Oceanbound

— Доброе утро, матрос, — пробормотал кто-то в чувствительную кожу шеи Феликса. Рука на его талии сжалась, делая объятия более тесными. Феликс прижался ближе к человеку рядом с собой, позволяя знакомому запаху полностью поглотить его. — Утра, — пробормотал он, очень не желая просыпаться. Ему было тепло. Ему было комфортно, он был доволен. Он был в безопасности. Феликс сонно пошевелился. У него был такой прекрасный сон: он снова нашел Чанбина после того, как его команда атаковала «Либерти», и все остальные тоже были там. Юноша был так счастлив. Так растерян, но так счастлив. Внезапно грудь Феликса пронзила боль: как несправедливо со стороны его мозга создавать такие яркие сны, показывая тех, кого рядом с ним уже не будет. На мгновение Феликсу захотелось снова заснуть, вернуться к тому сну, где Чанбин осыпал поцелуями его шею, и он чувствовал знакомое волнение и счастье, наполнявшие его наилучшим образом. Человек рядом с Феликсом немного пошевелился. Юноша не помнил, чтобы он так обнимался с Хёнджином, по крайней мере, обычно он так не вел себя. Возможно, сон имел… какое-то отношение к этому. И Феликс был совершенно уверен, что от Хёнджина так не пахнет, и, несмотря на то, что сирена находилась очень близко к нему, Феликс обычно не чувствовал себя в такой безопасности в его объятиях. И обычно они даже не спали так близко друг к другу. Что, черт возьми, произошло прошлой ночью? И тут Феликса осенило. Нападение. Битва на палубах «Либерти». Глаза океана. Чанбин. Все остальные. Глаза Феликса распахнулись, он напрягся и отодвинулся от человека рядом с ним на несколько дюймов. Его панический взгляд встретился с глазами океана, глубокими и спокойными, все еще немного сонными. — Разве это не сон? — прошептал Феликс, явно не веря открывшемуся перед ним зрелищу. — Что тебе снилось? — прохрипел Чанбин. Голос его был немного грубым, немного хриплым, Феликс таял от его звучания. — Всё. Всё. Чанбин жив. Все остальные живы. Чанбин отпустил Феликса, чтобы протереть глаза, прежде чем его рука снова оказалась на талии юноши. Он притянул его ближе к себе. — Нет, это был не сон. — Ты жив. Легкая улыбка тронула уголки рта Чанбина. — Ты собираешься говорить мне это каждый раз, когда видишь меня? — Ты действительно здесь. Чанбин застонал, прежде чем наклониться вперед и поцеловать Феликса в губы, просто чтобы тот заткнулся. Поцелуй был настоящим. Это было на самом деле. Чанбин был настоящим. Рука Феликса сжала рубашку Чанбина. — Здесь. И ты здесь. И мы оба живы, — сказал Чанбин между поцелуями. Феликс заскулил, когда Чанбин спустился губами по его шее, оставляя новые поцелуи здесь и там, мягко покусывая кожу. Юноша все еще чувствовал сонливость, но почему-то он никогда еще не был так бодр. Он прекрасно осознавал присутствие Чанбина, так близко к нему. Феликс обвил руками шею мальчика, вовлекая его в новый поцелуй, томный и мягкий. Если ему не позволят просыпаться вот так всю оставшуюся жизнь, он поднимет мятеж. — Придется ли мне в будущем спать в каюте экипажа? — пробормотал он в губы Чанбину. Он чувствовал под кончиками пальцев, как Чанбин трясется от смеха. Феликс чуть-чуть отстранился, чтобы взглянуть на мальчика, по которому он так ужасно скучал в течение трех лет (и теперь он был здесь, в его объятиях, черт возьми, Феликс просто не мог осознать реальность, поэтому решил оставаться в этом сне так долго, как только мог). — Нет. Есть причина, по которой эта кровать предназначена для двоих. — О, ты думал обо мне, пока выбирал себе кровать? Или у тебя есть кто-то другой? Феликс шутливо надулся. На долю секунды Чанбин замер, Феликс заметил в его глазах легкий ужас. — Никого другого никогда не было. Никого другого нет сейчас. И никого другого никогда не будет, — пробормотал Чанбин, кончики его ушей покраснели. Он не осмелился посмотреть Феликсу в глаза. И ох, как затрепетало сердце юноши. Он прижался ближе и поцеловал его в щеку. — Откуда ты вообще знал, что меня нужно ждать? Я мог быть давно мертв. Чанбин покачал головой на слова Феликса. — Я слышал… новости. Что тебя нашли. Твой отец нашел тебя. Итак, я знал, что ты жив, но тогда мы были далеко, так что шансов прийти за тобой не было. И больше я ничего не знал. Я просто… надеялся, что в какой-то момент наши пути снова пересекутся. И они это сделали. И они бы в любом случае это сделали, ведь была причина, по которой мы вернулись на Карибы. — Вы пришли… за мной? Чанбин кивнул. — И избавиться от этого гребаного Убийцы Пиратов, поскольку Братство ни на что не способно. И вода здесь… лучше, чем в Ост-Индии. Много кораблей. Больше ограблений. Феликс фыркнул, притворяясь, что слова Чанбина не растрогали его. Ему казалось, что он был совершенно один все эти годы… Чанбин почувствовал перемену в настроении Феликса и прижал его ближе. Мягкий зеленоватый свет комнаты делал его глаза теплее. — Я… Просто так много вопросов… — вздохнул Феликс. — Я знаю. И я отвечу на все, но не сейчас. Феликс услышал урчание в животе Чанбина. Который час? Как долго они вообще спали? Где остальные? — Подожди, который… — Я думаю, время обеда. Чан заходил раньше, но велел мне дать тебе поспать. — И ты все это время не спал?! Феликс отстранился и посмотрел на Чанбина. Румянец окрасил нос и щеки парня в яркий малиновый цвет. — …Да. — Ты мог бы просто разбудить меня! Чанбин! Ты квартирмейстер, у тебя есть свои обязанности! На случай, если ты забыл! Чанбин фыркнул и поцеловал Феликса в нос. — Думаю, капитан прекрасно понимает мое нежелание вставать с постели сегодня утром. Или в любое другое утро в будущем. И на этот раз уже была очередь Феликса краснеть. В дверь постучали, послышался чей-то голос: — Луиза говорит, что надерет вам обоим задницы, если вы прямо сейчас не подниметесь и не пойдете на кухню. Обед почти закончился. — Идем! — громко крикнул Чанбин. Феликс выгнул бровь. — Луиза — наш новый кок. Пожилая женщина, я знаю, она тебе понравится. И это был Уилл, один из наших младших членов команды. Раньше служил на флоте или что-то в этом роде, или его отец был там, я не помню, но он чертовски хороший фехтовальщик. Я думаю, вы двое вполне хорошо поладите, — объяснил Чанбин, поднимаясь с кровати и стаскивая Феликса с того места, где тот лежал. Юноша заметил, что Чанбин оставил его сумку рядом с кроватью. Он вздрогнул, когда раны дали о себе знать. — Болит? — Терпимо. Вполне неплохо. Феликс попытался уложить волосы пальцами, чтобы выглядеть немного презентабельнее. Он был совершенно уверен, что выглядит дерьмово. Затем он понял, что Чанбин тоже выглядит как дерьмо, и в любом случае на этом корабле это вообще не имело никакого значения. Феликс дотянулся до нескольких прядей волос Чанбина и убрал их на свои законные места (он старался не обращать внимания на маленькие розоватые отметины, украшающие шею Чанбина). — У тебя волосы стали длиннее. И это действительно так. Сейчас они не были завязаны в пучок, поэтому падали на глаза Чанбина и вились вдоль линии подбородка. И черт возьми, какой же он красивый. Аж дух захватывает. Как Феликсу так повезло? Волосы были не единственным, что изменилось. Чанбин был… явно сильнее. Несколько больше, хотя Феликс всё равно был на дюйм выше. Белая рубашка, которую он носил, подчеркивала его широкие плечи так, что ноги подкашивались. Чанбин явно не был тем тощим мальчиком, с которым Феликс впервые познакомился три года назад. В нем была резкость, которой не было три года назад. Он повзрослел. Он… прошел через многое. Феликс знал этот тяжёлый взгляд. А вот щеки остались прежними. Пухлыми и чертовски очаровательными! Дневной свет показал Феликсу больше Чанбина, чем вчерашний лунный свет: больше шрамов. Один на горле, неглубокий, несмертельный, но длинный и тонкий. Скорее всего от очень острого меча. Довольно большой шрам над скулой, скорее всего, меч глубоко вошел. Маленькие странного вида шрамы на груди, скрытые за подвесками. Феликс немного отодвинул их, кожа груди Чанбина вздымалась под кончиками его пальцев. — Это… — Шрамы от осколков. От взрыва. Феликс почувствовал, как внутри все неприятно скрутило. — Они старые и давно зажили, — Чанбин взял руку Феликса и прижал ее к сердцу. — И несмотря на это, оно все еще бьешься ради тебя, так что забудь о них. Феликс почувствовал, как румянец залил его щеки. — Ты не можешь говорить такие вещи просто так, на ровном месте, я не могу спра… И еще один поцелуй. — Тебе смешно? — спросил Феликс, как будто обиженный. Улыбка на губах Чанбина выдала его. Он просто знал, за какие ниточки дергать, даже спустя три года, не так ли? — Немного. Это стоит твоего румяна на лице. Пошли, я голоден и хочу, чтобы ты посмотрел на корабль. Феликс позволил Чанбину взять его за руку и потянуть к двери. Его охватило волнение, ох, как ему хотелось увидеть корабль! Затем его глаза мельком увидели себя в большом зеркале в золотой раме, и он замер, окаменев. Затем он покраснел с головы до ног. — Чанбин! — пискнул он. Если у мальчика были маленькие, слегка розоватые отметины здесь и там, то у Феликса не было ни слегка розоватых, ни нескольких тут и там. Багровая дорожка шла по линии шеи и исчезала под рубашкой. — Ох, да ладно, — Чанбин пожал плечами, явно не стыдясь себя. — Я скучал по тебе. *** Корабль был невероятно красив. Феликс не мог не смотреть на него в изумлении, слегка приоткрыв рот. Он все еще стоял на главной палубе, дверь, из которой его только что вывел Чанбин, все еще была приоткрыта позади него. Его рука покоилась на талии Феликса, на губах играла самодовольная ухмылка. — Ух ты, — выдохнул юноша. Лунный свет явно не воздал должное кораблю. Первое, что заметил Феликс, были три высокие мачты. Надутые ветром паруса были темно-зелеными, граничащими с изумрудным. На мачтах танцевали золотые узоры, создавая завитки и отражая яркое солнце. Сами мачты, как и остальная часть корабля, были сделаны из дерева, настолько темного, что Феликс сначала подумал, что они черные. И золотые узоры не останавливались на мачтах — ручки дверей словно были позолочены (или хотя бы выкрашены в золотой цвет), даже некоторые пушки на главной палубе и полубаке были выкрашены в золотой цвет. Бак тянулся далеко, и, если Феликс был прав, то и ют тоже. Этот корабль был больше, чем «Эвриала». — Ух ты, — снова выдохнул он. Солнечный свет, отражавшийся здесь и там на золотых деталях, создавал впечатление, будто на корабль наложено какое-то волшебное заклинание. — Он построен так же, как «Эвриала», — сказал Чанбин. Значит, под их ногами батарейная палуба, трюм и днище. Феликс обернулся, чтобы посмотреть на ют, Джисон был у руля и махал ему рукой. — Рад видеть тебя! — крикнул он. Феликс помахал ему рукой и улыбнулся. Он все еще не мог подобрать нужных слов, чтобы выразить трепет, который он испытывал, и не мог ответить Джисону. Этот корабль был огромен. И он был очень красив. Чанбин взял Феликса за руку и повёл его вверх по лестнице на ют. Чан стоял над столом с компасом за штурвалом. Пара дверей вела в другую комнату на юте, скорее всего, в капитанскую каюту. Обитель Чана. Они прошли вверх по еще одной лестнице, и оттуда они могли видеть весь корабль перед собой. — Это невероятно, — наконец выдохнул Феликс. Чанбин выглядел гордым собой. — Он выглядит точно так же, как тот… тот, который ты описывал тогда. Юноша помнил тот разговор: Чанбин описывал ему корабль, о котором мечтал. Парень кивнул. — Когда мы купили его, он был не в том состоянии, чтобы плавать, поэтому мы немного поработали и… вот результат. — Немного поработали? Ты вообще себя слышишь? Чанбин просто пожал плечами на слова Феликса. — Итак, ты не только хороший пират и моряк, но еще и плотник. Понятно. Чанбин фыркнул, юноша не смог сдержать улыбку. Феликс не упустил из виду устремившееся к небу золотое кормовое украшение. Оно было очень похоже на то, что было на «Эвриале»: Феликс заметил, что завитки были расположены таким образом, что на них можно было залезть и сидеть часами. Три фонаря на вершине орнамента были позолочены. — Я не думаю, что даже королевские корабли настолько красивы… — пробормотал Феликс, больше себе, чем Чанбину. Морской ветер сдувал волосы с лица. Паруса шуршали. Феликсу было тепло. Спустившись по лестнице на главную палубу, Феликс внезапно услышал позади себя писк. Прежде чем он успел обернуться, он почувствовал, как кто-то пробежал мимо него и бросился на Чанбина. Хёнджин, казалось, наконец отпустил Сынмина, и мальчик быстро следовал за ним. — Феликс, — Сынмин улыбнулся и заключил юношу в теплые объятия. В улыбке был намек на беспокойство, и Феликс точно знал почему. — Я не могу поверить, что ты жив. Феликс слышал, как Хёнджин бормочет это сквозь рыдания, уткнувшись в плечо Чанбина. Юноша отпустил Сынмина, чтобы подойти к этим двоим. Квартирмейстер выглядел немного озадаченным, но на его губах растянулась счастливая улыбка. — Я так скучал по тебе, что ты даже не представляешь, — завыл Хёнджин. Сынмин вздохнул рядом с Феликсом. — Я тоже скучал по тебе, маленькая сирена. — Насколько все плохо? — спросил Феликс Сынмина. — Он почти не спал. — Дай ему время. Ему оно необходимо. Сынмин кивнул. Хёнджин отпустил Чанбина, как только рыдания немного утихли, его глаза были красными и опухшими (и он все еще выглядел прекрасно, и Феликс немного завидовал, он надеялся, что выглядел хотя бы в половину таким красивым, как Хёнджин, когда плакал), а затем мальчик заметил Феликса и тоже заключил его в объятия. Юноша слегка удивился, но, тем не менее, обнял мальчика в ответ. — Мы их нашли, — пробормотал он. — Нашли, — Феликс погладил его по спине. — Феликс, мы их нашли! — Мы их нашли, Хёнджин. Вдруг дверь позади Феликса открылась. — Минхо! Хёнджин пискнул и отпустил Феликса. Следующее, что он увидел, Хёнджин обнял Минхо, который выглядел таким же удивленным, как и Чанбин. Его маленькая сова испугалась сирену и носилась вокруг его головы, громко крича. Чанбин усмехнулся и взял Феликса за руку. Он смотрел на Хёнджина с нежностью в глазах. Феликс позволил Чанбину отвести его на бак. Он заметил любопытные взгляды от членов команды, ни в одном из которых не было ненависти. Люди всех возрастов, старые и молодые, самые разные. Со всего мира. Волны разбивались о бак, некоторые из них плескались почти по палубе. Море сегодня было немного беспокойным. Несколько пиратов дремали на баке, прислонившись к мачте. Феликс подошел к самому носу, около бушприта, и наклонился вперед. Как он и ожидал, под бушпритом висела статуя женщины. Золотая. Не такая тусклая, как на «Эвриале». — Как ее зовут? — спросил Феликс у Чанбина, стоявшего позади него. — Каллиопа. Сердце Феликса замерло на секунду, прежде чем забиться быстрее. Он повернулся и посмотрел на Чанбина. — Каллиопа, — повторил он. Феликс вспомнил тот день, когда сказал Чанбину, что назвал бы так свой корабль. Он шутил, даже не задумываясь об этом. — Ты не… Если бы не два дремлющих пирата, Феликс прямо сейчас зацеловал бы Чанбина до чертиков, поэтому вместо этого он просто… неловко толкнул его в плечо и отчаянно попытался скрыть румянец. Боже, почему Чанбин вел себя так и почему он не мог перестать краснеть от его слов? — Я думал, что даже если наши пути не пересекутся в ближайшее время, в какой-то момент ты услышишь историю о бесстрашном пиратском корабле под названием «Каллиопа». Феликс смотрел на него и не знал, что чувствовать. — Ты слишком веришь в меня. Я не настолько догадливый, чтобы понять, что это ты. Чанбин фыркнул и закатил глаза, прежде чем снова обнять Феликса за талию. Как будто его руки были созданы для этого места (потому что так оно и было). — Я знаю тебя и уверен, что тебе стало бы любопытно. А потом я бы сделал… что-нибудь, и ты бы узнал, что это были мы. — Что-нибудь. Феликс выгнул бровь, фыркнув. — Да, я никогда не заходил дальше этой мысли в своем плане. — Я рад, что тебе не пришлось заходить так далеко в своем плане. — Я тоже этому рад. *** День пролетел слишком быстро. Столько новых имен, голова Феликса кружилась. Столько нового. Столько нового можно увидеть, почувствовать и сделать! Феликс был взволнован и утомлен одновременно. Чан произнес свою маленькую «капитанскую речь», как ее назвал Чонин, и представил Хёнджина и Феликса как членов команды. Как ни удивительно, они не были юнгами, Феликса повысили до картографа, а Хёнджин теперь был обычным моряком, как и раньше. Юноша был так рад, что ему больше не придется ежедневно драить палубы (хотя, по-видимому, он все еще не мог сбежать от еженедельных дней уборки). Экипаж был гостеприимным. Большинство пиратов уже знали, кто такой Феликс, и юноша подозревал, что это как-то связано с Джисоном и Чаном. Экипаж состоял примерно из сорока человек, и Феликс был почти уверен, что сегодня пожал им всем руки. Было немного грустно, что единственные знакомые лица из «Эвриалы» были его друзьями, а остальные были совершенно новыми. С Хёнджином всё было в порядке. Он изредка плакал, был немного осторожен с чужими, но с ним все было в порядке. Три года были для него тяжелыми, все это заметили. Ему потребовалось время, чтобы привыкнуть к тому факту, что на этом корабле не было никого, кто мог бы убить его или воспользоваться им. Он цеплялся за Сынмина, а если Сынмина не было рядом, он цеплялся за Феликса. Чонин медленно вытягивал мальчика из своей скорлупы, и юноша впервые за те недели, что они с Хёнджином провели вместе, мог видеть, как мальчик искренне и почти беззаботно улыбается. Это радовало. — Время ужина! Голос Луизы эхом разнесся по палубе, когда рядом с кухонной дверью зазвонил колокольчик. Чанбин был прав: Луиза была невероятной женщиной. Она напоминала Феликсу его мать, но в хорошем смысле. Не в грустном смысле. Не в так сильно, чтобы у него болело сердце. Столовая была заставлена ​​скамейками, табуретками и столами, в самом дальнем углу находилась кухня с духовками, кастрюлями, сковородками и всем необходимым — королевство Луизы и Сынмина. Факелы и фонари выстроились вдоль стен, естественно, все позолоченные. За кухней Феликс увидел дверь, ведущую в кладовую. Шум на кухне казался таким знакомым, что юноша почувствовал себя желанным гостем. Судя по всему, их ждал своего рода победный ужин, и столы ломились от такого количества разнообразных блюд, что Феликсу потребовалось время, чтобы все это осмыслить. Пахло крепким ромом и жареным мясом, а также чем-то свежим. Чонин с тарелками в руках повел Феликса к большому столу в углу, который команда знала как «стол квартирмейстера». Юноша решил не задавать вопросов, но, опять же, в этом и не было необходимости. В этих местах всегда существовала какая-то неписаная схема рассадки. В итоге Феликс оказался между Чанбином и Чонином. Напротив него сидели Джисон и Минхо. Хёнджин сел рядом с Чонином, и Феликс заметил, как пальцы сирены обхватили подол его рубашки. Мальчик-русалка не возражал, конечно, он понимал мир эмоций лучше, чем любой другой из них, и знал, почему Хёнджин вел себя именно так. Чан сел на другом конце стола, и вскоре к ним присоединился Сынмин. Болтовня, звон и грохот тарелок и кружек — все казалось таким знакомым. Когда-то это было частью его жизни, и теперь это снова станет частью его жизни. Чан широко улыбнулся, положив треуголку рядом с собой на стол. Зеленое перо подчеркивало золотые пуговицы шляпы, в остальном темно-коричневую. Феликс был на борту «Каллиопы» всего один день, чувствовал, слышал, как команда уважает своего капитана. Его любили, он не был отстранен и далек от экипажа, он был просто… самим собой. Сынмин совсем не изменился, по крайней мере, на взгляд Феликса. Рыжие волосы все еще были на месте, как и грустные щенячьи глаза. Его комментарии стали более язвительными. Глаза блестели в свете свечей. Смех стал громче, но реже. Лавандовые глаза Чонина выглядели темно-фиолетовыми в кухонном свете. Его улыбка была такой же широкой и теплой, какой ее запомнил Феликс. Его слова были такими же мудрыми, какими их запомнил Феликс. Почему-то юноше казалось, что между ним и русалкой ничего не изменилось. Как будто трехлетней разницы никогда не существовало. Они шутили, как раньше. Они могли наслаждаться обществом друг друга в тишине, как раньше. Это было приятно. Все изменилось, но что-то еще осталось от старого. Затем взгляд Феликса переместился на пару, сидящую перед ним, их перемена была наиболее очевидна для глаз. Минхо по-прежнему молчал, но не потому, что ему было некомфортно, а потому, что он всегда наблюдал, а не разговаривал. Глаза были спокойными, но всегда настороженными. Он был одет в черное, мантия ниспадала ему на плечи так, что Феликсу показалось, что ткань соткана из лунного света. Золотые браслеты с изумрудами выдавали, что он действительно был членом команды «Каллиопы». Белые кресты на его лице создавали разительный контраст, но почему-то не казались чем-то необычным. Они выглядели так, будто были здесь всегда. Феликсу не терпелось узнать его историю и как он использовал… магию. Получал ли от нее пользу экипаж? Минхо использовал ее в боях? Джисон повзрослел. Боцман. И, кроме того, главный на корабле, если квартирмейстер по какой-то причине отсутствует. Джисон также отвечал за навигацию и карты, а это означало, что Феликс теперь работал на него. По крайней мере, что-то типа того. Щеки уже не были такими полными. Его взгляд стал острее, уже не был таким мечтательным и блуждающим. Все его поведение казалось более сосредоточенным. На шее у него все еще висели маленькие подвески в виде бутылочек, теперь их стало намного больше. А затем взгляд Феликса упал на сцепленные руки Джисона и Минхо. Ох. Феликс не смог сдержать ухмылку, растянувшуюся на его губах. Он поймал взгляд Джисона, и мальчик расплылся в такой широкой улыбке, что она осветила всю комнату. Минхо слегка повернул голову, чтобы увидеть, что происходит, и Феликс не упустил из виду выражение его глаз, когда он посмотрел на Джисона, уголок его рта дернулся. О, Феликс хорошо помнил это, Джисон тосковал по Минхо целыми днями, даже если он пытался замаскировать это просто дружеским увлечением. Он был рад, что они нашли друг друга. Болтовня, шум продолжались и продолжались, переходя от повседневных тем к другим. Феликсу это нравилось, даже если он сам пока не мог по-настоящему участвовать в разговорах. И он не хотел. Он просто наслаждался этим чувством принадлежности. Ощущением дома. — Итак… Феликс. Чем ты занимался последние три года? Чан, наконец, повернулся к Феликсу и задал вопрос, который жег у всех языки. Юноша услышал в его голосе дружескую насмешку. Он фыркнул: — О, ну, знаешь, всякими сухопутными штучками. Прожил в Порт-Ройале два года, потому что мой отец хотел, чтобы я скрылся из его поля зрения, и каждую чертову ночь отчаянно пытался успеть заполнить налоговые отчеты. Уроки математики и обеды, которые мне приходилось посещать в рамках подготовки к тому, чтобы стать губернатором. — Восхитительно. Как, черт возьми, ты оказался на этом маленьком торговом корабле? — Ох, ну… И Феликс им рассказал. Всё от начала и до конца. Как сложилась его жизнь после того, как его привезли обратно в Нассау. Чанбин сжал его руку, когда Феликс сказал своим друзьям, что его мать скончалась до того, как они вернулись. Он рассказал им об ужасном времени, проведенном в тумане. С каждым словом, которое он произносил, чувство тяжести покидало его. Он рассказал им о Порт-Ройале и о том, как он покинул его. О «Владычице Морей». О «Сцилле». О том, как наконец добрался до Тортуги и нашел Хёнджина. Мальчик присоединился к истории, и вместе они рассказали, как им некуда было идти, и поэтому они составили план плыть в Лондон, а потом черт знает куда. Хёнджин не рассказал свою версию событий последних трех лет, он не был готов. Феликс чувствовал, что Сынмин, по крайней мере, рано или поздно узнает об этом. Или, судя по тому, как он держал Хёнджина за руку, он, скорее всего, уже знал. — А что насчет вас? — Феликс обратился к своим друзьям, по-видимому, совершенно потрясенным его историей. Он заметил, как некоторые члены экипажа, сидевшие позади них, подошли поближе, чтобы услышать их с Хёнджином небольшой рассказ. — Что произошло… после… взрыва? К концу голос Феликса затих. — Я имею в виду, я… я думал, что вы все мертвы. Он сглотнул, тяжесть вернулась. Он ничего не мог с этим поделать, чувство вины все еще шевелилось в его голове. Чанбин обнял его за талию и, скорее всего, знал, о чем думает юноша. — Ну, это долгая история. Чан оглядел их небольшую группу. — Чтобы немного сократить, скажем так, изначально мы не все оказались в одном и том же месте. После взрыва большая часть экипажа была мертва, кто-то утонул, кто-то погиб в бою, я держался за пустую бочку, чтобы остаться на плаву, и искал выживших. Я заметил, что Чанбин все еще жив, он едва держался за кусок дерева, а затем заметил… что и Сынмин жив. И… — Чан взглянул на Сынмина, который смотрел на стол, явно пытаясь сдержать слезы, нижняя губа дрожала. Когда Чан собирался продолжить говорить, он открыл рот: — Я думал, ты мертв, — тихо сказал он, повернувшись к Хёнджину. — Ты не дышал. Я... я затащил тебя на кусок корпуса, я... я пытался тебя разбудить, но ты не просыпался. Я думал, что потерял тебя и… — всхлип, — я просто не мог больше держаться, и я… отпустил тебя, и ты уплыл, и мне жаль, я не должен был, я не должен был… Хёнджин остановил лепет Сынмина, закрыв ладонью его рот. — Не нужно. Мы сейчас здесь. И это все, что теперь важно, — прошептал он едва слышно. Сынмин больше ничего не сказал. Он просто кивнул и прижался головой к плечу Хёнджина, и тот обнял его в ответ. Феликс видел, как дрожат его плечи. Ему было жаль Сынмина. Невероятно жаль. — Затем я нашел Чонина, держащегося за другую бочку. Но больше никого, все остальные были мертвы. По крайней мере, мы так думали. Чан взглянул на Минхо и Джисона. — Не знаю как, но чудом мы держались на кусках дерева, пока «Эвриала» тонула. Я знал, что мы находимся на довольно оживленном маршруте перед Сан-Хуаном, и вот, к нам приблизился корабль. Или, ну, он был довольно далеко от нас, пока мы не начали кричать и не заставили их подплыть ближе забрать нас на лодках. Так мы и оказались в Сан-Хуане, на торговом корабле. Мы провели там несколько недель, пока не получили информацию о торговом корабле, направляющемся в Ост-Индию, и сели не на него. А потом перебрались на другой корабль и через несколько месяцев оказались в Сингапуре. Чанбин продолжил: — После этого мы на какое-то время залегли на дно. Накопили немного денег и вместе купили «Каллиопу». Чонин был нашим лучшим заработком, он давал морякам прогнозы на все их путешествия, и они хорошо за них платили. Затем мы начали реставрировать «Каллиопу». Нам потребовался почти год, чтобы довести её до такого состояния, в котором она сейчас. Затем мы начали набирать экипаж, и вскоре у нас была команда из сорока человек. Затем мы поплыли обратно сюда. Пару месяцев назад мы заехали на Тортугу, и Чонин захотел зайти в маленький магический магазин за углом. Вот где мы нашли этих двоих, — Чанбин кивнул на Минхо и Джисона. — Чонин кричал так громко, что я подумал, что кто-то пытается его убить, — добавил Чан. — Затем мы все побежали в магазин, и там были эти двое. Феликс взглянул на Джисона, который улыбался до ушей. — И после этого они присоединились к нашей команде. А потом мы просто… плавали по Карибскому морю. Грабили мелкие корабли. Выискивали информацию об Убийце Пиратов, а затем уничтожили его. И теперь мы здесь. И ты здесь. Слава богу, иначе мы бы разгромили весь город Нассау, а тебя бы там не было. Чанбин сошел бы с ума. Феликс захихикал. Он был в восторге. Эти люди… видимо, они обладали милостью Госпожи Фортуны. — Тогда что случилось с вами? Феликс повернулся к Джисону и Минхо. Как им удалось создать волшебный магазинчик на Тортуге? — Хочешь сам рассказать или я расскажу? Джисон взглянул на Минхо. Тот перевел свой темный взгляд на Феликса. — Я… знал о нашем местонахождении в момент взрыва. Я знал, что мы были не так уж далеко от берега, поэтому я… искал Джисона среди тел, а когда наконец нашел его, я вытащил нас обоих на берег. — Он также нашел нам лодку, которая все еще была в хорошем состоянии. И два весла. Минхо кивнул в ответ на дополнение Джисона. — Я не был уверен, что все остальные еще живы, поэтому не стал их искать. Его голос все еще был таким мягким, таким успокаивающим. — Это было сразу после взрыва, поэтому остальные все еще были слегка дезориентированы или лежали без сознания. Потом мы поплыли к берегу. Нашли заброшенный дом в джунглях. Провели там следующий год. Я работал над своей магией, Джисон наносил на карту звезды. И учился читать. Время от времени мы посещали близлежащие деревни. Джисон кивнул. — Затем мы поняли, что это место больше не может нам ничего дать, поэтому мы ушли. Остановились в Сан-Хуане, до которого было всего несколько дней пути. Нашли корабль. Отплыли с ним в Веракрус. На корабль напали пираты, и вместе с ними мы поплыли на Тортугу. А потом мы остались там, зарабатывали на жизнь этим магазином, пока однажды в двери не вошел Чонин. Вот так мы и оказались здесь. — Вау, — это все, что мог сказать Феликс. На самом деле, они всегда были так близко к нему. — Я… — он потерял дар речи. Он заметил небольшой озорной блеск в глазах Джисона. Ухмылку в уголках губ Минхо. Нежную улыбку на лице Чана. Все они смотрели на него в ответ. — Это. Вау. Чанбин фыркнул, прежде чем прижаться ближе. Чонин хихикнул. Кратковременное молчание наполнило сердце Феликса нежностью. Это было так невероятно, то, как они были разлучены, но каким-то образом все же нашли друг друга и снова сидели за одним столом. — Ну, Феликс. Изучил ли ты за последние три года какие-нибудь необычные приемы? Я думаю, экипажу не помешало бы узнать несколько новых смертоносных королевских приемов. Глаза Чана блестели в свете свечей. *** Прошла неделя. Каждое утро Феликс просыпался от нежных поцелуев и утреннего голоса Чанбина. Обед. Каждый раз он сидел со своими друзьями и в компании новых людей. Уилл был хорошим человеком, он был обучен фехтованию, но не так, как Феликс. Марва иногда говорила загадками, большая часть ее лица была обожжена много лет назад, но ее присутствие давало чувство спокойствия и приземленности. Рубай была ее девушкой, и рыжие локоны, ниспадавшие ей на спину из-под зеленой банданы, заставили Феликса думать, что она была олицетворением Каллиопы. Она должна была быть ей. Другого объяснения тому, что кто-то настолько божественно красив, не было. Головорез-Томас был веселым, но почему-то очень пугающим. Госпожа Сюй не говорила по-английски, но каким-то образом понимала все, что ей говорили. Селин и Клео были близнецами, у них обоих были серебристые волосы. Они взяли Феликса под свое крыло, показав ему большую часть корабля, поскольку Чанбин был квартирмейстером и у него было много дел, он не мог быть рядом с Феликсом постоянно, даже если сильно этого хотел. К сожалению, Феликс и Хёнджин ранили пиратов в битве. Некоторых членов экипажа после боя похоронили, двум из них выкололи глаза. Третьему тоже выкололи глаза, но он выжил и теперь постепенно учился жить на корабле заново. Феликс и Хёнджин, конечно, чувствовали себя виноватыми, но Чанбин, как и большая часть команды, заверил их, что они не должны винить себя, они защищались, в конце концов, они думали, что умрут. Феликс узнал так много нового за прошедшую неделю. Лед между ним и Джисоном исчез. Феликс снова попытался извиниться за то, что произошло три года назад, но Джисон сразу же заткнул ему рот, сказав, что это не его вина, не только его. Парень больше не мог нормально слышать левым ухом, потому что потерял его в бою, и Феликсу потребовалось около недели, чтобы понять, что ему нужно либо кричать, либо повернуться на правый бок, чтобы поговорить с ним. Комната рядом с комнатой Чанбина принадлежала Минхо (и Джисону), и маленькой сове, которую Минхо забрал с собой из джунглей (вернее, сова сама выбрала Минхо), она особенно любила Хёнджина. Чонин теперь был известен как лекарь команды. У него был огромный склад трав и настоек, и много лет назад он купил в Сан-Хуане несколько медицинских книг. Феликс мысленно отметил, что нужно купить ему еще несколько штук на случай, если они вскоре посетят какой-нибудь другой город, кроме Тортуги. Травы Чонина также были причиной того, что маленькие боевые раны Феликса теперь превратились в шрамы и больше не болели. Чонин действительно был волшебником. В какой-то момент Хёнджин понял, что ему больше не грозит опасность, и теперь он, как и раньше, карабкался по вантам, висел оттуда вверх тормашками, привязывая паруса обратно на место, а Сынмин… озабоченно следил за ним с палубы. Вчера, солнечным днем, Сынмин оттащил Феликса в угол, подальше от других людей, и крепко обнял юношу, бормоча ему в плечо тысячу благодарностей, почти плача. Феликс обнял его в ответ и сказал, что все в порядке, он не сделал ничего такого. Затем он посмотрел Сынмину в глаза и понял, что Хёнджин, скорее всего, рассказал ему, где и как Феликс его нашел. И что Феликс убивал людей, чтобы спасти его. У них сейчас не было определенного курса. Чан попросил Джисона и Феликса проложить для него несколько маршрутов, так что, скорее всего, у него был какой-то план. Экипаж, видимо, не возражал, все знали, что вскоре им придется заехать на Тортугу или в какой-нибудь город поменьше, чтобы продать весь полученный с «Либерти» груз и запастись продовольствием и порохом. Феликс в настоящее время сидел на столе рядом со штурвалом на юте. Чанбин стоял за рулем, слегка нахмурив брови, спасаясь от слепящего солнца. Его кожа светилась золотом на свету, украшения мерцали, словно были созданы волшебством. Феликс мог смотреть на это зрелище целую вечность. — Ты собираешься просто смотреть на меня все оставшееся время? — пробормотал Чанбин себе под нос. — Тебе не нравится? Феликс слегка наклонил голову влево с ленивой улыбкой на лице. Он немного откинулся назад, опираясь на руки позади себя. — Да. Это отвлекает. — Ты говоришь это так, как будто ты не прикасался ко мне и не целовал меня при каждой возможности в течение последних семи дней, независимо от того, работал я или нет. Чанбин показал Феликсу язык, прежде чем отпустить руль. — О, нет! — воскликнул он, изображая беспокойство и вскидывая руки вверх. — Штурвал, кто-нибудь, возьмитесь за штурвал! Феликс, ты должен мне помочь! Феликс рассмеялся, а затем встал и взялся за руль. Деревянные ручки потянули его влево, поэтому юноша слегка повернул их вправо. Он окинул взглядом палубу. Чонин и Джисон склонились над какой-то настольной игрой, которую Минхо принес для них. Чан и Минхо сидели рядом с ними, погруженные в разговор. Некоторые другие члены экипажа играли в старую игру в кости, которую Феликс до сих пор не мог понять, используя бочки в качестве табуреток. Хёнджин и Сынмин сидели на баке, спиной к остальной команде. Хёнджин положил голову на плечо Сынмина. Дом. Все они нашли дорогу домой. Заходящее солнце окрасило все в оранжевый цвет. Небо за их спинами медленно становилось розовым и темно-фиолетовым, Феликс уже мог видеть сияющие звезды. Сегодня вечером небо будет ясным. Где-то далеко кричали несколько чаек, давая понять, что они плывут близко к суше. Волны мирно колыхались вокруг корпуса «Каллиопы», спокойно покачивая ее из стороны в сторону. Ветра было достаточно, чтобы толкать их вперед к заходящему солнцу, паруса шуршали при каждом дуновении ветра. Феликс слышал смех, доносившийся с нижних палуб, где большая часть команды сидела за столом, сосредоточившись на игре в карты. Юноша вздохнул, в его груди распустился цветок счастья. На секунду он подумал, что взорвется от такого количества ощущений. Затем Чанбин обнял Феликса и уткнулся лицом ему в плечо. — Знаешь, это просто… это так необыкновенно, что ты наконец здесь, — услышал он бормотание Чанбина. — И ты это мне говоришь? Неделю назад я думал, что вы все мертвы. Я был готов отправиться в Европу, чтобы встретиться с Эриком. — Мы все еще можем увидеться с Эриком. Феликс ухмыльнулся и поглубже устроился в объятиях Чанбина. — Это было бы потрясающе. Джисону не помешало бы увидеть настоящий город, поскольку он постоянно говорит мне, что Тортуга большая. Но нет. Уверен, что люди в Лондоне скоро узнают о моем исчезновении, так что нам придется подождать, пока все уляжется. Чанбин кивнул. Феликс слегка повернул штурвал влево. Чанбин встал сбоку от юноши. Тот чувствовал продолжительный взгляд Чанбина на себе. Феликс повернулся к нему лицом. Казалось, он был глубоко мыслях, маленькая морщинка между его бровей стала глубже. — Что? — спросил Феликс мягким голосом. — Ничего. Чанбин вернулся к реальности, румянец залил его щеки. — Я на это не куплюсь. Что такое? Чанбин несколько мгновений молчал, как будто обдумывал слова, которые собирался сказать. Потом он наконец выпалил их, совершенно бесцеремонно, в самой резкой форме: — Ты знаешь, что я люблю тебя, да? Феликсу потребовалось несколько мгновений, чтобы правильно понять глубину слов Чанбина. Его глаза, темные, как океан, были серьезными и наполненными таким количеством эмоций, что Феликсу хотелось утонуть в них. Конечно, он знал об этом. Он знал об этом, когда Чанбин будил его поцелуями. Он знал об этом каждую ночь, когда шелест страниц книги вместе с плеском волн убаюкивали его, когда он лежал на коленях возлюбленного. Он знал об этом каждый день, он мог видеть это, чувствовать во всех аспектах существования Чанбина. Но почему-то, когда он произнес эти слова вслух, все это показалось таким ошеломляющим, таким реальным. Конечно, Феликс знал об этом, но он никогда не мог сформулировать это словами. — И я люблю тебя, — прошептал Феликс. Любовь его была так же глубока и широка, как океан. Я надеюсь, что ты проживешь жизнь, которой будешь доволен, и обретешь истинное счастье. С любовью, твоя мама. О, как Феликсу хотелось сказать ей, что он нашел. Жизнь, которой он был доволен. Счастье, прямо здесь, рядом с Чанбином, в его объятиях, держа руки на штурвале «Каллиопы», утопая в глазах океана. Чанбин наклонился ближе, его рука крепко обняла Феликса за талию. Веки юноши сомкнулись, когда Чанбин прижался своими губами к его губам. Феликс чувствовал ее, всю любовь, которую Чанбин вложил в поцелуй. И поэтому юноша ответил на него со всей любовью, которую он мог собрать в себе, давая понять мальчику, что он тоже глубоко влюблен. Присутствие Чанбина охватило его с головы до ног, посылая искры по позвоночнику. Его губы были мягкими и такими родными. Феликс был дома. Он наконец-то оказался дома. Когда Чанбин отступил, Феликс почувствовал, что ему не хватает воздуха. Почувствовал, как дыхание перехватило. Почувствовал любовь. Только сейчас он заметил, что полностью оторвался от руля, обхватив мальчика руками, и теперь другая рука Чанбина, та, которая не обнимала Феликса, лениво перемещала руль. Юноше было бы неловко, но, честно говоря, ему было наплевать: его парень был квартирмейстером и вполне мог управлять кораблем одной рукой, даже если был занят поцелуями. Феликс снова взялся за ручки штурвала и повернулся лицом к горизонту, уши покраснели. Перед ними был весь мир. Так много возможностей, так много мест, куда можно уплыть. Так много всего можно увидеть. Юноша не мог дождаться того, что готовило им будущее. Чанбин прижался щекой к плечу Феликса и удовлетворенно вздохнул. Юноша еще никогда в жизни не был так счастлив. Он никогда раньше не чувствовал такой любви. Никогда он еще не чувствовал себя таким умиротворенным. — Итак, капитан. Что нас ждет там, за горизонтом? — весело пролептал Чанбин в кожу Феликса. Юноша откинулся назад, прижавшись к нему. В его глазах загорелся авантюрный блеск: — Скажите мне, квартирмейстер. Слышали ли вы когда-нибудь о затерянном сокровище Флор-де-ла-Мар?