Вдохновлённый плотью

      Яростный рёв заставил небеса затрястись, оглушительное хлопанье крыльев наконец-то закончилось. Тяжёлая, змееподобная шея в последний раз вытянулась, и дракон рухнул на землю. Неимоверно тяжелое тело монстра раздавило крохотную хижину, разметало хлипкие деревянные доски вокруг. Морда с вытянутой нижней челюстью похоронило под собой забор, чёрный гигантский глаз, размером с кулак, смотрел на тяжелые облака. Змеевидный дракон был опасным и чрезвычайно хитрым противником, тревожащий жителей Вороньей скалы, наконец был убит.       Довакин тяжело выдохнул, выпуская пар. В мышцах ощущалась острая боль, ноги с трудом удерживали крупное тело, слегка подгоревшее после сражения с крылатым змеем. Пальцы двигались в воздухе, сотворяя целебное заклятье. Едва заметная дымка из света окутала тело Драконорождённого и боль отступила. Повернув голову к Лилит, бронированная фигура кивнула, как бы в благодарность за помощь, а затем повернулась к чудовищу. Герой Скайрима подошёл ближе, наблюдая за процедурой, которая происходила множество раз, но до сих пор оставалось столь зрелищной и великолепной, так и не надоевшей.Яркий свет окутал чудовище, чешуя загорелась, медленно обнажая скелет. Довакин протянул руку к поверженному врагу, готовый впитать душу, и полностью насладиться победой.       Вспышка света, яркая и громкая, взорвалась рядом с драконом, окатив героя снегом с ног до головы. Яростный глухой рык вырвался из-под шлема героя, рука схватила рукоять меча и обнажила клинок. Не первый раз, когда герой избавил Солстхейм от жуткой угрозы, и не первый раз, когда появлялся Он.       — Достойный бой и достойная жертва.       Первый Драконорождённый преследовал их с Лилит, стоило ногам только вступить на берег острова. Одетый в лиловую робу, украшенная костьми драконов, прячущий лицо за маской. С каждым появлением жрец становился всё менее прозрачным, а в этот раз на снегу остались следы. Голос жреца звучал надменно и самоуверенно, пока Первый Драконорождённый впитывал душу поверженного дракона.       — Думаю, этого хватит. Байнйолна уже давно должен был попасть в мои руки.       Довакин наступил тяжелым сапогом на землю, принимая боевую позу. Пальцы сжали рукоять клинка, пар снова вырвался изо рта. Мирак только хмыкнул в ответ и развёл руки в стороны.       — Думаешь, ты равен мне по силе? Ты…       — Fus-Ro-Dah!       В крик была вложена вся ярость, боль, злоба и гнев, направленные на коварного жреца, посмевшего красть души, словно подлый трус. Ещё ни один противник, ни одно чудовище или даже дракон не сотворял подобные подлости. В этот раз ту’ум вышел куда сильнее, ударная волна оттолкнула Лилит, отшвырнула скелет дракона в скалу и сбросила снег с острых вершин.       Но не его.       Мирак твёрдо стоял на ногах, приняв бестелесную форму, наблюдая, как Довакин тяжело дышит. Драконий жрец топнул ногой и вытянул голову.       — Nax-Dinok-Nos!       Крик сотряс воздух, разметал под собой снег, стремительно двигаясь к ногам Довакина. Сила, столько великая и запретная, воплощённое проклятие врезалось мощной энергией в тяжелую броню. Шум ветра утих, небо замолкло, гробовая тишина окутала мир, оставив только звук сердца. Лилит показалось, что секунда длилась вечность. А затем раздалась кровавая вспышка, превратившая героя Скайрима в кровавый фонтан. Скелет, алый и мокрый, рухнул на землю, шлем с черепом покатился прочь, прямо в аккуратное кровавое кольцо.       — Какая жалость. А я надеялся, что мне попадётся достойный оппонент, — произнёс Мирак, идя к красноволосой девушке. — Вероятно, и для тебя это стало большой неожиданностью.       Лилит медленно поднялась. Шум Крови внутри неё зашкаливал. Мираак. Тот, о ком она читала в легендах. Тот, с кем она мечтала встретиться. Сжав Глас Справедливости, она встала на ноги.       — Сам Мираак! Тот, кого Хермеус Мора научил подчинять волю драконов, — размышляла она вслух. — Ты легенда, без сомнений и Довакин недооценивал тебя. Но у меня было время, дабы изучить кто ты такой. В детстве мой отец часто давал мне книги про всяких персонажей вроде тебя, чтобы я знала к чему стремиться и чего избегать. И уж что — я бы никогда не связалась с Хермеусом. Вахлок Тюремщик доказал, что если бы не Хермеус, ты был бы мёртв. Но на что ты променял свою жизнь? На тюрьму в Апокрифе?       Лилит рассмеялась и Глас Справедливости загорелся ярче.       — Мой отец с детства заключил меня в Мёртвых Землях. В этом мы чуточку похожи. Однако…Ты до сих пор подлизываешь старому принцу щупалец? — дочь Дагона с насмешкой смотрела на Мирака.       Стоит ему подойти и магия Разрушения, которую он не видел никогда ранее, могла окутать его.       — А вот мы с моим отцом порвали. Наверное он считает иначе, но если я принесу ему тебя…Ох, второй Манкар Каморан будет, не считаешь?       Лилит буквально дразнила Мирака. Она понимала, что сейчас он сомневается. Ведь убить смертного или Довакина — одно, а убить полудаэдра совсем другое. Тем более принц Разрушения точно не одобрит такой поступок. Но что он сделает?       Она сжала Глас Справедливости и череп на нём стал словно трепетать. Магическое оружие, неведомый ранее артефакт. Крылья и череп ясно давали понять, что в Нирне такого оружия сделать не могли. Ведь эти символы не принадлежали ни одному известному Даэдра и Аэдра в том числе.       Он сиял на солнце будто сотни факелов, а череп местами, казалось, улыбался. Впрочем, рогатая спутница Довакина никогда не делилась этим мечом с компаньоном. Возникал вопрос: почему? Неужели она ему не доверяла или причина в другом?       Облик девушки и её слова воздействовали на Мирака совсем не так, как ожидал Первый Драконорождённый. Избавившись от главного соперника, вернувшись в мир смертных, жрец ожидал к себе другого отношения. Страх, раболепие, безоговорочное подчинение перед силой, которую он изучил за века заточения! Но эта женщина перед ним не боялась. Напротив, при виде смерти Довакина, рогатая дева хорохорились и… смеялась. Над ним?       — Ты… Что ты такое? — могучий голос Мирака дал слабину. Бесчисленные знания, полученные за бесконечность заключения, оказались ничтожны против девушки. — Ты знаешь обо мне, когда весь мир забыл.       Но удивление прошло довольно скоро, когда бывший пленник включил логику. Скрестив руки, Мирак хмыкнул.       — А-а-а. Вот как сильно изменился Нирн? Теперь даэдра свободно путешествуют по землям подле героев? С другой стороны, не похоже, чтобы тут текли лавы и бушевали смерчи. Значит Повелитель Катаклизмов ещё не достиг цели.       Хоть Первый Драконорождённый пытался звучать уверенно и храбро, живот скрутило впервые, спустя тысячи лет. Стоило сбежать из щупалец одного Князя, как оказался риск попасть к другому.       — И значит, что ты не собираешься меня убивать. Чего же ты хочешь? Как мне звать тебя, дочь Дагона? Лилит с интересом наблюдала за Мираком. Теперь он не пытался на неё нагнать жути. Ведь если отец не смог, то кто ещё сможет? Ответ оставался неизвестным. Впрочем, Лилит могла бы сразиться с Первым Драконорождённым, только вот…Зачем?       Он был похож на неё — тоже посадили в заточение. И тоже принц Даэдра! Лилит вдруг вспомнила Манкара Каморана — тот с любовью пытался выбиться в мужья дочери Дагона, только её отец просто был ошарашен данным фактом. А если бы он дал согласие, то заточение продолжалось бы прямо в Раю (читай Аду).       — Мой отец закончил своё путешествие прямо в Третьей Эре, когда Мартин Септим решил сделаться настоящим героем. А я начала когда Чемпион Сиродила попытался мне помочь. Ирония, правда? Он освободил меня, но заточил обратно отца. Даэдра в обмен на Даэдра. Смертные не так глупы, как ты думаешь, Мирак.       Девушка опустила меч, но не вкладывала его в ножны.       — У меня было очень много времени на изучение легенд. Поэтому я историю твою знаю. А меня зовут Лилит Мерунес. Приятно познакомиться. Надеюсь ты не против немного пообщаться?       Лилит выглядела очаровательно, хотя про её меч этого не скажешь.       Мир смертных изменился и это стоило признать, хотя культурный шок въелся под кожу тысячью ледяных игл. Даэдра и смертные, смертные и даэдра. Когда Мирак ещё был простым жрецом, драконы были самой большой угрозой. Победить их — означало стать правителем всех земель и народов. Бесчисленные часы в заточении подготавливали жреца к этому дню, запретные знания извратили разум. Сделки с Морой, роль шахматной фигуры в таинственных коварствах — Мирак терпел всё невзгоды, готовый вырваться в Нирн и бросить к ногам Империи и королевства, даже самих драконов. Даже Алдуина!       Но какие шансы против даэдра? И не просто даэдра, а что-то гораздо выходящее за рамки понимания.       — Ты весьма и весьма дружелюбна, Лилит, — жрец оглядывал девушку с ног до головы. — Я польщён и заинтригован. Твоя история любопытна и немного знакома.       Зелёным стенам Апокрифа, с парящими книгами, озером чёрной жижи и жуткими обитателями пришёл горный воздух. Ох, как давно Мирак не чувствовал обжигающий вой Кин в лёгких. Что там лёгкие, жрец снова чувствовал! Холод в кончиках пальцев, стук сердцебиения, кровь, текущую по жилам. И чем больше мужчина смотрел на Лилит, тем быстрее текла кровь, тем чаще становилось дыхание.       — И ты… Ты…       Голос становился тише, дыхание становилось слишком частым. Громко выдохнув, Мирак выпрямился, возвращая себе уверенность.       — Я рад, что впервые увидел именно тебя после веков заточения, — Драконорождённый сделал шаг вперёд и случайно наступил на аккуратное кольцо из крови. — Вернее, одно из первых вещей в Нирне.       Лилит внимательно рассматривала Мирака. Он убил Довакина — её компаньона и вообще, по хорошему, она должна рубануть и его. Но… Она дала Довакина убить. Она не прыгнула, закрыв собой норда, не пыталась спасти, да и вообще ничего не сделала. С Чемпионом Сиродила было по другому. Он — являлся настоящим компаньоном, который получил её снисхождение только благодаря тому, что однажды решил послушать графа Чейденхола и направиться ночевать в поселение, где начали происходить странные вещи…       Он её спас и Лилит оказалась ему буквально обязана жизнью! И как был сложен тот самый миг расставания, когда Чемпион Сиродила выбрал сторону Шеогората. А что там с Довакином? Ничего и близко из этого. Ей просто было одиноко — вот и вся связь. Жаль, что Довакин так и не понял, что её не интересует он ни в каком плане, а Серана - его любимая вампирша, худшее создание из виденных Лилит. А её отец тот ещё извращенец!       Но что касается Мирака….Лилит не думала, что он похож на Манкара или Харкона. Оба этих придурков теперь горят где-нибудь в Обливионе. Скорее, он был лучше, пусть и пошёл на поводу у принца щупалец.       — Твоя история завораживает, - девушка стала медленно к нему приближаться. - Да и ты сам ещё многое знаешь, помнишь, а главное умеешь. После моего любимого компаньона…Мне стало грустно и одиноко. И я не про вот это.       Она указала острием меча прямо на тело Довакина.       —Я не убиваю без причины, хоть иногда получается наоборот. Что бы ты выбрал: идти рядом с другом или лизать грязную щупальцу многоглазого Даэдра?       Лилит совсем близко подошла к Мираку. Он мог рассмотреть её потрясающие синие глаза с чёрными крапинками, белую кожу, полные губы. Возможно он мог заметить едва-едва намёк на ухо эльфа. То ли вариант отца то ли…матери? Но кем являлась мать Лилит?       —Что ты выберешь, Первый Драконорождённый? — задала она вопрос вновь, но уже серьёзно.       От приближения девушки, Мирак ощутил жар. Однажды Хермеус Мора, — да будь он проклят! — решил испытать на нём одно из древних заклятий. Одному нордскому магу удалось похитить огненное дыхание дракона и заточить в карманном измерении. Видя непокорную суетливость своего слуги, Князь Знаний выпустил пламя, чтобы узнать, сохранило ли оно свою силу спустя тысячелетия.       Ответ: частично.       Жар был страшный, но Мирак выдержал, ибо готовился к битве с драконами. Ещё долго жрец ощущал на себе яростный огонь, лопающиеся волдыри и острую боль. В этот раз другое пламя бушевало в самом нутре Драконорождённого. Чем ближе подходила девушка, тем сильнее тряслись руки, тем сложнее было сдерживаться. Один только взгляд в глаза вызывал первобытное желание, сдерживаемое непростительно долго. Глаза под маской метались от глаз к губам, а от них к грудям.       Но Лилит не просто трофей или женщина, которую можно безнаказанно взять и использовать как холст для самых потаённых желаний. Нет, она дочь Мерунеса, она даэдра, и только глупцы относятся к этому легкомысленно. Закусив губу, Мирак подавил желание кинуться на девушку и повалить на снег.       — Риторический вопрос. Я больше не намерен возвращаться в залы знаний. Меня теперь влечёт другое.       Может быть это прозвучало слишком двусмысленно и намекающе, но даже самый сильный смертный остаётся лишь смертным. Мираку оставалось уповать лишь на то, что смертная часть Лилит отнесётся к этому с благоразумием. Разве она сама не подаёт знаки внимания? Или это всё от долго одиночества?       Девушка убрала меч в ножны — жест того, что она действительно доверяет Мираку и не собирается его убивать.       —Ты ведь подчиняешь драконов, не так ли? Может отнесёшь нас в более тёплое место? — она чуть отошла от него, озираясь по сторонам. В отличие от отца, который мог в дождь, вьюгу и стужу стоять и улыбаться, она — не могла. Ей было холодно, тепло, жарко и вообще вела себя Лилит прямо как смертная, хотя по ней и не скажешь. Одеваться ей приходилось потеплее, хотя здесь, на Солстхейме не так уж и холодно. Однако раздвигать ноги на снегу, а потом мучаться — не вариант.       — Я думаю, мы могли бы с тобой сработаться, но для начала мне нужно заглянуть под твою маску. Уж поверь, я никогда не встречалась с драконьими жрецами. В Сиродиле их не было. Лилит сладко улыбнулась. Она ожидала, что Мирак предложит ей, как своей госпоже или просто леди, пройти куда-нибудь в более тёплое и укромное место, а не ласкаться с трупом по соседству, который, кстати, выглядел совсем уж плохо.       Она также отметила то, как драконий жрец на неё реагировал — буквально чувствовала это. И он, как ни странно, её желал. Как и желал в своё время Довакин, но получил лишь острие меча возле горла. А что получит Мирак? Неужели награду? Пройдя столько историй, битв и терзаний — он может получить награду. Или это очередная уловка Даэдра? Ведь каждый смертный знает, что Даэдра доверять нужно, но периодически оглядываясь за спину.       Кулак Мирака сжался так, что Лилит практически услышала хруст костей. Сдерживаться было невероятно трудно, но последние остатки воли и разума не давали Драконорождённому совершать глупостей. О, нет, тысячелетнее заточение наоборот способствовало постоянному планированию до самых мельчайших подробностей. Время — это инструмент. Каждый момент можно растягивать, смаковать и изменять, наслаждаться моментом. И Мирак не собирался портить первое свидание простым, животным соитием. О, нет.       — Ты не встречала жрецов или магов подобных мне, Лилит, — самоуверенность снова вернулась к Драконорождённому.       Пальцы в кожаных перчатках коснулись подбородка красавицы, большой палец прошёлся по уголкам губ, рисуя линию. Чудесные-чудесные губы. Однако это было не просто заигрывание, вызванное гормонами и желанием. Нет, Мирак использовал это как отвлекающий манёвр, чтобы перенести их далеко от снега.       Сначала была тьма. Потом вспыхнуло пламя в жаровнях, загорелись фантомные свечи. Дочь Дагона и Первый Драконорождённый оказались в большом зале из дерева и камня, с высоким потолком и скелетом дракона, грозно висящим прямо над головой. Старая алхимическая лаборатория в одном углу, стойка с ржавыми доспехами в другой. В центре зала огромная пылающая жаровня, а поодаль — множество истлевших шкур и кровать.       — Меня давно не было дома. Многое успело… измениться.       Своим логовом Мирак владел прекрасно. Всего лишь щелчком пальца, великий маг испепелял старые шкуры и обратил в пыль ржавое оружие, одновременно с этим наводя чистоту в доме. Пыльный зал постепенно становился и уютнее. И пока Лилит могла наблюдать за домашним мастерством, Драконорождённый решился на более смелый шаг.       Четыре зелёных круга появились в воздухе позади девушки. Крепкие щупальца внезапно обхватили руки и ноги, не сильно раздвинув в стороны.       — Не волнуйся, — злобно сказал Мирак. — Я не собираюсь использовать эти гадкие щупальца. Меня от них уже давно тошнит, и я не хотел бы, чтобы даже мой самый страшный враг испытал те же однообразные и скучные виды Хермеуса. Но, чтобы сделать момент более пикантным…       Пальцы потянулись к маске, Лилит услышала щелчок, а после наблюдала, как Мирак постепенно снимает одеяние. Свою новую подругу жрец решил не томить ожиданиями и гордо поднял голову. Сильное, волевое лицо больше напоминало дикаря, чем учёного мужа. Густые чёрные брови, волевой подбородок, бакенбарды и длинные чёрные волосы. Глаза жреца можно было назвать голубыми, холодными, словно замёрзшее море, если бы не одна особенность. Только правый глаз Мирака был человеческим. Левая часть лица местами покрыта чёрно-зелёной коркой, а глаз имел форму песочных часов. И таких ещё два, только поменьше. На щеке и у самого лба.       Суровое лицо далёкого варвара имело клеймо Принца Знаний.       Для Лилит было довольно странно вот так взять и перенестись. Она ожидала дракона, которого Мирак призовёт и полетит куда захочет. Но…Эпического появления дракона она не увидела. По видимому, Мирак не стал утруждать себя ненужной дорогой. Ведь пока дождёшься дракона, пока он поймёт куда лететь и пока приземлиться — всё это время. Возможно Мирак сгорал от нетерпения. Это Лилит замечала по тому, как ловко он её привязал. Насильно, не насильно, не грубо, но привязал. Для девушки это оказалось полной неожиданностью и она буквально вздохнула от некого страха, когда скользкие щупальца обхватили её конечности.       — А ты…Неожиданный, — проговорила она, обдумывая дальнейший план действий.       Судя по всему, волноваться не стоило. Мирак не собирался рассечь топором, а ведь мог или сделать чего похуже. Он вообще, кажется, не был в этом заинтересован.       Когда он снял маску, девушка внимательно стала рассматривать его лицо. Она представляла что угодно там: от юноши до полного старика, который застрял в своей неприятной форме существования. Однако всё оказалось не так уж плохо. При определённых ракурсах мужчина выглядел и красиво, и загадочно и вообще ей нравилось на него смотреть.       —Значит, ты был всегда такой: красивый и статный? Таким пришёл к своей славе и с неё же сошёл?       Девушка мягко улыбнулась. Возможно Хермеус его состарил, хотя заточение у отца саму Лилит внешне никак не изменило, лишь сделало сильнее и решительнее.       —Мне нравится твоё лицо и твои глаза. Особенно глаза, в них я вижу мудрость, которую не видела ни у кого ранее.       И тут дочь Дагона не врала. Действительно, Мирак отражал что-то такое, чего не было ни одного смертного. Даже Чемпион Сиродила так и не смог достичь подобного взгляда, хотя отчаянно пытался.       Драконорождённый подошёл к девушке в упор, практически соприкасаясь лицами. Лилит заметила, что маленьким глаза моргают непроизвольно, а чудовищный левый глаз никогда не закрывается.       — Это глаза Моры, уродливый дар и плата за пребывание в Апокрифе. Забавно, но себя я не считал особо красивым, пока не увидел изменения.       Драконорождённый снял перчатку и коснулся алых губ Лилит. Ощущение тепла и нежности, утраченного так давно, нахлынули с новой силой. Твёрдое желание постепенно окунуться в пучину страсти, едва не скинула обыкновенная похоть.       — Какая ты горячая. Живая. Тёплая, — голос жреца срывался, кончики пальцев едва касались кожи на щеках.       Мирак коснулся другой рукой щеки дочери Мерунеса и чуть стиснул пальцы. Ощущение забытого тепла едва не заставляло волшебника кричать от боли и счастья. Такой взрыв эмоции и так тяжело бороться. Придётся пойти на компромиссы со своим телом.       Мужчина всё же впился губами в губы Лилит, тут же выпустил язык, лобызая нёбо и язычок красавицы, пробуя слюну, забирая тепло. Мирак рычал и стонал, жадно целуя девушку. Правый глаз прикрыт, левый неотрывно смотрит на красавицу. Руки будто ожили и принялись опускаться ниже, трогая плечи и спину девушки.       — Как же давно я не видел подобной красоты!       Мирак оторвался от губ Лилит, жадно лизнул в щёку и припал губами к шее, опуская пальцы всё ниже и ниже, касаясь ягодиц.       — И у меня множество планов на это роскошное тело!       Страсть Мирака не удивила Лилит. Ведь он, наверное, женское тело не видел уж очень давно! А трогал — и подавно. Только щупальца Моры, наверное,были ему единственным спутником и даэдра, которые у него служат. У Молаг Бала ещё можно было развлечься, но вот у Хермеуса — нет.       Наверное Мирак кого-то когда-то любил, а может быть…нет? Хотя с таким путём как у него, скорее всего, настоящей любви у него не было. Но она могла ошибаться.       — Мне нравится твоё желание, — тихо прошептала девушка после поцелуя. Ведь он был — яркий, сочный, совсем не грубый и местами нежный. Настоящий поцелуй страсти и заточённого в вечность.       Единственное, что смущало - постоянно открытый глаз. Если не открывать глаза во время поцелуя, то в принципе никакого неприятного чувства у девушки не возникало. Да и могла ли она винить за это Мирака?       Если бы дочь Дагона не была бы привязана, то схватила бы за голову Драконорождённого и протолкнула ниже. Однако Мирак, словно читал её мысли и спускался ниже…       —О, мне так нравятся твои мысли…Так нравится то, что ты хочешь сделать, — промурчала девушка, внимательно отслеживая действия Мирака. Она сама понемногу стала пылать — внутри и снаружи. Её кожа стала горячее, а внизу уж совсем узел завязался от нетерпения и желания.       Страсть и желание боролись друг с другом почти с драконьей яростью, широкая грудь под робой вздымалась, пальцы впились под ягодицы девушки, довольствуясь упругой плотью, сокровищем стоящем выше знаний, опьяняющем сильнее любого мёда. Жрец не больно укусил Лилит за шею, жадно разминая круглую попу, то раздвигая ягодицы, то сжимая вместе. Но руку всё же пришлось оторвать от сочного участка. Раздался щелчок — щупальца поменьше появились за спиной даэдра, ловко избавляя от верхней одежды.       Ощущение некой беспомощности и осознание, что красноволосая не контролирует процесс, мог показаться занятным, чем-то новым и волнующим. Вряд ли смертные могли удивить чем-то подобным, попытаться брать вверх над девушкой. Лёгкость в плечах нарастала, мурашки пробежали по телу, а между ног становилось всё жарче. Драконорождённый оторвался от покусывания шеи и сбросил верхнюю одежду на пол, порыкивая голодным зверем.       Теперь они были голыми. Впрочем, Лилит не привыкать показывать своё прелестное тело перед кем-то в таком виде. За её жизнь — долгую и интересную, её пришлось перед многими вставать в таком виде. И удовольствие не всегда было взаимным, чаще наоборот, Лилит доминировала. Она, как истинная дочь своего отца, брала вверх над смертными, заставляя их делать в порывах страсти дикие вещи. Её фигура послужила многим поводом для расставания, ведь жёны не могли принять тот факт, что их любимых очаровали.       Но здесь всё было по другому. Мирак же действовал совсем по другому, от чего интерес всё рос и рос. Девушка посмотрела вниз. Её большая грудь едва подрагивала от возбуждения, а соски уж совсем затвердели, как лёд. Кожа у девушки — красивая, чистая и будто невинная. Никаких шрамов, рубцов и прочего. Хотя Лилит вступала в различные схватки и её ранили множество раз, иногда слишком сильно, чтобы она продолжала дальше сражаться. Она не всегда побеждала, но это было чаще, чем проигрыш.       А затем она посмотрела на тело Мирака.       Большинство мужчин заводятся от двух вещей — кровавая битва и голое женское тело. Частично обнажённое, полностью или даже чуть-чуть приоткрытое в районе плеч и ног — неважно. Это в крови каждого смертного мужа, даже если он ведёт себя иначе. При лицезрение обнажённого тела Лилит, Мирак издал громкое довольное рычание. Ничего так не приподнимает настроение, как открытая женская грудь. А большая грудь приподнимает ещё больше.       — Только самый коварный и искусный даэдра мог создать такого потомка, — норд практически одержимо смотрел на красные соски, представляя как будет водить языком и покусывать.       А ведь полученные знания в Апокрифе были не только о магии, сражениях и драконах. И люди, и меры, и зверолюди — все изучали искусство секса и любви, подходили к делу с фантазией, умом и трепетом. Сначала Мирак относился к таким знаниям с презрением, но скука — сильнейшее средство от лицемерия и закостенелости разума. Некогда прямолинейный и холодный жрец уже видел сцены в голове, достойные бретонских ухаживаний, имперских пьес и данмерских извращений. У Драконорождённого есть все инструменты и самый лучший холст.       Роба слетела быстро, упала к крепким ногам. К счастью для Мирака (и Лилит) Мору мало интересовали тела, чтобы уродовать ниже шеи. Крепкая грудь с небольшим волосяным наростом, полная шрамов и рубцов. Следы от стали, когти хищников и зубов. Оставаясь жрецом, Мирак всё равно был нордом, воином, потомком Атморы, не боящимся сражаться вблизи. Сильный, крепкий и выносливый, хорошо сложенный. Впрочем, Лилит поторопилась, если считала, что Мора затронул только лицо жреца.       Член был немного длиннее и толще человеческого, но сохранил привычный телесный цвет. Крупные капли бесцветной жидкости стекали вдоль твёрдого ствола и падали на пол. Крупный пенис подёргивал и поднимался по мере того, как как жрец любовался большой грудью девушки. Крепкие пальцы вжались в мягкие сиськи сбоку, прижимая друг к другу. Липкая головка коснулась пупка Лилит, оставляя влажный след.       — Какое великолепное тело! Сколько всего я могу с ним сделать! — ликовал жрец то сжимая груди так, что кожа торчала сквозь пальцев, то отпуская.       Тело Мирака оказалось совсем не таким, каким его представляла Лилит. Она ожидала увидеть укусы драконов, следы от глубоких лезвий и от каких-нибудь клыков дикой кошки. Но всё было не так плохо! Да и к тому же следы от мерзких щупалец Моры не было видно, от чего девушка порадовалась внутренне. Возможно Мирак мог заметить её странную улыбку, которая возникла всего на миг. Всего на миг….       — Ты лучше, чем я ожидала, жрец Дракона, — тихо прошептала девушка, внимательно наблюдая за тем, как член мужчины дрожит от нетерпения.       Только вот последняя реплика Мирака заставила девушку сузить в сомнении глаза. Ведь эта фраза могла буквально значит что угодно: от простейших укусов до взятия ножа и втыкания его в грудь. Картины в глазах девушки возникли в общей сложности не слишком радостные. Они пугали и внушали ужас. Но… Были ли они оправданы?       — И что же ты собираешься со мной сделать, дорогой Драконий жрец? — с подозрением прошептала девушка.       Ей хотелось думать о чём-то очень приятном, сладком и захватывающим. Но в голову лезли поистине мрачные мысли. И ей бы не хотелось их подтвердить.       — Изучить, оценить, — пальцы жреца тонули в мягких грудях, коснулись твёрдых сосков. — Обласкать, утонуть в твоём тепле!       Пальцы на правой руке не больно стиснули левый сосок, слегка покручивая в сторону. Левая рука опускалась по животу ниже, чистые ногти приятно щекотали лобок. Всё ниже и ниже, к горячей нежной плоти, к сокровенной женской тайне. Кончик указательного пальца коснулся клитора, скользнул между половых губ и вернулся назад.       — Я собираюсь насладиться твоей кожей и твоей плотью. Вкусить забытую страсть с порождением бушующих вулканов и проливных дождей!       Мирак стиснул сосок Лилит и потянул на себя. Пальцы внизу дразнили щель Лилит, ощущая горячую влагу, лишь изредка проникая внутрь. На радость девушки, Драконорождённый был далёк от того типичного представителя нордского любовника, который был несправедливо распространён по всей Империи. Другими словами, Мирак не планировал просто завалить и трахнуть девушку, о нет. Планы его были куда более долгоиграющими.       Щупальца отпустили ноги и руки Лилит, Мирак тянул грудь на себя всё сильнее, а затем резко вжал грудь в девушку. Губы обхватили второй сосок, жадно посасывая, палец щекотал вход сильнее. Член окреп и тёрся о ровный животик красноволосой.       Страхи девушки разлетелись в разные стороны - кто куда. Ведь Мирак не собирался её резать, бить, унижать и прочие вещи. Будто в знак этих слов даже щупальца отпустили её тело. Что может быть лучше полной свободы действия?       — Это прекрасно слышать! — проговорила она и закусила губу от сильного желания.       Она не ощущала боль от того, что мужчина творил с её сосками. Ведь сильное желание, которое её поглотило — затмило собой боль, страхи и вообще всё такое несущественное.       Её плоть изнывала от желания, от страсти и желания завладеть душой и телом Мирака, позволить ему слиться с ней в единое целое.       Девушка запрокинула голову вверх и прикрыла глаза. Её руки автоматически обняли тело жреца и притянули к себе ещё сильнее, дабы он чувствовал нежный аромат её тела.       —О, Мирак….Ты играешь на струнах моего терпения, — сладко протянула она. Сердце её билось сильнее, дыхание становилось быстрым, а с тела стекали капли пота. Она буквально чувствовала себя на грани и если сейчас Мирак не вгонит свой член внутрь, то она… Она…       — Ах, я ведь только начал, моя прелестная соблазнительница! — коварно засмеялся Драконорождённый и положил пальцы на подбородок красавицы. — Я ждал тысячелетия, лишь мечтая о подобной красоте. И тебе придётся потерпеть ещё немного.       Мирак коснулся нежных губ своими, нагло запуская язык внутрь. Хвала Дагону, язык оставался нетронутым, но это не мешало мужчине быть дерзким, наглым и весьма настырным. Драконорождённый демонстрировал силу над партнёром, показывая, кто правит. Зубы чуть-чуть прикусили кончик языка Лилит, голубой глаз вспыхнул, коварная улыбка заиграла на мужественном, дикарском лице.       — Но я не такой жестокий, как тебе кажусь. И я покажу почему.       Жадные губы целовали большие груди Лилит, сжимали влажные от слюны соски. Мирак опускался ниже, трогая девушку за рёбра, жадно опуская к внешней стороне бёдер. Чёрные волосы щекотали кожу, ногти оставляли невидимый след. Лилит начинала дышать всё быстрее и быстрее, пока Первый Драконорождённый опускался низко. Очень низко.       Грубо схватив девушку под коленки, Мирак раздвинул ноги.       — Интересно, как много мужчин дарили тебе нижний поцелуй?       Всего одно прикосновение языка, единственное, скользкое и жадное, превратили очаг даэдра в бушующий пожар. Мирак лизнул снова, потом ещё, затем ещё раз. Будто голодный волк, припал к щели девушки, впившись язык в скользкую от сока киску. Кончик язык дразнил клитор, описывал круги вокруг маленькой выпуклости, с силой провёл вдоль, и наконец нырнул в узкую щель, игриво двигаясь в стороны, лаская узкие, горячие стенки.       Лилит сначала воспротивилась укусу, но он был едва ощутим. Кровь тонкой струйкой потекла из языка, заполняя рот девушки. И она ничего лучше не придумала, чем открыть рот. Кровь хлынула тонкой струйкой по краям губ, а затем вниз, спускаясь к шее, затем на грудь и вот уже багровые капли висели на сосках. И едва Мирак припал к пылающей щели девушка, капли задрожали и упали прямо ему на голову, а что-то даже попало на лицо. Лилит слегка засмеялась, хотя непонятно от чего. Смех вышел булькающим, хотя крови уже стало поменьше и в основном всё стекло к грудям. Кровавые дорожки от грудей до рта могли наводить мысль о вампиризме или извращённом сексе, но… Кого?       Мирак яростно занимался снизу, даря девушке просто небывалое наслаждение. После смеха пошли стоны - длинные, сладкие, нежные. Длинные ногти девушки вонзились в голову Мирака, буквально вжимая его туда, где он так упорно старался своим горячим, влажным языком. Наверное они причиняли ему боль, однако Лилит не было до неё никакого дела. Она просто наслаждалась и пылала от удовольствия. Воспоминания о дремора, которые на коленях делали тоже самое - всплывали в её памяти. В воображении дочери Дагона фигура Мирака угасала и становилась то дреморой, который стоял на коленях и полностью повиновался своей госпоже, то вампиром, который только недавно хотел скрутить ей голову, но попал под очарование, то…желанной призрачной фигурой — Маннимарко. Однако вряд ли жрец Дракона подозревал о такой наглости.       Жрец был слишком занят, исследуя языком щель Лилит, да и вряд ли смог бы заглянуть в разум даэдра, чтобы прочитать мысли. В конце концов, нынешнее занятие интересовало Мирака куда сильнее.       Нельзя было сказать, что кровь или боль как-то пугали. О, нет, наоборот! Чем сильнее Лилит впивалась когтями и сжимала голову, тем сильнее жрец двигал языком, ощущая, как напрягается член. Ох, как много он отдаст девушке. Может быть даже слишком много, и рискует забить под завязку. Нет, это потом! Сначала надменный волшебник заставит девушку излиться первой. Не просто девушку, а настоящую даэдра, куда более могущественное и коварное создание! Кто ещё может похвастаться тем, что довёл даэдра до оргазма одним лишь только языком. Ох, Мирак не собирался останавливаться и решил показать Лилит дальнейшие намерения.       Чуть подкинув ножки красноволосой, жрец приподнял любовницу за попу и лизнул ещё ниже. В щель куда более узкую, не такую влажную и, возможно, не столь разработанную. Но больше ничто не останавливало фантазии Мирака, и волшебник хотел, чтобы Лилит знала.       Вновь вернувшись к лобызанию киски, Драконорождённый ускорил и усилил движения языка, проникал внутрь глубже, заставляя девушку дёргаться, подпрыгивать и терять концентрацию. Сильнее, чувствительнее, яростнее. Пальцы легли на клитор, разогревая девушку всё сильнее, приближая к финальной точке.       Лилит стонала и крутилась, словно на каком-то колесе. Она буквально задыхалась и ей становилось ещё жарче и жарче. Местами даже слишком. Язык Мирака действовал слишком нагло, ярко и так сладко… Лилит безумно нравилось то, что он делал. Она стонала, полностью забывшись в своих каких-то фантазиях. И вот наконец она почувствовала, как переходит внутренне на ту самую дорожку, когда останавливаться смерти подобно. Сердце стало биться ещё быстрее, а мысли совсем уже разлетались и существовал только язык Мирака или язык дреморы, Маннимарко , да кого угодно. Главное — язык.       И в какой-то момент на неё обрушилось сладкое наслаждение, тело стало дрожать, а глаза вообще укатились. Счастье стало растекаться по её телу, умноженное на миллиард. А затем её тело буквально обмякло. Во время своей кульминации она, возможно, издала стон - длинный и глубокий, ведь девушка уже мало контролировала себя. Ей хотелось ещё и ещё. К сожалению, её охватывала жажда временами. Первая жажда началась как раз таки в период полового созревания, когда она впервые соблазнила дремору и буквально приказала ему встать на колени, а затем он уже взял вверх над своей госпожой и проник в неё пальцами.       Мирак не спешил отрываться от сладостной щели девушки ни когда она задыхалась, ни когда дрыгала ногами. Даже когда рот жадно открывался, чтобы немного вдохнуть, Мирак и тут продолжил лобызание. Довольный, надменный и счастливый, с налитым кровью членом, мужчина посмеялся и сел на кровать рядом.       — Так значит вот как ведёт себя дочь Дагона, когда её лижут снизу. В книгах Моры я нашёл массу занимательного, чего собираюсь применить и на тебе!       Вновь ухватив тяжёлые груди Лилит, жрец с силой стиснул их вместе, вонзил ногти в соски, вдавливая выпуклости внутрь. Липкий член проник меж грудей и вылез перед лицом даэдра.       — Твои большие сиськи прекрасно сгодятся для массажа, милая любовница. Такие большие, такие нежные и мягкие, — Мирак двигал бёдрами, потираясь меж грудей. — Сегодня твоей смертной части предстоит испытанию страсти. Я только начал!       Лилит, конечно, подозревала, что этим всё и закончится. Легко и быстро как говорится. Но нет. Секс всю ночь или… Нет? Невозможно теперь ей было понять когда Мирак насытиться, ведь он жаждал целую вечность. И одним удовлетворением тут не отделаться!       Несколько минут, кажется, он дал ей передохнуть и перевести дух, что очень правильно.       Но вот вдавливание ногтей в соски — оказалось не очень приятным, даже болезненным. Она чуть вскрикнула от боли, а затем он выпер свой большой член прямо к её лицу. Кушать подано, как говорится!       И когда он начал им двигать, девушка ахнула от неожиданности. Ведь она такого совсем не ожидала. Мирак не вогнал этот член в девушку, хотя всё ещё впереди…Целая ночь или день - неважно.       — А ты умеешь удивлять, жрец Дракона, — вдруг подметила девушка, смотря на его член. — Только вот если я его поджарю, тебе будет не очень весело.       Была ли эта шутка или нет - понять сложно. Но в любом случае, это говорило лишь Мираку вернее, намекало, о том, чтобы он не увлекался данным процессом, ведь можно остаться с угольком вместо члена.       — Ох, как глупо с моей стороны считать, что даэдра можно удовлетворить так просто и легко, — довольно посмеялся Мирак, продолжая тискать груди, чувствуя нежную, гладкую кожу, обволакивающую дрожащий, твёрдый и измученный член.       Драконорождённый обладал сильным запахом, похожим на дикие ягоды и снег, что отличало его от других мужчин. Может быть таково было желание Апокрифа, а может это особенность жреца. Далёкий от типичного жадного норда, даже от северного волшебника.       — Не хочешь подарить и мне особый поцелуй? — головка члена остановилась в опасной близости от губ Лилит. — Я бы предпочёл, чтобы любовница отвечала мне взаимностью. И тогда, — руки больно сжали груди, — я подарю тебе ещё больше страсти, о которой ни смертные, ни даэдра не способны!       Лилит задумчиво посмотрела на жреца. Он просил поцелуй прямо в головку члена! Впрочем, это не должно её удивлять. Он же начитался в Апокрифе даэдра знает чего! Возможно это не последняя его странная просьба.       — Неужели у тебя губы переместились прямо на член? — со смешком спросила она. Она играла с Мираком и одновременно дерзила ему.       Впрочем, что ещё ожидать от Лилит?       С одной стороны, ей хотелось выкинуть какую-нибудь шутку в стиле укуса или же слегка подгорания. Но… Если она так сделает, то всё закончится. Мирак не станет терпеть такие шутки и выходки от дочери Дагона. Хотя вряд ли кто-нибудь вообще стал.       Поэтому ей не оставалось ничего больше как согласиться. Поэтому она аккуратно сделала губы бантиком и поцеловала прямо в член.       — Доволен? - прошептала она, чувствуя напряжение в груди. Мирак их так ласкал и сжимал, что ощущалось не слишком уж нежно.       — Я бы твоим губам нашёл куда более интересное применение, дорогая, — усмехнулся Мирак, наслаждаясь поцелуем. — Но уже после.       Наконец-то груди Лилит больше не стискивали жадные, грубые пальцы, соски больше не вдавливали внутрь. Драконий жрец развернул красноволосую на бок, смачно шлёпнул упругий зад и сжал кожу.       — Этим местом я тоже займусь! — прорычал норд, отодвигая попу в сторону, а затем схватил ногу красавицы, поднял вверх и пристроился поудобнее.       Тяжелая, липкая и влажная головка, истекающая смазкой наконец-то коснулась горячих половых губ, жадно потирая вверх и вниз. Сейчас Лилит показалось, что Мирак слишком крупный и большой. Может быть даже не совсем подходящий, но и отступать было поздно. Головка вжалась в алую плоть и медленно, слегка дрожа, проталкивалась внутрь, уже заполняя собой вход, растягивая стенки изнутри. Рыкнув, жрец снова шлёпнул Лилит по заду, двигаясь всё постепенно, но достаточно напористо и слегка грубо.       — Гр-р-р! — прорычал Мирак, входя ещё глубже, раздвигая узкие стенки девушки. Требовалось стойкость, терпение и даже какое-то мастерство, чтобы не вжаться до упора и принести красавице дискомфорт.       И вот после стольких ласк и дразнилок наконец-то пошло настоящее удовольствие. Мирак вошёл в неё, чем, наверное, и себе сделал ещё приятнее. Ведь его член, наверное, изнывал от нетерпения и желания. И вот, наконец….       Лилит закатила глаза от блаженства. Крупный, горячий и влажный член мужчины проник в неё и она вновь захотела, чтобы он её отымел. Снова в ней проснулась та весомая жажда.       — М-м-м, — промурчала дочь Дагона, наслаждаясь тем, как Мирак делает свои уверенные и грубые толчки. Это оказалось наивысшим удовольствием. Лилит схватила его за руку и вогнала в поверхность кисти длинные ногти, делая ему больно. Ведь боль и удовольствие - две стороны одной монеты.       Возможно она таким образом мстила за грудь, которая ещё болела. Вогнав острые ногти ещё сильнее, на кисти выступили первые капли крови. Теперь уж точно Мирак подумает ещё раз прежде чем вгонять ногти в её грудь. Ведь она может исцарапать тело Мирака настолько сильно, от чего могут остаться шрамы.       Вот только вряд ли былого жреца, мастера крика, победитель Довакина и Первого Драконорождённого можно напугать кровью. Две стороны одной монеты, одна суть удовольствия, ради которого рождаются смертные. Мирак рыкнул громче и сжал пальцы, позволяя вогнать когти ещё глубже. Что там кровь и боль, когда такая красавица стала на ночь. Эту красоту нужно использовать как можно больше, насладиться каждым участком, изучить, улучшить. Кровь — лишь малая цена.       — Как давно у меня не было подходящей партнёрши! — ликовал мужчина, вгоняя член глубже. — Люблю непокорных и кровавых! — пальцы сильнее сжали кисть Лилит, вгоняя ногти ещё глубже. — Я пролью кровавый дождь в твою честь, пока сок жизни стекает по твоей объёмной груди, дочь Дагона!       Головка вошла ещё глубже, упёрлась в шейку матки. Всё, последнее, куда мог войти жрец, высшая точка наслаждения. Ещё один шлепок по заднице, поцелуй в губы, лёгкий укус. Толчок, другой, ещё один. Ярость и страсть охватили разум Драконорождённого, грубые толчки становились всё сильнее и интенсивнее, член твердел и с трудом помещался в девушке. Больше никакой осторожности, никакой заботы и игры. Пока что.       Лилит, конечно, ошиблась, если думала, что Мирак запищит от боли или сделает ещё чего-нибудь похуже. Ведь он ей наслаждался и принял это как малую цену за секс с такой особой. Но если это малая цена, то какова большая? Сгореть в огне? Затвердеть от холода? Или дать своей жизни перетечь в тело девушки? Какова наивысшая цена всему этому? Даже Лилит не знала ответ на этот вопрос.       Девушка стала водить своими когтями по кисти Мирака, буквально разрезая кожу ногтями. Теперь она выглядела не так уж красиво - вся в крови, в ошмётках кожи и кое-где уже проглядывалось мясо, а там до костей недалеко! Однако самое болезненное - если вогнать ногти в сустав с дальнейшим отсоединением. Выдержит ли это испытание Мирак? Если каждую фалангу выкрутить из сустава…. Однако Лилит пока просто мыслила, дербаня его кисть.       Толчки усилились и девушка уже стонала вместе с Драконорождённым.       — Какой ты большой и сильный! А таких уже не хватало мне! — заявила девушка, отдаваясь блаженству. Каждый толчок — новый порез. Уже и вторая её рука нащупала другую кисть Мирака. Теперь она их порежет совсем как неприступная кошечка.       Боль и агония смешались с наслаждением, идущим далеко за осознанием привычного секса. Жрец отдал руку на растерзание и вновь припал губами к груди, прикусив сосок. Жадное движение губами, гулкие стоны, зубы чуть стискиваются у ареолы. Мирак долбился сильнее и сильнее, готовый взреветь от боли и наслаждения. Головка целовала шейку, пытаясь войти ещё глубже, достичь утробы и залить всю.       Наконец-то, среди всей сексуальной ярости, жрец почувствовал это. Космический взрыв, удар идущий из середины позвонка к плечам, судорога в ногах и пульсация между ног. Горячая сперма хлынула внутрь Лилит, заполняя мокрые стенки, выплёскиваясь наружу маленькими белыми струями. Мирак не останавливался и продолжал фрикции, рыча и вытягивая несчастный сосок вверх, удерживая зубами. Жрец не удержал маленький бугорок в зубах и грудь дёрнулась.       — Любишь дарить боль? — ликовал Мирак, вытащив пульсирующий и текущий, всё ещё кончающий член. Тёплая волна регенерации прошлась по его телу, заживляя раны и останавливая кровь, открывая новые возможности для Лилит. — А как тебе такие ощущения?       Большой палец с силой поглаживал сфинктер девушки, коготь не больно, но чувствительно почёсывал маленькую дырочку, подразнивая и расширяя. Нетрудно догадаться какие планы возникли в голове тысячелетнего пленника.       — Я же говорил, что воспользуюсь всем твоим телом!       Лилит немного подустала. Хотя конец Мирака ей понравился - упругий член отозвался в ней такой приятной и тёплой жидкостью, от чего она буквально задыхалась. Да и к тому же теперь эта тёплая жидкость капала из лона Лилит, медленно вытекала. Только вот боль в груди усилилась. Всё благодаря Мираку.       — Ну и ну….Ты думаешь я люблю боль? Иногда она мне нравится. Но больше мне всё-таки по душе её причинять. Хотя что-то во мне ликует, когда очередная вспышка боли настигает всё моё существо. Откровенно заявила девушка. Ведь это было действительно так — с одной стороны, она от боли воротилась, но с другой….       — Ты при желании доберёшься до любой свободной дырочки. Неужели тебя это так возбуждает, м? — девушка сладко улыбнулась. Похоже Мирак не перед чем не мог устоять.       — Я думаю тебе для первого раза и этого хватит. Ведь удовольствие нужно уметь растягивать и наслаждаться им! Ты ведь тоже так думаешь?       Она внимательно взглянула на Мирака, ожидая, что скажет тот.       Драконий жрец почти с печалью посмотрел на узкую дырочку Лилит, словно дитя, которому не позволяли шалить. Хотелось эту красавицу. Всю. Целиком. Целовать, кусать, любить, насиловать, брать во все места. А сейчас безумно хотелось войти в узкую задницу и увидеть боль и удивление на лице даэдры. Собственный член пульсирует, стреляет и течёт, готовый запачкать красноволосую.       Но коварный волшебник вновь взял верх над похотливым чудовищем. Игриво скользнув пальцем по пухлому колечку, Мирак сел перед девушкой, уткнулся членом под левую грудь.       — Может быть ты и права, красавица. Ожидание только сделает этот момент слаще. А теперь я попрошу твою руку быть нежной и помочь мне, — мужчина взял Лилит за кисть и положил на свой член. — Помоги мне выпустить остатки под твою нежную грудь и мы сделаем перерыв. Недолгий.       Лилит хмыкнула, обхватила толстый член кулачком, почувствовала пульсацию. Словно живое создание, член Мирака ощущался таким липким и горячим, тыкающимся под грудь, словно в поисках убежища. Хлюпающий звук позабавил девушку, тёплая жидкость стекала по идеальному гладкому телу, пока мужчина перед ней дёргался и стонал, выпуская струю за струей, жидкость за жидкостью. Девушка посмеялась и ускорила руку, заставив Мирака опрокинуться на спину и растянуться на кровати.       Смертный с большим потенциалом — большая редкость.