. И, на самом деле, ему не пришлось сражаться, просто беззаботная битва, ничего серьезного. Феликсу не придется наносить смертельные удары. — Не могли бы вы меня научить, как это сделать? — спросил Чанбин насмешливым тоном в голосе. — О, если вы так любезно просите, то конечно! Он снова повернулся к сыну капитана: — Маленькими шагами, смотри, как движется твой противник, блокируй любые удары. Раз, два, три, Чанбин направился в его сторону, нырнув вниз. — Подойди к нему ближе, а когда он нападет, нырни под него и выстави свой меч вперед. Феликс сделал, как он объяснил, быстрыми движениями. — Ты снова мертв. Я думаю, тебе следует сначала научиться парировать подобные атаки. — Хорошо. — Есть два пути: либо ты отступаешь от атаки, либо меняешь руку, в которой держишь меч. Отступать легче. — Я не хочу отступать, я хочу нападать, — фыркнул Чанбин. — Так и думал. Я буду атаковать медленно и скажу тебе, что делать. — Хорошо. И именно это он и сделал. Чанбину потребовалась минута, чтобы полностью уловить движения, когда нужно сменить руку и посмотреть, куда идет Феликс. — Ты мертв, Чанбин, тебе нужно быть быстрее. — Ты мёртв, Чанбин, воздушные шаги. — Ты мертв, больше силы. Быстрее. И каждый раз Чанбин выглядел немного более раздраженным и немного более решительным. По крайней мере, он очень хотел научиться! Феликс не совсем понимал, как он оказался в такой ситуации, когда он блокировал мечи Чанбина один за другим и учил его, как убить кого-то, ныряя ему под руку посреди ночи. Но он не жаловался. Юноша вроде как наслаждался этим обучением, наслаждался сосредоточенным выражением лица Чанбина. Феликс был очень удивлен его навыками, а может быть, их отсутствием. Он думал, что сын капитана знает некоторые из стратегий, которые Феликс использовал в своих ежедневных тренировках. Но опять же, юноша не знал, прошел ли капитан Со какую-либо подготовку, поэтому неудивительно, что Чанбин ее тоже не знал. И она им даже не была нужна в ограблениях, если они совершали набеги только на торговые суда, города и других пиратов, им не нужны были какие-то «королевские движения мечом», чтобы убить своего врага. Вероятно, это и было объяснением того, почему они потеряли так много людей при ограблении «Сальвадора» : у них не было большого опыта борьбы с настоящими солдатами и обученными моряками. — Раз, два, меняем, три, четыре, пять. Феликс нырнул, но меч Чанбина преградил ему путь, поэтому ему пришлось отступить. — Отлично! Слева. Феликс перешел на другую сторону и перестал считать. К его удивлению, Чанбин парировал его атаку на третьем шаге. — Посмотри на себя! Ты улавливаешь суть! Он слегка улыбнулся Чанбину. Мальчик больше не был потным один, воздух в трюме был теплее, чем воздух снаружи, а зажженные факелы только ухудшали ситуацию. Феликс сделал несколько шагов назад и начал кружить перед Чанбином, который, в свою очередь, начал кружить перед Феликсом. — Продолжай парящие шаги, — сказал юноша тихим голосом, резко изменив направление. Он держал меч сбоку, Чанбин копировал все, что делал юноша. Феликс наклонился немного вперед, шаг, два шага, слегка прищурил глаза, чтобы казаться немного более устрашающим. Вероятно, он не справился с этой задачей, если верить маленькой ухмылке в уголке губ Чанбина. Внезапно Чанбин рванул вперед, и юноше пришлось поторопиться, чтобы уклониться от ударов его клинка. Один, два, три шага назад, прежде чем Феликс успел заблокировать себя собственным мечом, один, два, три шага вперед, чтобы отбросить Чанбина в сторону. Лязг, лязг, лязг, глухие звуки ударов стали о сталь эхом разносились по трюму, в сочетании с редким ворчанием и визгом двух мечников. Четыре, пять, шесть, Феликс нырнул влево, а Чанбин атаковал справа. Очевидно, ему надоели приказы Феликса. Феликс блокировал удар слева, справа, слева, сверху, снизу, ему пришлось отступить назад, Чанбин на этот раз действовал решительно. Он использовал подсказки юноши как мог, стараясь делать шаги меньше. Пируэт, лязг, клинок Феликса снова заблокировал один удар. Всегда ли глаза Чанбина выглядели как тлеющие угли в свете факела? И тогда сын капитана выбил меч Феликса из его руки, направив свой клинок в горло юноши. Феликс в знак поражения поднял руки на уровень груди. — Надо признать, это было неплохо. Чанбин тоже запыхался, грудь вздымалась, ноздри раздувались. — Признаюсь, это было действительно здорово. Но ты мог бы быть лучше, — Чанбин усмехнулся и отдернул меч. — Я только что научил тебя еще одному способу нападения. Феликс смахнул капли пота со лба. В кладовке стало очень душно. Он поднял меч с земли. — Значит, у тебя есть другие стратегии? В голосе Чанбина было немного любопытства. Совсем чуть-чуть. — Несколько. Атаки, парирование, всё. — И ты говоришь, что выучил их во время королевского обучения. — Ага. А затем Чанбин снова двинулся вперед, на этот раз используя тактику Феликса, и нырнул под его руку. Он бы добился успеха, если бы Феликс не отступил, ускользнув от кончиков его пальцев. Юноша сделал несколько шагов вправо, обогнув мальчика, а затем рванул вперед с совершенно новым подходом: лязг, лязг, три маленьких шага вправо, поворот, блок меча слева, снова поворот, нырнул прямо в объятия Чанбина и рукояткой клинка выбил меч из его руки. Чанбин на секунду выглядел ошеломленным, пока Феликс не рассмеялся. Кончики его ушей стали краснее на несколько тонов. — Что, черт возьми, это было сейчас? — Всего лишь месть за то, что у меня синяк на руке. Я думал, мы сможем сравняться. Чанбин закатил глаза, прежде чем поднять с пола меч и вложить его в ножны. Феликс бросил свой клинок в груду вместе с другими мечами, чтобы дождаться, скорее всего, завтрашней чистки и заточки. У него было предчувствие, что он и Минхо будут ответственными за это. Дыхание Чанбина все еще было немного неровным, как и дыхание Феликса. Его конечности устали, и, по сути, так было все время, но теперь он начал по-настоящему это чувствовать. Возможно, ему удастся немного поспать. — Тебя обучал настоящий солдат? Чанбин убрал с лица черные, немного длинные локоны. — Бывший, да. Служил на флоте коммодором. А потом и мой отец научил меня кое-чему. Чанбин кивнул. Между ними воцарилась тишина. Феликсу не хотелось задавать вопросов, как Чанбин научился обращаться с мечами, кое-что юноша уже знал. Это была Лианна, она учила Чанбина, как и некоторых других младших. Для него она как бабушка, так сказал Чанбин. — Мне жаль Лианну, — тихо сказал Феликс. Он не мог молчать, он ничего не сказал, когда ее тело сбросили в море, это Чонин рассказал всем, как она умерла. Чанбин ничего не сказал. Он просто кивнул. Феликс не ожидал, что он что-нибудь скажет, правда, если бы он был в таком положении, ему бы тоже нечего было сказать. — Я, эм, думаю, нам пора идти, — пробормотал наконец Чанбин. Он повернулся, чтобы снять со стены факел, и окунул его в воду, стоящую возле лестницы. — Ага. Феликс сделал то же самое с факелом на другой стороне стены, закрыв при этом одну из приоткрытых дверей трюма, которая давно мозолила ему глаза. Третий факел, или, ну, фонарь, Чанбин взял себе, чтобы освещать путь обратно на главную палубу. Феликс пропустил ступеньки, которые, как он знал, скрипели больше всего, как и Чанбин. — Закрой за собой люк, — пробормотал парень, как только они достигли главной палубы, и ох, как приятен был свежий воздух после слегка затхлого воздуха корпуса. Феликс как можно тише закрыл деревянный люк. Возможно, ему следовало просто промолчать, потому что приятная, игривая атмосфера, которая сложилась между ним и Чанбином на складе, была намного лучше, чем это неловкое молчание. Насколько он знал, Чанбин мог быть там, потому что хотел отвлечься от событий последних дней, как и Феликс, и теперь юноша все испортил. Он выпрямил спину и увидел Чанбина, прислонившегося к лееру и смотрящего на узкое пространство залива. В джунглях за их спинами теперь было тихо, птицы больше не кричали устрашающе. Было мирно. Луна двигалась по небу, звезды мерцали на небесах, и Феликс понял, на что смотрит Чанбин. Вода в заливе была настолько спокойной, что небо отражалось в ней почти идеально, хотя на поверхности время от времени появлялась рябь. Синий. Все было темно-синим и наполнено звездами. — Ух ты, — прошептал Феликс, больше себе, чем Чанбину. Он прислонился к лееру рядом с сыном капитана. — Действительно, ух ты, — прошептал Чанбин в ответ. Несколько мгновений молчания, две души, оценивающие красоту перед своими глазами. — Еще мне жаль за прошлый раз. Чанбин взглянул на него, прежде чем снова повернуться к морю. — Нет. Это мне жаль. Мне не следовало кричать на тебя, ты не сделал ничего плохого. Что-то тронуло струны сердца Феликса, он не знал, вина это или счастье. — Ты, должно быть, очень переживал из-за ограбления, так что это понятно. Отныне я не буду совать нос в чужие дела. В уголках губ Чанбина заиграла легкая улыбка. — Я был взволнован, это правда. Но это не оправдывает мою грубость, так что, Феликс, мне очень жаль. — Ты прощен. Через несколько секунд Феликс захихикал. — Посмотри на себя! В конце концов, мне удалось научить тебя манерам! Чанбин закатил глаза и игриво толкнул Феликса в плечо. — И это будет последнее из этих манер, клянусь! Теперь ты не превратишь меня в какого-то пижона! — Значит, я пижон? Это что-то новое. — Да, но не такой пижон, как большинство из них. Ты... пижон с воровскими наклонностями. — Пижон-грабитель? — Это то, что я сказал. Несколько мгновений Феликс просто смотрел на Чанбина. Лунный свет идеально подчеркивал его черты лица: острый нос, высокие скулы, изгиб нижней губы и шрам. Звезды отражались в его бурных глазах. Чанбин наконец выпрямился, намереваясь пойти в свою каюту. Феликсу очень не хотелось идти в кубрик, свежим воздухом на главной палубе было легче дышать, да и храп членов экипажа был вдали от него. Но с другой стороны, ему хотелось спать, ночная тренировка явно сделала свое дело. — Знаешь… если совать нос в чужие дела значит учить новым приемам фехтования, то я предлагаю тебе продолжать делать именно это. Феликс поднял бровь, немного удивленный. Значит, Чанбин хотел продолжения? — Это «спасибо»? — Абсолютно точно нет, просто предложение. Чанбин усмехнулся, но Феликс мог видеть озорной блеск в его глазах в лунном свете. Он предпочитал эту сторону Чанбина той стороне, где находился сын капитана или тот, который кричал на него перед ограблением. — Но на случай, если в следующий раз ты вмешаешься в мои дела, пожалуйста, не пугай меня до смерти. Чанбин сделал маленькие шаги в сторону своей каюты. — Не обещаю, — Феликс засмеялся и сделал несколько шагов к баку. Пожелания доброй ночи были неловкими. — О, и, Феликс? Юноша развернулся. Он не мог видеть ничего, кроме очертаний Чанбина в лунном свете и фонаря в его руке. — Спасибо. И спокойной ночи. — Обращайся. Спокойной ночи, Чанбин. И с этими словами Феликс открыл дверь в кубрик.