Академия кувелов,
библиотека
После слов Ингелео повисла тишина, что вызывала подкожный зуд из-за раскалённого любопытства. Элисар не отрывал дразнящего взгляда от Флатэса, пока тот нетерпеливо барабанил пальцами по столу, редко моргал, лишь бы не упустить малейшее движение губ и чуть ли не извивался от неутолённой жажды. Создавшаяся ситуация начала напрягать смутьяна, поэтому он фыркнул и откинулся на спинку стула, засунув руки в карманы своей джинсовки. Отвёл глаза и встретился с лазурными омутами Эльтена, который смотрел на него так же, как и бывший друг. Это нервировало его ещё сильнее. Недоумение наравне с прозрение облетело каждого за столом и словно старалось связать их мысли. — И ты всё это время молчал? — брови Малера сползлись к переносице, сам же он едва подался вперёд, недовольно замотав головой. — А ты спрашивал можно подумать, — с вызовом кинул Элисар. — Ты уверен, что это стол Сэпсума? — удивлённо спросил Эльтен, наконец отмерев. — Вообще вполне логично, особенно если учитывать, что свиток, который мы выхватили был с зелёным кругляшом и стразами. Только старик так запаривается над бумажными носителями, — продолжил раздумья отщепенец. — Да, в комнате профессоров был тогда Ладэктус и твоя замухрышная подружайка. — Ингелео указал головой на Ланию. — Стол старика, знаете ли, узнать не так и сложно. И вообще! — Вскинув руки и состроив скептичную мину, он хотел было подскочить с места, но благодаря львиной доле терпения смог усидеть. — Какая разница? Можно подумать мы можем что-то сделать с этой информацией. Вы кем блин себя все возомнили, а? — Инги, — предостерегающе начала Люксальта, но смутьян предостерегающе показал ей ладонь, призывая не встревать. — Нет, Люкс, ты погоди. Мне кажется или никто из вас не понимает, что происходит. За этой хреновиной охотятся тенадасеры, да какой уж там, сам Итенедонимус, сечёте? Может вы и спёрли этот сраный свиток и возомнили себя героями-спасителями мира, но глаза-то откройте! Это настолько тупо, что я даже не понимаю нахрена я это объясняю. Я не собираюсь в это ввязываться, потому что быть отчисленным или подыхать, знаете ли, не тороплюсь, и вам бы не советовал, но куда там! Вы же герои, тебрарум вас дери! — Не сдержав возмущения, Элисар таки подскочил. — До вас вообще доходит, сколько людей передохло от Итенедонимуса от гораздо меньшего дерьма? А вы тут сидите с тем, за что его собачонки глотку любому вскроют. Да, чего я вообще тут распинаюсь! Отодвигая стул, Ингелео пошёл к выходу, но далеко уйти не смог. Эльтен перехватил на пол пути и дёрнул на себя. Не успел смутьян опомниться и продолжить возмущаться, как с сосредоточенным лицом поднялся Флатэс. Его вид говорил о том, что он взвесил слова старого друга. Сделавшийся отречённым взгляд, заставил Элисара замереть на месте. Что-то внутри него противно заскулило, ненавистно засосало под ложечкой. В памяти всплыл взгляд Игнэйра, тот же самый, его слова, его действия в день, когда они перестали быть друзьями. Академец снова почувствовал тот мерзкий страх, обречённость и злость на весь мир. Сжимая челюсти, он следил за каждым движением Флатэса и ждал чего-то ужасного, чего-то, что снова перевернёт весь его мир, попытается сломать, раздавить и выпотрошить. Побарабанив пальцами по столу и сверля взглядом поверхность, задорный академец, принял серьёзный и в тоже время холодный вид. — Ингелео вообще-то прав, — выдал тот без тени смеха. Все замерли. Ингелео видел, как лица каждого исказило удивление, как они смотрели на вечно энергичного юношу и точно не узнавали его, как и не понимали, что он говорил. Напряжение сковало тело смутьяна, а глаза забегали по профилю Флатэса, продолжающего тихонько тарабанить ногтями. — Свиток стоило вернуть сразу же, чудо, что никто не заметил пропажи, — продолжил он. — Так может они думают, что его забрали тенадасеры! — возмутилась Калеса, тут же вскочившая следом. — Мы же не можем всё вот так бросить! У нас впервые появились хоть какие-то зацепки. Флатэс вдруг ударил по столу. — Тебе мало того, что Малер мог погибнуть? Не остановишься, пока кто-нибудь и правда не умрёт, да? У тебя мозги вообще на месте? — Это было не из-за свитка! — так же возмутилась она, от чего голос заполнился рычанием. Ингелео видел насколько зол Флатэс, видел слепую ярость, которую тот старался подавить. Он видел перед собой того человека, которого знал долгие годы, того, с кем когда-то оборвал все связи. — Вот именно! Это было даже не из-за свитка, а что может быть, когда тенадасеры догадаются, что он у нас? Думаешь кто-то из нас сможет так просто отделаться, думаешь кто-то из нас вообще выживет? — прорычал Игнэйр, стараясь сдерживать громкость голоса. Молчание. В воздухе явственно ощущалось напряжение, давящее на каждого за столом, Элисар знал об этом, потому что сам его чувствовал. — Я тоже соглашусь с Флатэсом и Ингелео, — подала голос Люксальта и поднялась со стула, подхватив следом и брата. — Я не допущу того, чтобы с Эльтеном что-то случилось. — Но Люкс! — Нет, Эльтен! Хватит! — грозно заговорила старшая Контрайн. — Я не могу потерять ещё и тебя. Сжав зубы, Эльтен примирительно опустил голову, всё его существо начало источать печаль, смешавшуюся с горечью. — И я, — голос Лании был куда храбрее, чем обычно. — Это слишком затянулось. Давно пора избавиться от свитка. — Я в этом и не участвовала, но и задерживаться не стану. — Пожала плечами Лаура и с осуждением посмотрела на Амкапир. Нобилиа повернулась к Малеру. Отщепенец держался спокойно и не выказывал ни злобы, ни печали, совершенно ничего. Он казался таким же спокойным, как и безмолвная статуя. Сидел себе мирно и буравил глазами пергамент. — А я не собираюсь отступать. — Пожал губами Присфидум. — Ваше решение, если хотите уйти. — Ты совсем из ума выжил! — прикрикнул Флатэс, бросившийся к другу в ту же секунду. Ведомый странным ощущением, Ингелео бросился к нему, вырвавшись из хватки Эльтена. Он ловко обогнул стол в несколько шагов и ухватился за плечо взбешённого Игнэйра. Тот резко повернулся к нему, сжимая челюсть. В таком виде он походил на сошедшего с ума зверя, что вопреки здравому смыслу вырвался из недр забытой части сознания. — Убери от меня руки, — прорычал в ответ Флатэс, с потемневшими от злобы глазами, цвета лунного камня. — Приди в себя, — окрысился в ответ Элисар, встряхнув академца. Придвинувшись, он зашептал ему на ухо. — Или хочешь, чтобы все увидели это, — он осторожно схватился за ткань, покрывающую руки Игнэйра, а после ткнул его в щёку. — Ты же теперь трус, так куда ты лезешь? К тому моменту поднялся и сам Малер, сделавший шаг назад, в сторону Калесы. — Полагаю, что вопрос решён. Кто не собирается продолжать, может идти, — равнодушно проговорил Присфидум. — Вы все правы, это опасно, так что нет смысла рисковать. — Идиот! А ты разве не рискуешь? — возмутился Флатэс, скинув с себя руки Элисара. — Ты же чуть не подох, недоносок! Или ты так стелешься из-за этой белобрысой швабры? А то, что Лания чуть не положила за тебя жизнь, тебе тоже плевать? Чем вот это! — Он злобно указал на Амкапир, — Лучше нас всех? — Ты кого шваброй назвал, жаба красноголовая? — прорычала Калеса. — Вопрос закрыт, — тем же тоном ответил отщепенец, схватил со стола свиток и наспех смотал. Подхватил напарницу под руку и стремительно вышел, оставив ребят в полной растерянности и недоумении. Ингелео выдохнул, развернулся, вновь засунул руки в карманы и последовав примеру Малера, пошёл прочь, прихватив с собой сестру и брата Контрайн. Понурив головы, пошли и остальные, покидая место собрания.Штаб сопротивления
Облокачиваясь о дверной косяк, бывший лидер внимательно следил за сборами товарищей, не переставая кидать тревожные и вместе с тем презрительные взгляды на Ингет. От одного только вида её трясущихся рук и рассеянности на лице, становилось тошно. Посмотреть так со стороны, она ведь даже на члена отряда не похожа, так случайная проходимка, которая даже не понимала, как попала во всю эту заварушку, подумал Эпкальм и тяжело выдохнул. В последнее время Аноильтенс часто провожал ребят на задания, следил за их боевым духом и сплочённостью. Всё это у них и правда было, если конечно, не считать, что сплочены они против нового лидера. «Если они не прекратят эти игры, то рано или поздно, это угробит весь отряд», — беспокойно подумал сопротивленец. Когда он стоял вот так, среди них, то казалось, что и вовсе никто его не отстранял, что они вот-вот пойдут в новый бой, что Ингет уже по обычаю будет с ним пререкаться, что Липедесса станет отвечать и как дуэт озорников начнёт их подкалывать за глупые перебранки. Только вот Эпкальм осознавал, что этих дней уже не будет. Не станет как прежде, ведь между всеми ребятами начала медленно образовываться пропасть. Она оттесняла их друг от друга и сопротивленец не знал, замечают ли это они сами. — Эпи, не скучай! Мы скоро вернёмся, — подразнил Вильт, закладывая в сумку острые шарики. — Какой я тебе «Эпи»? И это мне в друзья досталось, — прикладывая ладонь к глазам, Аноильтенс не смог сдержать лёгкого смешка. — Вильти, давай без глупостей. — Ах ты, шалун, заигрываешь со мной, да? — нарочито смущённо ответил Лебаг и невинно махнул на него ладонью, пока другой прикрывал рот. — Ну, что за идиот. Чтобы свой завод по производству проблем в действие не приводили, понял? Вильт подошёл в бывшему командиру, подмигнул ему и широко улыбнулся. — А мы его работу никогда и не останавливаем. — О, Светлая Дева, — пробормотал Аноильтенс. Сопротивленцы потянулись к выходу с привычными шумными разговорами и смешками. — Я пригляжу за ними, не переживай, — подбодрил Тагус, хлопнув друга по плечу. В общей комнате оставалась только Ингет, которая не переставая кривила губы. Глаза у неё были на мокром месте, но она упрямо продолжала поправлять перчатки, пытаясь таким образом успокоиться. От её потерянного вида, Эпкальму так и хотелось встряхнуть её, дать подзатыльник или закричать, чтобы прекратила пускать слюни. Сделать ему это хотелось не ради её блага, а ради отряда. Если лидер расклеен и ведёт себя как тряпка, ситуация выходит из-под контроля и это может привести не только к получению травм, но и гибели всего отряда. Ингет выдохнула, накинула меч за спину и поплелась в сторону выхода. Эпкальм решительно сделал пару шагов в её сторону и ухватил за капюшон, тем самым останавливая. Хактес вздрогнула. — Эй ты, — сопротивленец понял, что обратился к ней грубее, чем следовало, но отступать не собирался, как и смягчаться. — Не смей выглядеть так жалко, ты же лидер. Пускать слюни будешь в другое время, сейчас тебе надо позаботиться об отряде. И не забывай, что теперь ты отвечаешь не только за свою шкуру, — понизив голос, Аноильтенс отпустил капюшон и не оглядываясь зашагал к лестнице в подвальный этаж. Остановился и кинул взгляд на застывшую в изумлении Ингет. Она ошарашенно смотрела на него, после чего слабо кивнула, приняла сосредоточенный вид и устремилась на выход. Проследив, как отряд отправился на миссию, Эпкальм напряжённо выдохнул и бодро пошёл вниз. Сопротивленец решил поговорить с главой, который должен был находится в комнате совещаний после окончания собрания. Ему хотелось узнать о миссии товарищей, чтобы понимать, потянут ли они её с обострившейся разобщённостью в коллективе. Спустился, распахнул дверь. В помещении оказалось пусто. На большом овальном столе одиноко лежали какие-то бумаги и злополучный свиток, который бросился в глаза. Не сдержавшись, Аноильтенс, точно вор, покрался вглубь комнаты, прямиком к оставленным бумагам. Зелёные стразы переливались в свету люкспилей зелёными языками пламени и поблескивали, точно приглашая Эпкальма развернуть его и заглянуть. Не сопротивляясь порыву, он так же аккуратно толкнул свиток рукой, пока другой придерживал бумажный конец. Пергамент охотно поддался и прокатившись по столу, остановился. Практически неразборчивый, кривой почерк, заполнивший всё пространство вновь встал перед глазами. Эпкальм провёл по письменам пальцами и нахмурился. «— Когда мы столкнулись с тенадасерами, я видела, как сбоку здания вышла кучка студентов и, готова поставить руку на отсечение, что видела у одной девицы в руках похожий свиток», — в голове зазвучали слова Липедессы. Ужесточив взгляд, бывший лидер свернул полотно и грозно стрельнул глазами на дверь. Мускулы тела уже изнывали от безделья и предвкушающе напряглись. Легонько ударив по поверхности стола, Эпкальм стремительно выскочил из пункта собраний, вбежал по лестнице так быстро, точно стрела, и оказался в своей комнате. Выглянул из окна. Вечерело. Смело схватив униформу, он наспех облачился в неё, натянул сапоги, накинул на себя ножи, поясную сумку и лук с колчаном и стрелами. Вновь кинул беглый взгляд на окно. Нервно выдохнул, стараясь взять себя в руки и совладать с подрагивающими пальцами. Предвкушение импульсами било в мышцы, поднимая волны адреналина прямиком к сердцу. Несмело выглянул в коридор, прислушался. Тишина. Торопливо побежал вниз. Спускаясь по лестнице, услышал голоса Глораса и капитана Бонстека. Проворно юркнул за угол в противоположном направлению мужчин. Сердце билось так гулко, точно в груди пульсировало тысячи сердец, а вовсе не одно. Казалось, будто он преступник, который пытался незаконно покинуть темницу. Совладав с нервами, Эпкальм выплыл из укрытия и выбежал за дверь. Останавливаться не стал, а сразу же нырнул в пышные кусты и деревья, покрывшиеся густой листвой и уже распустившимися бутонами цветов; нежно-голубые лепестки издавали приятное благоухание, заполнившее воздух свежим и успокаивающим ароматом. Вдохнув полной грудью, сопротивленец помчался в обход тренировочной площадки, дабы не попасться никому на глаза и вышел к реке. К тому моменту сердце уже стучало, как бешенное, а страх из-за возможного обнаружения ударил прямиком в голову. Вытянул руки, уцепился за самые, на вид, прочные ветви и взмыл в воздух, чувствуя блаженное ощущение того, как земля ушла из-под ног и воздух обволок его в долгожданные объятья. Сердце возликовало и забилось ещё учащённее, все органы чувств обострились, внимание к любым шорохам повысилось. «Вот как Сэлд себя чувствовал, когда покидал штаб и крался к логову тенадасеров», — мысль заставила его улыбнуться, после чего он помчался уже более уверенно, ощущая себя в своей стихии. Уверенность в теле крепла по мере того, как Эпкальм отдалялся от штаба, капитанов, кидающих неодобрительные взгляды, товарищей с жалобными лицами и обеспокоенного Сэлда. Воздух у реки был свеж и холоден, от того бодрил. Приземлившийся Аноильтенс огляделся. В полумраке видно не различались ничьи силуэты, голосов поблизости тоже не звучало, а если бы кто-то и был, то бурный бег реки явно бы скрыл его. Сосредоточившись, сопротивленец решил остаться на противоположном берегу, оглядывая местность другого. Проходя к месту, где он и Глорас в прошлый раз наткнулись на двух академцев, Эпкальм, никого не увидев, осмелился приблизиться. Различить что-то было довольно тяжело, но он готов поклясться, что видел на той стороне почерневшую траву, точно сгоревшую; оставшиеся после взрыва ямы, разлетевшиеся по траве куски почвы и заметные следы от когтей в земле. В памяти всплыли странные оранжевые вспышки. «Значит он сюда всё же приходит и, вероятно, чем-то занимается. Тогда смысл подождать его, определённо есть», — сопротивленец взобрался на дерево, скрылся за пушистой листвой, щекочущей кожу и принялся ждать.Академия кувелов,
стадион
Стадион медленно окутывал сумрак, погружая его по тьму. Ветер летал по просторам и хлестал по всему, до чего только мог дотянуться. В это время уже никто не бегал, студенты разошлись по своим комнатам или же отправились в сайд «Торговцев», отдохнуть в таберне, или просто пройтись по открытым прилавкам. Яркие полоски пурпурного на стенах, точно подсвечивались в темноте. Калеса безмолвно наблюдала с трибун за опустевшим полем и чувствовала, как её медленно пожирала грусть, противно сдавливающая грудную клетку. От прохладного ветра пробирал озноб, потому она время от времени подрагивала. Её взгляд пал в никуда, в пустоту, которую она различала в воздушном пространстве. Разочарование и страх ломали тело после встречи в библиотеке, что она не смогла выдержать гнетущего одиночества и сорвалась туда, где ранее были люди. Внезапно стало так страшно остаться в одной, но и среди студентов она чувствовала себя до ломоты в костях одиноко. Соседки в комнате не было, Калеса догадалась, что та наверняка проводила время с Ланией и, возможно, Флатэсом. Горечь во рту усилилась, на глаза нашла пелена слёз. Стараясь сдержать чувства, Амкапир ткнула по айкофэту и открыла переписку с Малером. Отправив ему короткое: «Не хочешь поговорить? Я на жду на стадионе», она выдохнула. Последние несколько часов она так сильно переживала из-за случившегося, что не находила себе места. Тревожила академку вовсе не сама ссора, а раскол, который отделил ребят друг от друга. Страх остаться одной оказался настолько силён, что Калеса никак не могла прийти в себя. Казалось, что и Малер тоже отстранится, уйдёт обратно к своей компании и тогда она точно окунётся обезличенные серые дни. С другой же стороны, ей было радостно от того, что он пошёл против всех и встал на её сторону, однако от его поступка что-то неприятно свербело в теле, не давая никакого спокойствия. Вероятно, то была совесть, как догадывалась сама Амкапир. «А ведь в самом начале я думала, что отделаюсь от него, как только мы украдём ответы. Так почему же вышло, что без него мне так неспокойно?» — вопросы кружили, точно коршуны, выискивающие хоть какие-нибудь ответы. Калеса боялась чувств, которые обжигали кожу и отдавались в рёбрах. Она помнила, как испытывала отвращение к Присфидуму и никак не могла взять в толк, как же вышло, что она пылала от его пусть даже мимолётных взглядов по самые уши. Только заслышав неспешную твёрдую поступь, Калеса выпрямила спину и ощутила, как опалило щёки, как сердце начало напевать серенады и метаться в груди, чувствовала, будто расцвела. Малер дёрнул подбородком вверх в приветственном жесте и уселся рядом, забавно сморщив нос. На его щеках лежала привычная россыпь веснушек, только теперь они совсем не вызывали чувство отвращения, наоборот, манили коснуться их. Кудри цвета чёрной смородины, спадали на лоб и глаза. Калеса готова была поклясться, что они зазывают её окунуть в них пальцы и зарыться в тёмные пучины. Сапфировые глаза резко выделялись в его внешности и разжигали внутри неукротимые пожары, накрывающие академку с головой, подобно огненной волне, готовой выжечь её изнутри. Глядя на него, Амкапир не могла понять, как вообще могла считать его уродом, ведь теперь она не могла представить себе никого привлекательнее, чем он. — И чего ты тут сидишь? — поинтересовался Малер, запрятав руки в карманы кожаной куртки. Поджав губы, Калеса закусила щёку изнутри. Опустила взгляд на пальцы, нервно бегающие друг по другу. — Стоять неудобно, — буркнула Калеса, бросив кроткий взгляд на собеседника. — Малер, я… как у тебя дела с Флатэсом? Присфидум вскинул брови от удивления и покривив ртом, ответил: — Не говорит со мной. Всё ещё дуется. — И тебя… не пугает то, что вы перестали общаться? Ветер запутался в волосах отщепенца. Сам же он выглядел до невероятного спокойным. — Мы ж не навсегда поругались, — усмехнулся в ответ академец. — Эта вспыльчивая срань скоро придёт в себя и всё будет, как раньше. От его слов Калесе стало ещё тягостнее. Как раньше — это ведь без неё? Стоило лишь подумать о том, что Малер может прекратить с ней общение, как захотелось завыть от досады. — Как раньше, — бесцветным эхом повторила Амкапир. Она скривилась и сжала руки в кулаки, набираясь храбрости. Подступающие слёзы снова начали жечь глаза, а потому она опустила голову. Белокурые волосы, спавшие с плеч, закрыли её омрачённое печалью лицо. — Всех перестал интересовать свиток, и мы сразу же перестали быть компанией. Мы развалились на кучки, которыми были до той ночи в академии. Раз так… значит и мы скоро развалимся, Малер. Я держалась за эту идею расследования только потому, что могла быть рядом с тобой, со всеми ними. — Пусть она и слукавила на счёт остальных, за то о нём говорила совершенно искренне. — Тогда мне было невероятно… не было одиноко, а теперь… Теперь я ощущаю пустоту. Сидящий рядом Присфидум, вдруг усмехнулся и затрясся от беззвучного смеха, прикрывая лицо рукой. Калеса разозлилась, хотела встать и уйти. Она перед ним душу выворачивает, а он смеётся. — И чего ты зубы сушишь! — гневным, плаксивым голосом воскликнула она, порываясь подскочить с места. — Ты такая глупая, — наконец утихомирился Малер. — Есть свиток или нет, он не обязан нас связывать. Флатэс мне как-то говорил, что тайны и не должны связывать людей, связывать должны дружеские узы. Тайны же со временем разрушают взаимоотношения. Мы не герои книжек, где всех сближает общий секрет, мы обычные люди и можем общаться вне зависимости от секретов. — Но как же остальные! Все разошлись в разные стороны, разве это не значит, что именно свиток и держал нас всех рядом друг с другом, что тогда будет дальше? Малер пожал плечами, задумался и кинул взгляд на поле. — Избавимся от него. Если, конечно, хочешь, мы будем держать ухо в остро и приглядим за преподавателями. Ребята правы, так недалеко и в земле оказаться. А я ещё не готов гнить и кормиться всяких личинок. Давай лучше забудем про все эти тайны и попробуем наладить связь без всего этого дерьма? Помнится, мне ты говорила про вечеринку, может стоит начать с неё? Тихо хныкнув, Калеса резким порывом обхватила Малера и прижалась к его тёплой груди, зарываясь в куртку. Её охватило тепло, и приятый аромат кедра, имбиря и жасмина. Амкапир стиснула его сильнее, стараясь скрыть слёзы облегчения, катящиеся по щекам. Академец же, казалось, и вовсе опешил и даже попытался отстранится. — Не надо. Пожалуйста, давай посидим так немного. Всему пару минут, большего мне не нужно. Ветер буйно разлетелся в стороны и обдал их яростным порывом. В этот миг Калеса услышала, как Малер улыбнулся и осторожно приобнял её, положив подбородок на её макушку.