Хроники Джуно

      Аппетита не было от слова совсем. Мейсон лениво гонял горошек по тарелке, пытаясь попасть между двух расположенных рядом картофелин. Разговор за ужином мало интересовал младшего из семейства Кларков ровно до тех пор, пока Скотт со звоном не бросил вилку на тарелку и злобно не вскрикнул:       — Ешь нормально!       Мейсон медленно поднял взгляд на брата, фыркнул и вернулся к прежнему занятию. Последнее время атмосфера в доме накалилась. Скорее всего, это было как-то связано с тем, что через несколько дней все три отпрыска должны отправиться в школу, а один из них, по мнению окружающих, был к этому совсем не готов.       — Какой же ты урод, — не унимался злобный будущий пятиклассник.       — Скотти! — грозно свёл брови к переносице отец семейства. — Прекрати немедленно.       — Все мои друзья смеются надо мной из-за него! — и не думал прекращать Скотти. — Верните его туда, откуда взяли!       Мейсон осторожно посмотрел на Барбару, прикидывая, возможно ли такое даже технически. Миссис Кларк отрешённо смотрела в стену и не выглядела, как человек, способный воплотить в жизнь идеи старшего сына. Она вообще вела себя на удивление тихо: вернулась утром из Берлингтона, механическим шагом прошла в спальню, бросила чемодан и, кажется, с тех пор не сказала ни слова. Определённо похороны матери не стали для Барбары счастливым лёгким воспоминанием.       — Как он будет ходить на уроки? — вмешалась Хлои, рассматривая почерневшее от горя лицо матери. — Он же не сможет отвечать на вопросы учителей и разговаривать с одноклассниками.       — Мейсон сдал несколько тестов, — вместо жены ответил Лукас. — Уровень знаний не подходит для обычной школы.       — Я же говорил! — выкрикнул Скотт. — Ему нужно место для таких, как он! Куда отдают всяких больных придурков?       — Ему нужна школа для одарённых детей, — возразил мистер Кларк. — Но мы не можем отправить его в Анкоридж. Мистер Коулман предлагал сразу перевести его в третий класс, но пока было принято решение посмотреть, как Мейсон будет справляться в первом.       — Если бы он пошёл в третий класс, то учился бы со мной, — вздрогнула Хлои, — не надо, пожалуйста. Ему точно не место среди моих одноклассников.       «Ещё бы кто спросил самого Мейсона, где его место — было бы славно. Ау! Я тут!»       — Вашему брату непросто будет адаптироваться среди сверстников, — проникновенно выговорил Лукас. — Вы должны оказывать ему всяческую моральную поддержку и следить, чтобы никто его не обижал. Он же член нашей семьи, в конце-то концов.       «Чего?» — нуждающийся в чём угодно, кроме всяческой моральной поддержки от двух полоумных родственников человек растерянно захлопал ресницами.       — Это же он всегда всех задирает! — вспыхнул Скотт, у которого от возмущения покраснели даже уши. — Надо посадить его в клетку и возить по стране с каким-нибудь цирком…       — Хватит! — неожиданно звонко изрекла Барбара, и все остальные резко повернули к ней головы. — Мейсон пойдёт в школу, как и другие дети. Если не справится — переведётся на домашнее обучение.       — У Патрика дедушка не может разговаривать, — опустив голову, мрачно проговорил Скотт. — И он ведёт себя совершенно иначе.       — Что ты хочешь этим сказать? — заволновался Лукас. — У всех это происходит по-разному…       — Чушь! Мейсон просто притворяется! Ему нравится быть фриком и выставлять нас всех дураками.       «Мне не то чтобы приходится прилагать для этого много усилий…»       — Это не… — попробовал возразить мистер Кларк.       — Но даже врачи говорят, что с ним всё в порядке, — перебила отца Хлои. — Мне тоже кажется, что Мейсон может говорить, просто не хочет.       «Удивительная скорость обработки информации. Им потребовалось всего несколько лет, чтобы догадаться. Надо сказать родителям, чтобы не заморачивались по поводу денег на колледж».       — Скотти, ты уже выбрал себе дополнительное занятие? — решил переменить тему Лукас. — У тебя есть все шансы пройти в волейбольную команду в старшей школе. Но если это будет театр, мы вовсе не возражаем.       — Спорт, конечно, — фыркнул рассчитывающий на спортивную стипендию в будущем человек.       — А ты, Хлои?       — У меня два года ещё до этого. Пока продолжу ходить на гимнастику.       — Мейсон? — вклинилась Барбара, и все тут же уставились на младшего из детей. — Ты хотел бы ходить в какой-то кружок?       «Что? Что я пропустил? — вынырнул из глубин подсознания последний не высказавшийся отпрыск. — Чего вы все на меня так смотрите? О чём шла речь?»       — Ему не подойдёт командный спорт, — рассудил Скотт, — а в театральной постановке он сможет играть разве что камень. Его туда ни за что не примут.       «А так хотелось…»       — Шахматы? — предложил Лукас. — Мы могли бы возить тебя на соревнования в Анкоридж два раза в год.       — А можно отвезти его туда и там оставить? — мечтательно протянул старший сын, за что получил весьма выразительный жест от младшего и вскрикнул: — Он опять мне угрожает!       Сам Мейсон представил себя на соревнованиях по шахматам. Толпы народа. Маленькие столики, за одним из которых ему придётся сидеть около часа напротив другого человека. Нет. Шахматы не подходят. Очень вряд ли соперник придёт в восторг, когда ему в лоб прилетит какой-нибудь пешкой за слишком долгие размышления. Да и усидчивость не прям вот входит в число его самых сильных сторон. Но выбрать, судя по всему, что-то придётся.       — Вы водили его на тэквондо в прошлом году, — вспомнила Хлои, — даже форму купили. И чем это закончилось? Мейси просто не может долго находиться среди людей.       Лукас заметно побледнел при упоминании того эпизода. Его уверяли, что за безопасность детей на таких занятиях можно не волноваться: шлемы, перчатки, защитные щитки на коленях и локтях. Да и никто ничего не ждал от маленьких спортсменов, отчего тренировка больше выглядела, как обучение правильному стоянию на месте. Мейсон отлично справился с первым бесплатным занятием и решено было оплатить весь семестр. Вот только мистер Кларк не мог даже представить, чем это обернётся. Дети остались в безопасности — с этим не поспоришь. Чего нельзя было сказать про тренера. Беспечный взрослый никаких средств особой защиты не имел, зато обладал острой формой аппендицита, которую один из его учеников выявил при помощи единственного доступного метода — пальпацией. Случайно или нет — этого никто так и не понял. Мейсон спокойно стоял до определённого момента, а потом молниеносно подскочил к тренеру и надавил тому на живот. Мужчина даже понять ничего не успел, прежде чем рухнул на пол, застонав от боли. Ребёнок между тем совершенно невозмутимо потрогал лоб жертвы, кивнул самому себе, а потом заметил обращённые в его сторону перепуганные взгляды, поморщился и бросился в раздевалку, откуда вернулся с уже исписанным листом блокнота, который сунул в руки пришедшего в себя тренера. На этом тренировка была закончена, а пациент отправился в больницу за хирургической помощью. Больше Мейсон на занятиях не появлялся.       Предмет размышлений собравшихся за ужином людей окунулся в водоворот событий, мало связанных с предстоящим обучением. Если конкретнее, он в красках представлял, как наконец вырастет, соберёт вещи и уедет как можно дальше от Аляски. Наверное, родители даже согласятся выступить спонсорами данного мероприятия, лишь бы отделаться. Возможно, скинуться захотят и другие жители города. Например, та женщина, возле дома которой он разгуливал прошлым вечером весьма красноречиво требовала, чтобы он убирался подальше. Но любопытство подстёгивало и юный преследователь не мог заставить себя уйти, а призрак ребёнка с церебральным параличом не собирался покидать территорию дома. Произошёл конфликт интересов. Кларк, мечтающий однажды в будущем найти способ лечения пока неизлечимой патологии, хотел как следует рассмотреть характерные скелетные деформации у такого ребёнка, а его предположительно мать хотела, чтобы её оставили в покое. Что ж, зато он выучил несколько новых слов, и если когда-нибудь заговорит, они совершенно точно будут звучать чаще других.       — Вот и где он опять летает? — фыркнул Скотт, уже покончив с ужином и собираясь покинуть кухню. — Клянусь, в школе я буду делать вид, что незнаком с ним.       Мейсон усмехнулся и показал брату средний палец. Согласно легенде, этот жест появился в одна тысяча четыреста пятнадцатом году во времена Столетней войны между Францией и Англией. Когда шла битва при местечке Азенкур, воины из Франции стали отрубать английским лучникам средние пальцы, чтобы они уже никогда не смогли стрелять. Английские воины, которые сумели избежать такой участи, стали дразнить французов показом своих уцелевших средних пальцев.       Младший ребёнок Кларков не планировал учиться стрельбе из лука, как и из любого другого оружия, но тем не менее решил не брезговать наследием англичан и по традиции таким образом дразнить неприятных ему людей.       За что, конечно, сразу же получил такой мрачный взгляд от родителей, что машинально посмотрел на ножи, начав строить предположения о том, способны ли они оставить его без фаворита в средствах коммуникации.       Старший отпрыск семейства Кларк видно перенасытился попытками взбесить младшего брата и, отпустив ещё несколько замечаний, которые казались колкими ему одному, скрылся в коридоре. Хлои поблагодарила мать за ужин, отправила пустую тарелку в раковину и последовала примеру Скотта. Лукас ещё какое-то время сидел за столом, задумчиво рассматривая лицо младшего сына, но получил просьбу жены оставить их с Мейсоном наедине, после чего удалился, почти незаметно выдохнув от облегчения.       — Мейси, — аккуратно начала Барбара, виновато опустив взгляд, — я была не права.       Вот так номер! Мейси чуть не подавился воздухом. Он собирался послать к чёрту желание матери поговорить в приватной обстановке и отправиться на улицу, но резко передумал и даже пододвинул к себе тарелку с остывшим ужином. Раз уж всё равно торчать тут, то нужно извлечь пользу и восполнить запас энергии.       — Моя мать, — дрогнувшим голосом выговорила миссис Кларк, — она была… сложным человеком. Часто говорила странные, а порой и вовсе жуткие вещи, — женщина запрокинула голову, справляясь с подступившими слезами. — Мелани могла остановить за руку случайного прохожего и что-то шепнуть тому на ухо, после чего человек с криками бежал прочь.       «Возможно, она говорила о том, что Санты не существует. Вспомни Хлои — орала так, словно ей ноги ломают».       — Она говорила, что ты ей не веришь, — верно считав саркастичное выражение лица мальчика, сказала Барбара. — Знаешь, ты был первым, кто даже не моргнул в момент, когда у Мелани глаза помутнели и начался приступ. И скорее всего, единственным. Я прожила с мамой много лет, но так и не научилась без содрогания смотреть на это. И до сих пор не знаю, как она это делала.       «Вторичное помутнение из-за сухости глаз? Глаукома, вызванная периодическим повышением внутриглазного давления? Лейкома, в конце концов, полученная вследствие повреждения или воспаления роговицы? Нет, не слышали. Зато мистического бреда насыпать — это как будьте здоровы», — мысленно бухтел Мейсон, решив не распинаться по поводу своих собственных глаз, причин мутации которых так пока и не выяснил. Впрочем, он пожелал Барбаре, чтобы вид помутневшей роговицы остался для неё самым шокирующим эпизодом, потому что если уж это смогло её удивить, то абсолютно чёрные склеры точно вызовут инфаркт или желание мгновенно прикончить носителя. Всё эти глупые суеверия про то, что у людей чёрных глаз не бывает, а это свойство больше присуще демонам, ну или крысам, если не присматриваться.       — Я не хочу, чтобы ты закончил как она… — на выдохе сказала миссис Кларк, заломив пальцы. — И Мелани не хотела. Она была сильной и упрямой, не обращала внимания на косые взгляды, а когда к нам в окна летели камни, только смеялась и говорила, что эти люди — невежественные дураки, которые боятся собственной тени. Мама делала вид, что общественное неприятие нисколько её не задевает, вот только… Даже мы, её семья, те, кто должен был стать поддержкой и опорой, побаивались её и стремились отдалиться. Это причиняло ей много страданий, но по-другому твоя бабушка не умела. Понимаешь? Она так много говорила, но полностью раскрыться не смогла ни перед одним человеком.       «Ты что… предлагаешь мне… друга завести? Или даже друзей? — слушатель едва сдержал раздражённый свист. — Бабка понимала, что если начнёт трепаться обо всех подробностях своей жизни, то, вероятнее всего, снова угодит в психушку. А, ну да. Ты же не знаешь, что она там была».       — Тебе предстоит пойти в школу. Там тебя постоянно будут окружать люди. Дети. Они порой бывают жестоки. Ты не похож на них и будешь привлекать много внимания. Негативного внимания. Это может стать причиной серьёзной травмы и впоследствии…       Мейсон усмехнулся уголком губ. Вот оно что. Мать переживает, что из-за буллинга он может пойти по пути серийного убийцы или превратиться в затворника, развлекающего себя подглядыванием в чужие окна. Этого не будет. Издевательства способны пошатнуть неустойчивую детскую психику, а его таковой не является. Наверное. Или он уже спятил, так что ломать там нечего.       — Я не прошу тебя дружелюбно улыбаться всем подряд, — произнесла Барбара, поднимаясь из-за стола. — Но я не хочу, чтобы ты остался один на всю жизнь. Пожалуйста, просто попробуй быть чуть более… нормальным.       Мальчик вскочил с места и бросился бежать. Через несколько мгновений дверь в одной из комнат на втором этаже хлопнула с такой силой, что на улице заскулил Лорд.       «Да пошла ты! — ругаясь со шкафом, Мейсон встал в воинственную позу, хаотично размахивая руками. — Сама пробуй быть нормальной! — краем глаза он заметил замершего возле кровати человека. — А ты чего припёрся?! Вали… куда вы там валите после смерти! И друзьям своим передай, чтобы сегодня тут не появлялись! — скрипнув челюстью, он закатил глаза до черноты. — Если не готова принимать меня такого, — Кларк вернулся к мысленной перепалке с мебелью, — то забудь вообще о том, что у тебя три ребёнка! Воспитывай полоумного Скотта и истеричку Хлои! Будь нормальным, — он скривил рот, передразнивая мать, — вот так люди развивают комплексы в своих детях и не дают им реализовать себя, как личности! Дура! Идиотка! Я не могу быть нормальным… — устав стоять, он плюхнулся на кровать. Голос в голове звучал уже намного тише. — И если цена за это — полнейшее одиночество, то лучше я пойду по стопам бабки, но останусь собой».       Барбара устало опустилась обратно на стул. Она слишком поздно поняла, что сказала что-то не то, но бросаться вслед за сыном не стала. Когда Мейсон с перекошенным от злости лицом сорвался прочь, у неё подкосились ноги. Она всего лишь хотела извиниться за то, что накричала на него после истории с лодкой и бандитами, но всё снова пошло наперекосяк. Иногда миссис Кларк забывала, что младший сын понимает куда больше, чем положено в его возрасте, и не успевала подобрать правильные слова.       Спрятав лицо в ладонях, женщина протяжно застонала.       Ей хотелось верить в то, что настоящие друзья помогут Мейсону стать немного счастливее, но с каждым таким разговором, надежды на это стремительно таяли. Найдётся ли в этом мире хотя бы один человек, способный захотеть подружиться с ним? Даже если и да, то сам Мейсон, воспринимающий всё в штыки, скорее всего, будет его отталкивать. Возможно, таким как её младший сын и мать, на самом деле лучше держаться поодиночке.

***

      — Итак, дети, меня зовут мистер Гэмбл, — человек в нелепой цветастой рубашке и натянутой поверх неё жилетке торопливо написал своё имя на доске. — Я буду вашим классным руководителем, — он вытер руки тряпкой и повернулся обратно к классу. — Как вы, наверняка, уже знаете, среди нас есть особый ученик, — последовала довольно длительная пауза, вызванная замешательством преподавателя, который не мог отыскать тёмную макушку вышеназванного ученика, спрятавшегося на самой дальней парте. — Мейсон, — широко улыбнувшись, мужчина взмахом руки предложил ему подняться. — Он не может разговаривать, так что я бы попросил вас отнестись к нему с пониманием и сделать всё возможное, чтобы он мог учиться наравне со всеми.       «Чего? — ребёнок с отклонениями, которого беспощадно разбудили и заставили встать, саркастично осмотрел придурковатые лица одноклассников. — Ну уж нет, я не хочу быть наравне с ними, мне же придётся резко начать тупеть».       — Мистер Гэмбл! — руку подняла светловолосая девочка с парой жидких косичек. Она смешно проглатывала звуки, но выглядела очень сосредоточенной. — А как он будет читать?       «Не уловил взаимосвязи, ну да ладно», — подумал Мейсон, возвращаясь на место.       До начала первого урока оставалось ещё двадцать минут, которые Кларк решил потратить на сон, однако у других людей на этот счёт были свои планы: учитель попросил каждого встать и представиться. Вот уж дикость. Неужели кто-то способен с ходу запомнить сразу двадцать имён? Он запомнил имя учителя и то, только потому, что оно всё ещё написано на доске и, скорее всего, сотрется из памяти одновременно с тем, как исчезнет оттуда. Отключив звуки внешнего мира, Мейсон уронил голову на сложенные вместе ладони и беспечно уснул, передавая привет тому человеку, кто решил начинать занятия в такую рань.       Математика ему не понравилась. Кларк проснулся под конец урока и растерянно хлопал глазами в попытке вспомнить, кто он такой и где находится, а окружающие люди как-то странно на это реагировали: смеялись и перешёптывались. Позже выяснилось, что разбирали на уроке правильное использование специальных карт с цифрами, скрепленных кольцом, отчего он начал жалеть, что не спал немного дольше. Восторженная какофония из голосов била по ушам: первоклашки, как дети, радовались, когда поднимали нужную карту, а учитель снисходительно-дружелюбно улыбался и делал вид, что счастлив за них. Мейсон лениво продемонстрировал тройку, когда у него спросили сумму одного и двух, и не сумел увернуться от летящего в голову бумажного шарика. Кларк отследил траекторию полёта и пришёл к выводу, что запуск был произведён с парты возле окна, за которой устроился довольный своей меткостью кудрявый человечек. Имя вспомнить не получилось. Да, сложно вспоминать то, что ты а) не пытался запомнить и б) даже толком не расслышал. Мальчик ему не понравился. От него исходила аура тех приторно-прекрасных детей, у которых всё всегда получается лучше всех, они об этом знают, но смущённо опускают глаза в пол, принимая похвалу.       Мейсон поиграл картами, прикидывая, сможет ли в ответ швырнуть в обидчика ими, и попасть в глаз металлическим кольцом. Швырнуть — сможет. Попасть — нет.       Пока он был занят разработкой плана мести, в него прилетел второй снаряд, уже с другой парты. Количество недоброжелателей стремительно увеличивалось, а ведь он даже ничего ещё не сделал. Придурки какие-то. И какого чёрта они все такие шумные?!       На уроке чтения, новоиспечённый первоклассник захотел выть и рвать на себе волосы. В начале занятия всем раздали листы, в которых по прошествии недели требовалось записать, какие книги ты прочёл, прочёл ли их сам, или же с помощью взрослых и указать время, потраченное на чтение. Учитель методично проверял уровень чтения каждого ученика, чтобы в конце всей вакханалии раздать индивидуальный список книг. Мейсон решил, что это отличная возможность слиться с интерьером и спокойно поразмышлять о щетинконосных пиявках с интереснейшей сквозной системой пищеварения, которые обитают в водоёмах Аляски. Но стоило Кларку прикрыть глаза и представить ротовое отверстие, короткий пищевод, желудок и кишечник, как его грубо вырвали из мира грёз и со свистом швырнули в реальность.       — Мейсон? — с лёгким поклоном на него взирал учитель. — Ты уже умеешь читать?       По классу полетели смешки, хотя тот, кому был адресован вопрос, ничего смешного не расслышал и сдержанно кивнул.       — Какие книги тебе нравятся? — спросил мистер Гэмбл. — Ты любишь Доктора Сьюз?       «Кого?» — не понял Мейсон, помотав головой, чем заслужил ещё несколько смешков в свой адрес. Кажется, кто-то прокомментировал это фразой: «да он просто не читал!» Впрочем, за достоверность перевода он не ручается. И на самом деле не читал.       — Сможешь написать на доске? — учитель приглашающе махнул рукой, улыбнувшись так широко, что первокласснику показалось, будто уголки его губ решили коснуться мочек ушей. — Хотя бы названия, если не помнишь авторов.       Пожав плечами, Мейсон поднялся с места. В просьбе он ничего плохого не уловил: в конце концов, преподаватель должен знать, какие книги давать ему на домашнее изучение. Пока Кларк двигался между парт, кто-то успел высунуть ногу, но готовый к таким выходкам человек ловко её перепрыгнул, хотя с трудом удержался от того, чтобы не наступить.       Приняв мел из рук мужчины с приклеенной улыбкой, Кларк оценивающе посмотрел на доску. Он доставал примерно до середины и площади предоставленной для письма поверхности явно было недостаточно, так что Мейсон принял решение написать названия только последних прочитанных книг. По мере того, как рука первоклассника выводила мелкие кривые надписи, лицо учителя теряло былую приветливую непринуждённость и краски. Да и в классе становилось как-то уж слишком тихо.       — Ты правда всё это прочёл? — сдавленно произнёс преподаватель, сощурившись, чтобы лучше понять неразборчивый почерк. — Сам?       Мейсон вытер руки тряпкой и кивнул, дожидаясь разрешения вернуться на место. Мистер Гэмбл охнул, постепенно догадываясь, что список детских книг, заготовленных им для первоклассников, тут может не прийтись по вкусу.       Перерывы между уроками длились по десять минут. И это время одному из учеников показалось невероятно долгим. Устающие сидеть первоклассники вскакивали со своих мест и разом теряли всё, что делало их похожими на людей: кричали ещё громче прежнего, рассказывали какие-то нелепые байки, бездумно слонялись по кабинету, пока ещё опасаясь выходить в коридор. Кто-то — Мейсон — достал книгу, не входящую в список учебной литературы, разложил её перед собой и принялся читать.       — Ты в них что-то видишь? — мелкая рука нагло стянула с носа чтеца очки, лишив того тем самым радости нормального зрения. — Что с твоим голосом?       Кларк со вздохом откинулся на спинку стула. Мир превратился в кучу размытых пятен.       Кто-то потряс его за плечо. На фоне раздался скрежет выдвигающихся стульев. Гул голов усилился.       Говорили одноклассники из рук вон плохо, фразы приходилось пропускать через фильтр здравого смысла и конвертировать в человеческую речь. Это быстро надоело, и Кларк перестал даже пытаться понять суть бесконечного потока вопросов, коими щедро сыпали осмелевшие от его бездействия первоклассники.       — Я слышал про него, — испуганно пискнул один из кошмарных людей, облепивших со всех сторон несчастную жертву. — Мама сказала не играть с ним.       Остальные согласно загалдели, подкрепляя слова одноклассника выдержками из собственной жизни.       Мейсон подумал, что если ад существует, то он попал в самый центр. Вот что им надо? Сидел, никого не трогал. Почему именно к нему обращено столько внимания? Из-за очков? Ну да, дерьмовое зрение — это же так весело. Обхохочешься. Или потому что он ничего не может ответить? Ну так медведи тоже не разговаривают — шли бы к ним приставали. Может, мир стал бы чуточку лучше…       Для себя Кларк ещё за день до похода в школу разработал несколько правил по выживанию: не высовываться, не привлекать к себе внимания, не реагировать ни на какие внешние раздражители. Тогда это показалось ему вполне рабочей схемой: рано или поздно мелкие пакостники устанут донимать человека с кирпичным лицом и переключатся на что-то другое — например, на кишечные колики или облизывание стен. Или и то и другое в разной очередности. Однако, кое-что готовящийся к войне ребёнок учесть забыл: сам он долго выдержать наглое нарушение личных границ, увы, не в состоянии. Поэтому, когда чьи-то пухлые пальцы дёрнули его за волосы, весь план Мейсона пошёл под откос, а сам Мейсон принялся накапливать слюну.       Схватившись за сердце, он издал такой утробный рёв, что собравшиеся вокруг его парты люди синхронно ойкнули и испуганно отпрыгнули в стороны. Воспользовавшись всеобщим замешательством, Кларк выдохнул на руку, после чего быстро втянул воздух обратно в рот, не разрывая потока, и прогнал его через зубы и губы. В результате Мейсон получил обильную белую пену, а свидетели «приступа» — урок на всю жизнь. Вид бьющегося в конвульсиях человека, продолжающего истошно кричать, вызвал настоящую феерию: дети забегали, в панике взывая к кому-то из взрослых. Кто-то даже выскочил в коридор то ли для того, чтобы не стать свидетелем смерти одноклассника, то ли чтобы привести помощь. Заслышав за дверью тяжёлую поступь учителя, изображающий умирающего человек резко выпрямился, вытер рот рукавом рубашки и, потупив взгляд, уставился прямо перед собой.       — Что случилось? — взволнованный мистер Гэмбл осмотрел класс. — Ни на минуту вас оставить нельзя! — сокрушался взрослый, к которому бросилась целая орава ревущих и вопящих детей. — Да что с вами? Что вас так напугало?       Мейсон интуитивно понял, что прямо сейчас посыпятся жалобы на него, поэтому апатично пожал плечами, демонстрируя свою полную непричастность к происходящему хаосу. Кажется, среди голосов одноклассников начали преобладать заикания. Интересно, в школе есть логопед?       — Где твои очки? — участливо спросил преподаватель. — Кто это сделал? Зачем вы их отобрали?       Успокоить класс так и не вышло. Спустя мгновение все наперебой принялись рассказывать истории, одна веселее другой.       — Мы… мы только… только… а-а-а-а-а-а-а-а!       — Он… он… пена… рот…       — Я его не трогал! Я… я в-вообще в другом месте бы-ы-ы-ы-ы-ы-ы-л!       И ещё очень много информативных предложений. Отлепившись от перепуганной стайки школьников, митер Гэмбл приблизился к центральной фигуре всеобщего повествования. Мейсон поднял голову и невинно захлопал ресницами, для надёжности ещё надув щёки. Хотел ещё зареветь, но на демонстрации приступа, кажется, закончились все его актёрские способности. По крайней мере, это уже превосходило все ожидания Скотта, заявляющего, будто он не сможет сыграть ничего, кроме камня.       — Мейсон? Милый, ты в порядке? — заботливо спросил учитель, осматривая ученика, жизнеспособность которого подвергалась сомнениям. — У тебя что-то болит?       Кларк помотал головой, потом подумал и ткнул пальцем себе в глаз. Очки. Верните ему дурацкие очки. Мистер Гэмбл, к счастью, молчаливый призыв понял и повернулся к классу.       — Где его очки? — впервые с начала занятий голос стал почти строгим. — Александр?              Тейт, боявшийся смотреть равно как на учителя, так и на оставшегося без зрения одноклассника, ткнул пальцем на пол рядом с партой Мейсона, куда бросил требуемый предмет во время суматохи. Преподаватель отследил движение, поднял очки и сокрушённо выдохнул, рассмотрев трещины на стёклах.       — Разбились, — так, словно вместе с очками треснул мир, сказал он.       Кларк протянул руку, требуя вернуть его собственность, пусть и утратившую изначальную целостность.       Снова получив возможность видеть, пусть и слегка в искажённом варианте, Мейсон методично осмотрел красные лица одноклассников. Кое-кто продолжал всхлипывать, выдувая ноздрями крошечные пузыри. Одна девочка не переставала теребить края блузки, бездумно глядя куда-то в стену. Парты теперь стояли как попало, а часть стульев валялась на полу. Складывалось ощущение, будто за те десять коротких минут, пока первоклассники были без присмотра, по кабинету прошёл ураган, в результате которого уцелела одна-единственная парта с одним-единственным человеком, который ещё прошлым вечером размышлял о том, что не стоит привлекать к себе внимание.

***

      Во время большого перерыва в столовой на ланч собралась вся школа. Люди постарше сдвинули столы, чтобы поесть в большой компании, а те, кто младше и скромнее, разбрелись по отдельно взятым квадратным столикам. Оказавшись там, Мейсон впервые подумал о том, что принимать пищу в туалете — не такая уж плохая идея. Запах готовой еды, шум голосов, скрежет стульев, бесконечные толчки в бока и спину ему не понравились. Краем глаза младший Кларк рассмотрел светлые макушки других представителей своего семейства и поспешил удалиться в другой конец помещения.       Устроившись подальше как от родственников, так и от одноклассников, Мейсон обнаружил себя зажатым с четырёх сторон столами, забитыми людьми примерно его социального статуса: такие же взъерошенные, хмурые и чудаковатые. Похоже, он неосознанно притянулся к острову фриков.       Кларк едва успел достать прихваченное из дома яблоко, как напротив него рухнул поднос с сомнительным содержимым, а его временный правообладатель шумно плюхнулся на стул, не став утруждать себя всякими мелочами из разряда спросить разрешения или поздороваться.       Мейсон долго и тяжело смотрел на посягнувшего на его территорию человека, но тот совершенно невозмутимо принялся жевать сэндвич с ветчиной, запивая его колой. При этом чавкая так громко, что даже голоса вокруг начали казаться едва уловимым шелестом ветра.       — Я — Такер, — с набитым ртом проговорил школьник. — А ты?       «А я на твоём месте не произносил бы это с такой гордостью», — хрустнув яблоком, подумал Мейсон.       — Мы недавно переехали, и я совсем никого тут не знаю, — пожаловался Такер, видимо, не заметив, что первый его вопрос остался без ответа.       Кларк попробовал использовать свой выдуманный язык жестов: провёл пальцем по губам и помотал головой. Как ни странно, но собеседник быстро догадался:       — Ты не разговариваешь? И как тебе тут? Я думал вас таких в специальные школы отправляют.       Мейсон шумно выдохнул, не в силах понять, почему люди, узнающие про его немоту, начинают задавать только больше вопросов.       — Хочешь? — по своему расценив скудный рацион нового знакомого, Такер кивнул на второй сэндвич у себя на подносе. — Ты же не наешься.       В ответ он получил только мотание головой.       — Да не стесняйся! — широко улыбнулся щедрый человек. — Я ещё купить могу, — получив точно такую же реакцию, он слегка смутился и добавил почти виновато: — Или могу купить тебе что-то другое, если… ты мясо не ешь?       Кларк вежливо и молча отказался. После этого Такер решил больше не настаивать и оставшееся от перерыва время посвятил тому, что рассказывал новому знакомому о своей жизни в Юте, прежней школе, родителях, друзьях и увлечениях. Казалось, он был только рад тому, что никто не пытался прервать его монолог, и даже не расстроился, когда понял, что Мейсон его не слушает.       — Хочешь прийти ко мне в гости в выходные? — покончив с едой, спросил Такер. — Мама не будет против. У меня есть приставка.       «Я слышал, как-то так маньяки заманивают к себе жертв, — с сомнением подумал Мейсон. — Потом твоя мать приготовит ужин из моих внутренностей, и вы будете вместе смеяться над моей глупостью».       — Я напишу тебе адрес, — владелец новенькой Нинтендо-64 порылся в рюкзаке, вытащил тетрадь и быстро нацарапал одну строчку, после чего вырвал страницу и протянул собеседнику. — Будет весело.       Кларк посмотрел на протянутый лист, потом на Такера и так ещё несколько раз, пока не понял, что тот не шутит. То есть чувак пришёл в новую школу и не придумал ничего лучше, кроме как попробовать подружиться с первоклашкой, которого встретил за столом для изгоев. Великолепно. Он — псих.       — До встречи! — на прощание махнул рукой человек, так и не удосужившийся узнать имя нового знакомого.