Russian Roulette: Reloaded

CLI (Пятница, 3 марта 1967 года. Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Поскольку Соня прекрасно знала, что в самом ближайшем будущем ей придется столкнуться с нехваткой горячей воды и полноценных банных принадлежностей, она беззастенчиво воспользовалась довольно шаткими, но вполне исправными женскими бараками, в которых зимовал их цирк до официального отъезда из Москвы. Вернее, в том, в котором зимовала половина цирка. У мужчин была своя часть зданий, которую они делили с несколькими другими коллективами, то же самое было и с девушками из Großes Volksfest. Женский вариант был, по сути, уменьшенной копией, только с бонусом в виде нехватки мужчин. С... настоящими зеркалами в полный рост в танцевальной студии на первом этаже, а также в душевой, похожей на тренажерный зал. Она не так давно видела себя в отражающей поверхности, но у нее не было времени сравнить себя с тем, как выглядела Рэйчел во сне, который казался странно далеким от этой жизни. Сейчас, в свои шестнадцать лет, а не в десять-двенадцать, Соня была еще больше похожа на свою трижды проклятую мать, чем в детстве. Ее нос уже не был таким выдающимся, как в прошлой жизни, его правильнее было назвать тонкогубым, но и не настолько маленьким, чтобы называть его "горбатым". Губы в прошлой жизни были более тонкими, а скулы, по крайней мере, более выраженными, чем положено для русской костной структуры. По крайней мере, у нее был более округлый упрямый подбородок отца, а не заостренный, как у матери, даже если она унаследовала ее челюстную линию. Соня не полностью унаследовала и материнское телосложение. В зависимости от того, как на это смотреть — генетический вклад отца или очень крепкий образ жизни — ее телосложение все равно было слишком плотным, чтобы считаться классическим для балерины. Что... учитывая, насколько худыми и болезненными выглядят некоторые балерины, было, скорее всего, хорошо. Линия бюста была ощутима, хотя и меньше, чем раньше. По крайней мере, веснушек у нее не было, даже несмотря на загар, полученный не по сезону. Ее пепельно-светлые волосы длиной до плеч были немного тронуты солнцем. Сейчас они немного растрепались и напоминали старую солому, но она знала, что, побыв на солнце, они станут более естественного золотисто-блондинистого цвета. Пока она пыталась решить, нравится ли ей ее внешний вид или нет, Цзяи с любопытно-тревожным выражением лица загнала ее в угол. Воровка спокойно смотрела на миниатюрную китаянку через зеркало, а та, казалось, мучительно решала, говорить ей или нет. "Вы... были на моей родине", — львица начала ненужный разговор на своем родном языке, но потом приняла решение и вернула свое внимание к светловолосой женщине, которую она искала первой. "Была", — Соня честно призналась, поскольку отрицать это, учитывая, что Скалл привлек к ней всеобщее внимание, не имело смысла. Коротко кивнув в подтверждение, Цзяи с плоскими азиатскими чертами лица напряглась, набираясь сил: "Насколько все плохо, девочка? Правда?" "Убийства на улицах, а полиция не обращает на это внимание, пытки в открытую приветствуются, ваша культурная история уничтожается, а политики и даже общественность смотрят на это сквозь пальцы", — она не собиралась приукрашивать ситуацию, поскольку не умела этого делать и могла навредить тем дружеским отношениям, которые сложились между ними. Отвернувшись наконец от зеркала, она увидела, что их хозяйка трапеции ожидала чего-то подобного и оценила откровенный ответ о том, что она увидела. "Это не только их вина, мы... слишком привыкли к подобным вещам. У моего народа не было мирного столетия до Великой войны. События после нее ничего не улучшили", — пожилая китаянка не пыталась оправдываться, но объясняла, почему они могли поступить так, как поступили. По крайней мере, именно это она поняла по слегка горькому выражению лица и по ее терпкому тону: "Мы уже целый век не знаем ничего, кроме войны, голода и жестокости. Судя по всему, в ближайшее время ситуация также не улучшится". "Я... не так уверена в этом, как ты, Цзяи", — медленно призналась она, вспоминая, что именно привлекло ее в Китай. Триада, хотя и нуждалась в помощи и была более чем немного перегружена, замышляла нечто грандиозное. Китайская версия преступного мира была очень крупной организацией. Даже если отбросить различные нелегальные филиалы и доморощенные группировки, в каждом полностью криминальном филиале Триады было очень много людей. И несмотря на это, им понадобился вор с острова Мафии? Оправдание, что им нужен кто-то, на кого у местной полиции нет досье, было убедительным на первый взгляд, но несколько неубедительным при повторном рассмотрении. Скорее всего, их люди были заняты чем-то другим, а потом их руки заняла небольшая срочность, которая не могла ждать. "Вы бы смогли увидеть в этом больше, чем кто-либо другой, не так ли?" Это было самое близкое к признанию, что в цирке знают, какой именно тип личности представляет собой Соня, и могут ли они иметь с этим дело или нет. На резкий взгляд, брошенной воровкой, китаянка насмешливо и яростно оскалилась в ответ. "Притворяйся сколько хочешь. Я не так легкомысленна, как большинство моих взбалмошных зеленых девчонок, да и некоторые другие "старожилы" тоже. Ты никогда не была просто танцующей девочкой, которая следует за своим братом из-за бесполезных эмоций, таких как беспокойство или паника", — коротко кивнув на прощание, Цзяи резко развернулась на пятках и бодро вышла из душевой. Воровка сузила глаза, глядя вслед миниатюрной женщине, пока за ней не закрылась дверь. Это было... интересно. Она не была уверена, хорошо это или плохо, но, возможно, это и не важно. У русской оставалось еще девять или десять месяцев работы в Großes Volksfest, прежде чем она будет вынуждена вернуться в клан Золотовых в качестве штатной воровки. Лучшее, что она могла сделать — это быть чуть более осторожной, но если этот маленький секрет уже раскрыт, то, возможно, в этом нет смысла. CLII (Вторник, 7 марта 1967 года. Москва, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Им еще предстояло проехать через Китайскую Народную Республику. В конце концов. Предстояло проехать еще южную половину СССР, потом Китай. До этого Соня не очень внимательно присматривалась к правительству и политике, проводимой в ее родной стране, по вполне определенным причинам. В основном потому, что у Рейчел не было ни приятных воспоминаний о слове "коммунист" или Советском Союзе, ни очень хороших мыслей о нем, как у любой другой американской девушки. Это наложило отпечаток на жизнь воровки, оставшейся в живых после ее смерти. В первую очередь это касалось Хрущева Никиты Сергеевича, премьера Советского Союза. Вернее, не очень оплакиваемый бывший премьер, умерший в прошлом году. Если подумать, то тот факт, что на момент... констатации смерти премьера ему было семьдесят три года, скорее всего, означал, что он умер не совсем от естественных причин. Она была уверена, что смерть от потери определенного количества крови, от пули в голову или даже от удара в легкое вполне естественна. Может быть, это и не совсем естественные причины смерти, но достаточно естественные, чтобы от них умереть. Логика мафии не всегда должна иметь смысл, если она достаточно широко распространена. По тем же причинам она воздерживалась от длительного изучения истории Соединенных Штатов. Помимо того, что она знала об одном очень важном инциденте, который полностью противоречил тому, что Рейчел когда-то знала — об убийстве Гитлера и о том, как это привело к тому, что некоторые события в Европе вышли из-под контроля — воровка не испытывала особого желания посмотреть, как бы это разрешилось в ее бывшей родной стране. Кроме того, информация о жизни Рэйчел изрядно потускнела. Она не могла вспомнить толком ничего из своей предыдущей жизни, что не повлияло бы непосредственно на эту жизнь, и теперь, когда все было достаточно туманно, она не испытывала бы толчков от тошнотворного осознания того, как все должно было пройти, глядя на то, как все было. Будет только неуверенное осознание того, что что-то не так, но она не сможет вспомнить, почему, и воровку это вполне устраивало. У Сони было несколько более насущных дел, поскольку цирк, в который они с Скаллом вступили, начинал свою работу весной. Точнее, у ее товарища Облака появилась возможность выполнять трюки. Отчасти Москва была популярным местом зимовки передвижных цирков благодаря Московскому государственному университету циркового и эстрадного искусства, а также наличию большого количества свежеобученных артистов, ищущих свое первое выступление. Другая причина — свободный обмен информацией о различных маршрутах и возможность передать или получить предупреждение о событиях в мире, прежде чем путешествующий цирк рискнет проехать через соответствующие страны. Еще одна часть — чистая показуха. Совсем немного оставалось для совместной работы: два или более цирка объединяли свои ресурсы и делили расходы на аренду одной из больших крытых сцен на ночь или неделю, чтобы получить немного больше денег, чтобы переждать ледяную зиму. Иногда даже происходил обмен чаевыми и трюками, когда появлялось свободное время между разработкой новых номеров на следующий год и ремонтом чего-либо крупного, требующего интенсивного ремонта, который нельзя было выполнить в дороге. За зиму Скалл нашел других каскадеров. Пока Соня была в Острове Мафии, занимаясь Ренато и Шамалом, или в Китае, работая на Триаду, он сравнивал записи о том, как принимали их работы и что из этого получалось лучше всего. Даже после коротких рождественских каникул он включал некоторые из этих советов в свой давно задуманный цирковой номер. Она была хорошо знакома с возможностью получения травмы и только недавно смирилась с возможностью смерти лично. При ее роде деятельности и образе жизни травма была почти гарантирована, а смерть была ей не так уж чужда, как хотелось бы. Однако это также означало, что она была достаточно хорошо подготовлена, чтобы стараться по возможности минимизировать риск получения травмы. Если же это было невозможно, то как притвориться, что не получил травму, пока у нее не будет времени и пространства, чтобы справиться с ней. Наблюдать за тем, как Скалл рискует своей шеей, уже однажды сломанной, на мотоцикле, построенном в СССР, во время весеннего шоу открытия... ей было почти физически плохо. От испуга или волнения — это еще вопрос. Возможно, это было просто напоминание о единственном трюке, в котором она ему помогла. Но что она точно знала, так это то, что ей очень не нравилось смотреть, как он запускает себя в воздух и переворачивается на этой смертоносной машине. Он был очень хорош в этом деле, независимо от того, что она думает по этому поводу. Судя по тому, что она слышала, когда у него было время потренироваться на рампе, установленной для его и других каскадеров выступлений, для новичка-каскадера он был очень впечатляющ в том, как высоко он готов подняться или какие трюки он готов попробовать. Соне было все равно, насколько он впечатляющ, она просто хотела оторвать его от этого чертова мотоцикла и крепко прижать к земле. Поскольку ее приемный брат/лучший друг не поблагодарил бы ее за это, воровка вместо этого пыталась понять, как, черт возьми, она научится приспосабливаться к тому, что он так рискует собой. Кроме того, если случится худшее, как выиграть время, чтобы в случае аварии не дать понять всему цирку или зрителям, что каскадер не может быть немного мертв. Настораживало то, что Соня никак не могла определиться с обоими вариантами. CLIII (Среда, 22 марта 1967 года. Грузовой вагон, товарный поезд, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). "Ты уже придумал себе сценическое имя?" — спросила Соня по-английски, с болезненной беззаботностью, хотя ему было виднее. Скалл прекрасно понимал, что ей не очень нравится его профессия. Это стало очевидно, когда она вернулась в цирк чуть раньше открытия весеннего сезона, и он показал ей, что у него есть. Даже с загаром, совершенно неуместным для ее зимней родины, она стала тревожно-пепельной, глядя, как он делает пару легких трюковых сальто. Им обоим было очень жалко этого маленького недотепу, не комментирующего свою профессию. Он годами жаловался на свою, а она, похоже, не желала жаловаться на его. Признаться, возможно, он немного раздражал ее своими жалобами. Преднамеренно. Несколько раз. Несколько раз подряд. Может быть. "Скалл?" Точно, она задала ему вопрос: "Э-э... вообще-то... я думал об этом всю зиму". Соня с любопытством посмотрела на него, отпустив кучу ткани, с которой возилась, на колени, но не выпуская из рук острую иглу: "Правда?" "Не стоит так удивляться, знаешь ли", — он бросил на нее кислую усмешку, чтобы услышать, как она фыркнула. — "Я знаю, что вам нравится английский язык... или, по крайней мере, вы склонны говорить на нем, когда можете". "Практика делает совершенным, и это очень распространенный язык для бизнеса". "Да, да", — механик слишком сильно дернул за гаечный ключ, когда поезд наехал на кочку, и, хотя удивился, что тот соскользнул с болта, который он затягивал, он не слишком раздражался из-за того, что его рука врезалась в деталь, которую он в данный момент обслуживал. Качание поезда совсем не помогало ему сохранять целостность деталей по пути из пункта А в пункт Б: "Черт возьми... так вот. Ты знаешь, что мое имя переводится как "череп"?" "Правда?" — тон голоса его сестры был совершенно ровным и сухим, как пустыня. — "Я знала это много лет назад. Более того, я уверена, что это я тебе сказала". "Мне это нравится, и это главное", — он фыркнул с насмешливым презрением, закончив закручивать болт, с которым возился, и бросив ключ обратно в ящик с инструментами. — "Особенно с тех пор, как..." "С чего?" Забравшись на стоящий рядом ящик, Скалл криво усмехнулся своей беспокойной лучшей подруге, мило расположившейся на нем: "С тех пор, как я узнал, что ты немного волнуешься по поводу этого шоу-бизнеса, которым я хотел заняться в своей жизни". "...Я не понимаю". "Вы беспокоитесь, что мои... способности типа Облака привлекут ко мне нежелательное внимание", — он начал деликатно, потому что это было беспокойство, которое он разделял с ней. По крайней мере, немного. — "Я подумал, почему бы тогда не спрятаться на виду? Привлечь внимание, похвастаться иммунитетом к смерти и все такое". Соня не стала сразу же протестовать... но и не выглядела в восторге от этого предложения. "Я думаю, что таким образом большинство будет сбрасывать со счетов все слишком... дикое, когда речь идет обо мне. А слухи о каких-то непредсказуемых авариях покажутся скорее рекламой, чем... пламенем". Суетливое перебирание тряпок не казалось хорошим знаком. Однако в итоге воровка лишь тяжело вздохнула. "На самом деле, я не могу с этим спорить. Ты прав, все, чем бы ты ни похвастался, будет сразу же отброшено. Через некоторое время это не очень поможет тебе в попытках скрыться от преступного мира, но пока ты станешь широко известным каскадером, никто не сможет рискнуть приблизиться к тебе или к твоему похищению". Не совсем удачное подтверждение, но Скалл мог с этим смириться: "Учитывая слоган "бессмертия" и то, что я, возможно, не захочу использовать свое настоящее имя для выступлений, смена имени на другой язык кажется лучшим способом быстро привыкнуть к нему". "Хорошо... но почему Череп? Почему не французский перевод твоего имени - Crâne? Оно звучит более похоже на твое настоящее. Или даже Tóugǔ, с китайского?" — Соня на него надулась, но это было скорее замешательство, чем раздражение. Он раздражал ее более чем достаточно раз, чтобы сказать об этом: "Во-первых, у меня язык не поворачивается сказать по-китайски. Пока, во всяком случае. Во-вторых, слишком похоже, и я никогда не смогу игнорировать это, если понадобится. А Череп — потому что мне слишком нравится мое имя, то, что оно означает, чтобы полностью отказаться от него". "Это ведь не закончится так же, как та детская привязанность к мотиву с черепом и скрещенными костями, от которого вы просто зависите, не так ли?" "Я не зависим". Его товарищ Облако безмолвно подняла на коленях хлопок, чертовски дорогой и импортный хлопок с узорами, на который она по его просьбе выменяла два тюка китайского шелка. На нем был изображен пурпурный череп и скрещенные кости на синем фоне, который был кропотливо вшит в несколько пар брюк для отдыха, потому что он попросил об этом вместо рождественского подарка. Скалл неловко кашлянул, сжимая руки, чтобы опустить ткань обратно на колени: "Текущие доказательства в сторону". Ее взгляд говорил о том, что она не впечатлена. "На тех немногих языках, на которых я говорю, мое имя в основном переводится как Скалл или похожая вариация. Череп — это самое разное, но одно и то же слово, поэтому я решил выбрать его". "Ладно, как скажешь", — пробормотала воровка, в основном про себя, снова берясь за шитье. — "Тогда иди Череп. Я не буду тебя так называть". "А я и не прошу", — в основном потому, что он был уверен, что она никогда не послушает его, когда он это сделает. Он ухмыльнулся, чуть не подпрыгнув на месте: "Кстати, об этом? Они уже готовы?" "Очевидно, что пара в моих руках — нет", — Соня говорила, в основном, ровно, и ее раздражение прозвучало, скорее, как послесловие, чем то, что она действительно чувствовала. — "А вот одна, позвольте напомнить, уже готова". Он не стал ее толкать, особенно когда у нее в руках были иглы: "Где?" "Не знаю, Скалл. Что делают с рождественскими подарками до их вручения?" "Заворачивают?" — ответил он на ее банальный вопрос, широко ухмыляясь сухому взгляду, которым она его наградила. "Вполне вероятно. Можно предположить, что такие завернутые подарки будут лежать в местах, где их может найти и другой человек". CLIV (Воскресенье, 26 марта 1967 года. Чита, Забайкальский край, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Проведя почти целый год за пределами страны, Соня теперь могла оценить, насколько... безвкусным был Советский Союз за пределами крупных городов. Возможно, более зрелый возраст позволил ей оценить суровую красоту суровых зим ее родины, выбеливающих почти все вокруг и золотящих серебристым льдом; возможно, то, что Рейчел выросла в индустриальном обществе и до сих пор привыкла видеть заводы и загрязнение окружающей среды; или просто почти пятнадцать лет жизни здесь ослепили ее тем, насколько унылыми могут быть некоторые из этих мест летом. Возможно, дело было даже в том, что преступный мир промышлял контрабандой товаров и предметов роскоши с черного рынка даже в центре Советской России, и именно в преступном мире и местах, связанных с ним, она проводила большую часть своего времени. Однако в более гражданской части, где сфера влияния Российской Советской Федеративной Социалистической Республики начинала ослабевать, она была почти... депрессивной. Именно гражданская сторона, если сравнивать ее с такими местами, как слабое впечатление от разрушенной войной Франции или даже менее контролируемых границ Советского Союза. У мафии почти все было гораздо красочнее, если только они не пытались это скрыть. Теперь, когда у нее был опыт работы в разных странах, с которым она могла сравнить все это, преступный мир здесь был ближе к поверхности, чем в большинстве других мест. Гораздо больше, даже если сравнивать с такими местами, как изрытая бороздами Франция, северная оконечность Италии и северо-западный регион Европы. Соня признавала, что, прежде чем решать, насколько необычно дружелюбна к мирным жителям мафия ее родной страны, ей следовало бы взглянуть на южные районы Италии, сильно иммигрировавшие части США и, может быть, еще на преступный мир Китая. В Советской России было два способа получить какую-либо помощь: найти нужный отдел правительства своей области или найти ближайшую к вам местную группу воров. Кроме того, что один способ был законным, а другой — не очень, существовал еще и риск, но в целом разница сводилась к тому, сколько человек хотел заплатить за помощь, хотел ли он рисковать своей шеей или нет и каким образом. Примечательно, что риск был одинаковым при любом раскладе. Однако это заметно отличало Советскую Россию от такого мафиозного места, как китайский Гонконг или даже малоизвестный ей французский Париж. Хотя бы потому, что Франция все еще находилась в процессе восстановления некоторых частей своей инфраструктуры, а значит, многое еще можно было проскользнуть мимо ответственных лиц, а Гонконг был... в самом разгаре. Это означало, что преступный мир Советской России мог уделить такое внимание своему гражданскому населению. Хотя сельские отделы советского правительства могли помочь, они также могли просто сообщить об этом кому-то другому и ждать, пока этот кто-то придет на помощь. На это могли уйти месяцы, а то и недели. При этом существовал риск, что о вашей проблеме сообщат неправильно, не сообщат вообще или по каким-то причинам раздуют из мухи слона, и придется объяснять это тому, кто на нее откликнется. И наоборот, если вор поможет, если не будет плохо реагировать на просьбу... в итоге вы окажетесь должны ему услугу или две, независимо от того, насколько коротким или недорогим было исправление. Это был выбор между перегруженными работой государственными служащими и, возможно, жестокими, но обладающими большими связями преступниками, и баланс склонялся в сторону преступников, хотя бы потому, что они были более надежны. Быть настолько полезным — это не просто вором, хорошим соседом, это было продиктовано еще и корыстными интересами. Если все респектабельные жители какого-либо района города были обязаны определенному синдикату, то этих граждан можно было побудить смотреть в другую сторону, когда происходили... не совсем законные вещи. Помимо того, что гражданские лица могли предоставить свои навыки или помощь в знак благодарности или в качестве компенсации за помощь, такая слепота позволяла нескольким синдикатам, таким как Золотовы, действовать более открыто, чем когда-либо прежде. Советский Союз еще не был на смертном одре, но признаки этого уже появлялись. Развал коммунальных служб то тут, то там, время от времени вскрывающаяся коррупция каких-нибудь участках, которые могут быть, а могут и не быть частью вашего района. Напротив, население и большинство мелких чиновников изо всех сил старались делать вид, что все идет как обычно... даже когда это было не так. В некоторых местах, затронутых коррупцией, царила более жизнерадостная атмосфера "было тяжело, но теперь должно стать лучше". За полтора месяца, которые потребовались Großes Volksfest, чтобы проехать по западным районам Советской России, Соня получила очень хорошее представление о более отдаленных сельских районах ее родной страны и об общей атмосфере этих мест. Там, где не было сильного присутствия преступного мира, компенсирующего более жесткую и суровую политику правительства, которая, возможно, ускоряла или не ускоряла падение Советского Союза. "Хрущевская оттепель" начала разрушать изоляционистское мировоззрение, которое было более распространено до того, как Соня стала официально работающей воровкой, но все закончилось со смертью Примьера, который ее организовал. Брежнев Леонид Ильич находился в самом разгаре вступления в должность и прорабатывал экономические и, вероятно, внешнеполитические планы своего предшественника, чтобы понять, где что находится. Она ожидала, что во второй половине года ей сообщат о том, как этот человек будет вести себя на своем посту, особенно если учесть, что они почти готовы покинуть саму Советскую Россию и для того, чтобы разобраться в этом, может потребоваться возвращение в Россию. CLIV (Четверг, 30 марта 1967 г. Урумчи, Китайская Народная Республика). Они пересекли границу между Советской Россией и Китайской Народной Республикой в Синьцзян-Уйгурском автономном районе, расположенном к югу от Алтайского хребта и к юго-западу от южной границы Монголии. Сначала они остановились на ночлег в крошечной деревушке Чи-му-най. Это была буквально замерзшая дыра в горах, если говорить о деревне. Но это была лишь короткая остановка. Цирк направлялся в такой же крошечный город Урумчи на юге Джунгарской впадины и на железнодорожную станцию там. Проблема заключалась в том, что пересечь северную границу Советской России и коммунистического Китая можно было только через крошечный участок земли, окаймленный двумя горными хребтами и находящийся в нескольких шагах от пустыни Гоби. Это также означало, что сначала будет холодно, потом жарко, потом снова холодно. Пограничные патрули в Чи-му-най были не совсем нервными, но строгими и почти бескомпромиссными. Если бы через эту границу кто-то провозил контрабанду в Китай, Соня сомневалась, что стражи порядка пропустили бы его только по счастливой случайности. Именно в этот момент ее рассеянное наблюдение за выступлениями Фариса стало чем-то большим, чем просто занятием, когда было очень скучно. У жонглера огнем был целый набор мечей и других острых предметов, которые он мог проглотить и включить в свое жонглирование/огненное дыхание, обыгрывая репутацию своего родного региона, где экзотические трюки кажутся опасными и болезненными. Багаж коренного египтянина легко перевешивал багаж большинства других, просто из-за количества стали в нем и того, что в случае необходимости его нельзя было использовать как что-то другое. У мастера Лиама был один серебряный язык, но это не давало циркачам большей свободы действий, когда речь шла о том, сколько заточенной стали они могут ввозить в страну. Мадам Крину очень забавлял тот факт, что она вдруг стала делить своего ученика с Фарисом, когда Лиам наконец придумал способ, который не заставил бы их расстаться с дорогим оружием этого человека. Сама воровка очень жалела, что не избавила свой багаж от спиртного, и могла бы оставить при себе бутылку-другую водки. Как полуофициальной ученице жонглера, по крайней мере, на время их пребывания в Китае, ей полагалась вторая половина стального багажа Фариса. Это прекрасно разрешило ситуацию, хотя и поставило на неделю в неловкое положение двух друзей силача Яка. Як также оплакивал отсутствие алкоголя у Сони в течение тех нескольких дней в поезде, когда личное пространство было очень ограничено. Можно было сказать, что она попала в ученики к Фарису, даже не спросив и не подумав о том, насколько трудным может быть его занятие, отсюда и неловкость. На самом деле все было не так, и именно неделя понадобилась, чтобы полностью убедить в этом мужчину, так что к тому времени, когда цирк достиг своей первой официальной остановки в Ха-ми и подготовился к представлению на выходные, она могла без особых проблем вернуться к роли его ассистентки. К тому времени Соня уже порядком устала от артистов и их драматических моментов, в основном из-за того, что в последнем расстройстве не было ее вины, и именно она должна была все уладить, поэтому она не особенно понимала, как Скалл к этому отнесся. Ее приемный брат прекрасно знал, что в месяц у него будет только одно выступление каскадеров, так как именно это разрешил ему мастер Лиам, когда позволил ему расширить сферу деятельности и добавить это в цирк, так что почему он жалуется на это ей, она не понимала. Она сунула одну из оставшихся сигарет между губами вместо того, чтобы обратить внимание на его нытье, потому что это был ее перерыв, и будь оно все проклято, если она не успеет что-нибудь сделать за это время. Это движение не дало ей ничего, кроме нескольких секунд на прикуривание, и когда она оглянулась на него, он все еще дулся на нее со своего места на потрепанном походном стуле. Вздохнув через нос и терпя жгучий дым, сопровождавший этот поступок, она провела рукой, которой не курила, по распущенным волосам, прежде чем выбрать общий язык, а не английский или русский: "Честно говоря, мне все равно". "Не очень понятно", — Скалл быстро заметил в ответ, что говорит по-немецки, как она, а не по-русски, потому что им обоим нужна была практика. — "Ты должна мне сочувствовать". "Кому? Мне не очень нравится смотреть, как ты рискуешь жизнью и костями ради адреналина на глазах у зрителей, как и то, что ты, похоже, хочешь, чтобы я это поддерживала. Я не требовала, чтобы ты поддерживал то, что я делаю, почему я должна делать это за тебя?" Соня зажала рот, вероятно, на слишком медленную фразу. Его почти притворное недоумение сменилось меньшим, но настоящим хмурым взглядом, и в ответ она неловко передернулась. Не совсем виновато, но все же несколько сожалея о том, что получилось так прямолинейно. "Знаешь, иногда мне кажется, что Лиза не очень хорошо поступила с тобой из-за уроков актерского мастерства", — начал ее товарищ Облако, его легкий тон противоречил серьезному выражению его лица. — "Ты умеешь очень хорошо притворяться, так что трудно удержать в памяти, что ты не так хорошо понимаешь некоторые разговорные гамбиты и то, почему мы их используем, как тебе кажется". "В последний раз повторяю, я не социально некомпетентна". "Нет, но у вас не хватает терпения для большого количества социальных взаимодействий", — он легко парировал, махнув рукой. В основном для того, чтобы разогнать дым, а частично для того, чтобы отмахнуться от ее многократного отрицания: "Когда ты достигаешь этого предела, то самое приятное, что ты умеешь — это социальная некомпетентность". Она наконец-то одарила его грязным взглядом, более чем устав от попыток разговаривать с людьми, которые не были хотя бы приблизительно довольны или безразличны ко всему происходящему. "Я не просил тебя поддержать меня в том, что, как я знаю, тебе не нравится, я... окольными путями приглашал тебя пожаловаться вместе со мной", — Скалл отметил это с впечатляюще прямым лицом, из-за чего ей было трудно понять, злится он на нее или нет. — "В лучшем случае я ожидал, что ты закатишь на меня глаза или фыркнешь. Может быть, даже поворчишь в своей сухой остроумной манере, что никто никогда не получает всего, чего хочет, и я должен быть счастлив тем, что у меня есть". Она настороженно посмотрела на него, все еще пытаясь понять, раздражен он или нет. "Успокойся, дорогая сестра", — он усмехнулся, что только усилило ее подозрения. — "Тебя так беспокоит только история с Фарисом или вообще вся эта история с "мы в Китае"?" Махнув рукой в сторону отверстия палатки, в которой он застрял на случай, если сломается что-то механическое, он, вероятно, хотел указать на страну, в которой они находились. "И то, и другое", — устало признала Штормовое Облако, отказываясь от понимания и просто смиряясь с тем, что расстроила его. — "Фарис и история с его багажом — это лишь последнее, что меня беспокоит". "Бедная Соня", — он жестом указал на место рядом со своим креслом, приглашая ее сесть, — "никто ведь не ценит тебя так сильно, правда?" "...Ты меня опекаешь?" "Немного, да". Соня полагала, что заслужила это, хотя бы за то, что первой набросилась на него. CLVI (Четверг, 13 апреля 1967 г. Чиу-Чуань, Китайская Народная Республика.) Прошла еще неделя, прежде чем они выбрались из пограничных районов пустыни Гоби, куда ушли артисты Großes Volksfest, и оказались в центре Китая. Вместо высоких и холодных гор, контрастирующих с низинами околопустынной жары, они получили возможность насладиться влажной и почти гнетущей жарой знаменитых бамбуковых лесов Азии. Соня не знала, почему это хуже, если учесть, что они только что пересекали равнины с пекущимися лугами и почти засушливыми кустарниками, а не пробирались через подножие горного хребта или двух. Просто так казалось, сколько бы она ни напоминала себе о беспросветных зимах Советской России или даже о горных хребтах, которые они недавно оставили позади. В средней полосе Китая также появились такие понятия, как "комендантский час" и "конвой". Ей было интересно, что они пытаются скрыть. Цзяи уже самостоятельно подтвердила те новости, которые русские прислали им через Скалла зимой, используя некоторые из своих более дальних семейных связей и свою очевидную национальность, чтобы подтолкнуть сплетни в свою сторону. "Для нашей защиты" ее бледная белая задница, вероятно, могла бы без особого труда убить целый взвод этих красногвардейцев. Мокрые по уши, надутые от собственного высокомерия, маленькие засранцы, какими они и были. Она задумалась, стоит ли ей испытывать тревогу при этой мысли, а потом подумала, хорошо ли то, что она не испытывает тревоги, или нет. В конце концов она решила, что моральные вопросы такого масштаба заслуживают более чем нескольких минут размышлений, и отбросила их в сторону, чтобы поразмыслить над другими вещами. Отличие этого года путешествия в качестве циркача от прошлого заключалось в том, что Соне совершенно не хотелось исследовать или даже покидать территорию, отведенную под ярмарочные площади и тому подобное. Она уже решила, что Китай ей не нравится, и прекрасно понимала, что все, что она затеет в отношении местного преступного мира, привлечет нежелательное внимание официальных лиц, которое, скорее всего, того не стоит, поэтому держалась поближе к назначенным цирком местам. И только после того, как Крина сделала фальшивый комментарий на румынском языке по поводу ее обычных привычек и того, что она не делала, Соня поняла несколько вещей. "Так когда, по-твоему, будет достаточно безопасно, чтобы вернуться к бродяжничеству, как бездомная кошка?" Хорошо, не столько непринужденно, сколько прямолинейно и довольно откровенно. С другой стороны, для них двоих? Это было равносильно искренней обеспокоенности. Соня аккуратно убрала стопку карт Таро, которые старая летучая мышь по рассеянности давала ей в руки, пока она размышляла: "Скорее всего... в тот момент, когда мы сядем на корабль и отправимся в следующую страну". Мастер всего мистического выхватил у нее пачку сигарет, беззастенчиво стащив одну из них у вора. У нее были свои зажигалки, которые она сжигала, когда выпивала, так что отсутствие таковых у молодой женщины все равно не скрывалось. "Ты думаешь, все так плохо?" "Думаешь?" — медленно повторила ее не совсем законная ученица, окинув заводную цыганку мерным взглядом. — "Крина, ты не осматривалась в последнее время?" На этот вопрос она лишь пожала плечами и вернула свою пачку сигарет: "Я немного слышала от Цзяи о том, как все плохо. Но что касается нас? Те, кто уедет и, возможно, передаст в другие страны информацию о происходящем?" "Отчасти поэтому я и проявляю излишнюю осторожность. Мало что может помешать власть имущим организовать "террористическую атаку" или какую-нибудь совершенно "природную" катастрофу, которая так неудачно погубила бродячую цирковую труппу". Это вызвало у нее косой, но острый взгляд глаз-бусинок. Она лишь пожала плечами и вернулась к попыткам запомнить значение различных карт. Воровка задумалась... Комментарии Крины сейчас и Цзяи в начале года говорили о том, что некоторые члены цирка прекрасно знают, что входит в ее обязанности. Это заставило ее задуматься, не было ли еще одной причины, по которой мастер Лиам так благосклонно отнесся к тому, что к нему присоединилась младшая сестра простого механика. Если так, то в этой логике был определенный смысл. Мафиози, как правило, не вмешивались в дела других мафиози, если не знали, что происходит. Проще, не говоря уже о том, что экономически выгоднее, позволить какой-нибудь другой группировке или синдикату наладить контрабандный маршрут или преступный бизнес, а затем захватить его силой. Кроме того, больше времени на планирование или сбор информации для захвата маршрута или бизнеса означало меньшую вероятность того, что кто-то в итоге расправится со своими людьми из-за каких-то неизвестных деталей или того, что количество бойцов окажется больше, чем предполагалось. Русская воровка с татуировками Мафии, появившаяся в цирке, поначалу заставила бы врасплох многие синдикаты вблизи Советского Союза. Соня перетасовала карты большого размера, размышляя, не было ли это частью того, почему мастер Лиам позволил ей идти за Скаллом в цирк, а не просто как бродячему путешественнику по их следам. CLVII (Понедельник, 17 апреля 1967 года. Остров Мафии.) Ренато внимательно обдумывал полученные знания, следуя по оживленной улице за довольно грудастой рыжеволосой медсестрой, одетой как медсестра из больницы острова Мафии. Некий человек забирал почту Сони, и она была с ним на острове, когда самой воровки еще не было и не предвиделось еще несколько месяцев. На острове Мафии существовали довольно жесткие ограничения на то, кто может забирать или передавать личные вещи своих сотрудников, даже если эти сотрудники находились под землей. Редко кто из мафиози прикреплял кого-либо к своим личным счетам, даже если он состоял в кровном родстве с другим, он не разрешал ему свободно рыться в своей квартире или хранилище. И уж тем более не позволяли другим обращаться с деликатными вещами, которые иногда пересылались по почте. Эта женщина была либо человеком, которого обидчивая русская Штормовая Туча подпускала к себе ближе, чем многие мафиози, либо она добралась до счетов Сони либо по работе, либо опять же благодаря ему. Если судить по типичному поведению Жесткого Облака, то первый вариант был маловероятен, если в этом году она снова была со своим братом-другом. Оставался второй, более правдоподобный. К сожалению, девушка, о которой идет речь, не была типичным Облаком по своей природе. Она также не соответствовала тому, что принято считать поведением Облака, и получала удовольствие от того, что ставила в тупик всех, кто ожидал от нее подобного. Ренато знал идентификационный номер сотрудника "Острова Мафии" Сони только потому, что был подозрительным и, скорее всего, параноидальным мудаком: он выудил его у особо мерзкого клерка в Зале Воров не так давно, после того как она согласилась помочь ему с Шамалом. Вероятно, она не впечатлилась бы его наличием и, скорее всего, с самого начала их знакомства прибегла бы к угрозе переломать несколько костей, если бы узнала, что он вообще знает ее номер. Даже с учетом недавних изменений, подобные нарушения безопасности могли произойти еще до того, как Вонгола вникла в работу острова. Рыжая могла даже узнать идентификационный номер Сони после или во время неизбежной путаницы при переходе. Следить за передвижениями "Штормового облака" было гораздо проще, если он мог использовать этот идентификатор для оповещения о ее прибытии и убытии с острова. Тем более что она предпочитала морские маршруты тем, что были разрешены на острове. Кроме того, киллеру не хотелось испытывать судьбу — насколько она будет готова отмахнуться от его работы. Их и так было более чем достаточно, чтобы хватило надолго. Тем не менее, существовали ограничения на то, для чего он мог использовать удостоверение сотрудника "Острова Мафии" Сони. Поскольку он не мог сбросить чуть больше полуметра роста или как-то похудеть до ее стройной, но все еще растущей фигуры, как бы он ни маскировался, он не мог получить доступ к ее записям. Даже через свою новую блестящую ассоциацию с Вонголой, поскольку это было внешнее консультативное отделение, отвечающее за безопасность. Это означало, что первый вариант был исключен из числа возможных. Учитывая, что Ренато, скорее всего, уже был на тонком льду, когда речь шла о русской, ошибка могла стоить ему контакта, который оказался довольно увлекательным в плане разнообразия ее знаний. ...и Шамал будет в ярости, если киллер не сможет каким-то образом уговорить Соню посетить территорию Вонголы этой зимой или в следующем году, чтобы малыш Туман смог доказать, что все сомневающиеся в терпимости Тумана к Облаку неправы. Для этого она должна быть жива, а также в какой-то степени привязана к нему. Хотя он был уверен, что одно упоминание о Шамале сработает, даже если она все равно будет недовольна им. Таким образом, он оказался в затруднительном положении. Риск был очевиден, но возможные результаты были не столь очевидны. Его образ жизни наемного убийцы подразумевал, что он предпочитает более высокие шансы на успех, но всегда были случаи, когда он мог себе это позволить. В худшем случае он всегда мог преследовать того, кто это был, пока не поймет, кто это был. Так или иначе, в промежутках между заданиями он все равно должен был что-то делать. И для Острова Мафии, и для Ноно Вонголы. Ренато рассеянно провел рукой по коротко стриженным черным волосам, заметив, как рыжеволосая медсестра свернула с дороги, и прикинула свой маршрут, по которому можно было бы продолжить преследование. Просто следовать за кем-то даже на расстоянии нескольких метров назад было чертовски подозрительно, а значит, у него были всевозможные уловки, чтобы не дать цели насторожиться. Насколько он знал о личной жизни Сони, эта женщина могла быть кем-то важным для нее. Киллер совершенно случайно узнал, что воровка воспитывалась с братом в Москве. Учитывая, что с момента его знакомства с девушкой, превратившейся в молодую женщину, прошло уже четыре года, это было... плохо. Но, скорее всего, она была просто хороша собой, или же до недавнего времени они оба не были заинтересованы в чем-то большем, чем случайное знакомство. Пользователь Мягкого Пламени Солнца больше склонялся к мысли, что он зря пренебрег удивительно интересным источником информации, о котором и не подозревал. Переулок, по которому он шел, неожиданно вышел на другую улицу — ту самую, на которой должна была находиться рыжеволосая медсестра. Осмотрев улицу в обоих направлениях, киллер понял, что она уже вышла на другую улицу или зашла в одно из близлежащих зданий. Что ж... Это был довольно дорогой, но все же жилой район. Теперь он знал, где работает женщина и где она, скорее всего, живет или куда явилась после того, как забрала почту Сони. То, где закончился этот след, означало лишь то, что ему придется быть немного осторожнее, чем раньше. В этой части острова, как правило, располагались апартаменты и квартиры на длительный срок, которые иногда продавались различным силам преступного мира. Значит, если эта рыжеволосая женщина была подругой или кем-то еще для Сони, то это, скорее всего, хорошо. Если же нет, то, возможно, он ввязывается в очередное дело, которое может оказаться ему не по зубам. CLVIII (Суббота 22 апреля 1967 г. Лань-Чжоу, Китайская Народная Республика). За достаточно короткий промежуток времени Крина стала заметно менее популярной, отчего Соня едва не получила удар плетью. Если вблизи границ Китайской Народной Республики это было не слишком заметно, то чем дальше в цирк, тем очевиднее становилось, что суеверия, на которые опиралась гадалка в бизнесе, иссякли. В сельской местности Китая, видимо, за предсказание судьбы экзотической и настоящей цыганкой приходилось платить, как за загадочный лепет. В более развитых городах, чем дальше на юг, такого не наблюдалось. Она заметила это еще в Чиу-Чуане, когда обычная тяга Крины упала по сравнению с обычной, а у Сони повысился процент успешных приобретений в менее определенном бизнесе. Но это не подготовило ее к откровенному презрению со стороны посетителей цирка, когда они добрались до Лань-Чжоу. В ответ на это мастер мистики быстро закрыла свой маленький шатер, не прошло и трех часов. Видимо, это было достаточно обескураживающее обращение, и старая летучая мышь сразу же направилась туда, где мастер Лиам устраивал позднее представление с большим верхом. Соня колебалась целую минуту, но в итоге решила вместо своей обычной работы просто развлекать маленьких посетителей. Кроме того, на всякий случай она специально присматривала за несколькими самыми злостными нарушителями, насмехавшимися над предсказаниями хозяйки. Русская знала, что Красная гвардия получает все больше и больше власти — об этом говорили массовые митинги, о которых еще в прошлом году говорили в правительстве. Но она не знала, что они окажутся настолько смелыми, что начнут преследовать образцы культурной истории другой страны. С другой стороны, тот факт, что члены Красной гвардии были здесь и преследовали Крину, не говорил ничего хорошего о том, к чему приведут беспорядки в Китае. Она не удивилась, когда Цзяи бросилась за ней в тот момент, когда она жонглировала набором метательных ножей для развлечения красногвардейцев, надеясь отвлечь их от еще большей сцены, чем та, что уже была. Извлечение потребовало нескольких метких ударов ножами и острой улыбки, но они были достаточно впечатлены ее умением владеть ножом, чтобы "разрешить" это. Старая летучая мышь, под началом которой в основном работала воровка, была жесткой женщиной. И хотя она, скорее всего, знала, что могло бы случиться, если бы она не закрыла палатку достаточно быстро, она просто выглядела такой же раздраженной, как и всегда. Мастер Лиам выглядел достаточно напряженно для обоих, даже когда готовился выступить в роли ведущего на большой вершине вместо обычно выступавшего джентльмена. "Возможно, ты не сможешь вернуться к работе, Крина", — цирковой мастер негромко сообщил мастеру во всем мистическом Соне на мандаринском китайском, когда они, наконец, добрались до них. Он тщательно натирал усы воском, чтобы они держались, как бы громко ему ни пришлось кричать в ближайшие несколько часов, и коротко кивнул им, когда они с китаянкой подошли достаточно близко, чтобы он мог увидеть их в зеркале шатра артистов. "Это не первое препятствие на нашем пути, и не последнее", — Крина довольно громко выругалась на том же языке, подошла к своему ученику и требовательно протянула руку. — "Но это совсем другое, и я не думаю, что смогу заниматься здесь продажей трав и тому подобного". Если уж дом и могила Конфуция не пережили нынешних волнений без ущерба, то уж торговля одинокой цыганки и подавно. Соня послушно протянула ей сигарету. "Мы не можем просто взять ее в качестве "комплексного" целителя", — Цзяи вклинилась в разговор, выглядя так же свирепо, как и маленькая львица, которой ее считала воровка. — "Они и этого не примут, не то что простое гадание, с которого все началось, а мы уже говорили, что у нас нет ничего, кроме обучения первой помощи". "А она должна что-то делать, хотя бы для того, чтобы быть полезной для исполнительской визы, по которой она находится в стране", — Мастер Лиам согласился, медленно кивнув, затем повернулся к трем женщинам, сидевшим с ним в палатке. — "Ну что, дамы, есть предложения?" "У меня ничего нет", — кисло призналась пожилая женщина, зажав фильтр между губами и ища в карманах зажигалку, которой у нее, вероятно, не было. Их местный специалист упрямо молчала, но вид у нее был не менее несчастный, чем у цыганки. Она обычно занималась акробатами из цирковой труппы, так что это было не так уж и удивительно. Она даже задалась вопросом, почему она оказалась в этом шатре для обсуждения. Потому ли, что она "официально" стала ученицей Крины, или потому, что они решили, что ей еще есть что рассказать? Лиам переключил свое внимание на нее, когда оказалось, что китаянка не имеет ни малейшего представления, ни намерения прояснить это. Она полагала, что это ответ на вопрос: они хотели узнать, может ли она делать что-то большее. "У меня... есть набор для изготовления украшений". "Я забыла об этом", — пробормотала старая цыганка, глядя на свою ученицу. — "Что тебе для этого нужно?" "Желательно медная или серебряная проволока", — из нее можно было делать только простые вещи, а драгоценных камней не хватало, кроме шпинели, которая была на ее Бек де Корбинах, или ожерелья из красных турмалиновых ключей на шее? — "И... отсутствие вопросов о том, как я делаю некоторые вещи". Без драгоценных камней для каких-либо украшений, то есть с местными камнями, если они собираются иметь нечто большее, чем просто украшения из плетеной проволоки. Например, природный гранит или базальт в данной местности. Так как у нее не было никаких инструментов для резки камня, это означало, что она была ограничена контролем над Штормовым Пламенем, чтобы придать ему форму. Это была... не очень хорошая идея. Но другого варианта она придумать не могла. Цирковой мастер задумчиво провел рукой по жестким вощеным усам, внимательно рассматривая русскую: "Мне... не по себе от такого условия, младшая сестра Соня. Но... мы не имеем права требовать от вас объяснений, как и услуг, на которые вы не были наняты". "Не то чтобы я вам не доверяла", — не совсем, не в этом смысле. — "Скорее, это усложнит некоторые вещи, в которых нет необходимости. И для вас, и для меня". В конце концов, они все равно узнают. Скалл не собирался выходить из каскадерской жизни без нескольких аварий и сломанных костей. Соня решила, что она просто... проверяет воду, прежде чем им придется участвовать в этом цирке, чтобы скрыть Пламя Предсмертной Воли своего приемного брата и его врожденное умение пользоваться им. CLIX (суббота, 22 апреля 1967 г. Лань-Чжоу, Китайская Народная Республика). Имея весьма ограниченное количество времени, которое можно было провести за пределами специально отведенной для цирка ярмарочной площади, Соня немедленно отправилась в путь. Чтобы избежать лишних вопросов, она сделала это так, чтобы избежать "конвоя". Номинально — просто выждав минуту-другую, когда никто не будет наблюдать за ее передвижениями, а в основном — воспользовавшись прыжками и гимнастикой на уровне цирка, чтобы оказаться в местах, которые обычно не проверяют и не смотрят. Даже если бы кто-то и искал, где находится маленькая ученица. Не было особого смысла пробираться ночью: мало того, что интерес к тому, кто может покинуть или войти на территорию ярмарки в это время, был бы выше, так еще и воровка не очень хорошо знала местность, и свет был бы необходим, чтобы найти то, что ей нужно. Бродить в темноте ей тоже не очень-то хотелось. Соня взяла с собой несколько пустых рюкзаков и, используя свои ограниченные геологические познания, нашла несколько камней с красивыми узорами или однотонных. Возвращение в город Лан-Чоу с тремя полными пакетами камней, которые щелкали и перекладывались, заняло изрядное количество времени и пару-тройку обратных ходов. Крина упрямо уселась рядом с воровкой, когда та вернулась перед самым зарей, и выглядела достаточно хмурой, чтобы молодая женщина проигнорировала старую летучую мышь вместо того, чтобы попытаться протестовать против пристального внимания. Выражение ее лица, когда русская завладела ее красным хрустальным ключом и голыми руками отщелкнула зубья, представляло собой интересное исследование шока и настороженности. Соня взяла листок из собственной книги. Поскольку ее контроль над Штормовым пламенем не позволял ничего, кроме полной дезинтеграции, ей нужно было что-то, что помогло бы ей не расплавить камень, который она пыталась разрезать. Вместо этого она использовала острый обломанный конец красного турмалина, чтобы вырезать камень. Получилось на удивление хорошо для самодельной вещи. Она оплакивала свой несчастный ключ, но заменить его потом будет несложно. "Наверное, так можно прикуривать без зажигалки", — старушка медленно размышляла, перебирая пальцами еще теплый камень, на котором Соня проверяла свою теорию об управлении Штормовым пламенем. На этом кусочке сланца она вырезала имя Крины. Учитывая, что он работал, не плавился, когда она перестала применять сфокусированное Штормовое пламя, и был не более рассыпчатым, чем обычно для сланца, воровка решила, что это действительно сработает. "Ты ведь понимаешь, что тебе придется сделать несколько сотен таких штучек?" — цыганка продолжила, когда ее ученица не ответила на наводящий вопрос. "...Не могла бы ты попросить Цзяи записать общие китайские иероглифы для справки? Я не думаю, что помню все простые, которые можно вырезать". "Я могу это сделать", — язвительно призналась Крина, поднимаясь на ноги. — "Они не нашли для тебя много серебряной проволоки, но мастер Лиам сделал заказ на нее, и мы сможем забрать ее на следующей остановке. Зато они нашли для вас медь". "Нам также понадобятся нитки или кожа для ожерелий, если вы хотите продавать их именно так, а не просто как амулеты для ношения", — пламенная отмахнулась от этого замечания, больше заинтересованная в изучении куска гранита и размышляя о том, как бы расплавить его достаточно, чтобы получить плоскую поверхность для резьбы, и не потратить на это половину камня. "Я слышала истории, очень давно, о тех, кто способен вызывать внутренний огонь по своему желанию", — высказала она вслух мысль перед тем, как вынырнуть из палатки, в которой они обычно жили и работали. — "Забавно, что в этих старых историях есть доля правды". Воровка поджала губы, когда старая летучая мышь ушла, чтобы найти еще что-нибудь, что можно было бы использовать в ее любительском ювелирном деле. Это была... интересная мысль. Есть ли в культуре Крины истории о пользователях Пламени Предсмертной Воли и их способностях? Ей было интересно, не откажется ли старушка поделиться этими историями, и как много ее попросят объяснить в ответ. Ее нечастые погружения в историю пока не касались современного периода, в данный момент она изучала Древнюю Грецию и Рим. Знакомство с историей, которая почти, но не совсем совпадала с тем, что она помнила, было несколько затруднительным, тем более что многое из этого еще не было открыто, но она знала, что некоторые вещи происходили иначе, чем на школьных уроках Рейчел. В результате все оказалось довольно запутанным. Вместо того, чтобы пытаться найти различия, она начала вспоминать эту историю, а не историю Рэйчел. Не факт, что она когда-нибудь снова воспользуется этой версией истории. CLX (Понедельник, 8 мая 1967 года. Шанхайское международное поселение, Китайская Народная Республика). За месяц, который потребовался Großes Volksfest, чтобы пройти по остальному Китаю, Штормовое Облако изготовила около четырехсот маленьких каменных амулетов. Внешние края и петелька для продевания шнурка или кожаной нити были сделаны в основном из медной проволоки, но некоторые были посеребрены, это были маленькие квадратные плитки, на гранях которых было вырезано слово или два, не больше. За каждую остановку Крина продавала около сотни таких плиток, то есть, хотя они и не пользовались особой популярностью, но, по крайней мере, покрывали минимальную сумму, которую она обычно зарабатывала. Ее ученица была довольна и этим, и тем, что отныне они могли без особых проблем вернуться к гаданию. Скаллу стоило немалых усилий удержаться от смеха, когда он узнал, чем занималась его приемная сестра, пока он устраивал каскадерское шоу, и почему ее не будет на следующем. Но Соня все равно швырнула ему в голову кусочек базальта. Честно говоря, к тому времени, когда цирк добрался до Шанхая, воровка уже была готова оставить в прошлом и Китай, и свою, надеюсь, единственную карьеру профессионального ювелира. Мастер Лиам организовал корабль с приличной быстротой, очевидной если не для артистов цирка, то для кого-то за его пределами. На вопрос портовых властей о причинах поспешного отплытия он соврал сквозь зубы, сославшись на полумесячное отставание от графика из-за осмотра достопримечательностей и наслаждения сельской местностью... на самом деле они были на месяц раньше и ничего подобного не делали. Поскольку Шанхай был портовым городом, контролируемым британцами, цирк ослабил контроль за своими артистами. А это означало, что комендантский час или нет, но они наконец-то смогли сделать покупки, которые откладывали, находясь в более неопределенных районах страны. Ее товарищ Облако и еще несколько механиков отправились за запчастями и более сложными механизмами, склонными к поломкам, Як и Фарис — за наборами для ремонта брезента, Цзяи и несколько ее девушек — за тканями для костюмов и палаток. Соня и так была вооружена до зубов, особенно после того, как их хозяйка трапеции узнала, что отряды красногвардейцев начали вмешиваться в работу объектов Народно-освободительной армии. Это оказалось одной из лучших ее идей. У нее возникло достаточно подозрений, чтобы отправить Крину обратно с консервированными продуктами, за которыми их послали, примерно тогда, когда гражданские, загромождавшие улицы, начали быстро находить себе другое занятие за пределами района. Старая летучая мышь была не очень довольна тем, что ее отослали, но ушла, заметив то же самое. А когда торговавшийся с ней рыбак вдруг высунулся из своего ларька, она решила, что притворяться, что не замечает причины сложившейся ситуации, не стоит. ...и что, возможно, она получит не того консервированного луциана, которого ей поручили найти. Обернувшись, она столкнулась с тремя китайцами, которые нетерпеливо ждали, когда она обратит на них внимание. Среди них был и Лицин, который, по крайней мере, выглядел немного извиняющимся по этому поводу. Среди них был мужчина в красном джи с длинной косой темных волос, который мог быть членом какой-либо группировки Триады, к которой принадлежал ее старый проводник, и еще один мужчина в более темной одежде с кислым выражением лица. "Могу я вам помочь?" "Мисс... Юй, не так ли?" — очевидно, длинноволосый представитель понял, что это не ее настоящее имя. Она не особенно хотела облегчать им задачу: "Пока сойдет, да". К его чести, это, похоже, не обеспокоило его: "Я хотел бы задать вам несколько вопросов". "Это как-то связано с визитом, который я, возможно, совершила или не совершила прошлой зимой?" — в ответ на его кивок воровка задумчиво поджала губы. — "Нет". Это вызвало медленное моргание со стороны человека, стоящего впереди и в центре, и недоумение со стороны Лициня. Другой мужчина, стоявший чуть в стороне, выглядел раздраженным. Точнее, он начал с недовольства. А в ответ на ее категорический отказ его лицо стало красным и сердитым. "Госпожа Юй, я действительно хочу задать всего несколько вопросов", — первый собеседник повторил попытку, без малейшего намека на раздражение. Соня была поражена его спокойствием, но это не помогло: "По закону, а вы прекрасно знаете, что это за закон, я не могу помочь вам таким образом. Не то чтобы я был особенно склонна делать это, когда ко мне вот так неожиданно пристают три джентльмена". "Юй..." "Хватит дурачиться, Фонг", — последний мужчина огрызнулся, протягивая руку, чтобы схватить ее за руку. — "У нас нет времени..." Русской было не до шуток, и она не хотела видеть, к чему это приведет. Ее рука схватила его руку и без предупреждения раздробила кости на осколки. Колени мужчины внезапно ударились о дощатый настил, на котором они стояли, и он издал сдавленный вздох боли. Она перевела взгляд на первого мужчину, который все еще выглядел странно спокойным, даже когда она на его глазах раздавила его руку до состояния бесполезности: "Я. Не могу. Помочь. Вам. Если я скажу что-то большее, чем "я не знаю", то организация, которая позволила мне быть нанятой на какую-то работу, которую я, возможно, выполняла, а возможно, и нет, выследит меня и убьет за то, что я говорила о вещах, которые они обещали сохранить в тайне. Найдите другой способ". "Вы готовы ответить, если я это сделаю?" — легкомысленно спросил Фонг, по-прежнему не обращая внимания на болезненные хныканья своего товарища. "Не особенно, нет". Лицинь вздохнул, то ли в раздражении, то ли от усталости — это было спорно. "Тогда, похоже, мы зашли в тупик", — скрестив руки на груди, длинноволосый член триады задумчиво смотрел на вора. — "Я должен спросить, и если ты не можешь или не хочешь ответить..." "Возможно, вы застряли, а я — нет", — Соня успокоила его с натянутой улыбкой, наконец-то отпустив испорченную руку. "Я не позволю вам просто так уйти", — представитель этой маленькой "операции" предупредил, приняв более свободную позу и слегка извиняясь за это. Человек, который, по неосторожности, протянул руку, чтобы попытаться схватить Облако, смог немного отстраниться. Лицин и так стоял поодаль, настороженно поглядывая как на женщину, способную по команде заставить металл самопроизвольно плавиться, так и на противостоящего ей человека. Соня совершенно не извинялась за то, что ее бывший проводник/личный убийца и Фонг внезапно упали, когда она прыгнула с такой силой, что не только достигла балкона второго этажа, но и расколола и разнесла в щепки настил дока под их ногами. Она не стала смотреть, как они с этим справляются, и не стала выяснять, есть ли у них еще подкрепление, даже если целью была всего одна девушка. Она убралась восвояси, мысленно планируя немного другой маршрут, чтобы встретиться с цирком, и размышляя, как предупредить Скалла, что ей придется искать другие варианты путешествия на следующий океанский рейс. Воровка должна была встретиться с цирком в Сингапуре или, на худой конец, в Индии.