Сайд «Рождённый в огне»,
дом семьи Игнэйров
Опалённый холодом рассудок так разогнал сердце, что оно отбивалось в кончиках пальцев и ногах, которые приходилось передвигать с усилием. Флатэс вошёл внутрь кабинета; тот встретил его привычным строгим стилем, давящей атмосферой серо-синих стен и такой же мрачной мебелью. У большого окна в центре комнаты восседал глава семейства. Его яркие волосы, подобные замороженной грозди рябины, укрытой снежным одеялом, переливались на солнце; мужчина аккуратно укладывал их назад в деловитую причёску, из которой временами торчали выбившиеся прядки. Только Флатэс успел зайти, как Ма́конд нашёл сына светлыми глазами. Слегка мускулистый и высокий мужчина расположился за столом, который еле-еле помещал его длинные ноги. Глава семьи отложил от себя документы, тепло улыбнулся сыну и приглашающе указал рукой на стул напротив него. Испытывая странный дискомфорт и волнение, младший из Игнэйров сел, стараясь не выдавать напряжения. Колени так и норовили пуститься в пляс под гнётом дрожи, но Флатэс упрямо их стискивал пальцами и старался прижать ноги к полу. Овальный ковёр под ногами, казалось желал поглотить гостя в узоры. Грузно висящие шторы тянулись к младшему и желали обвить его шею. Шкафы и стол осуждающе поскрипывали, словно бранили Флатэса за проступки. Академец прирос к стулу и боялся пошевелиться. Не смотря на просторную расстановку, Игнэйр чувствовал себя зажатым, точно в клетке, что не приходилась по размеру. Ему было странно находиться в кабинете отца, да что уж там, рядом с самим родителем. Ещё сильнее напрягало, что внизу сидела Экли и ждала разговора с братом, к которому он по-прежнему оставался неготовым. — Рад видеть тебя, сын. Извини, что пришлось прервать нашу договорённость и позвать домой, но как вижу, ничего за эти несколько лет так и не поменялось. Не стоило позволять тебе отдаляться от семьи из-за произошедшего. — Устало выдохнув, Ма́конд потёр лицо и посмотрел на сына сквозь пальцы. — Ты же понимаешь для чего я тебя позвал? Незаметно скривив нос, Флатэс упёр взгляд в край стола. Он чувствовал, как тело наливалось свинцом, а сердце всё сильнее ускорялось, словно желало унестись из бренного тела. — Догадываюсь, — коротко ответил академец. Тяжёлый выдох вновь вырвался из груди отца, когда тот сложил руки на столе. — Что ж, тогда... то что ты бросишь факальдамитоном было лишь вопросом времени, хотя я до последнего надеялся, что у тебя получится преодолеть страхи. Очевидно, зря. Флатэс, пришло время поговорить на чистоту и поставить тебя перед реальными фактами. — Поставить перед фактами? — непонимающе отозвался тот и стиснул руки. — Больше никакого отшельничества и беготни. Никаких договоров. Когда ты уходил с предмета то должен был понимать, что наш уговор расторгнут. Пока ты хотя бы пытался вернуть себе контроль над силой и примириться с инцидентом, мог не возвращаться домой. Больше такого не будет. — Грудь Флатэса точно пронзило стрелой; он разучился дышать на несколько секунд. — Мы восстанавливаем партнёрский договор с Элисарами, и с начала каникул вы начнёте подготовку. А за неделю до этого, я жду тебя домой, займусь самолично возвращением в строй. — Но...— хотел было возразить Игнэйр, беспомощно вытаращив глаза на отца, но тот с суровым видом поднял руку, пресекая возражения сына. — Никаких «но». — В глазах Маконда поселилась холодная серьёзность, на лбу появилось несколько складок от нервозности, которую он так лихо старался сдерживать, чтобы не перейти границы. — Я связывался и с академией. После каникул, ты вернёшься на факальдамитон, сдашь экзамен, который пропустил и продолжишь обучение до самого выпуска. Не сдержав страха, Флатэс вскочил со стула. Он уже ничего не слышал, слова отца непрестанно крутились в голове и закладывали уши. Тело пронзали копья ужаса и паники, что заставляли его сотрясаться. — Нет! Я не... ты не понимаешь! Я не могу! Экли из-за меня... она же лишилась нормальной жизни. То, что я с ней сотворил навсегда останется на её теле, — истерично просипел младший, практически лишившись голоса. — Она же... — Прекрати, Флатэс! Бывай ты чаще дома уже давно бы знал, что у Экли в жизни всё складывается как нельзя лучше. Помимо приличной работы в Кортасе... в общем-то, она собирается связать свою жизнь с любимым мужчиной. Единственный кто устраивает драмы и сокрушается о прошлом — ты сам. Мы семья, Флатэс. Нам горько видеть тебя таким. Всё, что я делаю для твоего же блага. Нельзя начать что-то по-настоящему сначала, но можно достойно продолжить, учитывая накопленные знания. Чтобы не повторять тех же ошибок. Начинать сначала — значит вечно бегать и прятаться. Жизнь не игра, нельзя переиграть то что не нравится или вернуться к началу, но можно продолжить. — Ты меня просто не понимаешь, — сокрушённо бросил Флатэс и вылетел прочь из кабинета.***
Игнэйр и сам не помнил, как выбежал из дома с сумкой на плече. Не помнил и как оказался у академии, пока не слез с лошади, которую, вероятно, взял из семейного стойла. Погладив белоснежного скакуна с пылающими огненными пятнами по туловищу и не менее яркой гривой, Флатэс кинул взгляд на её пушистые и крепкие копыта. Всю дорогу он никак не мог отойти от сказанных слов отцом. Академец понимал его мотивы, понимал переживания, но не мог смириться с непомерным напором, принуждением вновь овладеть огнём. Разве он не пытался всё это время? Разве не сражался с собой каждый день? Так почему же все его усилия так просто обесценили? — Скачи домой, девочка. — Флатэс печально улыбнулся. Он вспомнил, как раньше рассекал по полям, как прокатил несколько раз на «Буре» Ингелео и как тот отказался и под страхом смерти приближаться к ней снова. «А что же думаешь ты обо всей этой затее? Как ты принял это?» — не преставал раздумывать об Ингелео Флатэс, пока нежно гладил лошадь с вьющейся гривой. После он наблюдал за тем, как Буря трусцой бежала по траве, держа путь домой. Однажды Игнэйр узнал, что во внешнем мире люди ездят на причудливых машинах с колёсами, летают на страшных птицах и таким образом передвигаются куда хотят. В Зазавесье же подобные виды передвижения слишком опасны и заметны, а потому обычный народ по сей день предпочитает животных. Перемещаться на любых других видах транспорта, например, досках, как у тенадасеров или пателансах ордена — надёжнее, но есть и свои риски, хотя техника эта есть только у них. Их всегда можно отследить, с животными же это в разы сложнее. Тем не менее, Флатэсу всегда было любопытно, как же это — иметь свободу перемещения, жить без оков страха... Наблюдая за Бурей, он смиренно стоял и не понимал, что вообще должен делать. Куда идти или с кем увидеться. Побрёл к общежитию. Игнэйр таки решил развеяться в компании Анисии и отправил короткое сообщение о том, что вернулся раньше, чем предполагал. Разбитый и опустошённый, он медленно топал по мощёной дорожке и продолжал раздумывать о произошедшем. Информация в голове никак не укладывалась, как бы он не старался. Оттого казалось, что мозг вот-вот закипит и вытолкнет вместе с паром все мысли. Не успел Флатэс дойти до здания академии, как ему пришёл ответ от Анисии. Подруга предложила выпить по кружке дольта и поговорить. На душе стало так тепло и радостно, что объятая мраком печаль начала отступать. Улыбнувшись самому себе, академец поспешил в общежитие, чтобы оставить сумку. Дело не заняло много времени, а потому он уже уверенно вышагивал в сторону места встречи. Лёгкий ветерок ударил Флатэса по разгорячённой коже и потрепал волосы, точно заигрывая. Игнэйр почти покинул территорию академии, когда заметил два силуэта, движущиеся по направлению к зданию. «Хватит с меня на сегодня, пусть сами разбираются со своими проблемами», — устало подумал он и потёр затёкшую шею. — Малер! — вскрик прервал симфонию ветра и помчался по округе, рассекая на пути воздушные потоки. — Я сказала стой! — Не сейчас, Калеса, я иду к Лании, давай потом... — Решил окончательно её добить, да? А она знает, почему с ней это происходит? Лениво обернувшись, Флатэс застыл на месте. Его скрывала пышная листва дерева, чьи тонкие ветви устало ложились на землю. Голова с опозданием отреагировала на слова Калесы. Неприятная ему академка пыхала гневом в каких-то двадцати метрах от него. Интерес начал щекотать рёбра изнутри, академец и сам заметить не успел, как придвинулся ближе к стволу и кустам. Игнэйр не понимал о чём речь и как их личные проблемы могут касаться Лании, однако пройти мимо тоже не мог. За последнее время Нобилиа стала для него хорошим другом, наверное, от того волнение за неё и всколыхнуло грудь. — Знаешь, Присфидум, я бы на твоём месте и близко к ней не подходила, раз на то пошло. Я-то всё думала, чего это ты вдруг ко мне интерес проявил, что за странные просьбы с извинениями и реакция на состояние твоей дражайшей подружки. — Выглянув тайком из укрытия, Флатэс увидел, как Калеса взмахнула руками и едко улыбнулась. — Вот я и наведалась домой, и узнала о твоём небольшом секрете. Это ведь мой предок проклял твой род, не так ли? Игнэйр вздрогнул и попытался осмыслить разговор. Он не понимал о каких проклятиях шла речь, не понимал и сути разговора, но осознавал, что Лания страдала по вине этой парочки. Малер молчал. Поскольку видна была только его спина, оставалось лишь догадываться, что он испытывал в этот момент. — Если ты хочешь поговорить об этом, то давай перейдём в более уединённое место, — с нажимом сказал Присфидум. — Мне не нужны лишние уши. До Флатэса дошло почему друг всё это время молчал, он прислушивался и проверял округу на наличие людей. По всей видимости академец заметил присутствие Игнэйра, но понял ли, что это он? Калеса недовольно и вместе с тем надменно хмыкнула, но головой таки качнула. Непоседливому академцу только и оставалось, что наблюдать за тем, как эти двое отдалялись. Следовать за ними дальше он просто не мог, ведь Малер, наверняка, не ослаблял бдительности. Пока Флатэс раздумывал над следующим шагом, Амкапир и Присфидум уже скрылись за зданием академии. «Даже если кто-то кого-то и проклял, при чём тут может быть Лания?» — недоумённо подумал он, так и замерев на месте, точно приросший.Штаб сопротивления,
река Светлой Девы
Пробираясь сквозь листву, отливающую серебром и аквамарином в лунном свете, Эпкальм удручённо смотрел вперёд. Он вновь потерпел неудачу на вылазке. Наскоро переодевшись, морально истощённый, бывший лидер упал на траву и принялся смотреть в небо. Невидимые линии строились сами собой и проходили от одной звезды к другой. Из-за того, что в последнее время у него ничего не клеилось ни с поисками парнишки из академии, ни с освоением способности, сопротивленец уже начал терять силы. Поглаживая мягкую траву рукой, он чувствовал, как та обвивается вокруг пальцев, точно стремится просунуть свои пальцы меж его. Прикрыв глаза, Эпкальм сделал глубокий вдох. По кончикам пальцев заскользила приятная прохлада. Странное чувство в груди заставило его закрыть глаза. Что-то из глубин нежно нашёптывало ему слушать, слушать и слушать. Чувствовать. Проникаться. Направляя способность в землю, точно ведомый кем-то, Аноильтенс внезапно ощутил, как это нечто отзывается в душе. Сопротивленец чувствовал ветер уже не телесно. Эпкальм словно слышал его тихую и одинокую песнь, слышал, о чём нашёптывала река и о чём переговаривались деревья. В этот миг ему показалось, что он оказался частью природы, частью чего-то настолько большого и необъятного, что воздух влетевший в лёгкие, обжёг свежестью. Всё верно, подумал Эпкальм. Он хорошо вспомнил, что Сэлд когда-то учился контролировать способность слушая природу. Он долгие часы сидел и медитировал, как в последние недели сам Аноильтенс. Теперь ему стало понятно для чего были тренировки друга — он старался соединиться с магическими потоками в земле, чтобы чувствовать окружение. Зарываясь пальцами глубже, Эпкальм стал слышать пульсации природы, словно та имела тысячи сердец во всём, что его окружало. Собственное сердце затрепетало от лёгкого и пьянящего ощущения. «Слышу. Я наконец то её слышу! Земля, словно говорит со мной», — радостно подумал сопротивленец. Он и заметить не успел, как губы изогнулись в расслабляющей улыбке. Шаги. Эпкальм ощутил, как кто-то к нему приближался, точно они звучали прямо в груди, такие громкие; некто ломал опавшие ветки ступнями, которые чиркали по неровностям земли время от времени и топтал траву. — Так и знала, что найду тебя здесь. Эпкальм распахнул глаза и увидел всё словно в абсолютно другом цвете. Стоящая перед ним Ингет переливалась ало-лазурными оттенками. Она вздрогнула, а лицо преобразилось от удивления. Не в силах что-то выговорить, Ингет указала пальцем на глаза сопротивленца. — Твои глаза... они что... переливаются? — Переливаются? — эхом повторил Эпкальм, после чего смысл её слов наконец дошёл. Подскакивая с травы, он кинулся к реке. Танцующее на водной глади отражение поразило. Глаза Аноильтенса искрились подобно опалам, сменяя оттенки ежесекундно, словно само северное сияние исполняло изящный танец. Мгновение. Второе. Свет постепенно начал блекнуть. Подняв голову, Эпкальм уверенно пошёл в сторону Ингет, опустил веки, выставил палец и уверенно коснулся её лба. В тот же миг он ощутил волну смущения, обдавшую его теплотой до самых кончиков пальцев. Хактес охнула. Тело, до того преисполненное бурлящей энергией, что разносило по венам чувства природы, стало возвращаться к привычному состоянию, а трепет угас. Выдохнув, Аноильтенс сделал шаг назад и опустил руку. Открыл глаза. — Как ты это... сделал? — поробевшим голосом, что дрогнул на последнем слове, спросила Ингет. — Сделал что? — Я вдруг... я почувствовала... словно меня... эм, завернули в мягкий плед. Стало так тепло и радостно. Что ты, тёмный меня побери, сделал? «Передача эмоций? Разве мне и такое под силу? Но... — сопротивленец крепко задумался. — И правда, как же я это сделал? — недоумевающе глянув на Ингет, Эпкальм решил отмахнуться». — Не знаю, не важно. Ты что-то хотела? — Он помотал головой. Сконфуженно обняв себя за плечи, Ингет подалась вперёд. Она закрыла глаза, опустила голову и коснулась руки бывшего лидера. Решая воспользоваться шансом, Аноильтенс начал прислушиваться к чувствам Хактес. Он уже давно успел понять, что начал постепенно обучаться чувствовать людей и без зрительного контакта, хватало и прикосновения. Однако делать это получалось, только когда человек испытывал сильные эмоции. Тревога, страх и мимолётное благоговение. — Пожалуйста... не переставай... приглядывать за мной. Боюсь, если оступлюсь, то потяну за собой и ребят. Но не раскатывай губу понял! Я лишь не хочу, чтобы что-то случилось! — выпалила Ингет на одном дыхании, круто развернулась и помчалась по тропе к штабу. — Чего? — буркнул Эпкальм, покачал головой и неспешно двинулся следом. Уже у штаба сопротивленец увидел, как отряд во главе с Ингет уходили. На поляне стоял Глорас и тревожно смотрел им вслед. Мужчина выглядел непривычно напряжённо и обеспокоенно, от чего волнения перешли и Аноильтенсу. Вновь обдумывая встречу с Ингет и её слова, он подошёл к главе и остановился рядом. «Неужто она просила присмотреть за ней на задании? С чего бы это?» — недоумевал бывший лидер. В голове закрутились последние месяцы. Среди нескончаемого потока печальных и бесцветных событий, он вдруг смог выудить нечто важное, о чём успел позабыть. — Ребята ушли на миссию, — первым заговорил Вэдпрум, опередив молчаливого собеседника. — Меня беспокоит нынешняя ситуация отряда. Я хотел отговорить Ингет от этой затеи, капитаны дали им особенную миссию на проверку сплочённости, так сказать, — Эпкальм вздрогнул. — Никто не доволен новым лидером. Но куда больше я беспокоюсь о Сэлде. Эпкальма точно окатило ледяной водой, а после ещё и пронзило разрядом молнии. От шока глаза распахнулись так широко, что казалось, веки вот-вот порвутся в уголках. — Погоди! Что Сэлд там делает! Он не может идти на задание! Я не понимаю. Глорас встревоженно и резко повернулся к сыну; его пальцы, сжимавщие плечи, дрогнули. — Он так настаивал на этой миссии, не хотел, чтобы с отрядом что-то случилось, я не успел даже ему отказать, как он понёсся переодеваться. Он всё ещё неважно выглядит... — Ты не понял! Неужели Скафия ничего не сказала тебе? — Не сказала о чём? — удивился Глорас и забеспокоился с новой силой. Почти рыча от злости, Аноильтенс схватился за голову и заметался на месте, не зная, что делать — то ли бежать следом, то ли идти разбираться с медитрией, то ли объясниться с главой. В голове не укладывалось, что Рафспит, понимая, в каком тяжёлом состоянии находился, решился на такой рискованный шаг. — Вчера я заходил на процедуру к Сэлду, но его там не оказалось. Меня остановила Скафия. Она сказала, что Сэлд никому и ни о чём не говорил, да ещё и её просил помалкивать, типа сам расскажет, но позже. Агрх! Не суть! У этого идиота дэкстес! Так же Скафия сказала, что он может ещё пожить если не станет пользоваться силой. Поскольку в нём осталось достаточно от дара — душа может существовать, не рискуя почернеть! В глазах главы поселился ужас, пробивший до костей и самого Эпкальма. У Аноильтенса от нервов и злости руки тряслись в сто крат сильнее. Почему Рафспит никому не рассказал о болезни? Почему решил снова подвергать себя риску? Эпкальм знал, какой бы ни была его удача, — позволившая выжить в первый раз, — второго раза может не позволить ему выкарабкаться. Горло сдавила невидимая рука, что продолжила перекрывать поток воздуха. Долго думать не пришлось. Сопротивленец понимал, что должен сделать, даже если пойдёт против всех остальных. Собственная судьба волновала куда меньше. Своим долгом он считал, обязаность вытащить не только Сэлда, но и остальных. — Что у них за миссия? Куда они пошли? — В лес великанов. Там заметили сборище тенадасеров и тех же тебрарумов-перевёртышей. — Какие ироничные ублюдки, — злобно усмехнулся Эпкальм и стиснул кулаки. — Сэлд идёт прямо туда, где чуть не лишился жизни. Это ловушка, Глорас, я уверен! — Стой! — Ты не сможешь меня отговорить, понимаешь же? Глорас хмыкнул, а после посмотрел на сына с гордостью. — Даже не собирался. Чтобы эти ублюдки там не задумали, подорви-ка их планы. Шуруй, но для начала давай перестрахуемся. Хватит тебе уже отсиживаться в сторонке. Лес великанов Горечь неприятно скреблась изнутри, издавая протяжные и завывающие стоны, от которых хотелось лезть на стену. Чувство ненужности так крепко засело в голове, что стало казаться, — а может и нет, — что все смотрели на Ингет с ненавистью и осуждением. Она успела усвоить урок, да так крепко, что начала клясть себя за непомерные амбиции и то, как отвратительно поступила с Эпкальмом. А теперь что? Сопротивленка чувствовала, как теряла себя и ту силу, которая бурлила в ней прежде. От этого осознания она становилась всё подавленнее. Единственное чего она желала — вернуть прежние отношения со всеми, и в то же время понимала, что точку невозврата пересекла сама же. — Соберись, раз ты лидер, то не можешь вести себя так жалко. — Подлетевший к ней Женя, с укоризной посмотрел на её трясущиеся руки. В его глазах цвета мха и земли, мелькало недовольство, которое окружало нового лидера всё время нахождения на должности. Она поджала дрогнувшие от подступающих слёз губы и опустила голову. — Мне жаль... Если бы могла, то не стала желать этого лидерства. — Сделанного не воротишь и в одну и ту же реку не ступишь дважды, — бросил товарищ то ли раздражённо, то ли с отвращением, а может и всё вместе. — Тоже мне командирша, много ли она сама может, — окрысилась Липедесса, пролетая вперёд. — Она всех нас к предкам свести пытается, а ты ещё её подбадриваешь. «Верно. Не время вести себя, как тряпка! Эпкальм никогда таким не был. Чтобы с ним не происходило, на первое место он ставил не себя и не свои переживания, а отряд и задание», — отчитала лидер саму себя и постаралась отбросить всё не относящееся к делу. Между тем сопротивленцы добрались до места, где была обнаружена подозрительная активность врагов. Хактес дала команду передвигаться тише и взобраться на деревья для осмотра территории, а сама стала сканировать глазами местность. Тишина показалась ей подозрительной. Обычно, если тебрарумы и тенадасеры собирались в одном месте, то явно выдавали своё присутствие. Рокочущего рычания или даже шёпота — слышно не было. Никого не было. Лишь на земле красовались несколько следов лап. Сопротивление двинулись вглубь леса. В груди же появилось тревожное ощущение, но разъедающая обида оказалась куда сильнее, отчего лидер неосознанно проигнорировала первое. Пока пробиралась дальше, Ингет чувствовала нарастание нервозности. Она не понимала, где же все тёмные приспешники, почему они ещё ни на кого не наткнулись? Она старалась успокоить себя тем, что отряд идёт по следу. Осознание внезапно ударило в голову. — Стойте! — взволнованно зашептала в воксикс лидер. — Тут что-то не так! — Только сейчас заметила? — усмехнулся в ответ Вильт. — Мы в курсе, что это ловушка, — отозвался Сэлд. — Мы идём по следам, которые ведут в никуда. Надо что-то делать, пока не угодили в западню. Жар охватил лицо. Причиной волнений Хактес стали не только следы, которые и вели, предположительно, прямиком в лапы недругов, но и ответственность за ещё неокрепшего Рафспита, который только-только успел встать на ноги. Растерянность начала медленно поглощать её. Пальцы на руках похолодели, задрожали и словно онемели. Что же она должна делать? Закусив щёку изнутри, Ингет снова коснулась воксикса. — Ребята... мы должны отступить, иначе... — Отступить! — гневно отозвалась Липедесса. — Ты ни тёмного не можешь! Да кем ты себя вообще возомнила, встав на пост лидера? Только и делаешь, что ноешь, какой от тебя вообще прок! И ради этого Эпкальм покинул отряд? Да я лучше сдохну, чем и дальше буду идти за тобой! — Хватит! Десс, не ори! Что ты творишь? Нас так заметят, — злобно шикнул Тагус. — Постойте! Там что-то внизу! — вклинился Памаль, прерывая накалившийся диалог. Переполненная эмоциями, Хактес не могла и пошевелиться. Слова Липедессы ужалили так сильно, что яд мгновенно распространился по телу и отравил разум, отнял последние силы и остатки стойкости, что двигали её вперёд. Точно в трансе, сопротивленка опустила глаза. Стоило ей только увидеть тебрарума со светящимися отростками, глядящего по сторонам, как сердце упало в пятки. Вдавливая пальцы в грубую и шершавую поверхность древесной коры, Ингет чувствовала, как падала в пропасть. Тёмная тварь бродила вперёд-назад, вперёд-назад. По её тёмным глазам перебегала пелена фиолетового цвета, от чего казалось, что они мерцали. — Мы в западне! — рьяно выкрикнул Сэлд. — Сверху! Шок и ужас мгновенно прошибли Хактес, окончательно приковав к крепкому суку, в который она продолжала вжимать ладонь. Единственное на что хватило сил — поднять голову. Сверху, подобно туче насекомых, цепляясь за ветви, сидели тенадасеры с кровожадным блеском в глазах.