Russian Roulette: Reloaded

CLXXI (Четверг, 13 июля 1967 г. Кена, Арабская Республика Египет.) Фарис был рад, что в основном "дома". А вот все остальные? Не столько "счастливы", сколько "недовольны и перегреты". Будучи странствующим цирком, базировавшимся в основном в Советской России, они избежали явной антизападной дискриминации, царившей в этих краях, но коммунистический аспект их деятельности все равно вызвал очень суровый взгляд при въезде в этот регион. Южная часть Объединенной Арабской Республики, которую она больше знала как просто Египет, была еще одной страной, где в основном преобладали мужчины. Поскольку основной религией в этом регионе по-прежнему был ислам, это означало, что половина труппы цирка по-прежнему нуждалась в черных халатах, которые "защищали" или "укрывали" их женственность. Да еще посреди пустыни. Соня знала, что уважать основные религии в разных частях света — это то, что они должны делать, но ее терпение быстро иссякало. По крайней мере, в Египте женщины не так уж редко работают, так что цирк все еще выступал, в отличие от саудовской части их путешествия. Основная часть проблем ложилась на плечи трапецианток, тем более что они не могли носить абайю во время выступлений в воздухе. Вместо этого им приходилось носить одежду от запястий до лодыжек и головные уборы, которые не украшали их фигуры, в отличие от обычной одежды для подобных выступлений. Опять же, темная или многослойная одежда в условиях северной пустыни Сахара означала, что цирк тратит огромные деньги только на воду. Как только они попали в район Нила, поскольку им предстояло путешествовать по нему вниз по течению до Каира, этот дресс-код немного смягчился. Это одна из немногих вещей, за которую она благодарила бесчувственных туристов. Крина помогла им обоим миновать самые серьезные проблемы, расстелив множество хлопчатобумажных или шелковых узорчатых платков, которые они могли задрапировать вокруг себя по аналогии с плащами абайя. Ее легкомысленная ученица очень ценила это, так как преимущественно яркие полотнища ткани старой летучей мыши не удерживали, а отражали тепло. Для нее самой, несмотря на то, что в большинстве социальных ситуаций ей требовалось присутствие рядом мужчины, Соня больше интересовалась другой культурой, в которой под поверхностью скрывается более "доминирующий" мир. В отличие от Индии, где ей удавалось мельком увидеть пару человек, но оставить их в покое, в большинстве толп она могла заметить случайного вора или... кого-то, напоминающего ей вора ее родной страны. Кроме того, она была уверена, что в порту Марса-Алам, через который в страну въезжал Groβes Volksfest, было по крайней мере три черных рынка, мимо которых цирк проезжал, покидая город. Очевидные "горячие" товары на них? Древнеегипетские артефакты. От табличек из песчаника с иероглифами до небольших инкрустированных нефритом амулетов из жука-скарабея, от замысловатых канопических кувшинов до свитков папируса. Из них Соня была уверена, что, по крайней мере, половина или даже больше — подделки. Однажды она уже имела с ними дело и очень интересно провела время, ожидая подтверждения подлинности похищенных артефактов, а не дешевых репродукций. То, сколько времени потребовалось для подтверждения подлинности, также наводило на мысль, что либо эта область слишком неизвестна, либо слишком завалена, чтобы многие эксперты могли быть "коррумпированы" и доверять "горячие" предметы. В связи с этим возникает интересная деталь, над которой хочется поразмышлять. Насколько в преступном мире Египта ценили или не ценили тот факт, что их история становится таким важным "товаром"? Они должны были знать, ведь за сорок лет, прошедших с момента обнаружения гробницы фараона Тутанхамона, в песчаных районах страны было проведено не менее десятка различных "археологических раскопок". Советская Штормовая туча во время своих спорадических воровских вылазок прихватила несколько древнеегипетских предметов, так что, скорее всего, они все еще востребованы. На данный момент большинство археологов были не более чем расхитителями гробниц. Очень мало уважения оказывалось мертвым, большинство найденных "сокровищ", если не все, уходило на оплату счетов или отправлялось в различные музеи, и все они использовали совершенно разные методы документирования своих раскопок. О переменах говорили, но они все еще находились в стадии разработки, и у них было немало противников. К сожалению, у Сони не было возможности выяснить это сейчас, поскольку, пока цирк находился в Бомбее, шла Шестидневная, Третья арабо-израильская война. Которая... она не помнила, была ли она в жизни Рэйчел. Может быть, и была, но Соня не знала о ее начале. Она припоминала, что до того, как Америка влезла на Ближний Восток, там было много "конфликтов", и если это было именно так, то конфликт был довольно непритязательным термином для обозначения трудностей. Учитывая, что в то время, как Großes Volksfest пробирался все дальше и дальше в страну, евреи уже подвергались гонениям, это был не столько конфликт, сколько постоянная открытая враждебность. После Второй мировой войны у нее не было особого мнения о еврейском народе и о том, что он делает. Она сокрушалась о том, что в результате убийства Гитлера погибло больше европейцев, но не доводила эту мысль до того, что еврейская община стала очень враждебной или обостренной. Которая, судя по всему, в какой-то степени ополчилась на саму себя. Сообщения о египетской стороне конфликта были в основном предвзятыми и с уклоном на тему "внезапного и необоснованного нападения", что было вполне закономерно. Учитывая, что Объединенная Арабская Республика потеряла территорию в результате этого внезапного нападения, а Сирийская Арабская Республика и Иордания потеряли столько же, это означало, что против местных еврейских групп было достаточно много ответной реакции. Вернее, против тех местных евреев, которые по каким-то причинам не вырвали свои корни и не бежали в Израиль. Их по-прежнему было очень много, а число арестованных в ходе контрконфликта уже начало приближаться к полутысяче. Вероятно, ситуация будет ухудшаться, прежде чем улучшится, но пока она находится в "худшей" стадии. Правда, цирковая труппа, проезжающая через регион, была весьма приятным развлечением, хотя и подвергалась тщательной проверке на предмет наличия положительных еврейских настроений или коммунистической пропаганды. О чем воровка и задумалась, теперь, когда она знала людей, с которыми работала, довольно хорошо для простого знакомого. Соня считала, что мастер Лиам был немцем, но, учитывая, каким хорошим актером он оказался в последнее время... это могло быть совершенно неверно. Учитывая, что среди ее коллег были и румынские цыгане, и африканские силачи, и египетские жонглеры мечом, и чехословацкие каскадеры, и китайские акробаты... вполне возможно, что Лиам был не тем, за кого себя выдавал. CLXXII (Среда, 19 июля 1967 года. Минья, Арабская Республика Египет.) У Скалла была привычка пробовать местную кухню как можно чаще. Привычка, которую Соня, честно говоря, не очень ценила. Особенно когда он втягивал ее в это. Менее "экзотические" блюда, которые он хотел хотя бы попробовать, она не возражала, разные виды мяса — тоже, иногда странные сочетания продуктов получались интересными, но она ставила крест на действительно странных блюдах. Даже будучи Рэйчел, она никогда не пробовала маринованные свиные ноги. Это был деликатес из южных штатов США, который ей однажды довелось попробовать. Если она не собиралась туда идти, то не собиралась пробовать и остальные странные кусочки приготовленных или не приготовленных животных или деликатесов, доступных по всему миру. Это и овечья голова в Норвегии, которую она могла бы с удовольствием есть всю жизнь, не зная ее вкуса, и крокодиловое мясо в Эдфу, от которого она не очень-то и отказывалась. Крина с радостью сообщила ей, что воровка пропустила суп из обезьяньих мозгов и скорпиона, который ее брат, очевидно, пробовал перед самым отъездом цирка из Китая, и жуков-навозников, когда они попали в Индию. Соня попробовала бы maḥshi ḥamām, голубя, фаршированного пшеницей и специями, но жареную саранчу он мог оставить себе. Она была уверена, что смерть от пищевого отравления будет для ее товарища по Облаку весьма неприятным событием, тем более что она даже не была уверена в том, что этому помешает его иммунитет к смерти, подпитываемый Облачным Пламенем. А если учесть, что Скалл довольно горько и извращенно ухмыльнулся, когда она упомянула о такой возможности? Вероятно, он знал, что, по крайней мере, не проглотит ничего необычного... или, по крайней мере, переживет это. Как он это понял, она не стала уточнять. Ренато еще должен был ответить ей на вопрос, есть ли у некогда частично контролировавшей остров Мафии группировки операции в Чехословакии или нет. Это вовсе не означало, что Соня была уверена в своей способности имитировать его иммунитет, тем более что у нее не было времени на серьезную травму, а затем на попытки распространить внутреннее лечение. Каскадеру было сравнительно трудно освоить ее способности, хотя он мог использовать ее "суперсилу" с достаточной концентрацией, что оставляло у него странные синяки на руках, которые она никогда не получала. Конечно, с его иммунитетом к физическим повреждениям, он никогда не сохранял эти "синяки" надолго, но они оба это отмечали. Она никогда не получала синяков благодаря своим способностям. Она вывихнула несчетное количество запястий и получила порезы, когда то, что она делала, разбивалось вдребезги, но никаких синяков не заметила. Поскольку ее способность использовать его способности была весьма сомнительной, она не стала бы пробовать жареную лепешку из мяса дремлющей мыши. Она даже не знала, где он это взял. "Уличный торговец, примерно два поворота вниз по этой дороге", — Скалл даже услужливо указал место, где лежал шампур с жуками, — "он сказал, что это ели когда-то древние римляне". "Ага... Ты купил еду у заезжего торговца и даже не поинтересовался, почему он "откровенничает" о том, из чего сделана его еда?" — Соня выбрала еще один кусок измельченного голубя и вилку фарша, чтобы съесть, и посмотрела на его еду из мышей и жуков, прежде чем попытаться пронести ее под вуалью. — "Все равно не трогаю". "Неплохо. Немного хрустит". "Я говорила не о жуках". Ее брат задумчиво осматривал свой шашлык из насекомых: "А в чем разница между этим и морскими жуками, например, крабами?" "Морские жуки достаточно крупные, и мы можем хотя бы почистить их перед едой", — она посмотрела на то же самое, что и он. — "А с этими? Вы едите не только их, но и то, что они недавно съели, все остальное, что входит в их биологию, и те отходы, от которых они не успели избавиться, прежде чем их насадили на шампур". "...Большое спасибо за эту прекрасную мысль". "Не за что". Фиолетовый каскадер продолжал разглядывать свою еду, но в конце концов пожал плечами и отправил в рот еще несколько жуков. Затем он посмотрел на жареное таинственное мясо в лаваше, пока жевал. Точнее, хрустел. Лиза была бы потрясена, если бы услышала, как он ест. "Что ты собираешься делать со своим мотоциклом, Скалл?" Вопрос отвлек его от "жареной дормузы", которую она очень не хотела, чтобы он попробовал. "Мастер Лиам сказал, что даже если я смогу заменить его сразу, я не буду делать никаких трюков еще месяц или около того", — он пожал плечами, лишь легкое нахмуривание показало, что его это не устраивает. — "Для "иллюзии" восстановления после возможных травм, которые я мог получить. Возвращаться сразу к трюковому вождению после даже "неприятного падения" было бы... не очень разумно". Это было удивительно консервативно со стороны Лиама, учитывая, что он прекрасно знал, что каскадеру ничего такого не нужно. На время "восстановления" Скалл снова обратился к механику, но Соня предположила, что это произошло потому, что он еще не заменил велосипед, на котором ездил. "Значит, в Греции или Италии мне придется искать замену моему несчастному мотоциклу". "А у тебя хватит на это денег?" — ей было искренне любопытно, ведь в коммунистическом цирке им платили не так уж много. Большая часть вырученных денег шла на содержание самого цирка, который был домом для многих участников и обеспечивал проживание большинства, если не всех артистов. Выдавалось пособие, особенно при проезде через страны с доминирующим капитализмом, но оно было не очень большим. "Эээ... если только я куплю что-нибудь подержанное, то конечно. А еще есть металлолом, который они вытащили из моего мотоцикла перед тем, как списать его в утиль, аккуратная сумма за сталь и железо, которые пошли на его изготовление", — ее приятель Облако вдруг моргнул и посмотрел на свои руки, которые теперь сжимали не его котлету из мышиного мяса, а ее недоеденный бутерброд из лаваша с голубем и начинкой. Соня незаметно вытряхнула загадочное мясо в канаву, возле которой сидела, убрала вилку на тот случай, если не захочется возиться с местными методами, пытаясь что-то съесть, и невинно подмигнула своему приемному брату, когда молчание затянулось: "Что?" Он посмотрел на нее, скептически осмотрел еду в своих руках и, пожав плечами, откусил кусочек: "Ты уверена, что не хочешь жуков?" "Я... буду в порядке, спасибо". CLXXIII (Пятница, 28 июля 1967 г. Каир, Арабская Республика Египет.) Каир сильно отличался от большинства стран Ближнего Востока, через которые до сих пор проходил Groβes Volksfest. Отчасти это было связано с тем, что большинство городов на Ниле были ориентированы на текстильную промышленность или порты для перевозки продовольствия, отчасти с тем, что большинство случайных путешественников не исследовали большую часть реки Нил за пределами Каира. Еще одной причиной могло быть то, что до недавнего времени эта страна находилась под властью Великобритании, а значит, в ней все еще действовали британские законы. Кроме того, в дельте Нила была совершенно иная экология, чем на берегах реки, поскольку пустыня начиналась не в одной и не в двух километрах от нее и делала все еще паляще жарким и сухим. В основном это было связано с тем, что женщинам цирка больше не требовалось носить жаркие, скрывающие все тело плащи абайя. Когда мастер Лиам объявил, что они наконец-то могут обойтись без них, раздались одобрительные возгласы. Они не могли раздеться до голого белья, как это делали многие девушки, но им больше не нужно было все скрывать. Каир был более терпим, или более невосприимчив, к женщинам, не соблюдающим мусульманские требования скрывать себя, чем большая часть страны. Это был не совсем мудрый, но вполне допустимый поступок. Покидая ярмарочную площадь, на которой расположился цирк, по-прежнему рекомендовалось быть полностью прикрытой, но это было не обязательно. Больше, чем отмена ограничений на одежду, Соню беспокоили сообщения о том, что Объединенная Арабская Республика утверждала, что именно это стало причиной небольших военных действий в предыдущем месяце. А именно, что они получили от Советского Союза ошибочные разведданные о том, что Израиль готовится к нападению на их страну. С их точки зрения, все было правильно, но начинало становиться очевидным, что именно египетское движение по милитаризации Синая в ответ на эту информацию послужило началом конфликта. Это означало, что те, кто имеет такую национальность, как Соня, или даже такой передвижной российский цирк, как Groβes Volksfest, сейчас не очень популярны в столице Египта. Это не могло не отразиться на текущих расходах цирка, и она была уверена, что мастеру Лиаму придется прибегнуть к экстренным мерам, чтобы вывезти их из страны уже через полмесяца. Кроме того, именно в этот момент русская наконец-то познакомилась с местным подпольем. Она обнаружила, что преступный мир во многом совпадает с гражданским, отличаясь лишь оттенками легальности. Здесь была массовая торговля на черном рынке, не так много контрабанды, если только она не предназначалась для более внутренних африканских стран, ожидаемая, но процветающая мелкая преступность, а также огромное количество мошенничества и фальшивомонетничества. Уклонение от уплаты налогов и отмывание денег были, по-видимому, еще одной популярной подработкой для местного подполья: она получила несколько предложений помочь ей в этом еще до того, как закончилась ее первая ночь в баре. Торговля людьми все еще оставалась проблемой, но, опять же, гражданское правительство Саудовской Аравии только в последнее десятилетие полностью отказалось от практики владения рабами. Соня не знала, были ли это остатки прежних "легальных" маршрутов, все еще пытавшиеся выдохнуть пару последних вздохов, или нет, но выяснять это ей было неинтересно. Опять же, привлекать такое внимание к цирку, на попечение которого она собиралась оставить своего приемного брата, было не самой лучшей идеей. Если бы она внимательно посмотрела на то, что они делают, то привлечение внимания могло бы оказаться наименьшей из ее проблем. Вместо того чтобы навлечь на себя беду, советская Штормовая Туча приняла предложение Яка пойти с ним в бар. Это оказалось полускрытой просьбой научить ее перемещаться по злачным местам преступного мира и мафиозным барам, чему она не преминула научить чернокожего силача. Он был для нее в некотором роде полуприличным другом. Изначально он не умел нормально общаться или не умел этого делать большую часть времени, пока они были знакомы. Соня не была уверена, что именно ее мафиозные связи позволили ей отмахнуться от подразумеваемого оскорбления его дружбы "нянькой", или же она действительно ценила тот факт, что за мастером Лиамом наблюдал кто-то, кому он действительно не должен был доверять ни в малейшей степени. Даже если это была она сама, подобную осторожность она могла оценить. То, что "кто-то", приставленный следить за ней, оказался Яком, не было виной силача... но не потому, что она отказалась от возможности научить его собирать информацию. В конце концов, Воровка все равно должна была уважать Омерту. Как бы ни нравилась ей эта идея, хотя бы потому, что это была детская мечта Скалла, которую она нечаянно исполнила, а значит, умение Яка собирать мафиозные сплетни и новости поможет ему в этом, она не могла себе этого позволить. Возможно, она хотела бы задать несколько вопросов офицеру Виндиче, но только если бы в тот момент арестовывали не ее. Единственный вариант — если африканец сам примет обет молчания, а он этого не сделает, хотя бы потому, что, скорее всего, доложит обо всем услышанном Лиаму. Соня была уверена, что он не примет обет молчания. Она сделала паузу, когда ей в голову пришла новая мысль: рюмка с водкой была уже на полпути к губам, хотя Як заказал им новую бутылку. ...Скалл когда-нибудь сам давал этот обет? Воровка дала свой в девять, Татьяна — в двенадцать... но она не могла вспомнить, давал ли он его. CLXXIV (Четверг, 3 августа 1967 года. Трюм грузового судна, Средиземное море). "А разве я должен был?" — Скалл почесал свои лохматые фиолетовые волосы, которые от нескольких месяцев, проведенных посреди пустыни, стали немного лавандовыми. — "Я не хотел, Арсений спрашивал, хочу ли я, но я тогда отказался". Что ж... Соня очень, очень надеялась, что Пламя Предсмертной Воли и все, что с ним связано, не находится под защитой Омерты. Если это так, то она нарушила его, уже рассказав брату большую часть того, что знала. "Соня?" — осторожно спросил он, пока она привыкала к этому факту. — "Это так важно?" "Я... не знаю. Пока", — может быть, и так, но это может быть и лазейкой. Если воровка не могла научить Яка узнавать новости преступного мира, то она могла научить этому своего брата: "Думаю, на тебя могу распространяться я... или клятва Лизы и Арсения, так что постарайся пока не подставлять нас, пока я не разберусь с этим". Ее товарищ Облако скорчил ей рожицу, отстукивая случайный ритм на кирпичной стене, к которой он прислонился: "Я обязательно попробую. Не слишком, конечно". Переход через Средиземное море не занял у них много времени, основное время уходило на погрузку и разгрузку. Мастер Лиам даже нанял несколько местных жителей с александрийского причала, чтобы ускорить разгрузку, когда они достигнут Афин, в Греции. Это было подозрительно, потому что, насколько воровка знала, такое случалось впервые. Кроме того, она была уверена, что, хотя женщины и составляли почти половину труппы цирка, их было не так уж много, когда цирк прибыл в Египет. Даже если бы она не могла, ради собственной жизни, назвать больше нескольких имен. И еще... Соня должна была стать самой молодой артисткой на Groβes Volksfest. По не совсем точным документам ей было семнадцать лет, а на самом деле "официально" она прожила в этом теле всего шестнадцать. Маленьких детей, которых можно было увидеть время от времени, если хорошенько присмотреться, не было, когда воровка садилась на корабль. Значит... еврейские беженцы, что более чем вероятно. Это была очень аккуратная маленькая операция. Хотя "докеры" немного нервничали, это могло быть чем угодно: от отъезда из Объединенной Арабской Республики до первого выхода в море. Старшие женщины цирка "столпились" вокруг новичков и, пожалуй, слишком непринужденно болтали друг с другом. Однако именно младшие дети были наиболее склонны к тому, чтобы сорвать эту операцию прикрытия. Возраст их был, конечно, от младенца до подростка. Продержаться в тишине и покое на протяжении всего пути на пароме между портами Александрия и Афины было для них, наверное, неслыханным подвигом. Поэтому, когда Соня указала на это Скаллу, он выделил им нижнюю палубу, где дети могли играть почти всю дорогу, не прибегая к хитрости. Разумеется, механик цирка, к которому они были прикреплены, должен был проверить это механическое оборудование. Если он просил работников парома не беспокоить его, пока судно не затонет, то это было сделано скорее для того, чтобы он не удивил себя и не врезался головой в металл или не потерял хватку за дорогие, тяжелые и незаменимые детали оборудования, когда он уже был занят тем, что компенсировал раскачивание судна. Не для группы из пятнадцати детей, чтобы поиграть или просто побыть, не опасаясь быть пойманными. Сама же воровка просто хотела знать, почему она должна быть там. Под палубой стояла знойная жара, не то чтобы на главной палубе было лучше, но там хотя бы дул ветерок. К тому же... она не любила детей. Она и сама не любила их, даже когда была в первый раз. Шамал был исключением, потому что он был травмированным ребенком Туманом, который и близко не был "в порядке" после потери, вероятно, единственной родительской фигуры и попадания под вероятно пугающий взгляд Ренато. Усов был паническим ребенком Туманом, но он не беспокоил ее так сильно, как этот, и не вызывал желания быть такой же осторожной, как она была с Шамалом. С одиноким малышом Соня могла справиться с некоторыми трудностями, связанными с его потребностью в прикосновениях, а вот дюжина малышей сопоставимого возраста, да еще и в одно и то же время, вызывала у нее... раздражение. Облачная родня отказались от своей скудной корабельной ярмарки в пользу этих детей, что не улучшило ее настроения. Теперь, когда путешествие закончилось, и они были в нескольких часах от того, чтобы больше не иметь с этим дела, она постепенно возвращалась к "не-злобе". Единственное, к чему она хотела придраться, так это к тому, что ей пришлось играть в "обморочную девицу". После нескольких месяцев, проведенных в пустынной местности, и чтобы объяснить, почему некоторые члены цирковой труппы не участвовали в разгрузке, для которой были наняты определенные люди, некоторые участники Groβes Volksfest играли хромые или хрупкие роли. Соня, самая молодая, но, главное, стройная артистка, приходила в себя после "паров", вызванных попытками угнаться за выходками старшего брата. Было громко объявлено, что у нее тепловое истощение и сейчас она "восстанавливает дыхание". Дети, сидевшие за ее спиной, были укрыты ею и Скаллом, занявшими очевидное место в частично перекрытом переулке. Крина была не менее зла, чем ее ученица: в данный момент она была "слишком хрупкой", чтобы самостоятельно дотащить свою проклятую палатку или снаряжение до ожидающих грузовиков. Она отомстила за это оскорбление, громко и едко поправляя, как обращаются с ее вещами. Это, кстати, отвлекало портовые власти и заставляло их жалеть "работников", нанятых для помощи старой сварливой женщине. CLXXV (Воскресенье, 6 августа 1967 года. Патры, Королевство Греция) Греция, имеющая множество островов и находящаяся большей частью севернее того места, где высадился Groβes Volksfest, чтобы выгрузить свой необычный груз, была еще одной страной, через которую им не пришлось бы долго пробираться из-за слишком неспокойной политической обстановки. Им предстояло пересечь полуостров Греции, а не прыгать по островам, чтобы достичь берегов, с которых можно было бы почти сразу же улететь в Италию по довольно дешевому тарифу. К большому неудовольствию Сони, ведь эта страна ей очень понравилась, когда она осмотрелась. Военный переворот, неловко закрепившийся в стране, или нет. Но не только то, что Греция была морем вдали от пустыни, заставляло воровку грустить, что они не останутся здесь надолго, а еще и то, что здесь были притоны преступного мира. В них было так легко проскользнуть, что это почти раздражало. Лучше, чем маленькие бары Норвегии или даже все еще восстанавливающиеся кафе Франции, в Греции были ночные клубы мафии. Еще раз повторю: мафия владела и управляла барами и клубами. Там русская воровка не бросалась в глаза, потому что она была там не единственной русской. Соня хотела уехать на пенсию в Грецию, может быть. Если бы она прожила так долго. Там было практически круглый год тепло, по всему морю разбросано несметное количество маленьких частных пляжей и островов, а ночная жизнь была просто умопомрачительной. После того как она выросла в Саратове и Москве, в ледяном, почти арктическом тундровом климате Советской России, ей очень хотелось пустить корни в более умеренном месте. Она могла бы обойтись и без нынешних волнений в преступном мире, но, как она полагала, ей все равно следовало бы обратить на это внимание. Тем более что некоторые турецкие и албанские мафиозные группировки пытались договориться с крупными греческими "Крестными отцами ночи", чтобы те разрешили им торговать людьми через свою территорию. Сам факт таких попыток привел в ярость фракцию русской мафии в Греции, но не похоже, что этого было достаточно, чтобы помешать заключению соглашения. Русские и российская политика не были популярны в этом уголке земного шара. Холодная война или не холодная война, но война во Вьетнаме продолжалась, и как США, так и Советский Союз имели не очень много друзей, финансируя и поставляя войска для этого конфликта. Тем более что, судя по общему мнению большинства информационных агентств, которые Соня просматривала, никто, кроме обеих сверхдержав, не был рад услышать о каких-либо новых конфликтах после Второй мировой войны. А то, что ее соотечественники пытались помешать турецким рабовладельческим бандам закрепиться в Греции, скорее всего, просто делало их более приемлемыми для местных греческих мафиозных синдикатов. Понимая это, русская воровка ничуть не радовалась, слушая об этом, и не задумывалась о том, что может произойти, если турецкому подполью удастся выторговать у местных жителей плацдарм на греческих островах. Если это произойдет, ей, возможно, не очень захочется уезжать на частный остров в Средиземном море. Неизвестно, какими окажутся соседи, а она уже однажды слишком близко сошлась с турецкими работорговцами. Повторная встреча может оказаться не слишком удачной. "Μην κοιτάς ξινή, μικρό λουλούδι?" "Я не говорю по-гречески, сэр", — Соня на итальянском языке четко сообщила бармену, с подозрением глядя на напиток, который он поставил перед ней и который она не заказывала. "Родной язык Италии достаточно близок", — он сообщил ей об этом с хитрой улыбкой, которая не достигла его глаз. — "Но я же просил не смотреть так кисло, цветочек. Мы здесь для того, чтобы получать удовольствие, не так ли?" "Нет", — подавленно сообщила воровка. У Ренато были реплики получше, чем у него, а она с двенадцати лет слышала, как он кокетничает со всеми, кто в юбке: "Я здесь для того, чтобы узнать новости в регионе". "О, правда? А у вас есть свое мнение, которое вы хотели бы услышать?" — улыбка исчезла, как будто ее и не было, а его тон стал едким, вероятно, он уже знал ее мнение о том, какую постель собирается постелить его родина, просто случайно уколовшись о ее национальность. "У меня нет мнения о тех, кто занимается рабством. Я просто считаю, что они заслуживают смерти", — Соня отодвинула нетронутую рюмку, чтобы мужчина мог попытаться продать ее кому-нибудь другому. — "Есть ли еще какая-то причина, по которой вы меня беспокоите?" "Вы очень мнительны для человека, который утверждает, что ничего не смыслит в этом вопросе". "А когда вы будете сидеть в цепях и ждать, пока ваш так называемый "хозяин" решит, что с вами делать, вы, возможно, станете придерживаться того же мнения, что и я", — она несколько раз взмахнула ресницами и соскочила с табурета, на котором сидела. — "А теперь... Пожалуй, я посмотрю, нет ли в другом клубе менее назойливых барменов. Или, по крайней мере, в другом месте, где у меня будет меньше шансов очнуться в чужой собственности, если я приму не тот напиток". Мужчина отмахнулся от нее, сказав: "Ваша потеря", на что она ни на секунду не поверила. Честно говоря, если бы ей хотелось послушать, как кто-то флиртует, она бы просто пошла в бар с Ренато. По крайней мере, киллер лучше понимал, когда не стоит флиртовать, и знал, как не оскорбить женщин, с которыми он пытался поболтать в это время. CLXXVI (Суббота, 12 августа 1967 года. Бывшая штаб-квартира Семьи Кампо, Сан-Джованни-ин-Фьоре, Итальянская Республика). Несмотря на то, что предыдущий и уже немолодой дон де Кампо пытался разрушить практически все, на что он потратил большую часть своей жизни, Ренато удалось спасти довольно много. Не только само поместье, но и прилегающую к нему территорию — она была практически нетронута до того момента, как в нее наведался злобный киллер и кое-что подстрелил. Близлежащий городок Сан-Джованни-ин-Фьоре, провинция Козенца, нуждался в большом количестве персонала, чтобы не допустить стервятников к повседневной деятельности как гражданских, так и мафиозных структур. С учетом того, что мафиози остались в почти полностью убитой семье, ему повезло удержать в своих руках только город в течение нескольких месяцев. Прочесывать город в поисках полуприличных людей и превращать их в мафиози, которым киллер мог доверять больше, чем одному листу чистой бумаги, не пускать на территорию стервятников и следить за тем, чтобы оставшиеся не натворили бед? И все это в то время, когда Шамал влезал в дела, которые, возможно, не следовало бы делать молодому парню, когда его внимание было разделено между тремя-четырьмя проблемами. Ренато был очень уставшим киллером к тому времени, когда Соня выделила ему время, чтобы немного помочь, и маленькая воровка, вероятно, не заметила, насколько он устал, пока она по его приказу занималась малышом Туманом. Теперь, когда отпрыск Туман благополучно обосновался на территории Вонголы, а их репутация, хоть и слабо, но была связана с его собственной, киллер вытащил эту семейку из грязи и вернул ее на путь респектабельности, а не простого сборища криминальных типов. А вот что делать с ней теперь, когда уже нет почти полной уверенности в том, что какая-то другая семья займет территорию, которой должна была распоряжаться эта — это уже другой вопрос. Пользователь Мягкого Солнечного Пламени, мог бы сделать уважаемого Дона. Он уже практически сделал это: руководил делами, занимался повседневной бумажной работой, а также жонглировал финансами, в то время как его маленькие "приспешники" бегали вокруг, выполняя его приказы. Если честно, ему это не очень-то нравилось. Дайте ему любое количество нехитрых дел, контрактов с риском почти самоубийства, а не многодневную бумажную работу. Ренато не создан для того, чтобы целыми днями сидеть за столами. Бессрочная работа ему не нравилась. Он мог смириться с тем, что год-другой будет заниматься другими делами, что он и делал задолго до этого, а теперь стал опекуном Шамала, но когда это тянется без конца... Если бы он продолжал быть честным, киллер признал бы, что хватается за самые ничтожные предлоги, чтобы оставить Италию и эту головную боль. Наверное, ему следовало бы перестать брать заказы, как только на него свалилась эта проблема. Но он этого не сделал, потому что если бы он этого не сделал, то не один из его мелких подчиненных, возможно, оказался бы на дне. Опять же, он не был создан для того, чтобы сидеть за столом, пока другие занимаются более интересными делами. Особенно когда они портили довольно простые и понятные вещи, которые он мог бы сделать с завязанными глазами. К счастью, теперь, когда с худшими проблемами было покончено, у него появилось немного свободного времени, чтобы поразмыслить над тем, на кого именно он собирается свалить всю семью. Среди тех немногих мафиози, которых он успел собрать, было не так уж много хороших перспектив на роль "дона", а о людях предыдущего дона и думать не стоило, так что Ренато был в некотором затруднении. ...и размышлял, нет ли у Тимотео из Вонголы кого-нибудь, кого он хотел бы "продвинуть". Это уравновесило бы изрядную часть долга наемного убийцы, может быть, достаточно, чтобы не присягать на верность Ноно Вонголе до конца своей жалкой жизни. Не так уж много — сколько бы усилий он ни приложил для спасения этой семьи, ему предстояли еще годы работы, чтобы превратить ее в нечто, способное хоть отдаленно поддерживать себя. Ренато откинул немного назад до смешного удобное кресло, которое было тяжеловато для спины, так что он не мог балансировать на двух ногах, уперся пятками в стол и задумался. Если он и был связан с какой-либо семьей, то только со слабой, если так можно выразиться, Вонгола была неплохой семьей, чтобы быть под защитой. Одна его знакомая воровка даже призналась в этом, несмотря на то, что она, похоже, была твердо намерена полностью избегать этой массивной семьи. Соня и в самом деле выглядела довольной, когда узнала, что Шамал будет присматривать за ресурсами Вонголы в обмен на номинальную преданность киллера и пару услуг. Странное маленькое Облако, несомненно. К сожалению, мысли о русской Штормовой Туче заставили его вспомнить о ее столь же русской сестре. Кто именно... он точно не знал, но готов был поспорить, что что-то в нем забавляло эту медсестру больше, чем то, что он сделал на самом деле. Татьяна была слишком добра к журналу исследований Солнца своей младшей приемной сестры. Он был уверен, что дело не в его обаянии, потому что женщина постоянно ухмылялась, когда он хоть немного флиртовал с ней. Это делало все немного странным, поэтому Ренато больше не флиртовал с Татьяной. "Босс?" Наемный убийца подавил вздох, наклонив голову в сторону, чтобы окинуть полураздраженным взглядом одного из своих лучших приспешников. Если у него есть еще бумаги, которые нужно подписать, он собирается в кого-нибудь выстрелить. Возможно, в бумаги, а возможно, и в свой стол. У него было не так много достойных людей, чтобы позволить себе пристрелить их каждый раз, когда они его раздражают. "Вы просили сообщить вам, когда появится одно из слов, по которым вы хотели бы просмотреть новости. Одно... ну, два — в Gazzetta del Mezzogiorno", — мужчина взял в руки изрядно потрепанный экземпляр газеты, как будто это могло защитить его от "босса" и любого приступа вспыльчивости, который может быть направлен в его сторону. "Ну?" — наемный убийца замолчал и протянул руку, когда приспешник замешкался, но не открыл рта. Пусть тот, кто останется здесь после него, сам разбирается с робостью этих мафиози, он и так приложил слишком много усилий к этой семье. Он моргнул, глядя на бумагу в своих руках, которую перед передачей ему услужливо открыли на нужной странице: "Как ты относишься к цирку?" "К... цирку? Босс?" Ренато проигнорировал вопрос своего приспешника, сложил газету и бросил ее на стол: "Пора идти раздражать воровку". Ему стало немного скучно. CLXXVII (Воскресенье, 7 августа 1967 года. Бари, область Апулия, Итальянская Республика). "Ты смешон", — медленно проговорила Соня, решив, что перерыв в середине дня — это, пожалуй, хорошая идея. "Я проделал весь этот путь, чтобы увидеть тебя, и вот как ты меня называешь?" — Ренато, и она уже не удивлялась, когда он появлялся рядом, фыркал с насмешливым неодобрением и суетливо поправлял манжеты. — "Неблагодарная, вот кто ты". "Да, очень неблагодарная", — поскольку они находились практически в центре толпы, воровка начала пробираться к переулку за палатками с "диковинками". Там находились палатки мадам Крины, местного травника, который попросил поставить свой киоск, и еще нескольких торговцев безделушками — от дешевых украшений до воздушных шариков, которые использовали в своих уличных представлениях клоуны-"ходячие артисты". "Неужели ты проделал весь этот путь только для того, чтобы узнать мое мнение о твоей манере одеваться?" "Нет. Это счастливое совпадение". Она бросила на него взгляд через плечо, а затем закатила глаза на его самодовольную ухмылку. Киллер был одет в костюм-тройку. Не совсем черный костюм и галстук, ярко-желтая рубашка и шикарные черные туфли с сильным блеском. Что, хотя и было интересно, поскольку до этого он предпочитал темные рубашки на пуговицах и брюки с чуть менее блестящими туфлями, было совершенно несерьезной причиной для того, чтобы искать неработающую воровку. "Итак... Я должна спросить, почему?" "В основном?" — сардонически протянул он, следуя за ней, с любопытством оглядывая узкий маленький загончик, когда она повернулась к нему лицом. — "На самом деле, чтобы погулять. За последние несколько месяцев я слишком много времени провел взаперти, а моим подопечным нужен опыт работы в полевых условиях". Соня непонимающе уставилась на него, а затем нахмурилась, когда до нее дошло, что это значит: "Ты хочешь сказать, что здесь есть еще мафиози? И ты просто позволил им...?" "Нет", — Ренато посмотрел на нее с отвращением, которое, по его мнению, она заслуживала за это обвинение. — "Они — клиенты, им приказано ничего не нарушать, и все, что они должны делать — это учиться смешиваться с толпой на малоизвестной территории и находить кое-какие вещи". Это было... в общем-то, неплохое занятие, чтобы попробовать себя в основном в нейтральной обстановке. Русской, правда, хотелось бы, чтобы это была не эта нейтральная обстановка, но, учитывая, с кем она разговаривала? Могло быть и хуже. Сейчас по Groβes Volksfest бегали мафиози. Приспешники Солнца, которые могут быть, а могут и не быть полностью ему преданными, в зависимости от того, "унаследовал" он их или нет. Она очень жалела, что в прошлый раз, когда запасалась спиртным, ей не удалось найти где-нибудь приличную водку. Вероятно, она понадобится, если кто-нибудь из ее нынешних коллег догадается и решит рискнуть спросить ее, что, черт возьми, происходит. "Итак... что они пытаются найти?" Ее вопрос заставил киллера снова ухмыльнуться, что только усилило ее подозрения. "Я сказал им, что у одного из членов этого цирка есть связи с мафией, и они должны разведать обстановку, чтобы найти такого человека. Затем доложить мне, кто это, чем занимается и где находится". "То есть... по сути, они ищут меня или Скалла", — подытожила Соня. "Одним словом? Да", — Ренато потер ногти о лацкан, затем осмотрел их, после чего взглянул на нее краем глаза. — "Скорее ты, чем твой брат, но я полагаю, что он подходит под этот критерий". "Я? Конечно. Татьяна? Хорошо, если ты будешь осторожен. Скалл? Нет. Понятно?" — Она смотрела на мужчину, пока он настороженно не кивнул. Она знала, что ее глаза, вероятно, фиолетовые, но это было не то, в чем она имела достаточный опыт, чтобы пытаться контролировать. "Я исправлю это". "...по крайней мере, скажи мне, что они не одеты так же, как ты", — в ответ на его внезапно ставший совершенно невинным взгляд она вздохнула и стала рыться в карманах кожаной жилетки в поисках пачки сигарет. — "Правда? Почему ты решил, что это хорошая идея?" "Разве я виноват, что они не подумали переодеться, прежде чем отправиться в..." — киллер обвел взглядом окружающую обстановку. — "...более непринужденное место, чем то, в которое они были одеты для посещения?" "Ты не потрудился переодеться". "У меня, маленькая леди Соня, есть опыт", — Ренато с насмешкой сообщил ей об этом, требовательно протягивая руку. Воровка подмигнула ему из-за зажженной сигареты. "Ну...?" "Правда?" Он закатил на нее глаза: "Я куплю тебе новую пачку, когда увижу тебя в следующий раз. Дай мне одну". Соня продолжала смотреть на него с подозрением и держала сигарету при себе: "Сейчас это мне не поможет. Мне придется ехать в город, искать магазин, где их продают, покупать все, что есть, а потом возвращаться пешком на ярмарку, где мы находимся, чтобы получить их". "И они стоят тысячу лир за две пачки. А если повезет, то и три", — он быстро возразил. — "Я украду их, если ты..." Он моргнул, и она подняла на него бровь, так как он, похоже, вспомнил, о чем именно идет речь: "Я осмелюсь попытаться". "Звучит как вызов", — наемный убийца затянулся, затем взял сигарету, которую она бросила ему в лицо, нахмурившись. — "Ты всегда такой трудная?" "Да. Это меня забавляет", — Соня с любопытством наблюдала, как он обшаривает карманы. — "Что ты делаешь?" "Ищу зажигалку", — судя по тону, которым Ренато пробормотал это, он подумал, что это должно было быть очевидно. Она зажгла пальцы, обмакнув их в Урагане, и протянула их ему: "Какой смысл в способностях, основанных на огне, если ты не можешь зажечь ими огонь?" Он посмотрел на ее красные горящие пальцы, бросил взгляд на ее зажженную сигарету и снова нахмурился, но на этот раз на ту, которую держал в руках: "Хо? Могу ли я сделать это с Солнечным Пламенем?" "Это же Пламя, не так ли?" Киллер прикоснулся горящим желтым пальцем к кончику своей сигареты, выглядя до смешного довольным, когда она начала тлеть и осталась гореть, когда он убрал руку: "Интересно". Воровка закатила на него глаза: "Почему ты никогда не думал об этом...?" "О, заткнись". CLXXVIII (Воскресенье, 7 августа 1967 года, продолжение. Бари, область Апулия, Итальянская Республика). "Опять ты?" — Скалл с подозрением посмотрел на мужчину, стоявшего рядом с сестрой. — "Ты ведь больше ничего не сделал, с чем ей придется иметь дело?" "Нет", — мужчина, имя которого, как он был уверен, начиналось на букву "Р", насмешливо посмотрел на каскадера в фиолетовой форме. "Возможно", — в следующее мгновение Соня сухо ответила, выглядя слегка сожалеющей. — "Ты видел всех мужчин в костюмах, когда шла сюда?" "Да...? Они копошатся возле концессионных киосков", — он медленно сообщил об этом своему товарищу, запоздало сообразив, что эти люди, вероятно, связаны с другим человеком, который, как он был уверен, тоже был мафиози. Да и сами они, скорее всего, мафиози: "Значит... это не очередное шанхайское дело?" "Что случилось в Шанхае?" — резко спросил человек, имя которого он так и не смог вспомнить. Миниатюрная блондинка, возвышавшаяся рядом с ним, бросила на него язвительный взгляд: "В Шанхае ничего не произошло, Ренато". Ренато подозрительно посмотрел на нее, затем повернулся к нему со взглядом, который сначала должен был быть суровым или властным, но в последний момент изменился на менее требовательный: "Эти люди, они просто набивают себе морду или действительно пытаются что-то спланировать?" "Или замышлять, вы имеете в виду?" — поправил молодой человек, смущенно почесывая затылок и отмечая, что ему, вероятно, нужно еще раз подстричься. — "Хм... Я бы сказал, что они просто едят. Я не подходил достаточно близко, чтобы понять, что они не на своем месте, едят неаккуратно и грубо обращаются с обслуживающим персоналом". Эта новость, похоже, не удивила мужчину, крутившегося вокруг его младшей сестры, более того, она его почему-то странно обрадовала: "Ну что ж... видимо, мои люди нуждаются в небольшой... коррекции поведения, когда речь заходит о том, как обращаться с другими". "Не спеши возвращаться", — Соня сообщила ему, закатив глаза. — "Я вернусь к работе, если это все, что тебе от меня нужно". "Вообще-то..." — медленно проговорил он, обернувшись к вору. — "Ты не задумывался над тем, о чем я тебя спрашивал в начале этого года?" "О посещении территории Вонголы?" — медленно уточнила она, похоже, думая об этом в негативном ключе. Каскадеру стало любопытно. Если его младшей сестре что-то не нравилось, она обычно не задумывалась о том, чтобы попытаться с этим справиться, если у нее не было выбора. Когда речь шла о вещах, которые ей не нравились, она предпочитала "держать их на расстоянии вытянутой руки и не замечать, пока они не исчезнут". О чем же просил ее этот человек, о чем ей было неприятно думать? И, что еще важнее, какой интерес или привязанность к этому человеку заставили ее задуматься о том, чтобы разобраться с ним? "Я действительно хочу увидеть Шамала, и если эта история с балом — самый безопасный способ, который вы можете мне предложить...?" Ладно, кто такой Шамал и... БАЛ? Скалл понял, что произнес это вслух, только когда Соня рассеянно ответила ему. "Шамал — это ребенок, лет четырех-почти-пяти. Я познакомилась с ним прошлой зимой. И да, бал. Рождественский бал в Вонголе. На который я не хочу идти, но, вероятно, для меня будет безопаснее попытаться навестить мальчика, пока все это происходит". "Да, безопаснее", — почти беззвучно повторил Ренато, внезапно выглядя очень заинтересованным в них обоих. — "Так...?" "...Я все еще думаю об этом", — воровка решила после долгой паузы, выглядя слегка неловко. Смутившись, каскадер посмотрел между своей приемной сестрой и ее другом-мафиози. Которых он застал в одном из обычных мест, где обычно бывала Соня. Его младшая сестра не любила маленьких детей. В небольших дозах, один на один или с очень взрослыми подростками, она могла справиться с ними и с подростками постарше, но не более того. И все же она думала об этом мальчике Шамале настолько, что готова была сделать то, что ей не нравится, только ради того, чтобы увидеть его? "Вы избавите меня от необходимости общаться с матронами — женами различных донов, желающих сосватать своих младших дочерей за сильных мужей", — искушал Ренато, что никак не отразилось на выражении лица молодой женщины. Более того, воровка выглядела слегка недоверчивой: "Мы — мафия". "Это просто другой способ сказать "те, кто стоит за теми, кто у власти". Политика — это, к сожалению, то, с чем нам приходится иметь дело наверху", — кисло заметил он. — "Это включает в себя всю эту борьбу за положение, выставляя напоказ свое богатство или власть". Она резко фыркнула в ответ: "Расскажи мне об этом. Я не имею ни малейшего представления о том, что делать со своим влиянием в этой области". Судя по мелькнувшему на его лице удивлению, этот персонаж Ренато не ожидал, что она имеет о нем какое-то представление. Скалл, даже если он присутствовал при этом разговоре большую часть времени, почувствовал, что упустил что-то очень важное. "Кыш. У вас есть мухи, которых надо загнать в угол, а мне пора возвращаться к работе", — Соня даже махнула рукой в сторону собеседника и повернулась к каскадеру, чтобы посмотреть, как он отреагирует на это прощание. — "Скалл? Тебе что-то от меня нужно?" "Вообще-то... Мастер Лиам послал меня спросить про всех этих парней в костюмах, не знаешь ли ты, чем они занимаются", — он слегка усмехнулся, увидев, что на ее лице отразился испуг. Его подруга Облако также не имела ни малейшего представления о том, как вести себя с хозяином цирка теперь, когда она узнала, что он знает об Пламени. После того, как ее подозрения подтвердились таким образом, что отбросили ее защитную враждебность к нему, она осталась в недоумении, как вести себя с этим человеком. Мастер Лиам не спешил помочь ей в этом, тем более что Соня больше не бросала на него подозрительных взглядов, когда он оказывался в зоне видимости. "Они... не собираются создавать проблемы", — немного деревянно заявила его младшая сестра. — "Если они попытаются подойти к тебе, найди себе другое занятие подальше. Желательно после того, как сообщишь мне, что они пытаются к тебе подойти". Это,как ни странно, заставило мужчину внезапно выскочить из маленького шатра, составленного из задних частей нескольких палаток. Скалл, все еще находясь в замешательстве, медленно кивнул. CLXXIX (Понедельник, 8 августа 1967 года. Бари, область Апулия, Итальянская Республика). "Ты уверена...?" "Черт возьми, Скалл", — Соня тяжело вздохнула, слегка толкнув его одной рукой, а другой запихивая очередной ящик в кузов грузовика. Она сильно злоупотребляла своей силой, увеличенной Облачным Пламенем, чтобы ускорить процесс, но, по крайней мере, сейчас они были одни: "Хватит волноваться. Это не очередной Шанхай. Я клянусь. Но это родина Ренато, и я ожидала, что он сможет найти меня здесь". Судя по всему, киллеру не составило труда разыскать ее где-либо еще. Она до сих пор не могла понять, как он нашел ее в Австрии. "Прости... но в последний раз, когда всплыло что-то, связанное с этим... другим делом, в котором ты погрязла и пропала на месяц". "Я не пропадала", — кисло поправила она, фыркнув, — "я знала, где нахожусь. Хотя... Я бы хотела, чтобы ты не говорил об этом Ренато". "Почему?" — спросил ее брат, искренне недоумевая. — "Разве его знание не было бы полезным? На случай, если это повторится, но в следующий раз где-нибудь на острове, где ты иногда работаешь?" Придурок, с нежностью подумала она. Только с легким оттенком раздражения: "Ренато не из тех, кто делает что-то по доброте душевной, если это не в его интересах. Если бы мне понадобилась его помощь, я бы, наверное, расплачивался за нее годами. Даже если бы я могла справиться с этим сама, если бы он пришел за мной специально, чтобы выручить из беды...?" Эта новость заставила каскадера скорчить кислую гримасу: "Ой. Тогда не бери в голову, будешь молчать больше месяца-двух, я просто расскажу Татьяне". "А лучше Арсению", — это вызвало у него взрыв хохота. Скалл толкнул еще один тяжелый ящик с реквизитом, не сдвинув его ни на сантиметр, глубоко вздохнул и, применив врожденный навык "Увеличение", наконец-то сдвинул деревянный контейнер с места. Соня снова вздохнула, проклиная своего приемного брата за то, что он вскользь упомянул мастеру Лиаму об их силе, полученной от Облачного Пламени, и с усилием задвинула следующий ящик, чтобы тот оказался на месте. Ей пришлось специально указать ему на то, что Туман не равен знакомству с Облаком, и что все дальнейшие попытки хозяина цирка поймать его на удочку должны быть направлены к ней. То, что Лиам искал, к чему еще могут привести их "дополнительные" способности, было просто заботой человека о своем путешествии, но она все равно не слишком это ценила. Ускорение загрузки с помощью Облачного Пламени входило в ту пограничную полосу неизвестности, которую Соня предпочитала избегать, пока не получит твердые ответы на вопрос, распространяется ли Омерта на использование Пламени Предсмертной Воли. Если да, то они уже находились за гранью разрешенного использования, даже если Лиам оказался "в курсе". Хотя, если нет, в этом было больше смысла. Были все те дети, рожденные или еще не рожденные, которые появятся с мистическим внутренним Пламенем разных оттенков, которые могли бы экспериментировать с этим огнем. Формально они нарушат Омерту, если это будет прикрыто, а поскольку все, что она слышала о Виндиче, говорило о том, что им безразлично, знаешь ли ты, какой закон нарушаешь, или нет...? Массовых "похищений" детей нигде не было. По крайней мере, Соня об этом не слышала. Были единичные случаи, похищения или побеги, которые происходили в основном на местах, о которых она могла слышать. Учитывая, что пользователи Пламени все чаще и чаще появляются группами — в ее "поколении" в одном из районов Москвы их было четверо, а вскоре после них появилось еще одиннадцать — массовые аресты детей не происходят, значит, Омерта не распространяется на использование Пламени. Впрочем, не исключено, что Скалла прикрывали через нее, поскольку она знала и соблюдала Обет Молчания, а значит, они нарушали закон независимо от того, было ли использование Пламени включено в Омерту или нет. Выяснить это наверняка было делом, которое ей почти не терпелось решить, но если не связываться с Виндиче...? Соня не знала, где и как подтвердить свои подозрения на этот счет. "Итак..." "Клянусь, если ты спросишь еще раз..." "Эй! Я просто волнуюсь, ясно?" — ее товарищ Облако бросил взгляд через плечо, выглядя более чем просто немного раздраженным. — "Предполагалось, что это не будет связано с мафией. Ну, знаешь, в основном юридическая работа в так называемом "гражданском" мире. Вместо этого вас выгнали из Шанхая... и вот теперь это". Соня посмотрела на него, точнее, на его напряженную спину: "Мне очень жаль, Скалл. Я старалась". "Главное — это желание, верно?" — он говорил довольно причудливо, таща следующий ящик, похоже, с запасными металлическими деталями, которые он, вероятно, смог бы идентифицировать гораздо лучше, чем она. — "Я ведь никогда не ограничивал тебя во времени и не накладывал ограничений на ту услугу, о которой просил, не так ли?" Она замолчала, немного сожалея о том, что мафия посягнула на работу его мечты только из-за нее. Даже если бы она могла позволить себе взять еще один год отпуска, у нее, вероятно, было бы еще больше проблем, чем в этом году. "Все в порядке", — Скалл внезапно прервал ход ее мыслей, обернувшись и криво ухмыльнувшись. — "От такой жизни у тебя все равно крыша едет. Я это знаю, так что даже не пытайся". "Дело не в путешествиях..." "Это из-за большого количества людей и ограничений, накладываемых на тебя", — он закончил за нее, кивнув и пожав плечами. — "Итак... Приобретения, не так ли? Ирония судьбы". Соня фыркнула в насмешливом недовольстве тем, что он придирается к ее "официальной" истории для обложки "Острова Мафии". По крайней мере, это было лучше, чем версия киллеров, которых называли "Уборщиками". CLXXX (четверг, 24 августа 1967 года. Мартина Франка, Итальянская Республика). Первоначально предполагалось, что Groβes Volksfest проследует из Москвы в Китай, оттуда — на юго-западное побережье Африки, проделает путь на запад до Ливии и только потом попадет в Европу. Однако эти планы не учитывали двух различных войн, разразившихся в середине прошлого года на южной оконечности Африки. То, что местные жители, по крайней мере, называют Войной за независимость Намибии, вызвало целый ряд конфликтов вдоль и поперек побережья близлежащих стран. По смутным воспоминаниям Сони, которые она получила от Рэйчел, эти конфликты в итоге получили общее название "Южноафриканские пограничные войны". Намибия, если она не ошибается, в конце концов тоже получила независимость. Только сначала надо было перестать быть мудаками по отношению к тем, у кого кожа темнее. По сравнению с риском оказаться в двух зонах активных боевых действий и всеми вытекающими отсюда осложнениями, риск оказаться в Китае был сущим пустяком. Однако незапланированная поездка через Саудовскую Аравию и Объединенную Арабскую Республику стоила цирку немалых доходов. Они выиграли немного времени, особенно потому, что им больше не нужно было работать через саванны и пустыни Африки, но это время использовалось теперь, когда риск смерти был меньше. Несмотря на то, что им удалось быстро выбраться из Греции, а Соня подозревала, что это произошло благодаря небольшой контрабанде еврейских беженцев, которой занимался цирк, и нынешнему военному захвату этой страны, они ползли через Италию. В принципе, это было бы не так уж плохо, поскольку она уже нехотя привыкла к медленному передвижению, но русская воровка не знала, где начинается и где заканчивается территория Вонголы. Она была уверена, что находится в ее пределах, Ренато, вероятно, задержался где-то на границе, чтобы не вторгаться на территорию этой семьи, пока он был более свободным. А это означало, что, раз уж он смог выкроить время для визита, пусть даже небольшого, то и прибрежный город Мартина Франка, скорее всего, входил в эту зону. Соня также знала из истории, которую ей не менее подробно рассказал киллер, что остров Сицилия также входил в территорию Вонголы. Где-то на южной оконечности итальянского полуострова находилась штаб-квартира Вонголы, и знание того, что она находится в пределах этой территории, но невозможность сказать наверняка, нервировало ее настолько, что она держалась поближе к любому городу или поселку, в котором останавливался цирк. У нее были законные и, что более важно, гражданские дела, связанные с ними. Хотя это и не помешало бы подозревающим ее мафиози попытаться совершить злодеяние, но позволило бы Золотовым отомстить им... уже постфактум. Что, впрочем, Соне никогда бы не понадобилось. Вместо того чтобы, как обычно, если скучно, пойти выпить в какой-нибудь сомнительный бар, она напугала Крину, взяв ее с собой на экскурсию по виноградникам. Подозрительные взгляды были достаточно забавными, и воровка нашла пару вин, которые не прочь была выпить, но после трех недель, которые потребовались им, чтобы добраться до Неаполя, она готова была вылезти из кожи. "Ради всего святого, девочка! Иди!" "Крина..." "Ты меня раздражаешь, а я пережила две мировые войны", — сообщила ей пожилая румынка, голос которой был сух, как пустыня в Саудовской Аравии. — "Подозрительность имеет свое место, но когда ты начинаешь использовать ее, чтобы заковать себя в кандалы? Ты живешь только один раз, девочка, сделай из этого что-нибудь". Ей пришлось потрудиться, чтобы не фыркнуть в лицо старой летучей мыши. У нее была вторая жизнь, спасибо большое. Она, как никто другой, кроме, может быть, Скалла, знала, насколько дешевой может быть жизнь. "Не смотри на меня с видом "эта старая мошенница ничего не знает", — Крина кисло огрызнулась. — "Нет, я могу не знать, что именно залезло тебе в задницу. Но тебе придется либо схватить все, что есть, и сделать так, чтобы это не имело значения, либо решить, что хватит, и продолжать, несмотря ни на что". Цыганка даже жестикулировала бутылкой с вином, как бы поясняя свою мысль, и, судя по звукам, она уже больше половины выпила. Воровка рассеянно нахмурилась, размышляя о том, прав ли ее брат в том, что она способствует алкоголизму Крины. С другой стороны, старая летучая мышь умела держать себя в руках. "Выбирай то или другое, но перестань мешкать, как будто ждешь, что кто-то выскочит из темноты и убьет тебя". Задыхаясь, воровка покопалась в своих вещах, чтобы найти пачку сигарет. Она принялась за дело с пугающей быстротой, но стресс действительно начал ее донимать. Крина сурово посмотрела на нее, но, похоже, решила оставить все как есть. Соня подумала, не раздувает ли она из мухи слона. Вонгола, конечно, имела большую территорию, но, несомненно, вся южная часть полуострова и крупные близлежащие острова должны были быть трудноуправляемыми. У них было внешнее совещательное отделение и, вероятно, много людей, подобных Тиру Императору Мечей или самому Ренато. Это также означало, что они должны были осуществлять надзор за своими людьми. Тем более что в Вонголе не было никаких слухов о "слабости" или "переломах". Возможно, это просто пиар и борьба со слухами, но она никогда не узнает этого, пока не отправится на поиски ответов. Может быть, если она не будет ссориться с местными жителями, это будет достаточно безопасно.