Ведь суша просто беда.
Ты отвечаешь: «Да, да».
И снова, спотыкаясь, на чужих двоих
Ковыляешь.
Ты счастлив.
Ты счастлив!
«Дельфин», Драконь
Тридцать шесть минут назад Когда самолёт коснулся колёсами шасси земли, Альфонс почувствовал, как его обожгло по щекам языками пламени. Это при том, что ни одного оголённого участка тела не было. Ал физически ощущал, что дышать с каждой минутой становится всё труднее. Шарф высыхал, вместо перенасыщенного водой, но всё же воздуха, которым ещё можно было дышать, в лёгкие заползали углекислый и угарный газ. Из-за недостатка кислорода подползала неконтролируемая паника. Младший Элрик зажмурился и, усилием воли заставив себя дышать ещё медленнее и поверхностнее (хотелось в ужасе вдохнуть полной грудью, но он пока отдавал себе отчёт, что это верная гибель), спрыгнул с самолёта на землю. За спиной что– то трещало. Он не оборачивался: очевидно, что огнём занимались лёгкие крылья и обшитые тканью лопасти. Жаль было бросать машину – боевого товарища, – которая позволила остаться в живых, но Ал ничем ей не мог сейчас помочь. Отогнав от себя мысль о том, что цельнометаллический самолёт в таких условиях был бы просто незаменим (да, раскалилась бы обшивка, но в кабине было бы почти безопасно), Альфонс наугад пошёл вперёд. Но в какой-то момент упал и вынужден был ползти на четвереньках. И вдруг остановился. «Нет – нельзя далеко от самолёта, – мрачно подумал он. – Сам не выберусь». И был абсолютно прав. Вокруг, куда ни глянь, – дым и огонь. За два шага не видно ни зги. А самолёт, пусть и горит, но всё же больше и заметнее человека. Есть хоть мизерные шансы. «Эд! Эд!» «Ал…» Ал пригнулся всем телом к земле и непроизвольно всхлипнул. Конечно, элриковская телепатия работает. Но Эд ведь ровно в таком же состоянии, как и он сам… Друг друга они сейчас не вытащат. А кто тогда?.. «Эд, мне… дышать нечем… задыхаюсь… – Они нас вытащат, Ал, не сдавайся! – Кто?.. – Рассел и Флетчер». Альфонс истерично хмыкнул. «Как они смогут нас найти? Это невозможно, брат». «Ни их, ни нас никогда не смущало невозможное. И ты это знаешь» Ал с присвистом выдохнул. Кислорода отчаянно не хватало. Тело начинало неконтролируемо биться в судорогах. «Ал! – … как они могут, Эд?.. – Я не знаю… но могут, Ал. Могут. Верь, слышишь, верь!» Уже теряя сознание, Альфонс дёрнул головой в подобие кивка. «Верю».***
У Эда действительно ситуация была ничуть не лучше. Только он, в отличие от брата, при посадке ещё и перелетел через нос самолёта и с размаху грохнулся всем телом на землю. Спасибо успел сгруппироваться и прикрыть голову руками – надо будет проведать учителя и поблагодарить за изматывающие детские тренировки. Если бы не эти рефлексы, он бы точно сломал себе шею или позвоночник. И тогда совсем всё, пиши пропало… А так – только сморгнул выступившие на глазах слёзы, свистяще выдохнул в ещё влажный шарф и, шатаясь, поднялся на ноги. Обернулся. Да, машина хорошая, но всё-таки слишком хрупкая – не зря отстегнул ремни. Останься он в кабине, перемололо бы в фарш. Впрочем, радоваться избавлению было рано. И Эд, запоздало сообразив, что стоять сейчас нельзя, опустился на колени, а затем и распластался на земле. Идти на четвереньках или даже ползти он был не в состоянии – от удара об землю и недостатка воздуха в лёгких всё вокруг звенело и расплывалось. Голова трещала и гудела, как колокол, по которому бьют кувалдой. Моментами подкатывала тошнота. Липкой мерзостью наползала паника. Вокруг был огонь и дым. Идти невозможно, да и непонятно, куда. Ал… Ал! Ал его опередил, и Эд мысленно выдохнул. Физически выдыхать было нельзя – и так вот-вот наступит настоящее кислородное голодание. Голос Альфонса, хотя и слабый и испуганный, был в это мгновение спасением для Эдварда. Ради себя он бы себя самого в руки не взял. А вот ради брата – нужно было. Он сам не верил в то, что спасение возможно. Не привык рассчитывать ни на кого, кроме себя и брата. Но в какой-то момент, когда голос Ала сорвался на отчаянный всхлип, темнеющее сознание Эда как вспышка озарило очень яркое и живое воспоминание. Белая поляна. Адский холод. Отчётливое ощущение приближающейся смерти – в виде дыхания свирепого огромного зверя на своём лице. И вдруг – вдруг! – всё летит кувырком. Эд как из-под воды слышит злой крик Рассела – и вдруг, открыв глаза и вскинув голову, утыкается в плечо друга. «ЭД, УХОДИ!» И словно со стороны – Рассел, бледнеющий на глазах, держится за разорванный до внутренностей бок… Возможно? Невозможно. Никогда не было возможным. И другое воспоминание: «Я же просил тебя вернуться живым. Я винил себя, что не пошёл тогда с тобой. Больше такого не повторится». Эдвард знал, что они с Альфонсом умеют совершать невозможное. Но сейчас это было им не по силам. А вот Рассел и Флетчер… Всё, через что они вместе прошли за последние несколько лет, доказывало лишь одно: не верить в таких друзей – подлость. Эд не помнил, что он говорил брату. Только ощущал странное спокойствие. Даже удивительно, но у него это всегда срабатывало: в патовых ситуациях старший Элрик превращался в холодный здравомыслящий кремень. А что потом будет – неважно. Только на одну секунду Эд позволил себе панику – когда ему показалось, что Ал его больше не слышит. Но, когда тот мысленно прошептал: «Верю», всё встало на свои места. Точнее, мир просто почернел – и полковник Элрик провалился в блаженное бесчувствие.***
Сейчас – Видишь, Ал, я же тебе говорил, что они нас не бросят, хотя это и невозможно, – слабовато хмыкнул Эдвард, привалившись плечом к плечу Альфонса. – Да я и не сомневался – просто так плохо было, что я вообще ничего не соображал, – обессиленно улыбнулся Ал, кончиками пальцев поглаживая руку Эда. Когда оба Элрика чуть-чуть пришли в себя – и вновь перепуганно уставились на Трингамов, – те только глаза закатили. И, при помощи Рика и Лео, буквально перетащили этих двоих поближе друг к другу, чтоб не нервничали. Вместо ответа на искреннее «Спасибо» Ала Рассел отвесил ему лёгкий подзатыльник и отвернулся. Флетчер на благодарное бормотание Эда только раздражённо мотнул головой, щёлкнул великого и ужасного полковника Элрика по носу и, сев чуть поодаль, нахохлился, как воробей зимой. Полковник Элрик возмущаться не стал. У него были дела поважнее – например, обнять до хруста в костях подполковника Элрика. Да и вообще – кого-кого, а сердитого Флетчера Эдвард действительно побаивался. Всерьёз побаивался – больше, чем учителя, Мустанга и Винри вместе взятых. – Я эти ваши самолёты… – буркнул Рассел, садясь на траву рядом с Флетчером и не глядя на Элриков. – Да ну… их не излечить. Забей, – тяжело вздохнул тот, приваливаясь к плечу брата. Рик и Лео стояли немного поодаль и молча исподтишка улыбались. Правда, улыбки у них были горькие – но по крайней мере на душе было почти спокойно. Бег через огонь и дым по тонкой зелёной нитке, грозящей вот-вот рассыпаться в пепел, не был приятной пешей прогулкой. Особенно тяжело было, когда они нашли бесчувственных Элриков, почти наугад бежать с ними обратно, молясь богу Ишвара, чтобы направление оказалось правильным. Адреналин и чувства вины и благодарности сделали своё дело – и всё получилось. Но всё-таки, когда Рик перекидывал руку Альфонса через своё плечо, он обернулся и горько зажмурился. Лео, держа Эдварда под коленями, взглянул назад и еле слышно вздохнул. Полыхающие самолёты напоминали зловещие обугливающиеся скелеты. Но всё же скелеты прекрасных птиц. И забыть чувство полёта – когда Элрики уверенно вели эти хрупкие машины над облаками – братьям-ишваритам пока не удавалось… Впрочем, не одно это их тревожило. К Рику, хромая, подошла сгорбленная старушка и заговорила с ним по-ишварски. Паренёк внимательно выслушал её и безропотно пошёл вслед, махнув брату рукой. Лео, бросив быстрый взгляд на Элриков и Трингамов (первые, полуобернувшись, кивнули ему, вторые, не глядя, одинаково махнули руками), побежал вслед за братом. Наверное, нужна была помощь. Что теперь станет делать ишварское племя? А ведь бедствие ещё не закончилось. И даже медицинская помощь из Централа ещё не прибыла. Так значит, всё ещё не закончилось?.. Эд поднял голову и сипловато окликнул друзей: – А что… вообще с ишварцами?.. Что вы узнали? – Да… – Флетчер передёрнул плечами, обнимая колени. – Ничего мы толком не сделали. На той стороне поля взорвались краденые бочки с авиабензином. Пришлось бежать туда. Пока Рассел трансмутировал остатки горючего в воду, я людей лечил. И всё, – он закрыл глаза и горько добавил: – Ну спасли мы человек сорок… ну не полетел в итоге никто на воздух и не траванулся парами этой гадости… но кто же пожар теперь тушить будет? Сил уже нет… – Как – бочки с авиабензином? – изумился Ал, с трудом наклоняя голову. – Откуда?.. Рассел болезненно поморщился. – А… чёрт его знает. Рик и Лео что-то говорили про то, что это была тоже идея диверсии… И продвигал её какой-то там Шрам… – ШРАМ?! – во весь голос хором переспросили Элрики, Ал – ошарашенно, Эд – в ярости. – Так значит он… – поражённо пробормотал Альфонс. – Да я из него… – Эдвард сжал кулаки, но тут же зашипел от боли, заваливаясь на колени Алу. – Как только на ноги встану… – На здоровье, – равнодушно сообщил Флетчер. – Брат его вытащил, а я немного подлечил. Так что разбирайтесь, сколько хотите. Повисла тишина. – Да что ж вы за люди-то такие… – Ал покачал головой. – Было у кого альтруизму поучиться, – хмыкнул Рассел. Снова стало тихо. Флетчер тоскливо смотрел на дымящееся поле. Пока они с Расселом возились с той землянкой, они ещё успели трансмутировать ров по линии огня на поле – и пожар– таки остановился. Но всё же он уже натворил дел. Догорала огромная площадь посевов пшеницы. Теперь здесь год ничего не вырастет точно. Что будут делать ишвариты?.. уйдут? Куда? Самая большая община этой нации жила на своей исторической родине и упрямо сопротивлялась условиям пустыни, остальные рассредоточились между городами Аместриса. Нельзя сказать, чтоб зоны расселения, которые централизованно предложило правительство ишваритам, были плохие – здесь, например, им дали большой кусок плодородной земли. Но то ли злость и обида так накопились у этих людей за годы военного конфликта, то ли дело было ещё в чём-то… но почему же, почему им не жилось спокойно? Причины пожара Трингамам объяснили местные: детям казалось волшебной жидкость из бочек, хранящихся под палаткой Шрама, и они тайком таскали из одной из них бензин, разливали его и поджигали лучинкой. Только раньше всегда делали это где-нибудь подальше, у краешка поля. А тут решили ночью забежать прямо на территорию покрытых прошлогодней соломой новых посевов. Ведь должно же быть красиво – чёрное небо, и под ним – оранжевые горячие язычки огня… Подсохшее за последние весенние дни сено занялось моментально – и в несколько секунд полыхал весь луг. Дети едва успели убежать, некоторые из них даже пострадали – Флетчер залечил одному захлёбывающемуся слезами пацанёнку пузырившуюся руку. Но несчастный случай начал приобретать масштабы стихийного бедстви, и до смерти перепуганные люди, отлично понимая, что своими силами они уже ничего не могут сделать, отправили делегацию в город, к телеграфу, чтобы связаться с теми, кто ушёл в Централ и пытался жить там. Эд и Ал тоже молчали. Ал, откинувшись назад на локти, с грустью поглядывал то на Трингамов, то на Эдварда, то на звёздное небо. Эд лежал на коленях брата и, прикрыв глаза и хмуро сведя брови, беззвучно шевелил губами. Кажется, он думал обо всём и сразу, насколько позволяла ноющая от пережитого голова: об Альфонсе, о самолётах, об ишваритах, о пожарах, о Шраме, о Трингамах, о Винри, о Мустанге, о геополитической ситуации после сегодняшних событий, о желании убить кого-нибудь и возможности кого-то простить… Рассел поглядывал на Флетчера, но мысли его блуждали где-то далеко. Он напряжённо прислушивался к долетающим издалека разговорам ишваритов, разбредавшихся по безопасным участкам до самой речки. Вдруг он дёрнулся. Девочка лет пятнадцати уговаривала свою плачущую восьмилетнюю сестру: – Мы ведь живы, не пострадали… смотри, ты цела, я совсем немножко обгорела – будем жить! Это главное! Чего ты плачешь?.. – Нам… нам ведь… – маленькая девочка с короткими чёрными волосами всхлипывала, размазывая слёзы и копоть по лицу руками. – Нам ведь… есть теперь нечего бу-удет! Девочка постарше помолчала, а затем тихо возразила – так тихо, что Расселу показалось, что он скорее угадал, чем услышал её слова: – Я тебе обещаю, что найду еду. Ты не будешь голодать. Малышка расплакалась взахлёб: – Ну как ты не понимаешь! Меня это… совсем не обрадует! Ведь ты сама будешь голо-одная! Старший Трингам вновь взглянул на Флетчера. Тот ничего не заметил – слишком глубоко ушёл в себя. А вот Расселу этот разговор кое-что очень напомнил. Опять зима. Холод. Они сидят, прижавшись друг к другу плечами. Рассел уже закутал брата в свою куртку, но тот всё равно клацает зубами, стараясь делать это как можно незаметнее. Но старший же всё-таки не дурак. Ему почти двенадцать. Флетчеру – почти девять. Мама уже умерла, отец давно пропал без вести. Они ещё не знают ничего о братьях-алхимиках примерно их возраста, за которых можно себя выдавать. Есть нечего. Греться тоже нечем. Флетчер мелко потряхивает, он, болезненно худой и маленький даже для своих лет, кутается в куртку брата, словно это может ему чем-то помочь, и еле слышно всхлипывает. Рассел зажмуривается и мрачно клянётся себе найти еду и тепло где угодно и какой угодно ценой и, пошатываясь, встаёт на ноги. Флетчер смотрит отчаянными синими глазами снизу вверх: «Рассел, куда ты?.. – Я скоро вернусь. Обещаю – будет тепло и я найду еду. – Не уходи!» А он и не может – ноги не держат и подкашиваются. Он, старший, сидит, сжимая виски ладонями и ругает себя, на чём свет стоит, пока младший, не слушая возражений, стягивает с себя куртку и укрывает ею Рассела. Как они это пережили? И врагу не пожелаешь… Старший Трингам обернулся. В темноте медленно передвигались скорбные чёрные фигуры. Конечно, сейчас не зима, но они остались без средств к выживанию. Огонь дожирает их посевы, огонь уничтожил их жильё – у них и так всегда было очень мало, в согласии с их религией, но теперь они остаются совсем под открытым небом. А жить-то всем хочется… – Я не буду есть, если не будешь есть ты! – Но тебе нужнее… – Глупая сестра! Рассел дёрнул уголком губ, поднялся на ноги и медленно, прихрамывая на обе ноги (болели после резкого перенапряжения), подошёл к дымящемуся краю поля. – Братик? – очнулся Флетчер, помотав головой. – Ты что задумал?.. – Эй, Блистательный, ты чего это? – Эд приподнял голову, встревоженно нахмурился. – Рассел, ты что? – просто, но действительно напряжённо спросил Ал, помогая Эду сесть ровно. Тот, пожав плечами, опустился на колени. – Должен же кто-то это прекратить, – и он мягко коснулся пальцами земли. Эдвард и Флетчер одновременно выругались сквозь зубы: – Ой дурак… – Придурок… Альфонс молча подхватил брата под рёбра, встал и помог ему дойти до Рассела. Флетчер добрался сам, хоть и на четвереньках от усталости. Не бросать же этого балбеса справляться самому.***
Рассел, впрочем, переоценил свои силы лишь самую малость. И у него почти получилось. Вообще главзав лабораториями Аместриса не зря бесконечно получал гранты и удостаивался высших похвал на международных форумах и конференциях. В свои двадцать с небольшим Рассел уже считался светилом мировой науки. Не пустые слова и не за красивые глаза он удостоился такого звания. Котелок у старшего Трингама варил что надо, как сказал бы председатель Всемирного совета алхимиков. Уже когда они летели в самолёте над пожаром, Рассел мучительно размышлял, как можно потушить такое большое пространство. Идеально, конечно, было бы полить всё это водой с высоты, но авиастроение ещё не достигло таких высот, даром, что им занимались сами Элрики. Об этом майор Трингам-старший решил поговорить со своим лучшим другом позже – сейчас всё равно ничего нельзя было сделать. Значит, с воздуха никак. Сбоку тоже – толку в этой реке? Ну можно, конечно, поднять волну – а смысла? Был пожар, будет наводнение. Так ещё и люди пострадают. Нет, тоже не вариант. Оставалось только одно – двигаться изнутри, из-под земли. И уже когда Лео помогал ему охлаждать при помощи большого мокрого листа лопуха обожжённую кожу Эда, Рассела осенило. Ох не зря они с братом долго занимались ботанической алхимией. Корни! Конечно же корни! Дело было сложным и муторным. Нужно было заставить уцелевшие растения пустить вглубь такие корни, чтобы они дотянулись до самой реки. Создать сложную связанную систему тонких каналов, ведущих к полю. А потом, когда корни всё-таки дотянутся, надо было их истончить и разложить до пыли. И вот тогда, под сильным напором мощной водной глади, из-под земли вырвутся небольшие фонтанчики. Но они будут рассыпаны по всему полю – и этого будет более чем достаточно, чтобы потушить не слишком высокие колосья и ворохи сена. Алхимия в тандеме с гидравликой, чтоб её. А что, зря что ли у Рассела брат медик и ботаник, девушка механик, а лучший друг – авиаконструктор? Он тоже в биологии и физике ничего так разбирается! Оставалось только осуществить грандиозный план. Легко сказать «только», надо же осуществить. Площадь поля, охваченная пожаром, была громадной, тянуть корни до воды было далеко и трудно. На уставший организм это было тяжело вдвойне. На измученный тяжёлым днём и ночью без отдыха и сна – втройне. Но отступать было некуда. В один момент Рассел обернулся и, найдя глазами Флетчера, улыбнулся ему бескровными губами, не отрывая пальцев от земли: – Вот теперь я правда понимаю, почему отец запрещал тебе заниматься алхимией… Флетчер молча покачал головой. А что он мог сказать? Рассел сейчас был неестественно бледен, по его лицу градом катился пот, он тяжело дышал. Под его ладонями вздрагивала земля. Младший Трингам видел, как сеткой светящихся зеленоватых сосудов расползается по земле и над нею алхимия брата. Он бы и рад был помочь – но Рассел замкнул преобразование на себе. Да и, в отличие от него, Флетчер не был так уж силён в математических и физических расчётах… Всё, что он мог – быть рядом и молча ждать, с каждой секундой мысленно повышая риски для организма и расценивая серьёзность последствий. Но – не возражать. Эд тоже очень бы хотел помочь. Он понял план, тут же оценив его гениальность и поставив мысленно галочку высказать Расселу всё, что он об этом думает… Но вот в отличие от Флетчера Эд не был силён в ботанической алхимии. Да и все свои силы он уже на сегодня израсходовал – до сих пор рискует потерять сознание от усталости, интоксикации угарным и углекислым газом, сотрясения мозга и работы с самолётом… Ему тоже ничего не оставалось, кроме как молча следить – не за полем, нет. За лучшим другом. И молиться Истине, чтоб ему хватило сил и чтобы он не довёл себя до страшного и необратимого. Они с Алом жизнью уже рискнули, да ещё как. Рассел и Флетчер вообще-то уже тоже… но, видимо, недостаточно. А стоит ли игра свеч? Вопрос риторический. За их спинами – молчаливое дыхание сотен людей. Следят, не отводя глаз. Какими бы они ни были, это всё те же люди. Спасали же они тогда никенавтов и драхмийцев на севере – чем хуже столько лет страдавшие от аместрийской диктатуры ишвариты? Может быть, это было искупление вины всего Аместриса. И почему-то опять ценой жизней четырёх ребят… Ал отчётливо понимал, что он помочь не может. Нет сил. Плохо работает голова. Нужно поддерживать Эда и самому не падать в обморок. Он старался этого не показывать, но, судя по повышенному вниманию Флетчера именно к нему, Альфонс во время посадки самолёта и лежания на земле в дыму пострадал больше ударившегося головой Эдварда. Значит, нужно было просто не мешать. Хотя и страшно – быть настолько беспомощным. Беспомощным? Но Ал обнимал за плечи Эда и придерживал облокотившегося на него Флетчера. Быть опорой – тоже помощь. Ведь так? И всё-таки… Рассел вдруг съёжился, резко наклонившись вперёд. Сил не было. Он почти терял сознание. А ведь осталось совсем чуть-чуть, совсем немного – он практически довёл трансмутацию разложения до конца! И вот так, сейчас?!.. На левое плечо Рассела вдруг твёрдо легла небольшая ладонь Флетчера. На правое – горячая ладонь Эда. Между лопаток ещё одно прикосновение – узкая прохладная ладонь Ала. – Не сдавайся, – мягко попросил Альфонс. – Держись, – коротко потребовал Эдвард. – Мы с тобой, – тихо напомнил Флетчер. Удивительно – но тёмная пелена перед глазами таяла. Всё вновь обретало чёткие контуры. Рассел поднял голову и небрежно мотнул ею, чтобы откинуть чёлку. Это не метафора. Это алхимия. Три алхимика делились с ним своими жизненными силами – и теперь он мог закончить начатое. Старший Трингам дёрнулся – и по всему полю из-под земли забила небольшими, но уверенными струйками речная вода. Огонь затравленно зашипел и начал гаснуть. Клубы чёрного дыма терялись в белом – освобождённая земля задышала. – Получилось! – радостно крикнул кто-то из толпы – и ишвариты радостно зашумели. Флетчер и Эд одновременно выставили вперёд руки – и очень вовремя. Если бы не они, Рассел упал бы прямо на землю. – Братик! – Блистательный, не надо! Тот, повиснув на руках лучшего друга и брата, едва заметно качнул головой. Всё. Баста. Сделал всё, что мог. Теперь можно было и… – Рассел, твою мать! – ругнулся Эд, перехватывая его под рёбрами и осторожно боком укладывая на землю. Напускная злость не могла даже прикрыть неподдельный страх, звучавший в голосе старшего Элрика. – Я тебе что ли разрешал?.. Майор Трингам– старший, а ну отставить!.. – Тихо, братец, не ори, – Альфонс обнял Эда со спины. Он внимательно смотрел на Флетчера, который, тоже полулёжа на земле, заглядывал в лицо своего старшего брата. – Флетчер?.. Младший Трингам поднял голову, и Элрики, к своему облегчению, увидели, что он улыбается. – Всё хорошо. Брат в сознании – просто очень измотан, – тихо пояснил он, машинально поглаживая Рассела по плечу. Эд тут же расслабился и наполовину сполз на землю из объятий Ала. Ал, воспользовавшись случаем, воровато оглянулся, поднял руки над головой… и хлопнул в ладоши. – АЛЬФОНС! – Что?.. я просто поднял дым повыше и отогнал в сторону! Люди хоть дышать этой дрянью не будут!.. Флетчер одарил друга убийственным взглядом и погрозил ему кулаком. Эдвард громко матерился на брата так, что уши вяли. Альфонс, вновь опираясь локтями об землю, виновато улыбался, впрочем, вполне довольный собой. А Рассел, лёжа на боку, чувствуя успокаивающие поглаживания на своём плече, бездумно, но радостно смотрел на чёрное поле, над которым всё ещё струйками били маленькие фонтаны.