Filius fortunae

Апрель, 2006 год. Форкс.

      Жизнь Карлайла была длинной. Очень длинной. За свои столетия он пережил немало: менял города, страны и профессии, был частью клана Вольтури, многих встретил и многих потерял, обзавёлся большой семьёй, где каждый друг за друга горой. Но сколько бы лет ни проходило, Карлайл никогда не забывал о нём. Он жил дальше, не страдал, не впадал в уныние, радовался, смеялся и любил. Но никогда, как прежде. Никогда так, как его.       Жизнь Карлайла началась в семнадцатом веке. Ничего удивительного, что долгое время он отказывался признавать свои чувства. Да о чём речь, он до сих пор их не признаёт. По крайней мере, вслух. Раньше — потому что в его картине мира это было невозможно. Сейчас — потому что в этом всё равно нет никакого смысла. Ведь Гарри Поттер мёртв. Услышать, что какого-то новенького жителя Форкса зовут так же, как и его старого, давно почившего друга, было ударом под дых. В смысле, да, логично, что люди с такими именами и фамилиями всегда были где-то на этом земном шаре. Однако за все свои три с половиной сотни лет Карлайл встречал такого лишь единожды, ещё до обращения. И хотя тогда он был убеждён, что между ними лишь дружеская связь, почти братская, отчего-то после обращения эти чувства становились лишь сильнее.       Он не видел Гарри с ноября 1662 года. Наука говорит, что мы забываем то, с чем долгое время не сталкиваемся. Наука говорит, что наши чувства гаснут со временем, если их ничем не подогревают. Почему же с ним этого не произошло? Хотя Карлайл и жил дальше, не утопая в сожалениях и мыслях о прошлом, образ его колдуна навсегда запечатлелся на сетчатке, даже как будто бы становясь лишь отчётливее с течением лет. Он не забывал о Гарри ни на мгновение. Двигался дальше, зная, что это то, чего Гарри хотел бы, но никогда при том не забывал.       Мысли доктора Каллена витали на улицах Лондона семнадцатого века. Они порывами ветра мчались по мрачному лесу тех лет, завивались вокруг «светлячков» и отзывались на звонкий смех, такой отчётливый, будто прямо сейчас действительно над ухом звучит. Мысли его путешествовали по прошлому, пока сам Карлайл вновь обустраивался в своём старом кабинете хирургического отделения больницы Форкса. Это было то, чего вампир старался избегать все эти столетия: прямо сейчас он был не здесь. Он был в прошлом. И, как врач, Карлайл не мог не знать, что до добра подобное не доводит. Потому заглянувший к нему Эдвард казался благословением свыше.       — Карлайл, — нерешительно замер у двери сын.       — Что-то случилось? Ты сам не свой.       — Я… Заглянул в кабинет этого Поттера. Через окно, конечно. Хотел взглянуть на него не через чужие мысли, а своими глазами.       — И? Что-то не так? — озадаченно нахмурился врач.       — Помимо всего? Да. Я бросил вас с Эсми в 1927 году. Ты помнишь всё это?       — Говоришь, словно я мог забыть. Да. Ты исчез на четыре года, а затем ни с того ни с сего вернулся. И никогда не рассказывал о том, что с тобой произошло. Но с чего ты вдруг?       — Тогда я вернулся не сам… Точнее, это не было исключительно моим решением, — Эдвард бросил короткий взгляд на сосредоточенно слушающего отца. — Ты знаешь, в те годы я питался людской кровью. Мнил себя героем, избавляющим мир от швали. Не думаю, что своими силами я бы сумел понять всю глупость своих взглядов так быстро.       — К чему ты ведёшь?       — Я встретил тогда вампира. В смысле, конечно, я встречал их не раз, но та конкретная встреча была особенной. Он не представился. Я поначалу даже не счёл его вампиром — глаза были странные. Зелёные, — уточнил он, уже прямо и твердо смотря на Карлайла. — Хотя тогда у него были длинные волосы и никакой излишней растительности на лице.       — И сейчас, я так понимаю, ты узнал его в этом… Гарри Поттере?       — Именно. Тогда он остановил меня. Я думал, убьёт. Но нет. Заломил руки, связал каким-то неведомым образом так, что я не мог вырваться. И говорил. В основном, о семье. Не знаю, как он узнал, что у меня были вы, что я не один из этих бешеных одиночек, которых среди нас полным полно, но как-то, видимо, узнал, потому что говорил он со мной часами. А потом я просто обнаружил себя, со всей скоростью направляющимся к тебе и Эсми и думающим о том, что никогда больше, потому что оно того не стоит.       Карлайл смотрел на него поражённо. За все эти годы вместе Эдвард ни разу не делился подробностями того случая. Видимо, потому что и сам чувствовал себя потерянно, когда вспоминал об этом. Если тот вампир и Гарри Поттер — один человек, значит парень и правда был бессмертным.       «Тогда возможно… Быть может… Это и есть его Гарри?» — прокралась шальная мысль в голову, тут же отгоняемая сотнями доводов о том, почему нет. Откровенно говоря, всё это было лишним. Суть всегда одна: либо да, либо нет; это всегда один к одному. Но так тяжело было заставить себя не надеяться, не решать заранее, не полагаться на удачу. Потому что Карлайл даже не знал, что будет хуже: понадеяться, что это правда тот самый Гарри, и ошибиться, или ни на что не рассчитывая вдруг осознать, что всё это правда? Потому что да, разочарование — это всегда о боли. Если он обознается, он будет разбит своими же собственными надеждами. Однако если это всё же его колдун… Разве это не значит, что Карлайл потерял сотни лет впустую? Что Карлайл не сумел защитить Гарри? Что он бросил его тогда, когда тот, вероятно, нуждался в нём больше всего на свете? Разве это не оставит в его голове всего один удушающе пугающий вопрос:       Почему он сдался?       Почему не продолжил искать?       Почему бросил Гарри? Оставил его бороться с миром в одиночку?       — Карлайл? — обеспокоенно позвал его сын.       — Всё нормально, — слегка натянуто улыбнулся блондин. — Спасибо, что сообщил об этом. Как мы и планировали, постараюсь сегодня с ним пообщаться.       Эдвард кивнул и покинул кабинет, плотно закрывая дверь. Наверняка он многое разглядел сейчас в мыслях своего отца. Карлайл был безмерно благодарен, что тот не стал это как-либо комментировать. Потому что он не знал, что смог бы сказать. В его голове как будто было до ужаса пусто и, одновременно с тем, до безобразия шумно от сотни тысяч громких и неразборчивых мыслей. Он зажмурился что есть силы, потер лицо руками и выдохнул без особой на то нужды. Ошеломлённый, растерянный взгляд сменился уверенным и сосредоточенным. Что толку решать проблемы до того, как они возникнут? Думать наперёд — это хорошо, но только если речь идёт о конкретном плане, способном спасти, а не о так называемом самоедстве. Карлайл даже ребёнком не был склонен вести себя столь незрело и глупо. Нечего начинать сейчас. Он просто займётся своими делами, примет тех, у кого на сегодня запись, а на обеде найдёт этого Поттера и познакомится с ним. Этого достаточно.       С принятым решением стало легче. Вампир разобрал бумаги, раскладывая их по полкам в удобном для себя порядке, пообщался с медсестрами и санитарами, принял троих до обеда и проверил ещё четверых, у которых были плановые осмотры и процедуры на утро. Он скучал по этому. Эти месяцы, что они провели вне Форкса, он не мог позволить себе устроиться куда-либо. Они не останавливались на одном месте, постоянно перемещаясь, потому как не знали, чего ждать следующим днём. Было хорошо вот так просто вернуться в привычное русло.       — Слышал, у нас тут новенький врач? — невзначай обратился он к Аманде, что работала на регистратуре, пока заполнял документы.       — Ох, да, доктор Каллен. Гарри просто прекрасный врач. Он как будто рождён, чтобы работать с детьми. Все малыши его безумно любят, — восхищённо и трепетно поделилась с ним женщина. — Даже мой Сэм, который буквально ненавидит больницы, ходит к нему на плановые с радостью в глазах.       — Как он, кстати, поживает? Нога не беспокоит?       — Нет, всё чудесно. Спасибо. Вы тогда очень нам помогли.       — Я рад, — он мягко улыбнулся коллеге. — Так что, на моё место главврача уже нашёлся претендент?       — Ну, с момента вашего отъезда это кресло занимает Чарльз, пока, пожалуй, так и будет. Если вы, доктор Каллен, не отобьёте, конечно, — она усмехнулась, сверкая хитрым взглядом. — А Гарри вроде и не метит. Хотя все пророчат, да. Хотите с ним познакомиться, я так понимаю?       — Что ж, был бы не против, Аманда. Это кажется хорошей идеей.       — Он, должно быть, на обеде сейчас. Либо в комнате отдыха, либо на лестнице у чёрного входа.       Карлайл вопросительно изогнул бровь, вынуждая женщину продолжить объяснение.       — Да, мы сами удивлены были. Сразу было ясно, что Гарри из тех, кто предпочитает проводить свободное время в одиночку, потому не было ничего неожиданного в том, что в комнате отдыха на ланч он появлялся редко, раз-два в неделю от силы. Но потом Мэнди узнала, что в остальные дни он не всегда просто запирается в кабинете, его, оказывается, частенько можно застать именно у чёрного входа. Сидит в тишине, медитирует или ещё что, может просто воздухом наслаждается. У нас он явно почище, чем в Сиэтле.       — Спасибо за такой подробный рассказ, — он благодарно и одобрительно улыбнулся ей. — Может, мне повезёт, успею с ним пересечься как раз там.       Каллен ушёл, удовлетворенный тем обилием информации, которое как всегда легко предоставила ему Аманда. На случай срочных вызовов у всех врачей здесь были пейджеры, так что он мог совершенно спокойно заняться тем, чем планировал. Гарри Поттером. Он быстро добрался до задней двери, которая находилась практически ровно по центру между двумя корпусами с общим коридором — детским и взрослым отделениями. Блондин хотел было остановиться ненадолго, собраться с мыслями, но понял, что, если этот парень действительно вампир, присутствие постороннего им было давно замечено. А значит ждать — идея заочно провальная.       — День добрый, — дружелюбно сказал Карлайл, выходя за пределы здания.       — Добрый. Доктор Каллен, я так понимаю? — не оборачиваясь ответил сидящий на лестнице брюнет. Взгляд его был сосредоточен на лесе, который начинался шагах в двадцати от территории больницы.       — Да. А вы, верно, доктор Поттер, новый педиатр, — он встал неподалеку от парня, так же устремляя взгляд на лесную чащу.       — Впервые встречаемся, а уже, судя по всему, всё друг о друге знаем, — фыркнув, произнёс Поттер.       — Положим, вовсе не всё, — в тон ему отозвался хирург.       — Давайте посмотрим. Я знаю, что вы жили здесь два года, прежде чем ни с того ни с сего исчезли. У вас есть чудесная жена Эсми и целых пять детей. Приёмных. Среди них две парочки и ещё один парень, нашедший себе девушку в тоже не так давно приехавшей сюда Белле Свон. Вы великолепный врач-травматолог, опытный хирург, раньше занимали место главврача в этой больнице. Всей семьёй выбираетесь за город каждый раз, когда наступают редкие для этого города солнечные дни, и никогда не появляетесь на территории квилетов.       — Недурно, — восхитился Карлайл. — Пожалуй, я узнал о вас куда меньше.       — Как посмотреть. К тому же, я, в отличие от вас, здесь всего полгода. Ах да, — вдруг нарочито удивлённо воскликнул Гарри. — Забыл ещё кое о чём, доктор Каллен. Помимо прочего, вы вампир.       Карлайл, честно говоря, потерял дар речи в это мгновение. То есть, да, они предполагали, что Поттер тоже вампир и об их природе прекрасно осведомлён. Но мужчина никак не мог ожидать, что тот сам начнёт об этом разговор, да ещё и так просто, походя, при первой же их встрече. Он вроде как планировал аккуратно и постепенно подводить брюнета к мысли о том, что им стоит поговорить откровенно, что Каллены не причинят ему вреда и всё в таком духе. И к чему было столько планов?       Гарри же просто… Рассмеялся. Звонко, с озорством, так, будто удалась его любимая шутка. Рассмеялся и наконец повернулся к собеседнику. Карлайл сделал тоже самое. Он успел заметить, как улыбка на лице Поттера померкла, словно бы в замедленной съёмке, как уголки его губ дрогнули, а глаза раскрылись шире; густые брови сошлись на переносице не столько угрожающе, сколько шокированно и как-то болезненно. Когда же все эти мелкие детали сложились в голове Каллена в единую целую картину, он не мог поручиться, что его лицо не выглядело ровно так же.       Этот Гарри Поттер… Он был… Карлайл не мог найти слов. Он был уверен, именно так выглядел бы его Гарри, если бы успел стать старше лет на семь или около того. Но это же невозможно? Правильно? Нет. Если бы реакция брюнета не была такой многословной, Каллен бы ещё задумался над тем, что это просто совпадение. Но чужое выражение лица говорило само за себя.       Это был его Гарри. Прямо перед ним. Прямо сейчас.       — О, чёрт, — поражённо выдохнул педиатр, сделав несколько неловких шагов назад. Надо же, а ведь Карлайл даже не заметил, как тот встал с ним вровень.       — Это ведь ты, Гарри... Правда? — прошептал блондин, неосознанно приближаясь ближе, пытаясь уменьшить то расстояние между ними, которое Поттер как раз напротив только что увеличил.       — Карлайл? — столь же тихо и тяжело спросил Гарри, замирая, словно олень под светом фар.       — Да… Да, это я, Карлайл. Сын Карлуса.       Он сделал ещё шаг к своему, как он считал всё это время, давно мёртвому другу. Затем ещё. И ещё. И наконец оказался настолько близко, что единственным, что он мог сделать сейчас, оставалось как раз то, о чём он так долго мечтал. Все эти годы… Столетия.       Карлайл обнял Гарри. Со всех своих немалых сил, не боясь причинить боль, как он теперь знал, идентичному ему по силе существу. Он сжимал его так крепко, словно хотел вплавить в себя, стать одним целым и больше никогда не терять. Но… Поттер не обнимал его в ответ. Стоял, замершей как и прежде, нечуткой к внешнему миру мраморной статуей. Когда блондин уже хотел отпустить его, отойти, взволнованный и даже, честно сказать, слегка напуганный отсутствием ответа, по-человечески тёплые руки наконец поднялись, обхватывая его поперёк талии. Гарри обнимал его, уткнувшись носом ему в стык плеча и шеи, обнимал столь же крепко и, казалось, вот-вот готов был расплакаться. Даже несмотря на то, что — Карлайл точно знал — вампирам слёзы лить попросту не дано.       — Я так скучал, — вдруг начал тараторить Поттер. — Просто безумно скучал. Я искал тебя. Ты ушёл на юг, ты обещал вернуться через два месяца, обещал! Я ждал так долго, я победил в войне, а ты всё не возвращался. Я выдержал восемь месяцев, больше не мог ждать, я искал тебя везде, я…       — Тише, — слабо прервал неразборчивый шёпот Карлайл. — Тише, всё хорошо. Успокойся. Всё в порядке. Мы всё обсудим и со всем разберёмся. Со всем справимся.       Каллен мягко уговаривал, гладил по спине, по волосам, вжимал в себя ещё крепче, пытался успокоить. Ему казалось, Гарри вот-вот словит паническую атаку, но у вампиров ведь не бывает такого? Брюнет был на грани срыва, он говорил нервно, отрывисто, его голос срывался, прыгая от тона к тону, он, казалось, беззвучно рыдал, выражая свои эмоции так, как мог, заменяя слёзы словами, наполненными этой болью. Карлайл понимал его. Он уверен, если бы тот не сорвался первым, его и без того шаткое спокойствие уже кануло бы в небытие. Сейчас в пределах нормы он держался лишь благодаря тому, что Гарри было плохо. Типично врачебная реакция — сперва помочь пострадавшим, а затем уже разбираться.       Он гладил черные, куда более мягкие, чем прежде, волосы, нежно и трепетно перебирал пряди, и с некоторой долей шока отмечал, что руки его совсем по-человечески дрожат, непривычно непослушные и неловкие.       — Прости, — выдохнул ему в шею Гарри, сразу же отстраняясь со смущённым смешком. — Мы не виделись больше трёх столетий, и это то, как я тебя приветствую. Какой кошмар.       — Скажешь тоже, — слабо улыбнулся ему Карлайл, нехотя опуская руки. — Я и сам едва ли могу выдать большее. Вот именно, что мы не виделись три сотни лет. Какой ещё могла быть реакция при встрече?       — Всякой. Например, я мог бы разозлиться. Да, я думаю, мне стоило бы разозлиться.       — О, брось, — нарочито спокойно сказал блондин, внутри вдруг резко съеживаясь со страху. — С чего бы тебе злиться?       Когда губы Гарри сомкнулись тонкой линией, а глаза сузились в недовольстве, Каллен понял, что отточенное словесное мастерство впервые за эти годы подвело его. Этот вопрос был явно лишним.       — Мне не стоило это спрашивать, да? — он взволнованно взлохматил свои ранее тщательно уложенные волосы, позабыв о том, что впереди ещё пол рабочего дня. — Прости. В голове абсолютная неразбериха.       — У меня такое чувство, что ты и правда не понимаешь, почему я должен бы злиться, — недоверчиво протянул Гарри.       — Потому что я опоздал. Бросил тебя.       На секунду ему показалось, что Поттер сейчас просто ударит его. К счастью, показалось. Сверкнувшая молния за ним, наверное, тоже.       — Ты ничуть не изменился за эти годы. Так я и знал. Да, конечно, я зол в том числе и от того, что восьми месяцев не хватило тебе на то, чтобы прийти ко мне. Но ты упускаешь суть. Я зол не столько потому что ты не пришёл, сколько потому что знаю, что ты делал вместо этого. Скажи-ка мне, Карлайл, спустя сколько времени после нашей встречи тебя обратили?       — Около двух месяцев?..       Гарри зашипел. Карлайл же вдруг почувствовал себя маленьким ребёнком, который получает от отца за то, что совсем не по-детски нашкодил. Чувствовать себя ребёнком в триста шестьдесят — это нечто. К счастью для блондина, у готового разразиться поучительной тирадой Поттера как раз в этот миг зазвенел пейджер, призывая того вернуться на своё рабочее место.       — Этот разговор не закончен, — отвернувшись, приказным тоном сообщил ему Гарри и, чеканя шаг, направился обратно в больницу.       — Я буду только рад продолжить его позже, Гарри. Как и тысячу других, — сказал Карлайл в уже закрывшуюся перед ним дверь, прекрасно зная, что был услышан.       В его голове до сих пор был полнейший беспорядок, сплошной сумбур. Он не особо понимал, что говорил, и не особо слышал то, что ему рассказывал удивительно зеленоглазый вампир. Вероятно, если бы они начали этот разговор чуть позже, немного отойдя от неожиданной встречи, всё пошло бы по иному сценарию. Однако Карлайла это не особо волновало. Важным было другое: неизвестным новым врачом Форкса оказался тот самый Гарри, его Гарри. И, судя по всему, исчезать тот никуда не собирается. Это было всем, что имело значение прямо сейчас.       Гарри Поттер всё это время был жив.       И отныне у Карлайла будет предостаточно времени на разговоры, общие воспоминания и сожаления, а так же на нечто даже более важное — на любовь.