Innocent Death/Невинная смерть

— Он дал тебе слово? И ты так просто поверила ему?! — хриплый шепот быстро превратился в визг. Нарцисса проигнорировала вспышку гнева своей сестры, Малфой явно было неловко вести этот разговор в коридоре. По привычке она оглянулась через плечо, возобновляя свой темп. Они должны были быть последними в Мэноре к настоящему времени, но всегда нужно было соблюдать осторожность. Если бы только Беллатрикс помнила это правило. Глаза, полные недоверия, наблюдали за удаляющейся фигурой. Беллатрикс пробормотала проклятие себе под нос, следуя за своей младшей сестрой. — Ты не можешь доверять ему, Цисси! О чем ты думаешь?! — Северус — мой друг, Белла, — ответила Нарцисса, — Я знаю, что могу верить ему. Но если ты не уверена во мне, ты могла бы поверить Господину, он уверен в нем. — Господин неправ, ты неправа! — Беллатрикс прошипела, — Он совершает большую ошибку, доверяя Снейпу, я несколько раз предупреждала его об этом. Теперь я предупреждаю и тебя! Если ты хочешь довести дело до конца, ты должна заставить его дать нерушимый обет! Это единственный верный способ, чтобы он сдержал свое слово. Младшая Блэк думала, рассказывать ли Беллатрикс об отказе Северуса на это предложение. Секунду спустя она отвергла эту идею, зная, что ее сестра воспримет это как повод для подозрений и возможность отругать ее еще больше, на это все у нее не было сил прямо сейчас. Нарцисса открыла двери в студию. Глаза блуждали из угла в угол. Эльфы продолжали усердно убирать каждый дюйм комнаты, как им было приказано ранее. В настоящее время ее внимание переключилось с кислого лица сестры на интересующий ее разум вопрос. Она щелкнула пальцами. Ее эльфийка ответила на зов своей хозяйки и появилась. — Чего бы Вы хотели, госпожа? — Каков статус? Дыхание эльфа было глубоким и тяжелым, она явно была взволнована. — Филки и эльфы закончили с восточным крылом, госпожа. Все комнаты и полы полностью вымыты. Первый и второй этажи западного крыла вот-вот будут завершены. Третий этаж остался нетронутым. Чердаки и подвалы запечатаны, госпожа. Нарцисса внимательно изучила устный отчет, мысленно пересчитывая все комнаты и кто какие занимал. Она не могла быть уверена, что новые эльфы проделали безупречную работу, по крайней мере, на том уровне, на котором она ожидала. Однако, если ее эльфийка лично руководила, приходилось верить ей на слово. У нее не было времени на то, чтобы заняться этим самостоятельно. — Сады? Уши эльфа навострились. — Все на своих местах, госпожа. Филки позаботилась о том, чтобы должным образом проинструктировать новых садовых эльфов. Именно так, как госпожа просила об этом Филки. — Хорошо, хорошо, все должно было быть идеально. Идите в комнату мисс Грейнджер, приберитесь там. Я не хочу, чтобы там были какие-либо волосы, ногти, даже ресницы. Я не хочу, чтобы в этом доме было что-либо принадлежащее ей, ты поняла? Сделай так, чтобы там никто никогда не жил. Я верю, что ты сделаешь все правильно. — Конечно, госпожа. — Возьмите все ее вещи и положите их в склеп к остальным. Эльфийка почтительно поклонилась своей госпоже и быстро исчезла. Она была относительно умным существом, она знала или притворялась, что знает, что от нее требовалось в эти моменты, и действовала соответственно, всегда заверяя себя, что она надежная служанка. Нарцисса пренебрежительно махнула рукой. — Остальные, покиньте эту комнату! Вы сможете убрать ее, когда она освободится, — эльфы подчинились ее приказам, растворившись в воздухе. Ее пальцы сжались в ладонях, чтобы скрыть легкую дрожь. Она направилась к бару с напитками, в то время как ее разум продолжал прокручивать в воображении все то, что сегодня могло пойти не так. — Не рановато ли пить? — Спросила Беллатрикс, напоминая блондинке, что ее сестра все еще здесь, а не ушла, как все остальные. — Я бы волновалась, если бы кто-то другой спросил меня об этом, — сухо ответила Нарцисса, — Избавь меня от своего лицемерия, Белла, — сил предаваться бесполезным наблюдениям Беллатрикс не осталось. Она почти могла услышать драматическое закатывание глаз своей сестры. — Они ничего не найдут. Расслабься, Цисси. Мы уже делали это раньше. Старшая сестра приземлилась на диван, удобно устроившись, а затем положила свои ноги на центральный стол просто назло Нарциссе. — Тебе легко говорить, на кону не твоя шея, а моя семья, — блондинка налила в свой бокал изрядное количество вина, — Ты же знаешь, как они дотошны в своих проверках. Особенно сейчас с этими чертовыми Ку-ши. — Даже эти дворняги не смогут ничего подхватить после хорошего Скоургифая , — попыталась успокоить ее сестра, — Я знаю это лучше, чем кто-либо. Нарцисса неодобрительно посмотрела на нее, возмущенная ее беззаботным поведением, которое так сильно было в ее стиле. Особняк мог бы быть охвачен пламенем и сгореть дотла, а ее сестре просто было бы все равно. Блондинка знала, что Белла не посмела бы позволить погибнуть ей в огне, но в то же время она знала, что та вообще не стала бы ничего делать, чтобы погасить пламя. Было ли пламя буквальным или метафорическим. В таких случаях как эти она завидовала своей старшей сестре, которая, казалось, всегда контролировала ситуацию, даже если иногда это было не так. Еще одно качество, среди многих других, которое позволило ей вынести много лет в Азкабане, не сойдя с ума. Она взболтала бургундскую жидкость в руке, наблюдая, как кремовая текстура очень медленно стекает на дно. Нарцисса молча поблагодарила Мерлина за то, что Люциус все еще дистанционно контролирует качество и производство их вина. Вино всегда было самым полезным средством для того, чтобы она расслабилась, это еще одна привычка, которую она недавно приобрела. — Возвращаясь к текущей теме… — сегодняшний день и так выдался тяжелым, а Беллатрикс не собиралась облегчать его после того, что Нарцисса собиралась сказать ей, но она не могла это скрыть, — …Я также хочу сказать тебе, что сейчас в деле замешан кто-то еще, кто поможет мне отремонтировать шкаф с этой стороны, — старшая Блэк заинтересованно посмотрела на нее и спросила: — Кто? — Тебе это не понравится. — Не говори мне, что это Родольфус? — она покосилась на свою младшую сестру. Хотя это звучало как шутка, Нарцисса содрогнулась при мысли попросить Рудольфуса или остальных Пожирателей Смерти о какой-либо помощи. Она предпочла бы сто раз стать мишенью Круцио, чем дать одной из этих крыс рычаги воздействия на нее или ее семью. Беллатрикс уловила что-то в выражении лица Нарциссы и ее взгляд быстро приобрел жуткую напряженность. — Цисси, кто это? Стакан снова прислонился к ее губам. — Девочка Грейнджер, — сказала она так, как будто просто сообщила день недели. — Что? — Лестрейндж нахмурилась. Увидев реакцию своей сестры, Нарцисса подумала, что, Родольфус мог бы быть лучшим вариантом, — Ты что, с ума сошла?! Ты отдаешь себя в руки грязнокровки? О чем, черт возьми, ты думаешь? — Белла, — терпеливо заговорила Нарцисса, — Ты сказала, что не сможешь мне помочь… — Не смей обвинять меня в этом! Ты очень хорошо знаешь, почему я не смогу! — Я знаю! Не пойми меня неправильно. Я не виню тебя за это. Как я уже говорила, ты не сможешь мне помочь. А Люциус… — Бесполезный? — Да… Нет. Ну, он ужасен, когда дело доходит до чар. Кроме того, я все еще очень расстроена из-за него, — она помассировала висок свободной рукой, — Ты должна понимать, что у меня не было других вариантов. Гермиона, эта девушка, заставила меня думать, что она справится с этой задачей. Что еще более важно, я верю, что она поможет мне, не пользуясь ситуацией. — Ты веришь…? Цисси, ты не настолько глупа, — Беллатрикс говорила резким шипением, сдвинув брови, — Я не помню, чтобы ты когда-либо была такой беспечной! Люциус сделал это с тобой?! Превратил тебя в чертову идиотку?! Господин запретил тебе говорить об этом с кем-то еще. А теперь Северус и грязнокровка знают, — сходство Беллатрикс с их матерью было сверхъестественным — и немного нервирующим, когда она была такой. — Невероятно! Почему бы тебе просто не пойти и не объявить об этом всем остальным? Цисси, если она скажет ему, что она делает для тебя… Нарцисса слегка покачала головой, пытаясь сдержать свое спокойное поведение. — Девочка не скажет ни слова. — Почему ты так уверена?! — старшая сестра всплеснула руками в воздухе, — Она дала нерушимую клятву? , — Беллатрикс потребовалась всего одна секунда, чтобы увидеть то, что скрыто от ее младшей сестры, — Конечно, черт возьми, она этого не сделала! Что с тобой не так? Чертов Салазар, ты не можешь быть такой наивной! Почему она вообще беспокоилась? Блондинка часто задавалась этим вопросом. Да, для Беллатрикс было важно знать эту информацию на случай, если что-то пойдет не так, но, оглядываясь назад, было ли это действительно так необходимо рассказывать? Она любила ее, но время, когда они делились всем, прошло давным-давно. Их отношения не были прежними после того, как она попала в тюрьму. Дух товарищества, который у них был, рухнул в последние годы. — Мы с Гермионой пришли к взаимопониманию. Обмен любезностями, если хочешь. Они четко заявили, чего ожидали друг от друга, что подразумевалось под выполнением сделки, а что нет. Нарцисса тщательно искала недостатки или лазейки и не увидела ни одной. В целом, это была чистая договоренность «услуга за услугу». — Ей нужна моя помощь в ее маленьком проекте, а мне нужна ее помощь в этом. Поверь мне, Белла. Она совершит большую ошибку, если ей захочется предать меня. Старшая Блэк хранила молчание. Жесткие линии ее скул казались острее, чем обычно, губы плотно сжаты, что-то грубое и неприветливое мелькнуло в ее глазах. Сапфировые глаза предостерегающе уставились на нее. — Не делай этого, Беллатрикс. Не смотри на меня так! Темные глаза сузились, а рот превратился в одну линию. — Я буду смотреть на тебя так, как захочу, особенно после того, что вышло из твоих уст в последние минуты. Ты не понимаешь, не так ли? Нарциссу разозлило упорство ее сестры, когда, по крайней мере, она должна была дать ей презумпцию невиновности. Нет, сестра. Это ты не понимаешь. У Беллатрикс не было собственных детей, и только поэтому она не могла понять, почему Нарцисса это делала. Каким бы порочащим и оскорбительным это ни было, она попросила помощи у этой низкородной ведьмы ради безопасности своего мальчика. — Ты все еще не доверяешь ей, но почему? Ты проводишь с ней больше времени, чем с кем-либо другим. У тебя должно быть больше сведений, но пока ты не указала ни на одну причину держаться подальше от Гермионы. — Помимо того факта, что она грязнокровка — ведьма, чья кровь грязнее подошвы моего ботинка? — риторически спросила она. — Да, помимо этого. Темный Лорд, похоже, благоволит к ней, — мысль, которую ей еще предстояло обдумать, — И ты сама сказала, что Гермиона очень талантлива. Девушка была способна создать зелье аконита в одиночку, что в значительной степени говорило о ее способностях. — Я не упущу возможность, когда она предоставляется мне с очень низким риском. — С каких это пор ты называешь грязнокровку по имени? Хм? Кажется, вы с ней в очень дружеских отношениях, — насмешливый тон не вязался с неодобрением в ее глазах, — Она тоже твой близкий друг? Как Северус? Эта инсинуация разозлила блондинку. — Не будь такой вульгарной, сестра, — Беллатрикс всегда использовала что угодно в качестве оружия, -Ты не ответила на мой вопрос, почему ты не доверяешь ей? — С ней много чего не так, Цисси. Я знаю, что она, как и твой маленький друг Снивелус, что-то скрывает, — старшая Блэк ответила раздраженно, как будто ей было неловко не знать, что это за «что-то». По крайней мере, когда дело касалось Гермионы, Нарцисса могла сказать, что интуиция ее сестры была на верном пути. Но, возможно, это было не совсем то, чего она ожидала найти. — Это твоя причина? — она слегка усмехнулась, — Пожалуйста, Белла. Все что-то скрывают, особенно мы! Даже не нужно смотреть дальше Господина. Он многое скрывает от нас, от тебя. — Мой Господин не… На короткий промежуток времени Беллатрикс выглядела страдальчески, как будто хотела закончить предложение, но не смогла. Выражение ее лица потемнело, губы плотно сжались в тонкую линию. Когда Нарцисса снова встретилась с ней взглядом, в нем было предупреждение, безмолвно намекающее не развивать эту тему разговора. В последнее время Беллатрикс крайне редко обращалась к Темному Лорду как к Мастеру, в то время как десять лет назад это был единственный способ обращения к нему для ее сестры. Зная, что это была, так или иначе, деликатная тема для нее, она пропустила это мимо ушей. — Забудь о том, что она скрывает. Гермиона здесь, и она еще не ушла. Напротив, мне кажется, она останется здесь на некоторое время. Нам лучше привыкнуть к этому. На данный момент я предлагаю тебе познакомиться с ней поближе, — указала блондинка, — После всего времени, которое ты провела с ней, единственное, что ты знаешь, это ее магические способности и статус ее крови. — А ты знаешь больше? Ее сестра мгновенно парировала. Вопрос должен был быть риторическим, даже издевательским. Получилось что угодно, только не это для молодой женщины. На лице Нарциссы промелькнула мимолетная улыбка, прежде чем она спрятала ее за бокалом. Беллатрикс склонила голову набок, прикусив щеку. — Значит, ты подружилась с ней. — Вряд ли я бы назвала это дружбой. Скорее мы просто вежливы друг с другом. Если тебе интересно, то я хорошо знаю ее. Она очень импульсивна, невоспитанна, чрезвычайно груба и неорганизованна. На самом деле, она напоминает мне кое-кого, кого я уже знаю, — Нарцисса бросила многозначительный взгляд на свою сестру. Настала очередь Беллатрикс посмеяться над нелепостью подтекста, — Но что меня волнует, так это то, что она не выглядит двуличной змеей. Я могу точно сказать, что почти уверена в том, что она сдержит свое слово. Она взмахнула рукой, чтобы наложить заклинание Темпус — эфирный свет, отразился на диске с римскими цифрами — время истекало, и сегодня секунды имели такое же значение, как и минуты. — Говоря о времени, разве ты не должна быть где-то в другом месте? Удивительно, но Беллатрикс встала со своего места — без какого-либо ворчания, жалобы или грубого комментария — лениво подошла к дымоходу и потянулась за кулаком летучего пороха. Она бросила последний взгляд на свою сестру. — Я надеюсь, ты знаешь, что делаешь, Цисси. Я не смогу защитить тебя, если это дойдет до ушей Господина. Нарцисса наблюдала, как зеленое пламя охватило ее сестру. — Я тоже надеюсь, — сказала она пустой комнате. Правда заключалась в том, что Нарцисса едва ли верила во все, что она только что рассказала Беллатрикс.

***

Гермиона положила руку на массивную цементную арку. Чары были на месте и готовы к действию. Ее палочка в пятый раз коснулась центра большого сооружения. Они были там, два заклятия, наложенные одно на другое, в одном месте. Невероятное стало возможным. Она старалась не думать о том, как сильно ей захотелось блевать и как внезапно по ее затылку потекли капли пота, несмотря на прохладную температуру. В ее голове пронеслись все причины, по которым она должна была это сделать. Губы непроизвольно шевелились, словно повторяя мантру тихим шепотом. Ее желудок скрутился узлом, словно плавящиеся цепи, сплетающиеся вместе, образуя железный шар под грудной клеткой. Химия в ее теле буйствовала без ее разрешения. Терять контроль над собой было недопустимо, снова и снова напоминала себе Гермиона. Если это поможет мне… Если это поможет мне… — Гелус, — пробормотала она, ее палочка коснулась заклинания. Охлаждающее заклинание. Эффект будет длиться несколько секунд, максимум две минуты. Гермиона закрыла глаза. Если это поможет мне убить Дамблдора… Одно мгновение, один поворот в пространстве — и она оказалась на крыше какого-то здания недалеко от реки. Отсюда она могла увидеть все. Мужчина позади нее неторопливо сидел за одной из электрических подстанций, перекатывая зубочистку во рту. Скучающее выражение на его лице сменилось раздраженным из-за возвращения девушки и бездействия — Пустословишь, Грейнджер? Только не говори мне, что ты струсила. Хочешь, я покажу тебе… Гермиона быстро шикнула на него, не потрудившись даже взглянуть на его лицо. Ее глаза были прикованы к мосту. Солнце поднялось в зенит, ярко освещая их. Чистое небо и безветрие. Прекрасный день, который вот-вот будет испорчен ее величайшим грехом. Если это поможет мне убить Дамблдора, я не думаю, что есть цена, которую я не готова заплатить. Какой порочный оборот речи, грубые, но честные слова. Тень сомнения, которая еще несколько секунд назад окутывала ее, стала легче теперь, когда она вспомнила, за что боролась. Она делала короткие шаги, молча считая в уме, пока не достигла края. Время пришло… Стонущий звук, громче, чем от столкновения двух трейлеров, эхом разнесся по городу. Птицы поблизости улетели задолго до того, как люди начали замечать, что что-то не так. Железные балки моста согнулись под невозможными углами. Основание и фундамент начали разрушаться по мере того, как бетон трескался. В этот момент несколько автомобилей начали падать в воду. После этого паника быстро поднялась, как пена. Люди бросали свои машины и бежали к берегу, чтобы оказаться в безопасности с обеих сторон. Большие куски бетона и стальные прутья упали в реку. Гермиона подумала о том, что цемент ломается, как марципановое печенье, которое ее мать иногда готовила. Как только на тесто оказывалось минимальное внешнее давление, оно начинало крошиться на мелкие кусочки. Непрекращающийся скрип внезапно прекратился. Мост оставался подвешенным, но перекрученным. Стальные тросы остались практически нетронутыми, являясь единственным спасением для людей, все еще пытающихся покинуть это место. Но вскоре огромное давление, должно было привести к полному краху. Гермиона закрыла глаза и снова начала считать. Надеясь, что окончательные результаты окажутся такими, на какие она рассчитывала. Детонация произошла секундой позже. В этом взрыве не было никаких следов огня, но у него были все его характеристики. Каждый незакрепленный кусок материала разлетелся во все стороны. Эта часть задумывалась как самая ужасная, поскольку куски обещали поразить не одного человека. Кому бы ни посчастливилось избежать попадания, звуковая волна, по крайней мере, временно бы его оглушила. Прочное сооружение архитектуры наконец сдалось, упав на тонущие автомобили. Брюнетка опустила взгляд на улицу. Люди разбегались в разных направлениях. Паника была в самом разгаре. Неистовые крики о помощи, отчаяние, растерянность и ужас — все в одном месте. Это то, чего он хотел… Появился первый труп, унесенный течением реки и плывущий в нескольких метрах от упавшего сооружения. Пожарные машины, машины скорой помощи и полицейские машины начали собираться по обе стороны реки, спасая немногих выживших. Толпы людей подходили посмотреть на беспорядки, а некоторые даже присоединялись, чтобы помочь. — Как ты это сделала? — спросил Долохов, прерывая молчаливое созерцание Гермионой того немногого, что осталось от Брокдейл-Бридж. Мужчина казался удивленным, почти очарованным. Как она это сделала? Все благодаря ее творческому подходу. Она не верила, что Bombarda Maxima способна нанести такой урон, не применяя заклинание несколько раз. Поэтому ей пришлось использовать свое воображение. — Это было довольно просто. Как только ты сможешь найти правильную комбинацию чар, — ответила она, — Я создала это на принципе суперпозиции Германа, двух переплетенных ядрах с линейной функцией. Долохов одобрительно хмыкнул. — Другими словами, первое произвел имплозию, а второе — взрыв. — Что-то вроде этого… Первое активировал второе. Полицейские катера прибыли на место происшествия, Гермиона наблюдала, как водолазы погружаются в мутную воду. Несколько тел уже оттаскивали и поднимали на тротуары, где парамедики делали искусственное дыхание. — Я никогда не слышал о чем-то подобном. Как это работает? Одна женщина лет тридцати пяти пришла в себя и ее вырвало водой, как из прочищенного стока, после этого она заплакала. Гермиона на мгновение задержала взгляд на Долохове. Ей не хотелось раскрывать свои методы, но любопытство мужчины казалось искренним. Кроме того, немного откровенности не повредило бы. Одно простое заклинание, чтобы открыть в бетоне пространство, достаточное для размещения сжимающих и взрывных чар, затем добавить детонатор, которым была температура окружающей среды, — девушка указала на разрушенный фундамент недалеко от берега, — Первым эффектом была имплозия, которая разрушила фундамент, с легкостью согнув железо. А затем, когда заклинание утратило свое магическое действие, вследствие накопленной энергии произошел взрыв. — Накопленная энергия, произведенная первым заклинанием, подпитала взрывной эффект второго. Совсем неплохо, — мужчина почесал свою неряшливую бороду под челюстью. Снова последовала долгая пауза, прежде чем он заговорил. — Яксли хотел бы увидеть что-то подобное. — Магию? — Хм, и это тоже. Я говорил о геноциде. Гермиона чувствовала себя раздвоенной. Вновь возникшее чувство вины скрутило ее изнутри. «Он убил твоих родителей, Гермиона. Дамблдору не сойдет с рук то, что он сделал с тобой.» В памяти всплыли слова Нагайны. «Если ты этого не сделаешь, это сделает кто-то другой, и ты не добьешься ничего, кроме наказания от моего учителя.» Карие глаза оглянулись на последнюю машину, наконец погружающуюся в воду, и тела, накрытые белыми простынями. Ее мозг снова рационализировал это, смыв часть вины долгом и мстительными чувствами. Это пройдет. Как и все остальное, это пройдет. Мне нужно двигаться вперед и не оборачиваться. Никогда не оборачиваться. Волан-Де-Морт хотел хаоса, и она его создала. Здесь больше нечего было делать. Время поджимало. Еще одно задание потребовало ее внимания, прежде чем она снова увидит Господина. Ее внимание вернулось к Долохову. — Темный Лорд сказал, что ты можешь помочь мне найти Скабиора, правую руку Сивого. Мужчина выплюнул свою зубочистку вниз, на улицу. — Да, я в курсе, он живет в здании на Ноктюрн-аллее. — Хорошо. Направляемся туда прямо сейчас, — Долохов кивнул, вытащил палочку и предложил руку девушке. Гермиона повернулась и пристально посмотрела ему в глаза. — И к твоему сведению, Долохов. Я не струсила. — Я вижу. Тебе даже не нужна была моя помощь, — в его тоне послышалась слабая обида. Волан-Де-Морт попросил взять с собой людей. Выбрать Долохова было несложно. Он был единственным, кто продолжал испытывать к ней теплые чувства и знал о местонахождении Скабиора. Когда она предложила ему присоединиться к ней, мужчина с готовностью согласился. Однако его предвкушение резко испарилось, когда она сказала ему следить за периметром вместо того, чтобы активно участвовать. Ее губы изогнулись в едва заметной улыбке. — Мне сейчас нужна твоя помощь, не так ли?

***

Они аппарировали в тень от нескольких низких крыш, находящихся напротив друг друга в переулке. На улице было сыро и слегка холодно, сильный запах застоявшейся воды заполнил легкие, резко контрастируя с сухим и чистым воздухом, который был несколько секунд назад. На стенах множество плакатов с объявлениями о розыске, в основном Пожирателей смерти и нескольких неизвестных лиц. Один плакат привлек внимание Гермионы, подобно прилипшему магниту к железу: Беллатрикс. Женщина яростно натянула цепи удерживающие ее запястья и шею. То, что на первый взгляд казалось выражением крайней ярости, при ближайшем рассмотрении оказалось выражением эйфории и безумия. Беллатрикс запрокинула голову в приступе смеха. Гермиона почти слышала напряженное и безумное хихиканье в своем сознании. Однако именно ее эстетически приятные черты показались ей более интригующими. На постере Беллатрикс выглядела моложе. Министерство использовало фотографию, сделанную перед тем как ее собирались отправить в Азкабан. Темные кудри оставались растрепанными, но выглядели здоровее. В ее глазах было больше жизни, чем какой-то мертвой интенсивности, которая отражалась сегодня. К ее удивлению, резкость и гладкость ее алмазоподобного лица сохранились и по сей день. Женщина вздернула подбородок, аристократический колорит и ее заметное высокомерие были заметны даже в самый низкий момент ее жизни. Если об этом и можно было что-то сказать, то только то, что это показывало, насколько волевой была Лестрейндж. Звук рвущейся бумаги прервал ее мысли; Долохов снял плакат со своей фотографией. Мужчина повернулся, чтобы посмотреть на нее, и, криво улыбнувшись, сказал: — Не волнуйся, продолжай в том же духе и ты получишь свой плакат в кратчайшие сроки, — хотя это прозвучало скорее как шутка, в ушах Гермионы это было предупреждением, — Пошли, Скабиор прячется в здании неподалеку отсюда. Долохов кивком указал вперед. Гермиона проследила за кивком, не зная, в какую сторону он указывает, впереди было три расходящихся пути. Она бросила последний взгляд на плакаты: зачем Долохову понадобилось снимать свой? Он почти не походил на себя на изображении. Азкабан высосал из него каждый дюйм молодости. К ее удивлению, Ноктюрн-аллея была не просто ‘аллеей’ в строгом смысле этого слова. Несколько узких улочек соединялись вместе, напоминая кровеносные сосуды человеческого тела. Если не соблюдать осторожность, можно легко заблудиться. Это был первый раз, когда Гермиона увидела внутренности печально известного квартала волшебников. Впереди, в нескольких метрах от них, было печально известное заведение, там продавались темные артефакты для тех, кто баловался темными искусствами, и все они были доступны для покровительства. Неудивительно, что редкий прохожий выглядел более мрачным и опасным, чем она сама и Долохов. Все скрывали свои формы под плащами, мантиями и длинными пальто. Их лица скрывались в тени их шляп и капюшонов. Гермиона поправила мантию, скрывавшую половину ее лица. — Он живет один? — она спросила. — Нет, он живет с другими такими же людьми, если ты понимаешь, что я имею в виду. Раньше она ничего не знала о Скабиоре, только то, что Господин хотел, чтобы он занял место Сивого. Она надеялась, что все сложится хорошо, ради ее блага. — Не думаю, что я понимаю о чем ты, — ее голос был приглушен тканью. — Они похожи на Сивого. Это своего рода убежище для ему подобных. — Теперь понимаю, — Гермионе было трудно представить, как это возможно. Более одного оборотня живут под одной крышей? Как они живут в полнолуние? Конечно, эти люди не могли позволить себе зелье аконита. Если, конечно, кто-то не снабжает их им. Оборотни, такие же, как и Грейнджер. Сколько их там? Разделяли ли они ту же борьбу, что и она? Были ли у них запечатления, как у нее, к сожалению? Была ли у них работа? Знали ли их семьи? Были ли у них другие способности помимо трансформации? У Гермионы было так много вопросов и так мало ответов. — Осторожно, впереди слишком много людей. Но искать сейчас ответы означало также вызывать вопросы. Долохов был рядом. Осмелиться и спросить означает оставить Антонина думать над тем, что я тоже оборотень. Нарцисса ясно дала понять, что ее секрет вызовет переполох среди Пожирателей Смерти. Через пару улиц стал виден переполненный рынок, на улице выстроились торговые прилавки, их владельцы зазывали прохожих. Гермиона и Долохов шли сквозь толпу. Карие глаза метались слева направо, как при параноидальном тике. Ее пальцы нащупали волшебную палочку под рукавом — еще одна нервная привычка, появившаяся у нее недавно. На доли секунд ее взгляд устремлялся в сторону прилавков, зрительно просматривая красивые старинные тома, призывающие ее, как сирены моряков. Улица была неровной, на некоторых участках отсутствовали части дороги. Боясь погрузить собственные ноги в грязь или, что еще хуже, в лужу, девушка внимательно следила за своими шагами, следуя за темным волшебником. Дома были трехэтажными, некоторые даже четырехэтажными. С трещинами в стенах и плесенью, пропитавшей все вокруг, большинство из них выглядели старыми и заброшенными. Несколько жильцов, похоже, закрывали свои окна газетами и деревянными досками вместо штор. Гермиона посмотрела на один маленький дом, стоящий в углу через дорогу, он был наклонен примерно на двадцать градусов вправо. Левый фундамент был сложен из рыхлого, но тяжелого облицованного кирпича, который, возможно, когда-то был уложен ровно, но не теперь. Так вот как выглядит бедность в волшебном обществе. Этому месту нечего было забирать от других трущоб маггловского Лондона. Она бы не удивилась, если бы кто-то поджидал их за углом, в полной готовности ограбить и зарезать. Как только они оказались на пустой улице, Долохов снова заговорил. — Сивый и Скабиор были хорошими друзьями. — Что ты можешь рассказать мне о нем? — спросила она. — Очень мало. Он отвечает за здание и зарабатывает деньги, взимая плату с жильцов, если можно их так назвать, — в конце послышался издевательский тон. Гермиона поняла это как презрение к зараженным, — У него есть другие способы заработать деньги, но я не знаю точно, какие. Я знаю, что он может накладывать приличные заклинания на дуэли, но насколько хорош он может быть, я тоже не знаю. Честно говоря, на мой взгляд, он выглядит идиотом. Но от него есть польза. Ты поймешь, о чем я говорю, когда встретишься с ним. Не так уж много интересного. Если он… Внезапный запах чего-то похожего на аммиак остановил ее мысли. Она нахмурилась от отвратительного запаха. — Почему так сильно пахнет мочой? — когда они завернули за угол, отравленный воздух с новой силой ударил ей в ноздри, — Мерлин, у них здесь что, нет ванных комнат? Долохов хмыкнул в знак согласия, но не сделал ничего, чтобы показать дискомфорт. — Здесь поблизости есть пара винных магазинов и несколько таверн, многие люди не утруждают себя посещением туалета или просто не хотят ждать своей очереди, — Гермиона огляделась в поисках рекламы таверн. Как ни странно, ничто вокруг не напоминало магазин или таверну, — Так что, следующая лучшая вещь — справить нужду на улице. Как по щелчку пальцев, какой-то Гоблин вышел из старого дома, раскачиваясь взад-вперед. Его голова слегка кивнула вправо, затем откинулась назад. Гермиона поняла, что таверны походили на фасад дома. Не было ни единого признака чего-либо еще, жилого помещения. Зачем нужна секретность? Ее внимание вернулось к Гоблину, который выпил слишком много. Он опирался на стену, чтобы не упасть. Завалившись набок, он остановился как раз в тот момент, когда собирался завернуть за угол, затем посмотрел в обе стороны переулка. Его попытки быть сдержанным и неприметным были столь очевидны, как и слон, идущий по улице. Верхняя губа Гермионы приподнялась еще выше, когда она смотрела, как он мочится на стену. — Я не позволяю такого поведения около своих заведений, — волшебник продолжил, — Знаешь, это вредно для бизнеса. Гоблин громко рыгнул, когда они проходили рядом с ним. — Заведения? Ты имеешь в виду таверны? — она не ожидала, что у Долохова будет бизнес. Теперь, когда брюнетка подумала об этом, то понимала, что не ожидала от него ничего, кроме того, что он будет полноправным Пожирателем смерти. Она увидела, как Долохов поправил капюшон и стала видна тонкая серебряная вышивка на его кожаных перчатках. Не слишком показная, но определенно что-то говорившая о его социальном статусе. Его ботинки, хотя и были покрыты запекшейся грязью, тоже казались довольно дорогими, если просто посмотреть на отделку кожи. Вероятно, кожа была изготовлена из редкого животного. — Что-то в этом роде. Я думаю, правильный термин — клуб джентльменов, — он ответил. Несомненно, эвфемизм. — Сколько у тебя их? — спросила она, любопытство взяло верх над ней. Она должна была воспользоваться шансом, познакомиться поближе с последователями Волан-Де-Морта, зная, что другой возможности не представится. Думать о них как о коллегах или партнерах было для нее крайне неловко. — Пять. Два в Украине, три в Британии. — Похоже, твой бизнес процветает! Долохов промычал в знак согласия. — Конечно. У меня высокие цены, но хорошее качество моего продукта того стоит. — Верно, — Гермиона склонила голову набок, — Кто сказал, что нельзя назначать цену любви? — сухо прокомментировала она. Пожиратель смерти издал гортанный смешок. — Ха! Ты поняла, Грейнджер. Какой-то части ее понравилось одобрение в его голосе, но другая часть хотела сказать, что «нет, я ничего не поняла». Печальная улыбка растянулась на ее губах. Интересно, что еще можно было сказать или сделать. Ничего не говорить и позволить, чтобы ее молчание было неверно истолковано как осуждение? Позволить своему реальному мнению по этому поводу вырваться из ее уст? Это было бы невероятно глупо. Если бы она хотела вписаться, по крайней мере, она могла бы притвориться, что «поняла», сказав какую-нибудь глупую фразу, которую где-то услышала, скорее всего, в фильме. Гермиона все больше осознавала, что несут с собой ее собственные действия, помимо очевидного: она теперь преступник и убийца. Даже при том, что она считала отвратительными деловые методы, которыми занимался мужчина рядом с ней, открыто вторгаться на территорию и говорить, насколько отвратительным и пагубным был акт проституции, означало в то же время вступать в царство крайнего лицемерия. Она только что убила десятки магглов, не прошло и получаса! Последовала волна опустошенности, обрушившаяся на ее тело, когда она задумалась о своей морали. Или, скорее, об ее отсутствии. У нее больше не было права указывать на моральные недостатки кого бы то ни было. Не было возвышенности, на которой она могла бы стоять. Потому что она уже стояла с худшими из худших. Но разве это не сделало ее ужасным человеком? Разве это не сделало ее антагонистом? Злодейкой? Гермиона не чувствовала себя ни одной из них. Любопытно, отметила она, что эта пустота не была совсем невыносимой. Как странно. В другое время и в другом месте она бы стала глубоко копаться в себе, чтобы понять, что с ней происходит. Но прямо сейчас у нее не было желания подвергать сомнению что-то, что освобождает ее от груза сводящей с ума совести. — Здесь, — мужчина указал кивком направо. В конце узкого переулка располагалось заведение Скабиора. Как и остальные здания здесь, оно имело определенное сходство с архитектурой эпохи Эдуарда, но в отличие от других, оно было очень запущенным. Дождь смыл большую часть соснового цвета со стен; отколовшиеся куски бетона обнажили кирпичи. Ступени первоначального крыльца осыпались, теперь их заменили расшатанные кирпичи и изъеденные термитами доски. Окна на первом и втором этажах были изнутри заколочены деревянными досками. Только наверху маленькое круглое окно осталось нетронутым. Чердачное окно, догадалась она. На двери были нарисованы от руки цифры пять, девять, один. Это была единица или семерка? Под ней острым предметом был вырезан перевернутый треугольник с крестом посередине. Слишком специфично, чтобы быть вандализмом. Возможно, какое-то послание? — Они что, расселились по всему зданию? — спросила она. — Как я уже сказал, с ним живут несколько человек. Законы министерства о волшебных существах и требования к их жилью были очень расплывчатыми. Однако то же самое нельзя было сказать о зараженных ликантропией, закон был более конкретным и строгим, когда дело касалось жилищных условий зараженных. Судя по запретной и секретной атмосфере, окружающей это место, Гермиона была убеждена, что люди, живущие здесь, не были зарегистрированы ни в какой форме, и этот дом не считался соблюдающим законы. Популяция оборотней не уменьшалась, как любило заявлять Министерство. Они прятались на окраинах беззакония, как и она. — Как получилось, что владелец не стал претендовать на собственность? — спросила она. — Я помню, Сивый упоминал, что они убили владельца и всю его семью, чтобы никто не смог вернуть дом. Сейчас я думаю, что с юридической точки зрения он практически принадлежит им. — Как это возможно? — Согласно закону Министерства, если никто не вернет собственность по истечении восьми лет, те, кто там живет, могут стать владельцами, требуется только предоставить доказательства того, что они жили в резиденции в течение этих лет, свидетеля или что-то в этом роде. Подобные вещи заставили Гермиону задуматься, как часто случались подобные трагедии и как много или мало достигало ушей газет, или сильно ли Министерство влияло на поток информации, доступной общественности. Она видела, как Корнелиус Фадж развернул кампанию по клевете на Гарри и Дамблдора, но одно дело было придумывать слухи, а другое — замалчивать несправедливость, происходящую в волшебном сообществе. Был бы Волан-де-Морт другим, если бы он был у власти? Наблюдая, как Долохов отступает на несколько шагов позади нее, Гермиона решила взять инициативу в свои руки. Она поднялась на импровизированное крыльцо и постучала костяшками пальцев в дверь. Не потребовалось много времени, чтобы кто-то закричал изнутри. — Кто там? Нам не нужно ничего, что вы продаете! — женщина с сильным шотландским акцентом, высоким голосом и откровенно капризным поведением приоткрыла дверь. Через щель была видна только половина ее лица, она хмуро смотрела на стоящую перед ней незнакомку. Гермиона дружелюбно улыбнулась. — Добрый день, мадам. Я ищу мистера Скабиора. Недоверие женщины заметно возросло, морщины вокруг ее глаз и на лбу стали более выраженными. Предвидя, что женщина может отрицать, что мужчина жил здесь, и решит закрыть дверь у нее перед носом, Грейнджер положила руку на дверь. Отбросив притворство, она показала волшебную палочку, торчащую у нее под запястьем. — Я знаю, что он живет здесь. — Зачем он вам нужен? — спросила женщина, защищаясь. Антонин хмыкнул позади нее; внимание женщины переключилось на высокую фигуру. Ее внешность сменилась легким шоком, глаза блеснули узнаванием. — Антон Долохов, — сказала она шепотом, быстро открыла дверь и пригласила их внутрь дома, — Входите, быстро. Темнота напала на ее глаза в ту же секунду, когда девушка вошла внутрь. По крайней мере, не пахло мочой. Гермиона снова вдохнула, этот запах тоже был не из приятных. Потребовалось несколько секунд, чтобы ее глаза привыкли к темноте фойе. Фойе было уродливым. Какие бы обои ни были раньше на стенах, они давно исчезли, на грязных деревянных панелях виднелись следы золотистой краски. На ковре у входа, больше похожем на тряпку, чем на ковер, было несколько отверстий, куда люди, скорее всего, наступали. Половицы скрипели под их весом. Ржавые петли и вздувшееся дерево из-за влажности внутри. Ни портретов, ни каких-либо декоративных предметов. Должно быть, они все это продали. Леди провела их на кухню, расположенную дальше по коридору. Гермиона заметила, что женщина была не такой старой, как ей показалось сначала, в ее волосах появились седые пряди, но преобладал каштановый цвет. Ее пухлое тело было одето в старую, но ухоженную одежду, чуть тесноватую в талии и бедрах. У нее была квадратная челюсть, а лицо имело жесткие углы. Она искала любой сигнал или закономерность, которые могли бы быть красноречивым признаком того, что эта женщина была заражена. Ни видимых шрамов, ни избытка волос, как у Сивого. Но на ее руках, похоже, не хватало нескольких пальцев, по крайней мере, каких-то их частей. И когда женщина улыбнулась, брюнетка увидела ее клыки. — Мистер Долохов, какая честь снова находиться в вашей компании, — ее лицо выражало правду, но в том, как ее руки сжимали фартук, читалось определенное опасение. — Риона, какой сюрприз видеть тебя здесь. Сколько времени прошло, четырнадцать, пятнадцать лет? — у Долохова было замкнутое выражение лица, а его голос звучал грубее, чем несколько минут назад, — Я подумал, ты уехала отсюда навсегда. Ее губы изогнулись вниз. — Навсегда? Нет, ни за что. Здесь больше шансов заработать денег, чем где-либо еще. После короткой паузы Риона выпрямила спину, как будто что-то вспомнила. — Эй, точно. Нам нечего предложить, но я уверена, что кто-то где-то здесь припрятала бренди «мосс», — женщина повернулась, чтобы заглянуть в верхнюю кладовую. На кухне царил рустикальный запах, который был таким же удручающим, как и при входе в дом. Пригоревшие сковородки и горшки с копотью висели на металлической полке над железной плитой, Гермиона видела такие печи только в волшебных домах. Чтобы разжечь топку, достаточно было поставить на нее горшок, для работы не требовалось ничего, кроме небольшой сердцевины старого дерева друидов. Оно могло поддерживать пламя в течение года без остановки. Риона продолжала возиться с пустыми стаканами и банками из-под еды — маггловской еды. — Все, что я слышала от тебя, это то, что ты сбежал из Азкабана два года назад, а потом ничего, пока пару месяцев назад тебя снова не схватили Авроры… — …И я снова сбежал, — закончил Долохов, — Они были мне не ровней. Она обернулась через плечо с полуулыбкой. — Хм, так и есть. Говорю тебе, они в отчаянии. Ходят слухи, что авроры волей-неволей пытают подозреваемых, только чтобы найти одного из вас. Они в ярости и очень, очень взволнованы. Кучка Пожирателей Смерти сбегает прямо у них из-под носа! Хa! В Хогвартсе брюнетке часто рассказывали о том, что авроры были образцовой силой правосудия и законности, связанной строгими этическими рамками, разработанными Департаментом правопорядка. Девушка хихикает над этим. Если бы все это дословно было правдой, ей бы не сошло с рук то, что она попала в камеру Долохова до побега. — Думаешь, это правда? — спросила брюнетка. Ее рот изогнулся до невозможной длины. — …Не знаю, — сказала она, изучая этикетку фиолетовой бутылки в форме капли воды. — Если бы это было правдой, они, должно быть, в отчаянии. В данный момент в это трудно поверить, — сказал Долохов, -Авроры связаны могущественной клятвой не причинять вреда — только в исключительных случаях, когда на кону их жизнь… При обычных обстоятельствах они должны играть по правилам, они не могут подвергать пыткам того, кого хотят. Он остановился и, посмотрев на Гермиону, очень тихо сказал ей: — Но как тогда у некого Аврора получилось помучить меня, а затем бросить мне связку палочек, похожую на кровавый букет. Так что, кто знает? — он подмигнул ей, не очень любезно. Больше похоже на ‘Я убью тебя в следующий раз, когда ты попытаешься провернуть это дерьмо со мной’. Гермионе хватило порядочности ответить застенчивым взглядом. Если она правильно читала между строк, Долохов быстро понял, что пытки действительно были ненужным шагом к их освобождению. Смех женщины был глубоким и сухим, как будто кто-то давился хлебными крошками в кулак. Она обернулась с гримасой на лице. — О, мистер, правил больше нет, и клятвы нарушаются, когда допрашивают таких людей, как мы. Обстоятельства не имеют значения, — ее рука крепко сжимала бутылку, пока костяшки пальцев не побелели, — Люди без имени. Без голоса. Без ничего. Слухи слухами, но знаю, что там, где есть дым, есть и огонь. И вы выставили их перед публикой придурками. Они хотят сравнять счет, так оно и есть. Если то, что сказала Риона, было правдой, это открыло для Гермионы новую сферу реальности. Она задавалась вопросом, где проходят границы между добром и злом? Где была та линия, которая отмечала начало одной стороны и конец другой? Если бы Авроры предпринимали агрессивные действия по отношению к невинным, кем бы это сделало их? Злыми, как она? Или их результаты могли бы оправдать средства? Кажется, я начинаю понимать. Свет и тьма. Хорошее и плохое. Это поляризованные термины для простодушных. Голубая искрящаяся жидкость наполовину заполнила каждый бокал, а вязкая текстура придавала напитку худший вид, чем он уже имел. Гермиона едва смогла сдержать гримасу, когда приняла отвратительный на вид бренди. Долохов не разделял никаких ее внутренних опасений, мужчина выпил одним глотком, леди сделала то же самое. Гермиона сделала глоток. Ее ноздри были горячими, словно из них выходил пар. Ощущение было похоже на запах этанола, который ее родители использовали для лечения травм. На вкус он был ни на что не похож. Женщина прочистила горло, звук был подобен крику умирающего кабана. — Кстати, об огне, — она снова хмыкнула, — В газетах пишут, что тело Каркарова было найдено на северных островах. Ходят слухи, что его сожгли, — Риона переводила взгляд с девушки на мужчину. Несмотря на удивление, Гермиона сохранила хладнокровие и безразличие, услышав новость. К счастью, ни одно из ее преступлений не могло быть связано с ее именем, и она хотела, чтобы так оставалось как можно дольше. — Без сомнения, эта гребаная сука сработала на совесть, не так ли? — смутная тень легла на ее лицо, — Как она? Она имеет в виду…? — На твоем месте я был бы осторожен, ты находишься в присутствии ее ученицы, — защищается Долохов. Риона уставилась на девушку. — Так, она тебя тренирует. Ты новенькая? — глаза с зачатками птеригиума скользнули по ней, — Ты выглядишь как одна из них. Вербовать их молодыми! О, Темный Лорд, мудрый человек. Кто же эта женщина? Очевидно, она была хорошо знакома с последователями Волан-Де-Морта и даже чувствовала, что имеет право поносить Беллатрикс в их присутствии. Любопытно посмотреть, к чему это приведет. — Да, я одна из них. — Ну, тогда как поживает эта сумасшедшая сука, твоя наставница? Прекрасно сознавая, что Долохов наблюдает за ней краем глаза, она попыталась выглядеть нейтральной. — Я предполагаю, что она тебе не очень нравится. — Не сомневайся в этом. Эта тварь оставила меня с половиной пальцев на левой руке, — женщина махнула рукой. Действительно, ее левая рука была в уродливом состоянии, хотя и казалась функциональной, кожа на ладони обуглилась, и у нее не хватало половины пальцев. Меньше всего пострадали указательный и большой пальцы. — Следи за своим языком, Риона, — голос Долохова был серьезным и глубоким, похожим на приглушенное ворчание. Женщина немедленно отступила назад, выглядя слегка оскорбленной, покорно склонила голову, держа рот закрытым с видимой неохотой. Брюнетка быстро уловила причину Долохова защищать Беллатрикс. Он был прав, это было неправильным сигналом, позволять кому-то плохо отзываться о ком-либо из последователей Волан-Де-Морта. Позволяя посторонним думать, что Пожиратели Смерти не прикрывают друг друга. Они были вероломными ублюдками. Тем не менее, никто за пределами круга, казалось, не знал этого. — С ней все в порядке. Я обязательно расскажу тебе о ее самочувствии, — девушка говорила уклончиво, игнорируя неловкую атмосферу.

***

Приближались последние дни лета, и в священных залах Хогвартса работающий персонал ощущал, как приходит время, от прилежных кухонных эльфов до уважаемых профессоров. Каменные коридоры наполнялись торопливыми шагами и разговорами шепотом. Классные комнаты были тщательно убраны, а полы вымыты дочиста. Академическая элита корпела над учебными материалами, проводила исследования или тщательно дорабатывала последние штрихи своих учебных программ. Вся школа гудела, как хорошо смазанный механизм, каждая часть была синхронизирована в подготовке к приезду как новых, так и возвращающихся учеников. Время быстро текло, и тревога была велика. Северус зашагал по коридору, ведущему в северо-восточную часть школы. Его острый ум понял, что нахмуренные брови и обеспокоенные взгляды его коллег были вызваны не только приближающимися сроками. Нет, над ними нависла невысказанная тьма — всепроникающий страх. Они хотели продолжать выполнять свои обязанности, как будто событий двухчасовой давности не произошло, найти утешение и убежище в своих обязанностях. Они использовали это как одеяло, чтобы прикрыть головы, даже когда понимали, что заявление не может стать громче, как уже было. Волан-Де-Морт был рядом. Бесполезность их положения была очевидна, и все же они цеплялись за рутину, зарываясь с головой в свои задачи, как страусы в песок. — Северус, — приветствие директора Хогвартса прозвучало с искренней нежностью, когда Снейп вошел в кабинет Дамблдора. Осматривая комнату, Снейп отметил ее нехарактерный беспорядок. Журналы посещаемости, записи профессоров и папки лежали в беспорядке. Стопки тяжелых книг ненадежно балансируют на столе, спасенные только магией от катастрофического падения. Альбус Дамблдор, один из величайших волшебников в истории, демонстрировал свой блеск во многих областях, но опрятность, очевидно, не входила в их число. — Как у тебя дела, мой мальчик? — неподдельный интерес Альбуса был ощутим и смешан с подспудной заботой, видимой в глубине его мерцающих глаз. — Настолько приемлемо, насколько это возможно, — Северус вздохнул, в его голосе чувствовалась усталость, он полностью осознавал напряжение, сковавшее его плечи. — Сегодняшний инцидент чрезвычайно трагичен. — Так и есть, — согласился Снейп, его тон был менее сочувственным. — Том использовал это как метод, чтобы выманить Корнелиуса. Напряженность в Министерстве неизбежно возрастает, и Том пользуется этим в своих интересах. Выражение лица директора стало задумчивым. — Без сомнения. Дни Корнелиуса у власти сочтены. Ходят слухи, что следующим на очереди может быть Руфус Скримджер. Визенгамот ждал лучшего предлога, чтобы выгнать его, и, возможно, Руфус будет заменой. — Конечно, он будет. Вероятно, потому, что Скримджер — старший аврор, — сухо ответил Снейп, — Этот человек ничего не смыслит в связях с общественностью и во всем, что связано с политикой. О чем думает Визенгамот? По мнению Северуса, они вообще не думали. Страх парализовал их. Именно так, как и предполагал Волан-Де-Морт. Хотя Руфус был грозным дуэлянтом, управление было совершенно другой сферой. Этому человеку было суждено потерпеть неудачу скорее раньше, чем позже. — Возможно, нам следует перейти к главной причине, по которой ты вызвал меня, Альбус. У меня есть дела, которые требуют много моего времени и… Объяснение Северуса оборвалось, когда взгляд Дамблдора случайно переместился с лица директора на его стол. Поверх него лежала фотография Гермионы Грейнджер вместе с кожаной папкой, обычно используемой для хранения зарегистрированных достижений ученика и его школьной истории. Хотя Северус сохранял бесстрастное выражение лица, внутренне он не мог не зарычать на организованную сцену. Подобные действия наводили на мысль о недоверии со стороны Альбуса. И все же, при подобных обстоятельствах, кто мог бы винить его? Мастер зелий снова поднял вопросительный взгляд. Дамблдор тихо вздохнул, его разочарование было очевидным. — Сова только сегодня доставила всю информацию о ней. Северус ждал, пока он уточнит, находя собственное презрение слишком утомительным. — Департамент авроров вместе с Кингсли посетили меня несколько недель назад, — Дамблдор указал рукой через свой обширный стол, предлагая место мастеру зелий, — Они запросили все имеющиеся в школе файлы о мисс Грейнджер. Затем приступили к допросу ее близких друзей, учителей, включая меня. Кингсли сказал мне, что они нашли следы ее волос на северных островах. Каким-то образом она связана с их основным расследованием смерти Игоря и его людей. Они верят, что она жива, а не мертва, как было заявлено ранее. Он убрал руки со стола и уронил их на колени. Приняв созерцательное состояние, затем, размышляя в основном сам с собой, он сказал: — Когда я увидел, как она исчезла в тот день, я надеялся, что… Глаза Северуса встретились с глазами Дамблдора, искорка понимания засияла в голубых глазах, прежде чем они сменились грустью. Северус увидел понимающий взгляд в его глазах, угадавший мысли его друга. — …Ну, неважно, — перед ними материализовался поднос с чаем, принесенный прилежным кухонным эльфом. — Вместе со своим досье Кингсли отправил мне запрос. Кажется, они нашли следы смеси чар на рухнувшем мосту. Чары уменьшительности, смешанные с чем-то еще, они не совсем уверены с чем. Он сказал, что это довольно продвинутый и изощренный прием. Он думает, что это сделала Беллатрикс. Тем не менее, он попросил меня помочь им разобраться с важными деталями сегодня днем. — Я бы предположил, что это из-за бумажной волокиты. Невозможно определить, кто виноват, просто проанализировав след заклинания. — Ну, да. Было очень мало случаев, когда они могли связать магическую подпись с заклинателем. Однако Кингсли настаивает, что метод заклинания был довольно своеобразным. Он утверждает, что очень немногие из последователей Волан-Де-Морта настолько методичны, — в его голосе чувствовалось знание, молчаливо предполагающее, что Беллатрикс, возможно, не является истинным преступником. — Я бы предположил, что первоначальная причина твоего вызова изменилась. Тролли, уничтожающие маленькие деревни, и планы на случай непредвиденных обстоятельств внезапно перестали быть такими интересными, Альбус? Всегда сдержанный мастер зелий не мог удержаться от сарказма, окрасившего его слова. Всегда грациозный мужчина, директор слегка улыбнулся в ответ на колкость Северуса. — Я не скажу Кинсли, кто это сделал, но мне нужно знать, пожалуйста. Альбус, знающий, кто разрушил мост, ни черта бы не изменил, если бы только он не был заинтересован в подтверждении личности преступника. Снейп уставился на дно своей чашки, наслаждаясь ясностью, которой не хватало его мыслям. Раньше были сомнения в том, как далеко девушка готова зайти, пока на нее не обрушилось давление. Он был убежден, что девушка потерпит неудачу, у нее не было того, что для этого нужно. Сегодня девушка показала, на что она готова была пойти. Северус признался, по крайней мере, самому себе, насколько сильно он ее недооценивал. Даже после их последнего разговора, где он предупредил ее о многочисленных опасностях, которые будут сопровождать подобные действия, она пошла дальше и убила десятки магглов по приказу Волан-Де-Морта. Всезнайка совершила тягчайший из грехов. Ребенок, всего лишь ребенок, открыл новое окно возможностей, ужасных возможностей. — Я думаю, ты можешь догадаться, Альбус. На губах волшебника появилась печальная улыбка. — Как она? — Полагаю, с каждым днем все больше погружается во тьму. Я ее почти не видел. Беллатрикс держит ее рядом с собой. Было бы ложью, если бы Северус стал утверждать, что не разочаровался в ней.

***

— Сколько здесь живет людей? — спросила Гермиона. Женщина, казалось, подсчитала в уме, прежде чем ответить: — Около восемнадцати живут здесь уже два года. Другие приходят и уходят, немногие остаются надолго, прежде чем перебраться в сельскую местность. — Люди здесь… Они все оборотни? Женщина улыбнулась, обнажив все свои пожелтевшие зубы. — Да, включая меня. Гермиона посмотрела на нее настороженным, смущенным взглядом. Кто в здравом уме был бы рад, если бы у него была ликантропия? Недавно она узнала, что превращаться в волка может быть весело, при определенных обстоятельствах. Тем не менее, это была унция радости по сравнению с тонной мучений, которые причинила ей эта инфекция. Если бы у нее был шанс, она бы искоренила свою ликантропию, не задумываясь. Долохов повернулся к Гермионе. — Риона раньше командовала силами оборотней во время первой войны. Брови Гермионы нахмурились. — Так вот откуда вы знаете друг друга. Подожди, я думала, лидером был Сивый. — Хa! Сивый был моим заместителем в те дни, — она вылила последние остатки бренди в свой бокал, — Я слышала, что он недавно умер, — женщина подняла свой бокал в воздух в знак уважения. — Мы тоже это слышали, — сказал волшебник. Женщина кивнула, не особенно заинтересованная смертью Сивого. — Те дни для меня прошли. Теперь я провожу свое время, заботясь о сиротах. — Это причина, по которой ты здесь живешь? — спросил Долохов. — Да. Дети не способны позаботиться о себе, а взрослые едва могут позволить себе еды, а Скабиор требует ежемесячную плату за то, что мы остаемся здесь. И все же у нас происходит фильтрация воды каждый раз, когда идет чертов дождь. Полы скрипят не переставая, здание вот-вот рухнет. — Скабиор теперь лидер? Женщина скрестила руки на груди, и долгий и ровный вздох слетел с ее губ. — Он держит волшебную палочку. Он держит дом. Он тот, кто находит людей, говорю вам, у него хороший нюх на них. Казалось, что Скабиора не очень любили среди его сверстников. — Вы сказали, что ищете его. Вы найдете его на верхнем этаже, дверь направо, — женщина указала здоровой рукой на коридор, ведущий к лестнице. Гермиона колебалась, чувствуя острую необходимость расспросить побольше об оборотнях, живущих здесь. — Риона, у тебя есть еще бренди «Мосс»? Но Долохов был здесь, и время было дорого, девушка без энтузиазма встала с металлического табурета и направилась к лестнице. Возможно, это к лучшему. Поднимаясь наверх, последнее, что она услышала, прежде чем голоса стали слишком слабыми, чтобы их можно было разобрать, была жалоба Рионы волшебнику. — Пару лет назад я отправила тебе посылку, мистер Долохов. Красивое лицо, длинные светлые волосы и красивые ноги, ты помнишь? Она все еще работает с тобой, а я все еще не увидела серпа на своей ладони…

***

— Почему ты не сообщил мне, что она жива? — его голос не звучал обвиняюще, а голубые глаза искали понимания. — Почему ты не сказал мне, что пытался убить ее и преуспел в убийстве ее семьи? — Профессор Зелий парировал с той же невозмутимостью. Северус всегда гордился своей эмоциональной отстраненностью, качеством, которое он распространял почти на всех — за исключением единственной женщины, которую он когда-либо любил. Для него привязанности сулили только боль и сожаление, эмоции, которые таились в конце любой сентиментальной связи, как молчаливые, выжидающие призраки. И все же неожиданная вспышка сочувствия к несчастной девушке зажглась в нем. Самым ужасным открытием стало участие Дамблдора. Он был человеком, который воплощал доброту и честность, тем, кому девочка всем сердцем доверяла. Уровень предательства казался невероятно мрачным и жестоким даже для Снейпа, который привык к таким вещам. Однако он понимал, что Альбус был человеком с определенной целью и все было не так, как казалось на первый взгляд. — Чем меньше людей знает, тем лучше. Это был секрет, который я намеревался унести с собой в могилу, — плечи директора почти незаметно опустились, — Веришь или нет, Северус, но мне глубоко стыдно за то, что я сделал. Это ужасное бремя, которое приходится нести. — Тебе стыдно? — в голосе Снейпа слышался скептицизм, — Позволь мне напомнить тебе, что каждое убийство, нанесение увечий и разрушений, которые она совершает, тоже на твоей совести, Альбус, начиная с тех невинных людей на мосту. Я думаю, ты даже не предполагал, что с ней что-то может пойти не так. Твои поступки подтолкнули ее к тому, кем она является сегодня. Казалось, что Дамблдор на несколько мгновений потерял дар речи. У него ушла много времени, чтобы полностью осознать, к чему привели его действия, он молча признал, что Северус был прав во всех отношениях. — Ты не собираешься спросить, почему я это сделал? — спросил он. — Разве это имеет значение? Что сделано, то сделано, — ответил Снейп. Он не видел смысла вникать в мотивы, когда каждый раз, общаясь с Грейнджер, становился свидетелем последствий. — Я сделал это ради общего блага. Друг мой, пожалуйста. Ты это знаешь. Мне не доставляет удовольствия разрушать чью-то жизнь, — слова Дамблдора были твердыми и искренними, отражая его убежденность, — Напротив, каждый раз, когда я принимаю подобные решения, груз на моем сердце становится все тяжелее. Северус тоже это понимал. Он знал об Альбусе ровно столько, сколько позволял ему директор. Несмотря на его благородные качества — мягкость и сострадание — у него был существенный недостаток: утилитаризм. Эта философия, заложенная в характере Дамблдора, привела его к вере в необходимые жертвы и умение уравновесить благоприятные исходы с пагубными последствиями. Директор извлек уроки из прошлых ошибок, теперь более чем когда-либо убежденный в важности жертв, если они служат великой цели. В его глазах, что значила одна жизнь против спасения сотен? Если исходить из реальности, то ни в коем случае одна жизнь не имела большей ценности, чем сотни. Северус мог легко догадаться, что творилось в голове Дамблдора, когда он решил убрать Гермиону с пути. Однако ключевой аспект того, как появилось решение Дамблдора относительно девочки Грейнджер, был сделан на основе чистых предположений. Эта деталь имела огромное значение для Северуса и для всех остальных, на чью жизнь так или иначе повлияла Грейнджер. Спекуляции не заслуживали места в таком судьбоносном событии. Теперь они никогда не узнают, могло ли случиться то, чего ожидал Альбус. Что бы это ни было. Конечно, не это. Северус опустился в кресло, откладывая в сторону запутанный путь вины и ответственности. Переведя взгляд на своего друга, он сказал без каких-либо эмоций: — Она хочет твою голову на блюде, Альбус. Честно говоря, я убежден, что первое и последнее, о чем она думает в течение дня — это ты. Гнев, ярость — вот что движет Грейнджер. Больше ничего, -после их дуэли Снейп научился повсюду замечать признаки вспыльчивости девушки, — Были ли конкретные случаи, когда ты почти ощущал исходящую от нее необузданную магию? Когда она эмоциональна, магия имеет тенденцию проявляться более примитивным образом. Пожилой мужчина кивнул, не только в знак признания слов Снейпа, но и с сочувствием к Гермионе и ее бурным эмоциям. Северус, проницательный в наблюдении за человеческой природой, обнаружил, что не в состоянии распознать истинные мысли Дамблдора. То, что он поначалу принял за проблеск сожаления, теперь больше походило на стойкость. — Тем не менее, меня больше всего беспокоит не ее гнев или магические способности, а то, как быстро она приспосабливается к переменам. Не многие люди были способны за короткий промежуток времени пережить серьезные травмы и драматические перемены, а затем продолжать жить в той же стрессовой обстановке. Гермиона была исключительно хороша в этом. — Она движется дальше, и меняется необычайно быстро. В один день ты видишь отчаяние и конфликт на ее лице, а на следующий — ничего, кроме убежденности и решимости. Между этим есть моменты, когда она улыбается и ведет себя как психически устойчивый подросток, и другие, когда она с невероятной легкостью принимает роль взрослой. Все ее недавние переживания сломили бы кого угодно другого, но не ее, — на этот раз Северус не скрывал восхищения в своем голосе. Его мысли вновь обратились к девушке Грейнджер, рассматривая в перспективе все, что она пережила за последние месяцы. Страдания, смерть, предательство, горе. Милосердия к ней не было. Она не могла контролировать некоторые аспекты своей жизни. Она даже не могла решить, кого любить, ведь даже это было уже решено за нее. И каким-то уникальным извращенным образом она процветала, неумолимо разрастаясь, как отравленный одуванчик между трещинами булыжника. Альбус, сам того не желая, создал грозного противника — не из-за ее магического мастерства, а из-за ее умственной устойчивости. — Действительно. Мисс Грейнджер всегда была необыкновенной девушкой. Сразу после того, как она заразилась, она стала чем-то большим. Осмелюсь сказать, чем-то невероятным, — Альбус снял очки. Усталость, написанная на его изможденном лице, стала еще более заметной. — Прости меня, Северус. Я думаю, ты лучше меня понимаешь, на что она способна. Но есть кое-что, чего ты, возможно, не знаешь. Зло завладело ее сердцем задолго до моих подлых действий. Гнев копился внутри нее, не имея выхода. Моей самой большой ошибкой было считать, что ее эмоции имели связь с подростковыми конфликтами. Во время ее пребывания здесь, я бы сказал, в последние месяцы, я осознал, что у нее плохие отношения со всеми своими близкими друзьями, в особенности с Гарри и мистером Уизли. Я думал, что, как и все остальное, это пройдет. Оказывается, мисс Грейнджер может хорошо скрывать свои чувства, если действительно этого хочет. Когда я наконец обратил на это внимание, прошел целый год. Ребенок был потерян в своем собственном сознании, где-то так глубоко, что я не смог дотянуться…

***

Пол заскрипел под осторожными шагами Гермионы, когда она поднималась по лестнице. Риона была права насчет состояния этого дома, на мгновение показалось, что под ее весом может расколоться пара досок. Выход за пределы роскошного поместья погрузил ее в суровую реальность бедности и разорения. Волшебное общество, казалось, существовало в параллельной реальности, не затронутое прогрессом постоянно развивающейся маггловской Британии. Просто наблюдая за окрестностями снаружи, было легко сказать, что бедных людей было слишком много, чем она когда-либо осмеливалась представить. Волшебники, потенциальные маги и ведьмы, казалось, жили в давно ушедшей эпохе. У них никогда не было и не будет шанса учиться в Хогвартсе из-за нехватки денег, которые, в свою очередь, они никогда не заработают, потому что у них никогда не было надлежащего образования. Этот вечный цикл ожидал их и их будущих отпрысков. Было ли это то, что так стремился сохранить Волан-де-Морт? Вопрос так и остался без простого или правильного ответа, запутанная головоломка мотиваций и последствий. «Вещи никогда не бывают простыми, в том, что ты видишь и слышишь, есть нечто большее» как однажды сказал мой отец. Прямо сейчас она не могла заставить себя переживать эти чувства. …Я скучаю по нему, я скучаю по ним. Ее мысли обратились к мужчине наверху. Да, ничто никогда не было простым, и все же Гермиона ничего не могла с собой поделать и надеялась, что переговоры со Скабиором были такими: простыми, непринужденными. Короткое «Да, я сделаю это» или «Да, для меня будет честью служить Темному Лорду». Эти слова, наконец, снимут ответственность с ее плеч. Но что, если он не согласится? Что, если …? Ее размышления были прерваны присутствием двух мальчиков, не старше восьми лет и сидящих на нижних ступеньках, ведущих на чердак. Их приглушенные голоса стихли, когда Гермиона остановилась перед ними. Они смотрели на нее с любопытством, которое может появиться только у ребенка, увидевшего незнакомца в своем доме. Особенно, когда у этой незнакомки была напряженная поза и суровое выражение лица, она смотрела на них, как взрослая, собирающаяся отругать за шалости. Ободранные колени, ушибленные руки, покрытые грязью щеки и изодранная одежда давали знать о трудном положении. Их наряды были залатаны остатками, сшитыми вручную. Бледные, истощенные тела намекали на анемию. Они тоже заражены ликантропией? Гермиона усмехнулась, происхождение смешка было неясно даже ей самой. Было ли это направлено против мальчиков за то, что они потенциальные оборотни, или против монстра, который омрачил их жизни? Мальчики, почувствовав невысказанную угрозу, поспешно отошли в сторону, их любопытство сменилось страхом. Подождите, они ее боялись? Конечно, извинения и ободряющая улыбка стерли бы их дискомфорт, подумала Гермиона. Но в конечно итоге ничего не прозвучало, а ее взгляд стал холоднее, когда она возобновила свои шаги, оставляя за собой ауру опасности. Пугать детей? Ты должно быть очень гордишься собой. По крайней мере, одна часть ее совести была готова указать на жалкую демонстрацию запугивания. Сегодня Гермиона чувствовала себя немного оцепеневшей.

***

Северус взглянул через комнату на Дамблдора, на его губах играла кривая улыбка. — Она знает, — признал он, — В конце концов, она на собственном опыте убедилась, насколько ты интуитивен и проницателен. Это был только вопрос времени, когда она поняла, что я на твоей стороне, а не на стороне Тома. Выражение лица Дамблдора сменилось озабоченностью. — Ты в опасности? Он откинулся назад, его поза выдавала определенную беспечность. — Не в данный момент. Пока он сохранял свое влияние на Гермиону, он был уверен, что будет в безопасности. Учитывая ограниченный прогресс в отношениях Беллатрикс и Гермионы, он также был уверен в своей безопасности в обозримом будущем. — Беспокоиться не о чем. Тем не менее, Альбус оставался явно встревоженным, озабоченность отразилась на его лице. Северус неторопливо отхлебнул чаю, размышляя, сколько времени потребуется Гермионе, чтобы понять, что Дамблдор знает о том, что она жива. Зная ее, недолго.

***

В комнате Скабиора пахло сигаретным дымом. Занавески, похожие на поношенные куски ткани, едва пропускали дневной свет. Солнечные лучи струились сквозь промежутки, как маленькие прожекторы. Среди затхлого воздуха пепла ощущался слабый запах чего-то еще. Гермиона не смогла точно определить, чего именно, но пахло так же, как в погребе ее дедушки, где он хранил дубленые шкуры животных. Примечательно было отсутствие знакомого скрипучего пола, его заменили какой-то твердой гладкой поверхностью. Центральное место в комнате занимали круглый стол и четыре стула с узорами в виде драконов на спинках, на удивление они были в нормальном состоянии или, возможно, куплены не так давно. На столе была недоеденная овсянка, остывшая рядом с несколькими бутылками пива, разбросанными покерными картами и двумя пепельницами, полными окурков, куча серпов была навалена как игровые фишки. Дешевый лосьон, кольца, множественные пятна от чего-то, что она предпочла не идентифицировать, и волшебная палочка. Она оценила оружие проницательным взглядом. Товар Олливандера был дорогим, а сам он являлся единственным специалистом своего дела в Соединенном Королевстве. Из того немногого, что она видела до сих пор, она не могла представить, что Скабиор может позволить себе высококачественную палочку. Если, конечно, это не подарок. Один палец пробежался по инструменту, прямо над рукояткой был небольшой изъян. Гермиона почувствовала дешевое дерево; неполированное, асимметричное. Эта палочка была разработана не Олливандером. Низкокачественная древесина и, вероятно, посредственная сердцевина. Тем не менее, дешевая палочка в любом случае была лучше, чем никакая. Несмотря на отсутствие устойчивости к заклинаниям высокой интенсивности, она все же могла наносить урон. Пройдя дальше по комнате, она заметила кровать со скомканным покрывалом, крепкий на вид шкаф и разбросанную по полу одежду. Большой диван и маленький журнальный столик занимали левую часть, и в более темных местах она заметила сложенные металлические коробки —сейфы. Достаточно маленькие для транспортировки с помощью бездонной сумки и весового амулета. Вор. Отлично, теперь мне еще нужно остерегаться скользких рук. Когда раздался звук спускаемой воды в туалете, Гермиона повернулась к его источнику. Дверь рядом с кроватью было трудно разглядеть, поскольку стена и дверь были оклеены одними и теми же старомодными обоями. Вот ты где. Она махнула рукой, отодвигая занавески, и села на ближайший диван, готовясь к встрече. Добрый день, мистер Скабиор. В связи с неожиданной смертью Сивого мы хотели бы пригласить вас… Нет. Это звучит слишком официально. Девушка расправила плечи и вздернула подбородок. Ей нужно было, чтобы этот человек сотрудничал, но даже ее затуманенный тревогой мозг понимал, что она должна вызывать уважение. Может быть, мне следует обращаться к нему по имени. Антиох, Темный Лорд желает, чтобы ты… Мужчина вышел без рубашки, с полотенцем, свисающим с шеи. Он был на две головы выше нее. Вьющиеся длинные волосы, неловко завязанные в конский хвост. Короткая, клочковатая бородка покрывала его подбородок. Не обращая внимания на ее присутствие, он подошел к столу, что-то ища. Гермиона прочистила горло. — Антиох Скабиор, я полагаю. Антиох чуть не выпрыгнул из своей кожи, поспешно схватив палочку и нацелив ее на нее. Его рефлексы, отметила она, были довольно средними. Его ноги даже не были правильно расставлены до последнего момента. Возможно, не все оборотни обладают острыми рефлексами. — Ну, ну, да, это, должно быть, я. А ты кто такая, красавица? — его голос был ровным, как у уличного торговца, у него также был немного сильный акцент. Западная страна, догадалась она. — Пожалуйста, опустите палочку. Я не желаю вам вреда, — Гермиона подняла руки, сдаваясь. Надеясь разрядить любую паранойю, клокочущую в его голове, она дружелюбно улыбнулась, — Сделайте это, пока вы навредили сами себе. — И почему же? — его глаза с темными ободками стали более настороженными. Скабиор излучал уверенность, но это не настолько затуманило его рассудок, чтобы недооценивать ее. Напряженная рука и готовое запястье указывали на то, что он был готов применить заклинание в случае необходимости. — Ваша палочка повреждена, у вас там маленькая заноза над рукоятью. Если вы произнесете заклинание, оно, скорее всего, отразится на вас, а не на мне. Однажды мне довелось увидеть, как это случилось с одним мальчиком. В итоге его два часа подряд рвало улитками. Мужчина посмотрел на волшебную палочку. Короткий гортанный звук вырвался из его груди, когда он заметил упомянутый недостаток. Он оставался настороже, перенося вес с одной ноги на другую, изучая ее, молча обдумывая варианты. Антиох напоминал ей лису, не знающую, убежать или укусить. Гермиона снова попыталась развеять его страхи. — Меня послал Темный Лорд, мистер Скабиор. Учтите, что если бы я хотела причинить вам вред, мы бы точно не разговаривали. — Темный Лорд, говоришь, — атмосфера резко изменилась на более дружелюбную, — Для чего? — спросил он, опуская палочку. — Для пары дел, — брюнетка осторожно засунула кончик своей волшебной палочки обратно в рукав, — Мой Господин заинтересован в услугах, которые вы могли бы ему оказать. — Хорошо, я понял, красотка, — Скабиор подтащил один из стульев и сел, положив руки на спинку сиденья. На его руках и верхней части груди были разбросаны следы когтей и укусов, этот человек явно имел свою долю схваток с другими оборотнями, — Чего он хочет? — Буду с вами откровенна, мистер Скабиор. В связи с прискорбной потерей вашего дорогого товарища Сивого. В основных рядах Темного Лорда есть одна свободная должность. Он считает, что вы подходите для нее. Таким образом, Господин послал меня сюда, чтобы передать вам приглашение в надежде на ваше согласие. Зараженный мужчина хранил молчание, не выглядя ни в малейшей степени заинтересованным в том, что она только что сказала. Гермиона наблюдала, как он несколько раз провел языком по передним зубам, как будто удаление застрявшей во рту еды было важнее, чем ее выдвинутое предложение. Чувствуя себя немного сбитой с толку, она снова заговорила: — Как видите, требуется человек с вашими талантами. Вы не хотели бы присоединиться к нам? — Так, вы просите меня занять место Грейбека? Разве не это она только что сказала? — Да, мы ищем кого-то, кто может занять его место, — повторила она размеренным тоном, — Излишне говорить, что ваши обязанности будут такими же, как и у Фенрира, я полагаю, вы знакомы с ними? — Я даже не знаю, — он скрестил руки на груди, прищелкнув языком по зубам, — Работа Сивого была очень опасной. Настолько опасной, что она могла отправить тебя в Азкабан в конце концов. Я не хочу каждый день рисковать своей жизнью только для того, чтобы оказаться там. Из того, что я слышал, это дерьмо будет снится в ночных кошмарах или, в любом случае, закончится смертью как у моего товарища. Его уход был таким внезапным. Я всегда думал, что он умрет по своей воле. Не так, как случилось. Гермиона изо всех сил пыталась понять, были ли искренними жалобные нотки в его голосе или нет. Сохраняя привычную полуулыбку и с видом небрежной отстраненности, она вернула разговор в нужное русло. — Что ж, мистер Скабиор, как и все остальное в жизни, это также сопряжено с риском. Чтобы пожинать плоды, нужно уметь рисковать. — Такое я слышал много раз. Сивый раньше был таким, понимаешь, о чем я? Любителем риска. Однажды он рассказал мне, как Авроры чуть не схватили его только за то, что он хотел успеть растерзать последнего ребенка, оставшегося в живых в одной деревне. Узнав, каким ублюдком был Фенрир, Гермиона была еще больше рада, что убила его. Будет слишком хорошо, если я больше не услышу этого имени. Мужчина на мгновение опустил взгляд, на его лице отразилась ностальгия, смешанная с грустью. — Он любил оставлять свой след везде, куда бы ни пошел, любил острые ощущения от охоты. — И что он с этого получал? — спросила она. Он пожал плечами, забавляясь воспоминаниями. — Ничего, просто удовольствие. В то время как большинство из вас следует Господину ради политических идеалов, Сивый делал это ради спорта, ты понимаешь? — Нетрудная концепция для понимания, — парировала она. — Раз уж мы заговорили о нем, может быть, ты могла бы рассказать мне, как он умер? — Что вам известно? — Я не знаю. Скажи мне ты, милая, — мужчина вздернул подбородок. Ей показалось, что Антиох принадлежал к тому же роду подонков, что и его предшественник. Но, в отличие от своего покойного друга, он не казался слабоумным. В нем была неуловимость, он был из тех людей, которые могут продать ручку, которая только что принадлежала покупателю. Либо Долохов солгал мне, либо он ошибается, этот человек не такой полный идиот, каким себя называет. — Это действительно имеет значение? — спросила она, изображая замешательство, — Мистер Скабиор, друзья и родственники умирают каждый день, и мы ничего не можем сделать, чтобы вернуть их. Если вам действительно так уж хочется знать, Фенрир умер от его руки, и для вашего душевного спокойствия лучше просто оставить все как есть. Он ушел. Сегодня именно вы могли бы снискать благосклонность Господина. В комнате раздался сухой, ироничный смех. — Черт возьми, Сивый провел там годы и так и не снискал благосклонности Господина. Как ты смеешь заявляться в мою комнату, заявляя о доброй воле, и все же отказываешься отвечать на самый простой вопрос? Как ты ожидаешь, что я присоединюсь, когда ты даже не говоришь мне, как умер мой друг? Скажи мне сейчас, или убирайся! Гермиона почувствовала, что ее уверенность пошатнулась, остро осознавая, как быстро она теряет контроль над разговором. Всего за несколько минут роли поменялись, и теперь вор выдвигал требования. Раздраженная, она ответила: — Он умер, потому что потерял контроль над своим оборотнем, напав при этом на союзника. Ничего не оставалось, кроме как усыпить его, как вам должно быть известно… — ее слова возымели желаемый эффект. Антиох поджал губы, по-видимому, готовясь возразить, — …Как я уже говорила ранее, мистер Скабиор, знание подобной информации не приносит ничего хорошего. Он отодвинул стул, чьи ножки заскрипели по полированным доскам, и подошел к кровати. Его руки обшарили все доступные карманы личной одежды, обыскивая брюки, разбросанные по полу. Из карманов брюк он извлек небольшую пачку, достал сигарету и зажал ее между губами, прежде чем возобновить поиски. «Остерегайтесь людей, которые носят горе как щит» Гермиона вспомнила, как кто-то однажды сказал это. В то время смысл ускользал от нее. Раньше горе было чем-то настолько чуждым для нее, было трудно понять, как кто-то может воспользоваться собственной болью. Но сегодня она сочла эти слова уместными в текущем общении. — А ты кто такая? — спросил Скабиор, переводя разговор в другое русло. Осознавая, что если она хочет завоевать его доверие, то с успехом может начать со своего имени. — Вы можете называть меня Грейнджер. — Никогда раньше не слышал о тебе. Фенрир назвал мне несколько имен. Самые важные. Ты новенькая? — Можно и так сказать. Его возня прекратилась, когда он достал спрятанные под одеялом спички. Как только табак был зажжен, он сделал длинную затяжку, и его лицо преобразилось, как будто дым, проникающий в его легкие, был эликсиром вечной жизни. К удивлению Гермионы, выпущенный пепельный дым превратился в чувственную женщину, эротично танцующую. Это длилось несколько неловких секунд, прежде чем фигура исчезла, послав воздушный поцелуй. — Знаешь, Грейнджер, — он произнес это так, как будто ее имя показалось ему неприятным на вкус, — Из всей магической подготовки, которой вы, прислужники Темного Лорда, обладаете, можно подумать, что простого заклинания Петрификус было бы достаточно, чтобы остановить Фенрира. Заключение в тюрьму было бы идеальным. Это должно было остановить большого злого волка, не так ли? Как насчет сонного заклинания? Даже я могу наложить его. Но нет. Вы, засранцы, убили его, а теперь плюетесь в меня кровавой ложью. Гермиона встала, на ее лице промелькнуло раздражение, поскольку она отказывалась, чтобы на нее смотрели сверху вниз. — Уверяю вас, остановить его было невозможно. Человек, который убил его, не знал, как использовать ни одно из этих заклинаний. Я слышала, что он защищался без палочки. Антиох невесело улыбнулся. — Убить кого-то без палочки? В это очень трудно поверить! — через два шага он оказался лицом к лицу с девушкой, — Я и не верю тебе, на самом деле, — сказал он с суровым выражением лица, выпуская дым ей в лицо. — Мне действительно наплевать, если это так, мистер Скабиор. Что меня волнует, так это… Он вытянул шею в ее направлении и несколько раз принюхался, как будто уловил запах чего-то нового. Гермиона отступила назад, защищаясь, озадаченная его внезапной переменой в поведении. Резкий вдох продолжался несколько мгновений, и как раз в тот момент, когда она собиралась потребовать объяснений, она стала свидетелем неожиданной смены выражения его лица. Мрачная маска была сброшена в одно мгновение, появилась новая. …Что происходит? — Грейнджер, Грейнджер, Грейнджер… — Скабиор приложил палец к губам, поводил им по ним и, прищурившись, посмотрел на нее, — По-моему, это имя не похоже на чистокровное. Грейнджер, Грейнджер… Где я слышал его раньше? — Возможно, в газете. Раньше я была достаточно знаменита какое-то время, — легкомысленно ответила она, учитывая, что не прошло и четырех месяцев, как ее лицо было расклеено по газетам, сообщавшим о ее смерти. Волшебное сообщество знало, что подруга Гарри Поттера погибла от рук пожирателей Смерти. Это имело смысл, если ее имя дошло до таких, как Скабиор. — Не-а, я почти не читаю газет, дорогая. — Я была бы впечатлена, если бы вы читали. Он пристально смотрел, пока последние остатки сигареты не затлели между его пальцами. — Ты ведь не чистокровная, правда? — Я не думаю, что это ваше дело. — Это значит, что ты не чистокровка, — он фыркнул и хитрая улыбка озарила его лицо, — Если ты не чистокровная, но работаешь напрямую с Господином, это означает, что ты входишь в его печально известный внутренний круг. Для полукровки ты стоишь слишком высоко по служебной лестнице. — Ты истощаешь мое терпение, Антиох, — Гермиона уже начинала уставать от него, — Либо излагай свой ответ, либо я пойду поищу кого-нибудь другого. Все кричало ей о том, что ее разыгрывают. Хотя это и злило ее, но еще больше беспокоило то, что мотивация, стоящая за этим, ускользала от нее. Мужчина, казалось, не слушал. Еще одна сигарета застряла у него в губах. — Знаешь, Грейнджер, мы, оборотни, держимся вместе. Мы всегда поступаем правильно по отношению друг к другу! Потому что общество снаружи трахнуло нас прямо в задницу, — сказал он, — Все относятся к тебе хорошо, они кивают головой, когда ты проходишь мимо, и с улыбкой приветствуют тебя в каком-нибудь своем деле. То есть ровно до того момента, как закон потребует от тебя сообщать людям, что ты каждое полнолуние становишься большой гребаной собакой. Тогда, без какой-либо другой причины, кроме этой, твое место теперь в выгребной яме общества. Рядом с извращенцами, насильниками и детьми-скрипачами. Рядом с Пожирателями смерти, — он слащаво улыбнулся, — Не в обиду нынешней милой компании, конечно. — Даже домовых эльфов, кажется, уважают и ценят больше, чем нас! — заявил он, его тон кипел от негодования, — Однажды я был в Министерстве, видел статуэтку, которая стоит у них в коридоре. Фонтан братства или как-то так это называется. И что за куча гребаного кентавриного дерьма, сказал я себе, — он вытянул руку, считая на пальцах, — У них есть эльфы, кентавры, люди, а как насчет оборотней? Разве мы не братья по волшебству? Разве мы не заслуживаем места там? Трахнуть их шестом, вот что я скажу. — И я не думаю, что ошибаюсь, обвиняя этих мудаков в наших проблемах. Они называют это болезнью, когда это дар! Пошли они все к черту! Ты никогда не поверишь, у какой несправедливости я был свидетелем, и все благодаря их кровавым законам и правилам, которые они навязали нам, и позору, который сопутствует этому. Молодой парень, которого избегают родители только потому, что его укусил оборотень, или молодая женщина, которая не может позволить себе прокормить своего ребенка, потому что не может даже найти работу; никто не хочет нанимать кого-то из нашего вида. Это ужасно разбивает мне сердце. Вот почему Фенрир и я создали это место — своего рода убежище для отвергнутых. Куда каждый может приходить и оставаться столько, сколько захочет. — Ты забыл упомянуть ежемесячную плату, — вставила Гермиона. — Сотрудничество для поддержания этого прекрасного места, милая, — сказал он, отмахиваясь от ее комментария. — Но вот в чем дело, Грейнджер, — продолжил он, обводя взглядом все ее тело, — Ты не выглядишь отвергнутой, любимая. Напротив, ты выглядишь очень принятой. У тебя светлая, красивая кожа — белая, молочно-кремового цвета, незапятнанная опасностями этого мира. Я уверен, что твои прекрасные волосы сияют под солнечным светом, как роскошная украшенная медь. Твоя одежда сшита из материала отличного качества. Посмотри на это! Никаких дырок, цвет даже не выцвел, ни одной выбившейся пряди. Моя дорогая Грейнджер, ты выглядишь так, словно за всю свою жизнь не пропускала ни одного приема пищи. Я бы поставил свою жизнь и сказал, что ты также училась в Хогвартсе. Каким-то образом тебе удалось быть принятой туда. — И это важно, потому что? — спросила девушка, — В чем смысл этого утомительного монолога? Мужчина одарил ее покровительственной улыбкой, самой приводящей в бешенство улыбкой, которую Гермиона когда-либо видела в своей жизни. Антиох легонько постучал себя по кончику носа. — Нос оборотня. Я чую любого, зараженного ликантропией. И от тебя воняет, любимая. Гермиона резко взглянула на него. Его улыбка стала еще шире. Паника пробежала по ее венам, кончики ее лимбического мозга агрессивно напряглись, когда она осознала слова леди снизу о том, что у него хороший нюх на это. Она имела в виду это буквально.

***

— Грейнджер помогла Беллатрикс убить Каркарова и его людей. Две недели назад девушка убила Сивого. Говорят, что она сделала это без помощи волшебной палочки, — один только этот последний подвиг заставил Северуса мысленно поднять обе брови до линии роста волос в ту ночь, — Как ты можешь видеть, Грейнджер активно развивалась все это время как ведьма. — Без волшебной палочки? — спросил Дамблдор с удивлением в глазах, — Как это произошло? — Я не знаю подробностей. Девушка утверждает, что мужчина напал на нее неспровоцированно. Но я верю, что история выходит за рамки этого. Сивый спровоцировал ее, она потеряла контроль и нанесла ответный удар или нанесла ответный удар и потеряла контроль. Люциус увидел его тело и сказал, что она уничтожила его. К счастью для Грейнджер, ее версия этой истории — единственная действительна. — Полагаю, Том отнесся к этому нелегко. — Напротив, Том, казалось, поверил ей после того, как она встретилась с ним. Его ближайшее окружение пыталось протестовать, но ты знаешь, как это бывает, если он это принял, значит, так оно и есть. Больше вопросов не задавали. — Никакого публичного наказания? — Насколько я знаю, нет. — Странно, — задумчиво произнес Альбус. Действительно. — Я узнал обо всем этом на последнем собрании. И когда я спросил ее об этом, ее первым ответом была шутка. Там было что-то о том, что он упал с дерева. Дамблдор поднял брови, понимая подтекст. — Без капли вины. — Абсолютно ничего. Если это у нее и было, то оно уже давно похоронено. Как я уже сказал, она адаптируется с невероятной скоростью. Я думаю, что частично причина кроется во влиянии Беллатрикс. Она тренирует ее каждый день, закаляя ее характер и оттачивая ее магические способности. — И у Тома под рукой будет еще одно боевое оружие. — При том темпе, с которым Грейнджер учится, я полагаю, она могла бы быть готова уже через несколько месяцев. Дамблдор потер почерневшую руку. — Они завершили связь? Связь. Один аспект, который его мало интересовал в данный момент. — Нет. Том дал ей лекарство, чтобы уменьшить симптомы и замедлить связь. Грейнджер говорит, что это поддерживает ее работоспособность. Почему Том отдал это ей, вместо того, чтобы приказать Беллатрикс завладеть девчонкой, я не совсем понимаю. Ликантропия была довольно обширной и в основном неизвестной территорией, никто не заботился о том, чтобы изучать болезнь, а те, кому было не все равно, были убиты своими исследовательскими образцами. — Они работают вместе, потому что Том приказал им. Девушка ненавидит ее, а Беллатрикс презирает ее еще больше. Я не могу представить, чтобы они были в дружеских отношениях друг с другом. — На данный момент, — сказал директор, — Мне кажется, Том создает у нее иллюзию свободы воли. — Что ты имеешь в виду? — Зелье может действовать только пока, Северус. Рано или поздно Гермиона не сможет сопротивляться притяжению. — Это случается с Вейлами. Мы не знаем, будет ли то же самое с Грейнджер. — Почему бы и нет? Считается, что аксиома между ними довольно схожа, если не полностью совпадает. Гермиона была самой упрямой девушкой, которую Северус когда-либо встречал. Скорее всего, она будет сопротивляться Беллатрикс до тех пор, пока у нее не заболит тело и не подломятся колени. Но если по какой-то непостижимой причине она найдет Беллатрикс притягательной… — Что произойдет, если Беллатрикс отвергнет ее? — Никто не знает. Нет записей о том, что это когда-либо происходило. Но если это что-то похожее на Вейл, то она умрет, — голубые глаза остановились на невидимой точке на его столе, — Учитывая все обстоятельства, это был риск, на который я не хотел идти. Убить ее первой, вместо того чтобы ждать и смотреть, умрет ли она от душевной боли.

***

— Ты, должно быть, очень хорошо скрываешь свой секрет, — усмехнулся Скабиор, — Потому что, моя дорогая, это именно секрет. Ты, кажется, высоко поднялась по служебной лестнице, если Темный Лорд доверил тебе это задание. Но это только потому, что он по-прежнему не знает о твоей истинной природе. Пальцы Гермионы задрожали, ей до боли захотелось сорвать с его лица эту приводящую в бешенство самодовольную улыбку. — Интересно, что бы сделал с тобой Темный Лорд, если бы узнал, или что сказали бы и сделали его Пожиратели Смерти. Вероятно, ты могла бы занять место Фенрира, и проблема была бы решена! О, подожди! Не ты командуешь оборотнями, а я. Я нужен ему. Возможно, он даже не нуждается в тебе. Я уверен, что он будет очень зол на тебя за то, что ты скрываешь свою истинную сущность, он замучает тебя до смерти. В стремительном повороте проявилось его истинное лицо, обнажив манипулятивную подлость под скорбящим фасадом. — Тсс. Тсс. Ты слишком легкомысленна, любимая. Сейчас ты сделаешь так, как я говорю. Прими к сведению: я хочу точную ежемесячную плату за свои услуги. С четырьмя нулями. Я хочу счет в Гринготтс и… Веревки материализовались из воздуха и защелкнулись, как мстительные змеи, на запястьях Скабиора, дергая его с обеих сторон. Сила была настолько мощной, что могла бы удержать взрослого кентавра, но в его случае это был громкий треск, исходящий от его плеч, указывающий на раздробленные кости. Потолочные балки, более низкие, чем обычно, но достаточно прочные, служили для его подвешивания. Антиох извивался, перекатывался и гнулся, пытаясь освободиться. Гермиона наблюдала за тем, как он барахтается, как свинья, тщетно пытаясь перегрызть путы на запястьях. Черная змея, созданная с помощью Серпенсортии, скользнула ему на шею, образовав темный узор, похожий на элегантный шарф. Голова змеи нацелена на Скабиора, ее клыки обнажены, она ждет приказа своей Хозяйки. — Много лет назад я думала о том, насколько трудно может быть сохранить свой секрет в тайне? — розовые губы дрожали от гнева, руки сжимались и разжимались, пока она пыталась сохранить самообладание, — Я знала, что мне нужно многое изменить в своей жизни — дисциплину, последовательность, оправдания и секретность. Это потребовало усилий, огромных кровавых усилий, но я это сделала! Моя жизнь стала пристойной! — черная змея зашипела в гармонии с эмоциями Гермионы. — Но такие люди, как ты, все усложняют! Поддавшись своему первобытному инстинкту, Гермиона взмахнула рукой, и змея вцепилась мужчине в щеку. Его крики и конвульсии отозвались эхом, когда клыки вонзились в его кожу. Твердый пол под ним размяк и расплылся, как зыбучий песок. Его глаза широко раскрылись, когда он посмотрел на дерево, скользящее сквозь щели для пальцев. Он топтался в отчаянии, но чем больше он боролся, тем быстрее пол тащил его вниз. Животное, застрявшее в зыбучих песках. — В этом мире есть только два человека, которые имеют власть надо мной, — прошипела она, встретившись с ним взглядом. В пылающем взгляде Гермионы отразилось удовольствие и жгучая ярость, вызванная его слабой попыткой доминирования, — И я очень хочу подчиняться приказам. Она размеренными шагами приблизилась к мужчине, который теперь был намного ниже ростом, поскольку пол поглотил его ноги до колен. — Сказать, что ты даже близко не подходишь к тому, чтобы стать одним из них, было бы гребаным преуменьшением, Антиох! За ее заявлением последовало жгучее проклятие, ударившее его под ребра. Скабиор забился в яростных спазмах, из его суженного трахейного горла доносились резкие завывания. Его грудь учащенно вздымалась, вдыхая достаточно кислорода, чтобы просто оставаться в сознании. — Ты никогда не будешь указывать мне, что делать! — ее голос понизился до глубоких нот, — Сделаешь это еще раз и я вырву твой язык. Ибо это я и мой Господин будем говорить тебе, что делать, как это делать и когда это делать! Она повернула запястье, и хватка змеи усилилась, по ее команде температура ее тела поднялась до обжигающего ощущения. Сдавленное горло почти не заглушало крики. После очередного взмаха ее палочки его голос затих. — Теперь послушай меня очень внимательно. Я могла бы наложить на тебя заклинание «косноязычие», но часть меня отчаянно хочет найти предлог, чтобы разорвать тебя на части прямо сейчас. Ты никогда не упомянешь, что я одна из вас. Никогда. Ты понимаешь? Может, у меня и есть ликантропия, но это не делает нас равными, мы никогда ими не будем. Ты все еще ниже меня. И позволь мне просветить тебя о том, что произойдет, если ты не послушаешь меня и решишь раскрыть свое бесполезное рыло. Змея вцепилась ему в ухо. — Мой Господин не рассердится, потому что он уже знает. Остальные сначала удивятся, но потом это быстро пройдет и они двинутся дальше. Потому что это единственное, что они могут сделать. Но ты! Ты не сможешь увидеть все это, потому что я причиню тебе мучительную боль. Настолько мучительную, что если бы люди, у которых ты украл этот дом, были все еще живы и могли бы видеть тебя, они бы тебя только пожалели! Угроза на мгновение замерла в воздухе, закипая в сознании мужчины. Обещание, которое Гермиона намеревалась выполнить, если он откроет рот. Но обещания было недостаточно. Жар в ее теле, жгучее желание в животе побуждали ее заставить его ощутить последствия того, что он перешел ей дорогу. Она должна была продемонстрировать, что никто не сможет растоптать ее. Никто и никогда больше не посмеет ей перечить! Заклинание сорвалось с ее губ прежде, чем она осознала, что делает. — Круцио! Громоздкое тело корчилось бы в сильных спазмах, если бы только его тело не было так растянуто, как резиновая лента. Его лицо выдавало агонию — глаза были на грани того, чтобы выскочить из орбит, вены выступали на шее и лбу, как маленькие черви, пытающиеся выбраться из кожи. Слюна капала со стиснутых зубов. Гермиона наслаждалась зрелищем со жгучим чувством справедливости и странным восхищением. Тепло неуклонно разливалось в ее груди, напоминая восторг. В разгар властного трипа она почувствовала головокружение и возбуждение. Она ни разу не остановилась, чтобы обдумать, правильно это или неправильно, или потенциальные последствия своих действий. Ее интроспективный характер был затуманен дикой яростью, проявлением зверя внутри нее. Змея злобно зашипела, ее чешуя приобрела красноватый оттенок, когда она впилась в шею Скабиора. Магия пульсировала в пальцах Гермионы, как бьющееся сердце, покалывающая и теплая. Она была опьянена властью, силой, жаждущей высвободиться. Он изо всех сил пытался издать звук, приоткрыв рот до такой степени, что чуть не вывихнул челюсть. — Не утруждай себя, ты немой, — хладнокровно заметила девушка. После второй тщетной попытки применить запрещенное заклинание на его коже начали появляться небольшие порезы. Из алых полос медленно, но неуклонно сочилась кровь, пока они не упали на землю. Длительное использование Круцио обычно приводило к такому эффекту: кожа открывалась, как будто ее касались бритвенными лезвиями. Гермиона наблюдала с болезненным любопытством, пока… Проклятие неожиданно прекратилось. Ярость вытекла из ее груди, как вода из раковины. Напряженные нервы в ее теле расслабились. Чувство того, что она снова привязана к материальному миру, захлестнуло ее, позволив вернуть в ее зрение другие оттенки и узоры, кроме красного. Змея отразила ее психическое состояние, потеряв хватку и упав на пол, за ней последовало обвисшее тело Антиоха, которого вырвало прямо на животное. Девушка моргнула, чувствуя себя больше не сердитой, а спокойной, расслабленной. Странно. Куда делся весь ее гнев? Гермиона наблюдала, как мужчина выплевывает последние остатки еды в своем желудке. Судя по виду, овсянку. — Какой позор, я только что пропустила лучшую часть, — раздался сладковатый голос сзади. Ледяной холодок пробежал по ее спине. Независимо от того, насколько хорошо она была знакома с обладателем этого хриплого голоса, когда ее застигали врасплох, у нее всегда по спине пробегали мурашки. Гермиона обернулась с невероятной скоростью. Почему я не слышала, как она вошла? Она была так сосредоточена на заклинании? Неужели ее чувства настолько онемели, что она фактически оглохла? Как долго она так стояла? — Что ты здесь делаешь? — спросила Гермиона, оправившись от первоначального удивления, — Тебя послал Господин? Беллатрикс опустила капюшон, набросив плащ за плечи, чтобы подчеркнуть свои самые выдающиеся достоинства и изгибы. Ее декольте сегодня было особенно откровенным, с презрением заметила девушка. Темное платье колыхалось в такт движениям ее бедер, а накидка развевалась в сером воздухе, как крылья летучей мыши. Когда женщина проходила рядом с ней, полностью игнорируя брюнетку, сладкий аромат ее кожи и волос достиг носа Гермионы. Кофе, жасмин и жимолость. Гермиона наконец поняла, что было не так. Но вместо того, чтобы признать сильную тоску, зарождающуюся в ее груди, она решила даже не думать об этом. Позже она выпьет пузырек, который был у нее в кармане, и пойдет дальше. Смоляно-черные глаза были прикованы к замученному мужчине, изучая каждую деталь, каждую отметину и синяк на его коже. Ее взгляд блуждал, как у куратора, анализирующего произведение искусства. «Я знаю тебя. Скабиор, не так ли? Я помню, ты был самой глупой из всех дворняг. Хотя Гермиона не могла видеть лица женщины, она могла слышать насмешку в ее голосе. Взгляд Антиоха медленно поднялся от земли к женщине на черных каблуках. Гермионе было любопытно посмотреть, что произойдет дальше, и она наблюдала за происходящим с притворным безразличием. Когда опущенные глаза медленно поднялись, чтобы встретиться с пронзительным взглядом цвета обсидиана, у него вырвался всхлип, и его взгляд опустился быстрее, чем падающее тело. Страх и покорность были мгновенными. Если Гермионе нужны были доказательства того, что мужчина не собирался раскрывать ее секрет, то это должны были быть именно они. Беллатрикс усмехнулась. Ее внимание переключилось с мужчины на девушку позади нее. — Кто знал, что в тебе это есть, девочка. Довольно неряшливо, как у младенца в первые годы жизни. Но если уж на то пошло, нельзя сказать, что в этом есть недостаток в энтузиазме. Гермиона могла поклясться, что на секунду она увидела устремленный на нее оценивающий взгляд, который быстро погас под обычным надменным взглядом. Шаги Беллатрикс вели ее вокруг девочки, демонстрируя хищный характер. — О боже, разве ты не полна сюрпризов сегодня? — Гермиона оставалась неподвижной, настороженно следя за каждым движением Лестрейндж, — Сначала мост, кстати, неплохое зрелище. Я слышала, что все в Министерстве сходят с ума. И теперь ты прикарманиваешь новую помощь Господину, — наклонившись ближе, Беллатрикс прошептала на ухо Гермионе, — Что дальше, грязнокровка? Владеешь столярным мастерством и чинишь шкафы? — от ее дыхания по спине пробежали мурашки. Несмотря на отвлекающий, опьяняющий аромат и теплое дыхание на ухе, Гермиона бросила на нее враждебный взгляд. Это какая-то угроза? — Оставь немного волнения для остальных. Ты позоришь нас, — в ее глазах мелькнуло веселье, а язвительная улыбка еще больше насмешила брюнетку. — Ты проделала весь этот путь только для того, чтобы сказать мне это, Лестрейндж? Веселье Беллатрикс сменилось отвращением. — Ты думаешь, я хочу быть здесь? С тобой? Когда действие зелья ослабло, девушка почувствовала, что ее разум и тело не в союзе между собой, одна сторона радовалась компании Лестрейндж только по той причине, что на нее обрушилось ужасное проклятие, в то время как другая сторона возмущалась всем, что воплощала темная ведьма. Собрав последние остатки гнева, Гермиона нетерпеливо посмотрела на женщину. — Тогда почему ты здесь? Могло ли быть так, что Темный Лорд не доверял ей и послал вместо себя Беллатрикс? Темная ведьма уставилась на нее так, как будто она только что задала очень глупый вопрос. — Потому что, когда кто-то разрушает что-то такое большое, как мост, с помощью магии, Авроры, как правило, сходят с ума, ища убийцу. И насколько мне известно, на данный момент они установили не то, кто это сделал, а почему и как. Прямо сейчас они ищут любого, кто связан с Господином. Все ушли в подполье, кроме тебя. Итак, ты закончила здесь? Мы должны были уйти пять минут назад. Она права. Я была так занята этим, что не уследила за непосредственными последствиями нападения. Обратив свое внимание на жалкого мужчину на полу, Гермиона заметила многочисленные шрамы и раны Скабиора. Змея несколько раз укусила его в лицо и плечи, ее яд разжижил его кровь и сделал травмы более серьезными, чем они, вероятно, были. Взмахом волшебной палочки она освободила его ноги и вернула полу прежнее состояние. Веревки исчезли, освободив его запястья, и его руки безвольно упали по бокам. Не в силах встать, Антиох остался стоять на коленях, сломленный. Было ли все это делом ее рук? Это его вина! Он угрожал мне, он пытался шантажировать меня! Девушка убедила себя, что ничего плохого она не сделала, и первый приступ сочувствия коснулся ее сердца. Гермиона присела перед ним на корточки, ища его взгляда. — Я бы поаплодировала тебе и твоим навыкам ведения переговоров. Но я не думаю, что ты в том положении, чтобы вести их. Больше нет. Мужчина сплюнул на пол рядом с собой, сохраняя молчание. Гермиона громко вздохнула, возможно, она растоптала его сильнее, чем он, вероятно, заслуживал. — Я хочу сказать, что, по-моему, мы достигли точки, когда ты либо выполняешь его желания, либо сталкиваешься лицом к лицу со смертью, — заявила она с естественной непринужденностью, как будто обсуждала погоду, — Не думай, что я оставлю тебя в покое. Я уверена, что смогу найти кого-нибудь другого и… — …Я сделаю это, — он поморщился, его голос был едва слышен, — Но просто уйди. Мы закончили. В конце концов, этот человек недооценил ее. Готовясь запечатать магическую связь, Гермиона спросила: — У нас есть соглашение, мистер Скабиор? Он кивнул, всхлипывая при малейшем движении покрасневшей шеи. — Да. Она украла его голос и сдавила ему горло. Брюнетка задавалась вопросом, пытался ли Скабиор минуту назад умолять ее остановиться. — Хорошо, я рада это слышать, — сказала она, завершая соглашение, — Не волнуйся. Господин, каким бы щедрым он ни был, поможет тебе деньгами и, возможно, новой палочкой, — еще раз взглянув ему в глаза, она убедилась, что он смотрит на нее, — И, пожалуйста, запомни мои предыдущие слова. Ты должен знать, что я всегда выполняю свои обещания, несмотря ни на что. Мужчина кивнул, а затем отвел взгляд. Она улыбнулась, полагая, что он понял. Тем временем Беллатрикс стояла у двери комнаты, наблюдая за всей перепалкой на расстоянии, выражение ее лица было нейтральным, почти скучающим. Громкие сомнения Гермионы по поводу того, что Беллатрикс могла подслушать, утихли. Эта ведьма не производила впечатления женщины, которая притворяется, что только что не приобрела золотой самородок знаний, и не тычет им прямо в лицо при любой возможности. — У меня есть один вопрос, — Гермиона повернулась к Антиоху, — Что все здесь делают, когда наступает полнолуние? Как ты управляешь своим волком? Несмотря на кислое выражение лица, он ответил: — М… мы не знаем. В подвале есть цепи… для всех нас. Какая жалость, она хотела, чтобы все закончилось не так, как закончилось. У нее было слишком много вопросов о том, на что способны другие оборотни. Была ли она единственной, у кого был партнер? Насколько необычным это было? Что определяло их специфические способности? В этот момент она была очень пессимистична в отношении перспективы получения этих знаний. — Понятно. Хорошего дня.

***

— Сегодняшний успех укрепил бы ее положение в рядах Тома — доказал бы ее лояльность среди Пожирателей Смерти и продемонстрировал Тому, что она более чем способна, — заметил Северус, оценивая ее действия. — Ты думаешь, она останется верна ему? — спросил Альбус. Мужчина колебался, не уверенный в ее преданности в данный момент. Он был склонен сказать «да». Разве ее недавние действия не были достаточным доказательством? Ее намерения были кристально ясны: она была готова следовать своей жажде мести, невзирая на последствия. — Я убеждал ее уехать. Я настаивал на том, что эта война — не ее битва. Она не послушала, — всезнайка была упрямой по натуре, ее нелегко было переубедить, — Сказав это, я не верю, что она укрепляется в убеждениях Пожирателей Смерти. Как я ранее упоминал, ее единственное желание — увидеть твое падение. После сегодняшнего ясно, что она сделает все, чтобы добраться до тебя. Но только до тебя. Похоже, что ничто другое не руководит ее личными планами, — ее упрямство ослепило ее ко всему, кроме ненависти к Дамблдору. — Она жаждет покончить с тобой, но она не глупа. Она нанесет удар, когда почувствует, что готова. И поверь мне, она не будет одна, Альбус, — Северус тяжело вздохнул, пристально наблюдая за Альбусом, — Почему ты не предложил ей зелье? И не надеялся на лучшее? Старик печально улыбнулся, без чувства вины или сожаления, только с болью и сочувствием к девушке, чья жизнь была разрушена серией печальных событий. — Потому что она выбрала свою сторону во время битвы в министерстве. Она просто еще не осознала этого. -Откуда ты знаешь как все на самом деле? — Я не знаю. Это был риск, — признался Дамблдор. Авантюра не должна была быть достаточной причиной, чтобы разорвать жизнь девушки на куски. И все же, Снейп понял эту точку зрения. Независимо от его мыслей насчет другого пути для девочки, судьба Грейнджер, казалось, привела бы ее к тому же финалу. — Она собирается склонить чашу весов в его пользу, Северус. — И ты хочешь, чтобы я выполнил работу, которую ты не довел до конца? — его тон граничил с горечью. — Скажи мне, дорогой друг. Ты видишь, что она передумала? Серьезность вопроса заставила Мастера зелий глубже вжаться в свое кресло. Тонкий фарфор в его руках заскрежетал друг о друга, словно иголки в ушах. Он поставил чашку и блюдце на длинный стол и погрузился в жуткое молчание, из-за которого было почти невозможно сглотнуть и не быть услышанным в другом конце комнаты. — Нет, — последовал ответ Северуса, твердый и непоколебимый.