Хоть и тыщу лет как отпустило Хоть две тыщи лет уже не слушаю Земфиру Солнце, так же я краснею при тебе, как Гром Задира Всё ещё краснею при тебе, как Гром Задира Хоть и тыщу лет как отпустило Хоть две тыщи лет уже не слушаю Земфиру Солнце, так же я краснею при тебе, как Гром Задира Всё ещё краснею при тебе, как Гром Задира
— Анна-семпай, Вы с Йо-семпаем уже уходите, так скоро? Как жаль! Задержитесь ещё хотя бы на час, пожалуйста-пожалуйста-пожалуйста! Всё равно Йо-семпай разговаривает с братиком… А я пока познакомлю Вас с Дамуко-кохай, девушкой братика. Этот засранец ни разу за вечер даже не подошёл к ней, и она, бедняжка, маялась одна. Хоть Вы составьте ей компанию напоследок! Она ведь не виновата, что братик — безнадёжный грубиян! — Пирика поймала Анну в гэнкане, когда девушка обувала свои гэта, желая просто выйти на улицу и вдохнуть полной грудью нормальный не душный и тяжёлый, с запахом алкоголя, воздух, послушать тишину весеннего вечера и безмолвие звёзд, словом, просто отдохнуть впервые за весь тяжёлый и суетливый, кажется, бесконечный, вечер. — Никуда я не ухожу пока, просто хотела выйти на воздух, подышать. Да, я тоже не прочь поболтать с Дамуко-тян… — устало проронила Кёяма. — Спасибо-спасибо-спасибо, Анна-семпай! Я сейчас позову Дамуко! Только дождитесь её, хорошо? Она просто очень-очень скромная и робкая, сама ни за что в жизни не подойдёт к Вам… — попросила северянка. — У, ну надо же… — то ли удивлённо, то ли насмешливо-саркастично, тихонько выдохнула Анна с лёгкой улыбкой. Вспомнились слова Хорокея о том, что никому не нравятся скромные недотроги-монашки. Пирика затерялась где-то среди пёстрой толпы, оставив Анну в одиночестве. Кёяма сразу принялась напряжённо вслушиваться: чуть поодаль от неё о чём-то увлечённо разговаривали Йо и Хоро, и блондинке это совсем не нравилось. Кёяму пугало и настораживало это братание парней. Один отвергает её с завидным постоянством, другой в это время распускает руки. Отлично спелись, ничего не скажешь! Вскоре, продираясь сквозь толпу, с переменной уверенностью к блондинке подплыла синяя макушка подруги. Пирика за руку тащила другую, темноволосую, девушку. — Анна-семпай, познакомьтесь: это Дамуко-кохай! — Юсуи подвела к подруге миниатюрную хрупкую и с виду пугливую девушку, которая робко уставилась в пол, явно теряясь перед Кёямой. В светловолосой голове возникло желание подбодрить Дамуко. Бедняжка, как же ей не повезло спутаться с Хорокеем! Она ведь и не догадывается, поди, какой паршивец её парень, как и все влюблённые малолетние дурочки, души в нём не чает, пока он развлекается с портовыми шлюхами. И ведь Йо тоже наверняка будет… Направление, которое принял поток мыслей в сознании Анны приняло ну совсем уж не весёлый оборот. — Дамуко-тян, пойдём на улицу, поболтаем о том, о сём, м? Пока наши мальчики увлечены друг другом, что скажешь? Пойдём-пойдём, уверена, нам будет, о чём почирикать! — с этими мягкими словами Кёяма, ласково, словно Куробе была хрупкой фарфоровой куклой, увлекла брюнетку в гэнкан, а оттуда вывела на улицу. Хоро краем глаза успел выхватить из происходящего вокруг суетливого движения исчезающие в гэнкане фигуры Анны и Дамуко. Чёрт… И когда эти две успели спеться?.. Это нехорошо, очень нехорошо.***
— Анна-семпай, я так рада наконец-то с Вами познакомиться! Хоро-Хоро смотрел на Вас с таким обожанием весь вечер! Знаете, мне, если честно, почему-то кажется, что Вы ему понравились… Я бы хотела быть такой, как Вы, хотела бы так же ему нравиться… — с детскими непосредственностью и простотой выдохнула Дамуко в темноту прохладного вечера, куда вышли девушки. Не столько слова Куробе, сколько искреннее и независтливое восхищение, с которым брюнетка говорила эти слова, заставили Анну смутиться и растеряться. — Ты… Ты чего такое го… говоришь, а? Это же твой парень, ты, разумеется, нравишься ему больше любой другой девушки, глупая! — всплеснула руками руками озадаченная блондинка. Конечно, Кёяма не могла не признавать справедливость слов и чувств спутницы, но признавать нельзя было, да и не хотелось почему-то… — Анна-семпай, — вдруг на удивление твёрдо и серьёзно проговорила Куробе, — наши с Хоро-Хоро отношения уже не… не те, что были когда-то, и… и я видела, как он на Вас смотрел… Он и на меня когда-то смотрел таким жаждущим взглядом… Когда-то… Но со временем мы… мы стали всё сильнее отдаляться друг от друга, а потом… В конечном итоге, его семья перебралась в Токио, и мы стали, конечно, созваниваться, но это… Это всё равно не то, понимаете? Он закончил учёбу, стал мотористом, и начал уходить в многомесячные рейсы. Хоро-Хоро ходил в другие страны и на другие континенты, а я… а я осталась на Хоккайдо, пока он путешествовал по миру. Конечно, я знаю, что он ни одну шлюху в портах не упускает. Да и я устала уже с ним скандалить, доказывать свои чувства, разбиваться о его равнодушие… Я не собираюсь держать его. Пусть делает, что хочет и с кем хочет, мне без разницы. Я просто больше не могу. Пожалуй, наша с ним встреча по жизни была ошибкой. Я совсем не… не буду против, если Вы захотите с ним общаться и, возможно, построите отношения… Правда, мне он не нужен. Я догадывалась, что Хоро-Хоро предложил мне встречаться просто из жалости. Возможно, я повелась на его доброту, и правильно было бы прислушаться к знакам, которые окружали меня… Ведь всё было против нас… Его сестра, — Пирика, — она недолюбливает меня, я видела это, но подумала, что она просто привыкнет со временем, и всё наладится, но вот уже прошло много лет, много лет, но ничего не поменялось… Думаю, нам нужно расстаться с ним… Ведь дальше только тупик взаимной ненависти и усталости, которые ни к чему не приведут. Нужно разрывать отношения, пока у нас ещё есть шансы найти своё счастье в ком-то другом… Всё-таки, нет ничего хуже отношений из жалости. После них чувствуется такое опустошение… Всё теряет смысл, и исчезает куда-то вся вера в лучшее, просто не хочется больше обманываться, ведь… ведь с парнями будет одно и то же… Всем нужно одно и то же… Только секс, только красивое личико и хорошее тело… — тихонько проговорила Дамуко с печалью в нежном голоске. Анна вздохнула. В словах спутницы скользила такая хрустальная проникновенная печаль, что даже собранная обычно Анна прочувствовала звенящую грусть Дамуко, что нашла [грусть нашла] отклик в душе блондинки. Кёяма поспешила перевести тему и спросила о планах Куробе на будущее. Брюнетка с энтузиазмом и воодушевлением ответила: — Я всегда мечтала поступить в Токийский Университет на специальность архитектора, но… — «Но»… что? — с жадным любопытным вниманием подхватила блондинка. — Но родители не хотят меня отпускать в большой город. Они считают, что здесь со мной случится что-то плохое… Папа не доверяет Хоро-Хоро и даже слышать о нём не хочет… Так что получается, я буду жить на Хоккайдо, если только не случится какое-нибудь чудо… — расстроено выдохнула брюнетка. — Я же учусь здесь, и всё со мной нормально… И у тебя тоже всё будет хорошо, не придумывай проблемы! Просто постарайся не бояться, поверь, что у тебя всё получится! Тем более, что я не дам тебя в обиду, ясно? — Анна и сама не понимала, почему так несвойственно для себя чувствовала потребность поддержать и подбодрить эту девчушку. В любых других обстоятельствах холодная и слегка высокомерная блондинка мысленно нарекла бы брюнетку «ничтожной растяпой» и просто забыла. Но сейчас Кёяма даже захотела обнять Дамуко, и Анне неясно было, почему возникло подобное несуразное и слегка противоестественное желание. «Ерунда… Мне просто знакомы чувства, которые эта бедняжка испытывает…» — мысленно махнула рукой Кёяма, решив больше не забивать голову подобными глупостями, но… — Дамуко… — тихий оклик блондинки мягко раздался во мраке ласкового вечера. В такой бы у костра сидеть и ловить поднимающиеся от костра искорки… — М? — отозвалась Куробе. — Можно тебя обнять?.. — сердце Анны от быстрого ритма чудом не выскочило из груди. — Д-да?.. — испуганным голоском выдохнула Куробе, то ли соглашаясь, то ли спрашивая. От удивления Дамуко взяла не ту интонацию, какую собиралась изначально, и получилась вопросительная. Анна тихонько улыбнулась, сама не понимая, чему, и осторожно и нежно заключила брюнетку в бережные объятия. Куробе была такой миниатюрной и хрупкой, что хотелось её защищать от всяких мудаков вроде Хоро. Кёяма прижала тёмноволосую голову к своей груди и погладила чёрные блестящие волосы спутницы вечера. Отпускать совсем не хотелось, но нужно, потому что мальчики и Пирика уже начали обращать внимание на, судя по всему, не трезвых девушек, слишком долго обнимающихся под раскидистой липой. — Злючка-а, не пора нам домой? — ласково позвал в темноте расшатано-пьяным голосом Йо. Кёяма с негодующим шипением отпустила ни живую ни мёртвую Дамуко, напоследок прижав к себе девушку и тихонько шепнув: — Прости, мне пора уже… Дашь номер? Может, мы могли бы встретиться как-нибудь… Поболтали бы за мороженым или кофе о том о сём и о твоём поступлении в Токийский? — Д-да, хорошо… — тихонько проронила Дамуко. И почему личико так мякго припекло волной тепла?.. Анна испустила выдох и, угомонив охватившую дрожь, нехотя поплелась к молодому человеку, стараясь ступать твёрдо и стремясь трепетно сохранить каждую крупицу этой зыбкой подрагивающей нежности, что мягким наваждением таяла дрожью в руках Анны и тлела тихими искорками звёздочек в золотом взгляде. Может, и не так плохо прошёл этот бесконечный день? Определённо, не так плохо прошёл этот бесконечный день.***
— Ну что? О чём вы чирикали с Дамуко-тян? — спросил Йо, укрывая Анну мягким карим взглядом, в котором весело и задорно таяли озорные искорки. — Какая разница? Я же не спрашиваю у тебя, о чём ты разговаривал с этим засранцем-мудилой и какого чёрта вообще пожимал ему руку! Вот и ты не спрашивай о том, как и с кем я общаюсь! — испуганно рявкнула девушка подрагивающим от волнения и растерянности голосом. — М-м-м… Ла-адно-о… А могла бы вообще-то… Я бы с радостью ответил тебе, что Хоро, вообще-то, отличный парень, и очень че-честный, между прочим! Он передал тебе свои извинения и попросил простить его. Сказал, что всё понимает, понимает, что не имел права так с тобой обращаться, просто алкоголь ударил в голову, и сам не понимал, что делает… А ещё он моряк, и как раз вернулся из рейса, где у него долго не было… ну… кхм… этого… а тут он увидел тебя, и ещё алкоголь… И… Ну, в общих чертах понимаешь мою мысль?.. — Йо, у него девушка была там же! Что-то я не заметила, чтобы он больше пяти минут провёл рядом с Дамуко! А бедняжка, между прочим, очень любит этого козлёнка, и мне искренне её жаль! Ты только представь, каково ей… Каково знать, что человек, которого ты любишь, в очередном рейсе спит с какой-то шлюхой в очередном порту, пока ты обливаешь слезами какую-нибудь плюшевую херню, которую он для тебя выиграл в тире! А ты ещё оправдываешь его, жмёшь этому ублюдочному сукиному сыну руку! Да… Да как это вообще можно?! Тебе плевать, что он изнасиловал твою девушку?! — Анна уже дрожала от негодования и возмущения, почти срываясь на визг. — Анна… Тише, пожалуйста, Анна… Не нужно так кричать, прошу… — осторожно и даже робко выдохнул Асакура. — Прекрасно, Йо! Ублюдочность и моральное уродство передаются воздушно-капельным путём, раз ты пообщался с этим козлом, и теперь мне рот затыкаешь?! — Видимо, не только это, но и истеричность… — тяжело и тихо выдохнул парень, — Анна, мы ведь не встречаемся… Кстати, Хоро очень рад был узнать, что мы с тобой не встречаемся, потому что он волновался, что изнасиловал мою девушку, потому что он правда очень честный и добрый парень… — Вот именно, Йо! Мы даже не встречаемся, а ты уже решил, что можешь вот так запросто целовать меня! И с чего ты вообще взял, что я бы хотела отдать свой первый поцелуй именно тебе, а? Господи, все парни одинаковые мудаки! — с каждым словом Анна распалялась всё сильнее, беря всё более высокий тон в запале самых оскорблённых чувств. А Йо понял, что ему уже незачем знать, о чём разговаривали между собой Кёяма и Куробе… Но всё же, догадываясь, что упустил что-то важное в этом разговоре девушек, Йо, однако, спросил: — Анна… О чём вы говорили с Дамуко? Почему ты не хочешь мне говорить? — Асакура мягко приобнял подругу за талию, притянув к себе, чтобы заглянуть в золотистые глаза, которые Кёяма отвела под напором молодого человека. — Потому что, — тихо буркнула Анна. — Скажи… — Йо был слишком близко. Среди прохлады тёмного вечера Анна ощущала обжигающее тепло его горячего тела и дыхания… На собственных губах?.. Что?.. Когда Йо её поцеловал?.. И почему она не наслаждается и не старается сохранить в памяти каждое мгновение?.. Почему плотно сомкнула холодные и равнодушные, словно из камня вырезанные, губы?.. Неужели настолько прониклась печалью новой знакомой?.. Или просто обижена, что Йо не посчитал нужным отстоять её честь и набить лицо синеволосому уроду, а вместо этого просто заобщался с ним? Ещё и растрепал, что они не встречаются на самом деле. Да… Да это просто какой-то сюр!.. Анна оттолкнула друга от себя и насилу остановила в полёте собственную левую до того, как ладонь оставила обжигающий поцелуй на щеке молодого человека. — Анна… Что на тебя нашло?.. Неужели я чем-то обидел тебя?.. — поражённо выдохнул молодой человек, бестолково хлопая глазами. — Мне… Мне нужно разобраться в себе, и отдохнуть от всего, Йо. На это потребуется время, но сколько — я не знаю. Надеюсь на твоё понимание… — ответила Кёяма, сама не веря в то, что говорит. — Да… Да, конечно, я… я понимаю, Анна… Прости… Я не готов пока предложить тебе встречаться, поэтому ты права, нам нужно взять перерыв в общении, чтобы разобраться в своих чувствах… — тихо и словно пристыженно, выдохнул Асакура, вдруг отходя от Анны на пару шагов в сторону, — но проводить до дома можно? — Проводи, но потом мы делаем перерыв, — печально-строгим эхом отозвалась Анна. Молодые люди шли молча, каждый погружённый в свои мысли. Девушка пыталась разобраться и устаканить свои впечатления от событий угасающего дня. Йо — понять, чем обидел подругу, и как ему теперь извиниться. Хотя, наверное, никак здесь не извинишься… А за что? За невзаимность? За кокетство из жалости? Нет, здесь нет виноватых… Остаётся уповать, что они оба это понимают и когда-нибудь помирятся…