Северный ветер

— Я собираюсь ухаживать за Ириной Кузнецовой, — ровно выдыхает принц, стоя посреди кабинета короля. Они репетировали эту речь, состоящую из одного предложения, вместе с советником. И сейчас получилось даже неплохо. — Племянница Добровольского? — равнодушно переспрашивает король, даже не отрывая взгляда от бумаг. Антон не ожидал оваций, но было бы хорошо, если бы во время такого важного разговора отец хотя бы оторвался от дел. — Именно. — Не имею ничего против. Антон продолжает стоять, пока внутри загорается привычное, уже набившее оскомину раздражение. Ему даже не предложили сесть — оставили отчитываться на ковре, как рядового солдата, коим Антон вечно себя чувствует рядом с королём. Подбивает огрызнуться, сказать что-нибудь из ряда вон. Что они переспали, например, пару месяцев назад и теперь графиня носит под сердцем бастарда. Что-нибудь, от чего король побледнеет, а затем позеленеет. Потому что принц начал всё это не из праведного желания в двадцать один год обрести семью, а по прямой необходимости. И эту необходимость озвучил сам король не так давно. — И всё? — с нажимом произносит принц. Король всё-таки поднимает на него взгляд, но перо не откладывает. — Что-то ещё? «Да, что-то ещё. Порадуйся за меня. Похвали, — Антон жаждет этой похвалы, кажется, больше всего на свете. — Сделай что-нибудь отцовское, в конце концов. Я же пришёл к тебе говорить о будущей королеве, матери твоих внуков! Оторвись от чёртовых бумаг и узнай, люблю ли я её!» — Нет, — ответ получается каким-то совсем разочарованным и тихим. — Я могу быть свободен? Король возвращается к делам и лишь взмахивает рукой. Антон уходит. Захлопывает за собой дверь и большими шагами направляется к месту, где они с Арсением договорились встретиться. После череды безуспешных попыток просто случайно пересечься посреди замка они решили выбрать что-то определённое и видеться так: в коридоре перед дверями библиотеки. Теперь, если располагало время и настроение, они заходили внутрь, подолгу читали или просто разговаривали о прошедшем дне. Когда Антон заворачивает за угол и мрачнее тучи подлетает к советнику, тот уже ждёт его, облокотившись на подоконник. — Добрый день, — видит же, день отнюдь не добрый и сейчас ему предстоит узнать почему. — Добрый, — нехотя повторяет Шастун. Всё-таки вежливость в их общении никто не отменял и не получится, как с Дийкстрой, с ходу насыпать вопросов и претензий. Антон пробовал и получил отворот. Арсений не потерпит пренебрежения в тоне — это он обозначил сразу. — Что сказал король? — Ничего не сказал, — Антон даже не смотрит в сторону Попова, чтобы не выдать мальчишескую обиду во взгляде. Облокачивается обеими руками на подоконник и глядит на улицу. Там спокойно. — Поэтому вы сейчас собираетесь сломать подоконник своей хваткой? Антон опускает взгляд и тут же отрывает побелевшие от напряжения руки, пряча их в карманы. У него нет настроения шутить, и вежливость советника только подливает масла в огонь. — Так мы идём или как? — чуть более резко спрашивает Антон. Он хочет уйти вперёд, но Арсений останавливает, положив руку ему на плечо. Зелёные глаза наконец находят собеседника: на его лице обычная спокойная улыбка, а во взгляде плещется мирная гавань. Всей душой Антон желает сопротивляться, но в итоге выдыхает, поджимая губы. — Всё же в порядке, да? — Да. Он согласен. — Хорошо, — они оба ещё пару мгновений смотрят друг на друга, пока принц не выдавливает грустную улыбку. Они вместе входят в библиотеку. Хоть Антон и знает большинство научной литературы со времени обучения, Арсений, как всегда, умело раздвигает рамки общеизвестного и предлагает углубиться во что-то конкретное. Этим самым конкретным оказался том по теории игр — так написано на обложке, за которой содержится множество математических ходов, похожих где-то на анализ шахматных партий, но охватывающих намного больше клетчатой чёрно-белой доски. В процессе стало понятно, что теория игр основана на теории вероятности и этот шаг в глубину математической науки показался действительно полезным. Принц садится на своё обычное место на диване, а Арсений располагается в кресле напротив. Почему-то Антон жалеет, что Арс сел не рядом. Это необязательно, они об этом не говорили. Но в большинстве случаев так и тянет оторваться от книги и заглянуть через плечо в строчки друг у друга или попросить в красках пересказать сюжет — когда сидишь рядом, это легче. Но сейчас советник принимает молчаливую просьбу подождать и дать время остыть, поэтому в библиотеке не утихает только шорох страниц. Антон пилит взглядом заковыристые уравнения, но математика в голову как назло не лезет. — А как отреагировал Дийкстра? — спрашивает, будто бы продолжая долгий разговор. Арсений ведёт плечом. — Если честно, ему всё равно, — Попов делает закладку и закрывает том. — Мы точно говорим про советника короля? — недоверчиво хмурится принц. — Ваше Высочество, я думаю, что король и господин Дийкстра сейчас заняты переполохом на северной границе. — Отец вечно чем-то занят, Арс, потому что он король, — Антон сглатывает от внезапного порыва, продолжает. — Я хотел бы оправдать его за столько лет, но в конце концов не смог. Получилось только простить и смириться. Но иногда осознание того, что для отца я никогда не стану более важным и любимым, чем чёртов Юг, делает больно, — эта совсем ненужная искренность как-то сама вырывается наружу. С Арсением, кажется, можно обсудить всё: самые тёмные секреты дворца, — потому что теперь они касаются и его самого. Пока разум ещё сомневается, душа требует открыться голубоглазому советнику из Ласточкиного Гнезда. Это непривычно, с Серёжей до сих пор нельзя поговорить о многом: в основном из-за существующей государственной тайны. Затянувшаяся пауза заставляет поднять взгляд. Арсений так и сидит с закрытой книгой, уставившись в пустоту между стеллажами, и будто бы хочет что-то сказать, поэтому кусает губы и ёрзает в кресле. Однако так и не решается. Неужели Антон впервые оставил советника без слов для отбивки? Или его так смутили подробности семейных отношений короля и принца? — Арсений? — мягко зовёт Антон. Зелёный взгляд встречает голубой, который — до этого пустой — медленно наполняется жизнью. — Всё в порядке, — зачем-то уточняет он, хотя прямого вопроса об этом не было. Так ли выглядит его внутренняя борьба? Антон мог бы принудить его заговорить, признать свои слабости в ответ, но он лишь смотрит в ожидании, как при встрече с диким животным в лесу. Арсений, как молодой олень, с большими испуганными глазами и такой отчаянной мольбой не убивать, а ты просто хочешь обойти вокруг: запечатлеть в памяти чёрный кожаный нос с белыми пятнами до самых ушей, ветвистые рога, сильное стройное тело и гордую осанку. Антон не желает спугнуть, но так хочет познакомиться с тем Арсением, который обхватывает себя обеими руками, чтобы казаться меньше. — Расскажи мне, — не приказ, мягкая просьба, вызывающая у советника кривую ухмылку. О чём именно нужно говорить, не знает никто. Но тем не менее Арсений выпрямляется и возвращает взгляд. — Ничего особенного, Ваше Высочество, — укладывает руку на спинку кресла и проглаживает мягкий материал обивки. — Я рассказывал это много раз перед тем, как меня выписали из монастыря. Обычная процедура: проверяют, беседуют, тестируют. В том числе и господин Дийкстра знает обо мне всё. Моё прошлое не доставит вам неприятностей. — Я не боюсь твоего прошлого. Но я хотел бы знать, — улыбка, взгляд глаза в глаза без нервов, честно. Книги давно забыты — Антон медленно подбирается к тому, что интересовало с самого первого дня. Спустя много месяцев стало не так уж и важно, откуда и какими судьбами Арсений послан в замок короля. Антону стало достаточно того, что он просто есть. — Отец и мать скончались четыре года назад: отец умер от старости, мать — от горя. У меня остались две младшие сестры в западной провинции. Обе не знают, где я и чем занимаюсь. Мне позволили с ними повидаться по дороге сюда, но я отказался, — спокойно рассказывает Арсений, будто бы действительно пересказывал этот заготовленный текст не раз и не два разным людям при разных обстоятельствах. — Почему? — вопрос кажется логичным, и Арсений кивает, подтверждая. — Я почти их не знаю. Меня отправили в Гнездо в семь лет, старшей тогда было пять, а младшая только родилась. Родители хотели дать мне лучшее образование из возможных, я так думаю. Как-то не выпало шанса спросить. Ребёнку в таком возрасте сложно осознать, за что его выгоняют из дома в место, где жизнь проходит строго по уставу, — Арсений рассказывает интересно, как хорошую сказку, будто весь этот ужас нелюбви и недопонимания произошёл не с ним. Он не ждёт вопросов, лишь только плавно двигается от одной мысли к другой, очерчивая каждый аспект своего взросления, чтобы принцу стала понятна общая картина. — Мы переписывались, конечно же. А за успехи в обучении и хорошее поведение могли даже отпустить домой на праздники. По плану я должен был закончить первый курс в шестнадцать лет и вернуться, чтобы продолжить дело отца — он разводил и торговал лошадьми. Довольно успешно, если мне не изменяет память. Иначе меня бы просто вышвырнули за долги, да? Весёлость в тоне кажется очень наигранной. Но с какой-то стороны Антону отрадно видеть, что прошедшие испытания советника больше веселят, чем огорчают. — Я делал всё это. Но со временем детская привязанность начала давать сбои. Сами понимаете, сложно считать авторитетами людей, которых ты видишь всего дважды в год. Подростком мне стало совсем всё равно. Я бунтовал, сбегал за территорию, чтобы в праздниках получить наказание и никуда не ехать. А в шестнадцать лет сдал экзамены и поступил на советника, я знал, чувствовал, что это моё. Написал письмо домой: отказался от наследства и сообщил, что остаюсь служить при Ласточкином Гнезде, — голубые глаза так красиво горят гордостью и уверенностью в себе, что Антон невольно улыбается, а сам Арсений возвращает улыбку, но при этом грустно усмехается. — Я не получил на него ответа. В следующий раз, когда мне писали из дома, сообщили о смерти отца. Так вышло, но мне было уже всё равно. — Не жалеешь? — наконец спрашивает Шастун, внимательно вглядываясь в знакомое до боли лицо, которое теперь украшает эмоция и своя долгая история. — Не о чем жалеть, Ваше Высочество, — не задумываясь ни на секунду, отвечает он. — Спасибо, — просто благодарит Антон. Он пока не может сопоставить факты и рассчитать возможные последствия. Ему действительно приятно было услышать всё от Арсения лично, а не от Дийкстры в далёком апреле. Оно того стоило. Так и сидят в тишине ещё с десяток минут. Арсений умиротворённо прикрывает глаза, уложив голову на спинку, а Антон разглядывает тонкие тени от пушистых ресниц: под слабым угловым светом они опускаются до самых скул. — Я хотел купить лошадь в подарок Ирине, — принц откашливается, чтобы разбить возможную неловкость, связанную с этой историей. — Хотите узнать моё экспертное мнение? — насмешливо прищуривается советник. — Должно быть, вы плохо меня слушали, Антон Андреевич. Я не имею никакого отношения к разведению лошадей. Говорит довольно серьёзно, а сам улыбается до ямочек на щеках. Антон тоже трескается, этот Арсений — парень с приступами интеллектуальной надменности, которого Антон узнал ближе не так давно, — невыносим. — Зато я довольно хорошо разбираюсь в лошадях, могу научить. — И я не говорил, что плох в этом. Я сказал, что не смогу предоставить вам варианты на выбор, — абсолютно невыносимый. — Завтра открывается осенняя ярмарка. Мы могли бы съездить посмотреть, — предлагает Антон, заранее зная, что советник согласен на любую его авантюру. — Возьмём Оксану для разнообразия. Она обожает общаться с подданными. Встаёт, отряхивает несуществующую пыль с брюк. Советник сообщает, что останется дочитывать. Их разговоры, безусловно, интересные, но Дийкстра шкуру с него сдерёт, если завтра он не перескажет хотя бы половину. А Антон собирается доложить Дийкстре и прислуге о завтрашнем выезде. Перед уходом в последний раз оборачивается и зовёт по имени: — Так сколько тебе лет? — Двадцать шесть. В следующий раз Антон спросит про любимый цвет или мелочь, которая может легко рассмешить, потому что каждая крупица информации о советнике дарит ему столько же удовлетворения, сколько и голода.

***

Королевская делегация прибывает на ярмарку только к полудню. Антон не смог найти принцессу вечером и сообщил об отъезде только за завтраком, получив щедрую порцию истерики и завтрак в одиночестве, потому что девушке было жизненно необходимо сразу же начать сборы. А потом их задержали долгие объятия прямо посреди холла. Антон даже не успел сориентироваться и отвернуться от идущего рядом Арсения, когда Оксана влетела в него, сильно обхватив за пояс. Антон только помнит, что не знал, куда деть руки и благоразумно ли потакать порывам сестры при свидетелях. Он тогда отодвинул, улыбнулся спокойно, принимая на себя бесконечный поток слов, полных обиды и раскаяния за своё поведение. Бросил тогда на Арсения извиняющийся взгляд, безмолвно прося их оставить на минуту. Советник исчез тут же, а перед глазами вновь выросла Оксана, уткнувшаяся брату лбом прямо в грудь. Антон гладил по волосам, улыбался детской выходке едва ли не совершеннолетней принцессы. Слушал внимательно лепет беспорядочного сочетания слов от «Скучаю» и «Люблю» до «Устала» и «Надоел»: оказывается, принцессе и правда одиноко в большом замке, пока отец с советником заняты делами, а Антон за редким исключением предпочитает проводить свободное время в компании Арсения. Он успокаивал. И да, в очередной раз учил тому, что проявления нежных чувств на публике совершенно неприемлемо для принцессы. Зато теперь Оксана светит ярче полуденного солнца, ворвавшись с разбегу в осенний праздник жизни. Антону постоянно приходится отзывать охрану, когда к девушке начинают подходить торговцы и переодетые зазывалы, чтобы Оксана подарила им хотя бы крупицу своего внимания. Народ любит принцессу, кажется, бесконечно сильно. Эта любовь отличается от любви к королю и самому Антону, потому что перед наследником в мантии и тонкой золотой короне все расступаются и кланяются до самой земли. Для простых людей король — высшая сила, не иначе. А принцесса — олицетворение самого прекрасного на свете. Она лёгкая, сияющая, точно сошедшая со страницы сказки. Ей дарят подарки, интересуются о делах и где-то уже посреди площади с ней водят хороводы. — Ваше Высочество! Не желаете отведать мёду? Антон откликается на одно из множества предложений, утягивая советника следом за собой. Большой прилавок украшен разными живыми цветами, деревянными полочками в виде сот и рядами, целыми рядами разномастных баночек с золотым наполнением. — Я совершенно не знаток. Расскажите поподробнее, — вежливо интересуется принц и складывает руки за спиной. — Лучший мёд во всем королевстве, Ваше Высочество! Головой отвечаю, вкуснее вы нигде на Континенте не найдёте, — низенький коренастый мужичок со светлой бородой рассказывает взахлёб, суетится, открывая свои запасы. Зовёт Надю, видимо дочь, которая, румяная и запыхавшаяся, протягивает целую охапку деревянных ложечек. Антон нечасто оказывается в городе, когда тот кипит жизнью. Совсем редко имеет возможность оказаться посреди искрящейся весельем толпы простых людей со своими друзьями, родителями и детьми. И как отрадно ему видеть процветающую торговлю и счастливых подданных в обилии всего на свете. Это — глоток воздуха в его серых буднях за воротами дворца. Это — главное мерило королевской власти. — Всего пятьдесят пчелосемей, а какое богатство добывают! Пальчики оближешь! Попробуйте, — мужчина уже протягивает принцу ложку с товаром для дегустации, но Антон аккуратно выставляет ладонь вперёд. — Прошу прощения, я не могу. Но мой друг с радостью отведает вашего богатства, — той же рукой показывает на Арсения, который тут же удивлённо поворачивается и непонимающе смотрит в ответ. Застывают они в немой сцене: смущённый торговец, советник, ошарашенный таким предложением, и принц, что едва сдерживает издевательский смех. И глазами стреляет, мол, невежливо теперь отказываться. — Конечно! С удовольствием, — Арс всё-таки собирается, натягивая самую очаровательную улыбку из всех, которых Антон когда-либо видел, и принимает ложечку. — Устроим всё так, чтобы Его Высочество обзавидовался, да? — громко заговорщически шепчет и кладёт ложку мёдом на язык. Прикрывает голубые глаза, смыкает губы и медленно — слишком демонстративно медленно, как считает Антон, — вытягивает обратно. Антон наблюдает за этим движением, тяжело сглатывая. Хочется верить, что так разыгрался аппетит. Мужчина бросает настороженный взгляд на принца и, не увидев с его стороны неодобрения брошенному вызову, облегчённо смеётся. — Это правда очень вкусно, господин. Не сильно приторный, цветочный вкус. Я же могу так говорить? — Именно, милорд! Цветочный! Собираем в середине лета, кушаем с удовольствием. Могу вам и гречишный предложить, как говорится, почувствуйте разницу, — советник принимает ещё несколько ложечек, развивает вежливый разговор о вкусах и сортах. Украдкой даже спрашивает, не против ли пчёлы того, что люди пожинают их плоды. Конечно, Арсения интересуют маленькие полосатые пчёлки и их благополучие так же сильно, как и благополучие подданных короля. Он блестяще отыгрывает интерес и восторг. Запрокидывает голову и удовлетворенно мычит, смакуя сладость во рту — Антон не может оторвать взгляд. — Аннушка, — Антон подзывает служанку, даже не оборачиваясь. — Купите у господина мёд по бочонку каждого вкуса. Я проверю, дорогая. Всего доброго. Женщина сжимает его предплечье, потому что только принц волен называть Анну Александровну вот так — с детской любовью. Она занимает место советника поближе к прилавку, чтобы исполнить приказ, пока торговец ошарашено оглядывает всех присутствующих и не верит своему счастью. Это можно было бы посчитать красивым жестом, но Антон делает от всей души. Деньги для него ничего не стоят, а подарить один удачный день местному пчеловоду — сущий пустяк, который тёплым клубочком греет сердце. — Вы заставите меня попробовать всё на этой ярмарке, Антон Андреевич? — принц бросает взгляд и невольно подмечает, как Арсений продолжает облизывать губы, наверное, сладкие от мёда. — Только то, что посчитаю достойным внимания, — приходится то и дело доброжелательно кивать на поклоны в свою сторону, но от разговора это не отвлекает — добавляет ему щепотку секретности. — Иначе просто не сдержусь: ты ешь умопомрачительно вкусно у меня на глазах. Советник ухмыляется, но не отбивает колким: «Сдержитесь от чего?» — хотя видно, что его дьявольская натура требует раздора. — Пощадим казну в конце концов. — Да, — унять смех не получается. Посреди возбуждённого потока людей как будто бы ускользает смысл вести себя по-королевски холодно. Для просмотров и покупки лошадей собираются специальные аукционы. Но породистую кобылу можно приобрести и на городской ярмарке — этому правилу Антона научил Дийкстра, когда сопровождал в юности. Здесь меньше глаз, ниже цена, а предложение как никогда в году разнообразно и заманчиво. Это секрет, который принц усвоил давно, и не поделится им ни за что. Манеж немного в отдалении от общего торжества в основном потому, что для просмотра нужно много места, а животных никто не хочет мучить лишней суматохой. Здесь нет ажиотажа, всё-таки лошадь — дорогое удовольствие, в обычный осенний день её может позволить себе не каждый. Принца со свитой в лице советника, врача и стражи встречают с распростёртыми объятиями. Продавец вежливо представляется — хотя Антон его уже знает в лицо, этот заводчик популярен в высших кругах, — проводит экскурсию по деннице, расспрашивает о пожеланиях. А у Антона эти пожелания вполне конкретные: кобыла светлой масти, спокойная, не сильно взрослая, но хорошо обученная. Отмечает, что не для себя, а для дамы и старается игнорировать заискивающую ухмылку мужчины. Знает, что для личного пользования и конных прогулок лучше брать помесь, но душа не может отказаться от красивой родословной. В итоге на площадку под ярким солнцем выводят тройку кандидаток. Арсений внимательно слушает заводчика, который торжественно озвучивает особенности каждой. Антон эти подробности пропускает мимо. Опирается на высокое ограждение и цепляется взглядом, пытаясь выудить какие-то особые черты, которые лично ему бы понравились. Внимание в основном перетягивает белая с пышной пепельной гривой, большая и крепкая в теле. Она почти не обращает внимание на тренера и мало взаимодействует, послушно выполняет команды: красивая до боли, глаз не оторвать. — Что думаешь? — когда советник встаёт рядом, Антон уже наблюдает за вторым кругом белой красавицы по манежу. Странное чувство чего-то недостаточного сжимается в горле. Неясно, что именно коробит, поэтому легкомысленно продолжает разглядывать и подмечать только достоинства. — Я сделал выбор и собираюсь навязать его вам, — уверенность, с которой было сказано последнее, заставляет оторваться и обернуться. Антон удивлённо вскидывает брови, ему самому бы хотелось посмотреть на выражение своего лица. — Ты верно забылся, Арсений, — хрипит принц. Антон уже почти выбрал, его слово будет последним. Упереться — вот это Антон умеет лучше всего на свете, не взирая на разум разбить противника чего бы то ни стоило. — Прошу прощения, Ваше Высочество, — советник откашливается. Но так ли он пытается скинуть с себя повисшую тяжёлым грузом неловкость? — Я поговорил с заводчиком и врачом. Вы должны кое-что узнать перед тем, как мы перейдём к следующему этапу. Это важно. — Говори, — хотелось бы равнодушно и холодно, но сквозь сжатые челюсти выходит только резко. Арсений поворачивается вдруг, внимательно вглядывается в профиль, наверное, требуя к себе достойную долю внимания. «Открой рот, Арсений, и выскажи мне всё, о чём сейчас думаешь. Я знаю, ты можешь выбросить что-то ядовитое и такое же остроумное прямо в лицо. Сделай это, и — клянусь Богом — я поставлю тебя на колени прямо посреди манежа». — Антон Андреевич… — Арсений, — Антон останавливает. Предупреждает ответным взглядом, что лучше им обоим выдохнуть. Прямо сейчас, пока не стало поздно. Антон начал нащупывать шипы в заковыристых переплетениях Арсового характера, а Арсений начал по неосторожности обжигаться о королевский нрав. Нестрашно. У них есть время, чтобы привыкнуть. Принять тень, которую отбрасывают их лучшие качества под ярким осенним солнцем. Дийкстра же говорил, что они молоды и упрямы. Несмотря на пару лет разницы, они всё-таки до стыдного вынуждены из раза в раз бороться с глупостью порывов, когда желание разорвать оппонента в клочья перекрывает здравый смысл. — Ты хотел что-то сказать. После непродолжительного молчания и настойчивой переглядки, в которой обоюдным решением заключается мир, язык будто присыхает к нёбу и ворочается с трудом. — Да. Все породистые, примерно ровесницы. Обучены, ухожены. Белая хромает на правую заднюю ногу. Я склоняюсь к мраморной, — тон ровный. Арсений делает вид, будто ничего не произошло. Смотрит прямо, указывает рукой в сторону, где тренер разыгрывает что-то с серой в расплывчатых яблоках. — Она помладше, говорят, активная и совсем ручная. Посмотрите, даже взаимодействие с тренером хорошее — заинтересованное. Для такой девушки, как Ирина, в самый раз. — Мгм. А лошадь и правда шикарная. Предыдущая фаворитка быстро забывается: как и хромота, которую заметил врач и которая — теперь понятно — смущала развитую насмотренность Антона. Лишние хлопоты — совершенно не то, что должен нести с собой подарок. — Мы посмотрим её, — всё-таки решается и пихает в бок расплывшегося в улыбке советника. Несмотря на флёр напряжённости, Антон не сдерживает улыбки, когда серую кобылу подводят прямо к ним. Она хорошо сложена: сухая, высокая, богатая линиями. Точёные мускулы приятно ощущаются ладонями. Кидаться толпой неблагоразумно, поэтому приходится дать отмашку остальным, чтобы подождали. Антон подходит, здоровается с тренером и протягивает руку к животному. Лошадь фыркает и тревожно делает попытку отступить на случай, если человек попробует настоять. Но Антон не двигается с места, так и держа руку на весу, пока лошадь не задирает голову, чтобы глубже погрузиться в прикосновение. — Привет, красавица, — тихо шепчет принц и кладёт вторую руку под голову, даря больше ласки. — Хорошая, да. Не смог отказать себе в удовольствии посмотреть поближе. Позволишь? Ещё одна улыбка. Кобыла не отрывает блестящих умных глаз от нового человека. Животные чувствуют людей, особенно лошади. В них много силы и преданности, красоты и тихой мудрости. Антон говорит, гладит, треплет светлую гриву, спрашивает разрешения, будто она имеет право отказаться и уйти. И, в конце концов, животное утыкается мордой ему в грудь, выказывая доверие. — Спасибо, моя хорошая. Я буду прямо здесь, — не сдержавшись, Антон наклоняется, чтобы коснуться лбом светлой блестящей шерсти. Он зовёт врача и отходит. От недолгого контакта сердце разгоняется в груди и запускает по телу потоки серотонина. Приятно до ярких вспышек счастья в голове, до облегчённого смеха и глупой улыбки на губах. — Мы можем пойти на площадку, её будут седлать, Антон Андреевич, — Арсений, как всегда, появляется неожиданно. Принц кивает, стараясь спрятать явное наслаждение процессом, но от внимательного взгляда Арсения ничего не ускользает бесследно. Антон давно заметил, как он жаден до деталей. И Шастун искренне позволяет посмотреть на себя вот такого, по-простецки счастливого. У площадки народу намного больше: внутри наездники демонстрируют преодоление препятствий и разнообразный аллюр на потеху публике. Вот-вот во внешнем кругу появится мраморная лошадка Антона — им остаётся только ждать с обратной стороны, где места выделены специально для покупателей. Разговор не завязывается. Арсений крутит в руке цветок. Роза в его пальцах искусно сложена из бумаги — часть украшений к празднику. Зачем он сорвал её с ограждения, чёрт знает. Когда лошадь выходит уже под седлом, советник рассыпается в своих абстрактных мыслях, изредка делая комплименты и ещё реже комментируя едва заметные недостатки окраса или поведения. И не замечает маленькую девочку у себя под ногами, которая задаётся целью достать интересный цветок из его рук. Она до них даже не дотягивается. — Арс. Антон напрочь отвлекается, посвящая всё внимание ребёнку. Улыбается и на то, что Арсений силится договорить. Провокация юной леди удаётся, битва за цветок ожесточается. Она покачивается из стороны в сторону — слишком маленькая, чтобы уверенно стоять на ногах в своих красных ботиночках, — сдувает напряжённо блондинистые кудряшки, которые выбиваются и падают на пухлые румяные щёчки. — Арс, посмотри. Он дёргает советника за рукав и кивает куда-то вниз. Как только голубые глаза находят виновницу происшествия, он тут же дёргается в сторону. Отходит, убирая руки куда-то назад. Антон останавливает, грудью упирается в спину Арсения и обхватывает за плечи, чтобы точно не убежал. Подумать не успевает — наклоняется к самому уху и насмешливо шепчет: — Ты испугался, Арс? — Я… нет, — Антон фыркает, уткнувшись носом в тёмные волосы у виска. Он может поклясться на крови, что видит мурашки на бледной коже. Этот Арсений земной, мягкий под пальцами, уязвимый и сейчас преступно близко. Если бы Антон мог сосредоточиться на чём-то другом, кроме маленького чуда под ногами, он бы, наверное, опьянел от тепла и совершенно нового запаха, который впитывает каждым вдохом, находясь рядом. — Отдай ей цветочек. Девочка нисколько не разочаровывается, когда бумажная роза пропадает из поля зрения и вертится вокруг себя, ожидая найти её где-то на земле. Арсений собирается с мыслями и всё-таки наклоняется, чтобы отдать. Однозначно, эта картина — лучшее, что Антон видел за последнее время. Огибая советника, Антон присаживается на колено. Подсознательно тянет опуститься так, чтобы малышке было удобно с ним разговаривать. Девочка подходит тоже, бросает цветок на землю, потеряв всякий интерес. Рассматривает теперь мундир принца и корону на голове. Антон здоровается, стараясь не засмеяться, но улыбку не прячет намеренно, показывая, что уж ей бояться совсем не стоит. Неизвестно, какие параллели были построены в целом в её голове, но в больших голубых глазах мелькает осознание, и девочка делает очень неуклюжий реверанс. — Вас… ве-чество, — видно, как набирает больше воздуха и старается собрать слова, но лепечет много, увлечённо и совершенно нечленораздельно. У Антона сжимается сердце. — Антон, — собственное имя непривычно выскальзывает наружу: принц не представлялся так уже тысячу лет. Он протягивает руку для приветствия, а девочка с охотой сначала только обхватывает указательный палец и только потом, смирившись с размером поданной ладони, просто хлопает своей. — А ты? Как тебя зовут? — Лиса, — уверенно выдыхает она. С именем выходит намного проще, принц получает гордую улыбку на маленьком лице и тоже искренне радуется успеху. — Очень приятно, Лиса. Где твоя мама? Волновать ребёнка нет никакого желания. Возможно, она и сама не понимает, что оказалась посреди ярмарки одна. Но Антон старается быть ответственным за неё и изо всех сил сам подбирает простые и знакомые девочке слова. — Да. Принц только вопросительно поднимает брови на, кажется, безапелляционный и довольно однозначный ответ. Лиса только надувает щёки и подбирается ближе, протягивая ручки к блестящей короне. Конечно, мир вокруг интереснее, чем жгущая Антона тревога за потерявшегося ребёнка. — Пойдёшь на ручки? — девочка не сопротивляется и не боится высоты, так что, подгадав удачно момент, хватается за пику короны. Только стоя на ногах, Антон наконец замечает выражение лица советника и его взгляд. Арсения всего передёргивает от вида того, как маленький ребёнок прикасается к признаку власти. Он же понимает, что Лиса ещё слишком мала, чтобы корона значила для неё едва ли больше, чем кусок блестящего ободка. К счастью, его комментарий на этот счёт замирает неозвученным недоумением на приоткрытых губах: обеспокоенная мать прерывает что бы то ни было, подлетая к принцу и советнику так быстро, что небольшой ветерок колышет кудри малышки на руках. — Лиза, детка! Слава Богу! — она видит только дочку, а спасителей идентифицирует во вторую очередь. И мгновенно бледнеет ещё на несколько тонов, падая в низком поклоне. — Ваше Высочество, я прошу прощения за неё. Мне очень жаль, что мы вас побеспокоили, — принц хочет утешить, сообщить, что с девочкой всё хорошо, но женщина так сильно напугана тем, что ей пришлось вот так столкнуться с наследником, что не даёт вымолвить и слова: только цепляется глазами за дочку, будто волнуясь, что теперь её не отдадут. — Я отпустила руку на мгновение, а Лиза только приноровилась бегать и разговаривать, не угнаться за ней, понимаете… Я надеюсь, она не натворила глупостей, Ваше Высочество, простите великодушно. — Ничего страшного, мадам. Она была с нами очень вежливой. Ну что, Лиса-Лиза, к маме? — Антон последний раз заглядывает в лицо девочки, которая уже вся вертится и начинает проявлять признаки заинтересованности к Арсению, но, как слышит голос матери — отнимает руки и радостно её зовёт. Чудо чудесное, по-другому и не скажешь. — Спасибо, что поймали её. — Право, не стоит. Но попрошу вас больше не теряться, — принц складывает руки за спиной. — Лиза, что нужно сказать Его Высочеству? — Сапибо, — с не меньшим энтузиазмом выдаёт девочка и машет ручкой, пока её мать снова приседает в поклоне и вежливо желает доброго дня. — Вы очень хорошо держитесь с детьми, Антон Андреевич, — голос Арсения наконец-то трогает слух. За всё время, что Антон нянчился с Лизой, советник будто бы слился с окружающей обстановкой. А Антону очень интересно, как Арс повёл бы себя при других обстоятельствах: оказавшись наедине с девочкой. И работали бы они в команде, если бы мама не появилась так скоро? Арсений волновался, как Антон, или с холодной головой готов был пойти в полицию? Он бы отдал ребёнка слугам или остался бы с ней до самого конца? Кажется, об этом он никогда не узнает. Поэтому просто мечтательно смотрит вслед удаляющейся паре, а потом пожимает плечами: — У меня всё-таки есть младшая сестра. — Но вы хотели бы однажды иметь детей? В горле встаёт горький ком, но принц быстро сглатывает. — Конечно, у меня будут наследники. Выходит уверенно, хотя оба понимают, что Арсений спрашивал не об этом. Советник имел в виду сына или дочь принца. Наверняка, таких же очаровательных с золотыми Шастуновскими кудрями и изумрудными глазами. У него ведь теперь есть претендентка на роль жены и матери этих детей, о которых Антон никогда не думал. У него совершенно точно будут наследники — это закон всех правителей, но станут ли они для него такими близкими и родными, как должны быть дети для родителей, Антон не знает. Потому что однажды у него самого не получилось. Принц слабо улыбается. Возвращается к площадке, рисует в воздухе круг и показывает тренеру большой палец вверх. Они забирают мраморную лошадь с пшеничной гривой с собой. — Арс, — Антон обращается едва слышно, но Арсений по-прежнему рядом и отзывается мгновенно. — Белая лошадь хромала? — Простите? — советник напрягается. Нахмуренный, удивлённый вопросом, смущённый недоверием. «Арс, я просто хочу тебя узнать». — Белая кобыла в манеже, она действительно хромала? Скажи честно, Арсений. — Вы мне не верите? — Если бы я не поверил, мы бы сейчас вычитывали документы и заключение врача, — рассуждает ровно, поворачивается, чтобы поймать морозный голубой взгляд на себе. — Но ты видел, что я готов смотреть белую, и собирался склонить меня к другому выбору. — Она хромала на правую заднюю, — холодно докладывает советник. Честный, гордый, очень сильный перед Антоном сейчас. Сам, как ретивый жеребец под седлом. Удержать бы, чтобы не скинул, вскинувшись на дыбы. Дикий, свободолюбивый вороной конь, которого только обуздать, — он станет лучшим подарком всей жизни. Антон не будет извиняться за демонстрацию своей власти, но утешить Арсения хочется сокрушительно сильно. Поэтому поворачивается всем телом и подходит ближе, укладывая руку ему на плечо, сжимая пальцы немного, чтобы на него посмотрели ещё разок. — Спасибо, — искренне благодарит Антон и наблюдает, как грудь советника тяжело опускается с каждым вдохом и выдохом. — Арсений, я прекрасно понимаю, что этот путь выбрали за нас. Но здесь и сейчас мы не только лишь по воле короля. Я чувствую, что что-то начинает получаться. Я хочу тебе верить, — контакт прерывается, рука соскальзывает с плеча и убирается за спину. Глаза в глаза, но теперь голубизна теплеет, а сочная трава во взгляде принца покрывается инеем. — Но если я пойму, что ты пользуешься своим положением, чтобы мной манипулировать — клянусь, ты больше никогда не увидишь своды Южного замка. Арсений отступает в попытке обезопасить личное пространство, прикрывает веки на мгновение. И покорно опускает голову. Не спорит, не оправдывает себя, не отрицает каких-либо попыток поступить глупо и откровенно незаконно. Он подчиняется очень красиво, приоткрывает губы и отвечает глухо: — Я всё понял, Ваше Высочество. — Хорошо. Нам пора идти. Возможно, Дийкстра был прав, когда сравнил их с кроликом и тигром в одной клетке. А Антон был прав, когда увидел в Арсении желание стать для принца тем самым кроликом.