Oceanbound

День уборки! Какая радость для Феликса! Будто бы ему не надоело чистить чертов корабль через день! Прошло два дня с момента его ночной смены в качестве картографа-штурмана, один день с тех пор, как Чан сказал ему, что он проделал отличную работу и в будущем у него будет больше таких ночных смен. Прошло два дня с того… инцидента возле штурвала. Феликс до сих пор не понял, что, черт возьми, там произошло, но после этого атмосфера изменилась. Никто из них не услышал приближения Джисона, и когда Феликс попытался догнать мальчика, тот исчез в кубрике, и юноша просто не мог ворваться туда, пока остальная часть команды спала. Феликс не понимал, как они не услышали Джисона. Или, может быть, юноша был настолько поглощен присутствием Чанбина, что остальной мир просто исчез. Феликс много думал об этом, он думал о том, как долго длилось молчание, пока они смотрели прямо в души друг друга, дыша одним воздухом бог знает сколько мгновений. Юноша наверняка не знал. Это могли быть долгие часы. Вот на что это было похоже. Разве в историях не всегда рассказывается, как время останавливается, когда ты влюбляешься или что-то в этом роде? Нет. Это была ужасная мысль, Феликс отогнал ее. Но у него в голове все еще не было никакого объяснения. Дальше ночь продолжалась так, будто все было совершенно нормально. Сначала Чанбин был немного раздражен перепалкой с Джисоном, но со временем он забыл о своем раздражении, и они просто продолжили говорить обо всем, что находится за далеким горизонтом. Неловкость не витала в воздухе, и Феликс был этому рад. Прямо сейчас они находились примерно в дне плавания от Сент-Томаса, и команда становилась все более нетерпеливой. Они явно были рады видеть другую команду, а Феликс лишь молился, чтобы ему не пришлось встретиться с другим капитаном Со. Капитаном «Медузы». Юноша вздрогнул при мысли о том, что ему придется встретиться с ним лицом к лицу, но, судя по тому, что сказал ему Хёнджин, они, скорее всего, не встретятся с капитаном, не считая формальных приветствий. Обычно две команды просто выпивали и устраивали вечеринку в какой-нибудь таверне, пока капитаны, их квартирмейстеры и другие высокопоставленные пираты вели переговоры. Минхо работал рядом с Феликсом, широкими движениями вычищая батарейную палубу. Капитан хотел, чтобы все было в отличном состоянии, так как они встречают его брата, поэтому теперь весь экипаж убирал корабль. Снова. Не прошло и недели с тех пор, как они в последний раз убирали его после урагана. Ну да ладно, по крайней мере Феликсу было чем заняться, и ему не нужно было постоянно думать о Чанбине. Но он все еще думал о нем все это чертово время. Дерьмо. Покончив с батарейной палубой, они оба в полной тишине спустились в трюм. Некоторые члены экипажа все еще чистили пушки. Феликсу показалось интересным, что до ограбления Сальвадора у каждого были свои задачи, и всем было в основном ясно, что они делают во время уборочных дней (если только Чан не приказал иначе), но после того, как они потеряли восемь человек в бою, их задачи взяли на себя другие люди, и все пошло своим чередом, как будто этих людей никогда не существовало. Говоря о погибших товарищах, Феликсу следует спросить Чанбина, как он держится. И вот он снова занял мысли Феликса. Нет, но, честно говоря, Чанбин потерял в той битве одного из самых близких людей в своей жизни, и хотя с тех пор они с Феликсом провели много времени вместе, они особо… не говорили об этом. Они не говорили о проигрышах. Только победа. Они не говорили о своих неудачах, а только о том, в чем преуспели. — Знаешь, я всю уборку слышу, как в твоих мозгах крутятся шестеренки. — Хм? Феликс оторвался от своих мыслей, услышав мягкий голос Минхо. — Просто пригласи его на свидание. Минхо не отводил взгляд от швабры. Феликс стал примерно на пятьдесят оттенков краснее, чем его обычный цвет кожи. — П-пригласить кого? Ему хотелось закричать и спрятаться в самый дальний, самый маленький угол трюма. — Сам знаешь кого, — беспечно сказал Минхо. — Как ты узнал? — вздохнул Феликс, ссутулившись. Он был настолько очевиден? — У меня есть уши. И глаза. И мозг. Феликс снова вздохнул. Если буквально каждый из его друзей знал об этом, то Чанбин наверняка тоже знал. Почему тогда мальчик не избегал его? — Куда мне пригласить его на свидание? Мы на корабле посреди моря. И вообще, с какой стати ему что-то со мной делать? Минхо фыркнул, затем усмехнулся. — Ты глупый. Верь в себя. Разве мы не должны добраться до Шарлотты-Амалии завтра вечером? Это твой шанс. Феликс сглотнул. Почему это он глупый? Не было никакого шанса, что Чанбин захочет… на свидание с ним. Или да, может быть, ему хотелось бы, скажем, погулять по берегу, как это обычно делают друзья, но на этом все. Никаких «свиданий» ни в какой другой форме, кроме как в качестве друзей. — У меня нет никакой веры в себя. Я не знаю, что делать, — пробормотал Феликс. — Ты продвинулся довольно далеко, просто оставаясь самим собой. Парень одарил Феликса быстрой улыбкой, когда юноша поднял взгляд. Он прислонился к метле, на лбу выступила испарина. Феликс приподнял бровь, глядя на мальчика. — Что значит «далеко»? Минхо закатил глаза на этот вопрос и фыркнул, возвращаясь к своей работе. — Я же говорил, что ты глупый. — Эй! Я не глупый! Я просто рационален! — Как скажешь, дорогуша. Будь рациональным. Это ведь такая замечательная черта. — Именно! — А ведь убивают ведьм и вешают пиратов только потому, что власти всегда утверждают, что действуют рационально. Что ж, Феликсу легче не стало. Он надулся. — Мне жаль. — Не нужно. Но будь немного менее рациональным. Это делает жизнь стоящей того, чтобы ее прожить. Минхо улыбнулся Феликсу. — Ладно, с этого момента я буду полным тупицей. — Не надо, ты уже в этом мастер. Как же Минхо раздражал! И все же он заставил Феликса захихикать. Юноша не мог поверить, что всего несколько недель назад он был напуган до глубины души (или, возможно, он все еще был напуган, но больше заинтригован). Медленно, но верно они также привели в порядок трюм. Минхо напевал какую-то странно знакомую песню, мысли Феликса снова вернулись к Чанбину. Юноша не понимал, как больше месяца назад он впервые посмотрел мальчику в глаза и утонул. Как он буквально влюбился в эти глаза океана. Боже, он был на грани. Минхо отнес чистящие средства обратно на склад, Феликс ждал его. Он слышал, как кто-то зовет их с верхних палуб, скорее всего, Чан. — Пойдем, — пробормотал Минхо и ступил на лестницу, ведущую на главную палубу. Феликс пошел за ним, бросив последний взгляд на трюм, чтобы убедиться, что все в порядке. Затем он внезапно ударился о спину Минхо. — Эй, что..! — Феликс взял себя в руки. Мальчик перед ним вцепился в перила мертвой хваткой, костяшки пальцев побелели. Дыхание затрудненное, переходящее в резкие хрипы. — Минхо! С тобой все в порядке? Внезапно Минхо повернулся к Феликсу, и юноша испугался и сделал шаг назад, чуть не упав с лестницы. Лицо Минхо исказилось… скорбью. Болью. Его брови были нахмурены, он выглядел так, будто вот-вот заплачет. Но Феликса напугало не это, нет. Глаза ведьмы. Они были молочно-белыми. Одинокая слеза скатилась по щеке Минхо: — Мне очень жаль, Феликс. Мне очень жаль. А затем, словно по щелчку пальцев, цвет глаз Минхо вернулся, он несколько раз моргнул, явно смущенный. Парень ослабил мертвую хватку на леере и взглянул на Феликса. — Хм? Что-то случилось? — Н-ничего, — заикаясь, ответил Феликс. *** Феликс вздохнул, бросив тряпку в ведро, полное грязной воды. Ему было приказано почистить часть кухонного оборудования вместе с Сынмином, поскольку Минхо… исчез после инцидента. Это было странно, тревожно, и Феликсу не хотелось об этом думать, но ему пришлось. Он думал о Минхо с молочно-белыми глазами и горьким слезами, а не о Чанбине. Феликс не видел Минхо после того, как тот побежал вверх по лестнице, явно немного смущенный тем, что произошло. У юноши было предчувствие, что он пошел к Чану, ну или ушёл куда-то, чтобы освежить голову. В конце концов, Минхо был очень независимым и нелегко впускал людей, и Феликс догадывался, что присутствие юноши будет не столь желанным, когда Минхо будет в таком состоянии. Но это было странно. Загадочно. Немного страшно. Этот… инцидент напомнил Феликсу женщину из Рам-Пойнта. У Минхо не было такого странного тона в речи, он говорил… довольно нормально. Но он также проснулся от транса, по-видимому, ничего не помня. И именно поэтому Феликс ничего не сказал. Странно. — Ты закончил? — тихо произнес Сынмин. Он выглядел немного уставшим, Феликс не спросил почему. Скорее всего, он уже знал ответ. Маленькие голубки. — Ага. Феликс поставил один из горшков на место. Он не знал, где Рауль, поскольку обычно он убирался, но мальчик не стал спрашивать. Было приятно действительно что-то делать, а не просто сидеть и думать. Хёнджин и Джисон заходили к ним раньше, и Феликсу почти хватило смелости отвести Джисона в сторону и рассказать ему обо всем, что происходило на прошлой неделе. Он частично понимал, почему Джисон вел себя так, а частично нет. Но в целом он просто хотел быть с ним в хороших отношениях. Юноша не хотел его терять. Он не хотел терять друга из-за… мальчика, который ему нравился. Это все еще было так странно, и все это началось еще до того, как Феликсу… «понравился» Чанбин. Или нет? Может, Феликс просто не осознавал, что влюблен в мальчика? О, нет. Что, если он был так очевиден еще до того, как осознал свои чувства? Это было плохо. Очень плохо. Феликс ненавидел эту мысль всеми фибрами души. — Ты сегодня был ужасно тихим. Сынмин улыбнулся Феликсу, пробуждая его от мыслей в энный раз за сегодня. — Ой. Извини, — пробормотал Феликс. — Кто-то особенный у тебя уме? Феликс услышал насмешку в голосе Сынмина. Он знал. Конечно, он знал, поскольку знали Хёнджин и Чонин. Боже, как Феликс прямо сейчас ненавидел тот факт, что они находились на чертовой лодке посреди моря и любые секреты не оставались секретами надолго. Если только ты не Минхо. — Нет. Я думаю о… сегодняшнем спарринге, — юноша схватил ведро и перенес его с пола на стол. — Мы закончили или нам нужно еще что-то сделать? — Я просто дразню тебя, Феликс. Сынмин ухмыльнулся. Феликс вздохнул. — Я знаю. — Думаю, на сегодня мы закончили. Если увидишь Хёнджина на палубе, скажи, пожалуйста, что мы всё. — Конечно. Феликс не спросил, зачем, и, честно говоря, не хотел знать. Ему не нужно было знать. Он схватил с собой ведро и все грязные тряпки, быстро помахал Сынмину и побежал по лестнице на главную палубу. Был полдень, по небу проплывали несколько облаков и время от времени скрывали за собой солнце. Воздух был приятным, не было ни жарко, ни холодно. Такие дни были идеальными для плавания, как однажды сказал Чонин. Ветер трепал волосы Феликса, кидал их в глаза, лишая на несколько мгновений способности видеть. И в эти несколько мгновений ему удалось на что-то наткнуться – нет, на кого-то, и с силой потянуть за собой. Феликс вскрикнул, споткнувшись о свои и чужие ноги, а ведро, которое он держал в руке, полетело черт знает куда, проливая воду повсюду. Юноша вздрогнул, когда его ладони царапнули деревянные доски палубы, почти до крови. Кто-то рядом с ним застонал, и кровь Феликса сразу же застыла в жилах, когда он узнал этот стон. О, нет. О, нет. Юноша снова чуть не споткнулся, но его схватили за талию сильной рукой, а другой придержали руку. А потом он оказался слишком близко к бурным глазам, в которых плескались океаны глубже бездны. — Мне очень жаль, я не увидел тебя, ты не поранился? — заикаясь, проговорил Чанбин, держа Феликса. — Я-я-я в порядке! Феликс почувствовал, как его уши покраснели, а щеки залил румянец. Чанбин был слишком близко. Чертовски близко. Феликс мог видеть крошечную родинку под его глазом, и ему ни при каких обстоятельствах не приходилось приближаться настолько близко, чтобы ее рассмотреть. Затем Чанбин тоже понял, что он был слишком близко, и быстро отпустил руку и талию Феликса, сделав несколько маленьких, шатких шагов назад. — Ты уверен? С твоим боком все в порядке? Чанбин оглядел Феликса, но не увидел крови. — Все в порядке, он почти зажил благодаря Чонину. Я не поранился. Плечи Чанбина, казалось, сбросили некоторое напряжение. — Хорошо. Ладно. Мне очень жаль. — Нет, извини, это я наткнулся на тебя, — возразил Феликс. Чанбин фыркнул: — Выходит, мы оба виноваты. — Хорошо. И вот оно снова: эта маленькая улыбка и этот гром в груди Феликса. О, как он это ненавидел. Юноша оглянулся и увидел, что грязная вода и тряпки разбросаны повсюду. Он разочарованно вздохнул — они с Минхо всего несколько часов назад мыли чертову палубу! И теперь ему придется делать это снова. — Я помогу тебе, — поспешно сказал Чанбин, заметив нахмуренные брови Феликса. — Не надо, все в порядке. Феликс взял ведро и несколько тряпок, лежащих рядом с ним. Чанбин поднял еще три. — Нет. Я настаиваю. Я помогу тебе. — Чанбин. Феликс посмотрел на парня. Его сердце пропустило удар. А Чонин хихикал позади Чанбина на юте. Феликсу хотелось еще раз переступить через призрачный край дозволенного, и в то же время ему хотелось на минутку отступить от этого слишком близкого объятия. Противоречиво. Ужасно. — Феликс. Я помогу тебе. Я хочу это сделать. *** — А потом бам! Семь человек на палубе, семеро внизу, против как минимум пятидесяти! И мы победили! — воскликнул Хёнджин, треся кулаком в воздухе и живо объясняя детали того ограбления много лет назад, когда шансы были не в их пользу, но им всё же удалось победить. — Я думал, что это будет конец «Эвриале». Я был неправ. Слава богу. Феликс промычал что-то в ответ, толкнул кухонную дверь и пошёл по лестнице. Он схватил тарелку и набил ее всем, что Сынмин и Рауль сумели собрать вместе. Тушеное мясо и немного соленого мяса. Феликс обернулся и увидел своих друзей, сидящих в крайнем правом углу. Он и Хёнджин протискивались между столами, полными членов команды, которые громко смеялись. Как обычно. Все как обычно. Это было своего рода утешением и заставляло сердце Феликса трепетать. Только это, и вид Чанбина. Жаль, что мальчик сидел в углу, а места остались только в конце стола. Пока Чонин не заметил приближающихся Феликса и Хёнджина. И буквально толкнул Сынмина так, что перед Чанбином теперь было свободное место. Шея Феликса горела. Он почти отказался от этого места, но потом понял, что другое свободное место было напротив Сынмина, и было бы очень странно, если бы Феликс сел там, тем более, что это также было место рядом с Джисоном. Который сидел рядом с Минхо. Который сидел рядом с Чанбином. Поэтому Феликс поставил свою тарелку перед Чанбином и сел. Чанбин наблюдал за всей этой клоунадой, приподняв бровь, и румянец на лице Феликса лишь усилился. Если этого было недостаточно, чтобы он что-то осознал, значит, все потеряно. О, как Феликсу хотелось, чтобы Чонин их не заметил. Или не хотелось. — Привет. Юноша слегка улыбнулся Чанбину, садясь напротив. Он заметил красные уши Чанбина и понадеялся, что это не из-за Чонина. Он не хотел доставлять сыну капитана дискомфорт. О боже, а что, если он осознал, что Феликс влюблен в него, и теперь ему было от этого противно? О Боже. О, нет. — Привет, — пробормотал парень, и угол его рта скривился в быстрой улыбке. Затем Феликс понял, насколько ужасной была его ситуация на самом деле: Чанбин сидел спиной к стене, без окон, с другой стороны у них двоих была еще одна стена, свеча излучала мягкий свет из подсвечника чуть выше головы Феликса. С другой стороны у них были друзья, Чан тоже присоединился к их компании, а остальная часть комнаты осталась за спиной Феликса. Поэтому у него не было другого выбора, кроме как смотреть на Чанбина. Феликс чуть не уронил тушеное мясо на рубашку (Чанбина), затем подавился водой. Чонин похлопал его по спине, чтобы помочь ему выкашлять воду из легких. Вдобавок ко всему, его лицо горело от смущения. Он так надеялся, что останется хоть капля той элегантности, которая была у него еще несколько месяцев назад. Но нет, жизнь печально известного пирата наверняка избавила его от аристократизма. Хёнджин и Сынмин явно находились в своем собственном мире, время от времени украдкой переглядываясь и краснея, очарованные друг другом. Чан выглядел немного растерянным, поскольку ему пришлось сидеть в конце стола между ними двумя. Джисон был ужасно тихим, но оторвался от своих мыслей, как только Минхо сказал что-то ему на ухо. Улыбка расплылась на его лице, достигла глаз, и вскоре он, как обычно, стал разговорчивым. Чонин ел молча, как Феликс и Чанбин. И это… было немного неловко. Пока Чан, наконец, не поменялся местами с Сынмином и не взял ситуацию под контроль, нарушив молчание и начав разговор с типичного вопроса «как прошел день», на который почти все ответили что-то вроде «все хорошо». Лед был сломан, неловкости больше не было. Теперь атмосфера была теплой и дружелюбной, как всегда. Кухня была, наверное, одним из любимых мест Феликса на корабле, с ней у него было связано столько приятных воспоминаний. Затем Феликс снова утонул в глазах Чанбина. Как влюбленный дурак. — Тебе удалось отмыть палубу? — спросил Чанбин, и из уголка его рта посыпались панировочные сухари. Амелия Ли сошла бы с ума. Как он смеет говорить, когда у него во рту еда! Феликс был очарован. — Ага. Ничего страшного. Посреди уборки Чанбина позвал отец. — Хорошо. Это хорошо. — Мгм. — По крайней мере, Вашему Высочеству не пришлось марать свои мягкие руки шваброй, — пробормотал Феликс, достаточно громко, чтобы Чанбин услышал его прежде, чем он успел остановить себя. Парень усмехнулся: — Я мыл эти палубы больше, чем ты за всю свою жизнь, юнга. — Намекаешь, что действительно работал на этом корабле? — Ты хочешь сказать, что я не выгляжу так, будто работаю целый день? О боже мой, Феликс не смотри на его руки, не делай этого, но он все же сделал это и сглотнул, и Чанбин ясно это заметил. На его лице появилась самодовольная улыбка. Как они дошли до этого во время минутного разговора? — С такими-то палками? Ага. Феликс прикусил язык. Он не мог позволить Чанбину победить, не мог. Чанбин закатил глаза. — Эти мускулы залили палубу кровью врагов, детка, не забывай об этом. — О, я обязательно это забуду. Голос Феликса ослаб. Детка? Детка?! Минхо кашлянул, и это имело тот же эффект, как если бы Минхо ударил Феликса по лицу и вернул его в настоящее, где он и Чанбин сидели со своими друзьями на кухне. Чанбин выглядел таким же виноватым, когда понял, где они. И что остальные слушали весь их разговор. Феликсу хотелось кричать. *** — Эй, Феликс, можешь отнести это на склад? — прозвучал голос Чана с юта над головой Феликса. Юноша побежал вверх по лестнице. Чонин только что пожелал ему спокойной ночи, а Хёнджина и Сынмина снова нигде не было, и Феликсу не особо хотелось их искать. Но он еще не хотел идти спать, поэтому какое бы задание ни дал Чан, его вполне устраивало. Санён стоял у штурвала, осторожно поворачивая руль из стороны в сторону, вечерний ветерок играл с его волосами, заходящее солнце окрашивало его синюю рубашку в оранжевый цвет. Чан протянул Феликсу несколько свитков бумаги, скорее всего, это были какие-то карты. И не очень важные, так как самые важные хранились в каютах Чана или капитана. Чан одарил Феликса яркой улыбкой и кивнул в знак благодарности, прежде чем Феликс развернулся и спустился по ступенькам обратно на главную палубу. Он быстро взглянул на открытое море – далеко-далеко из-за горизонта виднелись маленькие острова. Феликс признался себе: вид этих маленьких клочков земли заставил его почувствовать себя немного спокойнее. Было что-то пугающее в том, чтобы плыть по открытому морю, где нигде не видно земли, не слышно ни криков чаек, ни голосов, доносившихся с других кораблей. Это всегда вызывало у Феликса легкое чувство страха, но не в плохом смысле, о, он любил плавать под парусом, ему нравилось видеть вокруг себя синеву и быть совершенно свободным от каких-либо границ, но все же… что-то в этом было… изолирующе. Вдали от всех остальных. В худшем случае – вдали от помощи. Заходящее солнце окрасило горизонт в россыпь разных цветов, каждый из которых был более захватывающим, чем другой, торопливо меняясь по мере того, как солнце уходило за горизонт. Феликс вдохнул свежий воздух, он почувствовал запах наступающей ночи. Юноша услышал, как Джонни пожелал ему спокойной ночи, и ответил ему тем же. Большая часть экипажа уже собиралась спать, ведь завтра будет что-то вроде вечеринки, сбор двух экипажей в Шарлотте-Амалии. Феликсу этого не очень хотелось, но он с нетерпением ждал возможности увидеть город и провести время со своими друзьями на берегу. Мальчик спустился по лестнице на батарейную палубу, а затем в трюм. Несколько факелов все еще горели, что, возможно, было немного странно, но он решил, что кто-то еще работал, или Чан сказал им не тушить их сегодня вечером. Феликс открыл дверь кладовой, затем понял, что это не та дверь, и пошел к соседней. Немного покопавшись, он положил свитки на место. Говоря о сегодняшнем вечере, после того, как Минхо вытащил Чанбина и Феликса из их собственного маленького мира, все пошло под откос. Юноша пылал красным, он это знал, Хёнджин и Сынмин продолжали хихикать над ним, а Чонин бросил на него несколько слишком понимающих взглядов. Джисон выглядел довольно кислым, и надежды Феликса поговорить с мальчиком после ужина исчезли вместе с ветром, когда Джисон потащил Минхо за собой после ужина. После этого… Феликс отчаянно пытался игнорировать существование Чанбина. Ему не нужно было, чтобы Хёнджин постоянно хихикал над ним, и ему определенно не нужно было все время краснеть, потому что он хреново умел это скрывать. Мальчик думал, что был хорош в этом, скрывать свои чувства от родителей было довольно легко в последние годы жизни в Нассау, но сейчас? Черт, он не знал, как действовать. Феликс вздохнул и закрыл за собой кладовую. Он уже собирался ступить на первую ступеньку лестницы, ведущей на батарейную палубу, когда на долю секунды услышал, как кто-то движется позади него, а затем вспышка стали – и меч преграждает ему путь наверх, всего в нескольких дюймах от его горла. Юноша чуть не вскрикнул и сделал быстрый шаг назад. Ему показалось, что его сердце вот-вот вырвется из груди, когда он услышал смешок слева от себя. — Наконец-то я тебя поймал. Феликс медленно поднял руку и положил указательный палец на кончик меча, чуть ниже подбородка. Он осторожно отодвинул его от себя и повернулся лицом к мальчику. — Почти два месяца на корабле, а тебе потребовалось столько времени, чтобы попытаться убить меня? Чанбин усмехнулся, забирая меч из рук Феликса. — Я бы не смел убить своего любимого учителя, не так ли? — Не знаю, я не знаю, что у тебя в голове. Феликс ухмыльнулся мальчику, который слегка надулся. О, как мило он выглядел! Вот почему факелы все еще горели. Чанбин был здесь. Почему он был здесь? — Почему ты все еще здесь? Разве ты не говорил, что тебе есть чем заняться? — Значит, ты обратил внимание! Я думал, ты меня игнорируешь. О, да. Феликс определенно пытался его игнорировать. — Ты буквально объявил об этом так громко, как только мог, когда выходил из-за стола. — Верно. И чтобы ответить на твой вопрос, я ждал тебя. О? Что это затронуло струны сердца Феликса? Юноша слишком хорошо знал это чувство. И он страстно ненавидел это. — Зачем? — спросил Феликс. Он мог бы поклясться, что щеки Чанбина слегка покраснели. — Я, эм… А? Внезапное изменение поведения Чанбина: теперь он избегал взгляда Феликса и смотрел куда угодно, только не на него. — Ты что? — Видишь ли… Я как бы скучал по нашим маленьким ночным спаррингам. — …Ох. Теперь Феликс тоже покраснел. — Знаешь, ты мог бы просто попросить, — пробормотал он, на что Чанбин слегка улыбнулся. — Я знаю. Но ты проводил много времени с Минхо и Чонином, так что… Феликс приподнял бровь. Мальчик ревновал? Чанбин? Ревновал? — И ты так хотел следить за всеми остальными на уроках фехтования, что… — Чанбин немного неловко почесал затылок. Воздух в трюме был напряженным. — Ну, ты не особо нуждался во внимании. Ты уже хорош. Чанбин надулся. — Чанбин, ты ревнуешь? — Ревную? Я? Конечно, нет! Углубляющийся румянец сказал Феликсу обратное, и он захихикал. — Ладно, я тебе верю, ты не ревнуешь. Феликс прислонился к перилам лестницы, явно не веря Чанбину, и это было видно по тому, как его губы скривились в озорной улыбке, а глаза мерцали в свете факелов. — Я просто хочу знать больше! Я нетерпелив! — Ладно ладно! Ты не ревнуешь, ты хочешь узнать больше. И тебе определенно не нужно больше моего внимания. — Точно нет. Чанбин теперь тоже улыбался. Он знал, что Феликс видел его насквозь. Это сводило его с ума. Так. Чанбин хотел внимания. Феликс уделил бы ему такое внимание, потому что, честно говоря, он был готов дать мальчику все, что он когда-либо попросит, даже не задумываясь. И он ненавидел это. Но в то же время и любил. Он не ненавидел это, когда был с Чанбином, он мог видеть только его, его ослепительную улыбку и эти глубокие глаза, и Феликс мог хотя бы на короткую секунду представить, что, может быть, может быть, был небольшой шанс, что Чанбин мог что-то почувствовать в ответ. Но Феликс знал: как только он позволит своим мыслям блуждать, оставшись наедине с собой, он придёт к тому же выводу, к которому приходил до сих пор каждую ночь – не было абсолютно никакого способа, чтобы Чанбин когда-либо полюбил его в ответ не иначе, как друга. И это было окончательной мыслью. Но Чанбин хотел внимания. Поэтому Феликс собирался отдавать его ему, хотя и знал, что пожалеет об этом, когда позже, наконец, ляжет спать. Юноша вытащил меч из бочки рядом с лестницей и одним быстрым движением направил на Чанбина клинок. — Носочки, — скомандовал он и ясно увидел изменения в поведении Чанбина. Мальчик сделал быстрый шаг назад и выставил перед собой клинок, прижимая его к клинку Феликса. Сталь заскрежетала. На несколько мгновений их взгляды встретились. Затем Феликс шагнул влево и размахнулся. Вверх, вниз, вокруг себя и снова вверх. Лезвия сталкивались друг с другом быстрыми резкими движениями. Феликс отпрыгнул от Чанбина, снова атаковал, улыбнулся мальчику, когда тот вначале парировал его атаку. Затем Чанбин догнал его и отправил меч Феликса в полет на другую сторону палубы. А потом он снова направил клинок на горло Феликса. Юноша поднял руки перед грудью в оборонительной манере. И через несколько мгновений именно Феликс заставил Чанбина выронить меч, а затем еще раз, а потом они оба настолько запыхались, что Феликсу пришлось прислониться к балке, чтобы отдышаться. Они были в синхроне, и это не было шоком для Феликса. Чанбин учился хорошо, и он учился быстро. Он быстро догонял юношу, выбирая его способ боя на мечах и используя его против него. Умный. Очень умный. Это зажгло внутри Феликса огонь. — Я хочу научить тебя кое-чему новому. То, чему тебя больше никто не сможет научить, кроме еще одного высокопоставленного офицера английского флота. Это королевский сет, — сказал Феликс, подумав немного. Это был довольно сложный набор движений, но он наверняка был бы полезен Чанбину. Парень выглядел удивленным словами Феликса. Юноша не совсем понимал, почему он решил научить этому мальчика. Возможно, это было то внимание, которое он уделял Чанбину, в конце концов, его маленькая... ревность? Это началось после того, как остальные присоединились к занятиям по бою на мечах, так что теперь это могло быть чем-то… только между ними двумя. Чанбин выглядел довольным. Он слегка приполнял уголок рта. Его челка немного завивалась на лбу из-за пота. Невероятный. Феликс взял свой меч и протянул ему. — Его используют только в том случае, если твой противник примерно того же уровня, что и ты. Не знаю почему. Возможно, это вопрос справедливости. Чанбин кивнул, сосредоточившись на Феликсе. — Начни с более сильной ноги впереди себя. Чанбин сделал, как ему сказали, поставив ногу впереди, повторяя движения Феликса. Затем юноша начал объяснять сет. Замах, поворот более слабой ногой, еще один замах, вокруг себя, желательно с пируэтом, рывок вперед, нырок под руку противника, замах, еще один замах, внезапная смена руки с мечом, влево, вправо, влево , влево, еще одна смена рук, и снова, влево, вправо, задача заключалась в том, чтобы сбить с толку противника, а затем снова назад, и с большим размахом обезоружить противника. — Ты серьезно? — спросил Чанбин после того, как Феликс закончил объяснять сет. — Да? Феликс слегка изогнул бровь, и уголок его рта тронулся в легкой усмешке. — Дело в том, что нужно быть быстрым. Чрезвычайно быстрым. Этот сет должен заложиться настолько естественно, чтобы ты не думал о нем, когда делал, понимаешь? Чанбин кивнул. — Если твой противник знает, что ты делаешь, он сможет парировать атаку, и тогда вопрос лишь в том, кто быстрее и лучше делает сет или лучше меняет движения быстрее. Чанбин снова кивнул. — Это трудно, — пробормотал он, и в его голосе сквозило беспокойство. — Я знаю. Но для тебя нет ничего такого, чего ты не сможешь сделать, я это знаю, — успокоил его Феликс. — Если ты так говоришь. — Я так говорю. И он действительно так думал. А затем они вдвоем начали повторять эти шаги снова и снова, Феликс постоянно говорил Чанбину, чтобы он оставался на носочках, говорил, как направлять свой меч, чтобы получить от него максимальный эффект. — Этот сет не должен быть смертельным, но он может быть смертельным, если вместо последнего взмаха ты толкнешь меч вперёд, ты, скорее всего, пронзишь сердце противника. Если только он не заблокирует твою атаку. Или убьет тебя первым. Так что тебе нужно действовать быстро. Я собираюсь научить тебя этому настолько четко, что ты будешь знать эти шаги, даже если тебя разбудят ночью. Навсегда. Феликс был полон решимости, и с каждым новым шагом, которому он обучал Чанбина, он становился все более и более уверенным, что Чанбин сможет это сделать. Они потеряли счет времени. Повторение за повторением, шли часы, и единственными звуками, кроме лязга клинков и тяжелого дыхания, были звуки ударов небольших волн о корпус корабля. Феликс случайно сделал Чанбину на руке крошечную ранку, но мальчик просто отмахнулся, как будто ничего не произошло. И дело было не в том, что юноша боялся причинить вред Чанбину, он просто чувствовал себя немного виноватым из-за этого. — Носочки! Чанбин, ты можешь лучше! Феликс рассмеялся, а пират зарычал, снова рванувшись вперед. Конечности юноши болели, он устал, но что-то поддерживало его, и этим чем-то был тот маленький огонь внутри него каждый раз, когда Чанбин улыбался ему, или смеялся, или… что-то в этом роде. Ему хотелось снова оказаться здесь, в чертовом трюме, только из-за Чанбина. Конечно, он этого хотел. Он был так глуп. Влюбленный дурак. Затем, внезапно, Чанбин сделал шаг слишком близко, споткнулся, и, прежде чем Феликс успел это осознать, он потянулся, чтобы схватить мальчика в воздухе, чтобы тот не упал. Он упал прямо на Чанбина, так как его ноги слишком устали, чтобы выдержать его вес. Феликсу потребовалось слишком много секунд, чтобы осознать, что он смотрит прямо в глубокие глаза всего в нескольких дюймах, во второй раз за сегодня, дыхание Чанбина обволакивает его, призрачно скользит по его шее, пальцы дергают ткань рубашки Феликса... Юноша все еще держал Чанбина за руку, а другая удерживала весь свой вес, чтобы не раздавить парня. Секунды проходили в ритме сердцебиения Феликса. Он заметил, как глаза Чанбина скользнули от его глаз чуть ниже, раз, два, а затем он, наконец, вышел из транса и вскарабкался на ноги, заикаясь и запинаясь. — Ой, прости, мне так жаль, я пытался поймать тебя, я не хотел, мне очень-очень жаль! Феликс снова потянулся к Чанбину и помог ему подняться. Но Чанбин не выглядел злым, о нет, он хихикал. И краснел. Заметно краснел. Юноша снова захотел спрыгнуть с проклятого корабля. — Феликс! Все в порядке, мы оба устали. Чанбин провел рукой по своим темным локонам, убирая их со лба. Как он мог выглядеть как римский бог, когда был потным и смертельно уставшим? Феликс не мог этого понять. Действительно не мог. — Да, мы устали. Думаю, нам пора закончить на сегодня. Ты можешь запомнить шаги, тебе просто нужно стать более ловким и быстрым, и тогда сможешь выполнить причудливый королевский прием, и будешь единственным пиратом на Карибах, который его знает! Феликс опустил клинок в бочку и улыбнулся Чанбину. Невероятный. Притягательный. Не из этого мира, чудесный, именно таким был Чанбин при свете факелов: блестящая кожа, растрепанные волосы. — Единственный пират? Ты не собираешься учить этому остальных? Чанбин был удивлен. Феликс немного подумал. — Хм. Нет. Ты сказал, что хочешь моего внимания, и теперь ты его получил. — Я только сказал, что хочу узнать что-то новое! И я сделал это! — воскликнул Чанбин, изображая раздражение. — Ты сделал. И я подумал, что мы могли бы позволить королевскому сету быть… нашим секретом. Наверное. Только между нами двумя, — внезапный прилив смелости исчез, и Феликс снова покраснел, уклоняясь от пристального взгляда Чанбина. — Нашим секретом? — спросил Чанбин, стоя достаточно близко, чтобы его костяшки пальцев коснулись костяшек Феликса. — Да. Нашим секретом.