***
— Теперь подними его выше. Гермиона сосредоточилась, ее рука поднялась, когда тяжелый стеклянный шар, следуя ее безмолвной команде, поплыл ввысь. В воздухе чувствовалось напряжение, на нее давил груз ожиданий Беллатрикс. — Держи его там. Изо всех сил пытаясь сохранить левитацию, Гермиона хмыкнула и сделала прерывистый вдох. Ее правая рука, казалось, вот-вот превратится в желе. Она знала, что беспалочковая магия была нелегкой, но она никогда не предполагала, что это так быстро будет истощать ее силы. С палочкой в руке она могла выполнять эти упражнения весь день, не уставая, но магия без палочки требовала другого уровня контроля и выносливости. Когда она сосредоточилась на поставленной задаче, крем глаза она заметила промелькнувшие тени, указывающие на то, что кто-то наблюдал за их тренировкой издалека. С ее позиции было трудно сказать, кто это, но при мысли о Пожирателях Смерти, наблюдающих за ними, у нее по спине пробежал холодок. Шар затрясся, резко теряя высоту. — Сосредоточься! — рявкнула Беллатрикс, — Ты сегодня слишком рассеяна, грязнокровка. В чем дело? Гермиона бросила взгляд на женщину, только для того, чтобы ее снова отругали. — Не смотри на меня! Смотри на свою цель! Кислое настроение взрослой ведьмы казалось еще хуже, чем обычно, и Гермиона задавалась вопросом, что так сильно могло разозлить Беллатрикс. Она глубоко вздохнула и попыталась блокировать любые отвлекающие факторы, сосредоточив свой взгляд исключительно на стеклянном шаре, парящем в воздухе. — Используй Диффиндо. Резким движением запястья Гермиона произнесла заклинание, аккуратно разрезав шарик на две половинки, как масло. Осколки упали на пол, оставляя в воздухе пылинки. Небольшое чувство выполненного долга разлилось в ее груди, но она знала, что Беллатрикс, как всегда, найдет к чему прикопаться. Лестрейндж подняла обе части и осмотрела разрез. Гермиона наблюдала, как женщина проводит большим пальцем по внутренней части шарика с непроницаемым выражением лица. Она приготовилась к критике и уничижительным словам, что было свойственно ведьме. — Он неровный, почти кривой. Но, по крайней мере, на этот раз тебе удалось его разрезать, — сказала Беллатрикс, удивив Гермиону. Затем она подняла две части в воздух, в следующие мгновение они расплавились и соединились вместе, превратившись снова в полноценный шар, — Давай посмотрим, как ты справишься со следующим заклинанием, грязнокровка. Гермиона тяжело вздохнула и коротким рукавом вытерла пот со лба. Ее мышцы дрожали, жаждая заслуженного отдыха. Обучение под руководством лейтенанта было неустанным, с упором исключительно на беспалочковую магию. По мере того, как проходили первые две недели, произносить заклинания становилось все труднее. Огонь вылетел прямо из пальцев Лестрейндж и приземлился на куски дерева. — Твоя очередь, — еще один взмах ее руки, и огонь погас, — Целься туда. Эта женщина находится на другом уровне магического мастерства. Магия без палочки требовала точной синхронизации разума и тела. Если колдовство с помощью палочки было похоже на пронзение воздуха, точные удары для создания силы, то магия без палочки была похожа на скольжение сквозь ничто. Это было похоже на поиск невидимой поверхности для создания энергии — как зажигательная спичка без спичечного коробка. Точность имела первостепенное значение: одно неверное движение, и заклинание могло дать обратный эффект. Однако Гермионе еще предстояло узнать, что точность важна не только в запястье и пальцах, но и в уме. Когда налетел порыв ветра и донес до нее дуновение самого восхитительного, возвышенного запаха, ее мозг закоротило, и она отвлеклась. Пламя вспыхнуло не так, как ожидалось, и вместо этого яростно охватило руку девушки. За считанные секунды все стало сюрреалистичным. — Что я тебе говорила, глупая девчонка! — Беллатрикс взвизгнула. Долгое время сохранявшееся нейтральное выражение на ее лице сменилось гневом и разочарованием, — Ты должна сосредоточиться на том, что происходит впереди, — ее гневные вопли перекрывались страдальческими криками девочки. Гермиона упала на колени, всхлипывая, слезы навернулись ей на глаза. Ее рука была ярко-красной. Из ее пальцев, наиболее поврежденной области, начала медленно сочиться кровь, а на ногтях появился черноватый оттенок. — Покажи мне свою руку, грязнокровка, — потребовал Лестрейндж, подходя к девушке. Но она быстро оттолкнула руку женщины. — Не прикасайся ко мне! — несмотря на отупляющую боль, у нее все еще хватало здравого смысла избегать физического контакта с Лестрейндж, боясь, что это может спровоцировать что-то опасное, как это уже происходило раньше. Лестрейндж отступила назад, смущенная и слегка ошеломленная отказом. Ее показательная доброжелательность мгновенно исчезла, сменившись гневом. Алебастровое лицо напряглось от холодной ярости. — Тогда пусть все остается как есть! — выплюнула она, ее злоба вновь появилась. Темные глаза впились в раненую девушку, — Смирись с этим, грязнокровка. И попробуй еще раз! — ее жестокости не было равных. — Ты серьезно сейчас?! Я не могу пошевелить рукой! — прокричала юная ведьма сквозь стиснутые зубы, ее челюсть сжалась от боли. Капли пота выступали у нее на лбу, заливая глаза. Ее разум с трудом воспринимал реальность, невыносимая боль и ослабевающий эффект от обезболивающего зелья путали ее мысли. Воздух, казалось, сгустился, пока она пыталась найти в себе силы оставаться в здравом уме. — Можешь и ты сделаешь это! Вставай! — командный голос Беллатрикс эхом разнесся по тренировочной площадке, ее палочка применила невидимую силу, которая подняла Гермиону на ноги. Ноги девушки непроизвольно оторвались от земли, как будто она была марионеткой в руках кукловода, — Постарайся на этот раз не вести себя по-идиотски. Или сделай это снова: посмотрим, будет ли мне, черт возьми, не все равно. — Я не могу! — Тогда используй левую руку! — Я не могу, — мучительный крик Гермионы наполнил воздух, ее разочарование и боль выплеснулись наружу, — Я, блять, не могу! Иди ты к черту! Она неподвижно держала руку, кровь собиралась в небольшие пятна и появлялись волдыри размером с монету. Это был ожог второй степени. Пульсирующая боль продолжала нарастать волнами, было очень мало промежутков небольшого затишья, которые давали ей ложную надежду на конец. Но каждая новая волна лишала ее способности даже дышать. Ноги дрожали, как будто они могли вот-вот подогнуться. Беллатрикс приблизилась к ней с хищной грацией — словно зверь, выпускающий когти. Жестокая ухмылка была на ее губах, когда она насмехалась над сопротивляющейся девушкой. — Ты ставишь в неловкое положение меня и себя. Оглянись назад, они видят, насколько ты жалкая, — прошипела она, наслаждаясь мучениями, которые причиняла, — Они смеются над тобой, над твоей отвратительной слабостью. Отказываясь доставить женщине удовольствие видеть, как она колеблется, Гермиона не отрывала взгляда от земли, прижимая раненую руку к груди. Но Лестрейндж была неумолима, чужая палочка приподняла подбородок девушки, заставляя ее встретиться взглядом со своей мучительницей. Вызывающий блеск в глазах брюнетки, казалось, только еще больше позабавил темную ведьму. Когда симптомы запечатления начали усиливаться, она почувствовала прилив отвращения к близости с Беллатрикс. Женщина, казалось, наслаждалась страданиями, радуясь тому, что сломила ее дух. — Скажи мне, девочка. Как ты думаешь, оказавшись на поле боя, другая сторона была бы такой же снисходительной, как я сейчас? Что, если ты получишь травму и единственный способ защититься — беспалочковая магия? Ты собираешься встать на колени и плакать? Все, что девушка хотела сделать дальше, это сорвать жестокое выражение с лица женщины. Но как она могла? Волк внутри нее запретил ей даже думать об этом. — Я задаю вопрос, грязнокровка. Тебе лучше ответить! — голос Беллатрикс понизился до опасного рычания. Сквозь стиснутые зубы Гермиона ответила: — Нет, — не отводя взгляда от пронзительных темных глаз, она продолжила, — Я не стану на колени, — боль нахлынула снова, но ее лицо не выражало того, что она что-то чувствует, отказываясь показать какую-либо слабость. — Что ты собираешься делать? — Я нападу, — слова прозвучали решительно, оправдав ожидания женщины. — Да! — лейтенант вытащила свою палочку, торжествующе отступив назад, — Ты блокируешь свою боль и атакуешь! Потому что от этого зависит твоя жизнь! — она драматично взмахнула рукой, по-видимому, погрузившись в воспоминания о прошлых битвах и замученных врагах, — И это то, что ты сделаешь прямо сейчас! — Беллатрикс скомандовала еще раз. И все же ответ Гермионы застрял у нее в горле, вместо этого она яростно покачала головой. — Ты сделаешь это или я подвергну тебя Круцио! — палочка Беллатрикс угрожающе указала на нее. Карие глаза потемнели от ненависти и негодования, на лице выступили полосы пота и слез, но юная ведьма отказалась уступать садистским требованиям лейтенанта. — Не смотри на меня так, девочка! — женщина зарычала, оскал исказил ее лицо, — Ты отказалась от моей помощи. Теперь мы все делаем по-моему! Здесь у тебя есть два варианта. Либо ты сделаешь, как я говорю, либо будешь лежать на полу, моля о пощаде, но в конечно итоге ты все равно сделаешь, как я сказала… — Мне все равно! Мне все равно, если кто-то смеется надо мной! — она собрала каждую каплю храбрости, которая у нее была, чтобы стоять на своем, — И мне, черт возьми, все равно, если ты применишь ко мне Круцио. Я не буду этого делать, потому что не могу. Не потому, что я не хочу. Услышав достаточно, Беллатрикс оскалила зубы. Обсидиановые глаза окрасились безумием. Она согнула руку, собираясь причинить боль без угрызений совести — тот самый вид боли, который принес ей печально известную репутацию. — Беллатрикс, хватит! — спокойный голос Нарциссы Малфой прорезал напряжение, — Она ребенок. Гермиона повернула голову и увидела блондинку, стоящую в нескольких шагах позади, ее явное присутствие внушало уважение. Для девушки это было очень желанное вмешательство. — Она ребенок, — твердо сказала она, обращаясь к своей сестре. Не опуская палочку, Лестрейндж повернулась к Нарциссе и усмехнулась. — Ей нужно учиться. Я оказываю ей услугу, — ее взгляд вернулся к девушке, — И вижу, что ей необходима доза уважения к своему наставнику. Нарцисса спокойно встала между двумя ведьмами. Волна облегчения захлестнула Гермиону, и девушка задалась вопросом, не наблюдала ли все это время женщина издалека. — Что это за услуга? Ребенок вряд ли может ответить тебе из-за своей боли, — Нарцисса сделала паузу, бросив один непостоянный холодный взгляд в сторону жалкой девочки, — Белла, ты не учишь, ты ее мучаешь. — Это очень плохо, да? — Лестрейндж прошипела, — Ты никогда не была на войне. Война не прощает. Она должна быть готова к предстоящим трудностям, — ее взгляд потемнел, — Более того, ты очень хорошо знаешь, что колдовать можно поврежденной рукой. Не забывай о том, что ты видела это раньше. — Да, и я уверена, ты помнишь, что произошло после, — ответила Нарцисса, безразличная к тому, что имела в виду ее старшая сестра. Возможно, это был смысл ее слов, или, может быть, холодный ответ блондинки заставил Беллатрикс опустить палочку. На мгновение Гермиона почувствовала себя незваной гостьей; обе женщины, казалось, вели личный разговор. — Вы можете продолжить это завтра, — заявила Нарцисса, взяв ситуацию под контроль. — Делай то, что должна, дорогая сестра, — сухо ответила Беллатрикс, отворачиваясь, не удостоив раненую ведьму ни единым взглядом. Когда матриарх Малфоев приблизилась к девушке, ее холодные черты лица сморщились, как будто она почувствовала какой-то ужасный запах. Нарцисса вытащила свою волшебную палочку и нежным движением окунула поврежденную руку в шар с прохладной водой. Прерывистый вздох сорвался с сухих губ младшей ведьмы. — Спасибо, — ответила Гермиона. Она затаила дыхание, ожидая, пока привыкнет к новому ощущению. — Следуйте за мной, мисс Грейнджер, — Нарцисса прошла мимо ведьмы, ее шаги вели обратно в поместье.***
Гермиона знала, что это может случиться, но все равно пошла тренироваться с этой презренной ведьмой! После прошлого месяца она заподозрила, что симптомы запечатления усиливались в день полнолуния. Сегодня оно снова наступало, и обезболивающее зелье стало почти бесполезным. Я думала, что прошлый раз был одноразовой аномалией. Лестрейндж заметила, какой рассеянной она была на протяжении всей тренировки, несмотря на это, Гермиона старалась вести себя так, как будто все нормально. Однако темная ведьма никогда не упускала возможности изучать ее, как букашку под объективом. Надеюсь, она не заметила ничего странного. Последнее, что ей было нужно — это женщина у нее на хвосте, вынюхивающая слабость, подобно гончей собаке, которая учуяла кровь кролика. По взмаху палочки Нарциссы ящики и шкафчики открылись, и ингредиенты сами появились на рабочем столе, как будто они обладали собственным разумом. Рабочие инструменты были аккуратно выровнены, словно ими собирался воспользоваться профессиональный целитель. Измученная, Гермиона легла на маленькую кровать. Ее кости были похожи на спагетти в тарелке супа, а мышцы — на сам суп. Она была совершенно истощена. Тренируясь под руководством Беллатрикс, было ощущение, что вампир высасывает у нее кровь, пока она участвует в шахматной партии. Это было физически и умственно утомительно. Лестрейндж не требовала ничего, кроме совершенства. Абсолютно во всем! — в осанке, положении ног, движениях рук, силе, энергоэффективности и скорости. Но для Лестрейндж Гермиона всегда принимала неправильную позу: она неправильно ставила ноги, неправильно двигала руками, была слишком слаба, чтобы нанести урон, слишком расточительна с энергией и слишком медлительна. И даже когда она все делала правильно, Беллатрикс все равно не переставала принижать ее и указывать на недостатки. Как и сегодня, то, что должно было быть оценено как успешное заклинание, стало новой волной для критики. Ничто из того, что она делала, никогда не было правильным в глазах этой психованной женщины. — Будь проклята эта сумасшедшая ведьма… — Гермиона пробормотала себе. Слабое напряжение проявилось в ее груди, словно волк пытался напомнить ей о глубоких и неразрывных узах, которые она имела с этой ненормальной. …И тебя я тоже проклинаю. — Выпей это, — предложила Нарцисса, протягивая девушке черный флакон. После того, как она опустошила его, жидкость выпустила пар, который заставил ее почувствовать, как будто она высосала лимон через нос. — Что это? — спросила брюнетка и прикрыла рот рукой, чтобы заглушить серию сухих кашлей. — Это помогает ускорить процесс заживления, — объяснила женщина, — Подними рукав и положи руку на стол. Гермиона с готовностью подчинилась. Она смотрела, как Нарцисса зачерпывает пальцами густую пасту из ступки. — Скажи мне, если будет больно, — кончиками пальцев женщина начала размазывать холодную пасту по ране. В прикосновении была нежность, заботливость, которых, как думала Гермиона, не существовало в ней. В конце концов, эта чистокровка ненавидела таких как она. Несмотря на это, успокаивающее прикосновение немного ослабило ее нервную энергию. — Почему ты помогаешь мне? — спросила девушка. — Я уверена, что нашему Господину не понравилось бы, если один из его последователей умер от инфекции, которую можно было бы устранить, мисс Грейнджер. — Я не это имела в виду, я имела в виду тебя… — Это единственное, что имеет значение, — сказала Нарцисса. Выражение ее лица, когда она произносила эти слова, было покрыто толстым слоем льда. — Я понимаю, — внимание девушки переключилось на свою руку и чужие руки, которые ее исцеляли. Так послушно служит Господину. Она видит, что моего статуса крови достаточно, чтобы Волан-Де-Морт был доволен. Еще через несколько мгновений Гермиона заметила напряжение в плечах Нарциссы: ее лицо было гладким и безмятежным, но голубые глаза были отмечены крошечными красными прожилками вокруг зрачков. Женщина, возможно, использовала чары, чтобы скрыть темные круги под глазами, но усталость все еще была очевидна. Она встревожена. Она вспомнила, что Люциус выглядел также и у него были трудности в браке с женой. Возможно, семейные проблемы? Когда похожая на глину оранжевая паста покрыла ее руку, боль утихла, оставив ощущение холода и покалывания на обожженной коже. — У тебя есть какие-нибудь другие травмы? — спросила Нарцисса. — Нет, — ответила девушка, гадая, как долго ей придется ждать, прежде чем она снова сможет использовать свою руку, — Ничего, что стоило бы проверить. Она провела свободными руками по волосам, чувствуя, что они вились и были растрепаны. Затем она посмотрела вниз, на свои колени, и увидела, что ее одежда испачкана грязью. Когда она подняла глаза, то обнаружила, что Нарцисса пристально смотрит на нее. — Спасибо, мисс Малфой, — сказала девушка с натянутой улыбкой, чувствуя себя несколько жалкой в присутствии этой женщины, — За лечение моей травмы и за спасение меня от Беллатрикс. Она бы пытала меня, если бы ты не вмешалась… — Она не собиралась причинять тебе больше вреда, — оборвала ее блондинка, прозвучав слишком самоуверенно. На ее губах появилась кривая улыбка. Была ли эта женщина серьезна? — Так ли это? Она могла бы одурачить меня. — Хотите верьте, хотите нет, мисс Грейнджер. Моя сестра не мучает детей. Ее глаза сузились, надеясь увидеть шутку в этом невозмутимом выражении. Но Нарцисса казалась смертельно серьезной. — Забавно, что вы это говорите, миссис Малфой. Пару недель назад вы спросили, не нанесла ли порез на моих ребрах ваша сестра. А теперь вы сообщаете мне, что она никогда бы не стала меня пытать? — Я никогда не спрашивала, сделала ли она это намеренно, не так ли? — она встала со стула, собираясь вернуть свои инструменты и ингредиенты на место, — Я знаю, что моя сестра склонна терять контроль в бою. Я просто подумала о том, не ударила ли она тебя случайно. Гермиона не согласилась, покачав головой. — Это не оправдывает сегодняшнюю попытку применить ко мне Круцио. Нарцисса перестала раскладывать свои инструменты и обернулась, чтобы посмотреть на девушку. — Нет? — одна очерченная бровь приподнялась, подчеркивая вопрос, — Как долго она тебя тренирует? — Чуть больше двух недель. — Она намеренно подвергала тебя физическим пыткам? Может быть резала тебя? Избивала? — Не совсем, но… — Она намеренно наложила на тебя какое-нибудь проклятие или, возможно, что-то непростительное? — Нет. Но… — Тогда я придерживаюсь своего предыдущего заявления, — короткая, но снисходительная улыбка озарила губы женщины, — Считай, тебе повезло, что она обучает тебя, дитя. Была ли Нарцисса настолько глупа и слепа к поведению своей сестры? Повезло? — Ваша сестра — ведьма-садистка, миссис Малфой, — первые приступы гнева закипели в ее животе, — На случай, если вы не заметили, ей доставляет удовольствие наблюдать, как я получаю боль каждый раз, когда мы тренируемся! И хотя она пока не причинила мне прямого вреда, ее методы сами по себе являются пыткой. Вы видели это сегодня: ее не волнует, что я едва могу двигаться. Так что простите меня за то, что я не верю вам, что она не осмелилась бы подвергнуть меня Круцио ради собственного развлечения. Скажите еще раз, как мне повезло? Нарцисса стояла как вкопанная, ее стоический фасад дал трещину. Ее глаза еще раз осмотрели девушку с неожиданным любопытством. — Моя сестра — одна из лучших ведьм и дуэлянтов, которых вы когда-либо встречали, мисс Грейнджер. Если бы на вашем месте был кто-то другой, он бы счел за честь, что его обучает кто-то вроде нее. Но я знаю, что это то, чего вы не поймете, вы просто… — Грязнокровка, верно? Мы, грязнокровки, ничего не понимаем. Краткая, презрительная полуулыбка промелькнула на ее лице. — … Ребенок, и к тому же магглорожденный, да. Среди прочего, — загадочно сказала она, — Моя сестра не «сумасшедшая ведьма», как вы откровенно выразились, — после паузы ее глаза засияли новым светом, — В конце концов, вы бы узнали… — Что…? О, — Гермиона быстро подхватила, проглотив смущение, изначально вызванное Мастером зелий, — Послушайте, что бы Северус вам ни сказал, это… — …Это ложь. Я знаю, — Нарцисса возвращается, чтобы забрать ступку с рабочего стола, — Я вижу, вы поговорили с ним, — сказала она непринужденно, — Простите, что продолжаю настаивать, просто я нахожу это странным. Как вы думаете, почему он солгал ради вас той ночью, мисс Грейнджер? — холодные и расчетливые голубые глаза стали немного шире и проницательнее. — Я не знаю, миссис Малфой. Возможно, Нарцисса была не такой банальной и поверхностной, как Гермиона изначально думала. Хитрая натура слизеринки проявилась в блеске ее голубых глаз. — Я просто нахожу это нетипичным. Я никогда раньше не видела, чтобы Северус так мелко лгал. Северус не лжет? Что ж, это достойно! Забавная мысль умерла слишком быстро, и, в свою очередь, осознание поразило ее, как удар под дых. Гермиона снова чуть не вздрогнула от боли, ненавидя себя за то, что не заметила этого раньше: как было возможно, что Снейп, человек, чья жизнь была построена на лжи, не смог убедительно солгать Нарциссе? Эта чертова змея! И теперь невысказанные слова Нарциссы отчетливо донеслись до девушки: — Ты что-то скрываешь. Гермиона напустила на себя отстраненный вид, пытаясь сохранить самообладание. Пришло время уходить. — До сих пор вы были для меня очень любезной хозяйкой, миссис Малфой. И это несмотря на ваше явное отвращение к таким как я. Оно заставляет меня усомниться в вашем мягком характере. Если вам нужна информация, я не могу ее предоставить, — в ее взгляде была осуждающая тяжесть, — Возможно, вам следует сосредоточиться на ваших текущих семейных проблемах вместо того, чтобы тратить свое драгоценное время на меня. Если ее язвительный тон каким-то образом повлиял на Нарциссу, девушка этого не заметила. — Вы слишком много на себя берете, — коротко сказала она, — Скажите мне, мисс Грейнджер. Все ли магглорожденные такие дерзкие, заносчивые… — ее взгляд метнулся к только что зажившей руке Гермионы, — и неблагодарные, или только вы? Дверь внезапно распахнулась, напугав Гермиону. — Мы закончили. Пожалуйста, будь так добра уйти. Оказавшись немой и глупой, ведьма вышла из комнаты. В тот момент, когда она оказалась снаружи, дверь за ней захлопнулась. Стыд и вина поднимались в ней с каждым шагом, который она делала по длинному коридору. Гермиона забежала вперед, даже если она была права в своих обвинениях, не было никаких доказательств, подтверждающих истинные намерения Нарциссы. Северусу нужно кое-что объяснить. Волшебник знал, что делал. Он лгал достаточно ровно, чтобы была возможность выкарабкаться, но этого было мало, чтобы Нарцисса полностью поверила мужчине. Зачем ему это делать? Его ложь всегда была преднамеренной и хорошо продуманной, что заставило Гермиону усомниться в собственном осуждении. Или, возможно, я слишком много думаю?***
Агония. Это слово она часто использовала, когда описывала превращения в оборотня. Ужасная, вызывающая стоны боль от треска костей и растягивания кожи появилась сегодня вечером на час раньше. Сначала по всему ее телу проросла шерсть, руки и ноги начали увеличиваться в размерах, становится больше и толще. Шелушились пальцы, превращаясь в очень острые когти. Первые секунды были адом на земле. Кости ломались и росли, изгибались и увеличивались, формируя новое тело. Кожа растягивалась, как резина, чтобы вместить мышцы и органы. Гермиона продолжала думать, что однажды ее кожа не выдержит и разорвется на части, а затем она истечет кровью. Но этого так и не происходило, независимо от того, сколько трансформаций она пережила. Ничего не случалось. Ее человеческие стоны вскоре превратились в пыхтение и глубокое рычание монстра. Новая морда откинулась назад, обнажив ряды острых зубов и два удлиненных клыка, которые теперь задевали ее нижнюю челюсть. Используя кровать в качестве опоры, Гермиона выпрямила позвоночник, балансируя двумя ногами. Трансформация всегда оставляла у нее головокружение и дезориентацию спустя несколько мгновений. Ее взгляд остановился на зеркале, и она убедилась, что накидка, которую она надела ранее, продолжала скрывать ее отражение. Это было и так достаточно травмирующая процедура, что она превращалась в отвратительное чудовище. Не было необходимости заставлять этот образ охотиться за ее сознанием. Что теперь? Ее симптомы пульсировали, как повторяющаяся песня. Но она знала, что если подождет еще немного, раздражение быстро превратится в невыносимый дискомфорт. После того, как произошло запечатление, страдания Гермионы очень скоро переросли в отчаяние, заставив девушку испробовать все, что могло прийти ей в голову. Магия оказалась бесполезной, а снотворные были слишком слабы для этого измененного тела. В конце концов, она наткнулась на Огневиски. Одной или двум бутылкам отвратительного напитка удавалось вырубить ее на пару часов, даря временное облегчение от мучений. Она презирала прибегать к этому, но в этом безнадежном положении выбирать не приходилось. К ужасу Гермионы, эльфы не покинули территорию поместья, чтобы выполнить ее список заявок, наряду со всеми остальными. У меня осталось всего полбутылки. Не имея других вариантов, она выпила что было. Жидкость на вкус была похожа на кислоту, обжигающую рот, горло и желудок, действительно соответствуя своему названию. Неприятный привкус появился, делая горло сухим, словно оно было наполнено опилками. Чувствуя, что эффект будет минимальным, она также выпила обезболивающее зелье, надеясь на некоторое облегчение. Волк внутри возмущался ее нежеланием прислушаться к его просьбам. Он жаждал увидеть свою пару, но Гермиона содрогнулась от одной только мысли об этом. Она яростно боролась с влиянием животного, зная, что день, когда она насладится обществом Лестрейндж, будет днем полным ужаса. Скорее прольется кровавый дождь, чем это произойдет. И даже если ненависти к Беллатрикс было недостаточно, чтобы удержать ее, была еще одна причина сопротивляться. В момент, когда Беллатрикс смогла бы увидеть то, как Гермиона превращается в оборотня, она бы убила ее не раздумывая. Несмотря на это, внезапное напряжение внутри указывало на то, что волка внутри, казалось, не смутили возможные шансы этого. К счастью для нее, пока она не забывала пить аконит, она всегда могла контролировать это тело. Она посмотрела на окна, обдумывая свой следующий шаг. Едва справляясь с симптомами, Гермиона решила выйти. Возможно, если бы я установила между нами некоторую дистанцию, я бы не чувствовала себя так. Надежда избежать мучений подстегивала ее вперед, ведя сквозь ночь.***
Гермиона полулежала на подоконнике, наслаждаясь теплом прекрасного солнечного дня: на чистом небе не было видно ни единого облачка. Нежный летний ветерок шелестел листьями деревьев в восточном саду, создавая успокаивающую мелодию природы. Однако сады поместья были немного эксцентричны на ее вкус. Она предпочитала более обычные сады: те, которые не были заколдованы. Мысль о том, что за тобой наблюдают статуи, похожие на разумных существ, и ты становишься свидетелем самоорганизующихся коридоров, в целом нервировала. В то время как большинству людей может показаться приятным сад без насекомых, Гермионе казалось странным не видеть время от времени бабочек или пчел, пролетающих мимо. Ее внимание переключилось на прилежных садовых эльфов, ухаживающих за ландшафтом. Такой день, как сегодняшний, с его редким голубым небом, обеспечил идеальную погоду для их работы. Некоторые эльфы тщательно убирали ненужные сорняки с лилий и георгинов, в то время как другие искусно подстригали живые изгороди в симметричные овалы. Среди своих наблюдений Гермиона не могла не задаться вопросом: были ли эти эльфы единственными, кто остался в живых? Бедные создания… Они, должно быть, оплакивают своих друзей. Она ощутила укол сочувствия. Девушка снова сказала себе, что ничего не могла сделать, чтобы помочь им. Она снова перевела взгляд на вид, пытаясь отстраниться от тревожных мыслей. Воспоминания о случившимся только усилило ее гнев и постоянный страх, от которых ей еще предстояло избавиться. Безмятежность была прервана приближающимися шагами. Появившийся мальчик излучал уверенность, как будто это место принадлежало ему. В некотором смысле так оно и было, ведь его родители были владельцами поместья. Однако, учитывая, кто жил в соседней комнате, любой, обладающий чувством самосохранения, вел бы себя скромно. В независимости от того кто ты: хозяин или нет. — Скорее всего, тебе придется подождать, — объявила Гермиона, — У меня с ним встреча. Я предполагаю, что это займет несколько часов. Мальчик был безупречно одет и ухожен, что было типично для него. Поза казалась несколько напряженной, как будто он вообще не хотел здесь находиться. Тем не менее, в его глазах горел решительный блеск, напоминающий о днях, когда они соревновались за лучшие результаты на уроках зелий. — Я пришел не на встречу, — сказал он. Его присутствие возбудило ее любопытство, но не настолько, чтобы она полностью заинтересовалась. — О, хорошо, — Гермиона снова переключила свое внимание на вид снаружи. Она отодвинула занавеску подальше, позволяя солнечному свету наполнить комнату. Чего он хочет? Во время ее пребывания в поместье встречи с Драко Малфоем были редкими, еще реже они обменивались словами. И когда они присутствовали в одной комнате, то это было потому, что все остальные тоже там были. Тяжесть его взгляда уперлась ей в затылок. Гермиона с кривой усмешкой подумала, что даже такой тупица, как Рон, понял бы это. Она усмехнулась отсутствию утонченности у Драко. Осторожно, чтобы не привлекать внимания, она начала вытаскивать свою палочку из-под рукава. Если бы этот мальчик хотел драки, она бы дала ему ее. — Кто ты? — спросил Драко. Смешок сорвался с напряженных губ ведьмы, пытающейся сохранить самообладание, когда она вдохнула сладкие цветочные ароматы, доносящиеся из сада, а затем вернула палочку на место. — Что ты имеешь в виду, Драко? — Я видел Сивого, — объявил он. Гермиона обернулась. На этот раз Драко полностью завладел ее вниманием. — Понятно. Они послали тебя забрать его…? — Нет, — по его лицу пробежала непонятная гримаса, — Я видел его в подвале. — Оу, — Гермиона выжидающе уставилась на него, ожидая, когда он скажет свою точку зрения, — Получается, они перенесли его туда. Драко казался выбитым из колеи ее очевидным отсутствием эмоций или реакции, возможно, удивляясь, как она могла оставаться такой невозмутимой. — Так что, я спрашиваю тебя еще раз, кто ты, черт возьми, такая? — Я все еще не понимаю твоего вопроса, — о, нет. Она прекрасно поняла вопрос. Просто так получилось, что она не смогла придумать остроумного ответа. Правда заключалась в том, что Гермиона не была спокойной, ее нервы были туго натянуты. Она просто стала лучше скрывать это, чтобы ничего не случалось. — Возможно, я не проводил много времени с тобой в Хогвартсе, но Гермиона Грейнджер, которую я знаю, никогда бы этого не сделала. Она слишком раздражающе праведна и нравственна. Никогда не умалчивала о том, что считала несправедливым. Я знаю, что в глазах большинства учителей она никогда не могла сделать ничего плохого, — Драко пристально посмотрел ей прямо в глаза, как будто раскрыл хорошо охраняемый секрет, — Ты далека от того, чтобы быть ею. Гермиона не могла решить, было ли все это захватывающим или просто абсурдным. …Северус тоже упоминал нечто подобное. — И как ты думаешь, кто я, просто еще одна ведьма или волшебник, использующий оборотное зелье? Ты думаешь, я краду волосы настоящей Гермионы, пока она заперта в моем чулане? Это звучит слишком абсурдно, тебе не кажется? Особенно в долгосрочной перспективе. Более того, с какой целью мне было бы притворяться, что я Грейнджер? — Так делал Барти-младший, — как ни в чем не бывало вставил Драко. Она весело фыркнула: в этом он был прав. — Да, он делал это. Но у него был мотив. — Что касается мотива, я полагаю, это еще предстоит выяснить, — сказал он. На ее сухих губах медленно появилась ухмылка. — Тогда я бы посоветовала не моргать, Малфой, иначе ты можешь пропустить мой грандиозный план. Она протянула руку, приглашая его присесть, после того как села сама. Когда ее спина коснулась стула, Гермиона заметно вздрогнула от боли, втянув воздух сквозь зубы. Она пыталась сохранять спокойствие и ждала, пока все утихнет. Драко посмотрел на нее с любопытством, но воздержался от дальнейших расспросов. В его голубых глазах не было враждебности, которая обычно сопровождала его. После резкого щелчка ее пальцев рядом с ней появился молодой эльф. — Вы вызывали, мисс? Этого эльфа купили сегодня, она почти видела ценник у него на ухе. И даже если внешность ничего не выдавала, этот малыш не знал своего имени. В отличие от других эльфов в поместье, которые часто обращались к ней «Мисс Грейнджер», когда разговаривали с ней, и «грязнокровка», когда нет. — Принеси нам две чашки чая. Любого чая. Спасибо, — проинструктировала она эльфа. Эльфы были доступны для всех, в определенных пределах, конечно. Их рабство было тем, чем она научилась очень даже наслаждаться. И затем, как будто Драко уловил проблеск ее мыслей, он сказал: — Грейнджер была против рабства эльфов. Она зашла так далеко, что попыталась освободить кухонных эльфов в Хогвартсе. Гермиона подняла обе брови со смесью веселья и недоверия на лице. — Я удивлена, что ты знаешь эти маленькие подробности обо мне, Драко, учитывая, насколько враждебно ты относился ко мне в Хогвартсе. Особенность Оборотного зелья заключалась в том, что оно меняло только внешность, но не мысли человека, которым кто-то хотел притвориться. Брюнетка решила пресечь его подозрения. — В лучшем случае, я думаю, я ожидала, что ты вспомнишь, как называл меня «мерзкой грязнокровкой» на втором курсе, или, возможно, как ты проклял меня Денсаугео не так давно. В худшем случае, ты мог вспомнить только мою фамилию и то, что я ударила тебя один раз. Но ничего сверх этого. И только с этими словами исчезла самоуверенная маска, которую светловолосый мальчик носил до сих пор, считая, что он раскрыл фальшивую Гермиону. Он попытался скрыть свое недоумение за маской стоицизма, которая всегда была на лице его матери. — …Ты очень громко говорила о том, что у эльфов есть права. — Да, я помню, — в ее голосе прозвучал намек на ностальгию, — Я изо всех сил старалась дать им свободу, но они яростно отказывались. Ничего другого нельзя было сделать. В какой момент я решила, что это того больше не стоит? Гермиона неподвижно сидела в молчаливом раздумье. Вероятно, в тот момент когда я поняла, что все гораздо сложнее, чем мои детские мысли и намерения. В день, когда я услышал слова «справедливость для всех» и увидела, что это было всего лишь оболочкой детского идеализма. В ее жизни было много поворотов, все к худшему. Ей открылись глаза на жестокость судьбы волшебного рода. — Что с тобой случилось, Грейнджер? — спросил Драко с ноткой неподдельного любопытства в голосе. Ее первоначальной реакцией была насмешка над ним, она не чувствовала себя обязанной объясняться. Было бы так легко отмахнуться от него и отослать прочь или настроить его против себя так же сильно, как он сделал это с ней в прошлом. И все же ей нужно было отвлечься: все, что угодно, лишь бы не возвращаться к сегодняшнему утреннему инциденту. Она старалась не думать о том, как разгневается на нее Господин и сдержит ли Нарцисса свое слово. Драко был плацебо, которое она не искала и не хотела, но оно было единственным доступным. — Мне было четыре года, когда одна семья переехала по соседству, всего через два дома от нашего, — начала Гермиона, приняв отстраненный вид, — Я помню их прибытие, потому что их дочь несла куклу, которую я ранее попросила своих родителей купить. Несколько дней спустя я увидела, как она играет с куклой в парке неподалеку, и решила подойти к ней, надеясь присоединиться. Я похвалила ее платье, как научила меня делать моя мама, когда я знакомлюсь с кем-то новым. Но вместо того, чтобы ответить любезно, она оттолкнула меня, сказав, чтобы я отвалила. Ты должен понимать, что маггловские дети так себя не ведут. Обычно они вежливы, добры и дружелюбны. Эльф вернулся с чайным подносом, и она быстро отпустила его после того, как он поставил все на боковой столик. — Следующее, что я помню, я сижу в луже. Я помню, что плакала так сильно, что все в парке обернулись посмотреть на меня. Ее родители были рядом и все видели: они сразу же отругали ее и извинились передо мной, а позже и перед моими родителями. Но Мэйзи, так зовут ту девочку, после этого случая стала очень враждебной. И я говорю это не только потому, что она толкнула меня, у нее было такое выражение лица… Оно было несколько отстраненным, бесчувственным. Раньше я думала, что она опасная. И я была отчасти права, потому что два месяца спустя мои родители предупредили меня держаться от нее подальше. Очевидно, она создала себе репутацию беспокойной девочки в округе. Ходили слухи о том, что она столкнула одного ребенка в строительную яму и что она нанесла несколько небольших ожогов на руке другого. — У твоей истории есть конец? Зачем ты мне это рассказываешь, Грейнджер? — нетерпеливо спросил мальчик. Ее взгляд остановился на лице мальчика. — Я пытаюсь ответить на твой вопрос, Малфой. Ты не получишь от меня простых объяснений. Как будто она когда-нибудь скажет ему правду! — Когда пришло письмо в Хогвартс, я совсем забыла об этой семье. Это было до лета прошлого года: я увидела ее снова спустя так много времени. Я сидела на скамейке в том же парке, когда она подошла ко мне. В тот день она выглядела такой нормальной, в отличие от предыдущих случаев, когда действовала мне на нервы. Мы немного поболтали, но было ясно, что у нас нет ничего общего. Мгновение спустя она раскаялась в своих прошлых проступках и извинилась за то, что сделала со мной, когда мы были младше. Я спросила ее, почему она запугивала всех детей. Мейз изобразила на лице нервирующую улыбку и сказала: это причина, — Гермиона прижала палец ко лбу, — Она объяснила мне, что часть ее мозга работает не так, как у обычных людей. Это та часть, которая заставляет нас чувствовать себя виноватыми, когда мы делаем что-то, что считаете неправильным. Я думаю, это то, что делает нас цивилизованными. Такие люди, как она, могли бы убить собственных родителей и не почувствовать вины. — Но она извинилась перед тобой, — возразил Драко. — Нет, — улыбнулась Гермиона, — Она не имела это ввиду. Я сказала, что она не может чувствовать вины, помнишь? — она тяжело вздохнула, — Ты можешь себе это представить? Не испытывать никаких эмоций? Никакой симпатии или сострадания. Мысль о том, чтобы обладать этими качествами, была немного соблазнительной. Но потом она подумала о своих родителях и не смогла смириться с тем, что больше не имеет к ним той глубокой любви, которую испытывала. — Нет, — Драко, казалось, разделял те же мысли, размышляя о том, чтобы стать бесчувственным существом, хотя бы на мгновение. Возможно, он думал о своей тете Беллатрикс, об этом разрушительном, бесчувственном, психопатичном монстре. — Я тоже не могу, — призналась Гермиона, — Однако я видела, что Мэйзи, казалось бы, хорошо приспособилась. Когда я упомянула об этом при ней, она сказала, что все это благодаря поддержке ее родителей и целителей, — девушка склонила голову, ища взгляд Малфоя, — ты видишь, Драко? Я говорю тебе это не потому, что я такая же, как Мэйзи, а чтобы научить тебя вот чему: люди рядом с тобой, твои друзья и семья, обладают властью остановить тебя или наоборот, позволить стать ужасным человеком. Именно их любовь и забота окружающие нас, делают способность творить зло невозможной. Гермиона сделала паузу, размышляя о своем прошлом, о выборе, который она сделала, и жестокости, которую она перенесла. — Если бы окружение Мэйзи было менее благосклонным, она бы стала совсем другой. Зло в ней победило бы. К счастью для нее и для многих других, если так подумать, у нее есть родители, которые любят ее безоговорочно. Когда-то у нее тоже было все это. Верные друзья и замечательная семья. А в какой-то момент все, что осталось, — это ее родители. Потом, пуфф! Ничего! Что случилось? Почему исчезли ее друзья? Была ли их преданность настолько слабой? — Мне хотелось бы думать, что она получила правильный толчок в правильном направлении, — Гермиона мрачно усмехнулась чему-то, что могла понять только она. Что касается меня, я получила правильный толчок в неправильном направлении. Драко спросил, кто она такая, но правда заключалась в том, что Гермиона сама не знала кем является. Всякий раз, когда она пыталась найти причину, которая привела ее сюда, разум сосредотачивался на Дамблдоре, без способности видеть дальше. Но в этом должно было быть что-то большее, чем просто обвинение директора. Наконец, ожидание закончилось. Двери открылись, и слуга Волан-Де-Морта вышел из полутемной комнаты. Гермиона бессознательно сморщила нос при виде мужчины, который всегда выглядел грязным, даже когда носил чистую одежду. Более того, ее раздражало его крысоподобное лицо. — Мой Господин примет тебя сейчас, — сказал человек с крысиным лицом. Гермиона украдкой бросила последний взгляд на Драко, который наблюдал за сценой с болезненным любопытством. Она задавалась вопросом, сможет ли она придумать такой же уровень лжи, чтобы обмануть Волан-Де-Морта. Быстро окинув взглядом затемненную комнату, она увидела Волан-Де-Морта, сидящего на диване. Он гладил Нагайну, что-то шепча ей на змеином языке. Его пристальный взгляд встретился с ее взглядом: он улыбнулся. — Ах, Гермиона. Я был удивлен, услышав, что ты пожелала встречи со мной так скоро. Так скоро…? Ей не понравилась его формулировка. — Ну же, не стой там. Присядь и скажи мне, почему ты здесь. В тот момент брюнетка знала, что не сможет солгать ему. Было неожиданно легко придумать историю для доверчивого мальчика. Но, видит Мерлин, Волан-Де-Морт был кем угодно, только не легковерным. И хотя она не могла упомянуть ему о своей прямой сделке с Нарциссой, девушка не собиралась говорить ничего, кроме правды. Она была бы дурой, если бы не боялась его. Гермиона вытащила свою палочку из рукава и положила ее на центральный стол. Волан-Де-Морт посмотрел на нее с интересом. Она отдала себя на его милость в надежде, что это красноречиво скажет о ее благих намерениях. Ее сердце угрожало выскочить из грудной клетки, а в горле никогда в жизни не было так сухо. Голова Нагайны задрожала, она наклонилась вперед. Она медленно сглотнула, ее горло напряженно работало, чтобы вернуть голос. Достаточно было короткого взгляда в эти красные глаза, чтобы понять ее истинное положение. Он уже знает…