Северный ветер

Оксана выскакивает из кареты первая. Антон слышит тонкие визги и оживлённый лепет где-то снаружи, а тишина и покой медленно вытекают сквозь приоткрытую дверцу. Когда принц появляется за её спиной, вереница молодых графинь стихает. Все как одна хватаются за подолы и кланяются наследнику. Дарина подаёт голос первой: — Не ожидали вас сегодня увидеть, Антон Андреевич, — девушка улыбается, а Оксана бросает на Антона предупреждающий взгляд а-ля «Только попробуй ляпнуть какую-нибудь грубость». — Надеюсь, это приятный сюрприз, — всё же улыбается Шастун. — Совершенно точно, Ваше Высочество, приятный, — вторит Катерина. Все как на подбор в шикарных платьях, подчёркивающих фигуры. Раньше Антон смутился бы от ослепительной девичьей красоты и внимания к своей персоне, но с годами принимать восхищения даже не собой, а своим титулом стало рутиной. Среди более молчаливых Антон узнаёт Марину и Иру. Только Марина, чтобы скрыть смущение, стремится скорее прилипнуть к Оксане и быстро шепчет ей что-то на ухо, а Ира так и стоит, упёршись взглядом туманно-зелёных глаз в принца. Антон тяжело сглатывает и тоже наклоняет голову в знак приветствия. Ирина Кузнецова выделяется среди остальных более холодной, но от этого не менее ослепительной, притягательной красотой. Она старше Оксаны на год или два, — точно и не вспомнить, — более сдержана в словах и жестах и сокрушительно привлекательна в глазах любого мужчины. Антон не будет лгать, что он исключение. В какое-то мгновение он чувствует себя добычей на охоте с гончими псами — Ирина среди них породистая борзая. Девушка делает небольшой шаг вперёд, отделяя собой остальных. Её лёгкое тёмно-бежевое платье струится от каждого движения, охватывая стройный стан мягкими шёлковыми волнами. — Вы замечательно выглядите сегодня, — хрипит Антон, складывая руки за спиной, чтобы невзначай не потянуться за прикосновением. Ирина демонстрирует напускное смущение, делая ещё один маленький реверанс. Тихо благодарит, не теряя с пухлых губ улыбки. Они оба знают, что графиня ни капли не сомневается в своей неотразимости, Антон остаётся в полном восторге от её манер. — Но не думаю, что представление стоит того. Этот театр — достаточно сомнительное место для времяпрепровождения. — Нынче импровизация в моде, Антон Андреевич, — произносит наконец Ира, а в голосе сквозит одна лишь сладость. В глазах её замер возбуждённый блеск. Может ли Оксана спасти его прямо сейчас? — Давайте посмотрим, действительно ли они так хороши, — Антон предлагает графине руку, и она с лёгкостью обвивает предплечье, обтянутое мягкой голубой тканью мундира. Сестра запоздало возвращается и встаёт с другой стороны. — Девочки говорят, что граф Матвиенко уже ждёт нас в ложе. — О, так сегодня пойдёт снег? Справа смеётся Ирина, изящно прикрывает рукой в перчатке улыбку. Антон смотрит на это с особой нежностью. — Весна на дворе, Антон. Какой снег? — непонимающе бубнит Оксана. Вот и кто теперь обделён чувством юмора? — Если граф изволил приехать вовремя, стоит ожидать и других аномалий. Принцесса фыркает, мол, не такая уж и удачная вышла шутка, но Антон собой доволен. По крайней мере Иру он рассмешил, а большего ему и не нужно. Театр совсем маленький, в прихожей даже не развернуться лишний раз. Их встречают, проводят на второй этаж к местам. Девушки попутно восторгаются антуражем: на стенах развешаны рисунки и портреты актёров, над головой гирлянды из цветов вперемешку с жёлтыми лампочками. Назвать их расположение ложей язык не поворачивается — в маленьком темном зале, где все места представляют собой несколько рядов раскладных стульев, просто есть несколько кресел, огороженных проходом. Зато прямо по центру (Антона это не то чтобы радует). Он предпочёл бы спрятаться в тени балкона, чем сидеть у всех на обозрении, однако габариты зала не позволяют. Зато оживлённый Матвиенко вселяет надежду. Граф вскакивает и кланяется всем девушкам, которые его обожают. Не то чтобы Серёжа имеет какую-то выдающуюся внешность, но он сполна компенсирует свои недостатки харизмой — про таких говорят донжуан, для Антона просто Серёжа. — Моим родителям пришло приглашение на ужин во дворец, — хитро ухмыляется он. — Дай угадаю, король в ярости? — Уж лучше бы был в ярости, — Антон закатывает глаза, но на заинтересованный взгляд карих глаз лишь отмахивается, потому что история длинная и полна эмоциональных высказываний в сторону правителя, а такие не стоит озвучивать в общественном месте. Представление получается интересным. Актёры очень много общаются со зрителями, вылепляя в разговоре для себя задания и роли. Пару раз даже почтенно обращаются к принцу с принцессой, на что Антон только устало качает головой, а вот Оксана с удовольствием рассказывает историю про то, как однажды потеряла любимый гребень и нашла его под зеркалом аж через год. Не самая примечательная история, хотя Оксане и нельзя раскрывать секреты семейства. Безусловно, играть спектакль про гребень не очень хорошая затея, зато в сюжет эта деталь отлично врастает и становится поворотной точкой. Зал, из которого до этого были слышны только редкие смешки и восторженные вздохи, взрывается аплодисментами. Принцесса бежит к сцене, чтобы познакомиться с четырьмя парнями, которые конечно же ей в этом не откажут. Антон провожает ее с грустью: когда-то и он сам вызывал такой восторг у маленькой сестры — теперь же она фанатеет по неизвестным камерным актерам. — Оксана говорила, что будут игры, — принц непонимающе поворачивается к Ирине, которая магическим образом появляется рядом. — А это больше постановка без сценария, чем игра. — Другой формат, Антон Андреевич. Вам не понравилось? — графиня настолько искренне хочет узнать его мнение, будто оно повлияет и на её впечатления от вечера. Не сказать, что Антон в большом восторге, но что-то интересное во всём спектакле было. Больше нестандартное, необычное и удивительное. — Общего восторга не разделяю, если честно, — Антон успокаивающе улыбается, и Ира жалобно на это вздыхает. — Зато я провёл время в приятной компании. Вывалиться из театра — полбеды, ведь Антона всё-таки обступают девушки. Кто-то интересуется его делами, Дарина приглашает на охоту с братьями — Оксана устало отвечает сразу всем, чтобы не навлечь на ни в чём не повинных графинь перманентное раздражение Шастуна. Среди пестрящих драгоценностей, лент и пышных юбок принц выцепляет взглядом Матвиенко, который увлечённо общается с Мариной. Он и раньше замечал его интерес, на том же на спектакле они без конца о чём-то переговаривались, а теперь стоят вместе так, будто сходили на свидание и не могут друг от друга оторваться. Антон не расценивает новую интрижку графа как личное предательство, но вообще-то он рассчитывал именно на его компанию сегодня вечером. — Прошу меня простить, дамы, — Антон выпутывается из вороха шёлка и торопится одёрнуть друга. — Поэтому мне кажется, что Сенека не гений мысли, каким все хотели бы его видеть, — заканчивает свою наверняка проникновенную речь Матвиенко, а Марина сначала кивает, а потом смеётся. Каков жук! — Серж, что за дела, — принц разводит руками, позабыв о приличиях. А Матвиенко жестом просит дать одну минуту и шёпотом что-то передаёт девушке, которая от этого смущается, но согласно кивает. Поклон, поцелуй руки. Ох, и её сердце в ловушке. Сколько раз Антон это видел. — Если Ваше Высочество бесперспективный инвалид в отношениях с прекрасным полом, будьте добры не мешать мне выстраивать полезные связи. — Полезные связи? Это ты про половые? — Да, Шаст, про те самые. Шутишь смешно, но вот скажи мне: когда сам собираешься перестать шарахаться от заинтересованных взглядов? Тебе же только поманить — дамы выстроятся в очередь. Почему бы этим не воспользоваться? — Этим, мой дорогой друг, отличается хороший правитель от плохого. Плохой не видит ничего зазорного в злоупотреблении своим титулом и пользуется властью, которую вверяет ему народ, как свою собственность. А хороший служит народу, своей рукой исполняет всеобщую волю. — Вообще-то я хотел поговорить с тобой про члены, а попал на лекцию по основам монархии, — Серёжа осуждающе мотает головой. — Ты безнадёжен, Антон. — Пока в этом нет острой необходимости, я в брак ни ногой, — серьёзно рассуждает принц. Хотя ему уже под двадцать, король тему избранницы сердца пока не поднимал. И принц надеется, что ему ещё дадут пару лет на освоение государственных дел, прежде чем придётся заняться делами семейными. — Я даже не о браке говорю! Ну ты бы погулял с кем-нибудь, что ли. Подержался бы за ручки. Никто тебя не принуждает жениться на первой встречной-поперечной. Просто открой глаза и оглянись вокруг — тебя все хотят. — И ты тоже? — в шутку вкидывает Шастун. — Что? — граф даже перестаёт курить сигарету, которую поджёг парой минут ранее. Прищуривается и внимательно оглядывает весёлого Антона с ног до головы. — Нет, если в этом дело…       — В чём дело? — теперь уже не понимает сам Антон. — Тебя привлекают мужчины? — в лоб спрашивает Серёжа. Сказать, что Антон ошарашен — ничего не сказать. С ним редко кто может вот так поговорить, поэтому, когда граф это позволяет, оно часто кажется немного за гранью. — М-м… Я об этом не думал, — всё ещё растерянно бормочет принц, глазами убегая куда-то вдаль цветастых витрин, где скрылись девушки уже довольно давно. — Ты не бойся, я всё понимаю. Вернее, конечно, не всё, — Серёжа очень мило старается поддержать, но от своих же провальных попыток тушуется и нервно чешет затылок. — В смысле я знаю, что наверху это распространено. Да и среди обычных смертных не необычно, в наше-то время. Я просто совсем не силён в теме с мужчинами. — Успокойся, Серёж, — Антон дружески похлопывает его по спине, а то тот совсем размяк. — Как только я пойму точно, дам тебе знать. — Ты бы поторопился. Не молодеешь же, — а вот за такое можно и ударить. Не сильно и не ножом в горло — так, в плечо для профилактики. Граф смеётся, обнажая белоснежную улыбку с заострёнными клыками. Мажет ладонью Антону по лицу, чтобы отодвинуть от себя, и проезжается по так старательно убранной чёлке. — Ну ты и чудище, Матвиенко! Я же так долго волосы укладывал. Посмотри, на кого я теперь похож, — бубнит Шастун. — Не страшно. Всё равно дамы в ближайшее время нас не интересуют, да? Антон лишь закатывает глаза, но чёлку старательно зачёсывает на прежнее место. — Пойдём Оксану искать, а то потратит всю казну на ленты и шелка.

***

Вернувшись в замок, Антон в самом наилучшем расположении духа направляется сразу к королю. Он хочет верить, что приподнятое после выхода в свет настроение поможет ему не нахамить в очередной раз и изложить свои претензии в более рациональном виде. Но характер даёт о себе знать, поэтому к отцу принц заявляется в самом несуразном виде: по пути он стаскивает с себя уже порядком надоевший мундир, укладывая его на сгиб локтя, развязывает горло рубашки до груди и растрёпывает привычно челку. Зацелованные губы общему ансамблю бы не повредили, но уж чем богаты. — Ты хотел меня видеть, — вместо приветствия хрипит Антон. Почему-то даже спустя двадцать лет вот такие встречи с королём вселяют в него первобытный страх. И безусловно, все эмоции поддаются контролю, но онемевшие на самых кончиках пальцы и болезненно вытянутая в струнку спина выдают плачевность ситуации. В довесок ко всему, внешний вид принца, благодаря его же стараниям, выглядит как сплошная провокация. «Таких сыновей только пороть», — думает Антон, пока входит в кабинет и закрывает за собой дверь. Предсказуемо король строго оглядывает его и мужественно молчит. Вот, что значит выдержка. Таким Антон хочет стать однажды: холодным разумом и горячим сердцем. А не эксцентричным подростком, которому не угодила новая дорогая игрушка. — Садись, раз пришёл. Я закончу через пару минут. Антон слушается. Мрачная обстановка кабинета подталкивает в спину. Среди высоких, в потолок, шкафов, уставленных книгами и важными бумагами, ощущается ничтожность перед институтом монархии. Антону жутко от мысли, что однажды вся эта ответственность ляжет на его плечи. Ему всегда было немного не по себе здесь. Он появлялся в кабинете отца не так много раз за свою непродолжительную жизнь, но каждый раз король показывал, что последнее слово так или иначе останется за ним. И сейчас Антон проглатывает ком в горле. Опускается на мягкое, обитое бархатом кресло перед дубовым столом. Укладывает руки в перстнях на подлокотники и в тысячный раз оглядывается. Внимание нещадно привлекает только огромный портрет короля и королевы с маленьким свёртком в руках. Антон знает — это он. Раньше холст висел в главном зале, но после смерти мамы и рождения Оксаны перекочевал глубже в комнаты замка, подальше от любопытных глаз. Раньше принц думал, что отец в приступе сентиментальности забрал единственный сохранившийся портрет жены себе. Укрыл от любопытных взглядов что-то очень личное, спрятал даже от маленького сына напоминание о трагедии, которую переживал один. Взрослый, Антон понимает, что при желании короля любоваться и с трепетом вспоминать былые времена портрет не висел бы вечно за его спиной. И есть в этом что-то сокрушительно грустное. Звук отложенного на стол пера заставляет Антона оторваться от бездумного разглядывания женщины на картине. Он облизывает пересохшие губы и переводит взгляд на отца. — Я готов ответить на твои вопросы, — король сжимает пальцами переносицу, как делает это всегда в минуты головной боли. — Только без глупостей, сын. По порядку, пожалуйста. — Так это деловая встреча? Я думал, мы просто поговорим, — с плохо скрываемой претензией тянет Антон. — Можешь называть это как угодно. Но будь добр сменить тон. — Хорошо, — Шастун соглашается мгновенно, но на самом деле даже не знает, с чего начать. Все вопросы будто испарились из головы за время прогулки. Значит, сценария не будет. Принц набирается сил, для уверенности сжимает в пальцах мягкие подлокотники и спрашивает: — Почему не Дийкстра? Король вздыхает так, будто его просьба обойтись без глупостей только что была проигнорирована. — А как ты сам думаешь? — тон спокойный и задумчивый, такой, что всё внутри Антона вспыхивает мгновенно. — Я думаю? А ты не хотел спросить у меня, что я об этом думаю, прежде чем приглашать чужака в наш дом? — горячо парирует принц. От прежнего смущения волшебным образом не остаётся ни грамма. Оно и к лучшему. Если король хочет побороться, Антон будет бороться. — Я весь день только и делаю, что хожу и думаю, с какой это стати король решил вместе с собой унести все столпы власти, на которых держится чёртово королевство! — И что в итоге? — Ты либо не доверяешь мне, либо Дийкстре, — с видом бывалого стратега продолжает принц. — Отнять у меня право занять трон ты не можешь. В таком случае рационально оставить рядом своего сторонника, который помог бы сохранить твою политику и продлить ей жизнь. Но из этой схемы ты исключаешь именно Дийкстру. Думаешь, он предаст тебя? — Я доверяю советнику так же сильно, как и самому себе, — король качает головой, но смотрит уже более заинтересованно на молодого наследника. — А мне? — И тебе, сын. Из тебя выйдет замечательный правитель. Это я знаю наверняка. — Тогда я больше ничего не понимаю. Антон так обескуражен искренностью отца, что на автомате вжимается в спинку кресла и прячет взгляд. Он слышал что-то подобное всего единожды, и то в далёком детстве, когда пришёл к нему, чтобы узнать, что значит быть принцем. Ему было страшно, но отец был непоколебим в своих убеждениях. И маленький Тоша ему поверил. Оказывается, король придерживается этого мнения до сих пор. — Ты знаешь, как мы сошлись с советником? — король поднимается со своего места, огибая стол на пути к стеллажам с книгами. — Он спас тебе жизнь в бою за Хофтонским перевалом, — хрипит Антон. — Я слышал эту историю много раз. — История редко богата на достоверные детали. Дийкстра не был моим подданным — он привёл войско к границе своих же владений, чтобы защитить их. Но узнав, что король Южных земель вступил в бой с варварами ещё на подходе, бросил всё, — король открывает какую-то папку и медленно перебирает в ней пожелтевшие от времени листы. — Солнце уже клонилось к горизонту, когда я увидел вдалеке пики и чужие знамёна. Он делает небольшую паузу, упираясь взглядом в противоположную стену. Антон читал про Хофтонский перевал, он знает, что молодой правитель тогда ошибся: переоценил свои силы, выступив в одиночку против варваров. Если бы отец умер тогда на поле боя, королевство бы перевернули с ног на голову. Там же Дийкстра присягнул королю, оставил своих людей и двинулся в Южный замок. — Я не знаю, что именно он увидел во мне тогда. Советник поклялся служить Короне и защищать меня до последнего вздоха, — отец захлопывает книгу, вытащив оттуда всего пару листов. — Но только меня, Антон. Антон смотрит в голубые глаза, ища в них подтверждение своим мыслям, но упирается и тонет в печали, будто дымкой, трепетно укрывающей взор. Он глядит в упор на правду, которая всё это время лежала на поверхности, — верить не хочется до кома в горле. Неужели Дийкстра оставит замок и Антона после смерти короля? Или, что более вероятно, умрёт вместе с ним в очередном бою, устояв плечом к плечу? — Я знаю, сын, ты хотел бы иметь при правлении такую же опору, какая есть у меня. Но эту связь не передать по наследству, как бы я того ни хотел. — Я понял, — сипло отзывается Шастун. В голове роем кружат мысли, бьются и отскакивают от стенок черепа. Антону почти больно. Нужен перерыв на осознание. Но его нет. Когда ещё появится шанс поговорить вот так, нормально? Дальше они сидят в тишине. Король продолжает что-то писать во всё новых документах. Антон думает, вращая в руках тяжёлое пресс-папье. В замке ходят слухи об отношениях короля и советника. Естественно, никто прямо не говорит о догадках. И, спроси кого угодно, все будут отрицать под присягой. Но нужно быть слепым, глухим и тупым, чтобы не увидеть: между королём и советником совсем не дружба. Если вообще начинать разговор на эту тему, то стоит отметить, что советники очень редко остаются в стороне, когда дело касается личной жизни монарха. Они для того и служат, чтобы быть рядом и сохранять холодный ум, когда того требует король. И часто всё это взаимодействие выходит за рамки службы, например, в постель. И это не новость, в распоряжении королевств есть фавориты для королев и фавориты королей. И даже звание элитной шлюхи для советника не что-то из ряда вон. Антон мирился с тем, что связь отца с Дийкстрой необычная и иногда совершенно непонятная, но всегда боялся докрутить эту мысль до конца. — Что у тебя с Дийкстрой? — вопрос выходит очень тихим, но после продолжительного молчания будто молнией рассекает воздух. Отец незамедлительно отрывается от бумаг. — Скажи мне правду. Под его внимательным взглядом Антон немного жалеет, что предварительно скинул с себя мундир: хотелось бы иметь хоть какую-то пусть и ненастоящую броню сейчас. Отец усмехается — вопрос не застал его врасплох. Будто он отвечал на него уже миллион раз и сейчас просто раздумывает, достаточно ли принц взрослый, чтобы услышать ответ. Сейчас… — Не думал, что ты поклонник дворцовых сплетен. — Я и не поклонник, — более смело парирует Антон. — Мы с тобой почти не разговариваем. Иногда информация просто висит в воздухе, её нельзя не принять. — Ну что же, — выдыхает он.– Не скрою, что не ожидал от тебя такого вопроса. — Как чудесно, что я смог удивить… — Антон, — предупреждает отец тем тоном, которым отправляют преступников на казнь. — Всё, что говорят в кулуарах, неправда. Природа моих с советником отношений не имеет ничего общего с романтикой. Это ты хотел услышать? — Я хотел услышать правду. Если это она, то да. — Боюсь, правда будет для тебя немного более сложной, чем ты того ожидаешь. — Пф, переживу. Король улыбается впервые за весь их непродолжительный разговор. А у Антона в груди вспыхивает чувство, будто сейчас он получит в своё распоряжение какую-то очень важную истину. Повинуясь внезапному порыву, он наклоняется ближе и опирается локтями в колени. Ладони всё ещё холодит искусная статуэтка, он держится за неё, как за якорь. — Это любовь, да? — с детской наивностью выдаёт принц. — Это нечто большее, — с хрипом шепчет отец, и его губы не покидает ласковая улыбка. — Мне повезло узнать любовь ещё до твоего рождения. Когда я встретил Кэлен, был королём уже года три, наверное. Реформировал, строил новый Совет, воевал даже за бесполезные куски территорий. Кэлен. Парень сглатывает, услышав имя матери. Красивое и утончённое, как сама королева. За короткую паузу Антон опускает голову и беззвучно воспроизводит сочетание всего из пяти букв, от которого немеют губы. Раньше король часто называл Её по имени, но призрак Южного замка не имеет имени — только титул. Отец потерял королеву, мать своих детей, но Кэлен уверенно стоит за спиной, обнимая наследника. — Увидел и с ума сошёл, как мальчишка. Сражался в два раза ожесточённее, лишь бы утром вместо завтрака принести весь мир в её постель. Влюбился молниеносно, а потом понял, что люблю. Нет, такое бывает всего раз в жизни, — король качает головой, словно стряхивая приятный дурман с мыслей. — Я стараюсь быть хорошим отцом, потому что я люблю тебя и твою сестру. Получается без изящества, конечно. Но я абсолютно искренен и в этой любви, — усмехается, и Антон эхом хмыкает в ответ. — А Дийкстра… За столько лет он стал частью меня самого, понимаешь? Это не похоже на ту любовь, о которой говорят в придворных комнатах. Это не дружба и не братство, хотя и кажется очень близкой к обоим этим понятиям. Я просто знаю, что он никогда меня не подведёт. Поймёт, поддержит, наставит на верный путь. Я представляю его рядом в каждом своём свершении, будь то битва за столицу или обычный будний вечер. Да, однажды нас связала клятва, но после мы прошли слишком многое. Такая связь месяцами закаляется в походах. Посреди кровавой бойни, где теряется смысл бытия, и ты понимаешь, что ближе человека в твоей жизни никогда не было и не будет. Жизнь просто высекла этот союз в наших душах, а мы не смогли ей противиться. Все слова рассыпаются в голове на буквы, Антон хотел бы собрать их вновь: расспросить больше о королеве, узнать, как найти своего советника. Но разговор для обоих уже окончен, это он понимает точно. Нужно всё обдумать и, возможно, лишь позже приползти обратно, беспомощно умоляя разрешить задать вопросы. Слишком много всего, и Антон тупо устал постоянно переваривать и защищаться. — Думаешь, Арсений хороший вариант? — бесцветно интересуется он. Ответ не так важен, он всё равно не сможет его принять сейчас. — Антон, мой сценарий не эталон. И ты не обязан следовать ему просто потому, что у меня когда-то получилось найти правильных людей, встать в чистом поле и превратить его во всё это, — отец небрежно взмахивает рукой, очерчивая пространство вокруг. — Ты обязательно найдёшь своего советника. Им может стать кто угодно через месяц, через год или десять лет. Возможно, это будет Арсений. Но точно не Дийкстра. Антон понятливо кивает. Делает медленный вдох и выдох, впитывая в себя каждое мгновение этого вечера. Восторгаться королём издалека всегда было частью его жизни, но сидеть с ним и просто говорить чувствуется как нечто совершенно особенное. — Мне нужно подумать, — Шастун хватается за свой мундир и натягивает его прямо на расшнурованную рубашку. Руки слушаются с трудом, но это и не имеет значения. — Спасибо… Если честно, Антон не знает, за что благодарит. Да и застрявшее на языке «Пап» сбивает с толку. Сегодня они были близки как никогда. Но значит ли это, что прозрачная стена рухнула насовсем? Король проницательно читает растерянность сына и успокаивающе кивает: так он обещает, что всё будет хорошо, что об их слабости будут помнить только эти стены и портрет на стене. Антон моргает, кланяется и спешит выйти из комнаты, которая по ощущениям за вечер стала раза в три меньше. Холодок задувает под полы одежды и морозит покрытую испариной кожу. Оказавшись за дверями кабинета, он удивляется тому, как сильно напряжён. Спина протяжно ноет. Нужно найти советника, пока воспоминания о словах короля свежи. Антон не знает, что конкретно хочет узнать, но точно уверен, что по дороге в соседнее крыло что-то придумает. Долго бродить по ночному замку не приходится — мужчина тихо шагает по западному коридору, будто на часах не полночь и у него в запасе есть всё время мира. — Дийкстра! — довольно громко окликает Антон и ускоряет шаг, чтобы догнать. Приходится вернуть себе беззаботный вид, и Антон делает шаги шире, засовывается руки в карманы уже изрядно мятых брюк. Знает же, что советник по глазам его поймёт, но всё равно храбрится. Даром, что ли, принц. — Доброй ночи, Ваше Высочество, — Дийкстра ухмыляется, оценив образ юноши по достоинству. Сам же советник в чёрном. Антон знает, что это их форма: что-то про тень короля. Но на самом деле Шастун никогда не понимал этого, пожалуй, сакрального смысла. На Дийкстре всё-таки одежды смотрятся гармонично, а вкупе с тёмными волосами и аккуратной бородой очень неплохо. Антон и сам хотел бы однажды отрастить бороду, но боится, что она не будет похожа на скрупулёзно выверенную по линейке щетину Дийкстры. Скорее, он будет похож на бездомного или фермера в лучшем случае. — Я искал тебя. — Искал меня посреди ночи в таком виде? И чем обязан? — карие глаза настороженно прищуриваются и сверкают в темноте. О, да. Советник, как всегда, чуткий и готовый к борьбе. — Поговорить хотел, — Антон шаркает ногой, изображая из себя скучающее безделье. Но взглядом бегает по пейзажу за окном: чтобы не попасться на лжи приходится говорить коротко и полуправду. — Об Арсении, смею предположить, — даже не спрашивает. Указывает рукой в сторону, куда недавно шёл, и ведёт за собой принца. — Как ты догадался? — У стен есть уши, Антон Андреевич, я не устану вас этому учить. — Прекрати разговаривать со мной так, будто мы на приёме. За сегодня было слишком много случаев, когда я чувствовал себя тупым. Я устал. — Оксана съела мое терпение на обед, — Дийкстра наконец опускает приторную вежливость и закатывает глаза. Эту привычку Антон перенял как раз у него. Принц мычит что-то нечленораздельное, чтобы поддержать свою выдуманную легенду о безразличии к новому советнику. — Чем интересовалась? — будто бы между делом спрашивает он, а сам продолжает разглядывать обстановку замка. Дийкстра заговорчески косится, но ответом не обделяет. — Всем. Даже немного больше, — уклончиво говорит советник. — Ты её очень заинтриговал. — Я? Да кто вообще этот ваш Арсений, что после его появления весь замок стоит на ушах?! — Прямо-таки весь? Старый плут. Антону двадцать, но рядом с Дийкстрой он всегда чувствует себя подростком. И все эти уклончивые ответы не для того, чтобы поделиться информацией, а чтобы вытянуть информацию из самого Антона. Вот уж кто и служит королю исправно, так это советник. — Расскажи про него, про Арсения, — сдаётся принц. Себя он успокаивает тем, что держался стойко, пусть и недолго. Дийкстра ему подыгрывать и не собирается, даже из вежливости не сдерживает смешок, мол, раскололся мальчишка. — Я знаю много. Что хочешь узнать ты? — Мне с ним связи налаживать и, видимо, править лет так двадцать. Я хочу знать всё: про семью, друзей, связи в королевстве, про службу в Ласточкином Гнезде, — настаивает Антон, но желаемой реакции не получает совсем. Советник по-прежнему спокоен и увлечён исключительно дорогой в первоначальный пункт назначения. — Может быть, для начала стоит познакомиться с ним лично? Задать эти вопросы ему. Он твой подданный в конце концов — ответит, — мирно предлагает Дийкстра. Это кажется неплохим вариантом ровно полсекунды. — Не хочу начинать общение с допроса, — скомкано шелестит принц. — Тем более ты и так в курсе всего. Мог бы и поделиться. — А продолжать общение со старым другом допросами милосердно? Я много лет на службе, а живу на свете ещё больше, — шутит он. Выбирает же, на что отвечать. И слышит слова Антона будто через абзац. Это раздражает. — А если я прикажу? — Не могу перечить воле принца. Попробуй, это будет очень любопытно, — слова звучат играючи, будто весь разговор доставляет советнику истинное удовольствие. Антон и не думал, что издевательства когда-нибудь будут его так восхищать. Он не уязвлён, нет. Просто молчит, потому что пользоваться своим положением по таким мелочам не станет даже под угрозой расправы. — Но уже в другой раз. Мы почти пришли. — Я могу остаться? Они останавливаются у массивных дверей чуть дальше кабинета Дийкстры. Советник тянется за ключом, но та распахивается сама, и из комнаты вылетает уже знакомая стройная фигура. Арсений. — Господин Дийкстра, я нашёл опись от прошлого столетия. Вы должны её увидеть! Там такой непривычный язык… Увидев принца, Арсений резко прекращает возиться с дверью. Даже одаривает того совершенно обескураженным взглядом, как будто Антон последний, кого Попов собирался увидеть в замке. Хотя замок, по сути, принадлежит Антону. Сам Шастун насмешливо приподнимает бровь, тоже опешив от такой встречи. В принципе, стоило догадаться, что Арсений по долгу службы теперь будет крутиться рядом с советником. Почему-то ранее это было не так очевидно, но теперь уж поздно. Прижимая к груди огромный талмуд, Арсений выпрямляется во весь рост. Улыбается уже привычно и лишь наклоняет голову в знак приветствия — поклонись он правильно, стопка бумаг тут же свалилась бы на пол. — Ваше Высочество. — Арсений. Антон делает пару шагов вперёд, чтобы оказаться ближе и не повышать голос поздней ночью. Это не так близко, чтобы стало некомфортно, но Шастун против воли топчется на месте, унимая внезапный порыв сделать те же два шага назад. С незнакомцем хочется держать дистанцию, особенно когда он смотрит вот так лучисто и заинтересованно своими глазищами с фарфоровые блюдца. Их очередная переглядка длится достаточно долго. Антон и не собирался ни о чём с ним говорить, а Арсений, осознав, что замок — территория принца, не находится в словах. Хотелось бы прервать момент неловкости, но сейчас это способен сделать только Дийкстра, который на периферии сего действа стремительно трескается, перебегая взглядом с одного парня на другого. — Вы так очаровательно друг друга остерегаетесь, — голубой взгляд бежит за зелёным и тоже непонимающе упирается в советника. Антон смотрит с претензией, а Арсений — так, будто его только что предали. От этого в груди и тепло, и колется. Если секунду назад Антон призывал Богов спуститься и спасти его от нужды первым заговорить с Арсением, то теперь он готов отрезать язык спасителю в лице Дийкстры, пока тот не ляпнул ещё чего-нибудь похлеще. «А он может». — Как будто кролика посадили в клетку с тигром. — И кто из нас тигр? — В этом вопрос, Антон. Слова бьют прямо по лбу. Антон даже кривит губы от такой неслыханной глупости. Смотрит на Арсения, а тот качает головой, но улыбается уже шире, обнажая ряды ровных белоснежных зубов. Мелодичный смех пробирается мурашками под кожу. Арсений в минуты искреннего веселья зажмуривается, дёргает плечами, разгоняя эндорфины по телу. Жаль, совсем немного приподнимает подбородок, обнажая лишний сантиметр светлой в родинках кожи из-под ворота рубашки. Что в голове у этого странного парня? — Арс, — мягко зовёт Дийкстра, обращая на себя внимание одного, но не обоих. Антон ещё там, несколькими секундами ранее, в шоке от чужой реакции. — Мы с принцем останемся наедине ненадолго. А ты можешь быть свободен. Я посмотрю всё завтра, хорошо? — Да, господин советник, — с прежним воодушевлением и тенью улыбки на губах Арсений передаёт наработки. Неловко складывает руки за спиной, снова повернувшись к Антону: — Тогда хорошего вечера, Ваше Высочество. — Уже за полночь, — зачем-то желает уточнить он. — Прошу прощения, — извиняться тоже глупо, — доброй ночи. Теперь голубоглазый кланяется полностью. Но не опускает взгляд, как положено. Он следит за реакцией принца из-под длинной чёлки, а Антон опускает свой немного вниз. Контраст покорности и показательного неповиновения перехватывает дыхание. В этот самый момент Антон понимает, что Арсений здесь, чтобы остаться, и Антон всеми фибрами души желает того же. Дурман рассеивается только после того, как двери захлопываются за спиной. В кабинете темно, хоть глаз выколи, но советник лавирует между высоких стопок с книгами ловко. Антон лишь старается не отстать и не свалить парочку лишними движениями длинных рук и ног. — Почему я не тигр? — выходит как-то совсем по-детски, но Антон не стыдится, только продолжает идти следом. На другом конце помещения светильники заливают слабыми лучами исключительно стол с картами и фишками на них. Перед ответом Дийкстра откладывает описи куда-то на очень важное место, которое Антон не отличил бы от других неважных даже при большом желании. — Разве тигр будет бояться кролика? — Если тигр видит кролика первый раз в жизни, он хотя бы принюхается. Уже запоздало Антон понимает, что стоило отрицать сам факт опасения, а не продолжать закрученную аналогию советника. — Так вот чем советники занимаются в рабочее время, — Антон поднимает одну из фишек с прикреплённой на внешней стороне картой: витиеватые буквы внизу гласят «Рыцарь». — Нашёл себе компаньона по настолкам? Дийкстра возвращается из тьмы, где копошился ранее, и встаёт над картой рядом с принцем. — Мы с Арсом проиграли несколько сражений, чтобы выявить ошибки и победные стратегии. — Уж лучше бы выиграли, — кривовато шутит принц, за что невпечатлённый советник качает головой. — Какая это битва? — Антон упирается руками в стол и склоняется над картой. — Не читай названия. По местности смотри и по расположению колонн. Принц прикусывает губу от напряжения, но честно не смотрит на города и обозначенные хребты вокруг войска. — Подгорлица, дня за два до битвы. Антон гордится собой несмотря на то, что Дийкстра по прежнему не впечатлён и оваций не предвидится. Непримечательная схватка совсем маленьких королевств на западе континента. Между горами в том месте есть очень узкая лощина, где и схлестнулись воины. Из-за малого пространства половину просто передавили: каменные своды ущелья до сих пор по макушки алые от крови. — Арсений предложил синим войскам отступить ближе к Рейну, выйти на берег реки и сыграть на образовавшемся бутылочном горлышке. — Необычно, — всерьёз задумывается Антон. — Но далеко от реальности. Король Фредрик к тому времени со скрипом отступил на пять миль от границы. Он не отдал бы больше ни метра своих владений. — Ты не думаешь, что реальность как раз ограничена только недальновидностью королей? В итоге никто не победил, границу сдвинули, а Фредрик умер. — Зато он умер, бескомпромиссно защищая свой народ! На уроках истории его приводят в пример. Король, который не побоялся выступить против врага, зная, что поражение неизбежно. Да, он положил голову на поле вместе с сотнями рыцарей, но напоследок выгрыз зубами независимость для своих потомков! — Боже, как вы оба молоды! — Дийкстра хватается за голову и начинает грубо ругаться. — Один непримиримый воин и второй амбициозный придурок. — Что я сказал не так? — Фредерик умер, не оставив наследников. Его королевство пережило три переворота и до сих пор влачит жалкое существование на краю земли. Историю пишут люди, Антон. А людям нужны герои, потому что монархии строятся на вере в сильного правителя. Не верю, что мне приходится всё это объяснять. Просто подумай над этим, хорошо? Как будто Антону недостаточно пищи для размышлений. Он опускает голову обратно к карте, чтобы подавить злость и желание отбиться, которое щекочет кончик языка. Он снова проигрывает в голове бойню и мысленно отводит войска назад к реке, где светло и есть простор для манёвров. Это похоже на грамотный шаг назад, чтобы потом прыгнуть на два вперёд. Посиди он так с Дийкстрой целый день, придумал бы что-нибудь более невероятное. Например, облететь войско противников на крылатых лошадях и напасть с тыла. Вот это был бы сюрприз! — Арсений тоже призвал твой праведный гнев? Он не выглядел побитым, когда выходил отсюда, — Антон улыбается, обнаружив в идеях нового советника рациональное зерно. Дийкстра медлит, опускаясь в кресло во главе стола. — Он не такой непробиваемый тупица, как ты, — мужчина не спешит успокаиваться и не упускает шанса уколоть принца. — Как ты успел заметить, его ходы достаточно непредсказуемые. При хорошем раскладе противник будет сбит с толку. — А при плохом? — Он не получит никакого преимущества. Парень с хорошим потенциалом, по матчасти никаких вопросов нет. Но над практикой нужно работать: мир не идеален, к сожалению, — видно, и сам Дийкстра пришёл к такому выводу не сразу. — Антон, я курировал поток советников в монастыре и могу поручиться за то, что Арсений лучший из вариантов. — Вы с отцом говорите мне о высоких чувствах, а передо мной называете этого Арсения вариантом? Звучит неубедительно. — Чтобы стать чем-то большим, вам потребуются многие месяцы совместной службы. Именно время — годы непрерывной работы над собой создадут ту самую связь, которую ты ждёшь получить после первого знакомства. Теперь я звучу убедительно? Антон сглатывает и пальцами прокручивает на безымянном пальце перстень. Возможно, Арсений останется. И они найдут общий язык не сегодня и не через месяц, но найдут. Антон готов поставить на нового советника, раз уж подвернулась такая возможность.