Oceanbound

Три года. Прошло три года. Три мучительно долгих, невыносимых года. Феликс окунул перо в чернильницу и стряхнул, прежде чем провести им по бумаге. Он был достаточно осторожен, чтобы не пролить чернила на поверхность, но достаточно небрежен, чтобы его почерк оказался практически нечитаемым. «Извините, это всего лишь мой почерк», — вот что он говорил мистеру Хафтону, губернатору Порт-Ройала, когда тот в очередной раз ругал Феликса за его отчеты о налоговых платежах. Феликс вздохнул, у него болела голова. Солнце медленно садилось за его спиной, окрашивая стены в оранжевый цвет. Большую часть дня он просидел в своей комнате, сгорбившись над столом. Ему не хотелось выходить. Ему никогда не хотелось выходить на улицу. Когда он наконец записал последние цифры, он дал чернилам немного высохнуть, прежде чем свернуть бумагу в рулон, запечатать его воском и поставить фамильную печать Ли. Печать семьи Ли. Боже, как он ненавидел эту штуку. Во рту Феликса появился привкус пепла. Юноша встал и потянулся. Он как следует отдернул шторы от окна, позволяя солнечному свету проникнуть в комнату. Позолоченные завитки, украшающие ножки его рабочего стола, мерцали в вечернем свете. Феликс снова вздохнул и положил написанную бумагу поверх стопки других бумажных свитков. Он провел рукой по своим оранжевым локонам, которые стали слишком длинными за эти годы, но у него просто не хватало сил позаботиться о том, чтобы их подстричь. — Эй! Сегодня вечером «Владычица Морей» снимает якоря! — Правда? Я думал, они отплывают завтра утром. — Нет, нужно освободить несколько мест в порту, губернатор сказал им уйти сегодня вечером. Феликс закрыл распахнутое окно, сердце его болело. Шумы, доносившиеся с улицы под его балконом, превратились в кашу, и юноша больше не мог разобрать слов. На мгновение он всмотрелся в панораму перед собой: крыши зданий, ведущие к самому большому порту, который Феликс когда-либо видел в своей жизни – но он знал, что он не такой уж большой по сравнению с такими огромными городами, как Лондон. Порт-Ройал был красивым городом, Феликсу пришлось это признать. Он был больше Нассау, оживленнее Нассау, он был лучше Нассау во всех отношениях. Порт-Ройал был дружелюбным, а Нассау — враждебным. Порт-Ройал прощал, Нассау — нет. Порт-Ройал находился далеко от Чарльза Ли. Нассау нет. Три года. Прошло три года. Они не успели. Амелия Ли скончалась за три дня до того, как HMS Victory вошла в доки Нассау. Ее последним желанием было увидеть Феликса один раз, хотя бы один раз, но у нее отобрали эту возможность. Она оставила мальчику письмо, письмо, которое продиктовала своей горничной всего за несколько часов до своей смерти, как будто знала, что сын и его отец не доберутся до дома вовремя. Мой дорогой летний ребенок, я не знаю, дойдет ли когда-нибудь до тебя это письмо, но у меня есть, что сказать тебе. Я надеюсь, что где бы ты ни был, с тобой все в порядке, и все, через что ты проходишь, закончится счастьем, а не слезами. Я надеюсь, что будущее будет благосклонно к тебе, и ты сможешь жить с чистой совестью. Мои дни на этой земле сочтены, но моя любовь и забота о тебе будет рядом, даже когда мое тело покинет эту землю. Я всегда буду рядом с тобой, в твоем сердце, и ты это знаешь. Прежде всего, я надеюсь, что ты проживешь жизнь, которой будешь доволен, и обретешь истинное счастье. С любовью, твоя мама Феликс мог слышать ее каждый раз, когда читал письмо, он ясно слышал голос Амелии Ли, как будто она шептала письмо прямо ему на ушко. Письмо было недлинным, но Феликс знал, что его мать вложила в эти слова всю свою любовь. Он перечитывал письмо бесчисленное количество раз, сотни раз половина слов была неразборчива из-за слез, застилавших глаза. Феликс запомнил послание слово в слово. Он очень дорожил им и все время прятал в карман жилета. Оно было грустным и горько-сладким, и оно было единственным, что осталось у Феликса от матери. Это было единственное, что у него осталось от Амелии Ли, кроме воспоминаний. Три года, а боль не утихала. Феликс слышал, как входная дверь открылась и закрылась: губернатор, скорее всего, вернулся домой. Комната Феликса находилась на втором этаже здания, рядом с комнатой дочери губернатора. Она училась в Лондоне, поэтому Феликс никогда с ней не встречался. Судя по всему, это была милая дама, которая выйдет замуж следующим летом. На несколько лет старше Феликса. Шаги дошли до лестницы, и юноша понял, что губернатор поднимается наверх. Он схватил свитки и поспешил к двери, как раз перед тем, как услышал стук. Парень открыл дверь и предстал перед губернатором Порт-Ройала. — Добрый вечер, Феликс! — Добрый вечер, мистер Хафтон. Как вы? — Я в порядке, мой мальчик. Налоговые отчеты готовы? — Да, они здесь! Феликс передал свитки мистеру Хафтону. Это был довольно приятный мужчина лет пятидесяти, немного седой и полноватый. Юноша ожидал худшего, но мистер Хафтон оказался терпимым. Он не давил и не задавал лишних вопросов о прошлом Феликса, которые, казалось, все еще были интересной темой, обсуждаемой во время ужинов. Он был терпелив и не кричал. — Спасибо! Сегодня пришло письмо из Нассау. Я думаю, это от твоего отца. Мистер Хафтон вручил Феликсу письмо со знакомой печатью. Юноша поблагодарил мужчину. — Сэр Эйнсли и Нельсон зайдут сегодня вечером на ужин, надеюсь, ты присоединишься к нам. Сын сэра Нельсона тоже приедет. — Я с радостью присоединюсь к вам, сэр. Феликс изобразил улыбку. Боже, как он ненавидел сына Нельсона. — Прекрасно! Я позову тебя, когда они будут здесь. Феликс закрыл дверь, как только мистер Хафтон ушел. Он бросил письмо на стол и сел на кровать рядом с ним. Юноша еще раз провел рукой по волосам и вздохнул. Стены будто начали смыкаться вокруг него, это чувство возникало каждый раз с каждым чертовым письмом. Побежденный, Феликс взял его, сорвал печать и прочитал. Ужас охватил его. Феликс, я нашел тебе девушку. Свадьба с мисс Элейн Пул будет в сентябре. Я надеюсь, что у тебя все хорошо в Порт-Ройале, и мистер Хафтон хорошо учит тебя. С любовью, твой отец. Феликса начало тошнить. Он предвидел это, он знал, что его отец в срочном порядке искал кого-то, на ком он мог бы жениться, кого-то, чья семья принесет Нассау богатство и славу. Феликс слышал о них, о семье Пулов, они тоже жили в Лондоне, а мать Элейн дружила с Амелией Ли. Юноша швырнул письмо обратно на стол и попытался проглотить ком в горле. Он не хотел этого. Он не хотел ничего из этого. До наступления сентября оставалось всего три месяца. Прошло три года. Три долгих и мучительных года. Причина, по которой Феликс собирался жениться на мисс Пул, заключалась в том, что мистера Смита повесили за измену всего через неделю после… похищения Феликса. Чарльз Ли узнал, что его дорогой друг стоял за нападением и работал с пиратами, и его повесили, потому что сговор с пиратами означала, что и ты тоже один из них. После этого госпожа Смит, Маргарет и Аннелиза уехали обратно в Англию и переехали в Ливерпуль. После этого несколько новых семей переехали в Нассау, и город был по большей части перестроен. Но юноша находился в Порт-Ройале, вдали от Нассау, вдали от всего. После смерти Амелии Ли ненависть Чарльза Ли к Феликсу стала очевидна даже для посторонних. Юноша знал это, Чарльз видел в своем сыне пирата, грязного вора, таракана, которого следует уничтожить. Ситуация вышла из-под контроля, каждый божий день сэру Эйнсли приходилось слушать, как Феликс и Чарльз Ли кричали друг на друга, потому что они просто не могли дышать одним воздухом в одном доме. Что бы юноша ни делал, он делал это неправильно, и когда Чарльз злился на него, Феликс, вместо того, чтобы просто сдерживать гнев, как раньше, начал защищаться, кричать на него в ответ. И это особенно вызывало гнев у отца. Напоминанием об этом у мальчика на ухе остался крошечный шрам. Итак, Чарльз Ли отправил Феликса в Порт-Ройал, поскольку наконец понял, что не желает обучать его, чтобы он стал следующим губернатором, потому что юноша не хотел им становиться и не хотел работать со своим отцом. К несчастью для Феликса, Чарльз Ли также знал, что юноша не посмеет идти против незнакомцев, занимающих высокие посты, как бы он ни презирал власть, поэтому теперь мальчик делал все, что ему велел мистер Хафтон, друг детства Чарльза Ли. Главным образом потому, что он был удивительно приятным человеком. Главным образом потому, что он не осмеливался повысить голос на губернатора Порт-Ройала, крупнейшего города Карибского моря. Итак, теперь Феликс знал, как заполнять налоговые отчеты, и скоро он узнает об инвестициях и тому подобном! Как здорово! Как мило! Через полгода у Феликса появится жена, скорее всего, дом и в Нассау, и в Порт-Ройале, он будет близок к завершению обучения и вскоре займет пост губернатора Нассау. Или станет его помощником. Как приятно! Все, о чем только желал Феликс! Юноша изо всех сил старался не дать слезе скатиться по щеке, но не мог ее остановить. Боже, как он это ненавидел. Он так, так, так сильно ненавидел это. Он ненавидел это всеми фибрами души. Его не должно было быть здесь. Он не должен был находиться где-то рядом с Порт-Ройалом, где-то рядом с кем-либо из этих людей. Он не должен был находиться на суше. Он должен был быть дома. Разочарованный Феликс встал. Чтобы сделать что? Разве он мог просто выйти из дома в такой день? У него было место, где нужно побывать, ужин, который он должен посетить, и задание выдавливать из себя фальшивые улыбки. Он вздохнул еще раз, прежде чем его внимание привлекло зрелище в зеркале рядом с гардеробом. Он так изменился. Феликс всегда был улыбчивым маленьким мальчиком Амелии, но теперь его черты лица стали постоянно хмурыми. И, если честно, он не мог вспомнить, когда в последний раз искренне улыбался. Или, возможно, помнил. Это было три года назад. В скрипе деревянных досок, шелеста книг и шуме моря. Феликс поднял руку, позволил рукаву рубашки упасть и обнажить тонкий шрам на правой руке. Он был едва заметен — тонкая белая линия на коже. Другой рукой он слегка провел по нему вверх и вниз. Три года. Прошло три года. Прошло три года с тех пор, как Феликс в последний раз видел Чанбина. Прошло три года с тех пор, как ему пришлось оставить Чанбина на палубе, плачущего и истекающего кровью. Прошло три года с тех пор, как «Эвриала» взорвалась, не оставив после себя ничего, кроме щепок. Прошло три года, а боль все еще время от времени полностью поглощала Феликса. Было уже не так плохо, как раньше, но боль все еще сидела внутри него. Кто-то когда-то сказал Феликсу, что время лечит раны, но он был не согласен с этим. Время просто на мгновение останавливало кровотечение, а потом Феликс несколько секунд смотрел на море из доков Порт-Ройала, и его сердце снова разбивалось на миллион кусочков. Горе было просто любовью, которой некуда деться, так однажды сказала ему мать, и оно выливалось между содрогающимися рыданиями и бессонными ночами. Боже, он так скучал по Чанбину. Он так скучал по нему, так сильно, что не мог справиться со своими эмоциями. Итак, он снова позволил слезам течь, позволил им запятнать свои щеки, позволил рыданиям взять верх, когда он упал на колени перед зеркалом. Он дрожал и не мог дышать. Он нарушил так много обещаний. Он нарушил их все. Он пообещал Джисону, что они всегда будут держаться вместе. Он пообещал другим мальчикам научить их всему, что знал сам. Он пообещал Чанбину никогда не покидать его. А потом оставил его. Он знал, логическая часть его мозга знала, что эта жизнь длилась всего месяц. Любовь, которую они разделяли, длилась всего неделю, и это не должно было так сильно ранить, на самом деле не должно было быть так больно, но это случилось. Но это уже не имело значения. Никого из них уже не было в этом мире. Они были в ветре, в волнах океана, в проплывающих мимо облаках. Феликс сам видел это, он видел, как «Эвриала» взорвалась и затонула, он видел, как развалились мачты, как паруса утащили корабль в глубины океана. Юноша нарушил каждое обещание, данное им на палубах «Эвриалы», и, боже мой, как он сожалел об этом. Боль, тоска, горе — все это превратилось в тяжесть, которая никогда не покидала Феликса. Это тянуло его вниз, горбило его плечи, лишало его всякой радости. За один день он потерял улыбку, потерял друзей и потерял любовь всей своей жизни. И за это он никогда, никогда не простит Чарльза Ли. Феликс не мог детально вспомнить время после своего возвращения в Нассау. Насколько он помнил, были похороны. Чарльз Ли приказал ему не плакать на похоронах, но юноша не смог ему подчиниться. Всю церемонию он рыдал, запятнав имя своего отца. Потом был праздник. Феликс был дома, праздновали его возвращение, и мальчику пришлось улыбаться весь вечер, ему пришлось рассказывать всем, какой была его жизнь на корабле, и ему пришлось лгать, ему пришлось сказать, что это было ужасно, ужасно, хотя все было совсем не так. А дальше все как в тумане. Он мог вспомнить лишь некоторые фрагменты. Он помнил себя, бегущего по пирсу Нассау и умоляющего, чтобы какой-то корабль взял его с собой. Он помнил, как Чарльз Ли притащил его домой и запер в комнате на следующие несколько дней. Он помнил, что провел месяц в слезах. Плакал, пока вместо слез не появились лишь сухие рыдания. У Феликса кончились слезы. Ему хотелось бы сказать, что он начал исцеляться, но нет. Он просто научился справляться с горем. Кое-как, но справляться. Раздирающие тело рыдания наконец сменились тихим плачем. Феликс снова мог дышать. Но боже, как он скучал по нему. Как он скучал по ним. Каждый день, и лучше не становилось. И теперь ему придется жениться на незнакомой ему женщине, когда сердце его уже было занято, тянулось к другому месту. Теперь ему придется столкнуться со своей неизбежной судьбой в качестве губернатора, ему придется каждый день встречаться со своим отцом, ему придется прожить жизнь вдали от моря. Ему придется делать все, чего он не хочет. Ему придется быть тем, кем он не был. Феликс снова заставил себя сесть на кровать. Опухшими глазами он смотрел в никуда. Я надеюсь, что ты проживешь жизнь, которой будешь доволен, и обретешь истинное счастье. *** — Добрый вечер, молодой мистер Ли! Рад видеть, что вы присоединились к нам сегодня вечером! — Добрый вечер, сэр Нельсон. Добрый вечер, Джон. Джон Нельсон был на год моложе Феликса. Он посмотрел на юношу так, как будто он плюнул на его могилу и назвал его мать шлюхой. Юноша понятия не имел, что он сделал мальчику, но, ох, как они не ладили. — Добрый вечер, Феликс. — Добрый вечер, сэр Эйнсли. Сэр Эйнсли, скорее всего, был единственным человеком, который все еще относился к Феликсу так же, как и раньше. В конце концов, они провели вместе довольно много времени, сэр Эйнсли был учителем Феликса, и он последовал за юношей в Порт-Ройал, как велел ему Чарльз Ли. У них все еще были еженедельные уроки, но не так часто, как раньше. Математика. Языки. Все, что пригодится Феликсу, когда он станет губернатором. Сэру Эйнсли не обязательно продолжать учить Феликса, но по какой-то причине он настоял на этом. Возможно, это было потому, что он видел, каким после всего этого стал мальчик, как он редко выходил на улицу, редко встречался с людьми и ни с кем не разговаривал, поэтому ему стало жаль юношу, которого он практически вырастил. И Феликс не отказывался. В конце концов, сэр Эйнсли был одним из тех, кто не напоминал Феликсу, кем он был, кем он должен был быть или что с ним случилось. Он был человеком, в отличие от остальных. Феликс кивнул мистеру Хафтону и сел на свой стул. Горничные вскоре принесли ужин, такой же изысканный, как и всегда. Юноша закатил оборки рукавов, чтобы не испачкать их. Джон Нельсон сел рядом с ним, отодвигаясь немного подальше от него. Словно мальчик был воплощением какой-то болезни. И, возможно, так оно и было. По крайней мере, почти все так думали. Феликс знал, что о нем и его отношениях с пиратами ходят слухи, но он не хотел слышать ни одного из них. Джон Нельсон, очевидно, слышал их все. — Феликс, как продвигается твоя учеба? Сэр Нельсон был не так плох, как его сын. — Все хорошо. — Если быть точнее, он в кратчайшие сроки станет великим губернатором! Мистер Хафтон улыбнулся. “Если быть точнее”. Если быть точнее, Феликсу немного насрать. — Есть новости из Нассау? — Все те же. Они строят еще один пирс, — Феликс улыбнулся. Улыбка не достигла его глаз. — О? Хорошее решение на случай атаки! — Я слышал, что Братство в последнее время было довольно активно около берегов Испании. Интересно, избавится ли Убийца Пиратов наконец от них всех? Несколько недель назад они потопили «Индиго» перед Арубой. Феликс услышал ухмылку в голосе Джона Нельсона. Кому-то другому такой поворот разговора показался бы странным, но это был не первый раз, когда Джон Нельсон пытался загнать юношу в угол. Феликс повернулся к мальчику лицом, лишенным каких-либо эмоций: — Молодцы. В глубине души он отдал дань уважения экипажу «Индиго» и капитану Виссеру. Пусть они легко найдут дорогу к шкафчику Дэви Джонса, пусть их паруса будут наполнены ветром, пусть волны будут мирными, а их бочки наполнены ромом и золотом. — Интересно, что это французский корабль. — Мгм, — согласился сэр Нельсон с мистером Хафтоном. Еда была довольно вкусной. Не то чтобы Феликс действительно обращал на это внимание. Юноша попросил у служанки воды вместо вина. Ему не хотелось пить. В последний раз, когда он пил, он оказался один за угловым столиком какого-то бара, рыдая с кувшином, наполненным портвейном только потому, что вкус напоминал ему обо всем. Какие-то горожане проводили его домой, и мистер Хафтон был недоволен. Разговор продолжался, Феликс изо всех сил старался принять в нем участие. Свечи освещали столовую, окутывая всех пятерых мягким золотистым сиянием. Юноша знал, что ночь будет долгой: сэр Нельсон и мистер Хафтон всегда выпивали слишком много вина. Сэр Эйнсли тоже пил, Феликс заметил это по его румяному носу и мутным глазам. Каждый раз, когда юноша что-то говорил, Джон Нельсон отвечал грубым замечанием, приправленным сарказмом. Это действовало Феликсу на нервы. Остальные в пьяной завесе этого не замечали, или им было все равно. Что, если он просто уйдет? Что, если он прямо сейчас побежит наверх, переоденется, возьмет все самое необходимое и немного денег, побежит на пристань и упросит «Владычицу Морей» взять его с собой. Что, если он уйдет? Никто из этих людей не сможет остановить его. Что, если? Но Феликс знал, что этого не произойдет, он думал об этом бесчисленное количество раз, каждую ночь перед тем, как заснуть, и до сих пор абсолютно ничего не сделал. Он бы этого не сделал. У него не было сил просто уйти. Я надеюсь, что ты проживешь жизнь, которой будешь доволен, и обретешь истинное счастье. — Феликс! Как Нассау следует усилить свою охрану на случай нового нападения пиратов? Феликс перевел взгляд на сэра Нельсона. — Удвоить охрану, поставить сторожевые башни по обе стороны города. Строить город дальше от береговой линии, — ответил юноша так, будто читал по учебнику. — Как будто ты готов сделать что-нибудь, чтобы остановить нападение, — пробормотал Джон Нельсон себе под нос, наслаждаясь напитком. — Пират. Что-то в Феликсе надломилось. — Прошу простить меня, джентльмены, сегодня был долгий день, — объявил юноша строгим голосом, вставая. Он не дал никому времени запротестовать, вышел из комнаты в коридор и побежал вверх по лестнице. Он слышал, как мистер Хафтон зовет его, но сэр Эйнсли сказал ему оставить Феликса в покое. Мальчик торопливо открыл дверь в свою комнату. Что, если?.. Они не заметят. Они не заметят, что Феликса не будет, и не заметят, если его план провалится и ему придется вернуться. Но он не мог потерпеть неудачу. Он должен был добиться успеха. Феликс вытащил из-под кровати старую кожаную сумку, прежде чем поспешно открыть гардероб и сунуть первую попавшуюся одежду, которую смог найти. Затем он снял с себя жилет, рубашку и сорвал оборку на шее. Его рука ухватилась за красную ткань, и он вытащил ее из задней части шкафа. Это была рубашка. Это была рубашка, которую Чанбин подарил ему три года назад. Феликс тяжело вздохнул, прежде чем, не раздумывая, натянул ее через голову и перевязал веревочки спереди в маленький бантик. Он сменил носки на обычные, без оборок, и нашел себе самую простую обувь, какую только смог. Простые черные ботинки. Он мог бы работать в них. Он взял с пола жилет и надел его, он не хотел его терять, у него были карманы. Письмо было в кармане. Феликс подошел к своему столу и выдвинул несколько ящиков. Он взял кошелек с деньгами, несколько перьев, чернильницу и несколько свитков бумаги. Что еще ему нужно? Феликс взял нож и сунул его в карман жилета. Он взял карманные часы и сунул их в другой карман. Время приближалось к восьми. Юноша перекинул сумку через плечо. Он схватил перо и еще один лист бумаги и обмакнул перо в чернильницу на своем столе. Это прощание. Не ищите меня. Я просто хочу быть счастливым. Феликс положил перо рядом с бумагой и в последний раз оглядел комнату. Ему нужно было что-нибудь еще? Вероятно. Но у него не было времени думать. Мальчик открыл дверь в коридор так тихо, как только мог. Половицы скрипели под его весом. Феликс схватил с вешалки самую простую куртку, которая у него была, прежде чем закрыть дверь. Он на цыпочках спустился по лестнице и спрятался в тени. Он услышал смех, доносившийся из столовой, и под его прикрытием открыл входную дверь и выскочил в темноту. Дверь закрылась за ним слишком громко. Вечер был теплым, лунный свет освещал двор перед домом. Он был очень близко к центру города Порт-Ройала, всего в нескольких кварталах от мэрии. Феликс быстро побежал к воротам, отделяющим дом мистера Хафтона от главной улицы. Для знати было довольно необычно жить так близко к остальным жителям, но, очевидно, мистера Хафтона это не волновало. Феликс шел по главной улице так быстро, как только мог, не выглядя подозрительно. Он держал голову низко. Он знал, что его оранжевые локоны выделяются, и вскоре услышал, как кто-то шепчет его имя рядом с ним. Юноша перешел на другую улицу, менее оживленную, чем главная. Он заметил, что портняжная еще открыта, и со звоном колокольчика открыл дверь. — Добрый вечер, мистер Пак. Я знаю, что уже довольно поздно, но у вас случайно нет шляп на продажу? — Феликс улыбнулся своей лучшей улыбкой. Мужчина выглядел немного удивленным, увидев Феликса одного, без своей обычной модной одежды. — Конечно, мой дорогой мальчик, вот несколько вариантов. Хотите что-нибудь необычное? — Что-нибудь… нормальное, пожалуйста. Ничего лишнего. Что-то, что не выделяется. Феликс вышел из магазина в темно-коричневой шляпе с белым пером на оранжевых локонах. Шляпа их довольно хорошо скрывала. Он спешил и быстро натянул на себя черный камзол. Он пытался скрыть лицо воротником. Адреналин бежал по его телу, призывая идти быстрее, город вокруг него был живой, вокруг были люди, сегодня вечером было так много людей, и Феликсу приходилось постоянно следить, чтобы ни на кого не наткнуться. Мимо него проносились каменные здания, он чуть не споткнулся о булыжник. В городе стоял удушливый запах, словно он горел. Феликсу казалось, что он от чего-то убегает. Что-то похожее на панику медленно охватывало его разум. — Осторожно, мальчик! — Не надо так торопиться! — Успокойся! Голоса звенели в ушах Феликса, но он просто быстро крикнул: — Извините! Когда его ноги наконец коснулись досок пирса, он остановился. Он судорожно вздохнул и почувствовал, как маленькие капельки холодного пота стекают по его виску. Где он? Где он!? — Быстрее! Нам пора отплывать! Феликс повернулся на голос и побежал. Порт Порт-Ройала был огромен. В настоящее время к нему было привязано по меньшей мере десять кораблей, еще восемь стояли на якоре в бухте. Мальчик пробежал мимо одного причала, выходящего в открытое море, затем еще одного, прежде чем наконец достиг того, что искал. Доски под его ногами заскрипели, когда Феликс побежал, спасая свою жизнь. Затем он наконец увидел человека, стоящего рядом с кораблем, трап все еще был опущен. Они что-то тащили на корабль. Мужчина заметил приближающегося Феликса. — Эй? Кто вы? Феликс остановился перед ним, запыхавшись. Кто он? — Не имеет значения. Я хочу уплыть с вами. Мужчина подавил смех: — С нами? Извини, малыш, мы не набираем новых моряков. Он повернулся и уже собирался подняться по трапу. Феликс в отчаянии схватил его за руку и заставил остановиться. — Нет, пожалуйста, умоляю, возьмите меня с собой. Я уже плавал, я знаю, что делать. Я не буду обузой ни для вас, ни для вашей команды. Феликс даже не знал, с капитаном ли он разговаривал. Мужчина осмотрел его сверху вниз. Он выглядел немного растерянным, немного скептически настроенным. — Быстрее, нам нужно уплывать, пока ветер не стих. Феликс услышал крик с главной палубы «Владычицы Морей». Мужчина перед ним вздохнул. — Есть ли у нас место для нового матроса? — отчетливо крикнул он экипажу. Феликс наконец отпустил его руку, умоляя глазами. Пожалуйста. Возьмите меня. С собой. Я не могу вернуться. Мне нужно уйти. Отчаяние было пронизано каждым его действием, каждым судорожным вздохом. — Да, нам не помешал бы новый матрос! Мужчина отошел от трапа и кивнул Феликсу.