Созвездие Медведицы

Отмучавшись еще пару дней, Егор был освобожден из-под заточения. Жизнь вернулась в обычную колею событий. Отношения с Щукиным развивались поступательно, но уверенно. Я была счастлива. Он дарил мне ощущение того, что я важна. Как бы глупо это ни звучало, после сложных отношений такие банальные вещи становятся большим поводом для радости, ведь как оказывается, это не само собой разумеется. Когда тебя сажают на эмоциональные качели, кажется, что тебе не выжить без этого человека, даже вопреки его отношению к тебе. Единственный положительный момент этих отношений — это их окончание. Из них выносишь большой урок по жизни; начинаешь действительно ценить человеческую простоту и доброту. И самое главное: знаешь, от каких людей стоит держаться подальше. Сессия наконец была закрыта. Мы с Андреем вприпрыжку выбежали из храма науки, чуть ли не разрывая эти несчастные конспекты. В воздухе пахло свободой. Лето было в самом разгаре. Было сложно поверить, что от окончания многолетний каторги нас отделяло лишь получение диплома. — Свобода! — счастливо завопил Кисляк, не обращая внимания на окружающих людей. Впрочем многие студенты разделяли нашу радость. С моего же лица не сходила улыбка. Время было раннее. До тренировки еще было пара часов, но ехать домой не было смысла. Вещи были взяты, так что мы с Андреем решили переждать в кафе и отпраздновать избавление от головной боли. Мы зашли в заведение и развалились на диванчике, облегченно выдыхая. Заказав трапезу, я откинула голову назад, прикрыв глаза: — Боже, я не могу поверить, что это закончилось… — Да не говори, — фыркнул Андрей, — и что теперь? Пойдешь адвокатом работать? Я подняла голову, удивленно на него посмотрев: — С чего ты взял? Если уж на то пошло, то мы так-то в магистратуру собирались… — Я помню, но время еще есть. Может, ты пойдешь на практику, — пожал плечами Кисляк. — Не думаю… может, сделаю себе лицензию, да и хватит пока, — отмахнулась я. — Не довелось спросить: почему юридический? — раскинулся на диванчике Кисляк. — Я люблю делать умный вид, — усмехнулась я, — а так… люблю порядок. Порядок залог цивилизации. Андрей рассмеялся: — Вот насчет умного вида — я так и думал. — Почему же? — Если ты еще не заметила, то я и сам не прочь поумничать, — ехидно улыбнулся парень, — и при этом придерживаться в рамках закона, чтобы не отхватить за мой острый ум. — А если серьезно? — я облокотилась на стол, приблизившись к Андрею. — Ну, я думаю, не нужно быть с семью пядями во лбу, чтобы понять, что это была инициатива отца, — несколько раздосадовано сказал он, — но для себя я нашел причины в том, чтобы давать шанс тем, кто этого заслуживает. — В каком направлении? Андрей пожал плечами: — Не знаю, либо в гражданских делах, либо в уголовных… — Ого, — перебила его я, — вот это ты замахнулся. — Знаешь, я просто подумал, что люди, совершающие те или иные злодеяния, нуждаются в первую очередь в помощи. В моей компетенции обеспечить им ту меру пресечения, с помощью которой они смогут измениться, — спокойно пояснял Кисляк. — А как насчет отпетых ублюдков? Некоторые не хотят меняться, — повела плечами я, — да и будем откровенны: наша судебная система не превентивна и уж точно не нацелена на «помощь» нездоровым людям. К сожалению. Андрей тяжело вздохнул: — У каждого своя правда. Даже у самого отпетого ублюдка. Да, система не нацелена на исправление, но во мне тешится надежда, что на это можно повлиять. Мое лицо невольно разъехалось в гримасе отвращения. Не к Андрею, а к уродам, которые знают, что их дело наверняка спустят на тормозах. Вседозволенность искушает, и их границы допустимого начинают стираться. И вот: вчера ты проехал на красный, а завтра — сбил человека. — Я отдам предпочтение финансовым и коммерческим делам, — буркнула я, — мне кажется, через эти дела можно гораздо больше повлиять на судебную систему. — Почему? — без энтузиазма спросил друг. — Потому что слишком много рук моют другую руку. Как говорится: все равны, но некоторые равнее — и те, кто равнее, обычно имеют хороший банковский счет, который зачастую сколочен не самым честным путем. Андрей не поднимал на меня взгляд, переминая в руках зубочистку. Лицо его выражало напряжение. — Будто там нет отпетых ублюдков… — произнес он себе под нос. — Не думай, что я настолько наивна, — недовольно сказала я, — там их более, чем достаточно. Только разница в том, что даже защищая нечистого на руку подзащитного, ты как минимум портишь его репутацию, а как максимум — счет. Так что сухим из воды он не выйдет, даже если суд это видит иначе. Согласись, мало кто захочет иметь дело с человеком, некогда подозреваемого в финансовых махинациях. Даже те, кто сам по уши в грязи, не захочет туда лезть, чтобы не замараться. Кисляк слушал меня и качал головой, глядя в одну точку. Однако он быстро переменился в лице, слабо улыбнувшись: — Ладно, не будем о плохом… слыхала, что Смирнов валить собирается? Я на секунду застыла: — Куда? — Не знаю. Я слышал, как он с Жилиным обсуждал это, — уже расслабленнее сказал парень. — Так, собирается и валит — это две разные вещи, — твердо сказала я. Андрей усмехнулся: — Это да, но все же… возможно, мы вскоре избавимся от занозы в заднице. — Было бы неплохо, — шумно выдохнула я. Нам принесли наш обед, и мы молча оприходовали еду. Вскоре мы направились в ледовый. В раздевалке я не обнаружила Смирнова. Это было неожиданно, ибо в этом плане он всегда был пунктуален. Не я одна заметила это: — Мужики, кто-нибудь видел смирного? — осмотрелся по сторонам Костров. Все также огляделись и пожали плечами. Мы с Андреем переглянулись. Неужто он и впрямь свалил?.. Мы вышли на лед и встали перед тренером. — Так, все на месте? — спросил мужчина. — Смирнова нет, — отчеканил Егор. — Да, его и не будет, — без энтузиазма ответил Макеев, — он больше не играет в команде «медведи». — Замена скоро будет? — спросил Костров. — Вроде того. Надеюсь, наш директор поторопится… Так, поехали по кругу! — скомандовал тренер. Что-то внутри меня расслабилось. Я не смогла сдержать облегченный вздох. Одной проблемой меньше. Тренировка прошла хорошо. Как будто призрачный груз, висящий надо мной в виде Смирнова, растворился. Все тело отвечало на эту легкость. У меня было больше сил, чтобы работать. Я вышла в холл. Там проходила разминка танцовщиц. Я окинула их мимолетным взглядом и пошла дальше. Так, стоп… я оглянулась и внимательно посмотрела на девушек. Я не ошиблась. В горле встал ком. Я разглядела огненно рыжие волосы. Их я запомню на всю жизнь. Этого не может быть… я знаю, наивно было полагать, что уехав из Питера, я избавлюсь от проблем, но я искренне верила, что люди, создавшие эти проблемы, не подтянутся за мной. Она, та самая Ксюша, после появления которой моя жизнь разделилась на до и после… Та самая, с которой я застала бывшего. Что она здесь делает?.. Хотя я, наверно, не хочу знать. Меньше знаешь — крепче спишь. Даже боюсь представить, что привело ее сюда. — Клинок! — окликнул меня мужской голос — Кисляк, — ты чего тут стоишь как неприкаянная? Потерялась? Мой язык не слушался меня: — Да нет… просто… задумалась. Я все не могла оторвать взгляд от танцовщиц. Андрей заметил это: — Тебя на девчонок потянуло? Вновь я чувствовала, как связь между мозгом и ртом оборвалась. — Пойдем, провожу тебя, а то мало ли, заблудишься еще, — простодушно сказал парень, приобняв меня за плечи. Он повел меня на выход, а я словно сова готова была повернуть голову на 180, лишь бы не терять из виду рыжую. Казалось, если я сведу с нее глаз, она тут же нападет со спины. Но вновь проницательность Андрея не оставила это незамеченным: — Ангелин, ты там привидение увидела? На что ты смотришь? Я не знала, что ему сказать. Наверное, проще всего будет сказать правду. Для меня самой было загадкой, почему я доверяла Андрею, и тем не менее я не боялась ему открыться. — Видишь ту рыжую девушку? — кивнула я в сторону чирлидерш. — Ну да, ничего такая, — усмехнулся парень. — Мы знакомы из Питера. Мы с ней не в лучших отношениях, — тихо, но уже отчетливо сказала я. Кисляк переменился в лице. — Чем же это вызвано? — обеспокоено спросил он. Видимо, поэтому я ему доверяла: когда дело доходило до серьезных вещей, Андрей искренне переживал и старался помочь. Он не боялся сложностей, хотя он и не обязан был в чем-то участвовать. — Создала любовный треугольник, — вздохнула я, не желая произносить слова «измена». — Ну, если тебе от этого станет легче, она не в Щукином вкусе, — дружелюбно погладил меня по спине Андрей. Я слегка усмехнулась. Я и не знала, как иначе мог поддержать меня Кисляк, и пожалуй, это было лучшее, что он мог сказать. — А с такой красивой улыбкой он от тебя точно никуда не денется, — подбадривал меня Андрей, — я уже говорил тебе: не сомневайся в себе, красотка. Его слова были столь искренними, хоть и казались не серьезными. На самом деле он был серьезен как никогда — я видела и ценила это. — Спасибо, — мягко улыбнулась я. Андрей улыбнулся в ответ и крепко обнял меня: — Не надо расстраиваться. Тебя никто в обиду не даст. Мне было тепло от этих слов. Медведи действительно сделали для меня очень много всего. Больше, чем я когда-либо могла себе желать. Они стали семьей. — Я чего хотел сказать, — оживился Кисляк, — мы договорились сходить в бар, посмотреть игру. Ты с нами? — Спрашиваешь еще, — радостно ответила я. — Вот и славно. Такой ты мне кстати нравишься больше, — лучезарно улыбнулся парень и щелкнул меня по носу. Он сделал невыполнимое — заставил забыть меня о появлении рыжей «красавицы». Во всяком случае ненадолго. Мой умиротворенный вечер прервал звонок. — Алло, — подняла трубку я. — Привет, не отвлекаю? — радостный голос Самойловой немного порадовал и меня. — Нет. Все хорошо? — я откинулась на подушку. — Да, у меня все отлично! Слушай, я тут еще платье не выбрала… поможешь? — как-то загадочно говорила она. — С радостью, только чем я могу помочь? — хмыкнула я. — Как же? Мне одной по магазинам болтаться скучно, — хихикнула Яна. — Вот как… что ж, как я могу отказать невесте? — улыбнулась я. — Отлично! На выходных? — Да, конечно. Созвонимся ближе к делу, — вздохнула я, желая скорейшего наступления конца недели. — Здорово! Ты там не грусти. Скоро погуляем! — подбадривала меня девушка. Разговор был вскоре закончен. «Не грусти»? Вот Кисляк, вот жук… какое великое совпадение. И все же мне не давала покоя новая танцовщица. Совпадение? Что-то тут не чисто. Я ее хоть и мало знала, но она не производила впечатление, что у нее есть надобность переезжать. Она всегда была яркой, активной — не похоже, что ее бы соблазнила провинция. Единственная разумная причина, которая приходила мне на ум — это чтобы быть ближе ко мне. Чувство собственной важности было тут не причем. Я просто не видела других причин. Я не поверю в то, что рыжая приехала сюда просто из-за вакантного места. Что ж, спрашивать ее я точно не хочу…

***

На экране телевизора в спортбаре шла насыщенная игра. Пришла на наши посиделки не вся команда, но шуму от нас было достаточно. Моя рука лежала на плечах у Ангелины. Она же увлеченно наблюдала за игрой. У нас и самих через пару дней игра. Но пока я наслаждался вечером в кругу друзей и очаровательной девушки. Настал перерыв, и мы переключились на общение. — Кстати, — сказал Антипов, — у меня новость. Все заинтересованно смотрели на него. — У нас скоро будет новый пресс-секретарь, — лукаво улыбнулся Антон, что было немного странно в таком контексте. — Что с Олей? Она в порядке? — волнительно спросил Саша. — Ну, ей в декрет скоро, — ухмыльнулся Антон. Команда переглянулась, проверяя, все ли это услышали. За этим последовали радостные возгласы. Посетители спортбара и так были не рады нашей шумной компании, так тут они уже не скрывая гневно смотрели на нас. Антипов довольно принимал поздравления. Ангелина полезла за телефоном — видимо, поздравить Олю лично — и я невольно глянул на экран: среди пропущенных звонков я заприметил один необычный контакт — Денис Кравцов. Я знал, кто это, но оставалось загадкой, как так получилось, что у девушки куча пропущенных от него. Гадкий комочек обиды снова поджался где то в глубине души. Единственное, что успокаивало это то, что звонки оставались пропущенными — во всяком случае мельком я исходящих не заметил. Я знал, что моя ревность — это лишь плод моей подпорченной самооценки. Хотя сложно было не ревновать Ангелину, зная, какая она желанная девушка. Конечно, это же меня и подстегивало, и все же неосознанный страх еще оставался на подкорке мозга. Мы расходились после игры. Пожав всем руки и уже пожелав спокойной ночи, мы с Ангелиной двинулись домой — хотели мы того или нет, идти нам в одну сторону. Сейчас это было только на руку. Я грел ее ладонь в своей, и мы шли, молча наслаждаясь обществом друг друга. Зайдя домой, Ангелина сразу удалилась в ванну. Я останусь сегодня у нее. Время было достаточно позднее, и я хотел завалиться в кровать, но вот Ангелина что-то задерживается. Я помыл руки на кухне, переоделся и улегся в кровать. Я думал о своих чувствах: я ощущал себя снова глупым школьником, который по уши влюбился, и не переносил на дух окружающих мою девушку мужчин. Даже переодевание в общей раздевалке стало для меня проблемой, хоть я об этом и не говорил. Конечно, так или иначе никому не понравится, когда врываются в столь интимное пространство. Наверняка парни уже привыкли и не обращали внимания, но это задевало мое и без того задетое самолюбие. Во мне боролся разум и чувства, которые полярно противоречили друг другу. Я сам не мог разобраться в себе. Ангелина вызывала во мне очень бурные эмоции, и поэтому я путался. В памяти всплыла и Марина. Ведь и она когда-то снесла мне голову, но то было подростковой влюбленностью, полностью идеализированной и самозабвенной. Розовые очки сползали постепенно, пока не разбились вдребезги о суровую реальность и осознания, что я любил человека, которого сам себе придумал. Я видел в ней озорную и легкую девочку, которая не хотела меня отпускать, а оказалось, что это легкомыслие и манипуляции. Страшно снова ошибиться. Страшно снова столкнуться с тем, что тот человек, которого я люблю, это лишь плод моего воображения, и не имеет ничего общего с реальностью. Но Ангелина давала мне надежду, что я не ошибаюсь. Точнее окружающие ее люди, которые тянутся к ней. Они видят ее такой же, как и я. Однако сомнения все еще скребутся по душе когтистыми лапами. Дверь в спальню распахнулась, и все мои мысли улетели зимовать на юг: в дверном проеме стояла Ангелина в будоражащем сознание нижнем белье и тонком шелковом халате. Ноги обтягивали кружевные чулки, талию обвивал корсет. Я аж немного подскочил на кровати. В приглушенном свете ночника девушка словно кошка на мягких лапах бесшумно приблизилась ко мне. Я потерял дар речи. Она уселась на меня, положив руки мне на грудь. Мое тело будто окаменело, а в горле перехватило дыхание. Я с трудом сглотнул, но наконец смог дотронуться до девушки. Казалось, лишнее движение — и она испарится словно мираж. Но нет, она была даже слишком осязаема. Снова ее манящий запах… в голове щелкнул переключатель, и я прижал Ангелину к себе. Она томно выдохнула. Ну держись… Я впился в ее сладкие губы, запустив руку в ее волосы. Девушка двигала бедрами, провоцируя и без того возбужденное сознание. Скинув с нее халат, я хотел все же рассмотреть ее, поэтому я опрокинул нее и навис сверху. Прижав ее руки к подушке, я прошелся глазами по телу Ангелины: черное кружевное белье изящно подчеркивало ее фигуру; она тяжело дышала, из-за чего ее грудная клетка широко раскрывалась, а тонкая ткань едва сдерживала ее грудь, натягиваясь при каждом вдохе. Нижнюю часть тела пришлось изучать руками. Я вернулся к ее губам. Девушка с новой силой приблизилась ко мне. Я крепко сжал ее ягодицы, ведя вниз к коленям, икрам… Ангелина обхватила меня ногами, предварительно избавив меня от штанов. Ее же раздевать не было никакого желания: да, она сексуальна, но, прости господи, это белье… она окончательно свело меня с ума. Единственное, что я сделал, это отодвинул ткань нижнего белья с груди и гениталий. Когда я обхватил ладонью грудь, Ангелина простонала мне в губы и поддалась мне навстречу. Я отпустил ее руки и спустился вниз к шее, плечам, груди… за мной оставалась влажная дорожка из поцелуев. Девушка прижала мою голову ближе к ее телу и выгнулась в пояснице. Я спустился до живота, а затем и дальше… Ангелина застонала громче от сладкого удовольствия. Я хотел слиться с ней в единое целое. Интимной близости казалось мало. Не передать словами, насколько сильно было желание сплестись воедино. На этот раз Ангелина вскочила на меня сверху, и мы перешли к основному акту. Я крепко взял ее за талию и двигался вместе с ней. Она запрокинула голову, и ее шея соблазнила меня схватиться за нее. Большим пальцем я провел по ее рту, а она обхватила его губами. Окна точно начинали запотевать оттого, как было жарко. Девушка двигала бедрами, переходя на удовлетворенный крик. Я и сам уже не мог сдержать стон. Я приоткрыл глаза, и наши взгляды пересеклись. Это вызвало новую волну возбуждения. Мы переплелись пальцами и держали друг друга. Чувствуя, что мы близимся к окончанию процесса, я прижал девушку к себе и усиленно начал двигаться в ней. Ангелина нарастающе стонала мне на ухо, и я мог оценить степень близости к экстазу. И вот: толчок — и я сжимаю девушку в объятиях и сильно выдыхаю, пока девушка дрожала от удовольствия. Несколько секунд мы переводили дыхание. Потом Ангелина приподнялась и поцеловала меня. Если бы мое тело могло, я бы занимался с ней плотскими утехами всю ночь, но увы, пришлось обойтись лишь жарким поцелуем. Мой затуманенный разум не мог думать, голова не работала, и я прошептал лишь то, что говорило мне сердце: — Я люблю тебя. Девушка, все также тяжело дыша, улыбнулась: — Я тебя тоже. Мы еще не говорили этого друг другу, возможно не считая нужным, а возможно — просто глупо опасаясь. Однако сейчас, когда прошел пик нашей близости, это единственное, что хотелось сказать. Большего было не надо. Эти слова были сказаны с душой и всем теплом, что у нас было.