Академия кувелов,
факультатив врачевательства
Отличительной чертой факультатива от основ является то, что записавшиеся на расширенный курс студенты, редко переговариваются между собой и всецело сосредотачиваются на выполнении данного задания. Профессор деловито ходит между подопечными и строго оценивает труды каждого, указывая на очевидные огрехи и изредка бурча что-то нерадивым ученикам, допускающим одни и те же ошибки. В сравнении с базовыми упражнениями, которые выполнялись на обычных занятиях, эти гораздо сложнее, ведь требовали не только максимальной сосредоточенности, но и умение определять причины болезней, знание целебных свойств растений и умение применять знания на практике. Профессор и вовсе пообещал, что в скором времени, группа начнёт заниматься с разумными подопытными, но только после того, как все пройдут практический экзамен по части лечения самого капризного из растений и самого часто болеющего — лиловой строптивой астры; хоть и выглядела она до безобразного безобидно при контакте с живыми существами выпускала острые шипы из стебля и стремительно скручивала жертву, после чего из-под земли появлялись уже корни, которые схватывали и хоронили добычу заживо. Так лиловая астра обеспечивала себе перегной. Нападала она в основном на мелких зверей, но не приминала возможностью припугнуть и противников посильнее. Когда растение вырастает — из него добывают лекарственный нектар. Пока другие допускали промахи, Лания никак не могла совладать с собственными способностями и отчётливо ощущала, как это непослушание растёт с каждым днём. Руки неумолимо тряслись, когда она старалась применить дар. Стоило ей сосредоточиться и постараться выполнить что-то простейшее — как сила возмущалась с невероятным напором, отказываясь подчиняться. «Вы же мои руки! Это же моя сила! Почему? Неужели я всё ещё настолько слаба?» — она прожигала ненавистным взглядом то дрожащие исцарапанные о стебель растения пальцы, то своё отражение в окне. Поджав губы, Лания кинула суровый взгляд на астру, точно цветок мог дать ответ, который она так желала получить. Позади раздалось покашливание, явно нацеленное на привлечение внимания. Академка не стала оборачиваться, уже знала, что скажет профессор. От волнения она задела рукой стоящие рядом пузырьки, которые, подобно выставленным фигуркам домино, повалились, создавая булькающий звон. — Мадам Нобилиа, что с вами такое? Вы всё рассеяннее. Я полагал, что студент, обладающий силой, подобно вашей, будет идти впереди всех остальных, так почему же вы так отстаёте? — с долей милосердия вопросил профессор, уперев руку в бок. — Простите, я ещё привыкаю. Постараюсь быть более старательной, профессор. — Уж постарайтесь. И я же говорил, чтобы астра не жалила вас бесконечно, в её пестик нужно насыпать толчёной мелиссы с дурманящей пыльцой небесного цветка. Мадам Нобилиа, ну в самом деле, соберитесь! Лания смогла лишь кивнуть, соглашаясь со словами профессора, пока продолжала недоумевать касательно своих способностей. Раньше, какой бы слабой она не была, они не давали осечки. Может всему виной то, что она использовала слишком много своей силы, пока спасала жизнь Малера? Если так, то она, что же, больше не сможет никогда ей пользоваться? Пренеприятная догадка сдавило горло. «И почему именно у меня всё и всегда складывается самым премерзким образом?» — негодовала она, вспоминая о том, что и способность работает совсем не как у отца. В отличии от неё, Сэбконт имеет возможность не только других залечивать, не забирая часть ранений и болезней на себя, так ещё и излечить собственное тело. Лания не понимала, то ли она такая никчёмная, раз даже отец решил, что она тошнотворно слаба, то ли с передавшейся силой что-то не в порядке. Воспоминания об отце пробудили в памяти слова Валтиса. «Он хочет встретиться с тобой, обсудить всё, что произошло», — Лания поспешила отмахнуться от этой мысли, так как говорить с Сэбконтом при нынешних обстоятельствах, было последним, чего она хотела. Нобилиа стала замечать в себе изменения, которые, как она считала, влияли на неё больше негативно — стала порой излишне раздражительна; чувствовала, как слабеет, а от этого накатывало раздражение, которое обращалось в проливной дождь злобы. Временами справляться с эмоциями становилось до невозможного сложно; из-за того, что взаимоотношения с Малером ухудшились, пришло более сильное осознание никчёмности и ненужности. Такой сердитой, разбитой и измученной, Лания не ощущала себя даже после издевательств брата. Однако самый важный вопрос по-прежнему оставался открытым: что же она делала не так?Академия кувелов,
дворик
Разместившись за одним из столиков на улице, Лаура заметила, что компания Калесы заняла места неподалёку. Кинув на них взгляд, она заметила по обыкновению недовольного Флатэса, который без энтузиазма ковырялся вилкой в салате; бурно болтающую Амкапир, со светящимися от восторга глазами и сдержанно улыбающегося Малера, поддерживающего её разговоры. Незаметно помотав головой, Тэнкальт вновь подумала о том, насколько сильно её раздражала бывшая подруга. Следом коротко ткнула по кнопке на айкофэте и заглянула в переписку с Ланией, которая написала, что вышла с факультатива. Обрадовавшись этой новости, академка написала в ответ, что ждёт её за столиком на улице. На самом деле она совсем не понимала почему ей так комфортно общаться с робкой лисицей, на которую при обычных обстоятельствах она бы даже не обратила внимания. Она не единожды обдумывала свои действия и с каждым разом понимала всё лучше, что малодушная Лания понравилась ей, возможно, потому что помимо слабости в ней ощущалась и сила, которая показывала всё её изящество и даже некую строптивость. А может ещё одной причиной стало то, что они похожи, больше, чем могло показаться на первый взгляд. Осмотрев остальные столы, она заметила сидящего в одиночестве Ингелео и с некоторым успокоением подумала, что не одна такая. Лаура слишком хорошо знала, что большинству людей не хочется выделяться чем-то среди других, например, отсутствием друзей, ведь в таком случае начинало казаться, будто человек обращался белым пятном, режущим окружающим глаза. Гораздо проще, когда отличался ещё кто-то, ведь тогда осознание некоторой обделённости становилось менее давящим; становилось не так страшно. На горизонте появилась Нобилиа, спешно пробегающая мимо забитых студентами столов. Она оглядела людей, явно разыскивая Лауру и нашла. Выдавив облегчённую улыбку, Лания уже увереннее пошла к её столику. Когда Нобилиа проходила мимо стола Калесы, её кто-то окликнул: — Лания! — С великой радостью и облегчением, Флатэс помахал. Он всем видом показывал, что хотел, чтобы она села рядом. На крики друга обернулись Амкапир и Присфидум. Лания же, напрягшаяся под их взглядами, что-то ответила с неловким видом, отрицательно покачала рукой и неловко улыбнулась. Разговор их не длился долго, и через какое-то время, рыжеволосая академка устремилась к первоначальной цели. Она поставила поднос на стол и выразительно посмотрела на Лауру. — Не хочешь пообедать вместе с Флатэсом? — голос Нобилиа прозвучал довольно мягко, но вместе с тем умоляюще. — Он с ума сходит с теми двумя. Лаура, изумляясь, кинула взгляд на Игнэйра, который поймав с ней зрительный контакт, оживлённо замахал ей. — А сам чего не придёт? — нехотя спросила Лаура, не желая сидеть вместе с бывшей подругой. Наклонившись поближе, Лания заговорила уже тише: — Они говорят о свитке, — заговорщическим тоном ответила та, когда несколько апельсиновых прядей спали на её сосредоточенное лицо. — Я подумала, что тебе может быть интересно, раз уж ты всё равно знаешь, что он у нас есть. Сомневаясь, Тэнкальт снова стрельнула взглядом в сторону нежелательного столика и чуть скривилась. — Я там буду лишней, — с некоторой печалью ответила она, — но Флатэса, определённо надо спасать от этой парочки, — закончила академка на более бодрой ноте. Лания снова улыбнулась, уже ярче, от чего Лаура на мгновение замерла. Ей показалось, будто перед ней вовсе не та забитая девчушка, за которой она наблюдала долгое время, а совсем другая — более уверенная и сильная. Подхватив свои вещи с подносом, обе студентки направились к столу, от которого, как казалось Лауре, исходила подавляющая аура. Из-за этого ноги так и норовили развернуть хозяйку в обратную сторону. Игнорируя это ощущение, она вскинула голову, и твердой поступью стала двигаться вперёд. Весьма некстати повернувшая голову Калеса, заметила приближающуюся соседку и презрительно сощурила глаза, пока сама Тэнкальт старалась и вовсе не смотреть на соседку со змеиным нравом. Хоть в груди и было неприятное, давящее ощущение, Тэнкальт смело подошла вместе с Ланией к столику и расположилась через место от бывшей подруги, Нобилиа же села рядом с Флатэсом, который мгновенно повеселел от подоспевшей к нему компании. — Лаура! Лания! Как я вам рад, вы даже не представляете, — защебетал Игнэйр, подаваясь вперёд с небывалым энтузиазмом. От его спонтанного жеста, Лания едва вздрогнула и осунулась. Она ненавязчиво отодвинулась, выкраивая для себя личного пространства. Лаура далеко не впервой замечала, что та всегда старалась держаться на некотором расстоянии, словно это могло обеспечить ей в опасный момент шанс на побег. — Успокойся уже, а то искры не только из глаз посыпятся, но и из задницы, — фыркнула Калеса, театрально отодвинувшись от Лауры подальше. — Смотри как бы у тебя изо рта не посыпалось то же, что и из задницы, — невесело ответил Флатэс и тут же переключил внимание на подруг. — Лаура, ты же разбираешься в теме Кэтсий, а? — Эй ты! А ничего, что она к этому делу вообще не имеет никакого отношения? — грубо отозвалась Амкапир. — И вообще, что ты тут забыла? Не припомню, чтобы тебя кто-то приглашал. От меня ты точно такого приглашения не получала, — противно скрючившись, она посмотрела на Лауру превосходствующим взглядом. — Я её позвала, — твёрдо ответила Нобилиа в один миг ужесточившись. — Ты не комитет по отбору чьих-либо друзей. Лаура спокойно посмотрела на экс-подругу, и отвернулась, не желая даже заводить с ней разговора, но Лании благодарно улыбнулась. Внезапно раздался смех. Такой звонкий и заливистый, что Тэнкальт сразу обратила внимание на его источник. Сидящий напротив Игнэйр, вытирал с глаза невидимую слезинку. — Знаешь, что, Амкапир, я могу сказать тебе тоже самое. Я бы тоже тебя ни за что не позвал и вообще, если уж мы говорим о том, кто и что тут делает, то зачем здесь ты? Пользы от тебя никакой нет. Поёрничать я могу позвать и Ингелео, будет одно и то же, — он пожал плечами, а Лаура замерла в восхищении. За неё впервые кто-то заступился. Не считая Лании, Флатэс стал вторым, кто подарил ей настолько искреннюю улыбку за долгое время и первый, от чьего заразительного смеха, она прыснула в кулак, не сдержавшись. Обменявшись с ним благодарным взглядом, академка, наконец, пришла в себя, распрямила плечи и, не глядя в сторону Калесы, ответила: — Помнится мне, ты просила помощи со свитком, вот я и здесь. — Она пожала плечами и кинула взгляд уже Малеру, который с привычной суровостью и вместе с тем безразличием смотрел на неё. — Я помогу вам со свитком, мне не сложно. Присфидум ещё какое-то время изучал её взглядом, прежде чем удовлетворительно кивнуть и ответить: — Было бы неплохо. Но почему ты передумала? — Я хочу быть поближе к Лании и Флатэсу, они мне нравятся. Да и… почему бы не помочь друзьям, — быстро нашлась Лаура, хоть и не ожидала услышат от себя слово «друзья». Пусть Калеса и была её «подругой», но в понятие друзей Тэнкальт её никогда не включала. Академец с пылающими волосами радостно хлопнул в ладоши и посмотрел на неё с восторженным увеселением. Сидящая рядом Лания, улыбнулась Лауре. — Вот и чудненько, потому что ты нам тоже нравишься! — Игнэйр бесцеремонно закинул руку на плечи Лании, которая успела только пискнуть. Малер смущённо помотал головой, кинул изучающий взгляд на насупившуюся Калесу, а после обратился к новой в компании академке: — Хорошо. Как на счёт того, чтобы встретиться попозже в библиотеке? Тэнкальт удовлетворённо закивала, продолжая жевать салат и размышлять о том, что Присфидум казался ей странным. Может он и был хорошим другом Лании, но внезапно переключился на Калесу, оставив первую за боротом. Лауре это не понравилось, а потому она предпочла находиться с ним в нейтральных отношениях, тем более, что по его поведению казалось очевидным, что кроме Калесы, он кажется, никого не вопринимал. Тем лучше для неё. Не успела Лаура подумать над чем-то другим, как на Флатэса кто-то запрыгнул. Эльтен лучезарно улыбался. Она подняла взгляд и заметила Люксальту. Та смотрела на Тэнкальт со странным неодобрением, но ничего предпочла не говорить, лишь поздоровалась со всеми. — Так что же? Мы можем продолжить копаться в тайне свитка? — заговорщически спросил Эльтен, улыбаясь такой же хитрой улыбкой другу.Академия кувелов,
дворик
Гомон студентов вокруг, точно тонул на пол пути к ушам Ингелео, который сидел и пристально смотрел на содержимое тарелок. Он слышал стук своего сердца, слышал, как быстро в голове носились мысли, слышал собственное дыхание, пока всё остальное точно не существовало. Салат отбивал всякий аппетит. В последнее время смутьян ел через тошнотворное ощущение, вызываемое уродливыми змеиными узорами ожогов на руке Флатэса. В голове просто не укладывалось, что они покрывали руки от плеч и по самые кисти. Ингелео ведь отчётливо помнил, что в одичавшем огне пострадали только предплечья бывшего приятеля, сами кисти едва задело. В воздухе вдруг почудился запах горелой кожи. С остервенением отодвинув от себя поднос с едой, Ингелео подхватил бутылку воды и сделал несколько жадных глотков, чтобы перебить осевшую на языке гарь. Противный запах постепенно испарился туда откуда пришёл — в самый отвратный день лета, после которого всё перевернулось с ног на голову и в придачу перекрутилось на бок. Тяжело выдыхая, Элисар украдкой посмотрел в сторону столика Флатэса, где тот сидел, выдавливая из себя не менее омерзительную и фальшивую улыбку. Если и было за что ненавидеть Игнэйра, то именно за его притворство, ведь на деле понятно, насколько сильную травму ему нанёс тот день. Смутьян вновь отвёл глаза и залип на всё том же салате, от которого кишки неприятно скрутило, когда вместо овощей почудились узоры от ожогов. — Инги-ги! — крик раздался прямо в ухо; одновременно с этим ему на плечи упали руки. Ингелео дёрнулся от неожиданности. Звуки вновь наполнили мир вокруг, когда он увидел перед собой Эльтена с широкой улыбкой. Тот защитный барьер, за которым смутьян скрывался от всех, разрушался всего-навсего появлением брата и сестры. — Ослепишь же, отвали, — буркнул смутьян, отпихивая лицо друга. — Ты какой-то непривычно задумчивый, — бросила Люксальта и села за столик вместе с братом. Элисар уже машинально кинул взгляд на Флатэса, когда выцепил глазами вьющиеся длинные рыжие волосы. Картинка в голове сменилась, и он увидел, как измученная Лания с кровоподтёками из глаз и носа, повалилась ему на плечо. Подавив желание отряхнуться от невидимой грязи, он перевёл взгляд на друзей. — Ну и чего ты всегда один ошиваешься, а? — возмутился Эльтен, недовольно посмотрев Ингелео в глаза. — Ты же и сам знаешь, что мы скоро выпустимся и торчать тут с тобой уже не сможем. Ингелео какое-то время молча поддерживал зрительный контакт, прежде чем до ужаса фальшивый и совсем не весёлый смешок слетел с его губ. Он ни на минуту не забывал насколько быстротечно время и как скоро ему придётся расстаться в единственными дорогими ему людьми. Самое ужасное, что ничего поделать с этим он не мог, как бы того не хотел. — Мне по-твоему с ними ошиваться что ли? — насмешливо кинул Элисар, указав головой в сторону столика небольшой, но шумной компании. — А почему бы и нет? — влилась в разговор Люксальта. — Уж не знаю, что там с Малером и его новой подружкой, но Лания и Флатэс классные. Ингелео едва не залился лающим смехом. Уж с кем с кем, а с той парочкой у него не возникало ни малейшего желания начать общаться. Однако что-то внутри надоедливо свербело от этой мысли. — Ну, конечно. Один конченый придурок, вторая — бесхребетная слабачка, — чем дальше он говорил, тем больше слышал фальши, точно пытался убедить сам себя, а не сидящую напротив парочку. — Мне с ними не ужиться. — А разве вы не были раньше друзьями с Флатэсом? — Брови Эльтена взметнулись, пока он поедал салат, склонив голову над тарелкой. — Я давно заметил, что вы ведёте себя так, будто знакомы уже давно. Да и твоё странное агрессивное отношение к нему… — Эльтен, — прервал его Ингелео, — ешь, пожалуйста, свой салат молча. Люксальта тихо хмыкнула, а после уверенно посмотрела ему в глаза, заставив сердце смутьяна сделать несколько учащённых ударов. Подруга кокетливо сощурилась, положив подбородок на сгиб кисти руки. — Раз так, то ты бесхребетный придурок. Как по мне из вас вышло бы просто замечательное трио. — Она улыбнулась и посмотрела в сторону столика Лании и Флатэса. — Уж не знаю от чего ты там пытаешься отгородиться, избегая их, но бегать долго не сможешь. У тебя нет столько выносливости, поэтому однажды придётся остановиться и принять всё как есть, хочешь ты того или нет. Не думаешь, что замедлиться стоит уже сейчас? Ингелео хотел было отмахнуться, когда с ужасом для себя понял, что Люксальта права абсолютно во всём. Возражать ей не было никаких сил, да и нечем. Горло сдавило, точно от поднимающегося комка желчи, а потому он постарался сделать непринуждённый вид, при том закусив губу изнутри. — Люкс, не лезь ко мне со своими нравоучениями хотя бы сейчас. — Ага! Так сестричка-то права, а, недовольная рожа? Повзрослей уже, Ингелео, — беззаботно кинул Эльтен. Люксальта прочистила горло и чуть придвинула лицо к руке с зажатой в пальцах вилкой, прежде чем оценивающе посмотреть на смутьяна. Ингелео не любил, когда она таким образом пялилась на него, потому что казалось, что видела его насквозь. — Они хотят собраться сегодня вечером в библиотеке в семь, не опаздывай.Штаб сопротивления,
поляна у входа
Ночная тишь и прохладный воздух воцарились с наступлением мрака. Погода становилась всё теплее и приятнее. Эпкальм расположился у штаба на траве и, запрокинув голову, неотрывно смотрел на небо. Это занятие успокаивало, и словно возвращало в то время, когда он был ещё ребёнком. Ему так нравилось искать несуществующие картинки на небе, ведь именно она его научила этому. — А ты знаешь какие-нибудь созвездия? — спросил тогда ещё маленький Аноильтенс. Флоприкия загадочно ему улыбнулась, глядя на ясное сумеречное небо. — Не знаю, но мне нравится создавать их самостоятельно. Когда я провожу невидимые линии между звёздами, ощущаю, что весь мир подвластен одному только взгляду. Так же нужно поступать со свей судьбой и жизнью — когда не видно двери к выходу, создай её сам. Вот и сейчас он старался высмотреть причудливые изображения на ночном холсте, на котором волен нарисовать, что угодно. Подсознание очерчивало образы доброй женщины с лучистой улыбкой и её дочь, которая забавно морщила нос, пытаясь подражать матери. Эпкальму виделось и то, что все беды позади, что больше не нужно ни с кем бороться, что можно жить свободной от нападок Итенедонимуса жизнью, однако, к своему сожалению, осознавал, что то лишь его потаённые желания. За прошедшие три недели всё поменялось, но что-то, вместе с тем, осталось неизменно. Он перестал покидать территорию штаба, даже не мог сделать лишнего шага, чтобы за ним не следовали глаза Гловиль или капитанов; перестал ходить со своим отрядом на миссии, но проводил с ними столько свободного времени, сколько мог. Ребята тоже не оставляли друга — неустанно поддерживали и смеялись вместе, как в прежние времена. В первую неделю они так и вовсе повсюду за ним ходили или таскали тренироваться от буйных переживаний за лидера, лишившегося всякого дела. От чрезмерной опеки, по началу, Эпкальм чувствовал себя жалко, а потому решил пресечь подобное поведение на корню, призвав товарищей не относиться к нему, как к фарфоровой древности, готовой рассыпаться от лишнего движения. Что произошло из хорошего, так это то, что сопротивленец перестал контактировать с капитанами, общаться с Гловиль и прекратил всякие встречи с Ингет, как и разговоры, и малейшие взгляды. Хактес поступила так же. Жить без вечных скандалов стало куда легче, хоть и немного скучнее. Из-за уймы свободного времени и бестолковых попыток Глораса приобщить Эпкальма к работе с бумагами, Эпкальм всё чаще пропадал наедине с самим собой и способностями, даже начал медитировать. Порой ему было так тошно от безделья и точно тыкнувшим ему капитанам с немым упрёком: «Ты нам не нужен», что он стал проводить меньше времени в стенах штаба. Мог с раннего утра и до поздней ночи сидеть у ручья и думать, думать, думать. Контроль за ним начал постепенно ослабевать и в скором времени на него махнули рукой, оставив самому себе, однако именно этого Эпкальм и ждал, ведь всё то время в его голове зрел и креп план, который он старательно вынашивал и продумывал. Приступать к исполнению он планировал со дня на день, но хотел удостовериться, что от него и правда отстали, ведь то что он затевал, хоть и не нарушало его отстранения, но явно могло не понравиться ни главам, ни капитанам. Сам же сопротивленец преисполнился предвкушением от того, что, наконец, сможет немного проветриться и почувствовать себя, как раньше. Пусть его миссия и не являлась грандиозной, но по крайней мере стала важной для него самого. Дверь в штаб позади открылась. Эпкальм не счёл нужным обернуться, не хотел встречаться взглядами с теми, к кому в последнее время не питал ничего кроме жгучей неприязни. Тихий хлопок. Дверь закрылась. Осторожные, даже нерешительные, шаги раздались позади. Приближающийся сохранял молчание, пока не сел неподалёку от расслабляющегося сопротивленца, зажавшего губами сладкий стебелёк травинки. Некто заёрзал, явно пытаясь привлечь внимание, но осознав, что попытки бесполезны, начал прочищать горло. После этих манипуляций Эпкальм мгновенно определил того, кто присоединился, а потому намеренно отвёл глаза, чтобы ненароком не взглянуть в её сторону. — Привет, — непривычно робко и нервно заговорила Ингет, прижав к себе ноги. Эпкальм молчал, не намеревался с ней говорить. Он прекрасно наслышан о том, как Хактес проявляла себя в роли лидера и выходило у неё, мягко говоря, не ахти. По рассказам Вильта и Памаля Аноильтенс знал, что дела у сопротивленки шли совсем неважно. Мало того, что отряд начал бунтовать с самого первого дня её назначения лидером, — то игнорировали её, то отказывались от выполнения заданий, то пакостили; Липедесса даже ставила подножки, от чего та постоянно падала, — так ещё и полностью отказывались с ней работать, от чего срывали некоторые миссии. Все заметили, что нервы Хактес оказались на пределе, а сама она была так истощена и измучена, что перестала походить на себя саму. Хоть Эпкальм и считал поведение товарищей, за своего рода, травлю — не вмешивался, ведь она сама выбрала этот путь, а значит ей и разгребать последствия. Из-за того, что бывший лидер так и не ответил, она предпочла продолжить попытку втянуть его в диалог: — Знаешь, мне и правда приходится туго. Когда ты был лидером всё казалось гораздо проще, ко мне ещё никогда так не относились. Я… — она запнулась, голос слегка задрожал, тогда Ингет выдохнула и продолжила: — я не знаю, что делать. Я хотела спросить у тебя совета или… или… какой-то подсказки о том, как мне поступить. На памяти Эпкальма, за несколько недель, это была её вторая попытка, ведь при первой, она так ничего и не добилась. Аноильтенс же твёрдо знал, что и не добьётся. Принимая сидячее положение, он уже было собрался встать, как Ингет вдруг воскликнула: — Эпкальм, прошу тебя! Почему ты… почему не отвечаешь? Скажи же хоть что-то! — уже истеричнее продолжила лидер. — Для тебя это так сложно? Она всхлипнула и неожиданно потянулась к его руке, явно намереваясь ухватиться, как Аноильтенс тут же подскочил, как ужаленный роем ос и отошёл, не давая ей и шанса коснуться его. Глядя на раздавленную и непривычно слабую Хактес — ему стало тошно, но наравне с тем пришло и некоторое ликование. Она подрагивала и смотрела на него взглядом полным мольбы и сожаления, пока вновь не окрысилась, прогнав слабость с лица. — Ну и проваливай! Ты никчёмный кусок дерьма! Каким был таким и остался! — прорычала она, рьяно одёрнувшись и подскакивая на ноги, точно желала быть выше. Даже не обращая к ней взгляд, Эпкальм усмехнулся, наблюдая за тем, как из здания появился Сэлд. Рафспит прихрамывал и всё так же опирался на клюшку. — Похоже мечты не всегда приносят удовлетворение, какая жалость, — Эпкальм помолчал с секунду, старясь вернуть лицу холодность, но вместо этого почувствовал, как ухмылка превратилась в насмешливый оскал. — Что посеешь, то и пожнёшь, Хактес. Удачи тебе, — безразлично махнув ей, сопротивленец развернулся и пошёл к другу. Сэлд напряжённо смотрел на Ингет, застывшую посерди поляны. По выражению его лица Аноильтенс понял, что друг сгорает от интереса. Выдержав несколько минут молчания, оба сопротивленца пошли на их привычное место к реке. Рафспит нетерпеливо смотрел на товарища, ожидая, когда тот заговорит, но Эпкальм, даже чувствуя испытующий взгляд Сэлда и его нетерпение, ушёл в мысли о миссии. «Скоро. Я начну скоро», — твёрдо подумал сопротивленец, вспоминая сладостное поражение на лице нового лидера отряда. Он понял, что пришло время для решительных действий, ведь ему так долго приходилось терпеть укоризну и подчиняться желаниям и воле тех, кто в конечном итоге оставил его с носом. Решительно настроившись на миссию, он почувствовал предвкушающий трепет в груди и едва заметно улыбнулся собственным мыслям. — Не хочешь рассказать, что она хотела? — нахмурился Сэлд. — Не поверишь, — хмыкнул Эпкальм. — Она просила помощи. Друг присвистнул и ехидно посмеялся. — Она сама наворотила дел, хотя с другой стороны её даже немного жаль. Настала очень Аноильтенса нахмуриться и недоумённо посмотреть на Сэлда. — О чём это ты говоришь? Хактес всегда хотела на моё место, её желание исполнено, так чего же её жалеть? Может тому, что она пошла по головам или потому, что её надежды не оправдались? — Да нет же. — Рафспит тяжело выдохнул и помолчал, точно подбирая слова. — Я как-то слышал, что её родители тоже раньше были в сопротивлении и возглавляли отряды в качестве лидеров, только вот на одной из миссий попали в западню тенадасеров и погибли. От них вроде ничего и не осталось. После твоего смещения, я услышал, как капитаны это обсуждали. Так вот… мне кажется, что она так рвалась на твоё место только из-за погибшей семьи. Не думаешь, что вышло очень жестоко? Жалость и правда прокралась меж рёбер и неприятно кольнула Эпкальма, от чего он встрепенулся, желая отогнать это противное ощущение. — Как бы там ни было, она должна справиться сама. У меня возникло ощущение, что она не понимает, что такое лидерство. Хактес привыкла чтобы её ловили, так как же она поступит теперь, когда ловить некому и когда она должна заниматься всем самостоятельно? Вопрос не требовал ответа. Оба это знали, а потому на некоторое время притихли. Добравшись до реки, они оба уселись на траву. У воды оказалось зябко, но спокойно. Её потоки наводили на множество мыслей, которым не было суждено выйти за пределы головы ни одного из сопротивленцев. — Ты придумал, что делать с новым приёмом? — первым затянувшуюся тишину осмелился прервать Сэлд. Многозначительно пожав плечами в ответ, Эпкальм устало откинулся на природное покрывало и вновь устремил взор к мерцающим из темноты звёздам. — Меня некому обучать, приходится выкручиваться. Что-нибудь придумаю, всегда придумывал. — Ты ведь задумал что-то, я прав? — сощурился Сэлд, напирая. Эпкальм улыбнулся уголком губ. — Все мы что-то задумываем, — расплывчато ответил Аноильтенс, расслабляясь в приятной атмосфере и компании близкого друга.