Oceanbound

— Ч-Чанбин? Мир вокруг Феликса померк. Он мог слышать только собственное прерывистое дыхание и кровь, стучащую в венах. Лунный свет проникал сквозь паруса, заливая окровавленную палубу серебристым светом. Само время, казалось, на короткое мгновение остановилось. Глаза океана. Его океана. Вся оставшаяся сила в теле Феликса, казалось, улетучилась. Его меч дрогнул, скользя вниз, пока рукоятки не сомкнулись вместе. Феликс не мог дышать. Он не мог думать. Он не мог понять происходящее. Глаза океана расширились. Парень вздрогнул. Он сорвал черный платок, закрывавший большую часть его лица. — Феликс?.. — прошептал он. Колени Феликса подкосились. Этого не могло быть. Ему это снилось. — Уберите мечи! Феликс услышал этот крик откуда-то издалека, словно сквозь туман. Голос был знакомым. — Чанбин? — снова прошептал он. Это было слишком хорошо. Это было невозможно, ему это снилось. Это было неправдой. Он был мертв? Неужели Феликс уже умер? Был ли это рай? — Феликс. Юноша почувствовал, как меч выскользнул из его пальцев, лезвие застучало по деревянным доскам палубы. Глаза океана. Самый глубокий оттенок синего, такой темный, что казался почти черным. Феликс мог поклясться своей жизнью, что видел пенистые волны, поднимающиеся внутри радужных оболочек мальчика. Глаза океана, после многих лет поисков, лет тоски, лет скорби, оказались прямо перед Феликсом. — Чанбин. Собственный голос Феликса казался ему чужим. Имя с трудом слетело с его языка. Это не могло быть правдой. — Я умер? — сорвалось с его губ. Слёзы защипали уголки его глаз. Он, должно быть, мертв. Другого объяснения этому не было. Мальчик перед ним едва заметно покачал головой. И каждая эмоция, которую Феликс сдерживал за последние три года, одновременно обрушилась на него, как приливная волна. Его ноги наконец подкосились, колени неприятно проехались по палубе. Чанбин рванул вперед, оставив свой меч. Он поймал юношу на руки, едва слышно произнеся его имя. Слеза скатилась по щеке Феликса. Он был потрясен, растерян. Что происходило? Его руки дрожали, когда он потянулся к лицу Чанбина, колеблясь мгновение, прежде чем прижаться пальцами к мягкой коже его щек. Феликс заметил шрам под нижней губой, такой, каким он его и помнил. — Это действительно ты? Руки, державшие юношу за плечи, задрожали. — Ты жив? Чанбин кивнул. Феликс прерывисто вздохнул. — Ты здесь? Чанбин снова кивнул. Глаза океана блестели в лунном свете, купаясь в слезах. Чанбин был здесь. Чанбин был прямо здесь, перед ним. Глаза океана, в которые влюбился Феликс, были прямо перед ним. Чанбин был жив, он не был мертв, он не умер на палубах «Эвриалы» около Сан-Хуана три года назад. Чанбин был жив. Чанбин был жив. Чанбин жив! Осознание этого поразило Феликса силой тысячи солнц, так сильно, что выбило весь воздух из лёгких. Он ахнул, рванул вперед и обнял Чанбина. Он прижал голову к плечу мальчика и прерывисто вздохнул, а затем сдавленно всхлипнул. От него пахло океаном и старыми книгами — тем, чего Феликс так отчаянно жаждал эти три года. — Ты жив. Ты жив! — бормотал он в шею Чанбина, дрожа. — Я… Я… Голос Чанбина щекотал кожу Феликса, его внутренности скрутились и перевернулись. Он был здесь. Чанбин был здесь. Он жив. Феликс почувствовал, как Чанбин так крепко обнял его, что казалось, чуть не задушил. — Я думал… Я думал, ты… Я думал, ты… ушел. Голос Чанбина был тихим. Он уткнулся лицом в шею Феликса. — Ушел, но вернулся, — ответил Феликс. Он чувствовал, как плечи Чанбина трясутся. Феликс крепче сжал его. Чанбин был жив. Внезапно Феликс отстранился. Он не мог в это поверить. Но вот они, глаза океана. Немного потерянные, немного растерянные. Немного недоверчивые. Настолько глубокие и темные, что Феликсу хотелось утонуть в них. Юноша почувствовал, как волна радости закипела в его груди и вырвалась из его губ с неверящим смехом. — Ты жив, — рассмеялся Феликс. Он не мог остановить себя. — Ты жив. Жив! Феликс сжал щеки Чанбина обеими руками, прежде чем наклониться вперед. Он обхватил губы Чанбина своими губами, прижавшись ближе. Он ощущал вкус крови, морской соли и чего-то совершенно родного, чего уже почти забыл. Все чувства юноши были немедленно заполнены Чанбином, когда мальчик ответил на поцелуй с такой же энергией. Феликс чувствовал это. Тоска. Скорбь. Горе, через которое они оба прошли за последние три года. Чанбин скучал по Феликсу так же сильно, как Феликс скучал по нему. Юноша не мог в это поверить. Феликс не мог сдержать слез. Он не мог удержаться от дрожи. Чанбин был здесь. Феликс целовал Чанбина, а Чанбин целовал его в ответ. Он был жив. Рука Чанбина нашла путь к локонам Феликса, осторожно пробираясь сквозь них, словно проверяя, что Феликс точно здесь, во всей своей красе. Юноша отстранился первым, так как его легкие горели от нехватки воздуха. Он вздохнул, прежде чем снова нырнуть. Он клюнул Чанбина в губы раз, два, три. — Я не могу в это поверить. Ты жив? — прошептал он в губы мальчика. Так мягко. Такие мягкие. Именно такие, какими их запомнил Феликс. Юноша ничего не понимал. Он не мог осознать всей ситуации. Он не мог осознать реальность. — Такой же живой, как и ты, — рассмеялся Чанбин. Феликс прижался лбом к Чанбину. Он был жив. О, небеса! Чанбин жив! — Феликс?! Знакомый голос заставил Феликса выбраться из объятий Чанбина. Позади мальчика стоял парень, точнее, мужчина с дикими, вьющимися, черными локонами и грустными глазами. Грустным глазом. Другой был закрыт повязкой. — Чан? — прохрипел Феликс. Мужчина направил меч в грудь квартирмейстера «Либерти». Феликс не мог в это поверить. Чан тоже был жив? — Какого черта ты здесь делаешь? — Я… Мы… Бормотание Феликса было прервано чьим-то сдавленным криком. — Хёнджин? Сынмин застыл посреди палубы, глядя в другую сторону. — Хёнджин?! Рыжеволосый мальчик сделал несколько шагов вперед. Феликс услышал позади себя какое-то рычание. Это... О нет. Феликс оторвался от Чанбина и побежал наверх. Он не заметил цепких рук, не желающих отпускать его. — Сынмин… Сынмин, нет! О, нет. Ох, черт. Слишком поздно. Мальчик уже приближался к куче дрожащих людей у ​​леера на противоположной стороне палубы. — Сынмин! Осторожно! — закричал Феликс. Сынмин не слушал, он подошел к сирене так быстро, как только мог, слегка поскользнувшись на окровавленной палубе, и присел на корточки. И как и опасался Феликс, Хёнджин не узнал Сынмина. С ужасом в глазах он наблюдал, как Хёнджин яростно вырвался из-под прикосновения и вскочил с пола, его пальцы метнулись вперед, как когти. — Хёнджин! Хёнджин, это я! Красный цвет его глаз не исчез. Феликс бежал вперед, паника поднималась из глубины его живота. Сынмин упал на спину, отчаянно уползая от мальчика, который был в нескольких секундах от того, чтобы снова озвереть. — Хёнджин! Феликс поймал себя на том, что кричит, пытаясь отвлечь мальчика. Хёнджин был не в себе, Феликс слишком хорошо это знал. Как раз в тот момент, когда сирена была готова снова броситься вперед, к Сынмину, чтобы защитить себя и перерезать горло мальчику, Феликс кинулся вперед и бросился на Хёнджина, столкновение сбило их обоих с ног. Он потянулся, чтобы схватить оба запястья Хёнджина и прижать их куда угодно, только не близко к лицу. — Хёнджин! Хёнджин! Все уже закончилось! Феликс пытался привлечь внимание мальчика, пытался поймать его взгляд. Хёнджин пинался, толкался и отчаянно пытался оторвать от себя Феликса. — Хёнджин! Это я, Феликс! Юноша понизил голос, стараясь сделать его более успокаивающим. Максимально спокойным и безопасным (хотя это немного противоречило тому, как колено Феликса давило на живот Хёнджина, пытаясь удержать его от побега). И, наконец, мальчик встретился взглядом с Феликсом. — Хёнджин, вернись. Все кончено, нам ничего не угрожает. Мальчик под ним задыхался, его пальцы пытались вцепиться в руки Феликса. — Хёнджин. Возвращайся ко мне, нам ничего не угрожает. Тебе ничего не угрожает. Ты в безопасности. — Х-Хёнджин? Феликс услышал прерывистый шепот Сынмина. Кажется, это наконец сработало. Красный цвет глаз Хёнджина растворился в нежно-коричневом цвете, столь знакомом Феликсу. — Ф-Феликс, — пробормотал мальчик. Феликс отпустил его запястья и встал. — Хёнджин? — снова прошептал Сынмин, столь же недоверчиво, как и Феликс всего несколько минут назад. Юноша увидел, как расширились глаза Хёнджина. Мальчик представлял собой страшное зрелище: весь в крови, которая, скорее всего, была не его, с широко открытыми от страха глазами. Феликс повернулся к Сынмину. Хёнджину удалось нанести небольшой порез в опасной близости от глаза Сынмина. Еще немного, и мальчик остался бы полуслепым на всю оставшуюся жизнь. — Хёнджин? – повторил Сынмин. — Сынмин? Феликс сделал шаг назад одновременно с Хёнджином. Он, казалось, не поверил в то, что видит. Сынмин медленно поднялся на ноги, кровь текла из открытой раны. — Хёнджин. Это я. Сынмин поднял руки перед собой в оборонительной манере, на случай, если мальчик все еще не в себе. Хёнджин открыл рот, закрыл его и снова открыл. Затем ситуация, казалось, наконец прояснилась, и вся мутность в его глазах исчезла. — С-Сынмин, — прошептал мальчик, глаза наполнились слезами. Сынмин сделал шаг вперед, затем еще один, а затем еще, и затем Феликс понял, что, возможно, ему здесь не место, и отступил, когда парень, рыдая, обвил руками шею Хёнджина. Феликс слышал, как Хёнджин рыдает в плечо Сынмина: «Прости, прости, прости». Феликс повернулся, чтобы посмотреть на палубу, и заметил, что Чанбин шел за ним. Все тело Феликса задрожало от радости. Большая часть экипажа «Либерти» погибла. За исключением Феликса и Хёнджина, в живых осталось трое человек. Квартирмейстер, добрый повар и один из старших членов экипажа. Меч Чана все еще был направлен в горло квартирмейстера. Один из пиратов загнал в угол повара и члена экипажа своими двумя клинками. Палуба была залита кровью и выглядела почти черной в лунном свете, смешанном со светом факелов «Либерти». — Что, черт возьми, здесь происходит? Феликс инстинктивно повернулся к голосу, ох такому знакомому. Фигура прошла по доске и, достигнув палубы «Либерти», остановилась как вкопанная. Юноша просто уставился на мальчика перед ним. — Феликс? — Джисон, — прохрипел юноша. На мгновение Феликс не знал, что делать, все обиды трехлетней давности снова настигли его. У него так и не было возможности извиниться. У него так и не было возможности поговорить с мальчиком. Что, если Джисон все еще презирает его? Затем Джисон рванулся вперед и заключил Феликса в такие теплые объятия, что все сомнения юноши растворились в воздухе. — Какого черта? Какого черта ты здесь делаешь? — пробормотал он. Феликс не мог не издать звук, который был чем-то средним между смехом и рыданием. Тот же вопрос он мог задать и окружающим. Джисон отстранился, но не отпустил его плечи. Он внимательно посмотрел на юношу, оглядел его сверху донизу. Потом покачал головой: — Ты все еще тощий сухопутный. Три года, а ты ни капельки не изменился. Феликс закатил бы глаза, если бы они не наполнились слезами. Он заключил Джисона в еще одно объятие. — Я скучал по тебе. Так сильно, — пробормотал Феликс ему в плечо. — И… и мне очень жаль, мне правда жаль… — Нет. Брось это. Феликс, я думал, ты в Нассау, а не в морях, мы не виделись с тобой три года, а теперь ты извиняешься? Это в прошлом. Забудь это. Я скучал по тебе. И я знаю, почему все было так, как было, и это не твоя вина. Джисон обнимал Феликса крепче с каждым словом, которое он шептал ему на ухо. Трещина в сердце, появившаяся в Феликсе три года назад, казалось, наконец-то заросла. — Возьмите груз, все, что хотите, но отпустите нас. Дрожащий голос достиг ушей Феликса. Это был квартирмейстер. Чан недовольно посмотрел на него. — Вы слышали этого человека, возьмите груз, — сказал он, в его голосе звучала сила. Капитан, понял Феликс. Чан больше не был простым квартирмейстером, он был капитаном. Это было в его ауре, во множестве золотых подвесок, висевших у него на шее. В позе. Во всем. — Чан. Голос Феликса слегка дрожал. Он отстранился от Джисона. Глаза Чана нашли его вопросительный взгляд. Какие-то пираты, которых юноша не знал, открыли люки, ведущие на нижние палубы. Некоторые остались, чтобы выбросить тела за борт. Феликсу казалось, будто он в тумане, он не обращал на них внимания. — Ты можешь их пощадить? Феликс поймал себя на том, что спрашивает это. Почему? Возможно, в нем еще сохранилась какая-то доброта. Возможно, потому, что если бы не «Либерти», он бы не нашел Чанбина. Он не нашел бы их всех. Он бы все еще был на Тортуге. Было ли это вообще реальностью? У него галлюцинации? Это сон? — Почему? — Они не заслуживают смерти. Возможно, квартирмейстер и заслуживал. Но двое других — нет. — Они были добры к нам. Чанбин стоял рядом с Феликсом. Юноша увидел, как взгляд Чана скользнул между ним и Чанбином, и краем глаза он увидел, как Чанбин кивнул. Поэтому капитан тоже кивнул, прежде чем заставить квартирмейстера «Либерти» отойти в тот же угол, что и два других члена экипажа. — Заберите весь груз, не топить корабль! — крикнул капитан. Какие-то люди уже тащили на пиратский корабль бочки с портвейном. Феликс почувствовал, как чья-то рука потянула его за талию. Хёнджин наконец-то оторвался от Сынмина и теперь изо всех сил обнимал Джисона. Феликс не знал, что сделать или сказать, он просто оцепенел. Рука, обвившая его за талию, снова нежно потянула его. — Пойдем. Тебе нужно увидеться с остальными. Чанбин звучал так близко к Феликсу, так близко, что у юноши скручивало все внутренности, но не в плохом смысле. Ему все еще было трудно осознать, что все это происходит на самом деле. Чанбин жив. Джисон жив. Чан жив. Сынмин жив. Они живы. — С остальными? — тихо пробормотал Феликс. С остальными? С кем? Неужели с оставшимися двумя… Феликс услышал быстрый топот ног, бегущих по палубе, и радостный писк, прежде чем кто-то бросился прямо на него, выбивая дыхание из легких. — Я знал это! Я знал это, я почувствовал тебя две недели назад! Руки Чонина крепко обняли Феликса, и юноша снова потерял дар речи. Чонин тоже выжил? Конечно. У ​​него было больше всех шансов выжить, русалка же! — Чонин. Феликс обнял мальчика в ответ изо всех сил, голос дрогнул. Когда Чонин наконец отстранился, юноша снова встретился с бледно-лиловыми глазами, по которым он так скучал. Феликс держал мальчика за плечи, нежность разливалась у него в груди. — Ты так вырос. Три года назад Феликс был как минимум на два дюйма выше Чонина, но теперь все было наоборот. Чонин рассмеялся тем же своим заразительным смехом. Он был таким же, как три года назад, Феликс чувствовал это. Просто... более зрелым. Он еще раз обнял мальчика, прежде чем отпустить его. По тихому вздоху Чонина юноша мог сказать, что он тоже заметил Хёнджина. Остальные пираты, чужие Феликсу, смотрели на них с любопытством, но без какой-либо ненависти, пока несли груз «Либерти» на борт пиратского корабля. Рука Чанбина сжала руку Феликса, и он кивнул в сторону корабля. Юноша еще раз огляделся вокруг. Хёнджин плакал, цепляясь за Чонина, Джисона и Сынмина так, будто от этого зависела его жизнь (и, честно говоря, в этот момент, вероятно, так и было). Взгляд Феликса привлекла дверь каюты экипажа. — Подожди, — пробормотал он Чанбину и отпустил его руку. Юноша забрал свои вещи так быстро, как только мог (и все ради этой чертовой книги и письма). Он задыхался. Он потерял дар речи. Он потерялся. Он все еще не мог до конца осознать все, что происходило вокруг. Затем он увидел Чанбина, стоящего посреди палубы и отдающего приказы другим пиратам, и Феликс почувствовал, как что-то, что разбилось в нем давным-давно, снова собралось воедино. Чанбин жив. Феликс не смог сдержать улыбку, когда потянулся к руке Чанбина. Это было так тепло, так мягко, так… удобно. Его рука лежала в руке Феликса так, как будто была создана для этого. Эта мысль заставила сердце юноши забиться сильнее. Три года. Прошло три года, и теперь мальчик снова стоял рядом с ним. Всего несколько минут назад Феликс думал, что Чанбин мертв, что он утонул перед Сан-Хуаном три года назад, когда «Эвриала» затонула из-за приказа отца Феликса. — Как… как вы? — Феликс не знал, как спросить. Он даже не знал, с чего начать. — Я расскажу тебе позже. Нам нужно тебя подлечить, ты поранился в бою, если ты не заметил. Феликс этого не заметил. Он взглянул вниз и увидел, как его штаны с середины бедра были залиты кровью. На ткани был порез. И на его руке была заметна еще одна рана, из которой капала кровь на палубу. Рана несерьезная, крови не так много. Не то чтобы Феликс мог рассуждать об этом, в его венах все еще текло столько адреналина, что он почти не чувствовал боли. Чанбин здесь. У него не было времени истекать кровью и болеть. — Ох, — пробормотал Феликс. — Да, ох, — то, как в голосе Чанбина звучала насмешка, отправило Феликса на седьмое небо. — Пойдем же. Чанбин крепче схватил Феликса, и юноша позволил провести себя по доске на другой корабль. Он заметил, как усилилась хватка вокруг его руки, когда они миновали участок, соединяющий два корабля, и под их ногами не было ничего, кроме бурлящего моря. Это наполнило Феликса теплом. У юноши не было времени оглядеть корабль, потому что его вдруг заключили в ещё одно объятие. — Я не могу поверить, что ты здесь! Мы все думали, что ты в Нассау! Капитан поручил кому-то другому руководить оставшимися членами «Либерти». — Чан! — воскликнул Феликс. Объятия были утешительными. Они обещали светлое будущее. Чан взъерошил волосы Феликса и отпустил его. Сияющая улыбка капитана озарила ночь. По какой-то причине черная повязка ему очень шла. Юноша повернулся к Чанбину, но из-за спины Чана возникла еще одна фигура. Феликсу потребовалось мгновение, чтобы узнать мальчика перед собой. — Минхо — выдохнул Феликс. Минхо кивнул. — Феликс. Легкая улыбка тронула уголки его рта, скривив их в кошачью ухмылку. Из всех друзей Феликса, которых он считал мертвыми, Минхо изменился больше всех. В свете факелов корабля Феликс мог видеть две белых дорожки, похожих на маленькие крестики, под его глазами, а также несколько спускающихся по его шее. В его чернильно-черных волосах были белые пряди. Глаза были черными, но нежными, а не испуганными, как три года назад. Несколько крестов украшали и кончики его пальцев. Ведьма. На пике своих сил. Маленькая сова сидела на плече Минхо, нежно уткнувшись носом в его ухо. — Ее зовут Виола. Напряжение ушло из Минхо. Феликс это чувствовал, он больше не боялся. Эти люди приняли его таким, какой он есть, и ему больше не нужно было прятаться. Это делало юношу счастливым. — Виола, — повторил Феликс. — Я рад, что ты в порядке. — Я тоже рад, что ты в порядке, — улыбнулся Феликс. Остальным наконец удалось затащить Хёнджина на борт другого корабля. Он все еще рыдал, на этот раз сжимая рубашку Сынмина. Феликс заметил слезы на глазах Сынмина. — Сколько осталось? Голос Чана снова раздался с другого корабля. — Несколько бочек и сундуков, кэп. — Хорошо. Феликс вновь взглянул на Чанбина и обнаружил, что мальчик просто смотрит на него с нечитаемым выражением лица. Юноша все еще не понимал, что происходит. Чанбин был тут. Перед ним. Все они. — Что? — тихо прохрипел Феликс. Чанбин протянул руку к лицу юноши и убрал прядь волос за ухо. На его костяшках пальцев была кровь. — Ты здесь, — выдохнул он. — Здесь. Голос Феликса сорвался. Казалось, что адреналин у него окончательно кончился, потому что следующее, что он осознал, — его ноги подкосились, и мир вокруг него почернел. *** Феликс смутно мог чувствовать, что кто-то поднял его с колен, поддерживая спину другой рукой. Голова была тяжелая, он был в тумане. Усталость быстро одолела его, и раны, которые он едва чувствовал несколько минут назад, наконец-то загорелись. Дверь открылась, петли скрипнули, и вскоре его уложили на что-то мягкое. — Феликс. Феликс, очнулся? Чей-то голос вытащил его из дымки. — М-м, да, — пробормотал он, открыв глаза. Чанбин. Феликс не мог в это поверить. — Давай проверим раны, хорошо? Он услышал беспокойство в голосе Чанбина. Что-то прохладное прижалось к его руке. — Выпей немного воды, ладно? Феликс согласился. Мир медленно возвращался к нему. Немного неловко терять сознание на глазах у всего экипажа всего через несколько минут после того, как вернул любовь всей своей жизни. Чанбин убрал ножом брюки Феликса с места раны так осторожно, как только мог. Он выглядел сосредоточенным, обеспокоенно сдвинув брови. Юноша зашипел, когда Чанбин аккуратно приложил ткань, смоченную спиртом, к ране. — Не очень серьезная рана, — пробормотал он. Феликс ничего не мог с собой поделать. Он потянулся вперед, туда, где Чанбин стоял на коленях перед ним, и мягко коснулся прядей волос, слегка вьющихся на концах. Они были немного длиннее, чем тогда. Большая часть волос Чанбина была собрана в небольшой пучок на затылке, некоторые пряди были слишком короткие для прически и просто ниспадали на шею. — Ты правда настоящий? Разве это не сон? Я не умер? Легкая улыбка тронула губы Чанбина. — Болит? — спросил он с любовью. — Да. И правда, ох, бедро Феликса будто горело. К счастью, рана находилась на внешней части бедра и не приближалась к крупным венам. — Тогда мы вполне реальны. Свет свечей танцевал в глазах Чанбина. Это была реальность. Чанбин был перед ним, Феликсу это не снилось. Прежде чем парень взял марлю, которую положил на кровать рядом с Феликсом, он целомудренно поцеловал его в губы. — Я настоящий, ты настоящий, ты здесь, а не там, где, черт возьми, ты был эти три года, — пробормотал он в губы. Чанбин снова опустился на колени, убрал то, что осталось от другой штанины, и начал наматывать повязку на бедро. Он был настоящим. Все это было не просто каким-то больным и извращенным сном, это не был один из тех снов, которые Феликс видел время от времени в течение последних трех лет, где все было здорово и хорошо, и он и Чанбин нашли друг друга, а потом он вдруг просыпался и понимал, что это был всего лишь сон. Но сейчас это была реальность. Это была реальность. Феликс успокаивал себя этой мыслью. Нежными пальцами Чанбин завязал крошечный бантик поверх повязки, прежде чем подняться с пола. Возможно, это была немного преувеличенная реакция, рана была не такой уж серьезной, даже если и причиняла боль. Но Феликс не возражал. Чанбин сел рядом, справа от него, там, где была другая рана. Она жгла меньше, чем та, что была на бедре. Они обе наверняка оставят великолепные шрамы. Чанбин поднял пропитанный кровью рукав, чтобы осмотреть рану. — Эта тоже небольшая. И снова Феликс вздрогнул, когда Чанбин прижал пропитанную спиртом ткань к его коже. Юноша сжал чашку с водой, которая все еще была в его руке. Очистка ран была второй по степени тяжести из всей боли, которую ему пришлось пережить в своей жизни. Он так и не смог к ней привыкнуть, сколько бы раз ему ни приходилось это терпеть. Но самой страшной болью было разбитое сердце. Чанбин поцеловал Феликса в плечо и обернул руку еще одним куском марли. Рана на плече была менее глубокая, чем на бедре. Просто порез. Ещё один оборот, еще один маленький поцелуй. Затем глаза Чанбина снова встретились с взглядом юноши. Феликс почувствовал, как дыхание Чанбина слегка обдувает его кожу. — Посмотри на себя, ты весь в крови. С кем ты так яростно сражался? Феликс не упустил из виду ласковую улыбку, играющую на его губах. Чанбин взял еще одно влажное полотенце и промокнул им лицо Феликса, стирая всю кровь на его коже. Прикосновения были приятными. Мальчик подставлял лицо навстречу им. — Какая-то ужасная пиратская команда напала на наш корабль, и я думал, что умру. Юноша надулся, прежде чем расплыться в улыбке. — О? Это ужасно. Пираты — это страшно, — пробормотал Чанбин, другой рукой нежно держа подбородок Феликса. Затем он слегка поцеловал юношу в щеку, затем в другую щеку, а затем в губы. Феликс впитал всё-всё, все его органы чувств были наполнены Чанбином. Его рука сжалась на рубашке, слегка дергая за нее, притягивая ближе. Другая рука Чанбина обвилась вокруг талии Феликса, и мальчик прижал их лбы друг к другу, глаза все еще были закрыты. — Я думал, ты все еще в Нассау. Мы… мы планировали постепенно плыть туда, — сказал он тихо. Внутри Феликса разлилось тепло. Они не забыли его. — Я был в Порт-Ройале, — выдохнул он. — Ох. Ну, хорошо, что мы туда не поплыли. Вместо тебя у нас была бы схватка с твоим отцом. Феликс усмехнулся. — Что заставило тебя уйти? Сомневаюсь, что твой отец позволил тебе это сделать. Рука, обнимавшая Феликса за талию, притянула его немного ближе. Еще немного, и сольются в единое целое. — Мне надоели люди. Обучение. Все это. Чанбин кивнул. Громкий лязг и несколько криков снаружи разрушили атмосферу и напомнили Феликсу и Чанбину, что они на самом деле были на корабле с другими людьми. Чанбин вздохнул и отстранился, но не раньше, чем поцеловал Феликса в нос. Это было щекотно. — Я пойду посмотрю, что они творят и скоро ли мы отчаливаем. Феликсу не хотелось, чтобы Чанбин уходил, но тем не менее он отпустил рубашку. Парень поднялся с кровати и быстро взял несколько предметов одежды из ближайшего к кровати комода. — Хм. Переоденься в это, если хочешь. Они, по крайней мере, не залиты кровью. Феликс кивнул и взял одежду, которую протянул ему Чанбин. — Я скоро вернусь, — заверил мальчик, заметив слегка обеспокоенное выражение лица Феликса, и вышел. Феликс поспешно переоделся. Белая хлопковая рубашка и черные брюки. Обычный пиратский наряд. Ему было немного грустно из-за красной рубашки, которая, скорее всего, была не в том состоянии, чтобы ее снова можно было надеть. Когда юноша надел на себя комплект новой одежды (от которой пахло Чанбином), он наконец-то хорошенько осмотрел комнату. Комната, в которой находился Феликс, была освещена таким количеством свечей, что юноша не мог их сосчитать. Он сидел на большой кровати рядом с парой дверей, которые, скорее всего, вели на балкон. Шторы были задернуты, лунный свет просачивался сквозь окна, освещая комнату мягким зеленоватым светом, который смешивался с желтым светом свечей. Напротив Феликса, на другой стороне комнаты, была дверь, из которой вышел Чанбин. Рядом с дверью, справа, стоял большой комод, а рядом книжная полка за книжной полкой. Феликс не мог сдержать улыбку, расползающуюся по его лицу. — Ты все еще любишь книги, верно? — прошептал он, но не получил ответа. На кофейном столике перед книжной полкой лежали стопки книг, некоторые валялись даже на диванах, окружающих стол. Диваны были шикарными, с позолоченными подлокотниками и изумрудно-зеленой бархатной обивкой. Все остальное, казалось, соответствовало той же цветовой схеме. Ковер посередине комнаты был темно-зеленым, ручки многочисленных ящиков комодов мерцали золотом. Загадочный изумрудно-зеленый и золотой, смешанный с деревянно-коричневым. Такой был Чанбин. На стене висело несколько картин, но Феликс не мог разобрать, что на них нарисовано. Рядом с кроватью стоял письменный стол из красного дерева, на нем лежали несколько свитков бумаги, перья, чернильницы и карта. Это была карта острова с нарисованным в центре крестом. Возле другой стены стоял еще один комод, тот самый, из которого Чанбин достал одежду, несколько ящиков были открыты, а рядом стояло большое зеркало. На комоде стояло несколько странных бутылок, ярких и привлекательных. Комната была очень похожа на ту, что была у Чанбина на «Эвриале». Только немного больше. Немного дороже. Прошла минута, затем две. Феликс чувствовал это, усталость наваливалась на его плечи. Было так много всего, что нужно было осознать. Феликс взял тряпку, которую оставил Чанбин, и вытер руки от крови. Он надеялся, что не причинил вреда никому из команды Чанбина. Но, скорее всего, все было совсем наоборот. Голова Феликса немедленно поднялась, когда дверная ручка повернулась. При виде Чанбина сердце юноши забилось сильнее. Снова. — Извини. Обязанности квартирмейстера не оставляют меня, даже если любовь всей моей жизни вернулась спустя три года. От этого заявления уши Феликса покраснели. — Квартирмейстер? Чанбин убрал все, что брал для обработки ран, на свои законные места и сел рядом с Феликсом. — Мгм, — пробормотал он. Конечно, Чанбин был квартирмейстером, раз Чан был капитаном. — С Хёнджином все в порядке? — спросил Феликс. — Я пытался поздороваться с ним, но не думаю, что он меня услышал. У него нет серьезных ранений, если ты это имеешь в виду. Может, я что-то пропустил. Он не отпускает Сынмина. — Он бесконтрольно рыдает, уткнувшись ему в плечо, верно? Легкая улыбка тронула губы Феликса. — Верно. Смех вырвался из груди Феликса. Зная, насколько сломленным был мальчик, когда юноша нашел его, он сомневался, что тот перестанет плакать в ближайшее время. Скорее всего, ему было так же трудно осознать реальность, как и Феликсу. Улыбка на его губах погасла. Он протянул здоровую руку, чтобы поправить подвески, висевшие у Чанбина на шее. У него появилось несколько новых шрамов. Один находился довольно близко к его глазу и казался глубоким. Но кроме этого, все было так, как Феликс запомнил. Мягкие, пухлые губы. Прямой, благородный нос. Глаза океана. Более безмятежные, чем раньше. — Все это время… я думал, что ты мертв, — прошептал он. — Прости. Я... Мне следовало послать тебе письмо или что-то в этом роде, просто чтобы ты знал, что мы живы. Но мы были далеко, слишком далеко. Чанбин обнял Феликса обеими руками, притягивая ближе. — Как… Как вы выжили? Воспоминания все еще были мучительными. У Феликса шли мурашки по коже. Чанбин слегка улыбнулся и покачал головой. — Слишком длинная история, чтобы рассказывать ее сегодня. Мы расскажем вам завтра. Феликсу отчаянно хотелось знать. Его голова кружилась от вопросов. Мысли были в беспорядке. Он пытался спрятать воспоминания о той ужасной ночи, но просто… не мог. Они снова захватывали его разум. Выражение лица Чанбина, когда Чарльз Ли тащил Феликса обратно на «Победу». Взрыв. Чанбин так много потерял… — Изви… — шепот Феликса был прерван Чанбином, прижавшимся губами к губам юноши. Через мгновение он отстранился. — Нет. Не говори так. Он крепче обнял юношу. Единственная слеза скользнула по щеке Феликса, которую он отчаянно пытался сморгнуть. — Я знаю, что ты собираешься сказать. Не говори этого. Это не твоя вина. — Но вы… все… — Нет, — еще один поцелуй. — Я не хочу слышать, как ты снова извиняешься за то, что сделал твой отец. Я не хочу больше слышать, как ты извиняешься за что-то, что уже в прошлом. Мы здесь и сейчас, вместе, независимо от того, что произошло в прошлом. Понимаешь? У Феликса не было другого выбора, кроме как кивнуть. Он принял слова Чанбина близко к сердцу. И почему-то… такое ощущение, будто с его плеч свалился огромный груз. Все это время он винил себя. Но Чанбин не винил его. И Феликсу придется попытаться это понять. Поверить в это. Рука, обхватывающая спину юноши, двигалась, создавая мягкие, успокаивающие круги. Феликс судорожно вздохнул. Другая рука Чанбина легла на щеку Феликса, и он снова поцеловал его губы. На этот раз он не сразу отпустил мальчика. Он обвил руками шею Чанбина, притягивая его ближе. Феликс слегка наклонил голову, создавая больше пространства, когда язык слегка коснулся его нижней губы. Все его чувства снова были наполнены Чанбином, все, чего Феликс хотел в этом мире сейчас, это Чанбин. Он почувствовал, как рука Чанбина скользнула между рубашкой и поясом Феликса и начала выводить маленькие узоры на его голой коже. Все вокруг было наполнено Чанбином. Феликс чувствовал себя опьяненным им. Пьяным от него. Когда они наконец разорвали поцелуй, Феликс затаил дыхание. Уставший. Измученный. Чанбин прижался своим лбом к его лбу, и юноша заметил, что его глаза стали немного стеклянными. Немного важными. Еще одна слеза скатилась по щеке Феликса, но это была не грустная слеза, наполненная сожалением и тоской, это была слеза счастья. — Не могу поверить, что наконец-то нашел тебя, — пробормотал Чанбин. Сердце Феликса сжалось. — Ты искал меня? — Ты даже не представляешь. Всегда и везде. Я был так близок к тому, чтобы бросить всех на этом корабле и отправиться в одиночку искать тебя. Румянец на лице Феликса сопровождался широкой улыбкой. — Что ж, теперь ты нашел меня. — Верно. — И мы снова здесь. Мы живы и мы вместе. Мы наконец-то нашли друг друга. Чанбин запечатлел еще один целомудренный поцелуй на губах Феликса, как бы в подтверждение его слов: — И мы наконец-то нашли друг друга.