Север

Тепло Куроо греет всю ночь и поцелуем, сохранившемся на лбу, и ногой, что оказалась закинута на худые бедра в собственническом жесте. Никакой метели и свиста снаружи, треска костра или рычания из глубины леса. В эту ночь застыло все, но не покрылось ледяной корочкой, всего лишь замерло, как будто на секунду, чтобы, видимо, у них было больше времени рядом без страха и боли. Впервые за всю жизнь тишина, прерываемая только тяжелым дыханием у самой шеи, успокаивает Кея, а не возвращает в самые тяжелые воспоминания. Оттого и пробуждение от первых лучей солнца дается легко, по шкурам бесстрашно бегут маленькие солнечные зайчики, как будто не боятся спящего совсем рядом лиса, запрыгивают на щеки и отчего-то щекочут. Магия? Наверняка она и есть. Солнце тоже обязано быть божественным на северных землях. Снаружи утреннее затишье рушится с хрустом снега он десятка сапог и детского смеха, и что-то тянет выйти, бросить драгоценное тепло рядом с будущим мужем и снова почувствовать дрожь от мороза рядом с теми, кому эти земли будут принадлежать еще долго после смерти членов еще одного королевского союза. Цукишиме остается только поддаться, вывернуться из шкур рывком и тут же спрятаться под рубахой и шубой. Отчего-то руки сами тянутся к черному меху, собственная белая остается нетронутой у самой двери. Стоит выйти за порог, в лицо бьет холодный ветер, кусает за щеки тут же, но не спешит пробираться под рукава. Жалеет утреннее недоразумение, а волосы треплет так, будто вместо снежных потоков у него большая ладонь, которой не один десяток лет. Север и правда относится к нему по-особому. — Вряд ли ты сумел выспаться, — Некомата оказывается совсем рядом, а с ним и все поселение, вылупившееся на него своими темными глазами, благо, в них нет осуждения, а Олень быстро с улыбкой проходится по мехам на плечах. Ему не нужно пояснять, что между будущими мужьями, такой маг точно знает, в чем дело, поэтому остается только поднять неловко уголки губ и подойти ближе, сливаясь со старшими детьми. — Пора завтрака. Старые Боги все еще благосклонным нам, раз посылают солнце каждое утро. — Зайчиков! Они посылают нам зайчиков! — слышатся детские голоса снизу, и это правда удивительное зрелище: среди снегов малышам, вроде бельчонка, вчера устроившегося на коленях на Костре Легенд, достаточно лишь отблеска лучей на снегу, чтобы быть счастливыми. — А могут послать волка или медведя? — К сожалению- — Волчата прямо перед вами, — сам собой Цукишима перебивает взрослые оправдания и тут же сталкивается с новым вниманием от малышей, правда в этот раз их завернутые в шарфы и шапки лица выражают только желание раскрыть тайну и увидеть больше. Так же выглядел он сам в отражении глаз королевы, когда только оказался среди неведомых снегов. Их можно понять. Приходится опуститься рядом с одним лучом, устроившемся в сугробе, и без дрожи и промедлений нарисовать среди светлого кружка хвост и уши, выглядывающие из свернувшегося клубочка. Пальцы тут же коченеют, кожа все еще не привыкла к здешнему холоду, но восхищенные визги самых маленьких северян того стоят. Как будто на минуту он сам стал магом. — Все волчата спят, чтобы не спугнуть зайчиков, поэтому вы их не можете заметить так просто. — А медведи лежат на боку, — подхватывает девушка, которой на вид зим шестнадцать, но веет от нее песцовой уверенностью на все столетия, так же пальцем выводит на снегу очертания медвежьих лап и мягкой шерсти. — Наблюдают за каждым из вас, чтобы вы не обижали зайчиков — И пока вы уважаете всех солнечных жителей из темноты вороны смотрят и гордятся вами, — и самый старший юноша среди всего поселения заканчивает их маленькую сказку, указывая в сторону тени от домов и деревьев. На кострах говорят, что его отец был вожаком касаток до войны, оттого наследник совсем неглуп, даже когда дело касается детских шалостей. Всего секунду длится пораженная тишина, и следом накрывает поток просьб нарисовать хвост и уши снова на каждом светлом пятне, маленькие ладошки самых смелых стараются повторить линии, и все это оказывается большим счастьем, чем сами солнечные зайчики. Одна простая глупость сделала его таким же, как и остальные на Севере. Одна лишь фантазия. Это и правда волшебство. Правда Некомата все же собирает все маленькие головы снова вокруг себя и ведет в сторону маленького костра, где уже шипит молоко, но напоследок бросает в сторону Кея гордый взгляд. «Ты даешь им новое счастье, южная птичка. Продолжай в том же духе» читается в нем.