Russian Roulette: Reloaded

CLXXXI (Суббота 26 августа 1967 г. Болонья, Итальянская Республика) Соня скорбела о низком содержании алкоголя в своем бокале: "Пожалуйста, скажи, что ты шутишь". "Ммм... ну, в основном, это все только слухи. Так что я не могу вам этого сказать", — весело сообщил найденный ею болтливый бармен, рассеянно протирая тряпкой стакан с виски, чтобы побыстрее высушить его изнутри. Воровка была уверена, что он просто делает вид, что занят. Пока что в баре были только они, и она не понимала, зачем он к ней пристает. "Но вечеринки Вонголы пользуются дурной славой", — он продолжал, как будто она не смотрела на него, а только собиралась наброситься на бутылки со спиртным у него за спиной. — "Я думаю, что больше всего слухов ходит об их вечеринке по случаю дня рождения Дона. Нам всегда нравится слушать, как они проходят, особенно кто в итоге выигрывает". ...Как именно можно выиграть на дне рождения? Более того, неужели она и в самом деле собиралась отважиться на такое безумие, чтобы увидеть сопляка Тумана, которого она могла бы с тем же успехом навестить в его день рождения? Соня испытывала странный зуд, когда дело касалось Шамала. Ей хотелось хотя бы проведать его, убедиться, что у него все в порядке после их внезапного расставания, и чем дольше она этого не делала, тем сильнее становился этот "зуд". Это заставляло ее все чаще и чаще думать о ребенке, а значит, все больше и больше хотеть его увидеть, и этот цикл, похоже, не собирался прерываться в ближайшее время. Поэтому она подумывала о том, чтобы отправиться в логово льва, лишь бы убедиться, что у этого сопляка Миста все в порядке... и что никто не пытается учить его глупостям. Это было смешно, потому что наемный убийца, который теперь отвечал за благополучие малыша Тумана, не допустил бы, чтобы с ним случилась какая-нибудь неприятность. Но только не снова. Шамал теперь принадлежал Ренато, а тот был ревнивым и собственническим мудаком, когда дело касалось его вещей. Она лишь однажды попросила посмотреть его пистолет, желая сравнить его с запасным оружием Татьяны, которое она выиграла на острове Мафии много лет назад. Что примечательно, оба раза ничего не произошло, и Соня больше никогда не просила. Что касается дурацких нравоучений... ну, человек был итальянцем. У него были какие-то странные ожидания от других пользователей "Пламени". В общем, она была слегка удивлена, что ее вообще попросили помочь с Шамалом. Все было к лучшему, учитывая, как все сложилось, но в тот момент именно любопытство заставило ее согласиться на несколько измененный обмен услугами, который списал половину ее долга наемному убийце. Ну... любопытство и желание быть на стороне этого человека. "Почему вы спрашиваете, мисс?" "Один мой друг попросил меня пойти с ним на вечеринку в Вонголе, и мне стало интересно, для чего он меня пригласил", — Соня простодушно сообщила ему об этом, кисло поинтересовавшись, как этот придурок, попросивший ее пойти с ним в качестве "подружки", думает, что у нее есть время ходить по магазинам за вечерним платьем. — "Теперь я просто думаю, идти мне или нет". Ее нельзя было назвать человеком, который умеет общаться с людьми. За последние два года она научилась терпимости, насильно, будучи девочкой на побегушках у Крины. Если Ренато думал, что она будет вести себя прилично на светских приемах, то его ждал неприятный сюрприз. ...И поскольку она уже пыталась спланировать покупку платья и все трудности, связанные с посещением рождественского бала в Вонголе, ей, вероятно, следовало смириться с тем, что она туда пойдет. Тяжело вздохнув, русская воровка допила свой бокал, который бармен назвал "Московский мул", и поставила его на стойку: "Спасибо, что прояснили мою путаницу". "Ну что ж... Я не думал, что вы будете посещать подобные мероприятия". "Они не совсем в моем вкусе, но... он довольно хороший... друг", — если повезет, Соня сможет получить ответы на пару вопросов. Скорее всего, все вопросы, на которые она получит ответы, будут касаться Вонголы, но даже такая информация все равно могла ей пригодиться. Если ее подозрения относительно возможной судьбы проклятого ребенка Ренато подтвердятся, а она была более чем уверена, что так оно и будет, поскольку хорошо знала Черепа, то киллер, скорее всего, задержится у Вонголы столько времени, сколько потребуется для отмены проклятия. Однако до прихода Вонголы к власти и отмены проклятия оставалось еще около трех-четырех десятилетий. Это было очень много времени. Поскольку она хорошо знала этого человека, то вполне возможно, что и ее втянут в это дело. "Тогда желаю вам удачи", — весело сообщил ей бармен, достаточно ярко, чтобы быть немного снисходительным. Ей стало интересно, почему он желает ей удачи, и, возможно, это отразилось на ее лице, потому что он продолжил, как будто она напрямую задала ему этот вопрос. "На Хэллоуинском балу обычно проводится конкурс костюмов, а на Рождественском — королевская битва снежками. Соревнования в них обычно являются главным событием каждого мероприятия", — он широко улыбался, и воровка с запозданием уловила, как хитро он забавляется тем, что она выпытывает у него информацию. — "Я с нетерпением жду, когда вы узнаете, как вы выступите". У Сони дернулся глаз, потому что Ренато точно не говорил ей ни о чем подобном. "Могу ли я попросить тебя о чем-то взамен, моя дорогая?" "...конечно. Но я могу и не отвечать", — даже если бы мужчина был правдив в отношении информации, которую она хотела получить. "Ваши татуировки, они имеют какое-то значение?" — ухмылка бармена приобрела легкий оттенок, и она решила, что ответ — это "настоящая" цена сплетен, которые ей удалось получить до сих пор. "Кошка означает, что я вор. Ночной фон показывает, в какое время суток я обычно работаю", — русская провела пальцами по соответствующим частям, затем по следующим. — "Отпечатки лап показывают, что я брожу в поисках работы, а розы... Мне нужно их раскрасить, но они показывают, что я не боюсь убивать". Он поджал губы, долго рассматривая ее рисунки. Тогда она задрала рукав рубашки, чтобы он мог лучше рассмотреть ее: "Спасибо, мисс. Что-нибудь еще?" "Нет, на сегодня хватит", — ей, наверное, пора возвращаться, пока завсегдатаи бара не начали забредать в полуденный час. Убедить Крину отпустить ее на утро было не так уж сложно, учитывая, как сильно ей удалось раздразнить старую деву за последние несколько недель. CLXXXII (Вторник, 29 августа 1967 года. Венеция, Итальянская Республика). Скалл был совершенно счастлив, что потащил ее с собой в Венецию за покупками, в основном за новым мотоциклом. Тем более, когда на имя Сони пришло небольшое письмо от Татьяны. Соня прислала известие о том, что Дмитрий наконец-то нашёл Перевёрнутый Ураган, и о вполне реальной возможности того, что Штормовое Пламя их младшей сестры не Классическое, а Перевёрнутое. Судя по тому, какие черты характера и тики проявлял ребенок, это в какой-то степени совпадало с тем, какие привычки были у нее, во всяком случае. Это означало лишь то, что Штормовое Облако, скорее всего, было помешано на совершенстве. Ее работа по исследованию Пламени Предсмертной Воли сама по себе свидетельствовала об этом: она расстраивалась и раздражалась, когда сталкивалась с тем, что не соответствовало действительности, или с тем, что она предполагала неправильно, пока не исправляла то, что было в ее собственной базе записей. Переписывание нескольких книг информации было признаком одержимости, тем более что она стремилась обновлять их все настолько, насколько это было возможно. Понять, какими недостатками Облака страдают в плане физической подготовки, а затем исправить их с почти единодушной интенсивностью, было еще одним признаком. Выяснение того, какие недостатки могут быть у других типов, тоже было частью этой работы, тем более что эта информация ей никогда не пригодится. Предположительно, во всяком случае. Вполне логично, что ее книжное накопительство было, скорее всего, еще одним симптомом этого. Может быть, даже признаком ее смешанной натуры. Ее территориальная привязанность к определенным людям, скорее всего, как-то связана с Облаком. Соня оценила новую информацию, над которой можно было поразмышлять, и новость о том, что беременность Лизы протекает хорошо, как и следовало ожидать... Однако эта информация о ее Штормовой поляризации также означала, что Скалл, вероятно, выиграл их небольшое пари. А это означало, что теперь она должна своему приемному брату мотоцикл. Вернее, средства на его покупку. Он был слишком рад этой новости, но ее это не волновало. Полтора года работы в коммунистическом цирке не принесли бы больших денег... но она жила в основном на "грязные" деньги, заработанные на острове Мафии. Все "пособия", которые выплачивались капиталистическим странам, чтобы они были довольны тем, что в их границах нет серьезного коммунистического влияния, складывались в полуприличную сумму. Выражение лица Скалла, когда она уронила эти деньги ему на колени, было достаточно забавным, чтобы компенсировать проигрыш в этом маленьком пари. Он недолго расстраивался из-за того, что она уклонилась от нескольких лет работы в цирке, особенно если учесть то, что она отдала. С учетом этого, стоимости полуприличного подержанного мотоцикла наличными, а также того, что он имел от собственных выступлений и продажи металлолома со своего старого мотоцикла, каскадер твердо решил купить себе Triumph Bonneville 1966 года. Новинка. Она пыталась уговорить его немного повременить, потому что на Великобританию оказывалось очень сильное давление, чтобы она снова понизила курс конвертации валюты, а это означало, что если он подождет еще месяц-другой, то цена может составить две с половиной тысячи в британских фунтах вместо одной тысячи сверх того. "В любом случае, у нас будет лучший выбор, даже если это будет в пределах железного занавеса", — она снова попыталась убедить брата не тратить непомерную сумму денег, которую он может себе позволить, а может и не позволить. Не похоже, чтобы это сработало. "Может быть, сейчас это и дороже", — легкомысленно согласился ее товарищ Облако, пожав плечами, — "но так же дорого будет и время, которое придется ждать потом. Шоу должно продолжаться, Соня, а для этого...?" Воровка моргнула, немного смутившись: "Почему оно должно продолжаться немедленно?" "Может быть, у меня и не было бы сильной поддержки, но она у меня есть. Репутация, знаете ли... та самая, которую ты рассчитываешь на то, что я буду скрывать некоторые вещи", — каскадер помахал рукой по кругу, словно пытаясь выудить из воздуха нужные ему слова. — "Если я буду ждать слишком долго, это будет выглядеть так, как будто я боюсь снова сесть на мотоцикл после того, что случилось в начале лета". "Или что у вас на самом деле есть чувство самосохранения?" — она ответила немного едко, потому что... Соня действительно недолюбливала Черепа. Кто, черт возьми, называет "оступлением" опыт, близкий к смерти? "Вот именно. А осторожных каскадеров никто не любит", — Скалл кивнул и повернулся к продавцу, ожидая, когда тот примет решение. Он тоже немного нервничал, потому что младшая сестра, похоже, была не в восторге от него, и это могло повлиять на продажу. "Я думаю, эта подойдет", — сообщил он мужчине на неуклюжем итальянском языке, который неожиданно выглядел очень довольным, несмотря на то, что родным Облакам пришлось потратить несколько долгих часов на просмотр различных моделей. Она не понимала, в чем разница между этой моделью и моделями T120C или T120R, но была уверена, что он просто обожает объяснять ей это, если бы она захотела узнать. "Очень хорошо, сэр. А... вы понимаете, что они стоят...?" Каскадер закатил глаза, затем потянулся за холщовой сумкой военного образца, которую сестра держала для него: "Около трех с четвертью тысяч в британских фунтах, чуть больше тридцати восьми сотен в евро и почти пять миллионов в лирах? Мы будем платить в евро". Ходить с парой миллионов лир, даже если они были купюрами по тысяче и более, воровка наотрез отказалась. В любом случае, курс обмена был несколько более чем сомнительным, и он был приверженцем европейской валюты с учетом того, что путешествовать ему предстояло до конца обозримой жизни. Соня решила не упоминать, что за это он должен благодарить мафию. CLXXXIII (Четверг 31 августа 1967 г. Ундина, Итальянская Республика). Предположение о том, что Вонгола, скорее всего, действовал в южной части Италии, похоже, оправдалось, тем более что чем ближе они подъезжали к Венеции, тем больше сплетничали о Семье. Как только они проезжали Венецию, сплетни превращались из слухов в реальные предположения о силах и целях Вонголы. С исторической точки зрения это имело определенный смысл. Учитывая, что Соня знала о существовании Cosa Nostra в другой жизни, которая распространялась из того же региона, она не удивилась, узнав об этом. А вот что ее более чем удивило, так это то, как мало, похоже, Вонголу волновало то, что о ней сплетничали даже, скорее всего, вблизи их родной территории. Некоторые из них были положительными, но столько же, если не больше, не были столь лестными. В основном речь шла об Оттавии Вонголе, более известной как Даниэла Вонгола с тех пор, как она передала бразды правления Семьи своему сыну. Тот факт, что донна сохраняла контроль над Вонголой на протяжении всей Второй мировой войны и отказывалась сообщить, кто является отцом ее сына, сделал ее весьма актуальной темой даже после того, как она отошла от роли босса Вонголы. Ноно Вонгола Тимотео также не избежал внимания сплетников. Если его мать предпочитала прямолинейный стиль руководства, по крайней мере, до тех пор, пока не поняла, что добиться желаемого таким образом не так уж и просто, то Ноно пошел в противоположном направлении. О нем говорили, что он предпочитает переговоры, а не конфронтацию, по крайней мере, то, что удалось подслушать одинокой русской воровке. Что, опять же, имело определенный смысл. Даниэле пришлось руководить страной во время войны, поэтому ей, как правило, приходилось сталкиваться с очень простыми противниками. Противники, которые все, вероятно, немного недооценивали ее из-за ее пола. Тимотео пришлось лавировать как в период послевоенного экономического бума, так и в период строительного спада, поэтому его противники не были столь однозначны. Собирая сплетни, она попробовала шотландский виски и бурбон, обнаружила, что ни тот, ни другой ей не очень нравятся, и предпочла бренди, если водки не было под рукой. Поскольку казалось, что ее нынешние цели, которых она хотела подслушать, были больше заняты попытками выяснить, кто же на самом деле отец Тимотео, воровка позволила своим мыслям немного побродить, размышляя над бокалом с бренди. Тир Император Мечей, как утверждали сплетники, был одним из людей Даниэлы до того, как она покинула пост донны Вонголы. Его оставили в распоряжении ее сына, судя по всему, в качестве силовика на случай, если мафиозная дипломатия в исполнении ее сына потерпит неудачу. Судя по всему, так оно и было несколько раз. Дошло до того, что Тир стал пользоваться дурной славой, и ходили слухи, что он возглавил целый отряд убийц. Соня предположила, что это Вария... и теперь поняла, почему Ренато был так удивлен, что она назвала императора мечей ее главой. Титулу было чуть меньше года. Наемный убийца, вероятно, узнал об этом, когда обратился за помощью к Вонголе, а русская воровка каким-то образом узнала об этом раньше, чем он успел хоть как-то обмолвиться, чтобы предупредить ее, чтобы она не злила этого человека? Это было... ей действительно нужно было начать думать, прежде чем говорить. Может быть, мужчина и не станет спрашивать, но ей, пожалуй, стоит начать придумывать оправдание, прежде чем он начнет выпытывать у нее источники информации. В самом деле... если Тир только недавно стал главой отряда убийц...? Когда Ренато отправился в Вонголу, чтобы сообщить о массовых нарушениях в правящих синдикатах Острова Мафии и получить помощь в их устранении, мастеру убийств было поручено оказать содействие. Это должно было означать, что "Вария" на данный момент не очень велика. Скорее всего, в ней было всего пара-тройка членов, если их босс брал работу на себя. Тогда почему Тимотео отправил человека с киллером? Это говорило как минимум о нехватке кадров или о скуке наемных убийц. Император Мечей был не из тех, кто позволяет себе скучать или даже заботиться об этом. Из того немногого, что она знала, Соня поставила бы на нехватку мафиози. Что, впрочем, не давало ответа на вопрос, почему Ноно Вонгола удовлетворил просьбу вольного киллера о срочной смене власти на Острове Мафии. Все произошло в течение месяца — с момента, когда Ренато покинул остров вместе с Шамалом, до ее возвращения на него из Китая. Воровка еще была благодарна за то, что ей не пришлось узнать, что именно было задумано для нее, но весь смысл этой помощи начинал вызывать у нее недоумение. Если Вонгола страдала от нехватки рабочей силы, то нужно было продемонстрировать силу или три силы, чтобы никто не подумал, что может оспорить ее превосходство. Вторая мировая война, в которой, как казалось Даниэле, она сыграла главную роль, не позволив Италии быть поглощенной державами Оси, и стремительное развитие промышленности в период "итальянского экономического чуда", должны были создать нагрузку на имеющихся у Ноно людей. Даже если бы они пытались охватить только расширяющуюся территорию, когда города и поселки станут более развитыми, чтобы справиться с растущим населением, это, вероятно, превысило бы возможности мафиози из предыдущего поколения. Лишь в ближайшие пять лет первые из послевоенного "бэби-бума" достигнут возраста, когда можно будет приступить к работе, и тогда не только Вонгола, но и несколько синдикатов в разных странах будут испытывать нехватку мужчин. Вероятно, именно поэтому Ренато получил помощь, необходимую ему для того, чтобы предотвратить возможные смертельные столкновения Сони с правящими синдикатами Острова Мафии. Демонстрация силы, напоминание о том, что можно и чего нельзя делать в этом вольном убежище для преступного мира в целом, и демонстрация того, насколько хорошо Вонгола обеспечена связями. Лишить себя основной части CEDEF, чтобы заменить синдикат, ранее отвечавший за безопасность Острова Мафии, было, вероятно, той ценой, которую, по мнению Ноно, он мог себе позволить. В конце концов она решила, что киллеру везет как-то странно. Он потерял большинство своих связей, стал временным доном и обзавелся ребенком. Пришлось просить другую, более известную Семью помочь ему защитить ребенка, и она оказалась в нужное время в нужном месте, чтобы эта Семья помогла ему. ...почти как те радиодрамы, которые любила слушать Крина, когда они были достаточно близко к Румынии, чтобы делать это. Даже мыльные оперы, которые она смутно помнила, как Рэйчел. CLXXXIV (Пятница, 8 сентября 1967 года. Белград, Социалистическая Федеративная Республика Югославия). Вместо того, чтобы отправиться на север и повторить прошлогодний маршрут в Москву, Groβes Volksfest направился в Социалистическую Федеративную Республику Югославию. Соня, по крайней мере, была благодарна, что им не придется снова ехать через Германию. Может быть, на Западе и стало лучше, чем на Востоке, но она все еще испытывала смешанные чувства по отношению ко всей Германии и ее жителям. Пересечение границы с "железным занавесом" так далеко на юге было новым опытом, и русская воровка наконец-то нашла путь в Советский Союз, через который она не прочь была бы пройти еще раз. Хотя она была уверена, что на момент смерти Рэйчел страны под названием Югославия не существовало... или не будет существовать. Может быть, ее переименуют? Эти мысли отвлекли ее от того, чтобы по-настоящему оценить страну-сателлит Советского Союза, так хорошо устроившуюся, что она стала популярной страной для туристов, потому что именно в этот момент она поняла, что у того, что она делала, есть и недостатки. Если не принимать во внимание, что Рэйчел в течение всей своей жизни немного искажала историю. Она уже не помнила, как должна была проходить история вне основных моментов. Это было и хорошо, и плохо. С одной стороны, она могла узнать актуальную историю этой жизни, не вспоминая вместо нее немного измененную реальность другой. Кроме того, русская больше не будет беспокоиться о том, что разгласит государственные секреты за десяток-другой лет до того, как они станут общеизвестными, и тем самым сделает из себя крупную мишень. Обратной стороной этой монетки было понимание того, что что-то не так, но невозможность определить, что именно. Соня больше не могла планировать, как будут развиваться события, и уклоняться от худшего. Она знала основные моменты. В 1989 году должна была пасть Берлинская стена, через несколько лет после этого падет Советский Союз, ей, вероятно, захочется избегать северо-восточной части Казахской Советской Социалистической Республики, пока ученые не объявят ее безопасной, полностью избегать Кубы и Вьетнама, пока не пройдет десятилетие или около того после окончания конфликтов там, и, возможно, воздержаться от посещения Нью-Йорка на рубеже тысячелетий. Силиконовая долина — это то, во что стоит вкладывать деньги. Google, AOL, а также YouTube. Следует следить за появлением более крупных брендов в период жизни Рэйчел. Возможно, в какой-то момент ей захочется выяснить, будет ли существовать в этом мире Рейчел Виктория Стоукс или нет. Если да, то что, черт возьми, она хотела с этим сделать. От размышлений на эту тему в течение нескольких хороших дней у нее просто разболелась голова, и Соня решила, что раз она не вела записей, то в потере ценной информации о возможностях виновата она сама. Не то чтобы ведение записей в таком многоязычном районе было безопасным. Кто-нибудь обязательно знал английский, даже если Лиза его не знала, так что записывать историю другой жизни не представлялось возможным. Все, что она могла сделать, это взяться за книги по истории, которые она собирала годами, как только сможет взять одну из них с собой, не беспокоясь о том, что она повредится из-за погодных условий или попадет в список запрещенных в какой-нибудь стране. Что она и сделала бы, как только уладила бы проблемы с Островом Мафии, и у нее осталось бы немного времени до того, как ей нужно будет встретиться с Золотовыми и Дмитрием, чтобы узнать, есть ли у них что-то важное для нее, или она может еще несколько лет поработать бесплатно. Соня рассеянно обошла Скалла, который попытался обнять ее за плечи: "Что?" "Ты не делаешь то, что обычно делаешь", — бодро сообщил он, забирая ее плащ из кучи ткани в углу недавно установленной Криной палатки. — "Ты пойдешь со мной, пока я не вернулся к каскадерской работе, и мы пойдем осматривать достопримечательности, смотреть на людей или просто заблудимся". Она пристально посмотрела на него, пытаясь понять, не говорит ли он тупо о том, что она обычно делает, или нет: "...Почему?" "Потому что ты, скорее всего, снова окунешься в этот "подземный мир", как назвал его мастер Лиам", — каскадер ухмыльнулся, нахально накинув на голову пальто. — "Так что, я буду строить время Сони, прежде чем ты бросишь меня здесь". "Я не собираюсь..." "Да, да. Ты ведь будешь навещать меня, правда?" — в голосе ее товарища Облака звучало полное раскаяние, когда она освобождала голову от тяжелой ваты, и, судя по выражению его лица, он чувствовал нечто подобное, даже когда она смотрела на него. — "И все же, у меня есть сколько? Три месяца? Может быть, меньше? Ты здесь и не проказничаешь, и в другом месте. Мы собираемся применить это на практике". Воровка хмыкнула, но все же натянула пальто: "Это не значит, что ты больше никогда меня не увидишь". "Но не каждый день. Или когда я захочу". "Ну... нет". Соня должна была отдать ему должное. С учетом того, что Дмитрий занимался новой партией пользователей "Пламени Предсмертной Воли", а ее собственная воровская репутация только укреплялась, она была бы достаточно плотно занята в Советской России в течение, возможно, нескольких хороших месяцев, когда не работала бы на Остров Мафии или кого-либо еще. Засунув руки в карманы своих испачканных маслом и грязью "рабочих джинсов", Скалл криво ухмыльнулся: "Ну что, как в старые добрые времена. Полюбуемся пейзажами, немного развеемся и, может быть, купим что-нибудь местное на ужин. Ты ведь говоришь на местном диалекте?" Если сравнивать это с вариантом пойти выведать немного местных сплетен у скупых барменов, которые, вероятно, были начеку, чтобы агенты правительства Советского Союза не попытались сделать то же самое с более плачевными последствиями за то, что они узнают, то это звучало не так уж плохо. В любом случае, они пробудут в этой части Советского Союза всего неделю. Я не уверен, что румынский язык считается "родным". "Это будет опыт общения". "...отлично". CLXXXV (Пятница, 15 сентября 1967 года. Будапешт, Венгерская Народная Республика). Соня вспомнила о том, что в Будапеште, в Венгерской Народной Республике, они уже практически освоились. Италия практически не участвовала во Второй мировой войне. Мафиозные войны поглотили страну изнутри, не позволив ничему коммунистическому укрепиться в ней, и возникла фашистская Италия. Ничто не прижилось в стране, но и ничто не ушло из нее. Сейчас все выглядело стабильно, даже больше, чем она могла предположить, поскольку преступный мир влиял на гражданскую сторону мира без особого перерыва в Омерте. Была ли это попытка Вонголы преодолеть разрыв, чтобы контролировать избыток насилия, или что-то еще, оставалось под вопросом. Однако это означало, что все, что Рейчел могла знать о Второй мировой войне, было в основном недействительным, когда речь шла об Италии или близлежащих странах. Социалистическая Федеративная Республика Югославия и Венгерская Народная Республика были, вероятно, двумя такими странами, которые могли иметь дело с фашистской Италией в одной реальности. А в этой жизни — нет. Ее скудное образование в области истории этого мира было крайне недостаточным для того, чтобы ответить на вопрос "что было раньше". Ей пришло в голову спросить об этом у Крины, которая, вероятно, знала об этом гораздо больше, чем она. Она утверждала, что пережила две мировые войны, так что это было беспроигрышным вариантом. Русская спросила об этом во время небольшого перерыва, который они сделали после установки палатки, в которой будут принимать клиентов, но до того, как приступили к оформлению двухместного брезентового шатра, в котором они будут жить несколько дней или в котором цыганка будет гадать. Что, судя по тому, как покраснела Крина, было очень плохой идеей. "Ты не обязана отвечать", — воровка поспешила добавить свой вопрос на родном румынском языке старой летучей мыши, чувствуя себя невероятно неловко и немного сожалея, что затронула эту тему. — "Это было просто интересно". "Перестань мяться, девочка", — огрызнулась пожилая женщина, почти под дых, когда немного пришла в себя. — "Я не ожидала от тебя такого вопроса, он застал меня врасплох". Что это было с людьми, которые лгали ей в лицо о том, что они чувствовали? Она не понимала этого и не знала, как уличить Крину во лжи, поэтому промолчала о вопиющей неправде. Зато она могла возразить на другую: "Почему все считают меня каким-то бесчувственным роботом, похожим на человека? Мне жаль, что я тебя расстроила, ты просто потрясающая для старой кобылы". "Спасибо... Я думаю", — пробормотала Крина с еще большим жаром, но эта шутка все же придала ее коже немного более здорового цвета. Было ли это просто необходимым отвлечением или настоящим развлечением, русская не знала. Результаты пока устраивали, и она сосредоточилась на другом вопросе. Той, из-за которой старая цыганка выглядела так, словно кто-то без предупреждения ударил ее ножом в грудь. "Тебе действительно не обязательно отвечать, я могу выяснить это и другим способом". Крина тихонько фыркнула, бросив быстрый взгляд на поддон, на котором спала Соня и рядом с которым обычно было припрятано спиртное: "Разве на уроках истории не рассказывали об этом во всей красе?" "Э-э-э... Крина? Мое образование было несколько более... целенаправленным. История не была тем, что можно назвать основным предметом". Соня была так близка к тому, чтобы признать, что мафия на ее родине обучала ее на дому, и это было не для того, чтобы изучать что-то столь незначительное, как всемирная история. Ее умение украсть содержимое чужого кармана представляло большую ценность, чем понимание исторических событий, о которых она могла бы узнать в свободное время. На лице уроженки Румынии появилось кислое выражение, и это был первый маленький намек на то, что цыганка беспокоится о своей личной истории: "Справедливо. Что именно вы хотели узнать?" "Только основные сведения о том, что произошло в этом регионе, для общего понимания", — остальное она выяснит сама, лишь бы не беспокоить своего мастера по мистике. Почти седая от пережитого женщина в возрасте шестидесяти-семидесяти лет выглядела не лучшим образом. "Германия вторглась в южные районы этой территории, пыталась оккупировать и этот регион, и одновременно вторгнуться в Советский Союз через эту часть. Распределение людских ресурсов между зимними боями и подавлением местного сопротивления нацистам позволило союзным державам и Красной Армии к концу войны расколоть нацистскую военную машину", — кратко и емко Крина подытожила всю необходимую информацию и снова бросила взгляд на тайник Сони. — "Ты хотела узнать что-нибудь еще?" "Нет, это все", — несмотря на то, что воровка опасалась, что может способствовать алкоголизму старухи, она достала одну из оставшихся бутылок вина, которую держала только для того, чтобы подкупить старуху. — "Спасибо". "Не стоит благодарности". Соня выскользнула из задней "комнаты" палатки, оставив цыганку наедине с бутылкой. Крина, скорее всего, была родом из этих краев. Было широко известно, что ее родным языком является румынский, родной язык Социалистической Республики Румыния. Скалл был чехословаком, но по-русски говорил не хуже, и это было неплохим региональным намеком. Что бы ни вырвал у Крины вопрос Сони, это, скорее всего, было не очень хорошее воспоминание. CLXXXVI (Суббота 16 сентября 1967 года. Будапешт, Венгерская Народная Республика). Чем именно занимался Groβes Volksfest во время Второй мировой войны? Этот вопрос пришел в голову воровке только после полуденного разговора с Криной, после того как цирк проехал через Молдавскую Советскую Социалистическую Республику и попал на территорию Советской Украины. Если честно, было уже очень поздно задаваться этим вопросом. Соня только проверила возможные связи цирка с мафией до того, как он присоединился к Скаллу, но таковых не оказалось по случайному стечению обстоятельств. Преступный мир также следил за любыми неприятными слухами, хотя бы для того, чтобы использовать их для прикрытия своих кровавых делишек или чтобы запутать следы для разыскивающей их полиции. Большинство положительных слухов, по крайней мере в мафии, не уходят далеко от места происшествия. Поскольку этот вопрос пришел ей в голову очень поздно, за несколько недель до окончания работы ученицей цыганки, она не смогла бы на него ответить. Только если ей крупно повезет. На что она не собиралась надеяться. Удача была не совсем ее уделом, скорее Скалла. В этом шоу-бизнесе требовалось больше, чем немного, а человек, выросший из ее лучшего друга-дурачка, действительно исполнил свою детскую мечту — стал каскадером. Поэтому она разыскала своего приемного брата и задала ему этот маленький вопрос. Даже если он готовился стать Черепом, а не Скаллом. Единственное преимущество Черепа, по мнению Сони, заключалось в том, что он был более едким и осторожным, когда не выступал перед публикой. Скалл бы удивился, почему она хочет знать, но все равно сделал бы это, Череп бы задал вопросы о причинах и о том, что она будет делать с этой информацией, прежде чем согласиться. Возможно, было неразумно относиться к обеим сторонам его личности как к разным людям, но эта дихотомия, вероятно, помогла бы ему избежать того, чтобы другие связали воедино его личность и личность ее брата. Если бы он действительно был ее приемным братом, то разве они не смогли бы лучше поладить? Вопрос о том, почему она хочет это узнать, был вполне ожидаем, и Соня ответила правду. "Я напугала Крину тем, что спросила о местной истории времен Второй мировой войны. Было немного... странно, как она побелела, когда я спросила ее об этом". Череп задумался, потирая одну сторону своей свежевыбритой челюсти: "Ты спрашиваешь из беспокойства? Ой... Соня, я не знал, что тебя это так волнует". "Прошло почти два года", — немного неловко оправдывалась воровка, — "и Крина была ко мне более чем благосклонна. Это профессиональная вежливость". "Тебе потребовалось более пяти лет, чтобы принять Татьяну как нечто большее, чем просто "девушка, с которой я живу". Почти семь, чтобы при необходимости подстроить под нее себя или свой график", — каскадер усмехнулся, выглядя очень забавно. — "Это почти так же быстро, как ты подстроилась под меня". "Крина помогает". "И это звучит как оправдание, а не как причина", — он ответил так же быстро. Она задумалась, но, честно говоря, не понимала, почему она так быстро к нему привязалась, и поэтому не собиралась приписывать все, что это было, Крине: "Я думаю, это скорее наша общая черта, потому что она мне не нравится так же сильно, как ты... ну, Скалл, во всяком случае". Это заставило ее товарища по Облаку мысленно отступить на шаг назад, и мужчина закрыл рот, не сказав больше ничего, что у него было на уме. Вместо этого он некоторое время изучал ее, а затем пожал плечами: "Я буду держать ухо востро, но не собираюсь ходить и спрашивать. Если они мне скажут, то скажут. Если нет..." "Это прекрасно", — это действительно было лишь праздное удивление. Если бы ей пришло в голову спросить об этом в самом начале, она могла бы потратить некоторое время на то, чтобы выяснить это самой. "Знаешь, мне кажется смешным, как трудно тебя от чего-то оторвать", — он продолжил еще одну мысль, которая заставила воровку мысленно отступить назад, чтобы понять, есть ли для этого причина. — "Как собака с костью, ты никогда не сдаешься, если у тебя что-то засело в голове". Озадаченная целью нового разговора, Соня недоверчиво посмотрела на него: "...что?" "Ты настолько честна, что никогда не споришь о вещах, к которым я могу придраться, чтобы сменить тему", — уточнил Череп, что ничуть не помогло его младшей сестре. В ответ на ее продолжающееся молчание, сопровождаемое, вероятно, потерянным взглядом, направленным в его сторону, он вздохнул: "И я могу делать это только тогда, когда ты не заинтересована в том, чтобы чему-то научиться". "Я... запуталась". "Я знаю. Я сделал это специально", — язвительно признал Череп, усмехнувшись. — "Просто чтобы проверить, смогу ли я еще". Что ж... он был немного придурковат. Она пожала плечами и ухватилась за что-нибудь другое, чтобы не барахтаться до конца разговора: "Я не честна перед собой. Я стараюсь быть честной, но иногда я бываю слепой". Рэйчел умерла, будучи слепой к своему окружению и риску, на который она шла. Русская воровка, которой она стала после смерти, пыталась исправить это, как только смогла понять, но это оказалось сложнее, чем она рассчитывала. Да и неудач у нее было больше, чем успехов. "Но ты можешь мысленно подстраиваться, когда тебе на что-то указывают", — он прервал ее размышления о единственной доступной ей смерти, вернув ее внимание к вопросу, который он имел в виду. — "Обычно человек немного защищается или недоволен, когда ему указывают на его недостатки". Соня моргнула, затем снова прокрутила в голове их разговор: "Череп... ты пытался со мной поссориться?" "Возможно", — он показал ей руку, указательный и большой пальцы которой соприкасались лишь на расстоянии вдоха. — "Немного". "...почему?" — она действительно не понимала, зачем ему это нужно. "В основном, чтобы проверить, смогу ли я", — честно признался Череп. — "Но ты обычно не очень конфликтна со мной, и поскольку Дмитрий и Татьяна решили вопрос о том, что такое твоя штормовая поляризация, мне стало интересно, что происходит с твоей облачной природой, если ты не являешься тем, чем обычно является облако". "Ты что-нибудь выяснил?" "Ты знаешь, что "классическое" Облако обычно считается "одиноким волком", в лучшем случае, или "территориальным агрессором"? Ты не такая, так что если ты не одиночка в этой крайности, то, возможно, ты больше похожа на "стайную" Облако". ...стая? "Как будто Арсений — "альфа", и ты подстроилась под него после периода адаптации", — он продолжил задумчивым тоном. — "Но я не думаю, что бывает стая из двух человек, поэтому, когда ты окончательно это поняла, к тебе добавились еще. Лиза, Татьяна и я". "Ты хочешь сказать, что я — "одомашненное" Облако?" — недоверчиво заключила Соня, чувствуя себя немного странно, когда следила за ходом его мыслей. Череп невозмутимо пожал плечами: "Может быть, "бета" Облако". Это было... странно: "... Давай я отвечу тебе на этот вопрос". "Это означает, что твоя "территория" — это действительно люди, но больше товарищей по стае, а не просто отдельные люди", — предположил каскадер, как будто это могло изменить ее мнение. Воровка была уверена, что он говорит об этом из местных рассказов о волчьих стаях и их поведении. Она и сама слышала то же самое от Цзяи: "Я подумаю об этом". ...но это было странно точно. CLXXXVII (Суббота, 23-е число 1967 года. Киев, Украинская Советская Социалистическая Республика). Путь из Социалистической Федеративной Республики Югославия в Венгерскую Народную Республику, а затем через Украинскую Советскую Социалистическую Республику был для Сони любимым путем в "железный занавес" из всех путей, которые она нашла для себя или проделала в рамках Groβes Volksfest. Даже несмотря на то, что она узнала на конце этого маршрута. Югославия, как пограничное государство на краю Советского Союза, хорошо управлялась, а не подавлялась и не чувствовала себя таковой. Она не знала, что происходит в этой стране, и это незнание ее беспокоило, но, поскольку в этой слепоте она винила только себя, она воздержалась от расспросов. Сейчас это была в основном красивая сельская местность с множеством ферм и очень небольшими политическими волнениями. Правда, некоторые из них все же были, и даже Як мог услышать кое-какие новости, когда заходил выпить после того, как помог установить палатки. Воровка не слышала некоторых новостей, но, учитывая ее татуировки и национальность, это было вполне ожидаемо. В Венгрии в последнее время было много политических проблем, которые только сейчас сошли на нет, но новое развитие их правительства оказалось весьма популярным среди гражданского населения. Честно говоря, Соня больше ценила деревья и достопримечательности, чем местное правительство. Это была еще одна страна, где она не получила ничего особенного от мафиозных тусовок, но зато узнала много интересного о крупных и текущих делах Советской России. Украина, с другой стороны, содержала почти все мафиозные сплетни, которые она упустила. Преступный мир Югославии широко специализировался на обеспечении безопасности, что, по-видимому, относится к периоду оккупации страны нацистами во время Второй мировой войны. Проезжая по стране, она не нашла ничего интересного, потому что они и не хотели, чтобы она что-то нашла. Узнав об этом, она захотела либо открыть учебник истории, чтобы узнать, с чем им пришлось столкнуться, либо вернуться назад и посмотреть на все более внимательно. Первое придется сделать до тех пор, пока у нее не появится повод вернуться туда, но все равно эта информация была неприятной. Преступный мир Венгрии все еще восстанавливался после беспорядков, произошедших всего полдесятка лет назад, поэтому Соня не обнаружила ничего особенного в плане организованных синдикатов, только большее количество фрилансеров, которые снова начали объединяться в группы. То, что в полученных ею сведениях не было местной информации, говорило либо об отсутствии таковой, либо об очередной попытке скрыть, насколько уязвим этот регион. Точно так же можно было бы скрыть проникновение в страну иностранных синдикатов. Она чувствовала себя потрясенной тем, как сильно она ошиблась в оценке территории, расположенной так близко к ее "дому", но не очень удивилась. Лиза не слишком обнадеживала ее в том, что вор-одиночка может быть достаточно информирован, и Русская Буря-облако решила, что эта полоса невезения в плане сбора информации лишь подтверждает ее правоту. По крайней мере, она не работала и нуждалась в этой информации, чтобы не разозлить очередной синдикат, с которым она не смогла бы справиться самостоятельно. Бьёрн должен был что-то сделать для нее. Парню, наверное, понравилось бы чувствовать, что он вносит свой вклад, а не просто время от времени игнорируется. Если у исландца это получится, то замечательно. Если нет, то Соня придумает что-нибудь еще, чтобы ребенок помогал ей. Она не удивилась, что именно в Украине исправили то, что она упустила, — русская мафия была глубоко в этой стране. Ее татуировка была не просто рисунком на коже, а скорее знаком того, что она имеет право на какую-то информацию, для которой они предназначены. Кроме того, что татуировка является вопиющим свидетельством ее криминальной карьеры и признанием того, что она — мафия. Соня задавалась вопросом, как удавалось поддерживать "Омерту", если русская мафия обильно обклеивала себя легко видимыми записями обо всем, что она делала. Можно было подумать, что полиция заметила цвет и, по крайней мере, поинтересовалась им или заметила тенденцию. Он был зашифрован, вроде как. Однако множество воров, арестованных с одинаковыми татуировками в виде паутины или кошки в разных вариантах, должны были, по крайней мере, вызвать интерес. А вот Воры, арестованные за убийство или отбивающиеся от полиции с татуировками кладбища или полицейскими щитами на руках, должны были вызывать некоторую тревогу. Что ж... есть над чем задуматься. CLXXXVIII (Понедельник, 25 сентября 1967 года. Харьков, Украинская Советская Социалистическая Республика). "Где мы, собственно, находимся? " "Где-то", — Крина огрызнулась, раздражение в ее тоне было скорее рефлекторным, чем ощутимым. — "Ты пару раз угрожала украсть мои сапоги, но если они тебе так нравятся, я подумала, что ты захочешь иметь свои собственные". Соня задумчиво смотрела румынке в спину, пока они шли по маленькой улочке в одном из менее богатых районов Харькова. Ботинки, в которых она сейчас ходила, были старыми, списанными у Крины, но все еще безумно удобными для старой обуви, хотя и немного поношенными для полного комфорта. Каблуки уже начали стираться, и воровка раздумывала, купить ли ей собственные сапоги или перейти на разные стили обуви. Сапоги, длиной от лодыжки до икры, были популярным вариантом обуви в советской России. В условиях зимы сандалии или холщовые туфли не слишком защищали ноги, а если учесть, что большую часть года в России была зима или погода, похожая на зимнюю? Хорошо... это была мысль, которая имела значение. Соня могла оценить попытку старой летучей мыши. Ее румынский был очень ржавым, поскольку последние три месяца она снова перешла на русский, и она уловила лишь имя сапожника Крины, когда та поприветствовала мужчину на родном языке быстрее, чем воровка поспевала за ней. Горацио был седеющим господином с прищуренным выражением на узком лице, что делало его похожим на крысу или другое остромордое млекопитающее. Кроме того, на его чисто выбритом лице был полустертый взгляд, а может быть, и прищур. Ее осмотр остался незамеченным, потому что мужчину гораздо больше интересовали ее ноги, чем ее реакция на них. "Крина... неужели ты позволяешь бедной девушке ходить в таких старых сапогах?" — Горацио бросил на цыганку неприличный взгляд, фыркнул, получив в ответ плоское выражение лица, затем положил руки на бедра и смерил взглядом саму воровку. — "Итак, дорогая, я полагаю, ты хотела бы иметь свою собственную пару?" "Если вы не против", — Соня медленно сказала ему по-румынски, немного озадаченная. — "Я так понимаю, вы работаете на заказ?" "Вы правы, мисс. Проходите внутрь, пожалуйста", — он завел мастера и ученицу в свой немного мрачноватый на вид магазин, который внутри оказался совсем другим, чем снаружи. Она, просто как воровка, очень оценила этот трюк. Лавка Горациуса находилась, может быть, и в захудалом районе среднего украинского города, но, похоже, дела у самого сапожника шли не так уж плохо, как казалось по фасаду его мастерской. На витрине с пряжками и различными образцами готовых сапог были выставлены целые шкуры из кожи различных животных, в небольшом уютном салоне можно было подождать, и все вокруг пахло материалом, из которого он делал свои сапоги. Соня с любопытством оглядывалась по сторонам. Наверное, ей также следует исправить свое мысленное название этого человека. Сапожники не занимались изготовлением новой обуви из свежей кожи, это были кордельеры. Между ними было различие, и мужчина, вероятно, рассердился бы, если бы она назвала его не тем профессиональным именем. Он, похоже, был из тех, кто любит моду, если она могла судить о его характере. "Одна пара или две, дорогие?" "Одна", — Крина оглянулась через плечо, направляясь прямо к тому уголку салона. "Две. Одна сейчас и еще одна этой зимой, а потом, возможно, еще одна в следующем году", — ответила воровка, все еще ожидая, когда мужчина укажет ей место, где она будет делать свою работу. — "Даже если они старые, я все равно предпочту носить их, чем ломать новую пару, которая мне не очень понравится". Она научилась искусству подбора одежды под локоть Татьяны, так что в основном знала, как это делается. "О?" — Горацио выхватил пару предметов, отдаленно напоминающих приборы для измерения размера обуви, которыми когда-то пользовалась Рэйчел, и быстрым шагом вернулся к тому месту, где она стояла посреди магазина. — "Я так понимаю, что "еще в следующем году" — это когда ты окончательно вырастешь, но этой осенью? Так скоро?" Соня проигнорировала колкость в адрес своего возраста, потому что мужчина был прав в этом замечании: "Этой зимой у меня будет небольшая... вечеринка. Я не знаю, как долго она продлится, так что пара ваших безумно удобных сапог, чтобы мои ноги не страдали, является привлекательным предложением". Она послушно последовала за его размашистым жестом к табурету, установленному сзади, и сняла правый сапог, когда он сделал еще один такой же жест запястьем. "У вас есть платье?" — бесплатная реклама через покровителей, скорее всего, была тем способом, с помощью которого этот человек продолжал свой бизнес, но воровка не была уверена, что направит на него внимание, которое привлекут ее сапоги. Став клиентом мафии, он мог или не мог повредить своему бизнесу, и это был бы плохой способ отплатить Крине за это. "Я подумала, что могу создать образ с нуля". Это было правильное решение, даже если Соня была уверена, что она врет сквозь зубы и вместо этого обратится за помощью к своей приемной сестре. Однако именно так, по наставлению Татьяны, следовало льстить своим нарядчикам, если хочешь, чтобы они думали о тебе хорошо. Судя по выражению лица Горациуса, он это прекрасно понимал, даже если ему было приятно, что она польстила "как обычно". "Насколько нарядный?" "Это черный вечер". "Как смешно, маленькие черные ботиночки?" Русская немного лукаво улыбнулась: "Я думала о маленьком красном платье с сапогами до колена, но если вы считаете, что черные подойдут...?" "О... о", — старший мужчина улыбнулся в ответ, так же лукаво и немного озорно. — "Думаю, мы сможем что-нибудь придумать с этой идеей и вашими чудесными ножками". Она моргнула и с некоторым замешательством посмотрела вниз на свою фигуру в чулках. На заднем плане захихикала Кристина. CLXXXIX (Среда, 27 сентября 1967 года. Вагон грузового поезда, Российская Советская Федеративная Социалистическая Республика). Соня не знала, как Крине удалось на один день вырвать их из цирка, но очень ценила это. Возможно, она немного влюблена в свои новые сапоги. "Интересно, что это о тебе говорит?" — прокомментировал Скалл, настраивая мотоцикл, пока она сидела на ящике с разными цирковыми вещами. "Может, у меня фетиш на сапоги?" — сухо предположила она, сгибая икры и показывая пальцы ног. — "А вот эти просто замечательные. Даже если они еще немного жестковаты". "Ты ведь не собираешься дойти до любви к одежде на уровне Татьяны?" — спросил он, искренне волнуясь. В его голосе звучало беспокойство, но судя по ухмылке, которую он пытался скрыть, работая над своей металлической смертоносной ловушкой, оно было только в интонации. Насмехаясь, воровка подогнула под себя ноги, обтянутые кожей, и наклонилась, чтобы заслонить от своего товарища Облака немного света в движущемся вагоне: "В этом году Рождество будет в Острове Мафии". "Что? Почему?" "Мы не хотим перевозить Лизу", — от этой новости каскадер не впал в панику, а задумчиво нахмурился. — "Она уже несколько месяцев находится на постельном режиме, а поскольку именно эта больница позволила ей забеременеть, то забирать ее оттуда было бы неразумно". "Значит..." "Только на несколько дней, пожалуйста. Ребенок Лизы может даже родиться к тому времени, и ты сможешь вернуться в Москву вместе с ними, если все пройдет хорошо". Он долго размышлял над этим, но в конце концов пожал плечами: "Я могу пожить несколько дней для Лизы. Вы знаете, как они собираются назвать его или ее?" "Нет, Лиза не сказала мне, когда я спросила, какого пола она хочет ребенка", — Соня смотрела, как он закручивает несколько болтов, и рассеянно копалась в сумочке в поисках сигарет. — "У тебя все будет хорошо, Скалл? Я имею в виду, без меня". "Я и не ожидал, что ты в конце концов уйдешь", — стоя прямо, насколько это было возможно в тесном пространстве вагона, за которым они "наблюдали", он прислонился спиной к ящику, на котором она сидела, и криво усмехнулся, скрестив руки для тепла. — "Я знал, что такая жизнь тебе не понравится, так что сам факт того, что ты была здесь в самом начале, уже замечателен. Так что спасибо, сестренка, но дальше я сам". Она сдвинулась с места, достаточно сильно ткнув его носком сапога в ребра, чтобы он вскрикнул: "Серьезно, Скалл". "Я буду в порядке, клянусь", — каскадер поспешно поправил себя, потирая ушибленный бок. — "Мастер Лиам знает, что я могу сделать, и не паниковал, если мне понадобится помощь, он, пожалуй, лучший вариант. Так что вы не оставите меня без поддержки. Я уверен, что Крина не откажется рассказать тебе обо всем, о чем ты захочешь услышать в ближайшие годы". Выражение лица Скалла при разговоре о Сонином мастере во всем мистическом разрывалось между кислым раздражением и недовольным весельем. То, что воровка так хорошо ладит с этим старым дохляком, через некоторое время его несколько успокоило и раздосадовало. "Ну, а ты?" "...Что насчет меня?" — переспросила она, смутившись. Откинувшись на спинку кресла, каскадер стал перечислять на одной руке различных людей и вещи: "Ну, посмотрим. У меня пока все нормально, Татьяна поменяла место жительства и устраивается на новую работу, Арсений и Лиза, наверное, будут заняты ближайшие двадцать лет воспитанием своего маленького сорванца. А что насчет тебя? Ты действительно собираешься попытаться получить тот титул, который ты обещала Дмитрию много лет назад?" О каком титуле она говорила Дмитрию...? "Величайший в мире вор?" "Да... это", — размахивая рукой, с какой целью Соня была слишком растеряна, чтобы догадаться, Скалл продолжил в мягко кислом тоне. — "Если для тебя воровство — это то же самое, что для меня работа каскадером, то я прекрасно понимаю, почему ты не хочешь заняться чем-то другим. И что? Вот над чем ты собираешься пока работать?" ...это была неплохая идея. Возможно, Штормовое Облако предложила ее только в приступе ребячества, высмеивая мастерство и самоотверженность, которых действительно требовало такое дело, но если учесть, что она была помощником "Величайшего в мире киллера"? "...Ты пытаешься поддержать меня в краже вещей?" — спросила она вместо того, чтобы прокомментировать свою "детскую" жизненную цель, немного забавляясь тем, как изменились взгляды ее приемного брата. "Ты моя младшая сестра, которая поддержала меня в том, что я делаю то, что приносит мне радость", — сухо ответил Скалл. — "Даже если я делаю это так, что тебя это бесит. Например... от вмятин на железных перилах". "Я их заменила". На это он бросил на нее косой взгляд, ухмылка растянула одну сторону его рта: "И почему ты думаешь, что это оправдывает сам поступок...?" "...мафиозный этикет". "Правда?" "На острове Мафии можно разрушить все, что угодно... если только заплатить за починку", — сообщил ему его товарищ Облако, лишь немного смутившись от того, что знает и использует эту информацию. Например, дверь квартиры Ренато, которую, судя по всему, киллер заменил в течение часа после того, как воровка наконец-то легла спать той ночью. Скалл негромко присвистнул: "Что ж... удивительно предусмотрительно с твоей стороны". "Такое действительно случается только на острове Мафии". "И тут есть подвох". Соня фыркнула в насмешливом неодобрении, наконец-то прикурив сигарету, которую достала чуть раньше. "Ну...? Ответь, пожалуйста, на мой вопрос?" "Возможно", — в любом случае, это была всеобъемлющая цель, ради которой стоило работать. Было чем заняться, кроме серьезного изучения истории на предмет упоминаний об Аркобалено, I Prescelti Sette или о том, насколько история этого мира отличается от того немногого, что она могла вспомнить из жизни Рейчел. "... Хм..." — ответил брат, выглядя при этом слегка озадаченным. — "Ну... хорошо?" Она вздохнула и снова ткнула его пальцем в ребра, проигнорировав его протестующий писк. Иногда он все еще был таким болваном. CXC (понедельник, 2 октября 1967 года. Больница Святого Джулиана, остров Мафии). На самом деле, последний раз покидать Groβes Volksfest было спокойным делом. Она завела всего несколько друзей, мнение которых было ей действительно важно, так что короткое и милое прощание ее вполне устроило. На сообщение Дмитрия о том, что после Нового года она наконец-то официально "вернется", она получила полунедовольный, полублагодарный взгляд и нейтральный взгляд Галины. Присутствие Молнии в офисе Дождя удивило ее, но она предположила, что другая женщина-воровка, возможно, не захотела продолжать работу без присутствия Татьяны в основном мужском воровском сообществе, и это была достойная альтернатива, пока она не найдет новую группу. Ей все же удалось провести небольшую встречу с Бьёрном, и она поразилась тому, как он подрос и уже не выглядел потерявшимся подростком. Одетый в приличную одежду и лишь слегка нелегально работающий, он наконец-то выглядел как тот неуклюжий подросток, которым был. Исландец немного нервничал из-за того, что снова увидел ее, но, насколько воровка могла понять, это было скорее "желание произвести хорошее впечатление", а не просто неловкость от встречи с ней. Объяснение того, чем именно он может быть ей полезен, приятно отвлекло его, и она оставила его размышлять и планировать, как он это сделает, предупредив, что через три месяца он начнет работать ее 'лакеем'. Она действительно ненавидела это звание, но это было то, ради чего парень так старался. Бьёрн тоже выглядел вполне довольным. Внешне остров Мафии не сильно изменился. Но на более личном уровне произошли несколько тревожные изменения. В письме Татьяны не упоминалось о том, что Лиза находится в больнице на сохранении. Только то, что Арсений твердо решил не уезжать с острова Мафии до окончания беременности. "Я в порядке", — взрослая женщина начала, прежде чем Соня успела что-то сказать, с кривой ухмылкой на губах. — "Я попросила Таню не сообщать тебе об этом, чтобы ты не паниковала". Соня опустилась на кровать, чувствуя себя немного не в своей тарелке. Паника была бы хорошим предположением о том, что она будет чувствовать из-за этого, и это действительно описывало то, что она чувствовала сейчас: "Лиза, ты..." "Тата уже несколько раз спрашивала меня об этом, Соня", — Лиза успокоила ее, разглаживая одеяло, расстеленное на ее расширенной талии и ногах. — "Это происходит". Поморщившись от своего упрямства, воровка уселась поудобнее и окинула приемную мать взглядом: "Тебе удобно? Что-нибудь нужно?" "Знаешь, это довольно глупо, что ты с сестрой так любите суетиться вокруг меня", — махнув рукой на целую стопку модных журналов, вероятно, предложенных Татьяной для отвлечения внимания, и на довольно обжитое кресло рядом с ее кроватью, пожилая женщина покачала головой. — "Хотя я бы не отказалась от некоторых из твоих более фривольных книг, но я в порядке, милая". "А где Арсений, кстати?" — спросила Соня, мысленно пытаясь вспомнить названия книг, которые она сдала в хранилище на острове за последние два года. Их было бы проще взять, пока сестры не освободили хранилище, чтобы разобраться. "Вышел на обед, обещал принести что-нибудь с ветчиной", — Лиза поджала губы и бросила задумчивый взгляд на кресло, в котором, по мнению воровки, ее приемный отец устроился на время беременности. — "Жаль, что я не догадалась попросить кусочки ананаса перед его уходом". "Думаю, больница справится с фруктами", — предложила она, наблюдая за тем, как загорелось выражение лица старшей мафиози, когда она потянулась к телефону на прикроватной тумбочке. — "Что-нибудь еще?" "Еще немного, и я начну толстеть", — улучив момент, когда она сделала заказ на творог и ананас, брюнетка посмотрела на свою младшую приемную дочь более серьезно. — "Ну, как прошли твои каникулы?" "Хорошо, у Скалла все отлично, и он обещал приехать сюда на Рождество". "Я спрашиваю о тебе, милая, а не о твоем брате. Хотя, приятно услышать о нем немного больше, чем его сообщения типа "у меня все хорошо, в какой бы стране ни было очень жарко или холодно"". "...Я напомню ему, чтобы он писал больше, когда поеду за ним", — она неловко пообещала. "Я сама это сделаю, когда увижу его", — весело возразила Лиза. — "А ты?" "Я решила, что у меня не получается собирать информацию, и решила, что Бьорн справится с этим лучше, чем я", — воровка начала нерешительно, но была ободрена ее согласным кивком. — "Я... вероятно, собираюсь посетить бал в Вонголе прямо перед Рождеством, так что, возможно, мне удастся отвлечь Татьяну на день или два". "Я рада это слышать". Терпкий комментарий вызвал у Сони смех: "Возможно, я разозлила Триаду этим летом". Это явно удивило Лизу, и женщина слегка нахмурилась: "Возможно?" "Я не знаю, чего они хотели, нужна ли им была я или просто кто-то, на кого я подхожу по профилю. Я дам тебе знать, когда выясню это". "Хм... странно", — заметила старшая женщина, но сделала движение, чтобы она продолжала, не объясняя, почему она считает это странным. "Скалл высказал предположение о том, почему я не являюсь типичным Классическим Облаком, которое может оказаться верным. Если я или мы когда-нибудь найдем другого пользователя Классического Облака, чтобы сравнить нас", — воровка не была уверена, нравится ли ей эта идея, но нравиться ей это или нет, на самом деле не должно влиять на то, так это или нет. — "Он был прав насчет моей Поляризации Бури, даже если его рассуждения были довольно... глупыми". "Арсений не будет подходить в качестве другого Облака?" "Он не активен", — она пожала плечами, не понимая, почему ее приемный отец не интересуется Пламенем. Не погружаясь в этот ящик Пандоры, он оставался в основном тем же человеком, не преувеличивая свою "облачность", но это также означало, что он был немного уязвим для пользователей Пламени Предсмертной Воли. Это был личный выбор, поэтому она не стала пытаться заставить его изменить свое мнение. "Хотя это и интересно, но это не совсем то, что я хотела узнать", — Лиза прервала свои мысли и строго посмотрела на приемную дочь. — "А как у тебя лично дела?" "...У меня появился друг? Очень раздражительную, старую бабу, подругу?" "Намного лучше, милая. Продолжай".