Oceanbound

— Вы не покинете корабль на Тортуге. — Что?! — закричал экипаж почти в унисон. Капитан прислонился к лееру перед штурвалом, весь могучий и властный. Феликс догадался, что на нем не было огромной шляпы из-за ветра. — Только тем, кому будет отдан приказ, будет разрешено уйти и выполнить свои задачи. В задачи входит доставить нам больше еды и пороха вместе с пушечными ядрами. Поняли?! Капитану пришлось кричать, паруса шелестели на ветру, голоса терялись в порывах ветра. — Но почему, капитан? — крикнул Джексон в ответ. Экипаж вокруг Феликса был беспокойным явно раздраженным. Они ждали этого момента уже довольно давно. Хёнджин и Сынмин стояли рядом с Феликсом, Чонин прислонился к плечу юноши. Джисон висел на вантах позади них, зацепив ногу за узлы, удерживая себя в равновесии и уберегая от падения в кипящие воды. Чанбин и Чан, как и ожидалось, сопровождали капитана на юте. Чанбин выглядел усталым, Феликсу было немного жаль его. Он оставил мальчика одного управлять кораблем в предрассветные часы ночи и уснул до того, как Хёнджин и Сынмин вернулись из-под палубы. Эти двое тоже выглядели немного уставшими, но Феликсу их явно не было жаль. О, он собирался расспросить Хёнджина, он определенно собирался это сделать. Даже Чонин странно посмотрел на них за завтраком, Хёнджин был немного более возбужденным, чем обычно. — Потому что мы поплывем навстречу моему брату в Шарлотте-Амалии на острове Сент-Томас. Это заставило экипаж замолчать. Озноб пробежал по спине Феликса. Другой капитан Со. О, нет. О, нет. — Вы сможете растратить свое золото в маленьком городке или подождать, пока мы вернемся на Тортугу. Обещаю вам, дорогие мои, мы вернемся, как только наведаемся на Сент-Томас. Это займет у нас всего неделю, может быть, полторы-две, если ветер не будет на нашей стороне. Недовольное бормотание продолжилось, но на этот раз гораздо тише. Похоже, команда действительно уважала капитана. — Конечно, вы также можете покинуть корабль на Тортуге, но уверяю, мы не будем вас ждать, и вы наверняка никогда больше не ступите на эти палубы, если не подчинитесь моему приказу. Недовольство прекратилось. Власть капитана Со была неоспорима. Феликс взглянул на ют и обнаружил, что Чанбин смотрит на него. Юноша слегка дернул уголком губ, на что Чанбин ответил таким же, ох, таким же маленьким жестом. Теперь это их маленький секрет, догадался Феликс. «Что капитан думает о нашей дружбе?» — задавался вопросом мальчик. Он одобрял? Или он не обращал внимания на то, что его сын дружит с сыном его злейшего врага? Он знал все, что происходило на его корабле, так что наверняка он знал и о Феликсе с Чанбином. По крайней мере, он ничего не высказывал им, и юноша был рад. — Почему такая внезапная перемена? — спросил Макс. — Мой брат отправил срочное сообщение. Сообщение? Как, черт возьми? Они были посреди океана! Обучили ли они чаек доставлять письма? Или… Ведьминские штучки, не так ли? Феликс помнил, что в каюте капитана был хрустальный шар. А Минхо был ведьмой, он наверняка знал, как обращаться с ним. Вероятно, именно за этим Чан вчера приходил искать Минхо. Вау. — Сообщение? — спросил Джисон, но, похоже, это не слишком его смутило, как и остальную часть команды. Они к этому привыкли, решил Феликс. Вероятно, это был не первый раз, когда капитан получал загадочные сообщения посреди Карибского моря. Хёнджин пожал плечами. Капитан бросил последний взгляд на свою команду. — Жалобы могут быть направлены Чану. И с этими словами он развернулся и пошел обратно в свою каюту, плащ развевался на ветру. — Вы слышали капитана. Мы доберемся до Тортуги через несколько часов. Рауль, Сынмин, возьмите с собой пару человек и купите еды. Лиса, порох, возьми с собой кого-нибудь. Санён, ядра. Брайан, ты был последним, кто составлял инвентарный список, принеси его мне, и я посмотрю, нужно ли нам что-нибудь еще. Чан прислонился к лееру. Ему тоже приходилось кричать, как и капитану. И каким-то образом, по крайней мере для Феликса, квартирмейстер имел над ним даже больше власти, чем капитан. Конечно, капитан был страшным и хорошо справлялся со своей работой, но Чан… Казалось, он просто создан для всего этого. Командование, управление кораблем и экипажем. Его авторитет был другим, он был не в устрашающих взглядах и угрозах, а во всем его поведении, в том, как ему явно доставляло удовольсткие быть главным, брать на себя ответственность. Феликс надеялся, что однажды Чан станет настоящим капитаном. — Свободны. Квартирмейстер кивнул и повернулся к Чанбину. Сыну капитана пришлось оторвать взгляд от Феликса, и юноша это заметил. Мальчики остались стоять там, на главной палубе, а экипаж вокруг них разошелся по своим делам: кто-то вздремнуть, кто-то, чтобы спуститься на батарейную палубу. Сынмин исчез на кухне вместе с Раулем, скорее всего, чтобы проверить припасы, которые им понадобятся на следующие две недели. Если быть честным, Феликс не был против того, что он не ступит на землю Тортуги еще две недели. Он не был полностью готов встретиться с городом, даже если он… так вырос с тех пор, как был там в последний раз. Столько всего произошло всего за месяц. Пираты, ограбление… Чанбин. Почему Феликс все время думал о нем? Чан развернулся на юте и спрыгнул по лестнице на главную палубу, приближаясь к их маленькому квартету в углу. — Мальчики. — Нет, — Хёнджин заскулил, скорее всего, уже догадываясь, что произойдет в дальнейшем. — Мне нужно, чтобы вы привязали пушки, проверили узлы, все, чтобы они не сдвинулись с места, если на нас обрушится буря. Чан одарил их кривой улыбкой. — Почему мы? — тоже заскулил Джисон. — Вы последние остались на палубе. Феликс огляделся вокруг. И правда. Хёнджин нахмурился и театрально смахнул пот, которого не было, со своего лица. — Ты знаешь, как их связывать, да? — Чан остановился и посмотрел на Феликса. — Не уверен, возможно, — и тогда ему пришла в голову идея. — Я буду сопровождать Хёнджина, он научит меня. Феликс взглянул на мальчика-полусирену, который выглядел весьма обрадованным тем, что мальчик выбрал его из них троих. Чан кивнул. — Хорошо. Чонин, мне нужна твоя помощь у руля. И они ушли, изящные шаги Чонина следовали за размашистыми шагами Чана. — Я возьму правый борт, вы — левый. Джисон развернулся на пятках и побежал через палубу на ют, где находились самые высокие пушки. Хёнджин и Феликс подошли к левым бортовым пушкам. Соленая вода плескалась на доски, делая палубу слегка скользкой. Ветер закружился, дергая Феликса за рубашку, бросая оранжевые локоны ему на глаза, а затем смахивая их с лица. — Мы должны пододвинуть пушки как можно ближе к лееру, а затем крепко связать их, чтобы они не сдвинулись с места в случае больших волн. Хёнджин прислонился к одной из пушек. — Под большими волнами ты имеешь в виду… — Те, которые едва не опрокидывают весь корабль. Он слегка ухмыльнулся Феликсу. Блять. Феликс очень надеялся, что им не придется столкнуться с этим. Хёнджин пододвинул пушку ближе к краю, развязал один из узлов и снова завязал его. Юноша повторил то же самое с другой стороны. Это было несложно, Феликс знал эти узлы. Они перешли к следующей пушке. Хёнджина злило, что его волосы были повсюду, поэтому он собрал большую часть растрепанных прядей в пучок на затылке. Как мило он выглядел! Неудивительно, что Сынмин был так очарован им. Кстати о нем. — Итак, как там Сынмин? Феликс развязал еще один узел только для того, чтобы натянуть веревку еще туже. Он взглянул на Хёнджина, который, что неудивительно, покраснел. Сильно покраснел. — Что ты имеешь в виду? Мальчик быстро огляделся вокруг. Юноша понизил голос. — Вчера вечером вы двое не совсем незаметно проскочили через главную палубу, чтобы провести время внизу. Румянец стал гуще, окрашивая щеки и кончики ушей Хёнджина в розовый цвет. — Я не знаю, о чем ты говоришь. — Так ты хочешь сказать, что мне все это приснилось? Феликс ухмыльнулся. Попался. — Да. — Ладно. Короткое молчание, возможно, немного неловкое. Феликс все еще ухмылялся, Хёнджин краснел, когда они двинулись к следующей пушке. Осталось всего три. Феликс особо не обращал внимания, узлы он знал, ничего сложного. — Я рад, что вы наконец все обсудили, — продолжил он. — М-м-м, — Хёнджин промычал, все еще ни в чем не признаваясь, но румянец рассказал юноше все, что он хотел знать. — Итак, как там Чанбин? — запел мальчик-сирена в ответ. Феликс был озадачен вопросом. — Что значит «как там Чанбин»? И так же, как и Хёнджин, Феликс поспешно оглядел палубу и не обнаружил в поле зрения любопытных ушей. — Если ты видел, как мы бежим к люку, значит, ты был с Чанбином, не так ли? Вчера вечером он был у руля. Быстрая ложь? Не-а. Хватит. — Мы друзья. Разве нам не разрешено быть с друзьями? Это принесло Феликсу долгий, испытывающий взгляд Хёнджина. — Я видел, как он на тебя смотрит. Что? Феликс нахмурил брови и подтолкнул четвертую пушку к перилам. — Хм? — Ты этого не видишь? Чего?! — Не вижу чего? Хёнджин еще раз взглянул на Феликса. Слишком понимающий взгляд. — Ничего. — Что ты имеешь в виду? Ты не можешь оставить меня просто так посреди разговора! Что ты имеешь в виду под «то, как он смотрит на меня»? Феликс старался говорить тише. Все это приняло довольно неприятный оборот: предполагалось, что юноша будет допрашивать Хёнджина, а не наоборот. — Ничего, — Хёнджин теперь ухмылялся почти до ушей. Его глаза превратились в маленькие полумесяцы. Феликс фыркнул. Было ли в этом что-то странное? Чанбин действительно странно на него смотрел? Он ненавидел Феликса?! Разве так? — Тогда оставь этот секрет при себе. — О, хорошо. Рано или поздно ты сам это увидишь. — Увижу что?! — Это. Феликсу хотелось бросить в Хёнджина что-нибудь тяжелое. — Кстати, я знаю о ваших ночных сражениях. Ах, черт. Феликс посмотрел на Хёнджина немного озадаченно и виновато. — Как ты узнал? — Скажем так, я не глупый, я знаю, как выглядит маленькая царапина от меча, и наша вчерашняя ночная вылазка была не единственной. Хёнджин подтолкнул пятую пушку ближе к перилам, Феликсу потребовалось некоторое время, чтобы развязать узел, она была очень крепко привязана. — И каким-то образом вы с Чанбином оба были уставшие и стали ближе, хотя никто не видел, как вы где-то разговариваете, — продолжил Хёнджин. — Верно. Феликсу нечего было сказать. — Джисон знает? Ему просто нужно было спросить. Он не хотел, чтобы мальчик его ненавидел. — Я так не думаю, но он знает, что что-то наверняка происходит. «Что-то». Ничего! Ничего необычного не происходило, просто двое друзей сражались ночью на мечах в корпусе корабля. — Хорошо. Ты не скажешь ему? Феликс осмелился бросить на Хёнджина умоляющий взгляд. — Не-а. Но тебе лучше поскорее начать нас учить. Я хочу принять участие! Хёнджин загнал Феликса в угол, и они оба это знали. — Хорошо. По рукам. Но что, черт возьми, имел в виду Хёнджин, говоря, что Чанбин смотрит на него странно? Феликс не понял. И почему юноша вдруг начал отнекиваться по этому поводу? *** Это было намного хуже, чем предполагал Феликс. Какого черта они не остались на Тортуге, пока не пройдет буря? Чьей была умопомрачительно ужасная идея отправиться в плаванье в такую ​​погоду? Юноше казалось, что он видел все это в Нассау: огромные штормы, срывающие крыши, и волны настолько высокие, что доходили до домов, стоящих близко к берегу, но это? Дождь стучал вокруг Феликса повсюду, как военные барабаны. Небо было живым, оно будто выплескивало гнев на их корабль. Вокруг сверкали молнии, воздух был наполнен напряжением, и Феликс молился, чтобы они не ударили в их мачты, иначе у них были бы огромные неприятности. Пожар был единственным, что могло еще больше усугубить ситуацию. Раскат грома был настолько громким, что у юноши зазвенело в ушах. Он плохо слышал и не мог нормально видеть – мокрые волосы прилипали к лицу, падали на глаза, и приходилось постоянно их убирать. Его одежда была полностью мокрой, рубашка прилипла к спине, и вода лилась со всех щелей каждый раз, когда мальчик двигался. Ему пришлось сбросить обувь, палуба корабля была слишком скользкой, и ему приходилось балансировать, стоя на палубе, иначе ему, возможно, пришлось бы встретить свою смерть в холодных волнах Карибского моря. Феликс висел на одном из вантов, отчаянно пытаясь удержать его в равновесии, Чонин находился рядом с ним. Хёнджин сидел на гике, пытаясь отвязать парус, его нужно было как можно быстрее снять. В противном случае его может развернуть сильный порыв ветра и точно рассчитанной волной вывести весь корабль из равновесия. А это означало бы смерть каждого на корабле. Еще одна огромная волна обрушилась на корпус «Эвриалы», сотрясая корабль. Доски скрипели, и, ох, как же Феликс надеялся, что они не поддадутся могучим волнам и ветрам шторма. Корабль слишком сильно накренился на правый борт, нога юноши скользнула по мокрым доскам палубы, почти лишив его равновесия. Чонин схватил его за руку, чтобы удержать на месте, а Феликс попытался одарить его благодарной улыбкой, но потерпел неудачу. Улыбка просто не выходила, он был слишком напуган, он боялся за свою жизнь почти так же, как когда он был в капитанской каюте или бежал по улицам Нассау. Только тогда воздух был наполнен жаром огня, а теперь был наполнен водой. Хёнджин выглядел опасно близким к тому, чтобы случайно упасть, но, наконец, ему удалось развязать узлы, и люди над ним начали сворачивать парус. Они были безумцами. И бесстрашными пиратами. Безрассудно взбираться на мачты в такую ​​погоду. Феликс не мог не задаться вопросом, почему они не сняли паруса до того, как шторм стал настолько сильным. И, скорее всего, все будет еще хуже. Феликсу хотелось плакать. Чан подбежал к ним, весь мокрый, как и все остальные на палубе. Он указал на другую сторону корабля, попытался что-то крикнуть, но юноша не смог разобрать слов из-за грохота грома, который только что прогремел рядом с ними. Он предположил, что Чонин знает, что им придется делать, поскольку он потянул Феликса за собой и перебежал на другую сторону, а Чан занял их место, держа ванты, пока Хёнджин спускался. Там, по другую сторону, был Минхо, делавший то же самое, что и квартирмейстер. — Макс не может развязать узел! — Минхо пытался перекричать ветер, его голос теперь был совсем не мягким и тихим. Феликс посмотрел на Чонина, затем на Макса, сидящего на гике и пытающегося развязать парус, затем на Минхо, который выглядел несколько беспомощным, вода плескалась через леер им в спины, затем он снова посмотрел на Чонина, который боялся высоты и уж точно не был любителем карабкаться вверх и вниз по и без того ненадежным вантам. Блять. Феликс ненавидел это, он совершенно ненавидел это, он не хотел этого делать, почему капитан настаивал на том, чтобы отправиться сегодня вечером? Юноша как следует ухватился за ванты и полез вверх. Ветер дернул веревки, но Феликс удержался. Он не смел смотреть вниз. Корабль снова накренился, и он знал, что если бы он отпустил ванты сейчас, то его тело сразу же разбилось бы о воду и о корпус корабля. Не очень приятный способ отойти в мир иной, поэтому Феликс сохранял хладнокровие, несмотря на то, что каждая клеточка его тела кричала, чтобы он спустился по вантам и спрятался в какой-нибудь безопасный угол корабля. Но самым безопасным местом на корабле во время шторма была главная палуба. В случае крушения корабля был крошечный шанс выжить, в отличие от того, если бы Феликс находился, например, в трюме. Ему не удастся выбраться из трюма достаточно быстро, чтобы выжить, вода зальет слишком быстро. Но юноша отмахнулся от всего этого, сосредоточившись на Максе, сидящем на гике и изо всех сил тянущим и разрывающим узлы. Рассчитанными движениями Феликс двинулся вперед, пытаясь сохранить равновесие. Он перекинул ногу через гик, подтянулся к Максу и зацепился обеими ногами за веревки. Вода попала Феликсу в глаза, она хлестнула ему в спину с висевшего над ним паруса. Мальчик попытался стереть капли, но это было бесполезно. — Я не могу его развязать! — закричал Макс, и в его голосе был заметен страх. Феликс посмотрел вниз. На узлах и кончиках пальцев Макса была кровь. Он, очевидно, очень старался разорвать веревки. Юноша дернул один из узлов, но ничего не случилось. Кто, черт возьми, его завязал? Весь корабль скрипел, большие волны билась о него, сотрясая корпус. Мальчик вытащил из-под пояса маленький нож и разрезал им узлы. Не было смысла пытаться развязать их пальцами, кто-то завязал их слишком туго. Феликс кивнул Максу, засовывая нож обратно за пояс. Карие глаза не выражали ничего, кроме явного ужаса. Юноше было бы его жаль, если бы не страх в его собственном нутре, который доминировал над всеми его чувствами. Они оба спустились, Феликс чуть не поскользнулся и не упал, и тут же ему приказали выполнить следующее задание. Кто-то упал со второго гика, и его несли на кухню, где Сынмин пытался его подлатать. На батарейной палубе какая-то доска сломалась, пропуская воду, Феликс принес гвозди и запасные доски для Марка, дважды упал по лестнице из-за сильного крена корабля на левый борт. Дождь снова начал бить ему в глаза, ему было так холодно, так холодно. Чанбин наткнулся на юношу по пути к юту и попытался ободряюще улыбнуться, но потерпел неудачу. Он тоже боялся, не так ли? — Иди помоги БэмБэму! — крикнул ему Чан, пытаясь крепче завязать ванты, удерживающие мачту. Феликс понятия не имел, где находится БэмБэм. — Бак! О, нет. На всей главной палубе царил хаос. Люди натыкались друг на друга, скользили по мокрым доскам палубы и случайно падали на других моряков. Крик, вопли, дождь и гром составляли большую часть шума. Даже волны… они грохотали. Феликс мог слышать их, весь мир вокруг него ворочался и вертелся, демонстрируя свою могучую силу. Простые люди ничего не решали в море. Абсолютно ничего. Не море было под милостью пиратов, пираты были под милостью моря. Неудивительно, что они были напуганы сильнее, чем Феликс когда-либо видел. Юноша упал на колено, поцарапал его о деревянные доски, и, черт, это было больно. Он чуть не вскрикнул, но у него не было времени почувствовать боль и утонуть в ней. У него не было времени. Ему нужно было продолжать, он должен не отставать. Джисон помог ему подняться, а затем побежал по лестнице на батарейную палубу, Хёнджин шел прямо за ним. Феликс направился на бак. Корабль снова накренился, юноше пришлось цепляться за леер рядом с лестницей. Он закрыл глаза. «Пожалуйста, ради бога, наклонись назад», и когда это наконец произошло, Феликс рванул вперед к баку. БэмБэм помахал ему, чтобы мальчик подошел поближе, и вместе они обвязали фок-мачту вантами, удерживая ее в равновесии. Руки Феликса скользили по мокрым веревкам. Вернувшись на главную палубу, юноша только сейчас понял, что у руля больше не Санён, а сам капитан. Удивительно, он, наконец, решил взять управление на себя и плыть навстречу буре. — Ты видел Чонина? Хёнджин практически кричал прямо на ухо Феликса. — Не видел после того, как мы помогли Минхо! Что случилось? — крикнул юноша в ответ полусирене. Как, черт возьми, мальчику удавалось выглядеть бесподобно даже в такую ​​погоду? Несправедливо. — После этого я тоже его не видел! Феликс сглотнул, страх еще сильнее сжал его горло. Он не мог...? А затем мальчик-русалка выглянул из люка главной палубы, и юноша выдохнул. Но страх, ох, страх никуда не делся. Бежать туда, бежать сюда, Феликс устал, все его конечности болели, может быть, он теперь сожалел о том, что не выспался как следует прошлой ночью. Очень сожалел. А может и нет, он прекрасно провел время с Чанбином, но он смертельно устал, а буря только усугубила ситуацию. Юноша почувствовал, что понемногу начал терять надежду на хороший конец. Время шло, Феликсу пришлось снова бежать из трюма на главную палубу, в корпусе корабля появилась еще одна дыра, ее нужно было быстро залатать. Чан был не единственным, кто отдавал приказы, голос капитана перекрикивал раскаты грома, он кричал пиратам, чтобы они сделали то и это, что они бесполезны, и корабль скоро затонет, и Феликс был бы очень признателен, если бы капитан просто говорил им, что делать, он не хотел слышать напоминания о том, что они всего в нескольких дюймах от гибели каждый раз, когда волны ударялись о корпус корабля, и он слишком сильно наклонялся к правому борту. Мачты скрипели, вода разливалась по палубам. Феликс не мог сосчитать, сколько раз он падал во время грозы, царапал колени и локти об пол, он точно знал, что из одной ноги шла кровь. Из-за воды кровь растекалась в большие лужи, поэтому казалось, что его рана кровоточила слишком сильно. Руки горели. Боль. Не только из-за усталости, но и из-за того, что веревки выскальзывали из его усталых рук и жгли ладони. Хёнджина нигде не было видно. Джисона нигде не было видно. Чан выглядел смертельно уставшим. Чонина нигде не было видно. Минхо потянул Феликса за рубашку и указал на что-то, а затем юноша снова побежал по палубе, поскальзываясь и случайно натыкаюсь на бог знает кого. Он устал, он так устал, а буря никак не проходила. Такое ощущение, что они плыли через нее уже несколько часов, солнце зашло, и было совершенно темно, если не считать вспышек молний, ​​пронзающих небо каждые несколько секунд. Фонари были бесполезны, дождь слишком сильный, свечи и горелки тухли. Время текло бесконечно. Феликс так устал. Ему хотелось сдаться, просто забиться в угол и плакать, спать, делать что угодно, но только не снова завязать узлы скользящими пальцами, боль, боль, боль, все вокруг заволокло пеленой боли и усталости, почему, почему шторм не заканчивался? И вдруг вспышка, раскат грома, треск. О, нет. — Главная мачта! Феликс развернулся на пятках и поднял голову вверх: воронье гнездо и большая часть самой высокой балки, удерживающей верхний грот, оторвались. Он висел высоко-высоко над главной палубой, и лишь несколько толстых веревок удерживали его от падения. На палубу упало несколько щепок. Феликс слышал шипение, почерневшее дерево местами отливало оранжевым. К их счастью, грот-мачта не загорелась. Если она упадет, то может уничтожить вместе с собой половину главной палубы. — Кто-нибудь, снимите чертов парус, пока он не загорелся! — Слишком опасно, мы не можем рисковать и подниматься наверх! Мы не знаем, насколько быстро может упасть гнездо! Голос Чана резонировал с голосом капитана. На мгновение капитан выглядел рассерженным, но затем покачал головой. Деревянная мачта все еще тлела, капли дождя шипели и тут же испарялись, мачта оставила небольшое облако дыма, когда корабль снова поднялся на гребень огромной волны. Как же сильно они проебались. Одна из веревок, удерживающих гнездо, порвалась. Как же сильно они проебались. Еще одна веревка треснула. И еще одна. Феликс почувствовал, как кто-то схватил его за рубашку, он пошатнулся и снова чуть не упал. Воронье гнездо и остатки верхней балки наклонялись все больше и больше, юноша закрыл глаза и быстро прижался к лееру на случай, если вокруг разлетятся куски мачты. Но краха так и не произошло. Через несколько секунд Феликс открыл глаза. Воронье гнездо висело на связке веревок между первым и вторым гиком, на высоте пятидесяти футов над палубой. Корабль снова наклонился на левый борт, волна перебросила воду через перила прямо в спину Феликсу. Мальчик наконец посмотрел в сторону и увидел Хёнджина, такого же мокрого. Именно он оттащил Феликса от середины палубы. Феликс пролепетал слова благодарности и выпрямился, только чтобы опереться на леер, когда корабль, в свою очередь, снова накренился к правому борту. Ванты над их головами опасно скрипели, но остатки вороньего гнезда каким-то образом оставались на месте. Слава богу. — Что за черт! — Это море действительно нас ненавидит! — Нужно привязать это как-нибудь! — Все на главную палубу! — Осторожно! Не тяните веревки! — Держите главные ванты! — Снимите парус! — Нет! Не так, иначе оно упадет! Феликс понятия не имел, что делает. Чан командовал всеми на палубе, Хёнджин вместе с Джисоном и Джексоном поднялись наверх, они пытались что-то сделать в сложившейся ситуации. Моряки сбрасывали веревки, чтобы команда могла их зацепить и привязать, или что-то в этом роде. Феликс не понимал, что ему кричат, речь превратилась в кашу в его ушах, он так устал. Дождь продолжал барабанить, юноша так устал скользить по мокрым палубным доскам и снова и снова биться о них ногами и локтями, он не привык к этому так, как другие пираты. Он был в таком отчаянии. — Феликс! Сосредоточься! — Чан закричал прямо ему в лицо, когда одна из веревок выскользнула из рук юноши, и теперь ему пришлось гоняться за ней по всей палубе, пока она раскачивалась на ветру. — Феликс, не там! — Нет, Феликс, это не та веревка! — Нет, не трогай! Ему хотелось плакать, ему хотелось сдаться, он был так потерян, почему Чан кричал на него? Ох, не та веревка. Феликс вытер одинокую слезу, скатившуюся по щеке, хотя это было бесполезно. Никто бы не заметил ее из-за капель воды, стекающих по его лицу. Он так устал. Так. Чертовски. Устал. Он никогда не чувствовал себя таким бесполезным, как сейчас, он не знал, что делать, чем он может помочь, Чан снова кричал на него, а он каждый раз ошибался. Он не был моряком. Он не был пиратом. Он был простым сухопутным, пытавшимся приспособиться, и даже это у него плохо получалось. Корабль снова наклонился на бок, но не так резко, как это происходило в последние часы. Феликс этого не заметил. Вместо этого он услышал скрип, доносившийся от леера. От одной из пушек. А затем узлы, удерживающие ее, внезапно развязались, разошлись на части и наконец ослабли под напором бури. Пушка начала катиться назад, к другой стороне палубы. Туда, где стоял Чан. Феликсу потребовалось несколько мгновений, чтобы заставить себя пошевелиться, он был почти загипнотизирован приближением хаоса, разворачивающимся перед ним. — Ч-Чан! Но Феликс опоздал, тяжелая пушка накатилась на квартирмейстера и толкнула его, сильно и, судя по всему, болезненно. Пушка от удара повернулась немного вправо и продолжила катиться. — Остановите чертову пушку! — закричал Чан, и Феликс услышал боль в голосе командующего. Юноша побежал за ней, даже зная, что она слишком тяжела, чтобы он мог справиться с ней самостоятельно. Феликс схватил конец ствола пушки, попытался замедлить ее ход (и каким-то образом преуспел), но, к счастью, Макс и Брайан оказались рядом как раз вовремя, чтобы остановить пушку, прежде чем она врезалась в кухонную стену. Вместе они вернули ее на место, и Феликс остался один привязывать ее к лееру. — Какого хуя, Феликс! И как только слова сорвались с губ Чана, юноша понял, что это была одна из тех пушек, которые он и Хёнджин привязали накануне. Это их вина, что пушка развязалась. Это была вина Феликса. — М-мне очень жаль, я не… — Сосредоточься, Феликс! Соберись, черт возьми! И завяжи эти блядские узлы так туго, что нам больше никогда не придется их развязывать! Чан кричал ему в лицо, его рука кровоточила, пушка ударила его довольно сильно, и Феликс заслужил это, он заслужил крики, это была его вина. Чан поднял руку, просто чтобы смахнуть волосы, упавшие ему на глаза, и мозг Феликса сработал сам по себе: мальчик вздрогнул и тут же прикрыл голову, но удара так и не последовало. Юноша поднял голову, а Чан уже бежал на другую сторону палубы, оставив Феликса немного сбитым с толку. Его не ударили? Чан не ударил его за допущенную ошибку? Чан не был его отцом. Конечно, он его не ударил, он никогда бы такого не сделал, и тогда юноше стало стыдно даже думать об этом. Он вытер еще одну слезу, он не просто устал, ему было холодно, холод сковывал его пальцы, мешал завязывать узлы так туго, чтобы никогда больше их не развязывать. Веревки скользили, они не хотели скручиваться так, как хотел Феликс, он из последних сил сдерживал рыдание, ему не хотелось плакать, он не был слабым. Он не был плаксой. Он должен справиться с этим. Вот только он не мог. Еще один наклон, на этот раз на левый борт, и гром эхом разнесся вокруг Феликса, он потряс его до глубины души, и если юноша раньше не знал, что значит бояться природы, то теперь он точно знал это. Но это явно еще не конец. О нет, ночь еще не закончилась. Феликс обернулся, только что кто-то позвал на помощь на другом конце палубы. Мальчик снова услышал тот же скрип. Его мозг не хотел анализировать этот звук, он не понимал, что происходит, он так чертовски устал, а потом что-то ударило его в спину. Феликс взвизгнул, тяжело рухнув на палубу, его колени и локти снова царапались о деревянные доски. А потом на него хлынула боль. Она пронзила его левый бок. Юноша вскрикнул. Он ничего не видел, ничего не слышал, а чувствовал только пылающую, горячую боль в боку. Феликс попытался встать, но усилие было бесполезно. Он не мог встать. У него не осталось сил. Он был таким уставшим, таким потерянным, таким одиноким, ему было так холодно и так, так, так страшно. И теперь ему было так больно, гораздо хуже и гораздо более мучительней, чем рана от меча после ограбления. Так. Больно. Феликс подтянул колени к груди и свернулся калачиком, ему хотелось просто исчезнуть, ему хотелось, чтобы мир вокруг него исчез, он хотел уйти от всего этого, он был таким бесполезным, таким усталым, холодным и потерянным. Так. Больно. — Феликс. Феликс, эй. Открой глаза.