Oceanbound

Дни перетекали в месяцы, а вскоре месяцы плавно перетекли в год. Они провели год в этом маленьком домике, просто живя своей жизнью, обучаясь и исцеляясь. Печаль больше не была такой подавляющей, как раньше, Минхо мог видеть это по глазам Джисона. Ему теперь было комфортнее, он наконец начал верить, что Минхо не будет его ненавидеть, если он будет вести себя честно. На самом деле, это каким-то образом… сблизило их друг с другом. Минхо теперь доверял Джисону, а Джисон доверял Минхо. Джисону не нужно было заполнять тишину, они оба могли просто молчать, и парень не осуждал грусть Джисона, а постоянно находился рядом с ним. Возможно, это было ново для них обоих, поскольку мальчик не привык, чтобы кто-то понимал его так глубоко, а Минхо не привык впускать кого-то в свое личное пространство. Но как-то они притерлись друг к другу, стали ближе, стали лучше понимать друг друга. Виоле очень нравился Джисон. Мальчик хорошо ладил с животными, он точно знал, как завоевать их доверие, и все птицы, живущие рядом с их хижиной, уже настолько к нему привыкли, что ели семечки прямо с его ладони. Виола часто, когда не сидела на плече Минхо, сидела на плече Джисона с левой стороны. Минхо знал, в чем дело, но не был уверен, понял ли это Джисон. Даже если мальчик все еще мог слышать левым ухом, он не мог слышать им так же хорошо, как раньше, поэтому Виола взяла на себя задачу защищать Джисона всякий раз, когда Минхо не было рядом. Потому что Виола чувствовала то же, что и Минхо, а он думал, что важно защищать Джисона, и именно это Виола делала каждый раз, когда Минхо отсутствовал, например, в те времена, когда Джисон ходил в город один, поскольку парень был немного занят выяснением, как, черт возьми, он должен измельчать лаванду для лечебных зелий. Нет, зелья не были его призванием. Минхо очень нравилось в его маленьком домике. Ему нравилось это чувство, ему нравилось одиночество, ему нравилось, что они с Джисоном могли провести почти весь день, не говоря ни слова, просто… находясь рядом. Разговоры, шум, необходимость постоянно следить за своим окружением утомляли Минхо, так что теперь, когда Джисон наконец разрушил ту стену, которую он так долго строил, парень наконец смог свободно дышать и позволить себе расслабиться. Не поймите его неправильно, присутствие Джисона и раньше не было таким уж утомительным, поскольку Минхо привык к его маленьким причудам, но теперь, когда ему наконец удалось копнуть глубже и вытащить Джисона из его скорлупы, он наконец смог дышать. Отпустить себя. Позволить себе быть собой и доверять Джисону, который сообщит ему, если заметит что-нибудь неладное. Минхо это нравилось, ему нравилось иметь кого-то, кому можно доверять, даже если поиск надежного человека занял так много времени. И все же он все еще не мог избавиться от этого чувства: что, если Джисон тоже предаст его? Расскажет всем, на что он способен? Использует его в наиболее уязвимый момент, заставит делать что-то против его воли? Джисон не такой. Минхо должен перестать думать об этом. Но прошел год, и за этот год Минхо стал сильнее. Он был лучше знаком со своей магией, теперь он знал, как она работает. Он не был хорош ни в гадании, ни в зельях, ни в целительстве, но хорошо умел выращивать растения. Создавать вещи, например, новые заклинания. Он умел направлять энергию от себя к вещам, которые не были разумными. Минхо знал одну вещь: если ведьма хороша в создании вещей, она, скорее всего, хороша и в разрушении. И он все еще не осмеливался исследовать эту сторону магии. Прошел год, а Минхо все еще видел Джисона, смотрящего на море с берега. Мальчик сказал, что больше не чувствовал притяжения, но, возможно, он все еще чувствовал зов моря, в конце концов, он так долго пробыл в водах. Тяга не прекращается просто так, она всегда рядом. Она только на мгновение была ослеплена печалью, но теперь кровь вновь тянула его обратно к морю. Минхо видел это по нему и не мог этого отрицать: тот же голос начал звать и его. Возможно, время вернуться в море рано или поздно придет, но не сейчас. *** Оно пришло холодным утром, когда Минхо пробирался сквозь утреннюю росу к своему маленькому саду, солнце проглядывало сквозь листья, тени оставляли причудливые узоры на земле. Минхо обошел хижину с задней стороны, с деревянным ведром в руке, полным воды (возможно, немного зачарованной). Он собирался полить свои растения, завтра он и Джисон снова отвезут их на рынок, чтобы продать и заработать себе на жизнь. Увиденное заставило его уронить ведро на землю, вода расплескалась повсюду. Холодная рука беспокойства стиснула его горло. Мертвое. Каждое растение. Мертвое. Листья упали на землю и потемнели, Минхо случайно наступил на один из них, и он рассыпался пылью под его ногами. Парень присел рядом с одним из растений и недоверчиво уставился на него. Растения и овощи выглядели так… будто из них высосали все соки. Как будто что-то пришло и вырвало из них нить жизни, не оставив после себя ничего, кроме хрупких оболочек. Минхо сглотнул. Он услышал хлопанье крыльев, и вскоре Виола приземлилась ему на правое плечо. Она тихо ухнула и покусала ухо Минхо, прежде чем снова взлететь и приземлиться на вершину одной из мертвых тыкв. Некоторое время она смотрела на Минхо, а затем снова ухнула. Стало понятно, что каждое растение, к которому прикоснулась ведьма своей магией, погибло. Вся трава, все деревья вокруг сада все еще благополучно росли и остались нетронутыми. Магия Минхо сделала это. Это был знак. И Минхо знал, что этого нужно было ждать. Со вздохом Минхо встал, взял ведро и вернулся в домик. Джисон все еще храпел в кресле, и парень не был до конца уверен, как он мог спать спокойно буквально везде и в любом положении. У Минхо всегда были трудности со сном в кресле, но Джисон не знал об этом, ему не нужно было знать, потому что парень знал, что мальчик будет настаивать на том, чтобы всегда спать кресле, а ему нужен был полноценный сон в настоящей кровати. Очень нужен. Минхо пошел готовить им завтрак, так как настала его очередь. Вчера была очередь Джисона, и Минхо пришлось разбудить мальчика. Он крепко спал в те ночи, когда не видел кошмаров. Минхо был рад, что Джисон не видит кошмары так часто, как раньше. Раны заживали. Наконец Минхо удалось дотащить сонного Джисона к столу для завтрака, так как ему надоело ждать, пока мальчик проснется. Волосы у него были в беспорядке, за год они отросли изрядно, и ему приходилось постоянно убирать их с лица, заправлять пряди за ухо. — Что-то ты сегодня кислый, — пробормотал он, дожевав хлеб. Виола поймала мышь и ела ее в своем гнезде. Минхо кивнул в сторону сада, они сидели возле пыльного кухонного окна, из которого открывался вид на мертвые растения. Джисону потребовалось время, чтобы заметить, что что-то не так. Он чуть не уронил кусок хлеба, когда осознание обрушилось на него. Он повернулся и широко раскрытыми глазами посмотрел на Минхо: — Что… черт возьми? Что случилось? Минхо пожал плечами. Он не был до конца уверен, но у него была одна догадка. — Я думаю… я думаю, это знак. Джисон не понимал, он выглядел немного испуганным. — Знак чего? Кто-то преследует нас? Мы умрем? Боже мой, Минхо, что, если мы умрем… Минхо покачал головой, улыбка тронула уголки его губ. Джисон должен перестать делать поспешные выводы. — Я думаю, это моя магия. — Она… э-э… не работает так, как раньше. Джисон поднял бровь. — Что ты имеешь в виду? Что-то не так с твоей магией? — Я имею в виду, что этому месту больше нечего мне предложить. Окружающая энергия ослабевает. Умирает. Мне больше нечему научиться в этом месте. Виола ухнула в углу, соглашаясь. — Ох. — Я знал, что это когда-то произойдет, но я не… думал, что это произойдет так быстро. Это уже случилось со мной однажды. — Ох. Это… плохо? — спросил Джисон. Ему было любопытно, и он хотел продолжить эту тему, но колебался, Минхо это видел. Парень снова покачал головой: — Не совсем. Это означает, что я не могу процветать здесь. Мне нужно двигаться дальше, чтобы найти ответы и раскрыть больше своей магии. Знаешь, оставить это место, оставить, чтобы следующий человек нашел его. — Ох. Наступила тишина. Минхо слышал, как журчит вода в ручье рядом с хижиной. Виола ухаживала за своими перьями. Минхо почувствовал, как воздух изменился, казалось, что все встало на свои места. — Итак, море наконец-то начало звать тебя обратно? *** Да. Минхо и Джисону потребовался день, чтобы собрать все необходимое. Они переночевали в домике еще одну ночь, а утром ушли. Они попрощались с ним, Джисон казался немного потрясенным и грустным, он легко привязывался к местам, Минхо — нет. Хижину они оставили такой, какой ее нашли: с закрытым сундуком, в котором лежали все книги, с мешочком с деньгами, со всей посудой и прочим. Единственное, что они взяли с собой — это деньги, одежду и два меча, висевших у них на поясе. И Виолу. Конечно. Она счастливо сидела на плече Минхо, тихо ухая, пока они в последний раз шли к соседнему городу. Они не остановились в нем, они знали, что нужно идти дальше. В город время от времени заходили лишь несколько небольших судов, и они, скорее всего, не взяли бы их с собой в плавание. Итак, Минхо и Джисон продолжили свое путешествие, на следующий вечер они прибыли в следующий маленький городок, переночевали там в крошечной гостинице, а затем продолжили путь. На следующий день каменистая дорога привела их к холму, а у подножия этого холма, в долине, находился город Сан-Хуан. Джисон был потрясен, даже напуган, скорее всего, это был самый большой город, который он когда-либо видел в своей жизни. Минхо взял его за руку, когда они спускались с холма, мимо них проехало несколько экипажей, запряженных лошадьми. Они шли по городу, он был живой, теплый и гостеприимный, но в то же время такой чужой. Они оба знали, что им здесь не место. Побродив по городу полдня, они наконец добрались до пирса (если честно, они исследовали несколько улиц поменьше и заблудились, а Джисон очень хотел сходить в несколько магазинчиков: «Минхо, пожалуйста, мы можем пойти, я хочу посмотреть, что здесь есть, о, здесь книжный магазин, можем ли мы купить книгу, пожалуйста, мне очень хочется почитать еще»). Пирс был большой, больше, чем на Тортуге. Джисон спросил у сторожей, знают ли они, нужны ли какому-нибудь кораблю новые моряки, и они указали им на один корабль, пришвартованный дальше в доках. Минхо видел, как они загружают бочки на корабль. Джисон снова взял Минхо за руку, что теперь вошло в привычку, и вместе они направились к кораблю. Поначалу капитан немного сопротивлялся, но после настойчивого Джисона и его идеальной тактики убеждения и разговоров в целом, их приняли как часть команды, по крайней мере, до тех пор, пока они не доберутся до Вера-Крус. Они здесь. Они снова стали моряками. Минхо скучал по морскому ветру, развевающему его волосы. *** Их новая жизнь началась довольно легко. Ну, для Минхо все началось довольно легко. Он уже привык работать на кораблях, которые не были пиратскими, поэтому знал, что иерархия была строгой и по большей части несправедливой. Джисон сначала этого не понимал, поэтому на него кричали за то, что он вставлял палки в колеса капитану, когда давал советы, как лучше плавать, ему давали дополнительную работу в наказание, которая только заставляла его бунтовать еще больше. Он явно не был сторонником работы под королевским флагом, но это все, что у них было на данный момент. Конечно, Минхо помогал ему с этой дополнительной работой, насколько мог. Оба они, как и ожидалось, были юнгами, новичками и молодыми по сравнению с остальной командой, самыми низшими из низших. Минхо очень привык к этой работе, а Джисон — нет, и он просто продолжал жаловаться на то, что ему приходится через день мыть полы, а потом убирать кухню и кладовые. Его плавание на «Эвриале» было намного… легче, чем у Минхо, поскольку там Джисон был обычным моряком – обычным пиратом, и ему не нужно было принимать участие в ежедневной уборке или других подобных вещах. Минхо, с другой стороны, был юнгой, так что он ко всему этому привык. Особенно к занозам на его ладонях, оставшимся от мытья полов. «Ла Рейна» был самым обычным грузовым судном, перевозившим товары из Сан-Хуана в Вера-Крус. Он был большим – не совсем огромным, но тем не менее большим. Он состоял из четырех складских палуб, главной палубы и верхних палуб. Экипаж спал рядом с кухней под ютом, а каюта капитана находилась в баке. У матросов более высокого класса также были свои каюты на юте. У «Ла Рейны» были пудрово-белые паруса, которые уже повидали жизнь, они были немного потертыми и не такими белыми, как когда-то. Три мачты тянулись к небу, высокие и могучие, и на средней был привязан флаг Испании. Все члены экипажа говорили по-испански, но, к счастью, Джисон и Минхо тоже. Только Минхо немного заикался и запинался, а Джисон — нет, он явно выучил несколько языков за время своих путешествий по миру. — Ты помнишь Бума? В нашей команде на «Эвриале»? Он был испанцем, и когда я был еще ребенком, я настоял, чтобы он меня научил языку, что он и сделал. Он говорил со мной только по-испански, и мне приходилось понимать, что он говорит. А еще деревня, в которой я раньше жил, находилась под властью Испании, так что, видишь, я довольно много знаю, — объяснил он Минхо. Минхо учил испанский только по книгам, он никогда не использовал его должным образом, поэтому большую часть времени Джисон просто переводил все для Минхо. Он был очень благодарен мальчику. Когда-то «Ла Рейна» была окрашена в светло-коричневый цвет, но за многие годы плавания цвет постепенно исчез. Сквозь краску проглядывал цвет дерева, палубы были уже практически неокрашены. Фонари, усеявшие леер и корму корабля, были выкрашены в белый цвет. В целом «Ла Рейна» был хорошим кораблем. Конечно, команда могла бы быть лучше, но если бы Минхо и Джисон просто занимались своими делами, всё было бы не так уж и плохо. Однако, вскоре все стало очень плохо, поскольку некоторые мужчины начали очень часто приставать к Джисону. Они пробовали приставать и к Минхо, но одного зачарованного взгляда было достаточно, и после этого они держались подальше. Они держались подальше и от Джисона, если Минхо был где-то рядом, но когда его не было… Экипаж очень заинтересовала Виола. Сова следовала за Минхо, куда бы он ни пошел, никогда не покидая его из виду, за исключением тех случаев, когда она была с Джисоном. Минхо чувствовал это, ей не нравился корабль. Ну, ей, наверное, вообще не нравилось плавать, они были довольно далеко от суши, но пока Минхо продолжал кормить ее порциями своей еды, с ней все было в порядке. Но парень чувствовал то же, что и она: это было не то место, где они должны быть, это был просто корабль, на котором можно куда-то добраться. За неделю команда, к счастью, привыкла к присутствию совы, в конце концов, попугаи не такая уж редкость на кораблях, так в чем отличие сов? Джисон застонал от боли, выпрямляя спину. Они наконец закончили мыть нижние палубы. Минхо слышал волны, ударявшиеся о корпус корабля немного выше них, палуба находилась ниже ватерлинии. Кто-то кричал на главной палубе, Минхо услышал что-то о снятии фока. — Боже, я так скучаю по «Эвриале». Мне надоело это королевское дерьмо, я просто хочу снова стать пиратом, — пробормотал Джисон. Минхо быстро шикнул на него, бросив в его сторону злобный взгляд. — Извини. Хотя я не думаю, что здесь есть кто-то кроме нас, — улыбнулся Джисон немного застенчиво, немного виновато. Они не должны быть пиратами, они не могли сказать об этом ни слова, иначе капитан их повесил бы или заставил ходить по доске. Минхо услышал шаги сверху. — Смотри мне. Я не собираюсь снова везти нас на какой-то отдаленный остров. — Да, да, извини. Вместе они сложили все чистящие средства обратно в маленький чулан в задней части самого нижнего трюма, а затем пробежали все палубы обратно на главную. Большая часть команды бездельничала на главной палубе, некоторые все еще ужинали на кухне. Туда же направились Минхо и Джисон. Тушеное мясо и почти горелый хлеб — ничто по сравнению с кулинарией Рауля и Сынмина. Виола крала себе кусочки мяса с тарелки Минхо, Джисон недовольно морщил нос. — Может быть, нам следовало дождаться другого корабля. — Хммм, возможно. А может и нет. Минхо чувствовал, что это отчасти правда, потому что Виола так чувствовала. Это было просто… временное решение, чтобы добраться туда, куда они направлялись. Куда, Минхо понятия не имел. Куда они на самом деле направлялись? Им предстояло несколько недель плавания, а затем они достигнут Вера-Крус. Там им, возможно, придется найти новый корабль, новое направление. Минхо знал, что Джисон предпочёл бы пиратский корабль, но попасть на него из таких мест было не совсем лёгкой задачей. Возможно, им придется надеяться на нападение, а затем постараться не погибнуть в результате этого нападения, а затем надеяться, что тот, кто нападает, узнает их или «Эвриалу» и примет их. Но для этого требовалась довольно интересная цепочка событий, а Минхо уже понял, что Вселенная редко бывает на его стороне. Джисон смертельно устал, поэтому, когда наступила ночь, они решили пойти спать. У них был уголок в каюте экипажа, два матраса и одно огромное одеяло. Поскольку у них было только одно одеяло, они сложили матрасы рядом и спали вместе. Это было здорово? Минхо не знал. Виола свила себе маленькое гнездышко из одной из запасных рубашек, которые были с Минхо, и Минхо прислушивался к ее ровному дыханию, а также к легкому храпу Джисона. У него была привычка прижиматься к Минхо, и не раз Минхо просыпался, обнимая его за талию. Все было в порядке, он не злился из-за этого, дополнительная теплота всегда была приятна, а Джисон был милым. Вот и все, что между ними было. Или нет? Минхо не мог заснуть. Экипаж вернулся спать после вечерних развлечений, которые включали в себя игры и отказ от спиртного (в отличие от пиратских кораблей). Минхо знал, что в «вороньем гнезде» сидит ночной дозор и кто-то управляет кораблем, скорее всего, квартирмейстер или боцман. Минхо решил, что ему нужно немного свежего воздуха, поскольку храп вокруг начал раздражать. Он сбросил одеяло, Джисон пошевелился во сне. Виола проснулась ото сна, но Минхо посмотрел на нее взглядом, говорящим: «останься и присмотри за ним», что она и сделала. Минхо все еще не мог понять, как работает связь между ним и птицей, но она просто работала. Минхо на цыпочках прошёл между спящими фигурами к двери, не издав ни малейшего звука, и открыл дверь на главную палубу. Он кивнул боцману, стоявшему у руля, и, похоже, тот совсем не возражал против присутствия Минхо. Поразмыслив на секунду о своих следующих действиях, Минхо решил посидеть на баке, над каютой капитана. Он знал, что ведет себя тихо и ему не придется беспокоиться о шуме. Он вскочил вверх по лестнице, обогнул мачту и сел на кучу веревок. Он прислонился спиной к мачте и глубоко вздохнул, луна на воде создавала причудливую дорожку. Та же самая луна заливала корабль серебристым лунным светом, рисовала длинные тени на палубах и танцевала с теплым мерцающим пламенем фонарей. По небу плыло несколько облаков, ветер мягко гнал корабль по волнам. Было спокойно. Прошла неделя, и впереди ещё долгие недели плавания. Прошло чуть больше года с тех пор, как «Эвриала» была уничтожена, Джисон проснулся от кошмаров в годовщину затопления. Затем Минхо снова крепко обнял его, пока тот рыдал у него на руках и шептал о том, как сильно скучает по Чанбину, Чану, Феликсу, Хёнджину, Сынмину и Чонину, и Минхо не знал, что сказать. Он редко знал нужные слова, у него не получалось утешать людей. Это заставляло его чувствовать себя несколько бесполезным. Минхо был неуверен во многих вещах. Он уже давно не был уверен, но теперь, когда он был на корабле, плывущем в неизвестность, и у него не было конкретного направления в жизни, он внезапно стал неуверен во всем. Он все еще не имел должного понимания своей магии и не мог по-настоящему изучить свои силы на корабле, подобном тому, на котором они сейчас находились. Его уже почти поймали, его блокнот выпал из сумки, и товарищ по команде подобрал его и сказал, что он рисует довольно странные картинки. Слава богу, этот человек был не из самых умных, и зрение у него, вероятно, тоже было не лучшим. Минхо был неуверен в себе и в других. Раньше он был этой… холодной оболочкой, которая не заботилась ни о ком, кроме себя, потому что в течение многих лет все окружающие просто хотели… использовать его, воспользоваться его способностями или предать его другими способами, но теперь… Теперь он просто не мог перестать… чувствовать эмоции к окружающим. Или, возможно, «чувствовать» — не то слово, он просто… стал заботиться о них. О ком? О Джисоне. И Виоле. Минхо заметил, что постоянно присматривает за Джисоном, всегда спрашивает, в порядке ли он, пытаясь заметить признаки дискомфорта. Постоянно беспокоился за себя и за него. Даже если в этом не было необходимости, Джисон был самодостаточен, он знал, как пользоваться мечом лучше, чем Минхо, и он был умен и проницателен. Ему не нужно было, чтобы парень присматривал за ним. Но все же Минхо делал это. Минхо знал, что Джисон был увлечен им. Там, на «Эвриале», больше года назад. Он наблюдал, как Чанбин и Феликс вели себя друг с другом, как Хёнджин и Сынмин вели себя друг с другом, и понял, что Джисон, скорее всего, чувствовал к нему то же самое. Или, по крайней мере, он был практически в этом уверен, поскольку Джисон особо ни с кем не проводил время и постоянно искал внимания Минхо. Парень этого не понимал, в нем не было ничего особенного, он был отстраненным, все время холодно относился к мальчику, но все же эти маленькие звездочки загорались в глазах Джисона каждый раз, когда Минхо хотя бы кивал на его вопросы. Для Минхо это было странно, очень странно. Но теперь это было в прошлом. Джисон больше не вёл себя так, он… привык к присутствию Минхо, и увлечение исчезло, поскольку за прошедший год они стали ближе друг к другу. Минхо это устраивало, да, у него не было другого выбора. А как насчет него самого? Минхо был… заинтересован, можно сказать так. Но он знал, что им не светит быть вместе по многим причинам, в основном из-за его собственных проблем. Этот интерес был забыт, когда их жизнь разделилась на “до” и “после”, у него не было времени думать о чувствах, поскольку он только что учился выживать и помогать выживать Джисону. Потеря, печаль, горе и все такое — они позаботились о том, чтобы все чувства, которые разделяли Минхо и Джисон, угасли. Для Минхо это принесло облегчение. Джисон был достойным человеком, который умел слушать, составлять ему компанию, оставаться на его стороне, он не боялся людей и доверял им. Другими словами, он заслуживал кого-то лучшего. — Вот ты где! Внезапный шепот отвлек Минхо от мыслей и вздрогнул. Вот вам и “осторожность”. — Я проснулся, не увидел тебя рядом и пошел искать, — Джисон сел рядом с Минхо. Его голос звучал немного обеспокоенно. — Ох, извини, я просто не мог заснуть, и мне нужен был свежий воздух, — тихо пробормотал Минхо, чтобы не разбудить спящего капитана. Обычно Джисон спал глубоким сном, что разбудило его в этот час? — Все в порядке, просто это напомнило мне о времени, когда Феликс постоянно отсутствовал и сидел по ночам один на палубе. Сразу после его первого ограбления, не знаю, помнишь ли ты, мы тогда еще не были так близки. — Помню. О, он отлично помнил этот период. Феликс целыми днями хандрил из-за мальчика, которого ему пришлось убить во время ограбления. Хотя это было вполне понятно, ведь тогда мир еще не ожесточил его. Сейчас он явно уже не тот. — Я все еще скучаю по ним, — прошептал Джисон, скрестив ноги и прислонившись к мачте. Минхо не смотрел на него, просто пристально глядел на горизонт. — Я тоже. Скучал? Возможно и так. Они по-прежнему были теми, с кем Минхо чувствовал себя наиболее комфортно, не считая времени, которое Минхо провел с матерью в детстве. Парень скучал по этому комфорту. Он скучал по ним. Особенно по Феликсу и Чану, знавшим о его магии. Ветер шелестел парусами, Минхо слышал храп, доносившийся из каюты экипажа. Отражения фонарей танцевали на поверхности воды. Луна освещала им путь в синей тьме. — Минхо, могу я тебя кое о чем спросить? — Хм-м. — Как ты оказался на «Эвриале»? Ну... какова твоя история? Минхо этого не ожидал. Некоторое время он молчал, и это было слишком напряженно для Джисона: — Ну, ты не должен говорить мне, если не хочешь, я знаю, что тебе трудно доверять людям, я понимаю, так что не волнуйся об этом, мне просто немного любопытно, вот и все… — Джисон, все в порядке, — перебил мальчика Минхо. Он взглянул на Джисона, который улыбнулся своей фирменной застенчивой ухмылкой. Можно ли доверять Джисону? Сможет ли Минхо рассказать ему все? Давал ли он когда-нибудь Минхо повод не доверять ему? — Я, э-э… это довольно длинная история. — Ты знаешь, я всегда готов к длинным историям. Минхо слегка улыбнулся Джисону, прежде чем мысленно вернуться к самому началу: — Я родился на маленьком острове недалеко от Сингапура. — Что?! — почти закричал мальчик. — Джисон, тише. — Прости. Что?! Я думал, ты… отсюда. — Ну, ты неправильно думал. Я родился в деревне, там было где-то... около сотни жителей, наверное. Моя мать была ведьмой, мой отец был просто… нормальным человеком, я не уверен. Было еще несколько ведьм, и они не скрывали этого. Это была простая крошечная деревушка, в которой жило несколько ведьм, мы процветали, все знали друг друга и так далее. Там было мирно, прекрасно, мне нравилось жить там с мамой и отцом. Мы были счастливой маленькой семьей. Минхо на мгновение остановился. Он сглотнул, прежде чем продолжить: — Пока не случилось следующее. Другим людям не нравилось видеть наше процветание. Какие-то мужчины, не знаю, откуда-то издалека, узнали, что в нашей деревне живут ведьмы, в под ней, в древних пещерах, лежат алмазы и золото. Им понадобилась всего одна ночь, чтобы сжечь всю деревню. Последнее, что я помню, это то, как мама толкнула меня с сумкой в ​​лес и закричала, чтобы я убегал, прятался и не оглядывался назад, и именно это я и сделал. Но он оглянулся назад, и последнее что он увидел, была мать, побежавшая обратно в огонь, чтобы попытаться спасти его отца. — Но я убежал недостаточно далеко. На следующее утро я вернулся. Все сгорело дотла. Я никого не нашел, но эти мужчины нашли меня. Вместо того, чтобы убить меня, они решили, что им на корабль нужен новый матрос, мне «дали шанс», как они говорили. Мне тогда было тринадцать. Я держал свою магию в тайне, я знал, что лучше не практиковать ее перед незнакомыми людьми. Моя мать всегда говорила мне не доверять никому и не использовать свою магию перед теми, кто ее не принимает, и я поступал именно так. Пока однажды не совершил ошибку. — Через множество остановок и два года я оказался в Португалии, Лиссабоне. Я пробыл там довольно долго, пока внезапно не наткнулся на другую ведьму. Я подружился с ней и решил остаться там на некоторое время. Через нее у меня появилось еще несколько друзей, которым я слепо доверял, и они… э-э… ну, использовали меня. Даже не осознавая этого, я избавлялся от их врагов. Мужчины были не обычными моряками, мои друзья были ворами и другими людьми из низшего сословия. В итоге я отравил одного человека, потому что мой друг хотел отомстить. Я думал, что поступаю правильно и помогаю, но потом услышал, что человек, которого я отравил, не сделал ничего из того, что сказал мне мой друг. Я не мог вынести чувства вины, мне было пятнадцать, и я использовал свою магию во вред, чего моя мать всегда говорила мне избегать. Я снова ушел в море. — На этот раз квартирмейстер узнал, что я ведьма. Я испугался, но он сказал мне, что никому не расскажет. Затем он начал давить на меня, чтобы я что-либо делал для него, иначе он расскажет капитану, который был очень религиозным человеком. Мне приходилось… кое-что делать с ним… и для него… пока я не отказался, и он рассказал капитану, как и обещал. Мне пришлось покинуть корабль, чтобы остаться в живых. Они пытались меня застрелить. Я притворился мёртвым, плавая на поверхности воды, а когда они скрылись, я поплыл к острову, который находился неподалеку. Там я нашел деревню, которая была довольно близка к той, в которой я родился, жители деревни не боялись магии, потому что там жила ведьма. Этот парень меня принял, многому научил, я провел там больше года. Потом произошло то же самое, что случилось с нами в маленьком домике, моя магия больше не отзывалась так, как раньше, и я понял, что мне пора уходить. Так я и сделал. — Вскоре я узнал, что деревня, в которой я жил, находилась на острове Иль-де-ла-Тортю. На другой стороне располагался город Тортуга. Я наконец-то нашел людей, которые не ненавидели меня за то, кем я являюсь. Я нашел ведьму, у которой ты купил много оберегов, ее зовут Эрия, кстати, я провел с ней несколько месяцев, она научила меня некоторым вещам, пока она не предложила мне пойти поискать еще каких кораблей, потому что, знаешь, тяга к волнам, она у меня тоже была. Я так и сделал: сел на корабль, поплыл с пиратской командой, никому не доверяя. Я так и жил, каждые пол года менял экипажи, чтобы никто не догадался, чем я занимаюсь, все искал себя, но… не находил. Несколько раз я попадал в неприятности из-за своей магии, мне приходилось очередной раз бежать, так как меня ловили, но я всегда находил себе новую команду, а если нет, то оставался с Эрией. Я не покинул Карибское море. Затем капитан Со вошел в лавку, которой владела Эрия, и сказал мне, что ему нужна ведьма, поэтому я ушел с ним. Так я оказался на «Эвриале». Остальное ты уже знаешь. Минхо наконец перевел взгляд со своих рук на Джисона, который смотрел на него с разинутым ртом. Он не произнес ни слова, пока Минхо говорил. Он выглядел так, словно не верил. Ну. Это была вся история. Минхо упустил только те части, от которых у него горела грудь. Он достаточно доверял Джисону, чтобы рассказать ему все. — Ты… вау, — наконец прохрипел Джисон. — Да, — рассмеялся Минхо. Парень сам знал, что ему пришлось через многое пройти. — Я… спасибо, что доверился мне, — пробормотал Джисон, — ты видел… весь мир. Это восхитительно. А еще мне жаль, что тебе пришлось пройти… через все это. Я просто, извини, не знаю, что сказать, я просто был пиратом с десяти лет и проводил время, плавая только на «Эвриале» в Карибском море, а ты просто… вау. Минхо усмехнулся над сбивчивой речью Джисона. Он снова перевел взгляд с мальчика на горизонт перед ним. Луна продолжала свой путь по небу. Затем ему пришлось повернуть голову назад, потому что Джисон продолжил говорить: — Ты, э-э, я просто хочу сказать тебе одну вещь… — Джисон понизил голос, его взгляд сместился, на мгновение казалось, что он не осмеливался посмотреть Минхо в глаза. Пока он, наконец, не сделал этого, и ох, его глаза до краев были наполнены честностью. — Я просто хочу сказать тебе: что бы ни случилось, ты можешь мне доверять. Я никогда, никогда не буду использовать твою магию себе на пользу или себе в выгоду. Я никогда не предам тебя, как это сделали те люди. Никогда. Ты можешь доверять мне. Я хочу быть достойным твоего доверия. Улыбка тронула уголки губ Минхо, пока он не позволил ей стать шире. Что-то теплое шевельнулось в его груди. — Спасибо, Джисон. Ты этого достоин. И многого другого. *** Прошла неделя. Минхо почувствовал себя… свободнее. Рассказав Джисону вещи, о которых он никому не говорил уже много лет, он каким-то образом освободил себя, снял бремя со своих плеч. Сначала Минхо был немного напуган, будет ли Джисон относиться к нему по-другому? Будет ли он думать, что Минхо отвратителен, что он просто так слепо отравил кого-то, что ему пришлось делать что-то против своей воли и вот так забыть о своем достоинстве? Но Джисон вел себя как обычно. Он болтал, смеялся, спал, обняв Минхо за талию и уткнувшись лицом ему в плечо. Он не относился к Минхо по-другому, и парень был ему за это благодарен. Очень благодарен. Теперь у него был человек, которому можно полностью доверять. Впервые за многие годы. Вчера один из членов экипажа спросил их, в каких они отношениях, были ли они любовниками или просто друзьями, они, казалось, были очень близки, и Джисон весело ответил, что они друзья, по-настоящему близкие друзья, они уже довольно долго скитаются вместе. По какой-то причине это ужалило Минхо прямо в сердце. Это прозвучало… неправильно. День был пасмурный, немного ветренее обычного. Минхо и Джисону поручили убрать несколько отсеков в трюме, потому что бочка с вином разбилась и разлилась по всей маленькой комнате. Ха, Минхо вспомнил, что то же самое произошло на «Эвриале», только тогда Минхо чистил палубы с Феликсом. Парень дорожил этим воспоминанием. К счастью, вино не растеклось так далеко, и Минхо и Джисону не нужно было так долго его отмывать, но они делали все очень медленно, чтобы избежать дополнительной работы. Им просто не хотелось слушать приказы боцмана сейчас. Джисон во время работы напевал старую морскую песенку, Минхо молча слушал его. Он очень любил такого Джисона, такого, который не заставлял себя улыбаться и разговаривать. Такого, который был самим собой, говорил, улыбался и смеялся только тогда, когда ему хотелось. Минхо мог явно видеть перемены каждый раз, когда кто-то из членов экипажа садился с ними рядом на обеде, как Джисон просто бездумно болтал, даже если Минхо толкал его под столом, давая понять, что ему не нужно этого делать. Но избавиться от этой привычки было непростой задачей, Минхо знал это, и Джисон уже чаще… был самим собой и не прятался за этой маской радости и болтовни. Кроме того, эта болтовня едва не доставила им неприятностей, поскольку Джисон чуть не проговорился, что они были пиратами (вероятно, они все еще были пиратами, ведь это их призвание). Минхо бы очень хотел, чтобы команда ничего о них не узнала, так как это, скорее всего, кончилось бы для них не очень хорошо. Весь день у Минхо было это… растущее чувство тревоги, но он никому ничего не сказал. Он не хотел волновать Джисона. Это ни с чем не было связано, но он просто чувствовал, что что-то должно произойти. Он и раньше чувствовал это несколько раз, последний раз — когда отец Феликса уничтожил «Эвриалу». Он ненавидел это чувство, он каким-то образом знал, что что-то должно произойти в ближайшем будущем, но точно не знал, что именно. Просто что-то. Вот почему он держал Джисона рядом с собой весь день. Внезапно он услышал хлопанье крыльев, Виола прилетела с верхних палуб к Минхо. Это было странно, ей не нравилось находиться внутри корпуса, она редко следовала туда за Минхо, что-то было не так. Она приземлилась ему на плечо, ухнула очень встревоженно, и потянула Минхо за волосы клювом. — Что? В чем дело? — спросил Минхо у совы, которая снова ухнула. Джисон выглядел встревоженным и немного обеспокоенным: — Что-то случилось? И тут они услышали крик, доносившийся с верхних палуб: — Корабль без флага! Изумрудно-зеленого цвета! Последовал крик: — Это пиратский корабль! Минхо и Джисон какое-то время просто смотрели друг на друга. Пиратский корабль. Здесь. Изумрудно-зеленый. Изумрудно-зеленый. Изумрудно-зеленый. «Одиссей». — Дерьмо. Дерьмо, дерьмо, — выругался Джисон себе под нос. «Одиссей», один из самых печально известных пиратских кораблей Карибского моря, если не всего мира. Капитаном был Бан Ёнгук, также известный как человек с семью лицами, и его зачарованная катана. У Минхо, сохранявшего хладнокровие и знакомого со всем, что касается колдовства, по спине пробежала холодная дрожь. «Одиссей». Живот скрутило. Сопротивляться бесполезно. — Достаньте огнестрелы и мечи! Наш корабль не затонет вместе с этими пиратами! — услышал Минхо крик с главной палубы. Они не узнали корабль, верно? Они не осознавали, что единственным более безжалостным и могущественным кораблем в этих морях был «Летучий Голландец». — Вы двое, там, внизу! Живо поднимайтесь на главную палубу! Голос боцмана эхом разнесся по палубам, он предназначался Джисону и Минхо. Минхо просто кивнул мальчику, в глазах которого мелькнул страх, и вместе они оставили свои чистящие средства в маленькой кладовке и поднялись по лестнице на верхнюю палубу. — Этот корабль долго не продержится. Не перед «Одиссеем», — прошептал Джисон. — Я знаю, — прошептал Минхо в ответ. — Что будем делать? “Я не знаю”. Минхо не сказал этого, он не осмелился. — Просто будь рядом со мной. Минхо и Джисон достигли главной палубы, и кто-то тут же вручил им мечи. — Вы будете сражаться на главной палубе, приветствуя их в своих распростертых объятиях. Помните, они всего лишь пираты, они даже не люди! О, в этом боцман был прав. Они не были людьми. Не Бан Ёнгук, о нет, он был чем-то большим, и даже если Минхо никогда не встречал этого человека, он знал, что в нем есть что-то знакомое. Джисон схватил Минхо за руку, Виола летала кругами над их головами и громко визжала. Она была готова к битве, Минхо — нет. Меч казался тяжелым в его руке. Он не был фехтовальщиком, и он, и Джисон знали это. Джисон был, ох, он был, он великолепно владел мечами, но ни один из них понятия не имел, как его травма уха повлияет на боевые способности. С той ночи ни один из них не держал меча. Ночь, когда они потеряли всё. И теперь им придется снова сражаться. Но против кого? «Одиссей» победит, это было вне всяких сомнений. «Ла Рейна» проиграет, а Бан Ёнгук не оставит после себя выживших. Так как же Минхо и Джисон смогут выбраться отсюда? Тревога, смешанная со страхом, охватила Минхо, всегда такого хладнокровного, спокойного и собранного, и он запаниковал. Он не мог потерять Джисона. Они зашли так далеко, у них еще столько всего было впереди. Им нужно выжить. Они должны. — Держись рядом со мной, — снова пробормотал Минхо Джисону, как раз в тот момент, когда бушприт «Одиссея» двигался прямо напротив них. Матросы вокруг них, на удивление, оставались спокойными, ружья и пушки были наготове, на главной палубе стояло не менее двадцати человек, готовых атаковать с мечами. Видимо, «Ла Рейна» и раньше сталкивалась с пиратами. Люди вокруг Минхо, казалось, были настолько уверены в своей победе, для них это была всего лишь очередная атака. Они никогда не слышали об «Одиссее»? Или они просто не узнали корабль? Минхо схватил Джисона за руку, когда большой корабль проплывал рядом с ними. Изумрудная краска корабля, казалось, мерцала, красные паруса были полны ветра. Пушки выглядывали из маленьких отверстий в корпусе. Минхо сглотнул. Он никого не увидел. Ни души на борту Одиссея. Было очень тихо, только волны разбивались о два корабля. Воздух, казалось, замер, Виола быстро приземлилась на плечо Минхо. — Что за… — Что, черт возьми, происходит? — Что? Где… И вдруг с палубы «Одиссея» повалил черный дым. Он добрался до их корабля и в мгновение ока поглотил всю главную палубу «Ла Рейны». Минхо слышал вокруг себя пронзительные крики, растерянные возгласы: «Что это за, черт возьми, колдовство, что это за пираты?», и сильнее сжал руку Джисона. Он почувствовал, как Виола снова поднялась в воздух и вылетела из дыма. — Минхо, что, черт возьми, происходит? Голос Джисона звучал приглушенно сквозь дым. Просто дым, сам дым не представлял угрозы. Минхо шикнул на Джисона, они не могли использовать глаза, им приходилось использовать уши. Сам по себе дым не представлял угрозы, но то, что скрывалось внутри него, было опасно. Полная тишина. Минхо больше не слышал ни волн, ни шороха парусов. Он слышал только собственное дыхание и чувствовал руку Джисона в своей. Потом начались крики. И Минхо знал, что из этой ситуации нет простого выхода. Он почувствовал приближающуюся к нему волну энергии, щелкнул пальцами и направил в эту энергию шар призрачного огня. Он услышал новые крики, кто-то толкнул его, он бросил еще один шар того синего огня. Джисон продолжал держать Минхо за руку, парень бросил свой меч на пол в тот момент, когда понял, что ему придется использовать магию. Пираты скрылись в дыму, они убивали моряков. Минхо услышал бульканье. Что-то упало на землю рядом с ним, где-то над ним вскрикнула Виола. Еще один шар призрачного огня. Свет голубого пламени был бесполезен в окутывавшем его черном дыме. Но он на кого-то приземлился, и кому-то было больно, потому что Минхо так и хотел. Минхо почувствовал это раньше, чем услышал. Три лезвия приближались к нему. Он затащил Джисона за спину и наложил связывающее заклинание на эти клинки, и услышал, как они стучат по деревянной палубе. Криков становилось все больше, никто не понимал, что происходит. Затем вдруг: — Джисон, сзади, — прошептал Минхо, и Джисон слепо нанес удар где-то позади него, они оба услышали хрип, Минхо произнес еще одно связывающее заклинание, и что-то тяжелое упало на землю. Вероятно, пират. Внезапно к ним приблизилось слишком много людей, слишком много пиратов. — Джисон, сзади, руби все, до чего достанешь, — и он так и поступил, Минхо отпустил его руку и прижался спиной к спине Минхо, пока парень выбрасывал из себя связывающие заклинания и призрачные огни в дым, он мотнул головой, один подошел слишком близко, затем Виола с визгом полетела по воздуху прямо в лицо угрожавшего, Минхо услышал удивленный крик, приглушенный дымом. Это был не просто дым. Это была чистая магия, предназначенная для отвлечения внимания и разрушения. Минхо заставил Джисона отойти назад, к лееру корабля, чтобы никто не мог подобраться сзади. Мальчику было страшно, парень чувствовал это по тому, как его рука постоянно тянулась к Минхо, и ох, как Минхо хотел бы сжать его руку в ответ, но они еще не были в безопасности, и ему нужны были обе руки, чтобы… сражаться. К счастью, Виола почувствовала то, что хотел сделать Минхо, и приземлилась на левое плечо Джисона. — Кто, черт возьми, эти двое? Минхо услышал чьи-то голоса из дыма, прежде чем выстрелить в этот голос особенно сильным шаром призрачного огня. Потом он понял, что снова наступила полная тишина. Крики, бульканье прекратились, и из дыма донесся запах смерти. А потом он начал исчезать. Медленно дым поднимался к небу, сквозь него снова просачивался серый дневной свет. Минхо мог слышать волны и ветер. Виола ухнула, она все еще была встревожена, но не так сильно. Джисон снова потянулся к руке Минхо, и парень взял ладонь мальчика в свою. Когда дым вокруг них исчез, они увидели, что их окружили как минимум двадцать пиратов. Некоторые из них направили свои мечи в сторону Минхо и Джисона, некоторые не были наготове, им просто было любопытно, кто отражал все их атаки. Повсюду на главной палубе лежали тела, тела испанских моряков. Минхо сглотнул, он почувствовал волнение. Высокий мужчина ступил на трап, ведущий к «Одиссею». Он прошел по доске. На нем было кроваво-красное кимоно, одетое нараспашку. Множество темных татуировок покрывало грудь мужчины и поднималось к шее, некоторые заканчивались на щеках. Минхо схватил Джисона за руку и сделал небольшой шаг назад. Катана на бедре мужчины, казалось, мерцала, даже если не было солнечного света. — Так-так, что это у нас здесь? — услышал Минхо тихий голос, который, казалось, окутал его, заставил задрожать деревянные доски «Ла Рейны». Мужчина прошелся по главной палубе и остановился посередине. Руки у него были за спиной. Минхо не смел отвести взгляд. — Маленькая ведьма и двое его маленьких спутников. Минхо снова сглотнул. Он больше не был уверен, был ли страх, охвативший его, реальным или создан магией. Мужчина сделал несколько шагов ближе, и затем Минхо увидел их в сером полуденном свете — белые кресты под глазами, ряд из них спускался по его шее. Что-то в его сознании, казалось, встало на свои места. Плечи Минхо расслабились, страх покинул его. Его хватка на руке Джисона немного ослабла. — Как тебя зовут, маленькая ведьма? — Минхо. Он знал. Мужчина знал все, не так ли? Минхо чувствовал: ему нужно попасть на борт «Одиссея», и тогда он снова окажется на правильном пути. — Минхо. А как насчет имен твоих спутников? — Виола и Джисон. — Ах, Джисон, знакомое имя. Я думаю, ты был в команде капитана Со. Какая печальная история. Минхо ничего не сказал, его глаза были прикованы к ведьме перед ним. Мужчина взглянул на свою команду, собравшуюся вокруг, а затем снова на Минхо. — Ну значит. Добро пожаловать на борт «Одиссея», Минхо, Джисон и Виола. Надеюсь, время, проведенное с нами, будет приятным, — улыбнулся семиликий человек. *** «Одиссей» был столь же великолепен, сколь и гостеприимен. Все было совсем не так, как Минхо представлял себе из историй и слухов – команда (да, поначалу немного отстраненная и чрезмерно внимательная) приветствовала его, Джисона и Виолу с распростертыми объятиями. К сожалению, их снова назначили работать юнгами, и Джисон провел весь вечер, жалуясь (Минхо не возражал, он так привык к этому и знал, что работать на «Одиссее» гораздо лучше, чем на «Ла Рейне»). Они раздобыли себе матрас и гамак в каюте экипажа, и Джисон, казалось, немного расстроился из-за этого. Минхо не мог понять, почему. Красные паруса шелестели на ветру, изумрудная краска на корабле, казалось, мерцала в солнечных лучах. Неудивительно, что весь корабль был такой… нарядный, и о нем ходило много историй и слухов, ведь им руководила ведьма. Бан Ёнгук, человек с семью лицами. Капитан «Одиссея». Экипаж объяснил Минхо и Джисону, в чем суть семиликой истории: капитан всегда носил маску на поле боя, чтобы скрыть свою личность и колдовские знаки, поскольку это способствовало распространению слухов, но, очевидно, это было еще не все. Минхо мог чувствовать магию капитана по всему кораблю, он был явно силен, но не в ужасающем смысле. Магия была похожа на магию Минхо, парень каким-то образом это понимал. Бан Ёнгук был хорошим человеком или, лучше сказать, ведьмой. Он работал со своей командой, он не просто управлял кораблем и выкрикивал приказы, иногда он присоединялся к Минхо и Джисону, чтобы мыть нижние палубы вместе, он обедал со своей командой, он был всегда близок. Джисон боялся его, он верил всем слухам и историям об этом человеке, даже если Минхо пытался объяснить, что по большей части это всего лишь слухи. Или, возможно, это были не просто слухи. Бан Ёнгук был могущественной ведьмой. Он был способен потопить целые корабли на дно моря, если бы захотел. А некоторые члены экипажа казались… странными, выходящим за рамки правильности. Минхо и Джисон сидели на леере главной палубы, просто греясь в лучах полуденного солнца. Делать особо было нечего, они просто плавали вокруг в поисках новых кораблей, которые можно было бы ограбить, поскольку не спешили плыть обратно на Тортугу, а капитан пока не хотел путешествовать в другие моря. Прошло две недели с тех пор, как «Одиссей» потопил «Ла Рейну», а Минхо и Джисон поменялись кораблями. Судя по всему, «Одиссей» никогда не оставлял выживших, даже если моряки утверждали, что они бывшие пираты, но энергия Минхо привлекла внимание Бан Ёнгука, и он, к счастью, их пощадил. И Минхо почувствовал, что оказался в правильном месте. Он каким-то образом шел с «Одиссеем» в правильном направлении, и потому вдруг доверился капитану. Или, возможно, «доверие» — не то слово, но он был ведьмой с белыми отметинами, которая сохранила им жизни, он не мог быть таким уж плохим, и ни Минхо, ни Виола не чувствовали никакой угрозы на корабле. Джисон был намного оживленнее здесь, чем на «Ла Рейне». Теперь он был среди себе подобных, люди смеялись вместе с ним, и у него было так много историй, которые он мог рассказать, и Минхо знал, что это потому, что он хотел продолжить историю «Эвриалы» и капитана Со. Он не хотел, чтобы о них забыли, он хотел, чтобы они были в учебниках истории, в сказках, которые рассказывают в тавернах и пабах, пели о них в «Затонувшей таверне». Его друзья, их друзья, заслужили это. И, возможно, в каком-то смысле Минхо надеялся, что эти истории дойдут до Феликса, если он еще жив, и он узнает, что кто-то все еще рассказывает эту историю. Кто-то там был еще жив, и он был не один. Каким-то образом Минхо согревала мысль о том, что, даже если Джисон и болтал с командой, он постепенно учился быть с ними просто… самим собой. Он начал понимать, что ему не нужно заполнять молчание, чтобы понравиться другим. Он уже обзавелся кучей друзей из команды (и Минхо присоединился к ним, потому что ему не хотелось оставаться одному), просто будучи самим собой. Это вырвало из него последние крупицы сомнений. Он мог быть грустным, хмурым, счастливым или просто… ни черта не чувствовать, и людям он все равно нравился бы. Потому что он таким был от природы – харизматичным. Душой компании, возможно. Да. Минхо заметил и это. С восхождением на борт «Одиссеи» наконец пришло чувство безопасности и удовлетворения. Минхо больше не нужно было постоянно присматривать за Джисоном, а Джисону не нужно было постоянно присматривать за Минхо. Они были в некотором роде свободны, им не нужно было следить за своей речью или за спиной. И Минхо мог быть тем, кем он был – ведьмой. Он никогда не делал этого ни на одном корабле свободно. Теперь он мог просто… произносить заклинания, чтобы помочь себе (и Джисону) работать, и никто и глазом не моргнул бы. Он был полноправной частью общества. Минхо никогда раньше не был таким. Это было здорово. Он чувствовал себя… свободным. И с этой уверенностью и удовлетворением у Минхо было время подумать, изучить и осознать вещи, и он понял, что между слишком долгими взглядами, легкими смешками и Джисоном, дергающим подол рубашки, увлечение, которое Минхо чувствовал более года назад, до того, как «Эвриала» взорвалась и затонула, вернулось. И на этот раз оно было сильнее. Минхо это не нравилось, на мгновение он запаниковал, а потом понял, что это всего лишь увлечение. Это проходило раньше, пройдет и снова, потому что Джисон не чувствовал того же, и он заслуживал гораздо лучшего, чем Минхо. В конце концов, он был ведьмой, принцем тьмы, жалким существом, а Джисон был всем и даже большим в глазах Минхо. Когда Минхо точно осознал, что в нем все еще есть что-то по отношению к мальчику? Девушка из команды спросила их, любовники ли они. Снова. И снова Джисон, смеясь, покачал головой и сказал ей, что они просто друзья. И это задело. Снова. Сильнее, чем в прошлый раз. Поэтому Минхо решил, что он просто позволит увлечению пройти, не будет копаться в этом чувстве, не будет признавать его, и в какой-то момент оно исчезнет, ​​как это было раньше. Он вздохнул и прислонился головой к одному из толстых вантов, удерживающих грот-мачту. Колено Джисона коснулось его, мальчик сидел рядом, держась за еще один канат. Делать им было особо нечего, они просто ждали, когда подадут ужин. — Минхо. Капитан хочет тебя видеть, — вдруг крикнул с юта квартирмейстер. Джисон повернулся и посмотрел на Минхо, слегка встревоженный. Парень перекинул ноги через перила и встал. Он потянул Джисона за край рубашки, тот получил сигнал и тоже встал. Заметив это, квартирмейстер продолжил: — Только ты, Минхо, это что-то важное. — Если я иду, то и Джисон тоже идет. Минхо был непреклонен. Он больше не стал бы ходить куда-то без Джисона, каким бы безобидным ни был «Одиссей» теперь, когда они были его частью. И Минхо не хотел встречаться с Бан Ёнгуком в одиночку. Какими бы красивыми и белыми ни были его кресты. И, возможно, Минхо просто не хотел оставаться без Джисона. — Хорошо, — наконец сдался квартирмейстер, и Минхо и Джисон поднялись по лестнице на ют. На этой палубе, за штурвалом, располагалась капитанская каюта, как и на «Эвриале». Как это было на большинстве кораблей. Прежде чем Минхо успел постучать в дверь и открыть ее, Виола опустилась ему на плечо. Видимо, без нее они тоже никуда не ушли бы, и она подтвердила это тихим уханьем. Минхо постучал, Джисон выглядел довольно напуганным, но все же открыл дверь в темноту. Капитанская каюта была тускло освещена свечами и фонарями из углов, куда не проникал дневной свет, на стенах было несколько книжных полок и картин. Хрустальный шар, еще один на сундуке перед одной из книжных полок. Окна в дальней части каюты пропускали дневной свет, заливая комнату мягким светом. На полу лежал мягкий изумрудно-зеленый ковер, а посередине стоял большой, темно-коричневый, массивный стол, а за ним сидел Бан Ёнгук. Минхо сглотнул, когда его глаза встретились со взглядом капитана. — Я вижу, ты привел с собой всю троицу. Садитесь, — сказал он тихим голосом и кивнул в сторону кресла рядом со столом. Прежде чем Минхо успел что-либо сказать, в комнату проскользнуло еще одно кресло. Оно было красным, контрастирующим с зеленой комнатой. Минхо под несколько навязчивым взглядом Бан Ёнгука сел. Джисон сел в другое кресло, Минхо чувствовал, как ему не нравится вся эта ситуация. Ещё он знал, что мальчик настоял бы на том, чтобы пойти с ним, несмотря ни на что. — Мне нужно поговорить с тобой, как ведьма с ведьмой. Я вижу, что твои силы еще не достигли своего пика, но ты недалеко от него, я прав? — Да, — Минхо кивнул Бан Ёнгуку. Человеку с семью лицами. Тогда он и понял, откуда взялось это прозвище. Лицо капитана, казалось… все время менялось. Его черты лица изменились, незаметно для не-ведьминского глаза, но заметно для Минхо, пусть даже и незначительно. Вот отсюда и пошло это прозвище. Этот человек захватил семь душ, чтобы стать могущественным, и эти семь душ все еще оставались внутри него. — Все в порядке, ты уже могущественный, более могущественный, чем я был в твоем возрасте. Кстати, Джисон, после того, как ты выйдешь, ни о чем, сказанном в этой комнате, говорить нельзя, надеюсь, ты это уже понял. Итак, Минхо, как ты знаешь, силы ведьмы имеют тенденцию время от времени меняться, и иногда, когда они используются слишком часто, кажется, что они на некоторое время угасают, прежде чем вернуться снова. Минхо кивнул. Он испытал это несколько раз, однажды он потратил так много энергии, что потерял сознание. В прошлый раз он спас себя и Джисона, пытаясь сохранить мальчику жизнь. — Хорошо. Вы, наверное, заметили, что на этом корабле всегда есть защитное заклинание, и оно сигнализирует мне, когда что-то приближается. Это заклинание постоянно истощает мою энергию, и если я иногда не буду снимать его, то потеряю сознание и буду отсутствовать в течение нескольких дней. Минхо снова кивнул. Вот почему они не совершали ограблений последние две недели, даже несмотря на то, что видели несколько кораблей. У их капитана закончились силы. — Я не прошу тебя создать еще одно защитное заклинание, поскольку твоя магия явно направлена на другое, но я прошу тебя присматривать за кораблем, пока я сниму это заклинание и отдохну несколько дней. Минхо кивнул. Он справится с этим. Это нетрудно, правда? Виола могла летать в поисках угроз, пока капитан отдыхал, а Минхо спал с открытым глазом. — Хорошо. Имейте в виду, что воды, в которых мы сейчас плывем, довольно оживленные, и на пути постоянно появляются другие корабли. Надеюсь, твой фамильяр сможет защитить нас в ночное время. Виола ухнула, она сможет это сделать. Улыбка растянулась на морщинистом лице Бан Ёнгука: — Великолепно! Завтра утром я сниму заклинание, и после этого ты будешь отвечать за защиту «Одиссея». *** Время текло, день сменился другим, и Минхо почувствовал, как капитан снял защиту с корабля. Он чувствовал, как она исчезает, чувствовал, как исчезает энергия, окружающая корабль. Капитан заперся в своей каюте, чтобы отдохнуть, никому не разрешалось его беспокоить в ближайшие несколько дней. По словам экипажа, это не было чем-то новым, но обычно они останавливались на Тортуге или в какой-нибудь маленькой бухте на одиноком острове, чтобы их никто не нашел и не побеспокоил. Они все еще продолжали плыть, что было в новинку. Но теперь у них был Минхо, и теперь Минхо нес ответственность, и это его немного пугало. Однако Джисон помогал, насколько мог, или, по крайней мере, старался помогать, поскольку у него не было ничего, кроме глаз, чтобы заметить возможные угрозы. Прошел день, другой, Минхо позволил себе немного ослабить бдительность, осталось всего несколько дней, и они видели лишь парочку кораблей, проплывавших на горизонте. Никто не был настроен враждебно, так зачем же кому-то приближаться к ним в ближайшие несколько дней? Минхо проводил время за работой, он даже присоединился к нескольким карточным играм и играл с командой (только потому, что Джисон этого хотел), а по вечерам сидел на баке, Джисон был рядом с ним. Это стало настолько естественным: куда бы Минхо ни пошел, Джисон был с ним. Иногда они молчали, иногда Минхо рассказывал ему кусочки своего прошлого, он рассказывал ему о магии и о том, как она работает, пытался помочь Джисону понять, что означают энергии и как она работает, в чем разница между черными крестами и белыми. Иногда Джисон рассказывал ему о жизни на Эвриале до того, как Минхо присоединился к их команде, он лелеял воспоминания, грелся в них. Горечь ушла из его голоса. Он больше не боялся думать о прошлом, оно не причиняло ему такой боли, как раньше. Все было спокойно. Тихо, дни сменяли друг друга, скоро Бан Ёнгук вернется, его энергия восстановится, и он снова сможет защищать корабль. Не в этом ли была причина успеха «Одиссея»? Обученная команда, ведьма на месте капитана и бесчисленные слухи, которые держали от них подальше не тех людей. Пока в один день все не изменилось. — Минхо, эй, Минхо, приближается корабль, — крикнул квартирмейстер однажды вечером. Солнце уже село, вечернее зарево пропало, и вокруг них начала сгущаться темнота. Никто, кроме квартирмейстера (и Джисона, конечно) не знал, что Минхо на данный момент отвечает за защиту корабля. Минхо почувствовал, как кровь закипела в его жилах, но затем он рассудил: о, это, вероятно, просто грузовой корабль или что-то в этом роде, они оставят их в покое, если они также оставят их в покое. Он поднялся с пола главной палубы, Джисон последовал за ним и побежал по лестнице на палубу бака. Экипаж смотрел на него с некоторым подозрением, один за другим следуя за Минхо. Квартирмейстер указал в темноту, и, о боже, вот он, корабль, приближающийся к ним, довольно быстро, и это был не просто какой-то маленький корабль. Кровь, которая только что кипела в жилах Минхо, похолодела. Его охватил ужас, чистый животный ужас. Приближающийся корабль был не просто кораблем. Это был не торговый корабль. И не грузовой. — Это военный корабль, — прохрипел Минхо, схватившись за перила перед собой. — Что?! — вскрикнул квартирмейстер, команда позади Минхо ахнула, он услышал какое-то бессвязное бормотание. Голова у него гудела. К ним приближался военный корабль, по внешнему виду узнавший «Одиссея» и собиравшийся его уничтожить. Минхо слышал крики, доносившиеся с корабля, что-то о пушках, что-то о подготовке. — Какого черта ты стоишь? Сделай что-нибудь! В голосе квартирмейстера звучала паника, шансы были не в их пользу, даже если «Одиссей» был ужасен, а их команда бесстрашна, но сейчас они не были готовы к битве, у них не было своего капитана. — Я… — пробормотал Минхо. — Ты ведьма или нет? Сделай что-нибудь! — крикнул кто-то из толпы, и Джисон положил руку Минхо на плечо. Он ничего не сказал, ему это было не нужно, он был рядом, и этого было достаточно. Что, черт возьми, он будет делать? Что, черт возьми, он собирается сделать? Он не был на пике своих сил, он был просто… обычной ведьмой. — Бесполезный идиот! Доставайте оружие, готовьте пушки, готовьтесь к бою! Капитана может не быть здесь, но это не значит, что мы не победим! Мы «Одиссея», черт возьми! — Минхо? — тихо позвал Джисон. Паника взяла верх. Бан Ёнгук, один из величайших ведьм своего времени, доверился ему, а теперь Минхо не смог выполнить даже это маленькое задание из-за собственной некомпетентности? Он не был ведьмой, он был просто… никем. Не достойным волшебства в его жилах. Военный корабль приближался, и он приближался быстро, между ними и этим кораблем было всего несколько сотен метров, и Минхо паниковал, что, черт возьми, делать, он должен что-то сделать, ему доверили эту работу, какого черта он просто стоит?! — Минхо…? — снова позвал Джисон. Внезапно Виола приземлилась Минхо на плечо и немного сердито потянула его за прядь волос, прежде чем ухнуть. Сосредоточься, сказала она, Минхо это почувствовал. Минхо был ведьмой. Возможно, он еще не расцвел, но скоро настанет его час, он должен, это была его цель. Минхо был творцом, он был хорош в создании новых заклинаний, они давались ему легче, чем большинству других ведьм. Но вместе с творением он обладал разрушением, и именно это мешало Минхо стать настоящей ведьмой, потому что он не осмеливался исследовать разрушительную сторону своей магии. С творением просыпалась разрушение, они шли рука об руку, соединялись внутри Минхо. С творением просыпалось разрушение. Это было оно, не так ли? Разрушение. — Джисон, отпусти меня, — сказал Минхо мальчику, который отпустил его руку. Он выглядел обеспокоенным, но у Минхо не было времени обращать на это внимание. «Эвриала» была взорвана из-за поджога бочек с порохом. Перед ними был военный корабль, и в нем были точно такие же тонны пороха. Разрушение. Минхо нужен был огонь. Он должен поджечь их пороховой склад. Настал его час. Минхо закрыл глаза, он мог слышать крики позади себя, возводимое оружие и звон мечей. Он сосредоточился на одной вещи, она приближалась спереди. Джисон еще раз выкрикнул его имя, Виола взлетела и снова зашипела. Энергии перед ним были разными, некоторые живые, некоторые нет, все вещи окружала какая-то энергия, и Минхо искал одну конкретную, она была старой, он это знал, и неживой. Он держал глаза закрытыми, искал, искал, искал, корабль приближался, Минхо чувствовал давление от всей энергии, несущейся к нему слишком быстро, и вот, о, вот она, это та энергия, которую он искал, стабильная и медленная, но так легко воспламеняющаяся. Минхо поднял руки перед собой, ему нужно было направить свою энергию, используя все тело. — Минхо, они приближаются, — пробормотал Джисон, и, о, Минхо знал это, ему нужно было поторопиться, поэтому он продолжил, он собрал каждую каплю энергии, которая была в нем. Призрачный огонь должен был сделать свое дело, это было легкое заклинание, но при достаточном количестве энергии оно было бы разрушительным, настолько разрушительным, что Минхо чувствовал, как энергия течет в его венах, собирается вокруг него, отражаясь от энергий, кипевших внутри этого корабля, этого кровавого военного корабля, И вот, вот, этого было достаточно, этого должно быть достаточно, Минхо больше нечего было дать, это был его край, он молился, чтобы этого было достаточно. Он открыл глаза. Корабль находился прямо перед ним. И щелкнул пальцами. Одна секунда. Две секунды. И военный корабль взорвался. Голубое пламя подожгло порох, вспыхнув и взорвав вместе с ним и корабль. На мгновение весь мир вокруг них осветился синим светом, Минхо услышал потрескивание огня, крики, вопли, корабль стал похож на синий факел, пламя лизало древесину и тянулось к небу. А жара была почти невыносимой. Достаточной, чтобы сжечь тех, кто находится внутри военного корабля. Возможно, Минхо вложил слишком много энергии. — Черт побери, Минхо, — пробормотал Джисон в изумлении. Да, Минхо определенно вложил слишком много энергии. В нем ничего не осталось. Последнее, что он помнил перед тем, как его поглотила тьма, — это руки Джисона, обнимавшие его тело, с глухим стуком упавшее на палубу.