Oceanbound

— Один номер на двоих на одну ночь. И принесите нам воду, полотенца и все, что нужно для лечения ран. Феликс, наполовину неся Хёнджина, вломился в дверь, ведущую в первую гостиницу, которую он увидел на улице. Мальчик оперся на плечо Феликса по дороге сюда. Губы его дрожали, он сам весь дрожал. Дама за стойкой выглядела несколько озадаченной и растерянной, поэтому Феликс быстро вытащил свой кошелек с деньгами. — Пятьдесят баксов, — пробормотал она, а юноша поблагодарил всевышнего за то, что это Тортуга, и никто не задаёт лишних вопросов. Он слышал, как несколько человек вокруг него разговаривали, сидя за столиками в пабе, и Феликс чувствовал, как некоторые из них смотрят ему в затылок. Когда юноша вручил ей деньги, она окликнула кого-то в комнате за прилавком на языке, которого мальчик не понимал. — Следуйте за мной. Затем она отвернулась и повела Феликса и Хёнджина в темный коридор вверх по лестнице. Мальчик был тяжелым, но адреналин, струившийся в венах юноши, не давал им обоим упасть. Дама, одетая в красное длинное платье, провела их в последнюю комнату в коридоре и открыла дверь. Было немного затхло, немного пыльно, вероятно, в последнее время комнатой особо не пользовались. Женщина зажгла в комнате несколько свечей и фонарей, пока Феликс укладывал Хёнджина на кровать в другом конце комнаты. — Что-нибудь еще? Дама звучала незаинтересованно. — Еды. Воды. — Это не входит в стоимость. — Мне все равно! Просто принесите все, что я просил! Феликс повернулся к женщине лицом, и да, он знал, что ему не следовало кричать, и он знал, что женщина не виновата в том, что Хёнджин оказался в таком состоянии, но Боже! Могла бы она хоть немного поторопиться?! Дама, выглядевшая теперь несколько раздраженной, просто кивнула и вышла из комнаты. — Феликс, — прошептал Хёнджин, явно испытывая боль. Юноша помог ему сесть, пока мальчик стягивал с себя рубашку, пропитанную кровью и потом. Феликс молился какому бы то ни было богу, чтобы вся эта кровь не принадлежала Хёнджину, иначе с более серьезными ранами он не справится. — Я здесь, мы все исправим, не волнуйся. Феликс старался говорить спокойно, хотя количество крови, хлынувшей из раны, заставило его запаниковать. Женщина вскоре вернулась с ведром воды, полотенцами, марлей, бутылкой какого-то спирта, нитками и иголкой. — Вот. Остальное вам скоро принесут. — Спасибо, — кивнул Феликс и махнул женщине уйти. Затем он повернулся обратно к Хёнджину и окунул одно из полотенец в ведро с водой, прежде чем аккуратно промокнуть им рану на боку. Мальчик застонал от боли, и Феликсу внезапно показалось, что он уже был в подобной ситуации раньше. Просто поменялся ролями. Он сглотнул и отогнал эту мысль. Слава богу, рана оказалась не такой серьезной, как думал Феликс. Он так быстро, как только мог, зашил ее, постоянно бормоча Хёнджину, что он здесь и теперь мальчик в безопасности (и Феликс действительно очень-очень надеялся, что был прав, и не было никакой опасности, таящейся где-то в стенах гостиницы, здесь было не так многолюдно, как в остальных заведениях, но, эй, они были далеко от центра города). После того, как Феликс закончил оборачивать марлю вокруг туловища Хёнджина, он взял другое полотенце и вытер лицо Хёнджина, руки, все места, где у него все еще была кровь. Так много маленьких порезов, так много маленьких синяков. Феликс сглотнул: он не хотел знать, как у мальчика оказалось их так много. На лице Хёнджина было какое-то виноватое выражение, и как только он собрался что-то сказать, Феликс покачал головой. — Нет. Я не хочу слышать это прямо сейчас. Не сейчас. Он думал, что Хёнджин мертв, а теперь мальчик сидел перед ним, живой, избитый, но дышащий. Феликсу хотелось обнять его и никогда не отпускать. Он думал, что остался совершенно один, и ему некуда идти, но, как оказалось, у него еще кто-то остался. Есть ради кого жить. В дверь постучали, и с широкой улыбкой вошла еще одна дама. Она поставила поднос на стол. Феликс кивнул ей в знак благодарности, и в воздухе разлился сладкий запах. Юноша достал из сумки запасную рубашку и надел ее на Хёнджина, завязав спереди крошечный бантик. Теперь, когда мальчику больше не угрожала непосредственная опасность, Феликс встал и чистым полотенцем смахнул с себя кровь. Затем он обернулся, чтобы как следует осмотреть комнату. Это было похоже на обычный номер в гостинице на двоих. Посередине перед окном стоял довольно большой письменный стол, а по обе стороны от него стояли две кровати. Перед столом стояли два деревянных табурета. На противоположной стене рядом с дверью было зеркало, а с другой стороны большой шкаф, скорее всего, предназначенный для одежды. В остальном комната никак не была обставлена, на стенах не было ни картин, ни гобеленов. Простыни на кроватях были немного пожелтевшими, скорее всего, очень старыми. В остальном все было просто деревянно-коричневым. Итак, не очень дорогая гостиница. Но она идеально подходила для того, чтобы Феликс и Хёнджин укрылись в ней на ночь. А затем? Что они будут делать дальше? Хёнджин всхлипнул, и Феликс повернулся, чтобы посмотреть на мальчика. В мягком свете свечей он выглядел таким невероятно маленьким, а плечи все еще тряслись. Его щеки потеряли ту полноту, которая была у него еще три года назад, теперь ввалились и темными тенями проступали на лице. Он был на грани истощения, когда-то сильное тело, а теперь ничего, кроме воспоминаний от него не осталось. Феликсу не хотелось это видеть. Ему не хотелось видеть, что с мальчиком сделал жестокий мир. Феликс ненавидел тот факт, что он знал причину, по которой Хёнджин так выглядел, и он сам был частью этой причины. И глаза, ох, глаза. Проблеск озорства исчез. Ушло счастье, волны океана и солнце. Исчез тот свет жизни, который когда-то горел силой тысячи солнц. — Мне жаль. Слова вырвались из груди Феликса прежде, чем он успел их остановить, его захлестнуло чувство вины. Три года он топился в печали, у него не было возможности извиниться ни перед кем из них, перед всеми ними. — Нет, — прошептал Хёнджин. Феликс упал на колени, ноги больше не держали его, адреналин покинул его тело. Хёнджин собрал всю оставшуюся силу воли и опустился на колени рядом с юношей. Феликс уткнулся лицом в изгиб шеи Хёнджина, когда мальчик снова обнял его. Он дрожал. — Мне жаль. Мне очень жаль, мне очень жаль, мне очень жаль. Феликс повторял эти слова снова и снова, рыдая в шею Хёнджина. Он чувствовал, как мальчик качает головой, и юноша знал, что тот догадался, о чем думает Феликс. Конечно, он догадался. За эти три года он не сильно изменился, по крайней мере, изнутри. — Это не твоя вина, Феликс, ты это знаешь. И он хотел верить Хёнджину, правда, но маленькая часть его просто не могла верить. — Не нужно показывать пальцем. Прошло три года. И ты не твой отец, ты не виноват. Хёнджин сильнее сжал Феликса. — Мне жаль. — Не нужно. Рыдания Феликса утихли не сразу. Хёнджин нежно гладил его по спине, но юноша чувствовал влагу на своем плече и знал, что он не единственный, кто потерялся, смутился, испугался и был счастлив, полон надежд, но все еще глубоко тонул в печали. — Я не могу поверить, что ты здесь, — пробормотал Хёнджин после нескольких минут молчания. — Я думал, ты будешь в Лондоне, или в Нассау, или где-нибудь далеко со своим отцом. Феликс все еще не двигался. — Я был в Порт-Ройале. Пока две недели назад мне не надоело, и я не решил уйти. Феликс почувствовал, как потрескавшиеся губы Хёнджина растянулись в легкой улыбке. — Моя школа. Они не смогут держать тебя взаперти. Искра смеха вспыхнула в груди Феликса. Наконец он поднял голову и посмотрел на мальчика, сидящего рядом с ним. Он быстро вытер оставшиеся слезы и сопли с лица. В глазах Хёнджина было что-то теплое. Что-то нежное. Они так долго были одни, оба. — Но как ты сюда попал? Не то чтобы корабли из Порт-Ройала часто ходили на Тортугу. Феликс взял Хёнджина за руку и встал, поднимая сирену уже второй раз за день. — О, это долгая история. — Я уверен, теперь у нас есть уйма времени. Все остальное в мальчике, возможно, было резким, немного незнакомым и надломленным, но улыбка? Она совсем не изменилось. Все еще ослепительная, все еще такая харизматичная. — Хорошо. Я расскажу тебе все обо всем за столом. *** — «Сцилла»?! Ты сел на чертову «Сциллу»? У Хёнджина был полный рот хлеба. Его лицо медленно обретало цвет и уже не было таким бледным в теплом свете свечей. Легкая улыбка тронула уголки губ Феликса. — Скорее, я умолял команду пощадить меня, и один из них уже был готов отрезать мне голову, но капитан Кай узнал меня. — Какой он? Хёнджин казался таким взволнованным. Боль и страх больше не тяготили его плечи. Он медленно выбирался из своей скорлупы к мальчику, которого Феликс знал три года назад. — Страшный? Странный? Связанный с магией? Половина команды - призраки. Квартирмейстер — ведьма. А капитан Кай… эксцентричный. Феликс засунул в рот немного жареной свинины. Хёнджин просто смотрел на него. — Призраки?! Было смешно то, как глаза Хёнджина расширились от этой информации, как будто он сам не был наполовину сиреной — Правда?! — Ага. Правда. Повсюду темные тени. И они вроде… действительно работали. Челюсть Хёнджина отвисла. — Например, когда я мыл полы, мне ни разу не приходилось наполнять ведро водой, оно всегда было полным. И мне не пришлось мыть ни бриг, ни нижнюю палубу, потому что, когда я туда пришел, они уже были вымыты, и я не видел, чтобы кто-то спускался туда, пока чистил верхние палубы. — Это так круто! Феликс рассказал Хёнджину свою историю, которая, по его мнению, была не такой уж интересной, но немного подняла мальчику настроение. Налоговые отчеты и легкая жизнь в Порт-Ройале были не так уж и интересны. Феликс упустил подробности об отвратительных мужчинах на борту «Владычицы морей», он не хотел еще больше расстраивать Хёнджина. — Я не могу поверить, что ты просто так сбежал. Что, если… что, если твой отец снова начнет тебя искать? Феликс видел оттенок боли в глазах Хёнджина. — Он не будет меня искать. В своем письме я ясно дал понять, что ему следует держаться подальше. Кроме того, он ненавидит меня еще больше, чем раньше, он просто будет рад, что меня больше нет. Хёнджин надулся и засунул в рот ещё один кусок мяса. Еда была хорошая, и ее более чем достаточно для них двоих. Однако ни один из них не прикоснулся к вину. Феликсу не хотелось настаивать на этом, но ему было любопытно. Ему было любопытно множество вещей, но он не совсем знал, как спросить об этом Хёнджина, поскольку не хотел заставлять мальчика говорить о вещах, о которых ему, возможно, не хотелось. Он все еще был в уязвимом состоянии, они оба это знали. Феликс видел, как лицо Хёнджина искажалось, выражая легкую боль и дискомфорт каждый раз, когда он двигал рукой. Он заметил, как Хёнджин смотрит на свои руки, как будто они не совсем его. Скорее всего, он не так часто терял контроль над собой, что, в некотором смысле, утешало. Это означало, что мальчик, вероятно, не так уж часто попадал в такие опасные ситуации. — Ты не собираешься спросить меня, чем я занимался? К счастью, Хёнджин спас Феликса от необходимости выдумывать вопрос. — Я думал об этом, но ты можешь рассказать мне об этом, когда захочешь. Когда будешь готов. Хёнджин фыркнул, прежде чем сделать глоток воды из чашки. Он посмотрел из окна на крыши зданий Тортуги. Они могли видеть огни от доков до самой гостиницы. Хёнджин вздохнул. — Итак… я даже не знаю, с чего начать. — Начни с начала? Феликс одарил его кривой улыбкой. — Ты имеешь в виду начать с конца? Грустная улыбка появилась на лице Хёнджина. Его плечи немного опустились. Феликс проглотил комок в горле. Хёнджин продолжил, тише, чем раньше: — Я не могу вспомнить все, что произошло. Половина команды уже была мертва после вашего ухода. Капитан был мертв. Это я помню. Следующее, что я помню, это… — Хёнджин сглотнул, опустив взгляд на стол перед собой. — Я был… я был с Сынмином. Феликс не пропустил то, как надломился голос Хёнджина, а вместе с ним и его сердце. — И кто-то крикнул: «Покинуть корабль!». Я думаю, это был Чан. И следующее, что я помню, пол подо мной просто… взорвался, и я полетел по воздуху, головой в море. И после этого я, должно быть, потерял сознание, поскольку следующее, что я помню, — это себя на обломке корпуса под голубым безоблачным небом. Феликс не знал, что сказать. Но ему просто нужно было спросить, и он спросил очень тихим голосом: — Итак… ты ничего не знаешь об остальных? Хёнджин поднял взгляд, чтобы встретиться с Феликсом, и с глазами, полными печали, покачал головой. — Нет. Мне жаль. Феликс кивнул. Сердце его сжалось, оно так сильно болело, он чувствовал, будто тысяча мечей пронзила его грудь. Он знал ответ, но ему все равно пришлось спросить. Некоторое время они молчали, словно поминая павших в той битве. Двое выживших из тридцати членов экипажа. Феликс знал, что должен был быть благодарен, но просто не мог. Мог ли он вообще назвать себя выжившим? — Что произошло после этого? Феликс больше не мог выносить молчания. Он не мог вынести чувства вины. — Я провел целый день и ночь, просто плавая на этом подобии плота. На следующий день я увидел приближающийся корабль и… возможно, попытался немного спеть… и они повернули свой корабль в мою сторону. И… взяли меня. Это было голландское торговое судно. У нас не было общего языка, но я просто начал делать то же, что и они, и они предоставили мне… место для проживания. Работу. И я… я поплыл с ними на Кюрасао, где пересел на другой корабль. Грузовой корабль, направлявшийся в Ост-Индию… туда я отправился. Ужасная ошибка, команда была отвратительной, надо мной издевались. Хёнджин поморщился от воспоминаний. — Затем на нас напал пиратский корабль. Хёнджин слегка рассмеялся. — Я снова поменял корабль, и мы какое-то время плавали вокруг Ост-Индии, просто совершая ограбления, прежде чем отправиться в Сингапур. Видимо, нашу команду не любили, и наш корабль затонул прямо перед городом. Итак, я сел на другой грузовой корабль под голландским флагом, и они поплыли обратно в Карибское море, и эта команда была еще одной ошибкой, есть что-то в них, что мне не нравится, и к тому же они часто подходили слишком близко... И вот я снова оказался на Карибах, на этот раз на Арубе, немного прогулялся и не нашел своих родственников, поэтому нашел себе пиратскую команду, и три недели назад мы приплыли сюда. Хотя они уже уплыли дальше. А сейчас я просто... пытался здесь выжить. Ни одна команда не хочет плыть сейчас, Убийца Пиратов подошел слишком близко. Феликс фыркнул. Хёнджин рассказал ему все это так, как будто это была пустяковая история за чашкой чая. — Значит, пока я три года сидел в своей комнате и составлял налоговые отчеты, ты увидел весь мир? Хёнджин рассмеялся над этим заявлением. — Можно сказать и так. Хотя, если бы я знал, что меня ждало… в некоторых местах… я бы предпочел не видеть мир вообще. Феликс видел по глазам Хёнджина, что он не хотел об этом говорить, поэтому юноша держал рот на замке. Хотя, по своему опыту, он мог догадаться, что имел в виду мальчик. Взгляд Хёнджина снова направился в пустоту. Феликс тоже смотрел в окно, пока мальчик не прошептал того, чего юноша боялся услышать весь вечер: — Я скучаю по ним. Это был едва слышный шепот, но этого было достаточно, чтобы вырвать сердце Феликса из груди. Хёнджин сжимал деревянную чашку с водой, костяшки пальцев побелели. — Я так скучаю по ним. Одинокая слеза скатилась по щеке Хёнджина. — Я пытался их найти, разведывал слухи, гонялся за новыми вестями, но… ничего. Феликсу хотелось сказать Хёнджину, чтобы тот замолчал, но не мог. Ему пришлось закрыть глаза, он снова почувствовал, как наворачиваются слезы. — Я так по ним скучаю, думал, что станет лучше, но нет. Хёнджин сглотнул, к первой слезе присоединилась еще одна. Его взгляд все еще был прикован к крышам за окном. — И я так скучаю по Сынмину. Хёнджин разрыдался. Феликс прижал ладони к лицу, пытаясь остановить слезы, но безуспешно. Хёнджин так много потерял. Как эгоистично со стороны Феликса думать, что он единственный, кто потерял так много драгоценных людей, любовь всей его жизни, когда Хёнджин был рядом. Он знал Сынмина много лет, они провели большую часть своей юности вместе, запутавшись друг в друге так, что никто никогда не сможет их распутать. Они всегда были рядом друг с другом, но теперь Сынмина не стало, и мальчик остался один. Феликс даже не мог себе представить, насколько убитым горем был Хёнджин после всего этого, насколько одиноким, насколько потерянным. И юноша был причиной этой боли. Этой скорби. — Мне жаль, — снова прошептал Феликс. — Мне очень жаль, Хёнджин. — Феликс, не надо. Голос Хёнджина был тихим. — Прости, я… Боже, ты знал их гораздо дольше, чем я, и теперь ты потерял все, свою семью, Сынмина, всех из-за моего отца. Из-за меня. Феликс рыдал в его руках. Он не дал Хёнджину времени сказать что-либо. — Мне жаль, что тебе пришлось через все это пройти. — Феликс, — Голос Хёнджина стал немного громче. — Да, я потерял свою семью из-за твоего отца, но твой отец — это твой отец, а ты — это ты, и ты это знаешь. Ты — не действия твоего отца. И, насколько я знаю, ты тоже потерял свою семью. Возможно, я знал их дольше, но ты был не меньшим членом семьи, чем любой другой из нас. Ты — не меньший член семьи. Мы оба потеряли их. — И да, я потерял Сынмина. И ты потерял Чанбина. Мы оба потеряли их. К концу голос Хёнджина оборвался. Юноша сглотнул, отчаянно пытаясь подавить рыдания. — Ты слышишь меня, Феликс? Никогда больше не вини себя за то, что сделал твой отец. Голос Хёнджина был непреклонен, но пронизан печалью. Феликс кивнул, еще раз вытер слезы и попытался посмотреть на мальчика. Хёнджин вытер слезы с лица. — Мне жаль. Нижняя губа Феликса задрожала. — И никогда больше не говори, что сожалеешь. Это не твоя вина. — Мир не был к нам добр, — пробормотал Феликс после долгого молчания, во время которого он наконец собрался с силами и рыдания наконец прекратились. Лицо Хёнджина смягчилось в свете свечей. — Нет, это не так. Он взял чашку с водой и поднял ее перед собой, чтобы произнести тост: — Мы живы и нашли друг друга. За нас, Феликс. Юноша криво улыбнулся и взял чашку в руки, прежде чем чокнуться ею с Хёнджином. — За нас. Будь что будет. *** Золотой свет утра просачивался сквозь красные, изношенные шторы прямо на лицо Феликса. Он застонал и попытался поглубже зарыться лицом в подушку и отвернуться. Однако дыхание, доносившиеся с другого конца комнаты, заставило его проснуться, и юноша вылез из-под простыней. Хёнджин. Феликс вздохнул, реальность ситуации начала проясняться в его сонном мозгу. Он встретил Хёнджина вчера вечером, полностью бросив своих других… друзей в той таверне. На мгновение Феликс задумался, где они сейчас находятся, но, выглянув из щели между занавесками, понял, что солнце уже высоко поднялось, и «Сцилла», скорее всего, ушла. Капитан Кай вчера объявил, что они отправятся рано утром, так как у них намечается новый курс, и те, кто опоздает, останутся на суше. А Феликс опоздал. Мысленно он попрощался с Йеджи, Лией и Лукасом. Встретится ли он когда-нибудь с ними снова? Возможно. Возможно нет. Феликс поднялся на ноги, его мышцы немного болели. Кровать, конечно, была не такой уж и удобной, но это было лучше, чем ничего. На мгновение юноша задумался, как Хёнджин проводил ночи последние три недели, но затем отогнал эту мысль. Для этих ответов было время и место, но не сейчас. Не сейчас, когда он наконец вернул своего друга. Хёнджин пошевелился во сне. Феликс знал, что мальчик сейчас не в том состоянии, чтобы плыть, поэтому им лучше было пока остаться на берегу. Но им скоро придется найти корабль, потому что у Феликса заканчивались деньги, и он сомневался, что у Хёнджина они были с собой. Они недолго бодрствовали после того, как Хёнджин рассказал Феликсу свою историю. Он просто проинформировал юношу о том, что произошло в мире пиратства за последние три года, но большинство новостей ему уже было известно. Убийца Пиратов уничтожал пиратские корабли здесь и там, никто толком не знал, был ли это целый флот или только один корабль, поскольку ходили слухи и о том, и о другом, и те, кто знал правду, не выживали, чтобы рассказать эту историю. «Индиго» исчезла, как и половина Братства. Они, наконец, начали принимать среди себя новые экипажи, и теперь «Андромеда» и «Ла Консепсьон» стали частью Братства вместе с несколькими другими экипажами. «Одиссея» все еще была с ними, как и «Медуза». Другой капитан Со. И теперь пираты жили в страхе и просто хотели, чтобы Братство что-нибудь сделало с Убийцей Пиратов. — Утра, — прохрипел Хёнджин. — Утра. Феликс помог мальчику подняться в сидячее положение, тот поморщился при движении. Юноша осмотрел рану и обнаружил, что за ночь она перестала кровоточить. Порез был довольно глубоким и явно оставит ужасный шрам, но Хёнджин не выжил бы, если бы в рану попала инфекция. И боже, как Феликс молился, чтобы этого не произошло. — Пойдем позавтракаем, — пробормотал юноша, и Хёнджин кивнул. Не то чтобы он был голоден, ему просто нужно было чем-то заняться, чем-то, что могло бы остановить его мысли, чтобы не перебирать все возможности того, что может произойти дальше, где они закончат и что им нужно сделать. Куда они пойдут? Феликс надел ботинки и открыл дверь в коридор. Хёнджин последовал за ним, его шаги были намного тише, чем у Феликса. Из одной из комнат по коридору доносился тихий храп, одна дверь была слегка приоткрыта. Юноша сомневался, что все комнаты были заняты. Пара спустилась по лестнице в конце коридора в тускло освещенный паб. Женщина, которая, как предположил Феликс, была владелицей, приветствовала их с улыбкой. Это она принесла им еду. — Доброе утро. Завтрак на двоих, пожалуйста. Голос Феликса все еще был немного грубым. — Проходите, садитесь за любой столик. Женщина говорила нежным тоном, и это почему-то напомнило Феликсу его мать. Хёнджин подвел их двоих к столу в дальнем углу. Юноша наконец-то внимательно рассмотрел таверну. Честно говоря, она была похожа на комнаты выше, в основном цвета темно-коричневого дерева. Столы и табуреты были старыми, изношенными и нуждались в серьезной шлифовке. Посреди стола стояла зажженная свеча в железном подсвечнике. На стенах висело несколько картин, а также несколько полок и шкафов, заполненных кувшинами с чем-то, что, как предположил Феликс, было алкоголем. Большие окна на противоположной стороне стойки, где суетилась дама, были залиты золотым светом полудня. Юноша увидел несколько человек, идущих по улице мимо маленькой гостиницы. Напротив гостиницы, на другой стороне улицы, находился шляпный бутик. Феликс и Хёнджин были не одни, в таверне стояло несколько столов, заполненных людьми. Юноша предположил, что они из одной команды, поскольку все они сидели близко друг к другу. Некоторые из них с любопытством взглянули на Феликса и Хёнджина. Колокольчик на двери зазвенел, вошел покупатель. В воздухе разлился запах жареных яиц и печеного хлеба, и, возможно, Феликс понял, что на самом деле он сильно голоден. — Как спалось? Хорошо? — пробормотал Хёнджин. Теперь он выглядел намного лучше, намного живее. Цвет вернулся к его щекам, губам, глазам. Конечно, он все еще был худым, все еще хрупким, все еще испытывал сильную боль, но ему явно становилось лучше. — Ага. А тебе? Хёнджин кивнул Феликсу. — Что-то вот-вот случится, вот что говорят. — И где ты эту чушь услышал? — Ведьма на улице. Она всегда знает о предстоящем дерьме. — Случится? Что случится? Этот разговор долетел до ушей Феликса. Пираты не разговаривали приглушенными голосами, их явно не заботило присутствие Хёнджина и Феликса. — Что-то случится? — спросил Хёнджин, слегка выгнув бровь. Феликс пожал плечами. Хотя теперь, когда он действительно задумался об этом, он уже слышал, как Чонин говорил о подобном раньше. Он просто не мог вспомнить, что это было. Воспоминание о вечно улыбающемся мальчике вызвало комок в горле юноши. Дама промчалась через таверну с подносом, полным еды. За ней следовал мальчик лет десяти, неся кувшин с водой. — Вот, господа. Дама сияла, ставя поднос на стол. Как и догадался Феликс, он был полон свежеиспеченного хлеба, мяса и фруктов. — Спасибо, — он улыбнулся хозяйке, прежде чем начать трапезу. Хёнджин и Феликс какое-то время ели молча. Юноша слушал бессвязную болтовню пиратской команды, теперь они говорили об Убийце Пиратов, и Феликс был совершенно уверен, что это все, о чем пираты говорили в эти дни. Хотя это понятное дело. — Что мы собираемся делать дальше? — тихо спросил Хёнджин с полным ртом хлеба. Феликс снова пожал плечами: — Не знаю. Я имею в виду… мы не можем оставаться здесь долго, у меня заканчиваются деньги. Хёнджин одарил его легкой виноватой улыбкой, на что Феликс покачал головой. — Мы могли бы спросить мадам Симфони, возьмет ли она нас на время, пока мы не найдем… что-нибудь. Я спал у нее последние три недели. Хотя она не очень любит незнакомцев и даже немного неохотно меня принимала… Но мы могли бы спросить… — пробормотал Хёнджин. Феликс кивнул. Они могли бы спросить, но он сомневался, что результаты будут в их пользу. — Может, просто найдем пиратскую команду и продолжим плавание? — предложил Феликс. Конечно, это был самый простой план. Вот только никто не хотел сейчас плыть. — Эй, а что насчет «Сциллы»? Они еще здесь? Лицо Хёнджина, казалось, на мгновение прояснилось, но как только он увидел выражение лица Феликса, улыбка померкла. — Они уплыли сегодня рано утром. У них уже был намечен дальнейший курс. Феликс надулся. Вот и все. Остаться на борту «Сциллы» с Хёнджином было бы самым благоприятным исходом в их ситуации. Затем выражение лица Хёнджина снова прояснилось: — Эй! Что насчет твоего друга? Э… Элмер… Элиас… — Эрик? — Он самый! Он все еще там? Плывем к нему! Феликс не смог сдержать удивления. Он даже не думал об этом. — Ага. Да, он все еще там, учится в Лондоне. Однако это ненадолго. — Супер! Давай познакомимся с ним. И тогда мы сможем исследовать Европу и Лондон. Хёнджин выглядел воодушевлённым, и волнение охватило и Феликса, пока он не вспомнил, что ему придется столкнуться с реальностью: — Это, конечно, отличный план, но как мы доберемся с Тортуги до Лондона? Кроме того, у меня все еще есть семья, живущая в Лондоне, что, если меня поймают? «А что, если… Эрик ненавидит меня?» Феликс не произнес вопрос вслух, но он повис в воздухе. — Ну, мы никогда не узнаем, если не попробуем. Я видел несколько английских грузовых и торговых судов, стоящих на причале. Знаешь, не каждый корабль, плывущий под знаменами, верен короне. И, честно говоря, тебе действительно не насрать, что ты можешь случайно наткнуться на дальних родственников? Сомневаюсь, что они вообще узнают тебя в твоей помпезной одежде. Феликсу пришлось сдаться, Хёнджин привёл много неопровержимых высказываний. — Ладно, хорошо, ты прав, они меня не волнуют. Увидеться с Эриком? Впервые за много лет? Это звучало заманчиво. За последние три года Феликс отправил ему несколько писем, а также получил несколько от него. Дела у него идут хорошо, учеба скоро закончится, и ему придется выбирать, оставаться ли в Лондоне или вернуться в Нассау. Феликс был почти уверен, что мальчик вернется в Нассау, поскольку он был наиболее вероятным вариантом занять место Феликса в качестве следующего губернатора. Но Эрику потребуется некоторое время, чтобы узнать об отъезде Феликса, а что может быть лучше, чем приехать в Лондон и самому рассказать ему об этом? Эрик знал обо всем, что произошло три года назад, и знал немного больше, чем остальные люди. Он знал, что жизнь Феликса не была такой ужасной. Он знал, что юноша никогда не чувствовал себя таким свободным, как тогда. Эрик поймет. Он, конечно, удивится, но поймет. Феликс вздохнул. Неужели им действительно было чем заняться? По крайней мере, это будет означать, что он сможет плыть и чувствовать морской ветер в своих волосах. Он увидит своего друга спустя столько лет и побродит по Лондону, возможно, они с Хёнджином смогут посетить и другие города Европы. И Феликсу удастся отплыть далеко-далеко от Нассау, и он будет ближе к океанским волнам. И к Чанбину. — Хорошо. Хорошо, давай сделаем это. Не похоже, что у нас есть другие варианты Словно по сигналу, колокольчик звякнул снова, и в двери ворвались двое мужчин, напугав команду и Феликса с Хёнджином. — Вы слышали новости?! — воскликнул один из только что прибывших. — Какие новости? — спросил кто-то из команды, явно немного ошарашенный. — Убийца Пиратов! Он повержен!