Innocent Death/Невинная смерть

Прыжок Гермионы из окна спальни был выполнен с непринужденной грацией. Когда она приземлилась на мягкую траву внизу, ее сильные ноги поглотили удар, сделав его безболезненным. Стараясь, чтобы ее никто не увидел, она спряталась в тени и кустах, прошла мимо оранжереи поместья, и оттуда бросилась к опушке леса, исчезая в бескрайней темноте. Она двигалась длинными, неуклюжими шагами, совсем как молодой щенок, делающий свои первые шаги на свободе. Всю работу делали ее задние лапы, все еще отказываясь полагаться на передние. Хвост двигался вверх-вниз, как помятая тряпка для вытирания пыли, сама она громко дышала, как ворчливый тролль, а не как тихое, хищное животное, которым являлась. Несмотря на неловкость своих движений, Гермиона не обращала на это внимания: она испытывала новый вид свободы, который ей не был ранее известен. Ее золотистые глаза расширились, когда они с поразительной ясностью осмотрели окрестности. Ночь, которая для человеческих глаз была бы непроглядной, открыла свои секреты для нее. Она восхищалась своей способностью видеть каждое дерево, лист и камень так, словно они купались в тусклом сумеречном сиянии. Глаза оборотня были созданы для того, чтобы видеть тени внутри теней. Это объясняет, почему Люпин никогда не пытался преследовать нас в лесу. Недавно она заметила, что мысли о Люпине больше не вызывают в ее сердце прежнего гнева. Она всегда будет винить его и никогда не простит за то, что он с ней сделал. Именно его ошибка запустила эту цепочку событий. Но, по крайней мере, Гермиона перестала идеализировать то, как однажды она свернет ему шею, чтобы отомстить. Ее янтарные глаза опустились вниз: земля казалась теперь такой далекой по сравнению с ее человеческим ростом. Она уперлась лапами в грязь, наблюдая, как она выдавливается под ними. Было что-то потустороннее в ощущении мягкой, холодной земли под ногами. Гермиона отправилась вперед, запрокинув голову вверх, вдыхая свежие ароматы сосны и дуба, которые она почти могла попробовать на вкус своей чувствительной мордочкой. Она также могла ощущать присутствующих поблизости животных, их отчетливые запахи наполняли ее чувства. Ее уши уловили слабые скрипы, мычание и визги лесных обитателей, погружая в ночную симфонию природы. Ее чувства никогда не были такими острыми! Стремясь исследовать свои новые способности, Гермиона начала бежать с безграничным энтузиазмом. Ее мощные лапы трогали землю при каждом движении, оставляя на ней неизгладимый след. Ветер ласкал ее лицо и трепал густую шерсть. Возбуждение бежало по ее венам, когда ее мышцы растягивались и сокращались с каждым отталкиванием. Какое это было удовольствие! Когда ее передние лапы тоже коснулись земли, неуклюжие шаги приняли ритм стучащего барабана. Только сейчас ведьма начала сожалеть о многих упущенных возможностях, которые у нее были в предыдущие годы, чтобы поэкспериментировать и посмотреть, на что способно это тело. Когда я в последний раз чувствовала себя такой… свободной? Было ли у нее вообще что-то подобное раньше? Впервые Гермиона поняла, что ей не нужно беспокоиться о соблюдении каких-либо норм: она была вольна делать все, что захочет. Бесчисленные пронзительные крысиные крики привлекли ее внимание. Она подняла глаза к небу и увидела колонию летучих мышей, просачивающихся сквозь деревья, как развевающийся плащ. Они куда-то направлялись? Уходили или приближались? Ее необузданное сердце подсказывало пуститься в погоню и разгадать эти тайны. Несмотря на вездесущее присутствие проклятия в ее сердце и разуме, его обычная тяжесть, казалось, уменьшилась перед лицом волнующего опыта бега сквозь ночь. С каждым движением Гермиона оттачивала контроль над своей более крупной фигурой, руководствуясь инстинктом и практикой. Бег на четвереньках теперь казался ей таким естественным, что она забыла о своей прежней сдержанности. Следуя за летучими мышами, она добралась до подножия холма, покрытого высокой травой, откуда наблюдала, как они взмывают все выше в небо. Лунный свет создал непроглядно-черное облако их силуэтов, прежде чем они исчезли за холмом в мгновение ока. Оборотень встала на ноги и пошла вперед, чувствуя, что трава все еще хранит тепло послеполуденного солнечного света. Впереди она увидела крошечные зеленые огоньки. Ее шаги пробудили маленьких насекомых ото сна. К ее восторгу, светлячки парили рядом с ней — они танцевали вокруг нее, устраивая шоу. Показ огней сопровождался пением цикад, а случайное уханье совы усиливало очарование. Невероятно… Ею овладело чувство детского восторга. И до чего это было странное чувство! Да, довольно странное, но не неприятное: она приняла его с распростертыми объятиями, зная, что такие моменты, возможно, никогда не повторятся. Не имея никаких других мыслей, она медленно легла на траву, позволив себе увлечься чернильным небом и яркой полной луной. И в течение следующих часов ей ни разу не пришло в голову обвинить проклятие в своих бедах. Мышцы потеряли свою напряженность: ее сердцебиение замедлилось и теперь играло ритмичную мелодию, которая убаюкивала ее, приводя в состояние спокойствия. Опьяненная мирным удовлетворением, Гермиона не знала, в какой момент ее веки отяжелели, или когда она перестала открывать глаза. В следующий раз, когда она увидела небо, луны там больше не было, что означало приближение рассвета. Она поднялась с земли, готовая броситься обратно до того, как выглянет солнечный свет. Однако, сделав свой первый шаг, она внезапно поняла, что четкого пути назад нет. Гермиона потерялась. Подавив свои непосредственные страхи, она бросилась вперед и побежала так быстро, как только могла, восстанавливая свой путь по памяти. Двигаясь, она нюхала воздух, надеясь, что ее нос укажет ей правильное направление. Без звезд или луны, которые могли бы указать ей путь, была возможность, что ее собственный запах может привести ее обратно. Однако все, что она смогла различить, был запах сосны, мягкого дуба, сухих листьев, грязи и экскрементов животных. Отчаяние порождает ошибки. Думай, Гермиона, думай! Она посмотрела на небо и обратно на пространство вокруг, подняв нос, чтобы снова глубоко вдохнуть. Ничего. Она продолжала напряженно думать, ее разум кричал обо всех потенциальных вещах, которые могут пойти не так, если она не вернется вовремя. Внезапно ее мозг зарегистрировал новый запах. Он был металлическим, похожим на ржавчину. Не зная, что делать, Гермиона повернула налево и побежала к нему. Запах привел ее на протоптанную тропинку, где высокая трава и низкорослые растения по обе стороны были грубо скошены. Что-то или кто-то недавно проходил мимо, но запахов было слишком много, чтобы различить. Маленькие острые кусочки дерева застряли у нее между лапами. Тогда Гермиона заметила следы когтей на деревьях вокруг нее, на земле была разбросана кора. …Медведь? Там были следы чего-то зловонного, прогорклого, а также присутствовал табачный дым. И еще, аромат еды — слабый запах масла и, возможно, хлеба. Но металлический запах затмевал все это. Масло? Посреди леса? Когда она двинулась вперед, она сделала еще один глубокий вдох. Шерсть на ее шее мгновенно встала дыбом, и Гермиона зарычала, поняв, что ее нос уловил не ржавчину. Это была медь — привкус крови. Ее уши дернулись от слабых всхлипываний. Вопреки здравому смыслу, Гермиона распростерлась на четвереньках и пошла на звук. Вскоре воздух наполнил запах обнаженной плоти и едкий запах чьего-то пота. Это была смерть, проникшая в ее ноздри и коснувшаяся внутренней части ее лица. Гермиона сверкнула острыми зубами. ..Сивый! Приближаясь, она старалась не наступать на сухие листья или ветки. Ее глаза расширились, когда перед ней предстало ужасное зрелище. Оборотень с серебристо-серым мехом встал на две лапы, подняв одну переднюю, чтобы держать умирающего эльфа. Рядом с ним, на земле, лежала груда трупов эльфов, большинство из них были без конечностей. Ее глаза сузились, издалека изучая, что ни одно из тел не было съедено, даже не обглодано. Из некоторых все еще хлестала кровь. Сивый расчленил эльфов в качестве какого-то извращенного развлечения. Это была излишняя жестокость, Гермиона никогда не думала, что такое может существовать. За запахами смерти и грязи она уловила аромат специй и масла. Эти эльфы раньше работали на кухне: у маленького, который висел на лапе Сивого, был характерный запах джема. Гермиона заметила, что свисающая рука эльфа была сломана, это делало невозможным его аппарирование. На лице маленького эльфа отразился ужас, и он крепко зажмурил свои большие глаза, когда Сивый зажал хрупкую шею длинными когтями, забирая его последний вздох. Как раз в тот момент, когда Гермиона подумала, что оборотень собирается оторвать ему голову, он остановился. Смущенная, но любопытная, Гермиона с интересом наблюдала. Ее уши дернулись от звука, когда оборотень с серой гривой стал принюхиваться. Прежде чем она смогла осознать опасность, Сивый обернулся, его черные глаза встретились с ее. Гнев на саму себя был первой эмоцией, охватившей ее: насколько глупой она могла быть? Если я чувствую его запах, то и он чувствует мой… Но затем это чувство быстро переросло в страх. Сивый выпустил эльфа из своей хватки, и хрупкое тело упало на груду трупов. Гермиона увидела вспышку узнавания в его ярких глазах: он понял кто она такая, но его угрожающее поведение ни в малейшей степени не уменьшилось. Оборотень открыл свою длинную пасть, обнажив ряды смертоносных зубов, это было похоже на угрожающую ухмылку. Струйки слюны потекли по его подбородку, словно он нашел ее аппетитной. Гермиона предупреждающе зарычала, вздыбив шерсть, чтобы казаться крупнее. Она сверкнула не менее острыми зубами и вытянула лапы, чтобы показать когти. Однако Сивый остался невозмутимым. Девушка снова зарычала, так громко, как только могла. Но единственное, что ей досталось, это насмешливое фырканье. Хотя ее когти были длинными и острыми, они не шли ни в какое сравнение с когтями Сивого: его когти были в два раза длиннее, толще и острее и его громоздкий рост легко затмевал ее. На каждый шаг, который делал серый оборотень, она делала такой же шаг назад. Гермиона понимала, что она ему не ровня, по крайней мере, не в этой форме. Если он хотел убить ее, ничто не мешало ему сделать это. Чувствуя, как адреналин бьет по каждой клеточке ее существа, Гермиона развернулась и бросилась бежать так быстро, как ей позволяло это тело. В отчаянии ее глаза метнулись к небу, она увидела, что звезды на востоке исчезли, сменившись серым светом рассвета. Прошло совсем немного времени, прежде чем ведьма почувствовала быстрое приближение Сивого, его отвратительный запах с каждой секундой становился все отчетливее. Ее ноги резко дернулись вправо, чтобы повернуть налево. Первой мыслью было найти Малфой Мэнор, но, не зная, куда идти, а также учитывая, что вонь Сивого заглушала другие запахи, Гермиона продолжала бесцельно бежать. Паника охватила ее тело, лишив всякой возможности рационально мыслить. Выживание стало ее единственной целью, чего бы это ни стоило. Почувствовав, что он снова почти касается ее, Гермиона резко свернула, лапы были под опасным углом, прижатые к земле со всей силы. Она едва избежала злобного удара его острых когтей, которые задели ее прямо над ушами. Секундное промедление, и Фенрир разорвал бы ей лицо. Пытаясь ранить ее, Сивый потерял равновесие и покатился вниз по грязному склону, словно камень, катящийся с горы. Воспользовавшись случаем, Гермиона попыталась увеличить дистанцию между ними. При первой же представившейся возможности испуганный оборотень метнулась к ближайшему дереву, царапая его кору, чтобы забраться в безопасное место. Но ее когти только проткнули сухую кору и соскребли ее со ствола, прежде чем она смогла подняться. Ее голосовые связки вибрировали высокими звуками, когда отчаяние и страх подпитывали ее попытки, но она все равно была слишком медленной. Все произошло так быстро, что она едва успела заметить сильную хватку массивных лап, тянущих ее вниз, Сивый поцарапал ей спину, и, демонстрируя грубую силу, Гермиону стащили вниз и бросили она противоположную сторону, словно она была всего лишь тряпкой. Ее тело сильно ударилось о камни. Девушка была в ужасе, ее лапы шкребли по земле, побуждая тело встать и убежать. Гермиона шаталась влево и вправо, все еще ожидая, когда ее зрение оправится от головокружения. Сивый наблюдал за ее борьбой с жестоким весельем в глазах. Ему было весело с ней, точно так же, как ему было весело с эльфами. Она чувствовала это по запаху: его возбуждение и желание убить ее. Оборотень бросился вперед, подняв одну лапу в воздух, как будто он собирался обезглавить ее. В следующем движении ведьма использовала свои когти, чтобы бросить грязь в глаза Фенриру, на мгновение ослепив его. Воспользовавшись тем, что он отвлекся, она бросилась назад и побежала так быстро, как только могли нести ее дрожащие ноги. Восстановив зрение и равновесие, Гермиона уловила слабый звук бегущей воды с левой стороны. Ее сердце наполнилось надеждой, когда она заметила поляну с небольшим ручьем впереди. Она знала, что ручей протекает недалеко от территории поместья. Да! Если я смогу добраться до особняка, то буду в безопасности… Осталось еще немного. Наконец, испытав нечто более глубокое, чем ужас, Гермиона обрела надежду, потому что все, что ей нужно было сделать, это следовать по направлению потока. Продвигаясь дальше, Гермиона заметила, что Сивый больше не преследует ее. Взглянув вверх, она увидела первые лучи солнечного света, пробивающиеся сквозь деревья, вселяя девушке большую уверенность. Я могу это сделать! Из ниоткуда, с правой стороны от нее возникла мощная сила и столкнулась с ней, сбив ее с ног. Гермиона неудержимо покатилась, прежде чем остановиться. Она быстро попыталась встать, но прежде чем она смогла даже поднять голову, Сивый уже был над ней. Он схватил ее за шею и потащил к ручью. Молодой оборотень ничего не могла сделать, кроме как просто наблюдать за рычанием Сивого, когда он опускал ее голову в воду. Она брыкалась, царапалась и толкалась, отчаянно пытаясь нанести урон и вырваться на свободу. Но все, что она видела, это воздух, выходящий из ее легких. Фенрир держал ее под водой своей огромной силой. Секунды растянулись в то, что казалось вечностью, прежде чем он, наконец, вытащил ее. Но только для того, чтобы снова погрузить в воду. Борьба усилилась, и с каждым ударом хватка Фенрира на ее шее усиливалась, подталкивая ее все ближе к краю гибели. Страх окутал ее подобно ледяному савану, парализовав, заставив тело казаться таким тяжелым, как твердый кусок железа. Призрак смерти, которого она умело избегала в прошлом, теперь маячил перед ней, готовый заявить на нее права. И все же смерть не была чем-то новым для Гермионы. Она чувствовала все это раньше: так много раз она боялась за свою жизнь, так много раз она стояла между тонкой гранью жизни и смерти. И сегодняшний день не мог быть последним. Сивый был ничем, ничем по сравнению с Василиском, ничем по сравнению с Дамблдором! Сивый была не более чем грязью на ее пути! Как она могла позволить себе умереть подобным образом? Я не умру! Гермиона схватила Сивого за лапу своими обеими и впилась ногтями, пока не проткнула кожу, потянув в сторону, пытаясь отделить мышцу от кости. Оборотень вздрогнула, кровь закапала вниз, в воду, затуманив ее зрение. Но как только Сивый собрался нанести ответный удар, в небе появились первые лучи света. По внезапному повороту судьбы началась трансформация. Массивное тело Сивого начало уменьшаться, как его сила и вес. Гермиона быстро согнула заднюю лапу и нанесла мощный удар ему в грудь, отбросив прочь, как раз в тот момент, когда началось ее собственное превращение. Она выползла из ручья, согнувшись в судорожном кашле, отдающим в позвоночник. Брызги слюны и воды продолжают капать из ее рта и носа безостановочно. Вскоре трансформация закончилась, и брюнетка, запыхавшаяся и уставшая, изо всех сил старалась держаться на ногах. Сивый уже стоял, он крепко прижимал руку к груди: кровь стекала с нее к локтю и к промежности. Его поведение осталось прежним, в его глазах был порочный взгляд, сопровождаемый скрежещущей улыбкой. Он похотливо облизал губы, оглядывая ее с головы до ног. Его язык провел по окровавленным зубам, как будто она была куском мяса, который собирались проглотить. — Я говорил тебе, — прохрипел он, как будто в его горле была пыль, — что рано или поздно я поквитаюсь с тобой, но теперь… — вспышка пламени ударила ему в грудь, обжигая кожу таким же образом, каким и обожгла однажды руку Гермионы. Фенрир взвыл от боли, отступив назад от силы огня. Потрясенный и сбитый с толку, он огляделся, пытаясь определить источник неожиданной атаки. Его лицо исказилось от ярости, отражая растерянное выражение лица самой Гермионы. Предвидев очередное нападение, Сивый подбежал и бросился на нее, собираясь нейтрализовать атаку. Из кончика ее пальца вырвалась голубая струя необузданной энергии, острая, как кинжал. Это произошло так быстро, что ему потребовались секунды, чтобы осознать, что сделала девушка. Его рука была отрублена. Она с мягким стуком упала на землю. Если и раздался какой-нибудь всхлип, стон или вопль, Гермиона этого не услышала. Если на ее лицо и капала кровь, она этого не чувствовала. Если в какой-то момент он и молил о пощаде, она этого не помнила. Своим голосом, громким, как рык льва, не сводя глаз с цели, ведьма произнесла заклинание. — Диффиндо! В результате атаки у него на животе образовался кривой порез: открытая гротескная рана, которая выглядела так, как будто была нанесена битым стеклом. Гермиона с непреклонной решимостью взмахнула рукой, магия струилась из ее руки, когда она безжалостно нападала на Сивого. Некогда грозный оборотень теперь лежал раненый и истекающий кровью на камнях рядом с ручьем. Подойдя к нему спокойными, но твердыми шагами, ведьма встала над ним и посмотрела вниз с ненавистью и отвращением. Сивый улыбнулся в ответ. Рот был полон крови, которая стекала с уголков его фиолетовых губ. Он попытался заговорить, но все, что у него получилось — это искаженная смесь кашля и крови. Очень быстро его глаза широко раскрылись, когда он увидел ногу девушки, зависшую прямо над его шеей. Эти же глаза почти вылезли из черепа, когда Гермиона наступала на него снова и снова. Она глубоко вонзила пятку в его мягкую плоть и нажимала на адамово яблоко до тех пор, пока звук трескающейся трахеи не зазвучал в воздухе. Он был мертв. Ее глаза не отрывались от растерянного выражения чужого лица. Ведьма подняла руку и отправила в него заклятие, она крутанула запястьем в воздухе, как дирижер оркестра взмахивает палочкой в начале сонаты, быстро, точно и грациозно. Девушка расплавила его плоть и порубила на куски. Она не остановилась даже после того, как ее руку свело судорогой. Пока бьющие эмоции от того, какой беззащитной и жалкой он заставил ее себя почувствовать, не стерлись из ее нынешнего сознания, пока паника в ее сердце, наконец, не решила ослабить свою хватку и до того момента, когда Гермиона вновь почувствовала, что восстановила свое положение власти: тогда когда это все произошло, она остановилась. Ведьма повернулась к ручью и направилась к нему короткими, но твердыми шагами. Столь чудесное ощущение прохладной грязи под ее ногами внезапно стало отвратительным. Она села посреди текущей воды, наблюдая, как течение смывает кровь с ее тела.

***

В комнате воцарилась жуткая тишина, когда Гермиона закончила рассказывать свою версию произошедшего. В ее горле стоял ком, который не планировал уходить, сколько бы раз она ни сглатывала. Она не знала, чего ожидать от Волан-Де-Морта, но была чертовски уверена, что он точно не похлопает ее по спине. — Сивый был очень жестоким человеком. Возможно, даже больше диким животным — и это было главной причиной, по которой я хотел, чтобы он был на моей передовой, — его пронзительные красные глаза встретились с ее, — Тем не менее, он никогда не нападал ни на одного из моих. Никогда. Ее взгляд опустился на ковер, пытаясь подавить нарастающие эмоции. Она понимала, как плохо все это выглядело с точки зрения постороннего. Несмотря на то, что она получила некоторые травмы, они были незначительными по сравнению с теми, которые получил Сивый в отместку. Как она могла оправдать нанесение ему увечий и при этом казаться невиновной? Как будто Волан-Де-Морт прочитал ее мысли и добавил: — Люциус пришел раньше тебя, он рассказал мне о том, что видел: тело почти невозможно опознать. — Мой Господин, я клянусь вам, что все, что я сделала, было в целях самообороны. Возможно, я потеряла самообладание во время атак, но это только потому, что я хотела защитить себя. Ее слова были произнесены с предельной искренностью, но недовольство Волан-Де-Морта оставалось очевидным. Он все еще был весьма недоволен ее действиями. — Если вы сомневаетесь в моих словах, я опущу свои окклюменционные щиты, — Гермиона впилась ногтями в ладони, испугавшись присутствия Волан-Де-Морта в ее сознании. Но если был шанс, который мог освободить ее от наказания, она была готова подвергнуть себя, скорее всего, такому болезненному испытанию. Когда она снова подняла голову, чтобы посмотреть ему в лицо, внимание Волан-Де-Морта переключилось на змею у него на коленях. Он едва шевельнул губами, протянув руку, чтобы нежно коснуться ее головы, демонстрируя почти любовную привязанность. Бессильная сделать что-либо еще, Гермиона хранила молчание и наблюдала за незаметным обменом репликами между хозяином и питомцем. В ее голове возник вопрос, заставивший ее задуматься, насколько большое влияние имела Нагайна на Волан-Де-Морта. Когда Волан-Де-Морт вернул свой пристальный взгляд к ней, он казался более задумчивым. — Случилось что-то еще? — он спросил.

***

Было несколько моментов, которые Гермиона проигнорировала, продолжая неподвижно сидеть в ручье. Она не знала, что у нее дрожат руки, которые резко контрастировали с ее безмятежной маской на лице. То, что разум ранее принимал за небольшой синяк на спине, на самом деле было зияющей раной, и она не знала, что на ее предплечье был укус, который требовал внимания целителя. И что более важно, она не услышала характерного звука появления в нескольких метрах от нее или громкого вздоха, который раздался секундой позже. К девушке, сидящей в воде, подошла светловолосая женщина. Ее глаза оставались прикованными к хрупкой на вид фигурке, поскольку разум не мог вынести вида расчлененного тела рядом. — Дитя… — ее голос был мягким, неуверенным, — Грейнджер, что случилось? Она посмотрела в глаза девушки, скрытые завесой мокрых каштановых волос, на коже головы были прилипшие сухие листья и грязь. На теле были раны от недавней борьбы: красные отметины, синяки и глубокие порезы покрывали ее бледную кожу. Не в силах найти способ вывести брюнетку из транса, Нарцисса вошла в ручей и опустилась перед ней на колени, откинув в сторону каштановые волосы. У молодой ведьмы был отсутствующий взгляд, потерянный в далекой реальности, а карие глаза отражали истощение, обрамленное оттенками серого и красного. Нарцисса знала этот затравленный взгляд — она видела его у своего мужа и сестры. Последствия затрагивают даже самых опытных волшебников, не многие могут оправиться от травмы, нанесенной битвой, которая едва не стоила им жизни. Теперь она смотрела на ребенка, который пережил это впервые. Наконец, ее осторожное прикосновение вывело Гермиону из транса. Она моргнула, прогоняя навязчивые видения, затуманивавшие ее разум. Ее глаза переместились на блондинку и долгое время смотрели на ее встревоженный взгляд, как будто ведьма пыталась определить, не галлюцинация ли она. — Миссис Малфой? Что вы здесь делаете? — хрипло спросила Гермиона тихим, дрожащим голосом, сбитая с толку тем, почему матриарх Малфоев вообще оказалась здесь. Блондинка протянула девушке руку, приглашая выйти из холодной воды. Ведьма непроизвольно разжала свои ладони и приняла предложение. Нарцисса ахнула, внезапно с ужасом посмотрев на девушку. — Он тебя укусил? — спросила она, встревоженно уставившись на рану на руке Гермионы. След от укуса был относительно неглубоким, он не достиг кости, но порвал немного кожи и мышц. И всего на секунду она подумала, не изобразить ли удивление. Но ложь могла завести ее лишь еще дальше. — Да, я думаю, что он это сделал, — спокойно ответила она, слишком уставшая, чтобы притворяться. — Неужели ты не понимаешь, что это значит? Грейнджер, я ничего не могу сделать, чтобы остановить распространение инфекции! Единственный, кто мог бы тебе помочь — это Северус, но его здесь нет! И ты не можете пойти в больницу, наш Господин запретил… — Все нормально. Я в порядке. Не совсем в порядке. Начало боли было похоже на крошечные булавочные уколы, пронзающие нервы ее руки и спины. Нарцисса замолчала, увидев, что Гермиону эта трагедия не тронула. — В порядке? — недоверчиво спросила она. Очень быстро женщина взяла себя в руки, сделала шаг назад и осмотрела отметины на теле Гермионы. Взгляд на предполагаемые останки Сивого привел ее в леденящее душу осознание. Ее брови приподнялись, собирая головоломку воедино. — Ты уже заражена ликантропией. Ее голос был не громче шепота. Вскоре на ее лице отразились замешательство и шок, губы беззвучно шевелились, как будто она собиралась заговорить снова, но слова ускользали от нее. Гермиона почти незаметно кивнула. — Это объяснило бы, почему я голая, — слова, которые должны были быть сказаны легкомысленно, прозвучали скорее как испуганная мольба о помощи. Ее рот скривился, когда ее тело задрожало от холодной погоды — только несколько дней спустя она готова была признать, что причиной дрожи был ужас в ее костях, а не чувствительность к погоде. Оправившись от первоначального шока, Нарцисса развязала свой плащ и накинула его на Гермиону. — Пойдем, Грейнджер, — скомандовала она, — Твои раны требуют внимания. — Я хочу пойти в свою комнату, — мысль о том, чтобы отправиться в комнату исцеления Нарциссы, наполнила ее еще большим страхом, — Мне нужно в свою комнату, — настаивала девушка. Казалось, что она будет в безопасности только там, на кровати и под одеялом. Не говоря ни слова, Нарцисса вытащила свою палочку из кармана, и, быстро крутанувшись в воздухе, они оказались перед дверью комнаты Гермионы. — Я установила чары против аппарирования с тех пор, как приехала, — предупредительно объяснила Гермиона, опережая вопрос Нарциссы о том, почему она не смогла аппарировать прямо в покои. Как только они вошли, юная ведьма поспешила в ванную. — Я собираюсь принять душ, — заявила она, запирая за собой дверь, прежде чем Нарцисса смогла ответить. Когда одиночество окутало ее, тяжесть реальности обрушилась подобно неумолимой волне, внутреннему удару, который заставил ее пошатнуться. Самоконтроль и непоколебимая решимость рухнули, подобно хрупкому стеклянному зданию, разбитому невидимой силой. В два больших шага она очутилась у раковины, сжимая пальцами холодные края, когда поток отвращения вырвался изнутри. Поразительно, что может вынести человеческое тело, подпитываемое всплеском адреналина. Не прошло и двух минут, как она почувствовала себя относительно хорошо. Всего лишь за один вдох до этого она ощутила подобие нормальности, но теперь спасительное химическое вещество ослабило свою хватку. Когда сердцебиение выровнялось, ее мышцы заныли, а вместо этого ею овладело глубокое истощение — двойное последствие выгорания в битве и навязчивой встречи со смертью. Гермиона не сразу осознала всю тяжесть своей новой реальности — каждый шаг за порог этого особняка становился рискованным танцем с опасностью. Морщась, она испытывала спазмы, которые сотрясали ее тело, неумолимый ритм тошноты, пульсирующей волнами. Конвульсии скрутили ее живот, вызвав поток слюны с оттенком желчи. Затем боль от ее ран вновь дала о себе знать, симфония покалывающей боли эхом отдавалась из всех углов. Гермиона призвала себя терпеть. В конце концов, немногие мучения могли соперничать с агонией, с которой она сталкивалась ежемесячно. В перерывах между каждым учащением пульса она осмеливалась оторвать взгляд от раковины, встречаясь со своим отражением. Лицо, смотревшее в ответ, было призраком ее самой. Шестнадцатилетний ребенок, заключенный в тело, которое, казалось, носило следы потрясений взрослого человека, как будто за мимолетный промежуток в три месяца прошло десятилетие. Какое отвратительное зрелище она из себя представляла. Она отвела глаза, защищаясь от чужеродной фигуры в зеркале, но без ее ведома за плотно закрытыми веками скрывалась более мучительная картина — гротескное видение Сивого, чья жизнь медленно покидает его тело, когда она набрасывается на него в слепой ярости. …Что я наделала? — Я убила Сивого… — с ее губ сорвался сбитый с толку шепот, подавленный масштабом ее поступков, — Я убила Сивого, потому что он пытался убить меня. На нее накатила еще одна волна головокружения, сделав ее мысли фрагментарными и ускользающими. — Что я только что сделала? — она села на край ванны и попыталась использовать достаточно ясности, чтобы предвидеть последствия своих действий, рассмотреть все возможные исходы. Я в порядке. По крайней мере, я жива, все будет хорошо… Или нет. Волан-Де-Морту может понадобиться моя голова из-за убийство Фенрира. Как я собираюсь это объяснить? Как другие это поймут? Они уже думают, что я предательница. Я не могу сейчас расслабиться… Мне нужно подумать… Может быть, если я спрячу тело, никто не заметит… Гермиона вздрогнула от нарастающей пульсации в груди, которое напомнило ей, что проклятие от ее запечатления было очень живым. Поспешив к ящику под раковиной, она открыла пузырек, обещающий временное убежище от мучений. Внезапный стук в дверь заставил ее вздрогнуть, флакон выскользнул у нее из рук и разбился об пол. — Мисс Грейнджер, все в порядке? Замешательство ненадолго затуманило ее разум, прежде чем воспоминание пронзило дымку — Нарцисса, свидетельница гибели Сивого, ждала ее. Дрожь тревоги скользнула по ее спине. — Да, минутку, я сейчас выйду. Голос Нарциссы, напоминание о предстоящем разоблачении, вызвал у нее холодную дрожь беспокойства. Ужас застыл в ее венах — Нарцисса знала, знала о волке, который жил внутри нее. — Д-да! Я-я выйду через минуту. …Что теперь будет? — Тебе нужна одежда? Что я собираюсь делать? С оттенком отчаяния она попыталась скрыть свое смятение. — Нет, спасибо. Все нормально. Пока вода каскадом лилась из душа, Гермиона смывала грязь, прилипшую к ее коже. Среди шума льющейся воды внутри нее возникла мантра: — Я в порядке, я жива, — сжатие горла выдавало видимость убежденности. — …А он мертв.

***

Держа руку на дверной ручке, Нарцисса боролась с решением, войти ли ей внутрь и проверить состояние девочки. Звук льющейся воды, похожий на непрерывный ливень, успокоил ее, уводя от первоначального беспокойства. Пальцы Нарциссы целенаправленно двигались, щелкая, когда она призывала своего верного эльфа. — Филки. В одно мгновение появилась послушная служанка, склонившаяся в знак уважения к своей госпоже. — Чем Филки может служить вам, госпожа? Уделив некоторое время изучению своего преданного эльфа, Нарцисса не могла не заметить явные признаки горя, запечатленные на облике существа: сгорбленные плечи, усталые глаза и уши, опущенные в знак траура. Время и место для скорби будут позже, сейчас были задачи, которые требовали внимания. — Принеси мне мазь гарроу и амадубиль вместе с двумя салфетками, — приказала Нарцисса, ее взгляд на мгновение метнулся к двери. Приглушенным тоном она добавила, — Как только это будет сделано, передайте моему мужу, что он должен послать кого-нибудь очистить останки оборотня. Направление на северо-восток, вдоль ручья на север. Там лежит тело Фенрира Сивого. Убедите его разобраться с этим делом осторожно: никто, кроме него, не должен быть поставлен в известность. «Пока» осталось недосказанным. Ожидая возвращения эльфа и выхода этой беспокойной девчонки из ванной, Нарцисса воспользовалась случаем и осмотрела покои Грейнджер. И, бегло взглянув, она могла бы сказать, что здешние вещи мало что могут сказать о девушке. Быстрый осмотр комнаты дал мало информации о ее характере — на туалетном столике и комоде не было личных сувениров, фотографий или других сентиментальных предметов. Стол был завален различными научными инструментами — книгами, чернилами и свитками пергамента — все это свидетельствовало об активном уме. Пара маггловских туфель скромно лежала в ногах кровати, в то время как мятая и, возможно, испачканная маггловская одежда томилась рядом с ними и полотенцем, которое прикрывало зеркало туалетного столика. Однако мантия волшебницы не пострадала от такого же безразличия, поскольку была аккуратно сложена на кровати. Я скажу ей, чтобы она оставила себе мой плащ. В противном случае мне придется бросить его в огонь. Одно окно было широко открыто: на нижней занавеске остался намек на утреннюю росу. Нарцисса задумалась: Она выпрыгнула из окна? Нет, этого не может быть, это слишком высоко даже для оборотня. Но тогда, как она выбралась? Неподалеку под занавеской находился загадочный предмет. Любопытство Нарциссы побудило ее обнаружить зеркало Шевалье, которое просто отражало ее собственный взгляд. Переключив свое внимание, она заметила два зеркала поменьше на комоде, оба повернуты от нее. Теперь понятно. Девушка не хочет видеть своего оборотня. Интригующе. Случайно ее нога задела сундук девушки, или, точнее ящик, поскольку он был чуть больше обувной коробки. Металлические полосы покрылись ржавчиной, хотя механизм замка казался относительно новым. Что любопытно, замок оставался открытым. Бросив осторожный взгляд на дверь ванной, Нарцисса собралась с духом, чтобы поднять крышку. Но затем ее попытку встретил всплеск энергии, проклятие, которое заставило ее отшатнуться и отступить. — Чары крови. Проницательная девочка, — пробормотала женщина себе под нос. Возвращаясь к кофейному столику, теперь немного более опрятному, но все еще отмеченному беспорядком с прошлого визита, взгляд Нарциссы остановился на остатках исследований — куче книг и фолиантов, разбросанных пергаментах и нескольких случайно разбросанных перьях. Однако ее внимание привлекла коллекция ингредиентов. Среди всего этого множества начала проявляться закономерность. Некоторые ингредиенты привлекли ее внимание — аконит, серебряная пыль и лунное семя — все неотъемлемые компоненты при приготовлении зелья аконита. Ингредиенты, которые было трудно найти и дорого купить, как странно было видеть их в большом количестве. Как она может позволить себе все это? На первом томе сверху было написано: «Оборотни: нецивилизованные звери». Последующие гласили: «Ликантропия и ее истоки», «Все, что вам нужно знать о Вейлах», и «Магическая запутанность: факт или вымысел?» Однако ее внимание привлек открытый том, большой и тяжелый, рядом с которым лежал мятый пергамент. Что интересно, на томе были свидетельства недавних изучений, его страницы украшали корявые заметки и неразборчивые каракули. На обложке было написано название: «Нерушимые границы магии: жизнь, смерть, деньги — всестороннее исследование магии и ее ограничений». Пальцы Нарциссы осторожно подняли том, удивив ее своим весом, когда она уселась на ближайший диван, чтобы углубиться в его содержимое. Ее исследованием руководил основной вопрос: к какому виду магии пыталась прибегнуть грязнокровка? Границы жизни и творения… … Жизнь сопротивляется сдерживанию: отделенная от своего носителя, жизненная сила рассеивается, поглощаемая пустотой. Тем не менее, история нашептывает о темных артефактах, способных поглотить эту неуловимую сущность… — Как ты нашла меня в лесу? Концентрация Нарциссы рассеялась, когда решительный вопрос прорвался в ее мысли.

***

Не удивленная внезапным вопросом, Нарцисса сохраняла невозмутимость. С отработанной грацией она закрыла том, лежавший у нее на коленях, и положила его обратно на стол, и затем перевела взгляд на Гермиону. — Эльф, которого, как я полагаю, ты непреднамеренно спасла, пришел ко мне. Он рассказал о событиях, которые привели к тому, что остальные мои эльфы были убиты. Объяснил, что последнее, что он видел, был Сивый, преследующий другого оборотня в лесу. Как только взошло солнце, я вышла, чтобы разобраться с этим самостоятельно. — Понятно, — сказала Гермиона, ее пальцы слегка теребили пояс халата, когда она принимала информацию. Казалось неправильным не доверять Нарциссе после того, как эта женщина помогла ей. Однако девушка хорошо понимала, что она не была ее союзником: доверие было невозможным товаром в этих стенах. Эльф аппарировал рядом с Нарциссой, передав ей несколько предметов. Они обменялись несколькими приглушенными словами, и сразу после этого эльф ушел. — Сядьте рядом со мной и покажите мне свою спину, мисс Грейнджер. Женщина отодвинулась в сторону, освобождая свободное место для девочки, чтобы сесть. Гермиона подчинилась, хотя секундное колебание выдало затяжной след недоверия. Ее глаза метались между набором ингредиентов и самой Нарциссой. Отбросив свои подозрения, она устроилась рядом с женщиной, предвкушая, что будет дальше. — Сними халат, дитя, мне нужно осмотреть твои раны. И попробуй немного наклонить спину. Рана растянулась, когда Гермиона наклонилась вперед, что вызвало у нее стон. Вскоре начали появляться завитки пара, неся с собой сильный запах Амадубиля. О, Мерлин. Гермиона поморщилась от надвигающейся боли. Это будет больно… Когда ткань коснулась ее кожи, Гермиона выгнула спину, как пугливая кошка; жар был слишком сильным! Ощущение было сочетанием жгучего ожога и сводящего с ума зуда, создающего невыносимый дискомфорт. — Воздержись от движений: тебе нужна каждая капля, чтобы хватило на всю рану, — приказала Нарцисса. — Ты не можешь воспользоваться Эпискеем? — спросила девушка угрюмо. — Какое ужасное предложение. Конечно, я не могу. Твои раны слишком глубоки. Эпискей только закрыл бы… — Кожу сверху, а не мышцы внутри, что при неправильном обращении может привести к опасной инфекции. Эпискей предназначен только для небольших ушибов или порезов. Его нельзя использовать ни для чего другого. Слова, которые сорвались с ее губ, были громоздкими и неуклюжими, как будто кто-то засунул их ей в рот. — Да… Я знаю, — сказала она, — мадам Помфри была очень разговорчива в отношении правильного использования. Пришло осознание — ее травмы были более серьезными, чем она первоначально предполагала. Гермиона снова дернулась, когда ткань надавила, но женщина крепко схватила ее за плечо: — Прекратите двигаться, мисс Грейнджер, — ее голос был суровым, как у матери, отчитывающей своего ребенка. И без того измотанные нервы требовали передышки. Последние часы были непрерывным циклом агонии — от ее болезненного превращения до почти утопления. Теперь еще и это. — Как ты себя чувствуешь? — спросила Нарцисса, заполнив напряженную тишину. Вихрь мыслей пронесся в голове Гермионы: что должно было произойти сейчас? — Я в порядке, — в ее голосе послышалась легкая дрожь. Она поняла, что говорит как испуганный ребенок. Затем она добавила более уверенно, — Я имею в виду, я немного потрясена, наверное, но, тем не менее, я в порядке. Внутренние слои кожи начали срастаться, вызывая острую боль в спине. Гермионе захотелось вскочить с дивана. — Мисс Грейнджер, почему вам так трудно следовать простым инструкциям? — сказала Нарцисса, удерживая девочку на месте, — Это моя последняя партия этого растения, я бы посоветовала вам оставаться на месте, поскольку нужна каждая его капля. — Мои извинения, миссис Малфой. Я не хочу выглядеть неблагодарно. Просто это чувство слишком не комфортное. — Я полагаю, что неблагодарная часть уже была, мисс Грейнджер. Все, чего я прошу, это вашего сотрудничества и кратковременной паузы в вашем детском поведении. Обычно холодный голос Нарциссы приобрел новый ледяной оттенок. Гермиона тяжело сглотнула, прежде чем заговорить снова: — Послушай, насчет вчерашнего, я не хотела показаться такой неуважительной по отношению к тебе, — она оглянулась через плечо, ища лицо женщины, — Прости меня, если это было оскорбительно. — Рука, — проинструктировала женщина, не встречаясь взглядом с девушкой. Гермиона повернулась к женщине и осторожно вытащила руку из-под халата, волны боли пробегали по ее плечу при каждом легком движении. Как будто ледяного поведения Нарциссы было недостаточно, чтобы выразить ее недовольство, матриарх сильнее надавила на ее рану, вызвав в ответ громкое шипение. — И все же ты сказала вещи, которые тебе не стоило говорить. Твоя дерзость ясно показывает, к какому виду ты относишься. В другое время Гермиона бросилась бы спорить о том, что ее ошибка не имела никакого отношения к ее статусу крови, однако сегодня из-за смущения она лишилась дара речи. — Я верю, что ты способна позаботиться об этом сама, — сказала блондинка, показывая Гермионе, чтобы она прижала ткань к ране. Ведьма поняла, что ее извинения не были желанными и в них не было необходимости. По-видимому, не в силах оставаться на месте рядом с Гермионой, Нарцисса отодвинулась от нее, встала и отошла на несколько шагов. Когда она повернулась, скрестив руки на груди, и ее поведение было спокойным, Гермиона оценила внешность женщины, отметив детали, которые пропустила ранее. Нарцисса Малфой была очень красивой женщиной. На ней было простое, но безупречно сшитое платье кобальтово-синего цвета: консервативного покроя, как и большинство ее нарядов. Пряди волос, похожих на шелк, каскадом спадали на плечи, обрамляя лицо нежными завитками. Ее светлые волосы контрастировали с цветом ткани, создавая впечатление, что верх платья был расшит золотом. Внешность женщины излучала уверенность, непринужденное воплощение стиля. Даже в экстренных ситуациях, подобных этой, ее элегантность оставалась непоколебимой, что свидетельствовало о ее утонченной натуре. — Что произошло сегодня, мисс Грейнджер? — глаза Нарциссы оценивали ее, готовые проанализировать каждое слово, которое собиралось сорваться с ее губ, — И на этот раз избавьте меня от лжи. Ложь… Гермиона в любое время могла бы заявить, что небо является красным, если бы это сохранило ее секреты в безопасности. Однако Нарцисса приоткрыла завесу над одним из них, и теперь она понятия не имела, как будут развиваться следующие события. — Сегодня рано утром я вышла на пробежку в сторону леса, в южной части… — ее пальцы крепко сжали раненую руку. Короткая дрожь пробежала по ее телу, возможно, не столько из-за амадубиля, сковавшего ее плоть, сколько из-за всплывшего страха, появившегося в ее сердце, -… Пробежав не более часа или около того, я столкнулась с Сивым, убивающим эльфов… Итак, Гермиона начала пересказывать события, тщательно отбирая фрагменты, опуская важные детали, такие как основная причина ухода из своей комнаты. — Он узнал тебя? Я имею в виду тот момент, когда он увидел тебя. — Да, он узнал, по крайней мере, я так думаю. Я думаю, что мой запах выдал это. — И после того, как вы оба вернулись в свои человеческие формы, он продолжал преследовать тебя? …Не совсем. — Да, — убедительно ответила Гермиона. Было не время сомневаться в том, что произошло в момент ее гнева. Возможно, позже, в одиночестве своей комнаты, она вернется к этому воспоминанию и соберет все детали снова. — На протяжении всего этого он не сказал тебе ни слова? — Я не остановилась, чтобы поговорить с ним, если это то, о чем ты спрашиваешь. Все, что он сделал, это зарычал на меня. Гермиона внутренне съежилась от своего резкого ответа, защита в ее заявлении была более резкой, чем предполагалось изначально. Обеспокоенная тем, что Нарцисса могла расценить ее тон как признак нечестности, она быстро добавила: — Я не знаю, чего еще он хотел добиться, кроме как убить меня. И в тот момент я поняла, что либо он, либо я. Последнее, что отразилось в его глаза — это удивление: он не ожидал, что я могу творить магию без палочки. — Сивый затаил на тебя обиду за то, что ты с ним сделала. — И что это было? — Гермиона усмехнулась, — Я стала случайной мишенью для заклинания, которое едва помню, как произносила? — Это так, а также ты настроила его против себя в ту ночь, когда он столкнулся с тобой. — Это не оправдывает его… — Я не говорю, что это так. Однако я заметила, что несколько раз, когда ваши пути пересекались, ты глумилась над ним. Без исключения, — холодный голос стал наводящим на размышления, — Он тебе явно не нравился. Гермиона нахмурилась, не оценив намеки женщины. — Он напал на меня, полагая, что я беззащитна! Я не сделала первый укус или не бросила первое заклинание, если ты на это намекаешь! Я не хотела убивать его, но он напал на меня. И не один раз, а дважды! Затем она сделала паузу на мгновение, не желая признавать, что Нарцисса была права. — Но да, ты права… Ох, — разочарованный выдох сопровождал ее попытку подняться со своего места, о чем она немедленно пожалела, — Учитывая фактическое состояние его тела, я знаю, что ты должна подумать, но я не убила его, потому что мне просто захотелось… — Я верю вам, мисс Грейнджер, — убежденно вставила Нарцисса, — Всего несколько минут назад ты была в шоке. Никто не может так притворяться. Видя тебя сейчас, я искренне удивлена, что ты можешь вести себя так, как будто ничего из тех ужасов, о которых ты мне рассказываешь, с тобой не случились. Но поскольку я видела тебя в том ручье, я склонна тебе верить. Нарцисса протянула руку, молча прося ткань на руке девушки, затем одним движением убрала ее. — Однако, мисс Грейнджер, вам очень повезет, если Темный Лорд поверит в вашу версию событий и вам удастся избежать наказания.

***

— Я обратилась к миссис Малфой, чтобы она помогла мне залечить мои раны. После того, как она закончила, я пришла повидаться с вами, мой Господин. Это не было ложью, убедила себя Гермиона, она просто не хотела утомлять мужчину столькими подробностями. Мурашки побежали по ее рукам, когда мимолетная улыбка затанцевала на губах Волан-Де-Морта. — Ах, наша дорогая Нарцисса, — загадочно задумчиво произнес он, — Она хорошо с тобой обращалась? Я понимаю, что она может быть довольно критичной по отношению к таким как ты. — Если это так, то мне, должно быть, очень повезло, мой Господин, — Гермиона тепло улыбнулась в ответ, — Потому что со мной она была не более чем любезной хозяйкой.

***

— Я хочу любезно попросить тебя никому не рассказывать о моем заражении ликантропией, пожалуйста. Если они узнают, они сделают мою жизнь невыносимой, особенно если дело касается Лестрейндж. Высказалась Гермиона, ее пальцы застегивали последние пуговицы блузки. Она была осторожна, просьба звучала вежливо и без какого-либо намека на срочность, от которой вибрировали клетки ее тела. Ее мать однажды сказала ей не показывать, когда она чего-то жаждет, потому что тогда мужчина или женщина, которые владели этим, могли повысить его стоимость. Она считала, что здесь применяется тот же принцип. Медленно отвернувшись от своего отражения, Гермиона переключила свое внимание на Нарциссу, которая просматривала книги и ингредиенты на кофейном столике. — Скажите мне, мисс Грейнджер. Вы сами готовите зелье аконита? — спросила она, рассматривая разрезанный цветок аконита между пальцами. — …Да, сама. Женщина поднесла цветок к носу; в ее голосе звучала смесь любопытства и легкого скептицизма. — Правда? Каждый шаг? Вместо того, чтобы обидеться на вопиющее неверие, Гермиона усмехнулась и сказала: — Да, правда. Видите ли, здесь больше некому сделать это за меня, миссис Малфой. Поэтому я должна сделать все это сама. — Это впечатляет, -ее тон не соответствовал комплименту. Искренность ее комплимента, казалось, была скрыта оттенком сарказма. Когда их взгляды встретились, Гермиона заметила едва заметную перемену в ее взгляде. Эти голубые глаза приобрели почти кошачий, хищный блеск. — Драко поручено его первое задание, — произнесла Нарцисса с определенной серьезностью, — Ему нужна помощь, чтобы выполнить его, так как задание не может быть выполнено только одним человеком. Ее пальцы убрали цветок обратно в стеклянную коробочку, осторожно, чтобы не повредить лепестки. — Итак, вы поможете мне, мисс Грейнджер. И, следовательно, поможете ему. Чертова дерзость этой женщины! Она действительно верит, что сможет загнать меня в угол. — Помочь вам…? — гнев начал скручивать ее желудок, брюнетка с вызовом посмотрела на женщину, — А если я откажусь? Ее глаза проследили за взглядом Нарциссы, когда он опустился на стол, где ее ингредиенты и книги раскрывали секреты ликантропии. — Итак, ты хочешь меня шантажировать, — ее не должна удивлять скорость, с которой Нарцисса уже была готова манипулировать ею, — У тебя даже не хватает терпения подождать один день. — Зачем ждать? — Нарцисса улыбнулась, — С таким же успехом мы можем сэкономить нам время. Эффективность, в конце концов, это достоинство. — Я не сомневаюсь, для тебя это должно быть новый минимум. Конечно, семье Малфоев был не чужд шантаж. В конце концов, богатые семьи вроде них занимались политикой, а что такое политика, как не кучка честолюбивых аристократов, наносящих удары в спину? Нет, подумала Гермиона, новым падением для Нарциссы, должно быть, стала необходимость шантажировать кого-то, кого она считала ниже себя. — Я никто, миссис Малфой. Возможно, ваша сестра была бы более чем счастлива помочь своему племяннику, и гораздо более полезна, чем я. — Участие Беллатрикс, к сожалению, невозможно, -отмахнулась Нарцисса, мимолетная тень беспокойства промелькнула на ее обычно спокойном лице. За непроницаемым ледяным щитом, который выставила напоказ женщина, что-то слабо ощущалось. Казалось, что у нее заканчиваются варианты. Гермиона знала, что Малфои были беспокойны с тех пор, как Драко получил свое задание, она поняла это после неприятной встречи с Люциусом три недели назад. Нарцисса требовала ее помощи, а это означало, что они делали все, что в их силах, но не могли найти решения. Гермиона усмехнулась. Ее меньше всего заботило, какая задача была у их сына. — А что со Снейпом? Учитывая, что он твой хороший друг и, кажется, очень благоволит к Драко. Он ведь с уважением относится к вашему сыну… Юная ведьма резко сжала челюсти, задержав дыхание. Резким толчком в ее голове всплыл ответ на вчерашний вопрос. Как могло случиться, что Снейп, опытный лжец, не смог убедительно солгать Нарциссе? — …С каких пор? Нарциссу не смутил едкий тон девушки. — С каких пор что, мисс Грейнджер? Гнев Гермионы пылал: ее нетерпение было очевидным. — С каких это пор ты выжидаешь удобного момента, чтобы использовать меня? Вспышка узнавания промелькнула в голубых глазах. — Вы так себе льстите, мисс Грейнджер. — Ты хочешь сказать, что решила шантажировать меня только сейчас? — Гермиона недоверчиво усмехнулась, — Вы не производите впечатление человека, способного принимать опрометчивые решения, миссис Малфой, особенно в деликатных вопросах. Доброта, которой ведьме еще предстояло научиться, не была тем, что давалось здесь бесплатно. — В ту ночь, когда ты предложила вылечить мою рану. После того, как я спросила тебя, почему ты помогаешь мне, я подумала, что ты лжешь. Я решила, что ты чего-то от меня хочешь. С этого ли все началось? — Нет, — вздохнула Нарцисса, признавая поражение, — Это была та ночь, когда я застала тебя с Северусом. Северус Снейп был близким другом Малфоев, очень любил Драко, что наводило на мысль, что волшебник знал о задании мальчика — Гермиона готова была поспорить на что угодно, Северус был первым человеком, к которому они обратились за помощью. Почему Нарцисса требует моей помощи, если Северус может… Ее взгляд постепенно переместился на узорчатые бордовые обои на стенах, как будто ответ был зашифрован в их узорах. Есть ли здесь связь…? Идея казалась слишком притянутой за уши, даже в одиночестве ее собственного разума. И все же, чем больше она думала об этом, все начинало приобретать некоторый смысл. По крайней мере, хронология совпала, но это могло быть только совпадением. Нет. Случайностей не бывает. Снейп умный и умеющий манипулировать человек. Все, что он делает или говорит, имеет определенную цель. Волшебник солгал Нарциссе, зная, что она не поверит. Но почему? Чего он добился, солгав? Он добивается, чтобы Нарцисса стала относится ко мне с подозрением…? Кусочки головоломки встали на свои места. — Он послал тебя ко мне… — рот Гермионы приоткрылся, вдыхая воздух, когда ее сердцебиение участилось от нарастающей волны сложных эмоций. Она не знала, улыбаться ли ей и восхищаться его умом или рычать и разрывать все на части, подпитываемая чувством, что ее снова использовали. — Ты попросила Северуса помочь Драко, а он тебе отказал, — осознав, что в ее словах нет никакого смысла, она перефразировала своё предложение, — Северус намеренно тогда солгал тебе, прекрасно зная, что ты ему не поверишь. Именно эта ложь заставила тебя думать, что у меня есть что-то, на что стоит обратить внимание. Подумать только… Очевидно, он не планировал, что произойдет именно эта ситуация! Где ты находишь меня в лесу с трупом Сивого. Никто не мог этого предвидеть! Но он верил, что с той ночи ты будешь уделять больше внимания моему поведению. И, в конце концов, все поймёшь. Он отказал тебе, чтобы ты могла использовать меня. Каким ублюдком был Северус, подумала Гермиона. — Он знает о твоем проклятии… — Нарциссу, казалось, волновал не продуманный план Снейпа, а больше та информация, которой он обладал. — Именно, — ее голос был наполнен кипящим гневом, который маскировал ее опасения. — И почему ты думаешь, что он придумал бы все это, если он может просто поговорить со мной? — Я не знаю, как работает его разум, и меня это не волнует. Но он твой друг, я уверена, ты можешь спросить его сама. Гермиона знала почему. Если бы Северус сказал Нарциссе напрямую, это было бы нарушением их устного соглашения и считалось бы предательством. И это конкретное действие сказало ей то, что она хотела знать: он не мог позволить себе перейти ей дорогу. Он думал, что я не узнаю. Но теперь, когда она раскрыла его манипуляции, ведьма поняла, что не сможет этого доказать. Северус Снэйп прекрасно воспользовался их сделкой, не оставив ни единого пятнышка на руках. И снова она задалась вопросом, не было ли ошибкой рассказать Северусу свою историю — ее главной мотивацией сделать это было то, что ей нужно, чтобы кто-то знал, что произошло на самом деле. Кто-то близкий к Дамблдору, кто работал на него, кто-то, кто мог раскрыть правду на директора Хогвартса, кто-то, кто мог сказать остальному миру, что она, Гермиона, невиновна. Ведьма верила, что Северус, зная ее реальные обстоятельства, в конечном итоге окажется ей полезен. Но прямо сейчас эта же убежденность поколебалась. — Как бы то ни было, он был уверен, что ты, зная мои особые обстоятельства, сделаешь все необходимое, чтобы я помогла тебе, вне зависимости от того, хочу я этого или нет. Чем больше брюнетка думала об этом, тем меньше находила изъянов в логике мужчины. Она должна была восхищаться тем, насколько тонко это было с его стороны. Он должно быть близко знаком с Нарциссой, чтобы угадать ход мыслей этой женщины. А Нарцисса Малфой, по оценке Гермионы, могла прятать свои мысли почти безупречно. Но чего она не могла скрыть, как бы ни старалась, так это интеллекта, который сиял в ее голубых глазах. Как и ее сестра, Нарцисса, казалось, обладала быстрым умом. И из-за всего этого Гермиона знала, что эта «случайная встреча» не могла быть такой случайной, как заставила ее поверить женщина. -Как ты на самом деле нашла меня? Вопрос Гермионы повис в воздухе, тихий вызов, ее пристальный взгляд был прикован к Нарциссе. Едва заметное изменение позы Нарциссы выдавало уступку — признание того, что девушка не была дурой. — Я поручила эльфам внимательно присматривать за тобой после того, как ты начала здесь жить. Эльф, которого ты спасла, не видел тебя, — призналась она, — Он просто помнит, как упал на землю, а Сивый исчез. Один садовый эльф увидел коричневого оборотня, проходящего мимо оранжереи и направляющегося в лес. Когда он сообщил мне, я предположила, что эльф увидел неправильный цвет. Когда взошло солнце, я поручила Филки выследить Сивого, но вместо этого она нашла тебя, — женщина окинула ее оценивающим взглядом, — Вы можете представить мое удивление, мисс Грейнджер, когда я поняла, что эльф, в конце концов, не ошибся цветом. Было приятно получить подтверждение того, что эльфы действительно отчитывались перед Малфоями. Однако Гермиона признала практичность этой меры, признав, что она тоже приняла бы аналогичные меры предосторожности, если бы была на месте Нарциссы. — Почему Снейп отказался помочь тебе? — Вот в чем ты ошиблась. Северус согласился помочь мне. И в качестве гарантии того, что он выполнит свое обещание, я попросила его дать нерушимую клятву. Поднятые брови Гермионы отражали ее удивление. Нерушимая клятва была связующим заклинанием большой строгости: это был контракт, с которым нельзя было шутить. Северус, принявший такую клятву, говорил об огромных намерениях. Тем не менее, в нерушимых клятвах часто были лазейки, потенциальные ловушки, которыми могли воспользоваться умные и дотошные люди. — Итак, что вы скажите, мисс Грейнджер? — Нарцисса сократила расстояние между ними, на ее лице отразилась скука от разговора, который излишне затягивался, — Я все еще хочу услышать ваш ответ.

***

Девушка опустила взгляд в знак покорности и, не позволяя своим словам слишком долго повисать в воздухе, сказала: — Я приму любое наказание, которое вы сочтете адекватным, мой Господин. Больше она ничего не могла сказать или сделать, кроме как ждать, пока Волан-Де-Морт вынесет свой приговор. Пот выступил у нее на ладонях, оставляя четкие пятна на ногах там, где она их прижимала. Гермионе стало интересно, было ли проклятие Круциатус таким мучительным, как однажды описал Гарри. Образы Беллатрикс, накладывающей проклятие на их последнюю жертву, вспыхнули в ее сознании — бедняга превратился в дрожащую развалину, неспособную вымолвить ни единого слова, после того, как темная ведьма покончила с ним. Будет ли Круцио Волан-Де-Морта хуже, чем у Беллатрикс? О, Мерлин… — Скажи мне, дитя, — голос Волан-Де-Морта прервал ее мысли, костяшки его пальцев нежно поглаживали длинное тело Нагайны, — Ты сожалеешь о том, что убила его? — Нет, мой Господин, — призналась она, довольно неохотно, но все же честно. — Даже если это разрушает мои планы? Его вопрос был пронизан любопытством. — Таких людей, как Сивый, можно заменить, мой Господин, — Гермиона подумала, что это, должно быть, самый честный ответ, который она произнесла сегодня, — Я готова найти кого—нибудь другого на его роль, если вы позволите… — А ты считаешь себя незаменимой в моем деле? Подняв голову, Гермиона встретилась с ним взглядом. Его бледные черты сохраняли безмятежное спокойствие, но именно в его глазах была видна опасность, в которой она находилась. Ей не принесло бы никакой пользы вести себя так уверенно, не зная, к чему он клонит. — Нет. Я бы не посмела. Я очень хорошо понимаю, что меня тоже можно заменить, мой Господин. — Тогда объясни это мне, — продолжил допрос Волан-Де-Морт, его вопрос был рассчитан на то, чтобы раскрыть ее точку зрения, — В чем разница между тобой и Сивым? Или ты считаешь себя равной ему? Темный волшебник подчеркивал важность иерархии и власти — по крайней мере, так сказала ей Нагайна не так давно. Он презирал волшебников, которые проявляли открытую скромность, но откровенное высокомерие было столь же опрометчивым — Гермиона узнала, что даже такие, как Беллатрикс, казалось, воздерживались от проявления своего особого высокомерия в его присутствии. Однако Сивый никогда не сравнился бы с ней, никогда. Она знала это, и Волан-Де-Морт тоже должен был это знать. — …Когда мы встретились лицом к лицу, мне удалось убить его без палочки простым движением запястья. Ему ничего не оставалось, как умереть от моей руки. В этом и заключается различие, мой Господин, я все еще полезна вам. Сивый не смог защититься, а это значит, что ему не суждено было продержаться долго. Если он не мог даже отразить мои атаки без палочки, как он мог выполнить какое-либо обещание, данное вам, мой Господин? Между ними повисло напряженное молчание, пока Волан-Де-Морт обдумывал ее ответ. Он взял палочку девушки между пальцами, рассматривая ее текстуру и цвет. — Убийство без палочки, говоришь? Если бы Гермиона моргнула в ту секунду, она бы пропустила, как Волан-Де-Морт позволил слабой улыбке коснуться своих губ, едва заметной, прежде чем он переключил свое внимание обратно на ласки Нагайны. Змея наслаждалась нежными прикосновениями своего Хозяина, прихорашиваясь от ощущения, в то время как ее голова указывала в направлении девушки, ее темные щели открывались и закрывались с неведомыми намерениями. На мгновение Гермионе показалось, что Нагайна собирается поговорить с ней. Но после этого ничего не последовало, змея просто продолжала смотреть. — Это так, мой Господин. Сердце Гермионы забилось быстрее, когда он вернул ей палочку, позволив схватить ее. — Скабиор был заместителем Сивого, найдите его. Долохов знает его местонахождение. Однако его хватка усилилась: тонкое напоминание о его самообладании. — Не разочаровывай меня, Гермиона. Он произнес это с угрозой. А затем позволил ей взять ее палочку. Провал — это не вариант. — Я не разочарую, мой Господин, — она поклялась в этом. — Мы соберемся сегодня вечером. Обязательно будь пунктуальна, — сказал мужчина, делая пренебрежительный жест.

***

Гермиона не стала обдумывать этот вопрос, она наотрез отказалась. Нарцисса бросила в ответ раздраженный взгляд, как будто возмущенная тем, что ведьма продолжала настаивать на излишнем усложнении ситуации. — Боюсь, вопрос был простой вежливостью, мисс Грейнджер. Вы, кажется, недооцениваете серьезность своей ситуации. Позвольте мне объяснить это вам словами, которые вы, возможно, поймете: вы либо помогаете мне, либо… — либо что?! — шипение Гермионы прорвалось, гнев пробился сквозь невысказанную угрозу, — Что ты собираешься делать? Кому ты собираешься рассказать? Пожирателям смерти? Твоему равнодушному мужу и твоей сумасшедшей сестре? Или, еще лучше, ты собираешься донести это до Волан-Де-Морта? — Нарцисса вздрогнула, встревоженная тем, что имя темного волшебника произнесено вслух. — Это вы переоцениваете серьезность моего положения, миссис Малфой! Итак, позвольте мне объяснить это вам словами, которые вы, возможно, поймете: здесь имеет значение только одно мнение, и это мнение нашего Господина. И угадайте, что? Он чертовски хорошо знает, что у меня ликантропия. С таким же успехом она могла бы дать Нарциссе пощечину, поскольку женщина почти отшатнулась от этого заявления. — …Что? — ее ответ был почти шепотом, смесью шока и неверия. — Он знает! Он знал с самого начала! Как ты думаешь, почему я здесь? — Гермиона указала на их окружение, — Он завербовал меня из-за моих способностей, наличие ликантропии является одной из причин, по которой он хочет, чтобы я была рядом с ним… …И была связана с твоей сестрой-маньячкой! Истинный риск заключался в том, что Беллатрикс узнает о проклятии и запечатлении. Но Нарцисса не знала, что все это может быть использовано против нее. — И даже если бы он не знал, какое это имело бы значение? Ни для кого не секрет, что Сивый был оборотнем, и он принял его, — утверждала она, — Я попросила сохранить это в секрете ради моей конфиденциальности. Это дело никого не касается, кроме меня! Ее челюсти напряглись. — Мне было интересно, почему ты не можешь подождать: насколько отчаянной ты должна быть, чтобы пытаться шантажировать меня, когда ты исцелила меня всего несколько минут назад, — брюнетка раздраженно фыркнула, — Но теперь я понимаю. Ты думала, что я достаточно слаба психически, чтобы поддаться твоему шантажу. Однако Нарцисса, казалось, больше не слушала девушку. Ее глаза сузились, а губы двигались тихо, но агрессивно, как будто у нее был внутренний спор. — Я не могу в это поверить! — блондинка пробормотала себе под нос, — Это… это за гранью безумия! Почему это происходит? — Я могла бы сказать то же самое, — шутливо прокомментировала брюнетка, — Это чистое безумие. — Ты думаешь, это смешно? — Нарцисса бросила на нее презрительный взгляд, -Ты неспособна что-либо понять, не так ли? И после того, как Гермиона увидела пустой взгляд ведьмы, выражение ее лица сменилось презрительным, которого она не видела уже долгое время. — Что делает вас такой ценной, что он готов не замечать ваши маленькие недостатки, мисс Грейнджер? — голосовые связки блондинки вибрировали от унижения. Именно тогда Гермиона предстала перед Нарциссой Малфой. Казалось, прошла целая вечность с тех пор, как она в последний раз видела эту женщину. Ту самую, с надменным поведением, с чувством превосходства, с которым она держалась благодаря своему рождению. Та, что стояла на вокзале Кинг-Кросс в начале каждого учебного года с застывшим выражением отвращения и превосходства на лице: воплощение чистокровной элитарности. Если бы другой человек бросал злобный взгляд точно так же, как это делала Нарцисса, девушка отвечала бы ему в равной степени. Однако, ради фамильярности, она оставалась невозмутимой. Нарцисса Малфой была знакомым лицом, которое каждый день можно было увидеть на углу, переходя улицу, но никогда не поговорить друг с другом. Или как соседка, живущая через три дома от них, и после многих лет встреч они просто признали присутствие друг друга кивком. — Любопытно, твоя сестра спросила то же самое, — сухо ответила Гермиона, — Я не знала, что ей сказать. — Позволь мне пролить немного света на твое колоссальное невежество, — ее голос сочился презрением, — Год назад, нет, месяцы назад Темный Лорд не осмелился бы предложить, а тем более пригласить магглорожденную девочку, грязнокровку, вступить в его ряды, особенно если указанная девушка заражена самым грязным и подлым из проклятий: ликантропией. Но он не только сделал это, он усадил тебя рядом с собой. Это одна из самых высоких почестей, которую он может оказать, и которую ты получила почти с момента прибытия… — Я заслужила это место, — парировала она. — Тот факт, что ты подвергаешь сомнению важность того, чтобы Темный Лорд знал о твоем проклятии, говорит мне о том, как мало ты знаешь Господина. Поэтому я говорю тебе сейчас: это важно. Это действительно важно. Главная причина, по которой Сивый не мог претендовать на более высокое положение, заключалась в его проклятии, — кривая улыбка появилась на ее губах, — Когда вы прибыли, он сказал мне позаботиться о ваших нужда, мисс Грейнджер. Я должна быть честна с вами, я думала, что он наказывает меня за неудачи моего мужа. Забота о вас не имела ничего общего с тем, что вы были каким—то образом ценны — как будто размещения Пожирателей Смерти здесь недостаточно, теперь я должна лично присматривать за новым дополнением. Женщина слегка покачала головой, как будто на мгновение не могла поверить собственным словам. Без ведома Нарциссы Гермиона начала разделять часть этого неверия. — Ты знала, что Белла обучала Драко? Это было до тех пор, пока он не приказал ей перестать это делать. Оправданием было то, что у нее были дела поважнее, чем тратить свое время. Но о чудо! Как только мисс Грейнджер прибыла, Господин приказал своему лейтенанту лично обучать ее, — Нарцисса пристально посмотрела в глаза Гермионы, — Если вы не думаете, что он благоволит к вам, мисс Грейнджер, тогда я слишком доверяю вашему уму. Как она могла все это пропустить, недоумевала ведьма. — Я ничего этого не знала, — призналась она, все еще переваривая информацию. — Я вижу это, мисс Грейнджер. Блондинка устало вздохнула, скрестила руки на груди, видя, что ее план рушится еще до того, как он начался. Гермиона пришла к выводу, что явный фаворитизм Волан-Де-Морта имел прямое отношение к тому, что Беллатрикс была ее парой. Но тогда почему он вообще дал мне зелье? Это было нелогично, если мужчина хотел, чтобы она сблизилась с его лейтенантом. Но Волан-Де-Морт не был известен своей добротой и покладистым нравом. Так почему же он уделял ей больше внимания? Уф, неудивительно, что Лестрейндж спросила меня, являюсь ли я его новым питомцем… Прежде чем прийти к какому-либо выводу, ей нужно было подумать об этом более тщательно, но не сейчас, не тогда, когда уже все казалось разрушенным. Она почувствовала начало продолжительной головной боли. Какой ужасный день… Гермиона была благодарна за отвлечение, хотя, в какой бы форме оно ни пришло — это было лучше, чем оставаться наедине со своими мыслями, чего она избегала в последние месяцы. После всего, что произошло прямо сейчас, девушка была вынуждена признать, что, несмотря на презрение, которое Нарцисса испытывала к ней, ее слова, казалось, были честными. Одно это было редким качеством, когда живешь среди змей. Нарцисса только что показала ей, какой хитрой она может быть: если бы Нарцисса действительно желала ей зла, то это общение закончилось бы в другом тоне. Я не должна была отказывать ее так быстро… Возможно, она могла бы проигнорировать попытки Нарциссы шантажировать ее в пользу благодарности за медицинскую помощь, которую блондинка оказала ей до сих пор — несмотря на мотивы, стоящие за этим. Гермиона молилась любому божеству, которое было готово выслушать, и надеялась, что не совершает ошибки, связывая себя с этой семьей. — Почему я? — спросила она, все еще глядя в окно. — Прошу прощения? — Что заставляет тебя думать, что я могу помочь твоему сыну? — Вы что, не слушали? Наш Господин действительно благоволит к вам, мисс Грейнджер, — отметила Нарцисса, — Если Драко получит твою поддержку… — Это не значит, что я имею какое-либо влияние на его решения. — Я не думаю, что кто-то имеет, — признала женщина. — Тогда чего ты ожидаешь от меня? — Твоей помощи. — Какое у него задание? — Какие гарантии ты мне предлагаешь… — Никаких! — Гермиона оглянулась через плечо, — Это не подлежит обсуждению. Единственная гарантия, которую я даю тебе — это мое слово. Нарцисса усмехнулась. — Как я могу верить, что ты сдержишь свое слово? — Так же, как я верю тебе прямо сейчас. Гермиона снова повернулась спиной к Нарциссе. Если женщина ей не доверяла, это было ее прерогативой. Никаких других гарантий она не была готова предложить. Я была бы совершенно безумна в тот день, когда осмелилась бы дать кому-то Нерушимый обет, особенно такой женщине, как Малфой. — Что бы Драко ни рассказал тебе обо мне, верь ему. Это была настолько убедительная попытка, насколько это было возможно. — Я не думаю, что так мудро говорить, Грейнджер. Гермиона фыркнула, подумав о преувеличенной лжи, которую ее сын наговорил о ней. — Разве он не говорил тебе, какая я умная? О том, какие у меня отличные оценки в каждом классе. Самая умная ведьма своео поколения, по крайней мере, так однажды сказал обо мне Дамблдор. В ее голосе звучала почти тоска: чувство, которое не было бы понято женщиной. — Но в конце концов, я полагаю, это твое решение верить и думать в соответствии со своими убеждениями. Молчание затянулось, секунды растянулись в минуты, и как раз в тот момент, когда Гермиона подумала, что это ни к чему не приведет, Нарцисса заговорила снова. — Хорошо, мисс Грейнджер, — смягчилась женщина, — Но если вы не сдержите своего слова, я позабочусь о том, чтобы ваша участь была хуже, чем просто ожог руки. Я лично спущу с тебя шкуру заживо и использую твой грязный мех как ковер у порога. Гермиона не усомнилась ни в одном слове этого обещания. — Драко должен проложить Пожирателям Смерти путь к проникновению в Хогвартс. Мы с Люциусом нашли заколдованный шкаф в… Гермиона чуть не разразилась истерическим смехом прямо в ту секунду, потребовалась вся ее воля, чтобы оставаться на своем месте, неподвижной и тихой. Внезапно она почувствовала, как все накопившееся напряжение покидает ее тело, и его место заняло маньяческое веселье. Она хотела бы посмеяться над нелепостью — простую абсурдность всего этого было так трудно вынести! Клянусь Мерлином! Если бы только! Если бы только Нарцисса начала этот разговор с тех простых слов, все развивалось бы совсем по-другому. Ее зубы сверкнули за широкой улыбкой. Гермиона была рада, что Нарцисса не могла этого видеть. Хогвартс, самое безопасное место после Гринготтса. Волан-Де-Морт поручил Драко проложить путь, чтобы добраться до Хогвартса, к кажущейся неприступной крепости. Шанс всей жизни проникнуть в Хогвартс так, чтобы никто не узнал, и сломить директора, когда он меньше всего этого ожидал. Если все пойдет как надо, никто не заметит ее приближения, пока не станет слишком поздно! Она была счастлива узнать, что темный волшебник сдержал данное ей обещание. — …Настоящая проблема в том, что тот, что в Хогвартсе, находится в очень ветхом состоянии, и мы не знаем, может ли… Конечно, она сделала бы все, что в ее силах, чтобы помочь мальчику достичь этого! И продолжая обдумывать эту идею, Гермиона начала понимать, как они могли бы помочь друг другу. Если ей нужна моя помощь, как насчет задания за задание? Нарцисса упоминала, как ее познания в целительстве были ограничены. Но была она любителем или нет, женщина, казалось, понимала в приготовлении зелий больше, чем казалось, учитывая, что у нее были все инструменты и ингредиенты, чтобы самой открыть аптеку. Как далеко, насколько глубоко продвинулся опыт Нарциссы? Гермиона не могла сказать, но она была готова раскрыть это. — …В этих условиях, скорее всего, магическая сердцевина дерева погасила или вот-вот погасит какой-либо данный… Взмахнув палочкой, Гермиона призвала книгу в темной коже, лежавшую на ее прикроватной тумбочке — ту же книгу, которую она купила месяц назад. — Ты слушаешь, Грейнджер?! — бодрый голос Нарциссы заставил Гермиону улыбнуться шире. Наконец, со скромной улыбкой на лице, она повернулась лицом к женщине. — Я думаю, мы можем извлечь пользу друг из друга, миссис Малфой. Я обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы помочь вам и, соответственно, Драко, — заявила Гермиона, протягивая книгу Нарциссе, — Но мне понадобится ваша помощь с этим…

***

Гермиона на несколько секунд нервно задержалась, глядя на свою палочку, прежде чем набраться смелости повернуться и заговорить с Волан-Де-Мортом. — Мой Господин, прежде чем я уйду. Могу я спросить вас кое о чем? Внимание Волан-Де-Морта переключилось с его общения с Нагайной на Гермиону. Его красные глаза уставились на нее, на лице появилось выражение легкого интереса. — Продолжай, — разрешил он. — Вы хотите, чтобы я… — слова застряли у нее в горле. Она прочистила горло, пытаясь успокоиться, — Вы ожидаете, что я завершу магическую связь с Беллатрикс? — ее голос сорвался, и она вздрогнула от этого звука. Его рука замерла на Нагайне. Он повернулся, чтобы с интересом посмотреть на брюнетку. — Я думаю, ч-что я пытаюсь сказать, я… — Ты хочешь? — его тон не был ни нетерпеливым, ни пренебрежительным, а скорее снисходительным, когда он спросил. — Мерлин, нет, — немедленно ответила она, — Даже если бы я захотела, чего я на самом деле не хочу, она замужем. Гермиона почувствовала дрожь неловкости. Это было не то, о чем она хотела спросить. Этим мыслям место в хранилище глупых вопросов. Но на самом деле, это было важно само по себе. — Почему это должно иметь значение? Если Беллатрикс уже была связана с кем-то, это могло означать, что она не сможет создать связь с ней. Следуя этой логике, брюнетка была в безопасности от любого магического контакта с несносной ведьмой. — Ну, насколько я понимаю, брачные узы не позволяют… — Это ничто по сравнению с запечатлением Вейлы или оборотня, — мужчина объяснил, как будто это было что-то, что она уже должна была знать. Его внимание вернулось к Нагайне, — Я бы не дал тебе зелье, если бы таково было мое желание. С таким же успехом я мог бы принудить тебя к Беллатрикс с самого начала. Я сказал, что хочу, чтобы ты присоединился по собственной воле. Я сдержал свое слово, не так ли? Итак, это было правдой. Отпечаток предшествовал любой другой форме общественного договора или любви, которую Беллатрикс могла испытывать к своему мужу. Гермиона в это не верила. — Да, вы сдержали, мой Господин. Если его слова были правдой, то зачем ставить ее в пару с Беллатрикс? Гермиона не знала, как спросить, чтобы не прозвучать неблагодарной или подозрительной по отношению к его намерениям. Она не могла рисковать, оскорбляя его, не после сегодняшних событий. — Убедись, что ты держишь свое слово, выполняй мои приказы. И тебе не о чем будет беспокоиться. Его тон был добрым и сочувствующим, как будто он разговаривал с другом. Но девушка не была глупой, она распознала угрозу, когда услышала его слова. — Это все? — Д-да, — не чувствуя себя достаточно смелой, чтобы проверить пределы его доброты, брюнетка поклонилась, — Спасибо, что уделили мне время, мой Господин. С этими словами Гермиона повернулась и вышла из комнаты, ее мысли метались, а эмоции были в смятении.