Север

Он снова наедине с белой пустыней, одинаковой от неба до земли, и ни один звук или макушка леса не нарушает спокойствие этого места. Все так же замерло в холоде и впечатывает в собственную безжизненность отчего-то сильное тело, скрытое белой шубой. Все один и тот же сон. Что произойдет в этот раз? Все зацветет южными бутонами, а под ногами прольется теплый от жара земли ручей? Солнечный свет пробьет мертвое небо и сожжет вместе со всем вокруг? Из ниоткуда появится хитрая черная лиса, которой наверняка захочется свернуться у его ног? Тецуро точно был бы способен на подобное, особенно если учесть чужое желание сблизиться еще больше. Тишина и спокойствие. Если бы Цукишима считал секунды, проведенные здесь, то успел бы на каждую придумать новый исход событий, спрятать замерзшие стопы за мехом, свернувшись на белом одеяле, словно Арна, но мысли заняты абсолютно другим. Точнее в голове простая пустота, такая же, какая и царит вокруг, и это кажется непривычно приятным. Без волнений и слов просто нужно следовать за ветром, доверять всему, что наполняет эту сияющую вечность, и Цукишима делает шаг в сторону ветра, затем еще один и еще один. Холод колет кожу, норовит отнять все тепло, но в то же время среди игл чудится жар человеческих ладоней, который не дает просто так сдаться. Кей идет, следует за невесть чем с надеждой на лучший исход, пока наконец в секунду среди бесцветного полотна не пробивается большое дерево с вечно голыми ветками, но полное цепями, что окутывают толстый ствол. С веток слышны голоса, обещающие на северном языке прожить до самого конца рядом с тем, кто предначертан судьбой. Он слышит их Северные сияния, застывшие во времени, и не может оторвать взгляда от расцветающей земли. Сквозь снег пробивается трава, вот-вот выйдут подснежники, и в душе творится нечто, вызывающее желание склониться перед каждой травинкой, выразить уважение всей земле, принявшей его, людям, живущим после смерти среди звеньев цепей. Шагов не слышно, обернуться заставляет только легкое касание плеча, и Цукишима чувствует слабость чужой ладони, сразу склоняет голову в поклоне перед тем, кого ни разу не встречал, но чья душа кажется в разы сильнее его собственной. Это не один человек, четверо, и все они ниже, в волосах давно спуталась седина, а под глазами залегли большие тени, больше похожи на Оленя. Все как один молчат, только смотрят в самую глубину, чтобы спустя целую вечность протянуть руки к его бледному лбу. С касанием четырех ладоней плечо обжигает боль, но уважение заставляет остаться стоять на ногах. Проходят секунды, но внутри все кажется совсем долгим, если не вечным. Старцы отстраняются и отчего-то одаривают улыбками, незаметно освобождая от снега землю вокруг дерева, и все цветет, как на Юге, листья тут же шумят, заполняя тишину, а из ниоткуда появившиеся птицы бессовестно баюкают, песнями укладывают в самые корни. Глаза закрываются сами собой, позволяя только напоследок увидеть большого медведя, что скрывается в лесу неподалеку. Цукишима не ведает, что все это сказка, пока слуги не будят торопливо, поглаживая плечи и шепча что-то про обряд и платье. В мыслях он все еще там, слышит каждый голос, видит старые лица и никак не может найти причину вернуться в реальность, глаза все так же сжимая покрепче. — Кей, — звучит слишком мягко, по-домашнему больше, чем это могла сказать мать, а аромат чужих темных волос он ни с чем не спутает. — Тебе нужно примерить наряд, скоро начнется церемония. Тецуро ждет тебя там. Королева все так же нежно гладит по волосам, как будто чувствует, что надо согнать дымку особенного сна, но не намерена ждать больше положенного, поэтому спустя минуту поднимает из шкур и тут же поручает слугам позвать портного. — Вы разве не должны быть со своим сыном? Я знаю, что свадьба наследника для Севера важный день. — Теперь у меня есть и второй ребенок, которому нужно плечо в столь важный день намного сильнее. Из ее уст все звучит слишком просто, даже очевидно, только принять, что теперь это место и правда не чужое, все еще сложно, пусть и взгляд таких же янтарных, как у будущего мужа, глаз твердит о доверии. Сегодня в глазах королевы как будто больше радости, те самые смешинки скапливаются одна за одной в уголках глаз, но все раскрывается только улыбкой, на которую невозможно не ответить. — Ты так сладко спал, что все боялись нарушить твой покой, особенно Тецуро. Сбежал неожиданно тихо, — и в это поверить нетрудно, наверняка волнение в чужой душе умерило пыл и не позволило быть привычно шумным. Куроо же волнуется? Не испытывает ли боли от метки больше? Верит ли, что его худые ноги смогут пройти испытание и добраться до алтаря? Слишком много вопросов, о которых приходится смолчать, но королева все так же умело раскрывает все его тайны, только лишь касаясь ладонью все еще помятой от подушки щеки. — Вы оба подходите друг другу, а значит Старые Боги будут охранять вас всю жизнь. Не беспокойся, все будет хорошо.

Все. Будет. Хорошо.

Цукишима проговаривает это в мыслях, принимая поцелуй в лоб от названой матери, повторяет, когда Акааши помогает надеть легкое платье, едва скрывающее колени, шепчет незаметно, пока в последний раз рассматривает себя в зеркале и скрывает плечи за белым мехом. Он должен хранить образы тех, кто остался в том сне, пусть и не так долго, пока не доводят до главных дверей замка. За ними — новая жизнь, тепло, затапливающее с каждым днем все больше, колыбельные, которые звучат из уст почти-мужа просто волшебно, любовь от всего Севера и место рядом с теми, кому не все равно. Страшно. Все же к этому невозможно подготовиться целиком, но последние касания Акааши и королевы к плечам не дают отступить. Раз это место так хорошо приняло его, нужно отплатить ему тем же, открыть свою душу и не скрываться за маской тишины больше никогда. Куроо нравится его голос. Куроо вставил первое «Люблю» в его неловкий северный язык. Куроо забрал первый поцелуй и первое откровение о семье. Куроо сделал все, чтобы раны внутри перестали кровоточить от человеческого равнодушия. Куроо Тецуро. Его Душа, обезоруживающая заботой и вниманием, весь Север сжатый до пределов одного красивого тела, сын прекрасных людей и наверняка хороший правитель в будущем, а если убрать всю излишнюю чувственность, то Солнце. — Он ждет тебя, — шепчут в спину, и Кей открывает двери.