И всё хорошо: мы не бесимся с жиру,
Из избы не выносим сор.
И сроки годности этого мира
Истекают ещё не скоро.
«Это судьба», Ундервуд
Когда Ал открыл глаза, вокруг было светло. Даже слишком светло – солнце настойчиво пробивалось сквозь светлую парусину и заливало палатку так, что, казалось, на дворе не март месяц, а вполне себе середина лета. Если бы не лёгкая прохлада, приятно скользившая по обожжённым накануне щекам, сходство было совершенное. Альфонс попробовал сжать кулаки и, к большой радости, ему это удалось. Тогда он постарался приподняться на локтях – тоже получилось. Отлично. Младший Элрик откинул плотное одеяло и сел ровно, с любопытством озираясь вокруг. Правда, вот теперь тело возвестило ему о своём недовольстве резкой болью в плечах, спине и животе, но Ал, досадливо поморщившись, проигнорировал это. Чего там Флетчер говорил про боль в мышцах, молочная кислота? Рассосётся! Непривычно было приходить в себя после очередного приключения не в больничном крыле, а почти на свежем воздухе. С другой стороны, может быть, оно и к лучшему. Бедные врачи уже даже за головы перестали хвататься. Просто смеривали четвёрку усталыми взглядами, в которых читалось: «Что, опять?..» – да и только. Уж сколько раз их буквально пересобирали заново, зашивали и отпаивали – не пересчитать. Наверное, каждые полгода точно, за последние года три. Кстати говоря, о врачах… Ал нахмурился и опустил глаза, вертя головой. Впрочем, он даже испугаться не успел – тут же выдохнул и улыбнулся. Ну вот же – действительно, как обычно. Ничего нового. Слева от него прямо на расстеленной по земле мешковине крепко спали – по порядку – Эд, Флетчер и Рассел. Эдвард лежал боком, лицом к Альфонсу, то и дело хмурился и кутался в шерстяное одеяло, которым его заботливо укрыли по плечи. Ал осторожно забрался рукой под одеяло и нащупал забинтованную ладонь брата. Тот тут же ухватился за пальцы младшего, расслабился и фыркнул. Намечавшаяся было серьёзная морщинка между бровями исчезла, и Ал удовлетворённо кивнул сам себе. Флетчер лежал на спине, устроив голову на плече Рассела. Судя по его безмятежному выражению лица, младшему Трингаму было очень даже удобно и уютно. Зоркий Альфонс с уважением и одновременно грустью мысленно отметил, что юному главврачу вчера досталось не по-детски: ресницы и брови потемнели, явно припаленные огнём, тонкая тканевая повязка надо лбом сменилась плотной, бинтовой, на щеках темнели красноватые пятна ожогов. Хоть не чёрные и не пузыри – и на том спасибо. Зато Флетчер глубоко и спокойно дышал. Наверное, сон – интересно, а сколько они тут уже валяются? – пошёл ему на пользу. Да и кому он на пользу не пошёл бы? Младший Трингам смешно наморщил нос, тихо, как котёнок чихнул, перевернулся на левый бок и засопел в плечо своему старшему брату. – Ну вот, – шёпотом резюмировал Рассел, сонно моргая и улыбаясь. – Простыл, что ли?.. – Не – думаю, просто пыль прилетела какая-то. Он же чувствительный до запахов, – таким же шёпотом ответил Альфонс. Старший Трингам удивлённо поднял глаза. – О, Ал… – он кивнул в знак приветствия, стараясь не сильно двигаться, чтобы не тревожить Флетчера. – Ты тоже не спишь?.. Доброе утро… – Утро, Рассел, утро, а может, и день, – Ал доброжелательно развёл руками. Они продолжали разговаривать очень тихо, чтобы не будить братьев. – Ты как вообще, живой? – Да вроде ничего, – Рассел поднял левую, свободную руку и осторожно потрогал лоб. – Голова слегка трещит, а так порядок… глаз ещё этот, – он недовольно поджал губы, когда пальцы нащупали повязку на правом глазу. – Может, он и даёт… – помолчав, Рассел серьёзно сощурился. – А ты? На тебе вон живого места нет как будто… Альфонс усмехнулся, бросив беглый взгляд на свои руки и тело. Да уж, Рассел прав. По Эду не видно, хотя там тоже картина вряд ли лучше, а вот Ал потрёпан по самое не хочу. Он вообще, если так подумать, мумию напоминает. Забинтована шея, грудь, живот, поверх этого – ещё и левое плечо. Подозрительно тянет одну ногу, что-то щиплет на лице – наверняка раны или ссадины. Саднит кожа вокруг глаз – он ведь тоже далеко не сразу снял лётные очки, справедливо рассудив, что обгоревшая коже лучше, чем просто ослепнуть. Вон, Эд тоже ту ещё панду напоминает или енота. – Да пойдёт, – Ал легонько двинул правым плечом, разминая затёкшие мышцы. – Затянется всё, как на собаке, ты же знаешь. Не впервой. Ничего не сломал, слышу-вижу нормально – ну и сойдёт… – Как я рад это слышать, Ал, ты не представляешь, – разговор прервал еле слышный смешок Флетчера. – Прости, братец, мы тебя разбудили? – Рассел виновато скосил глаза вниз. – Спал бы дальше… – Не, я тоже выспался, ничего, – Флетчер улыбнулся, потянулся и, приподнявшись на локтях (Рассел с сожалением вздохнул, когда брат убрал голову), тепло кивнул сначала старшему Трингаму, затем Алу. – Даже очень ничего – ну просто как заново родился! А сколько мы спим уже? – Понятия не имею… – хмыкнул Ал, приветливо помахав своему лучшему другу рукой. – Но… – Но что за х**ня, поспать не дают! – обиженно буркнул Эд, натягивая одеяло на голову. – Изверги! Пауза. – Эд, а ты уверен, что это Ал Спящая красавица, а не ты? – фыркнул Рассел, садясь рядом с Флетчером и машинально взъерошивая волосы сначала брату, а потом и себе. – Хорош дрыхнуть, на том свете отоспишься! – Непра-авда-а, на том свете тоже так говорили! – капризно пожаловался Эд из-под подушки. – Эд, радость моя, мы и тебя разбудили? – Ал, давясь смехом, заглянул под одеяло. – Прости… хочешь, я Рассела выгоню, и ты ещё поспишь? – Э, с хрена ли?! – возмутился старший Трингам под смех Флетчера. – Что за х**ня, выражаясь словами Удивительного, а, Альфонс?! Флетчер, Ал мне угрожает! – Да не угрожает, Лясь, не угрожает, это он шутит так, – Флетчер, всё ещё весело посмеиваясь, подмигнул картинно нахохлившемуся брату. – Не переживай, никуда он тебя не выгонит, я не позволю!.. – В смысле не угрожаю? Очень даже угрожаю, – Ал невозмутимо пожал плечами. – Если твой брат не даёт моему брату спать, то моя прямая задача – твоего брата отсюда выдворить! – Да сейчас прямо, так я тебе и позволил! – Флетчер в шутку погрозил Алу кулаком. – Пойдём-ка выйдем! – А пойдём!.. – начал было Ал – но тут уж вмешались их с Флетчером старшие братья. – Никуда вы не пойдёте, – безапелляционно заявил Рассел, сгребая Флетчера со спины в охапку. – Это только мы с Эдом драться можем, потому что мы идиоты! А вы булки, а булки не дерутся! Это незаконно! – … булочная философия, – хихикнул Флетчер, не делая никаких попыток высвободиться. Наоборот, поёрзал, чтобы сесть поудобнее, и завалился всем весом на брата. – Вообще-то вы тоже булки, просто постарше! – Почерствее, ага, – хмыкнул Рассел. – Короче, сухарики… – Да ну какой ты сухарик!.. Эд, в отличие от Рассела, даже говорить ничего не стал. Он просто вынырнул из-под одеяла, зевнул, как до этого Ал… и, завалив самого Альфонса на подушку, чмокнул его в щёку. – Братец! Ты чего! – рассмеялся Ал, слегка краснея, но тоже совершенно не сопротивляясь. – Люди смотрят! – Какие такие люди? Эти что ли? – Эд бросил взгляд через плечо назад, на Трингамов, фыркнул – и улёгся на Ала, обняв его за шею. – Да разве ж это люди, тьфу! – А кто они, нелюди что ли?.. Да ну Эд! Ну я серьёзно!.. – Альфонс обнял брата за талию и закатил глаза, закрасневшись уж совсем как девица на выданье. Оно и неудивительно – Эдвард только что без всякого стеснения поцеловал его ещё и в губы. – Они – наши лучшие друзья! Чё их стесняться? – Эд невинно пожал плечами, немножко сполз вниз и, с довольным видом зажмурившись, ткнулся носом в ключицы Ала. – Эд, щекотно, прекрати!.. – У тебя там бинт, тебе не может быть щекотно! – У меня от тебя фантомная щекотка, по всему телу! – Ого, тебе так не терпится?.. – ЭДВАРД, ФУ КАК НЕКУЛЬТУРНО! – Вот интересно, нас с тобой сейчас разжаловали или повысили? – Флетчер запрокинул голову, чтобы вопросительно взглянуть в глаза Рассела. – Смотря в какой системе, – хмыкнул тот, стараясь не смотреть на Элриков, чтобы не смущать хотя бы Ала – Эд свой стыд, по мнению заведующего лабораториями Аместриса, уже давным-давно где-то потерял. – Вот если мы про систему ценностей, то повысили примерно до генерал-полковников. А если про систему приличий, то разжаловали примерно до уровня рядовых-тумбочек… – Да какая ты там тумбочка? Максимум табуретка, да и то корявая! – съехидничал Эд, поворачивая голову на бок, чтобы Алу было всё-таки умеренно щекотно, а не слишком. – Сам ты корявая табуретка, причём без одной ноги! – Флетчер, не дав Расселу возразить, показал Эду язык. – Эй! Что за… – возмутился было Эдвард. – А ты в таком случае полудохлый кактус Теодор! – не дал ему закончить реплику Альфонс, убийственно сверкнув глазами на своего лучшего друга. – Он не полудохлый! – обиделся Флетчер. – Он просто в спячке, у него период покоя! – А нам покой только снится! – Угомони своего брата, и он наступит наяву! – За своим бы лучше следил! – Зачем за ним следить? Я его ни в чём не подозреваю! Рассел, зарывшись носом в светлые растрёпанные патлы на макушке Флетчера, трясся от беззвучного смеха. Эдвард, спрятав лицо на груди Альфонса, издавал звуки, напоминающие нечто среднее между бульканьем кита и воплями чаек. – А ты, ты!.. – задохнулся возмущением Ал. – Ты просто… ой, Винри! – Чего? Вроде не похож, – Эд озадаченно поднял голову – как раз вовремя, чтобы увидеть испуганный взгляд Флетчера, обернуться – и нервно улыбнуться. – Ой-ёй… Рассел в недоумении тоже поднял глаза – и наткнулся на крайне красноречивый взгляд своей девушки. А, так вот чего в палатке так светло стало… Не в смысле что Рокбелл принесла с собой свет, а в смысле что свет теперь проникал из-за её спины безо всяких препятствий, и девушка поэтому виделась притихшим молодым людям силуэтом какого-нибудь ангела возмездия, несущего им заслуженную кару. Вместе с тем – это всё-таки была именно Винри. Просто Винри – усталая, не спавшая всю ночь, напуганная очередным исчезновением мальчиков… и, очевидно, очень злая. Повисла неловкая тишина. Которую прервал Эд – как самый старший. Он сполз-таки с Ала обратно на землю, прикрытую парусиной, сел рядом с братом и, смиренно опустив глаза, попросил: – Только побыстрее, Винри, пожалуйста. Не хочу долго мучиться. Уж смерть так смерть, ладно. И это… Ала всё-таки пожалей. Он хороший. Флетчер тоже. Рассел вполне ничего. Ну кто ж виноват, что мы все дураки такие?.. – Да, Вин, – поддержал её Флетчер. Рассел разжал руки, и младший Трингам воспользовался моментом, чтобы обнять свои колени и взглянуть теперь на Рокбелл умоляющими огромными глазами, силу которых с детства хорошо знал. – Можно, пожалуйста, гуманно? Я за эвтаназию. Быстро и безболезненно. Мы вроде… немножко заслужили?.. – он театрально шмыгнул носом и втянул голову в плечи. Ни дать ни взять маленький совёнок. Винри всё ещё молчала. Может быть, она хотела выслушать последние слова каждого из парней, поэтому теперь перевела взгляд на Альфонса. Тот, угадав этот жест по движению её головы, прижался плечом к плечу Эда и, сглотнув, нервно улыбнулся: – Эм… доброе… утро, Винри? Тут уж девушка всё-таки не выдержала. – День, Альфонс. Уже день, – процедила она сквозь зубы, отпустив полотно, игравшее в палатке роль двери. Теперь свет снова стал чуть приглушённым, и парни смогли разглядеть лицо Рокбелл. Её глаза буквально метали молнии. – Пятнадцать часов сорок шесть минут. Ал съёжился. Эд испуганно вцепился в локоть брата и всем телом прижался к нему. «Братик, ты не бойся, помрём – так вместе…» Ал дёрнул уголком губ с таким видом, словно у него заболели зубы. «Только это и успокаивает, философский камень души моей…» Винри, больше никак не комментируя свою фразу, медленно перевела взгляд на Рассела. Флетчер машинально подвинулся чуть-чуть в бок и поднял левую руку, как бы прикрывая брата. А Рассел… Рассел этого момента и боялся, и ждал. Совершенно по-флетчеровски втянув голову в плечи и смиренно глядя виноватыми глазами исподлобья на свою девушку (и напоминая, таким образом, большого потрёпанного филина), он по её голубым глазам прочитал всё, что она за последний день пережила. Их с Флетчером утреннее отсутствие, молчащий телефон, бессмысленные гудки – в кабинет фюрера и домой к Элрикам, одинокий завтрак, радио, радостно извещающее, что «этой ночью четыре государственных алхимика предотвратили экологическую и продовольственную катастрофу в ишварском поселении близ Централа! О количестве пострадавших и погибших, а также о состоянии алхимиков не сообщается…», бег до Штаба, страх, истерика, крики на ничего не понимающего Мустанга… Старший Трингам ни с того ни с сего схватил лежащее в его ногах одеяло, накинул его на голову и прижал ладони к лицу. – Братец, ты чего?.. – изумлённо хлопая ресницами, Флетчер пихнул брата локтем в бок. – Я в домике, – ответственно выдал Рассел. – Меня нельзя бить. Я и так отбитый на всю голову. Отбитее меня только Эд, потому что у него вчера сотрясение мозга было. И вообще я спать хочу. Я пострадавший, в конце концов! – В смысле спать?! – во весь голос возмутился Эдвард. – А кто мне сказал: «Хорош дрыхнуть, на том свете выспишься!»?! – Ну ты сказал, что там спать не дают, а я тебе верю, я там меньше был, чем ты, вот и пытаюсь отоспаться… – Рассел немножко раздвинул пальцы, зыркнул на Эда, а потом робко покосился на Винри. – … Птичка, я тебя правда очень люблю. Ну придурок конченый, да. Ну согласен. Но ты хоть это… – он зажмурился. – Флетчера-то пожалей – жалко же ребёнка… А он вчера кучу людей спас… – Да ну какой я тебе ребёнок! – Флетчер мученически схватился за голову. – И вообще, при чём тут я? Это тебя жалеть надо, ты вчера весь бензин трансмутировал! А потом ещё пожар потушил! Гидравлически, между прочим! Тебя тоже нельзя убивать! – он искоса взглянул на Винри и, заметив, что её уголки губ дрогнули в подобии улыбки, мысленно перекрестился, хотя верующим никогда не был и о христианстве знал только со слов Элриков. К слову, Элрики тоже были довольно внимательными, особенно когда речь шла о жизнях друг друга. – Правильно! – Эд вдохновенно стукнул металлическим кулаком по земле – явно демонстрируя Винри, что в этот раз протез ничуточки не пострадал. – И Ала, между прочим, тоже надо в живых оставить! Он вчера такое сделал, такое! Как самолёт довёл между дымными тучами! А потом посадил! Да если бы не он, ишварцы в жизни бы медпомощи не дождались! А потом он ещё всю эту токсичную х**ню, завесу то есть, извиняюсь, поднял алхимией и отправил к Уробороссовой бабушке, чтоб дышать было чем! Он у нас вообще зайка и булочка, причём самая пострадавшая! Винри, неужели ты бесстрастно убьёшь человека, который вчера кашлял так, что непонятно, как у него лёгкие ещё внутри остались?! – Ну уж и Эда тогда пощадить надо! – Альфонс, не дав открывшей было рот Винри сказать ни слова, притянул Эдварда за плечи к себе и сердито тряхнул головой. – Это вообще он командовал всей операцией! И если бы не он, никто никакой помощи бы не дождался! Он всё придумал, он сообразил, когда этим вот, – Ал кивнул в сторону Трингамов, – прыгать с парашютами надо было, он потом сам самолёт посадил чуть не в овраг, да ещё сам после этого очень головой ударился!.. – Точно отбитый на всю голову, – прошептал Флетчер. – Буквально, – шёпотом же согласился с ним Эд. – … и потом, потом! – Ал вошёл в раж. Глаза у него горели. – Потом он ещё и Расселу остатки своих сил передал, чтобы он трансмутацию закончил и сам Истине душу не отдал! Эд вообще лапушка, Вин! Причём тоже пострадавший очень! Посмотри на наши глаза! – Альфонс ткнул в щёку фыркнувшего Эда, затем в свою, разумея ожоги от очков вокруг глаз. – Это же не для себя, это для людей! А ещё… – он набрал побольше воздуха в грудь и единым духом выпалил: – А ещё он не сломал ни один протез, Винри! Нельзя убивать человека, который наконец-то научился так ценить твою автоброню, что предпочёл пожертвовать своей головой, но не протезами! Эдвард хрюкнул со смеху. Рассел, всё ещё не убирая ладоней от лица, истерично посмеивался. Флетчер качал головой, старательно пряча улыбку. Да уж, когда у Ала заканчиваются аргументы по существу, он может людей убедить одними своими горячностью да артистизмом… Вновь стало тихо. Мальчики несмело, с надеждой поглядывали снизу вверх на по-прежнему молчавшую девушку. «Нет. Всё-таки убьёт,» – мысленно тяжело вздохнул Рассел. «Кремировать. Я писал в завещании, что меня надо кремировать? – сосредоточенно пытался вспомнить Флетчер. – И посадить в прах фикус. Треугольный… фикус треугольный, не прах…» «Ал, знаешь, моя жизнь была короткой, но прекрасной. Спасибо, что ты был со мной,» – Эд обречённо опустил глаза. «Да ты не прощайся. Вместе на тот свет и пойдём. Куда уж денемся,» – Ал вновь нащупал руку брата (живую) и легонько сжал его пальцы. Однако Винри задала им совсем неожиданный вопрос: – Ну и где эти двое? Рассел, Флетчер, Эд и Ал вытаращились на неё, как на восьмое чудо света. – Что? – девушка неловко передёрнула плечами. – Я про этих ваших ишварцев, Рика и Лео! Где они? Мне нужно с ними поговорить. Сейчас же. «А что, смерть что ли откладывается?» – Эд недоверчиво покосился на Рассела. Тот молча пожал плечами, приспустив одеяло с головы на плечи. Сам ничего не понимал. – Мы, эм… – всё-таки решился ответить Ал – а то она так смотрит… – Мы не знаем… – Угу, – подтвердил Флетчер, активно кивая. – Мы только недавно проснулись! Ты вообще первая, кого мы сегодня увидели! Вот! Винри скептически поджала губы и уже собиралась было выразить своё недовольство происходящим, как вдруг палатку снова на мгновение залил свет – и за её спиной как из-под земли выросли две темноволосые невысокие фигуры. – Винри, это мы, – тихонько сообщил Рик, переминаясь с ноги на ногу. – Мы… искали тебя и фюрера, чтобы поговорить. Вот. Нашли. – Фюрер сказал сначала поговорить с тобой, – Лео, не решаясь поднять глаза ни на обернувшуюся девушку, ни на глазеющих на них с братом парней. – И мы… пришли сюда, – он до побеления сжал губы и, заставив себя взглянуть Винри в лицо, твёрдо предложил: – Давай выйдем? – Да, давай на воздухе поговорим, – поддержал брата Рик, тоже заставляя себя поднять глаза. – Ребята… – он замялся на мгновение, что назвал их сейчас так по-свойски, но тут же решил, что терять уже нечего, и закончил мысль: – Ребята ни в чём не виноваты. Они наоборот нас всех спасли. Не надо их лишний раз мучить. Ал потерянно моргал. Эд даже рот открыл. Флетчер и Рассел переглянулись. – Ага. Ты… на них не злись, – Лео прикусил губу и сцепил руки в замок за спиной. – Это мы с братом дров наломали. Мы и отвечать будем. Вот. На мгновение хорошо стало слышно щебет птиц. Значит, машинально подумалось Алу, палатка находилась недалеко от подлеска, огораживающего поле… – Пойдём, – не дрогнув ни единым мускулом лица, не выдав своих эмоций ни одной нотой голоса, Винри кивнула – и вышла «на улицу». Рик и Лео, не глядя на парней, поспешно юркнули туда же. – … и что это сейчас было? – Эдвард, ошалело помотав головой, обвёл вопросительным взглядом всю компанию. – Я думал, она нас хотела четвертовать, а не их… – Может, на неё подействовала наша потрясающая актёрская игра? – предположил Рассел, совсем скидывая одеяло и опять опуская подбородок на макушку Флетчера. – А ты играл? Я вот нет – мне правда жить хотелось… – младший Трингам развёл руками. – Да и какая там игра, скорее уж наша четверная харизма… – Да нет, мне кажется, она и до встречи с нами не очень-то планировала нас убивать, – задумчиво покачал головой Ал, откидываясь на подушку. Поясница у него ныла всё сильнее – всё-таки Эд не очень про вчерашнее веселье преувеличил – и хотелось полежать. – А заглянула скорее так, убедиться, что живы… с ума сойти, уже вторая половина дня! – Поверю тебе, как дипломату, булка, – кивнул Эд, оглядываясь на брата и тепло улыбаясь. Впрочем, тут же серьёзнея. – Да уж, я представляю, что там сегодня в Централе творилось… – Нет, Стальной, не представляешь, – сурово заметил мрачный баритон откуда-то сзади. Эдвард едва не подпрыгнул. Флетчер схватился за сердце. Рассел машинально опять сгрёб брата со спины в охапку. Альфонс в ужасе приподнялся на локтях. Сбоку от них мелькнула тёмная тень, затем эта тень оказалась спереди, на секунду палатку залил ослепительный свет – и вот перед глазами Элриков и Трингамов предстал… – Ро-ой, – Эд подавился нервным смешком. – Для тебя сейчас – господин фюрер, – Мустанг, в противовес ангелоподобной (пусть и несущей возмездие) Винри, казался сейчас пришельцем из самого Ада. – И да – он самый. Собственной персоной. Флетчер инстинктивно съёжился, стараясь казаться ещё меньше, чем он есть. Рассел зажмурился. Ал подтянул под себя ноги, сворачиваясь клубочком, и беспомощно взглянул снизу вверх на Эда. Эд погладил его по голове и обречённо кивнул. «А вот теперь точно четвертуют,» – подумали одновременно все четверо. И не ошиблись.***
Чего только Элрики и Трингамы о себе не наслушались за эти полчаса. Даже Рассел и Эд добрую треть слов слышали впервые. На этом фоне изобретённое Расселом пару лет назад в порыве вдохновения «вседолампачество» казалось совсем скромным. Мустанг, похоже, решил высказать им всё, что накопилось за последние годы. И парням ничего не оставалось, кроме как со смиренным и кротким видом выслушать. А как они могли ещё отреагировать, если в эту гневную тираду и слова нельзя было вставить? Эд поперву пытался что-то возражать, но Рой прогремел: «МОЛЧАТЬ, ЛЕТАЮЩАЯ КРЕВЕТКА!», и Эдвард с перепугу ещё теснее прижался к Альфонсу – правда, запоздало сообразив, что мог бы на это и обидеться… Но фюрер уже костерил их на все лады на совершенно другую тему, и напоминать сейчас о летающих креветках было совсем уж не с руки. Ну как вернётся и начнёт читать нотацию «от печки», про здоровье и самолёты? А у них уже уши в трубочку сворачиваются, особенно у Ала и Флетчера… Они покорно кивали. Да, конечно. Разумеется. Что должен был подумать фюрер, когда явился на работу, а в Штабе нет дежурных? Вернее, есть, но это озадаченные сменные. «А мы пришли, а тут уже никого…» Само собой, могли бы хоть записку оставить. А лучше позвонить. БОЯЗНЬ РАЗБУДИТЬ РОЗАЛИ НЕ АРГУМЕНТ! Да, Рой, то есть, господин фюрер, не аргумент… «А ПОЛУЧИТЬ ИЗВЕЩЕНИЕ О ВАШИХ, ИДИОТЫ, СМЕРТЯХ ЛУЧШЕ ЧТО ЛИ БЫЛО БЫ?! И НЕ НАДО, ЭДВАРД, ТАК СМОТРЕТЬ! РАССЕЛ, НЕ СМЕТЬ ЗАКАТЫВАТЬ ГЛАЗА! АЛЬФОНС, НЕЧЕГО ИЗ СЕБЯ СВЯТУЮ НЕВИННОСТЬ СТРОИТЬ! ФЛЕТЧЕР, А УЖ ОТ ТЕБЯ-ТО Я СОВСЕМ НЕ ОЖИДАЛ!» Да, не представляют, что это такое – включить радио, а там про самолёты, пожар, алхимию, спасателей и медиков… Да, полные, абсолютные идиоты, не думающие ни о ком и ни о чём, кроме друг друга да ещё пары идиотских же идей. Безусловно. Да. Именно что как взбредёт в голову, так ничего вокруг не видят. Ну и что, что предотвратили катастрофу и заодно уладили назревавший конфликт с ишварцами. Ну и что, что решили за ночь не одну проблему, а штук пять минимум. Это ещё ничего не значит. Да-да, никто ведь и не спорит, господин фюрер… «ЧТО У ВАС ЧЕТВЕРЫХ ЗА МАНИЯ – КАК Х**НЯ КАКАЯ, ТАК СРАЗУ ЛЕЗТЬ В САМОЕ ПЕКЛО?! ЧТО, БОЛЬШЕ ВСЕХ НАДО?! БЕЗ ВАС НЕ СПРАВЯТСЯ?!» В самом деле, фюрер Мустанг, если и не справятся, должен же у людей присутствовать инстинкт самосохранения… Да, именно, из этого следует, что некоторые штатские тут точно нелюди… «ОБЪЯСНИТ МНЕ КТО-НИБУДЬ ИЗ ВАС, ПОЧЕМУ, ЕСЛИ ЧТО-ТО СЛУЧАЕТСЯ, ВЫ ЧЕТВЕРО ОБЯЗАТЕЛЬНО ОКАЖЕТЕСЬ ИМЕННО ТАМ?!» Господи Фламель, товарищ Мустанг, мы бы сами очень хотели узнать ответ на этот вопрос… Когда Рой немножко подвыдохся и сделал паузу между распеканиями, Флетчер совершенно убитым тоном робко спросил: – … извините, пожалуйста, Рой… то есть господин фюрер… а что такое гондошир?.. Мустанг, явно не ожидавший такого вопроса (и вообще вопросов по поводу значения отдельных нецензурных слов в своей цветистой обвинительной речи), замер на месте. До этого он мерил палатку шагами – два в одну сторону, поворот, два в другую, да ещё и руками размахивал для наглядности. В повисшей тишине буднично-деловитый голос Альфонса прозвучал даже немного издевательски: – Это то же самое, что долбоёб и распиздяй, Флетчер. – А– а… ой… спасибо, – младший Трингам нервно хихикнул, скромно потупив глаза. – Надо будет запомнить… Рассел шумно потянул носом воздух, Эд воровато скосил на него глаза – и оба, обменявшись понимающими взглядами, взвыли от хохота. – Рассел, братик, вы чего?.. – Флетчер попытался было извернуться, чтобы взглянуть на брата, но тот стиснул младшего в объятиях так крепко, что ему было трудно даже пошевелиться. Посему оставалось только вертеть головой да оторопело хлопать ресницами. – … что смешного?.. – Эд, ты только дышать не забывай, пожалуйста… – уговаривал Альфонс Эдварда, завалившегося ему на колени. Губы у Ала едва заметно дрожали – в отличие от Флетчера, он понимал причину внезапного веселья старших. – Ну Эд, радость моя… Ну Эдушка… – Не… не смей меня так называть! – простонал Эдвард между воплями чайки. – А то что? – Ал всё-таки сощурился и затрясся от беззвучного смеха. – Защекочу! – Всё-всё, не буду, страшно! Мустанг беспомощно переводил взгляд с одного «сына» на другого, с другого на третьего, с третьего на четвёртого. Бесполезно – если уж на этих обормотов напал приступ веселья, с ними ничего не поделать. Вон, даже недоумевающий Флетчер тоже уже хихикать начинает – просто за компанию, потому что смех у его друзей и брата больно заразительный… Наконец, фюрер тяжело вздохнул, уселся прямо на землю (то есть на мешковину, заменявшую пол), по-турецки подобрал под себя ноги и, подперев щёку ладонью, с видом скучающего падишаха принялся дожидаться, когда мальчики изволят обратить на него внимание. В конце концов, парни притихли. Эд, икая от смеха, прижался лбом к животу Ала. Ал, подложивший под спину подушку и теперь полусидящий, глубоко дышал, гладя брата по спине и ещё чуть заметно улыбаясь. Покрасневший Флетчер, которому Рассел, между взрывами хохота, буквально на пальцах объяснил причину столь бурной радости, едва заметно посмеивался, отведя глаза в сторону. Сам Рассел, у которого из-за внезапной нагрузки разболелся пресс, улёгся обратно на подушку и теперь старательно вытирал мокрые от смеха щёки, стараясь дышать ровно и не думать о только что случившемся, чтобы вновь не засмеяться. – Ну и что мне с вами делать? – фюрер насмешливо приподнял брови. Он сам еле сдерживался, чтобы не захохотать вместе с молодёжью. Но всё-таки пересилил себя – надо же было сохранить лицо и напускную суровость. Ал нерешительно взглянул на Эда. Эд чуть повернул голову и, встретившись глазами с глазами брата, неуверенно пожал плечами. Флетчер обернулся на Рассела. Тот, прикрыв глаза ладонью, неопределённо повёл рукой. Тогда младший Трингам покосился на Альфонса, сделав большие глаза. Ал обречённо вздохнул (опять всё он…), поднял глаза на Роя, втянул голову в плечи и наивно улыбнулся: – Может быть, всё-таки… понять и простить?..***
В конечном счёте мальчики отделались сравнительно легко. Фюрер назначил им недельный наряд – зато один на четверых. «Будете генералить,» – подчёркнуто сурово пояснил он. «А что, вы нас всех повышаете что ли?» – Эдвард радостно хлопнул в ладоши. «Не дождёшься, Стальной, – хмыкнул Мустанг, – будете мне весь Центральный Штаб перемывать. Генеральная уборка. Без алхимии». Не успел Эд обиженно засопеть, а Рассел страдальчески закатить глаза, как Рой тут же безэмоционально добавил: «Командующим операцией назначаю Альфонса, заместителем – Флетчера». «Меня?!» – изумился младший Элрик. «И меня?!» – ещё больше удивился младший Трингам. Фюрер пожал плечами. «Да, вас. Стальной и Связующий и так командуют постоянно. Пусть немного поподчиняются, им полезно». Эд даже дар речи потерял. Рассел открыл было рот, чтобы возмутиться на дедовщину (к тому же он давно уже не командует, даже дома, с тех пор, как Винри живёт с ними…), как вдруг палатку изнутри опять залил свет. – Господин фюрер, я закончила. Можете теперь вы поговорить с ними, – Винри мотнула головой в сторону «улицы». Пока Рой поднимался на ноги, Элрики и Трингамы успели заметить через приоткрытую «дверь», что Рик и Лео стоят неподалёку с совершенно разбитым видом. Больше того – Рик то и дело шмыгал носом, а Лео отворачивался и тёр глаза рукавом кофты. Мустанг на прощание одарил всю свою светловолосую шайку-лейку довольно убийственным взглядом, зачем-то погрозил им кулаком – и выскользнул на воздух. Винри, сев туда, где до этого сидел глава государства, точно так же, как и он, подобрала под себя ноги, подпёрла щёку рукой и, обведя настороженно притихших мальчиков взглядом, устало вздохнула: – Ну расскажите хотя бы, как вы себя чувствуете, – и вдруг как-то необыкновенно ласково улыбнулась: – Вам, может, принести что-то надо? Вы голодные? – Винри, тебя там что, пытали?.. – севшим голосом поинтересовался Эд. – Или подменили?.. – Флетчер даже испуганно схватил севшего Рассела за локоть. – Братик, тут это… с твоей женой что-то не то! Рассел ни с того ни с сего побагровел, как свёкла. Винри же, лишь немного покраснев, прыснула со смеху в кулак, но комментировать слова Флетчера не стала. – Да нет же – просто я всю свою злость уже высказала этим вот двоим, – она кивнула через плечо – и, опустив глаза, принялась кокетливо наматывать прядь волос на палец. Рассел между тем, похоже, был на грани обморока. – А вы ведь и правда просто-напросто дураки невозможные с обострённым чувством ответственности. И мне вас немножечко жалко. Вот. «Да-а… Флетчер отлично усвоил основы международной политики и женской психологии… Ай молодца! – Альфонс, прикрыв рот ладонью, сделал вид, что закашлялся. И мысленно поставил галочку напротив пункта «Снять перед Флетчером шляпу». Правда, для этого шляпу нужно было сначала отыскать, а для этого – попасть домой, но оно в любом случае того стоило. – Да, братец? Братец?..» У Эда всегда сносило крышу именно в тот момент, когда реальная опасность оказывалась позади. Или наоборот – включался, наконец, инстинкт самосохранения? В любом случае, происходило это задним числом. – Ты, Винри, удивительно проницательна, – он важно развёл руками. – Это ты о чём? – девушка удивлённо подняла на него глаза. – О том, что мы тут все страшно голодные и будем ужасно рады, если ты нам принесёшь немно-ожечко еды – или, на худой конец, отведёшь нас к ней! – Эдвард ослепительно улыбнулся и победно искоса взглянул на Рассела. – А то тут, понимаешь… всё-таки твой муж ещё не объелся груш! А вдруг у ишварцев и груши завалялись? – Я вас всех просто ненавижу, – проворчал Рассел, вновь натягивая одеяло на голову под дружный смех Ала и Флетчера. Винри вдруг опасно сощурилась, скрестив руки на груди. – Это что же значит, птиц, – бархатным голосом спросила она, – ты на мне жениться не планируешь?.. Рассел выпустил одеяло, тут же свалившееся с его плеч на землю, и вытаращился на Рокбелл с такой паникой в глазах, что его можно было только пожалеть. – А что, – робко поинтересовался он, – это надо прямо сейчас сделать?.. Я… я тут как бы немножко не подготовился… – он недовольно поджал губы, взглянув на свою помятую и испачканную вчерашней золой рубашку, но тут же поднял глаза на Винри и поспешно кивнул: – Но, если надо срочно, то я готов! Винри всплеснула руками и, звонко рассмеявшись, кинулась обнимать и целовать ничего не понимающего, но вполне довольного и почти успокоившегося Рассела. Флетчер, в свою очередь взвыв от смеха, завалился на Эда. Ал, спрятав лицо в ладонях, сделал то же самое – и теперь на Эдварда давил «груз ответственности» аж с двух сторон. Однако сам Эд, похоже, ну очень хорошо вжился в роль – поэтому вместо того, чтобы снова задохнуться смехом, он с неподдельным восторгом воздел руки к потолку: – Ура! Свадьба! Свадьба – это прекрасное событие в жизни влюблённых! Чудесное, просто замечательное событие, аж до слёз! – он смахнул эти самые «слёзы». – И какой это праздник для близких и родных! Особенно для братьев и друзей! – Эд приобнял за плечи хохочущих младших. – Ужас просто какой праздник! Смотрите, младший брат жениха и младший брат шафера уже сами не могут сдержаться! Но знаете ли вы, что на таком великолепном и радостном празднике самое прекрасное?.. – Ну давай, Удивительный политик, удиви нас… – ухмыльнулся Рассел, всё ещё напоминающий перезревший помидор, но зато счастливый, сидящий в обнимку с Винри, то и дело целовавшей его в щёку. Эдвард выдержал театральную паузу – и лукаво хмыкнул: – Ну конечно же свадебный стол, уважаемые брачующиеся и гости! – Ох, Эд… – капризно протянула Рокбелл. – Такой момент испортил… – Да ему всегда лишь бы пожрать, ты же знаешь! – Рассел и сам давился смехом. – Помяни моё слово, он и на мои поминки придёт исключительно для того, чтобы его накормили… – Вот уж неправда – на твои поминки я приду для того, чтобы поорать, что ты, малолетка, раньше старенького меня помер, и стребовать с тебя деньги за проигранное пари! – Эдвард подмигнул своему лучшему другу. – Но до твоих поминок ещё дожить, то есть помереть надо, а поскольку мы пока все живы, я предлагаю всё-таки выползти на свет и прошвырнуться до ближайшей столовки! Ладно уж, если не свадебный пир, так хотя б перекус героям Аместриса и Ишвара положен?***
Рик и Лео бочком несмело протиснулись к Элрикам и Трингамам через толпу ишваритов, обступивших вчерашних героев. Щёки у них двоих – то есть у Рика и Лео – горели. Даже тёмная кожа не могла этого скрыть. Но зато фюрер Мустанг пришёл во вполне благодушное настроение и сейчас отправился оговаривать и подписывать какие-то соглашения с главой общины. В целом, ему даже было не на что жаловаться – Эд, Ал, Рассел и Флетчер подарили ему роскошный козырной туз в рукаве, который побить было невозможно. Глава Аместриса мог диктовать сейчас абсолютно любые условия. Но с подобающим ему благородством наживаться на пострадавшем в прошлом от его же рук народе не собирался. Впрочем, именно это сейчас волновало братьев-ишваритов меньше всего. Все вопросы «государственного» масштаба уже были улажены. Они добровольно, честно и со всеми подробностями рассказали обо всём, что произошло за последние два дня, не пытаясь щадить или «обелять» себя. «Смешно – попробуй обели темноволосых и темнокожих», – ни к селу ни к городу подумалось вдруг Лео, но он, конечно, не стал озвучивать эту мысль в присутствие мрачно поглядывавшего на него исподлобья Роя Мустанга. Конечно, это был очень странный разговор. Но с первой их встречи в пустыне роли очень поменялись, и теперь с виновато опущенными глазами стояли ишвариты перед аместрийцами, а не наоборот. Но… Но опять же – не это главное. Рик сглотнул и робко тронул за плечо стоящего прямо перед ним Альфонса. Тот удивлённо обернулся. – А, это вы… – он улыбнулся, хотя взгляд у него всё ещё выдавал настороженность. Был бы Ал котом – уши у него сейчас точно стояли бы торчком. – Мы, – Рик спрятал руки за спину и опустил глаза в землю. – Ал, можно… поговорить с вами? Со… со всеми, – он совсем стушевался и замолчал. Зато вперёд шагнул Лео и твёрдо кивнул. Щёки у него всё ещё были покрыты красными пятнами. – Мы уже поговорили с Винри и фюрером. Остались только вы. И это, если честно… – он тоже замялся на мгновение, но, упрямо прикусив губу, решительно закончил: – Если честно, это для нас важнее всего. Пожалуйста. Альфонс нахмурился и немного помолчал, внимательно глядя в лица Рику и Лео. Потом отвёл взгляд. Зачем-то посмотрел в небо – и только после этого хмыкнул, утвердительно качнув головой: – Хорошо. Можно. Только сначала, – он повёл рукой перед собой, – мы всё-таки поедим, – и поправил небрежно накинутую прямо на забинтованные плечи прожжённую в нескольких местах кожаную куртку. Рик и Лео с облегчением в унисон вздохнули и приготовились терпеливо ждать. Было, чего – парни стояли за импровизированным столом, который оказавшиеся невероятно гостеприимными ишвариты заставили горой еды. Правда, еда была не слишком-то роскошная – в основном овощи, хлеб и немного мяса, – но и голодные, как волки, мальчики не были привередливыми. То есть как голодные как волки – Ал и Флетчер наелись довольно быстро и скромно стояли в сторонке, дожидаясь, пока наедятся Эд и Рассел. Те, впрочем, не столько ели, сколько отвечали на сыпавшиеся на компанию вопросы любопытных мужчин и женщин, стариков и детей, эмоционально размахивали руками и периодически оборачивались к младшим братьям всего с двумя репликами: – Ал, ты точно есть не хочешь? Смотри, какая съедобная фигня! или: – Флетчер, подтверди, они не верят! Иногда наоборот… Винри, растрёпанная, радостная и вполне довольная теперь происходящим, крепко держала Рассела за локоть (чтобы хоть сейчас никуда не удрал) и то и дело обводила толпу победным взглядом. Особенное удовольствие ей доставляло смотреть на девушек примерно её возраста – симпатичных, любопытных и время от времени многозначительно вздыхавших. Рокбелл смеялась и тараторила наперебой с парнями, порой указывая глазами на кольца на правых указательных пальцев Элриков, отрицательно мотая головой в сторону Флетчера и прижимаясь щекой к плечу Рассела. Флетчер, догадывавшийся о значении всех этих ужимок Винри, старался лишний раз вообще не поднимать глаз и скромно выводил носком ботинка узоры на земле. Ал посмеивался и легонько толкал друга в бок, периодически удостаиваясь убийственного взгляда исподлобья и веселясь от этого ещё больше. А вот сами старшие совершенно не замечали этой игры жестов и мимики. Эдвард, разгорячившись, стукнул по столу: «А он вот так, да!» Одежды на нём было не больше, чем на Альфонсе, разве что он где-то ещё откопал свою полусгоревший лётный шлем и нацепил его на голову, чтобы казаться убедительнее. А Рассел в какой-то момент по инерции привлёк к себе Винри поближе и, обняв её за талию, продолжил как ни в чём не бывало вещать о своём, алхимическом… Одеты они с братом были, конечно, «посолиднее» Элриков, но ненамного – испачканные в пепле и немного подпаленные рубашки не в счёт. Рокбелл замерла и притихла. Тут уж даже шевелиться не хотелось – и так понятны значения всех женских взглядов, устремлённых на неё. Рик и Лео переглядывались, несмело улыбаясь, когда вдруг стало подозрительно тихо. Лео удивлённо поднял глаза, Рик привстал на носочки – и оба чуть не ахнули. Почти дежавю… Эд, взъерошенный, как разозлённый воробей, выскочил вперёд, загородив собой Рассела и Винри и, гневно сверкая глазами, разве что не шипел. Ал, в момент как будто ставший ещё выше, тоже успел шагнуть вперёд и, прикрыв рукой Флетчера, сурово исподлобья смотрел прямо перед собой, готовый в любой момент ощетиниться и кинуться в драку. Перед Элриками в расступившейся и замолкшей толпе стоял… – Шрам, – процедил сквозь зубы Эдвард. Альфонс не сказал ни слова – просто сжал кулаки, но рук не опустил. Рассел внимательно рассматривал рослого мужчину в алхимических татуировках. Правда, руки у человека были частично забинтованы, но молодому заведующему лабораториями страны хватало и того, что было открыто. Вчера времени не было, а между тем, именно об Шрама старший Трингам тогда и споткнулся. И именно этот человек оказался косвенной причиной взрыва, из-за которого могли погибнуть десятки ни в чём не повинных людей… по иронии – его же соотечественников, спасённых двумя аместрийцами! Винри вдруг вздрогнула и прижалась к Расселу ещё теснее. Он инстинктивно обнял её ещё крепче. Она при упоминании Шрама Эдом и Алом всегда морщилась и уходила в другую комнату. Но он сейчас, хоть убей, не мог вспомнить, почему. Ишварит с белым шрамом в пол-лица бесстрастно, даже безэмоционально смотрел на четверых алхимиков. Неожиданно он нахмурился. – Стальной алхимик? – напряжённо спросил он, смерив Эдварда внимательным взглядом. – И… – он перевёл глаза на Альфонса – и, похоже, впервые за очень долгое время, искренне удивился. – … его брат? Но разве ты смог вернуть своё тело?.. Или… – он помотал головой. – Всё смешалось… Вместо того, чтобы кинуться с кулаками на самого Шрама, Алу пришлось срочно метнуться в стороны и ухватить под рёбрами Эда – который как раз-таки действительно озверел. – Эд, Эд, братик, спокойно, не надо… – ВЕРНУТЬ СВОЁ ТЕЛО?! ВЕРНУТЬ?! – Эд кричал не своим голосом, размахивая разом и руками, и ногами. – ЭТО ТЫ ГОВОРИШЬ, ШРАМ?! ДА ТЫ!.. КАК ТЫ СМЕЕШЬ?! ЭТО ВЕДЬ ТЫ, ТЫ ИЗ НЕГО ТОГДА ФИЛОСОФСКИЙ КАМЕНЬ СДЕЛАЛ! ВСЁ ИЗ-ЗА ТЕБЯ! ЛИОРЦЫ, ГОМУНКУЛЫ, ДАНТЕ, ЧЁРТОВЫ ВРАТА, НАША РАЗЛУКА – КАКОЕ ТЫ ИМЕЕШЬ ПРАВО!.. – Эд, успокойся! Этого всего не было! – Ал зажмурился, до хруста рёбер прижимая брыкающегося брата к себе. – Он даже не знает, о чём ты! Вспомни – парадокс Элриков, Эд! – … какой философский камень? – ощарашенно пробормотал Шрам, глядя на свои руки. – Я?.. Из… как там тебя… Альфонса?.. Зачем?.. – ЧТОБЫ ОТОМСТИТЬ АМЕСТРИЙЦАМ И УНИЧТОЖИТЬ НАШУ АРМИЮ! – заорал Эд, всё ещё пытаясь рваться в бой. – ТЫ ЧТО, В САМОМ ДЕЛЕ… – он внезапно перестал отбрыкиваться и, обмякнув в руках Ала, поражённо прошептал: – Ты правда ничего этого не помнишь?.. Шрам поднял красные глаза – и медленно отрицательно покачал головой. – Твои слова мне что-то смутно напоминают, – негромко признал он. – Но… нет, Стальной алхимик. Я не помню. Альфонс осторожно ослабил хватку, и Эд оказался снова на ногах. Но драться он больше не рвался. Только, часто моргая, в недоумении разглядывал лицо своего прежнего врага… тогда врага ли? Ведь, технически, расстались они после вызволения Рика из лап аместрийских военных, и уже тогда как будто оставили бессмысленную ненависть в прошлом… Стоп. – Зачем же ты тогда устроил всю эту историю… с авиабензином? – Эдвард помотал головой. Шрам дёрнулся и нахмурился. Бросил взгляд на Рика и Лео, без труда отыскав их в толпе. Но, видимо, у них были такие лица… что он только плотно сжал губы и отвёл глаза: – Око за око, алхимик, – скупо ответил он. – Вы ведь уповаете на закон равноценного обмена, – пауза, горькая усмешка. – За ту историю с военным переворотом, а затем с похищением – никто нам не ответил. Ал тоже нахмурился. Эд подозрительно приподнял брови. Обе истории они прекрасно знали и помнили. Вот только что-то не сходилось. Это был не Шрам. Он всего лишь предложил свою помощь. Значит, это снова были… Ох, ну конечно – кому ещё придёт в голову отомстить военным за похищение младшего брата, как не старшему?.. Затяжное молчание было прервано совершенно адекватным вопросом, заданным вполне будничным тоном (и потому прозвучавшим максимально абсурдно): – Господин Шрам, вы себя сейчас как вообще чувствуете? Элрики обернулись. Рассел и Винри повернули головы. Все, включая самого Шрама, круглыми глазами вытаращились на Флетчера. Разумеется. Кто ещё мог спросить сейчас такую ерунду? Впрочем, для него-то это явно была не ерунда. – Как вы себя чувствуете? – строго повторил младший Трингам, скрестив руки на груди. – Вчера вы были в тяжёлом состоянии. Я залечил самые тяжёлые ожоги и перебинтовал повреждённые части тела, но был уверен, что вас заберут в реанимацию. А вы здесь, на ногах. Так что спрашиваю в третий раз: как вы себя чувствуете? Может, хотя бы присядете? Шрам разглядывал Флетчера, как восьмое чудо света. Что-то шевельнулось в его смутных воспоминаниях о вчерашнем – потому что вместо ответа на вопрос юного главврача Аместриса он ни с того ни с сего спросил с довольно глупым видом: – Ты что – Рокбелл что ли? – Да ну снова здорово… – младший Трингам всплеснул руками и закатил глаза – уже в который раз за сегодня. – У вас что, как врач, так сразу Рокбелл? Я не Рокбелл, я Трингам! Флетчер Трингам, главврач этого бардака под названием Аместрис! – он надулся, как мышь на крупу, и ткнул пальцем в сторону потерянно молчащих Рассела и Винри. – Вот вам Рокбелл, если уж так приспичило! Их дочка Винри! Она мне, конечно, уже почти невестка через старшего брата, но это ещё не повод называть меня её фамилией – тем более что фамилию менять будет она, а не я! Рассел снова вспыхнул до корней волос, убийственно покосившись на Флетчера (тот, впрочем, этого не увидел – обиженно фыркнул и отвернулся). А Винри, на этот раз покрасневшая, как девица на выданье (одно дело так шутить в узком кругу, другое – перед целой деревней), с удовольствием бы провалилась сквозь землю… но вместо этого была вынуждена взглянуть в красные недоверчивые глаза Шрама и робко кивнуть: – Да. Я – дочка четы врачей Рокбеллов, которые лечили вас во время Ишварского конфликта, – помолчала и зачем-то серьёзно добавила: – А то, что у Флетчера глаза большие и синие и волосы светлые – это просто совпадение. Я честно себе таких не выбирала. Оно само! Правда, птиц? – девушка с надеждой посмотрела на своего парня. – Угу, – пришибленно пробормотал тот. – Вроде ты мне список не предъявляла… – Какой список? – Ну, что я должен быть блондином с голубыми глазами… – У меня нет такого списка! – А вдруг был?.. – Какая разница? – Винри сердито топнула ногой. – Ты же от рождения такой был! Был бы ты хоть рыжим – всё равно бы полюбила, если бы прижало! А оно прижало! Любовь зла, полюбишь и козла! – Так, стоп, я, значит, для тебя козёл?! – возмутился старший Трингам. – Да я же образно, птиц… – Как будто он бы рыжим был менее симпатичным, – невинно пожал плечами Флетчер, старательно сжимая губы, чтобы не рассмеяться. – Так, братец! – Рассел грозно свёл брови на переносице. – И ты туда же?! – А что я сказал? – Флетчер вновь принялся выводить носком обуви узоры по земле. – На правду не обижаются… – Сговорились вы что ли меня смущать сегодня?! Не обращая внимания на эту семейную перепалку (которую с неослабевающим интересом слушали все ишвариты, включая Шрама), Эдвард потёр ладонью лоб. Ал задумчиво посмотрел на небо. По голубой эмали резво бежали светло-серые облака, напоминавшие мокрую вату. Интересные, конечно, кольца судеб получаются. Вот взять ветку трагедий. Аместрис разгромил Ишвар. Ишвар попытался отыграться на Аместрисе. В прошлой временной формации, до парадокса Элриков, у Шрама это получилось. В этой нет – но ишвариты надеялись устроить диверсию и уничтожить передовой авиапарк своего грозного соседа. Серьёзный удар по экономике, технологиям и оборонной мощи мог бы быть. Но неудавшаяся попытка им тут же аукнулась. Правду говорят, не рой другому яму – сам в неё попадёшь. А почему не получилось возмездие? Да потому, что пришедший к власти три года назад Рой Мустанг уже отказался от милитаристской политики и начал менять статус малых народов на территории государства… получается, что он начал обратный процесс – по восстановлению исторической справедливости. А ишвариты по старой памяти попытались отомстить, как будто между Ишварской бойней и нынешним днём не было всех этих долгих лет. И напоролись. И кто после этого скажет, что равноценный обмен не работает?.. Или взять эту глубоко личную историю. Тогда, много лет назад, военные похитили Рика. Само собой разумеется, Лео чуть с ума не сошёл от переживаний за брата. Но Эд и Ал ведь тогда помогли – хотя Эд сам был государственным алхимиком. Значит, уже не «чистая» ситуация. Поэтому, когда ишвариты решили взять в заложники Рассела и Флетчера, это тоже было не равноценное «глаз за глаз» – это было полноценное предательство. Причём как по отношению к Элрикам, спасших их тогда, так и по отношению к самим Трингамам, которые, на минутку, в качестве знакомства с Риком и Лео тоже вытянули их из передряги… все четверо относились к ишваритам на равных, по-дружески. А те – нож в спину. Честно? Лишь отчасти – в масштабе геополитическом, а не в человеческом. Да только весы всё покачиваются и покачиваются. И Истина, похоже, уже с катушек едет, как бы так закон равноценного обмена правильно в этот мир пропихнуть. А с другой стороны… нарушать этот закон куда интереснее, чем ему следовать. Хотя и тяжелее. Врачи Рокбеллы однажды спасли Шрама и помогли Рику и Лео. Шрам неоднократно пытался убить друзей её дочки, Рик и Лео похитили её жениха и фактически деверя (раз уж Флетчер в сердцах назвал Винри своей невесткой). А потом бац – и Элрики вновь жертвуют жизнями, чтобы хоть попытаться спасти ишварскую деревню, старший Трингам спасает от верной гибели самого Шрама, а младший – лечит – опять! – и Шрама, и ещё добрую половину народа… Круг замыкается, но он внутренний. А чем хорошим ишвариты отплатили этим людям? – Почему ты меня вылечил? – Шрам неожиданно задаёт очевидный вопрос, прервав разлюбезную перебранку Трингамов и Винри. Флетчер, словно не веря своим ушам, косится на него исподлобья – и в сердцах топает ногой: – Потому что я врач! Нужна ещё какая-то причина?! А ну сядьте немедленно, пока от гипотонического криза не свалились – я вас не для того лечил! И побледневший Шрам, впервые после своего родного брата кого-то послушавшийся, покорно опускается на траву. Забинтованная, как и руки, рудная клетка и правда горит – и, возможно, он всё-таки зазря отказался от госпитализации.