Вспомнить всё: Хао потащил брата проходить медосмотр для оформления морского паспорта, и в первом кабинете на своём пути Додзи знакомится с Анной, которая работала терапевтом в Городской больнице Токио. И Хао, и Анна остались не в восторге друг от друга, что подтвердилось завязавшаяся словесная перепалка, в ходе которой Хао наговорил разных грубостей девушке, вследствие чего Йо вознамерился в конце этого дня позвонить Анне и извиниться. Покинув кабинет терапевта, братья направились на сдачу анализа крови из вены. Вот там-то и выяснился факт истерического страха Йо сдавать кровь: у молодого человека случилась паническая атака, и Хао не придумал ничего лучше, чем вернуться к Анне и попросить её о помощи, наплевав на собственную гордость. Кёяма пожаловала Хао таблетки с седативным действием, наказав дать их Йо, который после своего героического сопротивления брату очень сильно вымотался и потерял сознание. Но уже в машине по дороге домой в Окутаму…
— Что-то ты очень угрюмый, аники… Мы сидим в машине уже десять минут и молчим… Всё нормально? — слабый голос очнувшегося Йо с заднего сидения развеял задумчивое молчание, довлевшее в салоне, как сгущающиеся грозовые тучи в душном плотном небе над городом. Хао вздохнул и, трогаясь с парковки больницы, ответил с тяжестью вины на душе:
— Йо, малыш… ты меня так напугал… Прости меня, отото… Нечасто это говорю, но сегодня я был просто бакланом, упёртым бараном, прости меня. Я так испугался, меня до сих пор колотит… Я… я тут думаю над словами Анны-сан… Она права. Раньше я не понимал этого, но…
— Какими словами аники? Причём тут Анна? — непонимающе пролепетал Асакура.
— Когда… Когда у тебя случилась паническая атака, я очень испугался, и побежал к Анне-сан. Ты потерял сознание, и вряд ли слышал и понимал наш разговор. Анна-сан дала мне успокоительные для тебя. Сказала, чтобы ты принял их, когда очнёшься. И ещё… и ещё она сказала, что чтобы заниматься сексом большого ума не нужно. Но забота и любовь — это гораздо сложнее, и я только сейчас понимаю её правоту… Я сказал ей, чтобы она не оставляла телефон без внимания, потому что ты позвонишь. Вот об этом я и думаю. Прости меня, отото. Если бы я вовремя послушал тебя, и отвёз домой, этого можно было избежать. Мне так жаль, малыш… Я… я правда испугался. Ещё и твои слова о том, что умираешь, что у тебя инсульт… Пожалуйста, прости меня, солнышко… Я такая бестолочь… — Хао говорил тихо и сбивчиво, явно волнуясь, словно переживал свою тревогу за брата заново, только сейчас к этому страху добавлялось искреннее раскаяние, которое разбивало Хао изнутри, заставляя его голос дрожать и прерываться.
— Не… не надо так говорить, аники. Ты не бестолочь, ты просто не знал, что со мною такое может случиться, да вообще никто не знает об этом, кроме Анны, Манты и моих родителей… О таком как-то не хочется заявлять на всю округу… Прости, что не сказал, что заставил тебя переживать… Мне… Мне правда жаль Хао, я должен был сказать, просто… Я испугался, что ты станешь иначе ко мне относиться… Йо боится сдавать кровь, — это же… это же так жалко и слабо… Тут любой человек будет смеяться, даже брат, тем более, такой, как ты… Прости. В начальной школе надо мной смеялись, дразнили меня «снежной неженкой» за мою бледность при виде крови, вот я и подумал, что… такой человек, как ты, имеющий за плечами насыщенный жизненный опыт, точно не обрадуется, когда узнает, какой слабый и жалкий у него брат… — тихо и взволнованно пролепетал Йо, задумчиво уткнув глаза на пасмурное небо из окна машины аники.
— Солнышко, ты такой дурик… Ну как, как я могу так подумать?.. Ты мой отото, я люблю тебя таким, какой ты есть, и не важно, что тебе плохо когда берут кровь… Ты такой дурашка… Мне всё равно, чего ты боишься. Крови, мышей, змей, — не важно. Если это твои страхи, я не буду смеяться или осуждать. Малыш, я хочу любить тебя таким, какой ты есть, со всеми страхами, даже смешными и нелепыми, понимаешь?.. Давай больше не будем ничего скрывать друг от друга, хорошо?.. Если бы я знал, что ты боишься крови, не стал бы злиться и раздражаться от твоих просьб уехать. Мне-то казалось, что ты просто пытаешься надавить на жалость, чтобы я отвёз тебя домой… Но у истории нет сослагательного наклонения, и что было, то было. Я уже допустил это всё, — тяжело-задумчиво выдохнул Хао.
— Зато с Анной познакомился, — справедливо заметил Йо, не уверенный, впрочем, что Хао считает это плюсом.
— Угу… Знаешь, отото, я начинаю понимать, что у тебя хорошая девушка. Я бы и сам с такой не прочь заобщаться… Красивая, умная, строгая и цену себе знает… Как Миине, только ещё и острая на язычок…
— Да не девушка она мне, аники! Анна — просто моя подруга! — всплеснул руками Йо.
— Конечно, не девушка. Ты уже занят. Ты — мой парень, и я никому тебя не отдам, отото, — со смешинками в голосе согласился Хао.
— Неужто вы с Анной поладили?.. А сначала-то готовы были друг другу в горло вцепиться… — весело заметил Асакура.
— Сначала — да, но я тебе верил, и если ты говорил, что Анна-сан — добрая девушка — значит, так и есть. Поэтому, когда ты откинулся из реальности, я обратился за помощью к Анне-сан, — прокомментировал Хао.
— Ты теперь всегда будешь называть её «Анной-сан», аники?.. Получается, когда я оказался в ауте, ты пошёл у Анне за помощью? — озорно, но довольно, отозвался Йо с заднего сидения.
— Так всё и было, отото, но, раз уж мы оба, живые, здоровые и в сознании едем домой — значит, я всё сделал правильно. Анне-сан приятнее, когда к ней обращаются с уважением, разве нет? Я просто хочу сделать ей приятно, и не важно, что она не слышит меня, — с ласковой усмешкой отозвался Хао.
— Ещё раз назовёшь её «Анной-сан», я начну ревновать, аники… Ревновать девушку к своему парню-гею… Боги… В кого я с тобой превращаюсь, аники?.. — смеясь, выдохнул Асакура, добавляя, — кстати, раз уж ты познакомился с Анной, самое время познакомить меня с Миине!
— Это жестоко, отото. Жестоко и мелочно. Хочешь поставить меня на своё место?.. У-у… Так вот какой ты на самом деле, малыш… Ладно, вы с зайкой оказываете массированный обстрел по моему мозгу с этой просьбой, поэтому, понимая, что вы от меня не отстанете, так и быть познакомлю. ОПГ какое-то организовали против меня… Я об этом пожалею… — страдальчески вздохнул Хао.
— Не переживай, мы просто будем иногда обсуждать, какой ты милый и что подарить тебе на день рождения. А вот с Анной ты, наверняка, будешь говорить о моих косяках, так что тебе вообще грех жаловаться! Жертва в этой ситуации — я! — смеясь, ответил Йо.
— Отото, — позвал Хао.
— М?
— Мне так спокойно, когда ты со мной и смеёшься. Пожалуйста, никогда больше не пугай меня так, хорошо?.. — умиротворённо ответил Хао.
— Да, аники. Мне тоже спокойно и тепло с тобой.
— Даже когда я к тебе пристаю? — осторожно спросил Додзи.
— Ты всё думаешь о словах Анны? Они глубоко тебя впечатлили, кажется… — задумчиво заметил Йо, добавляя, — да, аники, даже когда ты ко мне пристаёшь. В такие моменты я чувствую себя чем-то важным для тебя. Чувствую, что нужен тебе, и мне хорошо от этой мысли… Ког… Когда ты говорил Анне про туалет… Я кое-что понял для себя, аники… — Йо говорил сдавленно и осторожно, неуверенно, словно прощупывая почву в какой-то болотистой местности, где каждый шаг мог обернуться уходом вниз.
— Нет. Не продолжай мысль, Йо. Я понял, что ты намерен сказать. Я не хочу растлевать своего брата. Это неправильно, мерзко и аморально. Пожалуйста, давай закроем эту тему и больше не будем к ней возвращаться?.. — мрачно ответил Хао. Ему было трудно отвечать, он не хотел говорить с братом о своей жажде, об этом невыносимом желании, которое сводило с ума. Кто знает, может, Додзи просто не хотел показывать Йо свою уязвимость, или же не желал пугать его?..
— Но ведь сам только что сказал, что ты мой парень! А пары регулярно занимаются… — Йо мягко замолчал, не находя в себе сил и смелости закончить предложение.
— Чем занимаются? — зацепился за слова брата Хао.
— Ну… Ты понял, что я имел в виду, аники! — смущённо ответил Асакура, чувствуя, как припекло лицо.
— Малыш… Ты не можешь вслух произнести слово «секс», и при этом просишь меня о таком?.. Я не понимаю тебя, солнышко… Но это не так важно, потому что мой ответ не изменится. Нет, Йо, я не буду совращать своего младшего брата, — выдохнул Додзи.
— Так дело в том, что я младше тебя? — спросил Асакура.
— Нет, конечно, Йо! Ты меня вообще слышишь? — Хао начинал раздражаться. Отото его отчаянно не желал понимать или не желал понимать, и это расстраивало Додзи.
— А в чём тогда? В том, что я тебе не нравлюсь, да?! В том, что тебе нравятся Миине и Анна?! — это говорил не Йо, это говорили накопленные желчь, страхи и ревность, отчаяние и тоска из-за недостатка нежности брата.
Хао остановил автомобиль, плавно съехав на обочину. Асакура почувствовал лёгкий страх, а сознание заполонили десятки вопросов, большинству из которых суждено было остаться без ответов. Додзи резким порывистым движением открыл свою дверь и, коротко бросив рычащее «Выходи», покинул автомобиль сам, растворившись в сгущающихся слепых сумерках. Йо судорожно выдохнул и вцепился в кофту, которую держал в руках, закрывая глаза. В темноте и одиночестве Йо испытывал липкий, разъедающий изнутри страх. Такой аники пугал своей непредсказуемой вспыльчивостью. Голову и грудь теснили тревога и страх, вопросы «куда пошёл аники, неужели он оставит меня здесь?» оставались без ответа две, пять, десять минут. Хао не возвращался. На междугородней трассе уже включились фонари, в тёмном небе зажглись холодные и равнодушные, будто насмешливые, звёзды, а Додзи всё не было… Тогда Йо понял, что ждать возвращения нет смысла, и надо бы уже набраться смелости и шагнуть во мрак вечера, что бы его там ни ожидало… Вслушавшись в биение собственного сердца, которое отчётливо раздавалось в голове, Йо сцепил зубы и с надеждой, что это просто тест на психологическую устойчивость, покинул машину вслед за братом, чтобы…
Он возник из ниоткуда так стремительно, что Йо даже не сразу сообразил, что творится. Плотная и влажная в преддверии дождя, темнота, едва-едва рассекаемая тусклыми фонарями с дороги, которые позорно и неизбежно проигрывали этот обречённый поединок света и тьмы, не сумела скрыть личность человека, мягко подлетевшего сзади. Слишком отчётливо и очевидно звучал в безликом мраке лёгкий аромат корицы, слишком узнаваемо и уверенно-бесстыдно двигались крепкие знающие руки, обняв Асакуру за поясницу. Никто больше не обладал такой аномальной температурой тела… Но эти наблюдения обрадовали и расслабили Йо только в первые мгновения этой сюрреалистичной ситуации. Асакура, замерев от страха, не смел подать голос и просто напряжённо ощущал, как брат терзает его шею слишком настойчивыми поцелуями-укусами, пока горячие руки нагло гуляют под футболкой Йо, но в этих движениях не было привычной ласковой нежности; напротив — они [движения] отдавали такими чуднóй грубой порывистостью и какой-то животной нетерпеливостью. Когда же кто-то (а это точно не мог быть добрый и ласковый обычно аники) прижался бёдрами с чем-то выпирающим к Йо, у Асакуры душа ушла в пятки. Сердце сковал ледяной страх, а дыхание спёрлось от накатившей паники. Молодой человек дёрнулся, порываясь вернуться к спасительной машине, но таинственный незнакомец во мраке обхватил Асакуру крепче, давая понять, что никуда не отпустит.
— Ты же чувствовал меня, малыш, правда? — обожгло чьё-то дыхание ухо, вызывая волну обессиливающих мурашек по всему телу Йо и одновременно снимая всё то болезненное настороженное напряжение, охватившее Асакуру с того момента, как покинул машину и вышел в вязкий мрак.
— Хао… За… Зачем это представление?.. Я… я очень испугался!.. Я думал, что… — с облегчением и радостью выдохнул Йо.
— Больше не говори, что не нравишься мне. Лучше вышвырни эту хрень из своей глупой головы, малыш, иначе в следующий раз я возьму тебя, чтобы доказать обратное. Мой стояк — лучшее опровержение твоим словам. А теперь ступай в машину и постарайся забыть последний час своей жизни. Я не шутил, когда говорил, что вспыльчивый…
Молодые люди вернулись в машину и продолжили путь в Окутаму сквозь ночной мрак. Первое время после возвращения в авто оба молчали, но ровно до тех пор, пока…
— Нет, я так не могу! Объясни, зачем это представление? Думаешь, я бы не понял, скажи ты просто «Йо, ты ошибаешься»?.. — первым сдался Асакура.
— Не понял. Ты бы не поверил мне, малыш, я просто прибегнул к действенным методам воспитания в надежде, что это станет тебе уроком, — спокойно отозвался Хао ровным тоном, сбавляя скорость при въезде в черту Окутамы.
— Да я до смерти испугался! Не делай так больше, аники! У меня чуть инсульт не случился! — захлебнулся возмущением Асакура.
— Второй за день?.. — мягко улыбнулся Хао.
— Да с тобой сто за минуту словить — нечего делать… — проворчал Йо.
— Надеюсь, нам не придётся к этому возвращаться, малыш?.. Мне самому не понравилось лапать своего отото… Чувствовал себя озабоченным маньяком-педофилом — вздохнул Хао.
— Нет, объясни мне, аники, в чём проблема, если я тебе нравлюсь, а родство мы не берём в расчёт… — настойчиво-капризно спросил Йо.
— Блять, ты угомонишься сегодня, отото?.. Я не буду тебя трахать не потому что ты недостаточно хорош и не потому что мы братья, Йо. Я не хочу этого делать, потому что это аморально и потому что ты будешь моим подчинённым, а примешивать к рабочим отношениям секс я не хочу. Всё, тема закрыта, — сердито-устало прорычал Хао.
— Хорошо, придётся воспользоваться помощью друга, раз уж собственный брат послал… Надеюсь, Хоро мне не откажет… — грустно всхлипнул Йо.
— Не устраивай детский сад, Йо. Ты хочешь переспать со мной, а не с голубым опоссумом, и говоришь это в надежде добиться моей ревности. Это слишком примитивная провокация, малыш. Тебе ещё учиться и учиться… — спокойно отозвался Додзи с лёгким разочарованным недовольством в своём скучающем тоне.
***
Спустя двадцать минут. Дом Хао Додзи в Окутаме.
Йо с удовольствием бы принял приглашение брата выпить молока на кухне, если бы не одно не самое приятное дело, тянувшее за душу…
— Не отвечает… — констатировал Асакура с напускной мрачностью.
— Жди ещё, должна ответить, я говорил ей, что ты позвонишь, — отозвался Хао.
— И кто тебя просил, аники?.. Может, я передумал. Может, я лишний раз убедился в своей правоте… Убедился, и пропали необходимость и желание звонить ей… И вообще, разве ты не должен быть на моей стороне, аники?.. Я же твой парень! — возмущённо-сердито всплеснул руками Асакура.
— Малыш, я не собираюсь лезть в ваши разборки, предпочитаю придерживаться нейтралитета, но считаю, что ты будешь жалеть, если уйдёшь в рейс, не попрощавшись с девушкой. Да и вообще, это не по-мужски, отото… Такое ощущение, что ты боишься собственную девушку… — устало отозвался Хао.
— Она. Мне. Не. Девушка.
— Хорошо, малыш, тебе твоя не-девушка перезванивает… — спокойно проговорил Додзи, лаская Матамуна.
Йо нерешительно посмотрел на экран своего телефона, сотрясающегося в пляске входящего вызова от контакта с именем «
Любимая злючка🖤» и, кинув последний нерешительно-испуганный, пронзённый сомнением, взгляд на брата, ответил:
— Анна… Привет… Как у тебя дела?
— Привет. Нормально. Я бы задала тебе тот же вопрос, но не хочу снова получить обвинения в том, что сую нос в чужую жизнь, если понимаешь, о чём я… — холодно-скучающее равнодушие окатило Асакуру из динамика. Казалось, даже корпус телефона покрылся морозным инеем из-за ледяного равнодушия, исходящего от подруги.
— Зд… Здорово… Я… я рад, что у тебя всё нормально… — пролепетал Йо, желая как можно скорее завершить незадавшийся разговор, и готовый уже положить трубку под предлогом того, что у Матамуна схватки, послал взгляд утопающего брату. Хао красноречиво поднял кулак, и Асакура порастерял желание завершать не начавшийся разговор.
— Йо, что ты хотел? Просто промямлить мне что-то в телефон? Если да, то можем завершить разговор. У меня нет на это времени. Я вернулась с ночного дежурства и мечтаю уже лечь спать, поэтому, если это всё, что ты хотел, я пойду. Меня ждёт Хоро-Хоро… Доброй ночи, — скучающе-сердито завершила разговор Кёяма.
— Че… Чего?! Какой ещё Хоро-Хоро?! В смысле он тебя ждёт?!.. — опешил Асакура.
— В смысле ждёт, когда я ему… А знаешь, это не должно тебя волновать, Йо, как и меня не должно волновать, как и с кем общаешься ты. Дружба дружбой, а личная жизнь у каждого своя, — так, вроде, ты мне тогда сказал?.. — с милой улыбкой проворковала Кёяма.
— Да… да, кажется, так… — растерянно пролепетал Асакура, но, поймав выразительный и сердитый взгляд Хао, лихорадочно и сбивчиво добавил:
— Я… я вообще-то… Анна… Я… я звоню, потому что хочу попросить прощения и сказать, что был не прав… Прости меня, пожалуйста…
Хао осторожно убрал Матамуна с коленей, чтобы подняться с места и, подойдя к Йо, что-то прошептать ему в свободное ухо. Асакура кивнул брату и вернулся к разговору с подругой, добавляя к извинениям:
— И ещё, Анна… Тут Хао приглашает тебя выпить кофе, если будет время и желание… Что скажешь?..
— Хао приглашает или ты? — с присущей ей прямолинейностью, выдохнула Анна.
— Хао подсказал, я приглашаю, — ответил Йо.
— Хорошо. Если он тебя отпускает, я согласна, если буду свободна в этот день. В какое кафе и когда? — уточнила девушка.
— М-м-м… Послезавтра часов в шесть ты свободна?.. Это будет мой предпоследний день…
— Хорошо. Послезавтра в шесть. Зайдёшь за мной? Адрес сейчас скину, — отозвалась Анна спокойным и даже радостным голосом.
— Спасибо, Анна. Доброй ночи, отдыхай и высыпайся, — с улыбкой проговорил Йо, но, стоило парню вспомнить кое-что настораживающее в разговоре с подругой, как улыбка исчезла сама собой, уступая место непониманию и обеспокоенности.
— Ну как прошло? Вроде всё неплохо, раз уж вы договорились о встрече? Что тебя тревожит, отото?.. — мягко поинтересовался Хао.
— Ну… Наверное, ничего, но… — замялся Йо, не понимая, радоваться за подругу или же уступить место честным и искренним чувствам.
— Что не так, малыш? Тебя явно что-то тяготит… Скажи мне, я помогу… — ласково и тихо выдохнул Хао.
— Походу, Анна теперь с Хоро… Но я не особо понял, она осеклась на полуслове… — задумчиво-тяжело угрюмо отозвался Йо.
— И тебя это огорчает, малыш?.. — ласково и кротко выдохнул на ухо отото, Хао так, что Асакура втянул голову в плечи, стараясь убежать от щекотки.
— Я… я не не знаю, как к этому относиться… С одной стороны, я понимаю, что должен порадоваться за Анну, но с другой — не могу, — признался молодой человек.
— Пойдём пить молоко, солнышко… — ласково щекотнул своим дыханием Хао.
— С каких пор ты меня «солнышком» называешь?.. — удивился Йо.
— Меня так называл Джексон, вот я и подумал, что могу тебя так называть… — неуверенно проговорил Хао.
— Понятно… Я тоже тебя люблю, аники. Не беспокойся, я уже сделал свой выбор. Поэтому я сейчас с тобой, а не с ней, — с лёгкой радостью улыбнулся Йо, целуя брата и увлекаясь вслед за ним на кухню.
— Малыш… Я хочу сегодня заснуть с тобой… Можно?.. — робко и потому тихо выдохнул Хао, с напряжением ожидая реакции отото. Йо с лёгким удивлением перевёл пришибленный взгляд на брата и медленно ответил:
— Аники… Я сегодня тебя не узнаю… Ты же говорил, что не хочешь со мной спать, потому что не уверен, что сможешь себя держать в руках… Но, как бы то ни было, разумеется, давай сегодня заснём вместе… Я, наверное, пойду расстелю ещё один футон, раз такое дело…
— Не нужно, малыш. Я… я хочу спать с тобой в одном футоне, если… если только ты не возражаешь. Обещаю стараться вести себя прилично и не обижать своего отото, просто верь в меня, хорошо, солнышко? — несмело и неуверенно проговорил Хао.
— Я люблю тебя. Я верю в тебя и потому не боюсь засыпать рядом с тобой, аники… — ответил Йо.
***
Спустя час. Комната Йо в доме Хао.
Асакура не мог заснуть. От тела брата исходил огненный жар, но сон не шёл не из-за этого. Мысли неотступно и неумолимо теснили и без того перегруженное событиями прошедшего дня, сознание молодого человека. Горячие в прямом смысле, объятия брата тоже не позволяли расслабиться. Йо чутко ощущал его напряжение. Буквально каждая клеточка тела аники старалась запереть его сумасводящее желание. Хао вдруг подал голос:
— Малыш, почему не спишь? Из-за меня?..
— Нет. Мне не дают покоя слова Анны… Она сказала, что её ждёт Хоро. И я не могу никак понять, значит ли это, что они теперь вместе. Не то чтобы мне это было важно, просто… просто я, если честно, сам не понимаю, что чувствую, что должен чувствовать… Я запутался, аники… — тихонько ответил Йо.
— У меня было похожее чувство и сохраняется до сих пор, когда Миине начала встречаться с Джоном, хотя мы с ним никогда не были друзьями, в отличие от тебя и «Мальвины»… Йо, честно говоря, я думаю, что тебе не стоит терзаться. Я уверен, что Хоро внутри такой же голубой, как и его волосы. Истинный пример формы, отражающей содержимое, так что постарайся не беспокоиться…
— Но Анна сказала… — начал Йо.
— Анна-сан сказала это не случайно. Она не создаёт впечатление девушки, которая может что-то легкомысленно брякнуть. Думаю, она это бросила только для того, чтобы ты вот так ночью терзался. Поэтому закрывай глазки и засыпай, солнышко… — ласково целуя брата на ночь, прошептал Хао.
