Том

Следующие месяцы, после Нового года, Рома попытался посвятить учебе, но, как назло, стычек с 1101-ой стало ещё больше, и его светлое желание не пересекаться с Максом разбилось о суровую реальность. Они дрались, как и прежде. Рычали, набрасывались друг на друга, не жалея, а негатив, который Рома старательно хранил для другого, выплёскивался из него неконтролируемой волной, убеждая всех - Макс Ковнер самый настоящий враг Тома. Не просто парень из 1101-ой, которых он на дух не выносил, нет, там была совершенно другая ненависть. Макс не поддерживал, но и не опровергал ее. Дрался, когда нужно было драться, подначивал, когда хотел этого, а, после того, как официально вступил в отношения с Кристиной и вовсе стал над Томашевским подшучивать. Рому было не остановить. Он жаловался Вове, возмущался Пашке и Сане, злился вместе с Димоном. Но ничего не мог поделать. - Давай его прижмем! - предложил от отчаяния хоть как-то поддержать друга Ден. - Забей стрелу тет-а-тет, а придем все и наваляем ему... Рома поморщился. - Это подло. Разберусь. - Да, ты сам не свой, мужик, мы же видим... Задрал он тебя, давай проучим... - не унимался Ден, а Рома уже сотню раз пожалел, что начал с ним разговор. - Забей, - отмахнулся он торопливо, сунув руки в карманы. ... Сжимая Кристину в объятиях, в клубе "Квадрат", Рома с далёкой тоской думал о том, какой она оказалась стервой. Как поступила с ним, и как поступала сейчас с Ковнером, ведь понимала, что он узнает. Его не было в клубе, он некоторое время не появлялся в школе, и, даже, пропустил одну стрелу, где "Север" навалял 1101-й от души, но Рома был уверен: новости до него донесут, и, ему было искренне любопытно, как он поступит. Изобьет его? Расстанется с ней? Отвалит? Отчасти, ему даже было жаль парня, потому что он сам, когда-то, по ее вине, оказался в подобной ситуации: Кристина наставила ему такие рога, что он чувствовал их тяжесть до сих пор. Это была весна, горячая, свежая, яркая, с пронзительной молодой зеленью и гормонами, шумящими в ушах. Стройбан в мае был прекрасен: огромный, безобразный, отколотый зуб, ненужный, нелюбимый, но все ещё живой. Когда они шли туда стройной вереницей, Том, Ден, Вова, Саня, Паша и Димон, им казалось, что они собрались в поход. Или сложнейшую экспедицию, в которой, вероятно, произойти может что угодно. - Они охуели в край, - проворчал Пашка раздражённо. - Делать им там, в гимназии их сраной нехрен? - Они подсрачников давно не получали, - заметил Саша глубокомысленно. - А сейчас лето на носу, где тусовать? Опять будут щериться, надо им показать, раз и навсегда... Противники были на крыше, с которой открывался вид на томный, персиковый закат, мягкий, пахнущий сигаретами и подростковой злостью. "Север" вышли по одному, встав врассыпную - Том впереди, остальные за ним, в противоположной команде вперёд вышел Леха, но, к нему, почти сразу, поднялся с старого продавленного кресла Ковнер. - Лех, ты уже заколебал, - устало протянул Том. - Найдите себе другое место... - Пошел нахуй! - огрызнулся непривычно зло Леха. - Ты, паскуда, чего на наших девок ширинку разеваешь, а? Рома нахмурился. - Ты о чем? Леха кивнул на Ковнера, а тот смотрел на Томашевского непривычно мрачно. - Ты какого хуя, гандопляс, с Крис путаешься? Она занята... - А у нее самой рта нет? - удивился Рома, мазнув взглядом по Максу и слегка жмурясь сам. - Или ты ее защитник выискался? - Мы своих девок таким отсосам не отдаем! - начал возбуждаться Леха, натирая локти. - Мало тебе было, она тебя опрокинула, ещё захотел? Ну, так... Рома посмотрел на него недовольно. - Ты такой смелый, в последнее время, давно в лицо не получал? - спросил он, сунув руку в карман. - Да, пошел ты в пизду, петух ебучий! - взвился Леха, кидаясь на него с кулаками. Рома не любил чужие истерики, хотя сам был очень вспыльчив. Лехе досталось так, что он отлетел к диванам, а остальные, словно по команде, бросились в кучу с матерными визгами, размахивая руками. Том сам не понял, как в этом месилове вылетел в середину, чудом увернувшись от исполинской руки Михи, после чего оказался нос к носу с Ковнером. Тот смотрел на него в упор, своими глубокими синими глазами, темные волосы небрежно падали на лоб, брови нахмурены, а аккуратные губы плотно сжаты. Всего на мгновние Роме стало стыдно. Он прикусил нижнюю губу, посмотрев на парня в ответ, замечая, как по виску у того стекает тонкая струйка крови, смешиваясь с потом, после чего помотал головой, отталкиваясь от земли и выпрямляясь. - Ты не прав, - заметил Ковнер тихо, строго и разочарованно. - Я ничего не делал, - ответил Рома ему в тон, а тот лишь качнул головой, сделав быстрый короткий шаг ему навстречу. - А, ну, сука, отвали! - выкрик послышался где-то справа, Рома не сразу сообразил, кто это был - в ярком майском солнце блеснуло лезвие. Том не думал. Шагнул вперед, разворачивая корпус, когда на светлой футболке вспыхнула ярко-красная полоса, а испуганный крик Дэна, роняющего нож-пугач зазвенел в ушах. Рома спиной почувствовал тепло другого тела, но не смог собрать все чувства в кучу, так их было много, а лишь поморщился, пытаясь рукой остановить кровь. - Шухер! - Нашего почикали! - Валим! Топот ног, пыль, брызжущая в глаза, режущая боль в районе живота, Рома, фыркая, рухнул на задницу, выдыхая, когда несколько пар встревоженных ног затопали вокруг, поднимая суету и втаптывая грязь. Пару минут было просто громко: в ушах стучало, к горлу подкатила тошнота, перед глазами полетели белые "мухи", а Рома на мгновение испугался, что помирает. Но, спустя этот миг, когда пыль сверкающими снежинками стала оседать на бетонный пол крыши Стройбана, он, осмотревшись, понял: все его товарищи убежали. Все его враги убежали. И лишь встревоженные синие глаза смотрят ему в лицо так пристально и близко, что Рома невольно смутился. - Эй, ты как? Слышишь меня? - Ковнер присел рядом, всматриваясь Тому почти в душу. - Я... Да... Ага... - промямлил растерянно Рома, озираясь по сторонам. - Где все? Вован где? На лице Макса отразилось разочарование, и он покачал головой. - Убежали все, как кровь увидели, решили, что тебя прирезали... - сказал он тоскливо. Рома, словно вспомнив о боли, сморщился, прижимая руку к животу и в ужасе смотря, как по белой футболке растекается кровавое пятно. - Бля... - на его лице промелькнула детская наивность, но всего на миг, сменившись огорчением. - Меня мамка прибьет... - Дай, посмотрю... - сказал Ковнер решительно, схватившись за край футболки и задирая ее к подбородку парня. - Черт, паршиво. Рома смутился, но не в силах был пошевелиться, словно загипнотизированный плавными движениями длинных пальцев и хмурым лицом. - Подержи так, у меня вода в рюкзаке, промою, - сказал Макс невозмутимо, после чего поднялся с колен, направляясь к дивану. Он вернулся через мновение, которое Рома украдкой поглядывал на него, открутил крышку и посмотрел на Томашевского. - Футболку сними, ей перетянем. Шипя себе под нос, Рома кое-как стянул с скульптурных плеч порезанную тряпку, после чего протянул ее врагу, а тот ловким движением оторвал от нее чистый лоскут, полив его водой и прикладывая к животу. Рома тяжело дышал, не в силах поднять на Макса смущенного взгляда. - Больно? - спросил Ковнер сочувствующе, когда от очередного его прикосновения Рома вздрогнул. - Не... Норм, - ответил он торопливо, после чего покраснел. - Неглубокая, - заметил Макс с деловым видом. - Считай, царапина, легко отделался. Прижми и на диван сядь, пусть кровь остановится, - его голос звучал спокойно, умиротворяюще, а Рома, словно покорный ягненок, закивал и, прижав плотнее ткань футболки, неуклюже переместился на диван, ссутулив плечи. Ковнер поднялся следом, отряхнув черные джинсы, вытащил мятую пачку сигарет из заднего кармана, усаживаясь рядом и сунув одну в рот. Он молча прикурил, сделав сильную затяжку, после чего выдохнул в воздух дым, откинув голову на промятую спинку дивана. - Почему ты это сделал? - спросил он, прикрыв глаза. Рома встрепенулся, посмотрев на него искоса. - Что сделал? - не понял он. Макс ещё раз затянулся, выпуская дым из ноздрей, после чего посмотрел на парня строго и проницательно, от чего Тому стало не по себе. - Прикрыл меня, - сказал он просто. Рома насупился, отводя взгляд. - Ничего я не прикрывал, - буркнул он недовольно. - Твой друг хотел меня порезать, - протянул он задумчиво. - А ты меня загородил. - Я не подумал, - отмахнулся Рома, смущаясь от этого ещё больше. - Просто сделал. Поверь, это паршиво, ты не заслужил, - он хотел прикусить себе язык за последние слова и торопливо отвернулся. Ковнер помолчал мгновение, а потом протянул ему сигарету. - Спасибо, - сказал он тихо. - Хотя, у меня и без того шрамов достаточно. Одним больше, одним меньше... Рома вскинул на него взгляд, взяв сигарету и затянувшись. - Такой у меня будет впервые, - он хмыкнул. - Раньше только синяки. Макс посмотрел на него задумчиво. - У тебя с Кристиной что-то есть? - вдруг спросил он, а лицо Ромы вытянулось и стало непроницаемым. - Она моя бывшая, - ответил он жестко, снова затягиваясь и отвернувшись. - А в клубе... - начал было Макс, но Рома его перебил: - Просто потанцевали. Она сама предложила, я не стал отказывать, - он вздохнул. - Слушай, не мое дело, но она... - Я знаю, - ответил печально Ковнер, и оба они замолчали. Тлела в губах у Ромы сигарета, Макс смотрел задумчиво перед собой. В этой тишине, удивительным образом, не было неловкости, а пульсирующая боль в животе постепенно сходила на "нет". Забрезжил над лесом закат, с гулом пролетали над их головами крестики самолётов, а лучи заходящего солнца игриво щекотали подростковые лица. - Мне, наверное, пора, ещё как-то мать обойти, а то ору будет... - промямлил, отчего-то, смущённо Рома, неловко шевелясь на диване. - Далеко живёшь? - спросил Макс, посмотрев на него внимательно. - Ага, у метро почти, - кивнул Рома. - На автобусе не доедешь, выставят в таком виде, пока дойду... - Одолжить футболку? - спросил, внезапно, Ковнер. Рома посмотрел на него растерянно. - Да, ладно тебе, я ее кровью всю испачкаю, да, и сам ты как пойдешь... - запротестовал он неуклюже. - Она черная, видно не будет, - сказал решительно Макс. - А я тут рядом живу, мне не проблема дойти. Рома пожал плечами. - Ну, давай... Макс рывком поднялся с дивана, на ходу стягивая с гибкого, длинного тела с бледной кожей футболку. Рома, невольно, коснулся взглядом узкой талии и жилистой спины, испещренной стягивающими кожу шрамами, похожими на кляксы. Медленно повернувшись, Макс протянул ему майку, смотря прямо в лицо твердо и уверенно, а на груди, где не было татуировок, вся кожа так же была покрыта шрамами. - Ого... - Рома невольно свистнул сквозь зубы. - Так, вот о чем ты... - Угу, - промычал Макс, наклонив голову набок. - Стрем? Рома пожал плечами и покачал головой. - Да, нет, нормально, - сказал он беспечно. - Неудобно, наверное, я слышал, что такие тянут кожу... Макс хмыкнул. - Точно, неудобно, - сказал он, словно расслабившись и выпрямив спину. - Это ожоги. Делали пересадку. Рома вскинул на него удивленный взгляд. - Это ты как попал? - спросил он, в следующую минуту покраснев от бестактности своего вопроса. - Авария, - коротко ответил Ковнер. - Меня успели достать, папа и мама сгорели, - добавил он без эмоций. Рома покраснел ещё сильнее. - Извини, я не хотел, - сказал он виновато. - Брось, - хмыкнул спокойно Макс. - Надевай давай, - и кивнул на протянутую футболку. - Тебя до дома проводить? Рома покрутил головой. - Не нужно, я сам. Ты лучше сам домой иди, чтобы никто не прицепился, - сказал он, торопиливо натягивая майку на плечи, жмурясь от неприятного жжения в области живота. Макс кивнул. Рома поднялся с дивана, чуть шипя от боли, распрямляя плечи и оказываясь лицом к лицу со своим заклятым врагом. Синие глаза смотрели на него прямо, с непоколебимой уверенностью, отчего голубым стало не по себе. Томашевский снова почувствовал, что краснеет, отчего хотел провалится сквозь землю. - Спасибо, Ром, - голос Ковнера, вдруг, сделался ещё ниже и в нем появилась хрипотца, от чего по спине у Тома пошли мурашки, а в нос, вдруг, ударил сладковатый запах чужого парфюма, исходящий от черной футболки. Он неуклюже кивнул, позволив себе задержаться на мужественном лице Ковнера взглядом, после чего решительно обогнул его справа, чувствуя, как не хватает воздуха и становится нестерпимо жарко. - Потом верну, - бросил он через плечо, торопливо покидая крышу, словно вор, скрывающийся в ночи. До дома Том добрался почти в бреду: сидя в автобусе, его бросало, то в жар, а то в холод, казалось, что ещё мгновние, и он отключится, сползёт по сиденью ворчливым пенсионеркам в ноги, и его вышвырнут на ближайшей остановке, он щурил глаза, пытаясь отвлечься видами за окном, в ужасе признавая - ему плохо не потому, что его порезали, а из-за синих проницательных глаз и такого глубокого, океанического "Ром", от которого становилось тяжело дышать. Дома было тихо, мама, вероятно, гуляла с сестрой, поэтому, Том змеёй проскользнул в ванную, закрывая дверь на замок и умывшись несколько раз холодной водой. Коснувшись руками края футболки, он медленно стянул ее с плеч, а в нос снова ударил лёгкий запах сладкого коктейля, от которого в груди у парня стало тесно. Он зажмурился, и, к своему ужасу, прильнул носом к ткани, мощным движением втянув аромат, от которого закружилась голова, а в джинсах все напряглось. Это его несколько отрезвило, Рома резко отбросил в сторону футболку, в панике тараща на нее глаза и дрожащими руками прикрывая рот. - Твою мать... - прошипел он, опуская глаза на джинсы. - Бля, да, что со мной? Он перевел взгляд на живот, силясь отвлечься: поперек его шла длинная, с неровными краями, царапина, не такая страшная, как о ней можно было подумать, но, весьма неприятная. Достав из ящика под раковиной коробку, где мама хранила "аптечку", он вытащил перекись, зелёнку и бинт, прикусив губу, обработал рану, забинтовав и засовывая футболку в барабан стиральной машины. Умылся снова, выйдя из ванной и торопиливо направляясь в свою комнату, плотно прикрывая дверь и прислоняясь к ней спиной. Несколько раз глубоко вздохнув, он покачал головой, направляясь к комоду с бестолковыми детскими наклейками, которые налепил, когда был ещё маленьким, вытаскивая оттуда свежую майку и набрасывая на плечи ровно в тот момент, когда из коридора послышались голоса прибывшей родни.